Текст книги "Кровный враг (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава восьмая

Колонна подошла к Линдинису ближе к вечеру. Фигул почувствовал ощутимое облегчение, увидев вдалеке форт. Их лошади были измотаны до предела, вызванным бегством, и темп их путешествия начал замедляться на последней второй или третьей миле. Здесь лесистые долины уступили место широкой полосе земли, образованной берегами узкой реки, земля была заболоченной в местах, где берега прорвало недавним штормом. По сторонам от дороги стояло несколько заброшенных  ферм, окруженных полями неубранного урожая. Погода стала невыносимо холодной, и Фигул увидел, как его дыхание превращалось в туман перед его лицом, мешавший смотреть на форт, находившийся в миле или около того,  дальше по тропе на запад.

Форт был построен в низине к югу от реки, с мостом, соединяющим его противоположные берега, где дорога, вымощенная  лишь на небольшом расстоянии, вела на север. Взгянув на местность своим острым солдатским глазом, Фигул понял стратегическую важность Линдиниса для всей кампании. Форт обеспечивал жизненно важную связь между новыми торговыми постами в Кориниумом и Аква-Сулисом на севере, а также между Сорвиодунумом и Каллевой на востоке, а его расположение позволяло ему служить ключевым складом снабжения для запланированного продвижения легиона на запад весной. Более того, усиление контроля Рима над Линдинисом и его окрестностями ограничило бы  влияние Каратака горными землями силуров и ордовиков.

– Оптион! – воскликнул Сцилла. – Что это там?

Фигул проследил за указующим пальцем посланника. Он заметил огромный холм, резко возвышающийся над равниной в нескольких милях от него. Земляные валы простирались почти на четверть мили, и даже на таком расстоянии можно было различить многоярусные земляные валы, окружающие огромное сооружение,  и перекрывающие их пандусы. Это было захватывающее дух зрелище, которое всегда вызывало смешанные чувства благоговения и жалости в сердце галла.

– Это крепость на холме. – Он нахмурился, прежде чем добавить: – В любом случае это то, что от нее  осталось.

Сцилла фыркнул: – После всех историй, которые я слышал о них, я ожидал чего-то более… грандиозного.  –  Он рассмеялся и покачал головой. – Удивительно, как их воины так долго держатся за такими грубыми укреплениями.

Глядя на бывшую  крепость на холме,  Фигулу было легко понять, почему туземцы так разочаровались в жизни под римским правлением. Некогда величественные городища теперь стояли заброшенными, их почерневшие руины смутно виднелись на холме, как гнилые зубы, и служили болезненным напоминанием об их унизительном поражении от солдат  Второго легиона.

Из форта к эскортной колонне подъехали три темные фигуры. Когда они придвинулись  поближе, Фигул сразу же познал в этих людях ауксилариев вспомогательных войск:  батавов с густыми бородами, вооруженных характерными овальными щитами. Оптион осторожно натянул поводья, замедляя  ход утомленной лошади. Батавы осторожно переводили взгляд с одного легионера на другого, положив ладони на навершие своих мечей, готовые выхватить оружие при малейшей провокации. Фигул признал, что, учитывая, что враг начал грабить римское снаряжение, их подозрения были вполне обоснованными. Люди, родом с северных берегов Рейна, были известны как бесстрашные воины, которым не было равных на поле боя, но эти люди казались весьма встревоженными. У среднего всадника на шлеме был гребень, и Фигул вытянулся по стойке смирно при виде вышестоящего офицера. Двое мужчин за плечами офицера то и дело поглядывали на колонну, словно ожидая в любой момент засады.

– Кто ты? – спросил офицер. Он адресовал  свой вопрос Фигулу.

– Оптион Гораций Фигул! – рявкнул здоровенный галл и отдал честь, кратко объясняя свою миссию и представляя имперского посланника и Тренагаса. Офицер подозрительно взглянул на последнего.

– Центурион Гай Вибий Тудитан, – ответил он, оглядываясь на оптиона. – Наши часовые заметили, как вы приближаетесь. Префект Коскониан послал меня сюда, чтобы сопроводить ваших людей в форт.

–  Слишком поздно вы спохватились, господин, – проворчал Рулл. – Мы попали в засаду в нескольких милях отсюда. Мы потеряли людей..

На измученном лице центуриона не было удивления:  – Я понял.  Эта дорога и сама по себе опасна, если не считать всего остального.

– Почему?  – спросил Фигул, нахмурившись. – Что вы имеете в виду, господин?

Центурион Тудитан приподнял бровь, глядя на него:  – Значит, ты не слышал?  Кенатак снова прибегает к своим старым трюкам, создавая проблемы. Это проклятое место теперь в дерьме. Он покачал головой. –  Префект Коскониан расскажет подробности. Теперь, вы все должны последовать за мной.   Лучше не оставаться здесь дольше, чем это необходимо.

Блез выглядел пораженным:  – Вы ведь не можете опасаться нападения прямо здесь, господин?  Под носом форта.

Тудитан уставился на легионера: – Значит, ты плохо знаешь дуротригов. Они не боятся ни нас, ни наших армий.

Центурион резко повернулся и повел лошадь обратно по тропе, ведущей к форту. Фигул повел колонну вслед за Тудитаном и, пока они плелись по раскисшей дороге, обратил свое внимание на туземное поселение менее чем в четверти мили к югу от форта. Ограждение с насыпью было окружено валом покрытого  дерном  и внешним рвом, знакомые соломенные крыши кельтских глинобитных домов едва были различимы над валом. Столбы темно-серого дыма клубились с крыш в темнеющее небо над головой. Поселение было почти такого же размера, как и крепость на холме, подумал Фигул, за исключением того, что оно располагалось ниже и не имело такой системы защиты.

Небольшое расстояние дальше по дорожке привело их к главным воротам на восточной стороне форта. Внешний ров и внутренний земляной вал, укрепленный заостренным деревянным частоколом, обеспечивал защиту от нападения неприятеля, а через ров к воротам вел узкий пандус. Инженеры работали на обороне, ремонтируя разрушенную часть  частокола. Фигул посмотрел на центуриона и вздернул подбородок, глядя на инженеров:  –  У вас здесь были какие-то проблемы?

Тудитан усмехнулся: – Буря, римлянин. Прошлой ночью она нанесла веселенький ущерб нашей обороне. Однако хуже всего пришлось туземцам. Разворотила довольно много их домов.

Часовые осторожно наблюдали за приближающейся колонной из караульной сторожки, которая была обращена на толстые деревянные ворота, а снаружи на страже стояли еще два солдата. Они опустили свои копья при виде Тудитана, и произошла небольшая задержка, пока один из часовых окликнул начальника стражи, а тот что-то ему ответил. Фигул огляделся в поисках признаков местного викуса – шумного месторасположения винных таверн и борделей, которые открывались сразу  же за пределами выстрела возле  каждого форта находчивыми торговцами, жаждущими заработать несколько динариев на солдатах. Здесь же не было ничего, кроме местного поселения – верный признак того, что окружающие земли было далеко не мирными.

Ворота открылись. Тудитан повел колонну сопровождения в форт, а Фигул проведя свою лошадь по пандусу и через ворота, взглянул на то, где им придется остановиться.  Упорядоченная аккуратная планировка форта сразу же показалась ему знакомой, поскольку все римские форты были построены по одним и тем же основным принципам. Прямо за воротами стояли конюшни и казармы для кавалерийского эскадрона, а рядом находились  стога сена для корма лошадям. В центре форта стояло здание штаба и лазарет, а также амбары, где,  должно быть,  хранились припасы гарнизона на приближающуюся зиму. На дальней стороне форта располагались  казармы пехоты. Фигул насчитал несколько корпусов бараков – достаточных, чтобы вместить как минимум две стандартные когорты. Форт оказался намного больше, чем он ожидал, и было ясно, что ранее в Линдинисе размещались более крупные силы.

Солдаты вспомогательных войск сидели небольшими группами вокруг казарм. Некоторые из них держали кувшины с вином. Другие играли в кости или занимались чисткой своего оружия и лат. Но  не было ощущения обычной непринужденной обстановки, которой  солдаты обычно наслаждались в свободное от службы время; Фигул не мог не задуматься над этим. Батавы, самые задиристые  и шумные  из всех вспомогательных войск Рима, вели себя  на удивление тихо. Они пребывали в мрачном настроении, и было ясно, что их боевой дух был сильно подорван.

В то время как дежурный оптион послал за чиновником, чтобы организовать размещение для Тренагаса и его свиты, солдатам пришлось распаковать свои седельные сумки, и им было отведено помещение в одном из пустующих бараков. Фигул поручил Хельве присматривать за лошадьми, а Руллу приказал заняться людьми. Затем он присоединился к Сцилле и последовал за Тудитаном в покои префекта, его мускулы тупо ныли от усталости, а живот урчал от голода. Он надеялся немного передохнуть по прибытии в Линдинис, лелея на последних милях надежду на горячую еду и теплую постель. Но теперь этим простым удовольствиям придется подождать.

Тудитан провел людей через плац к зданию штаба. Их провели в тесную комнату, тускло освещенную масляными  лампами, и устеленную  деревянными досками на земляном полу. Чисто выбритый мужчина в плаще с широким поясом  угрюмо сидел за столом, заваленным свитками и восковыми табличками. Тудитан откашлялся, возвестив о прибытии двух своих гостей, и префект чопорно поднялся со стула.   Фигул  заметил  как  на одном из его пальцев сверкнуло золотое кольцо с печаткой. В отличие от большинства людей под его командованием, Коскониан был римским гражданином по рождению, как и большинство старших офицеров, командующих вспомогательными полками. Префект устало улыбнулся имперскому посланнику, игнорируя Фигула.

– Рад познакомиться с вами, господин, – сказал он. – Насколько я понимаю, вы столкнулись с неприятностями на дороге.

– Несколько налетчиков, – твердо ответил Фигул, выпятив грудь. – Ничего такого, с чем бы мы с ребятами не могли справиться, господин.

– Оптион спас нам жизнь, – заметил Сцилла. – Так же, как и правителю Тренагасу. Можно с уверенностью сказать, что если бы не он, мы бы здесь не стояли. Мы в большом долгу перед ним.

Коскониан выдавил из себя улыбку:  – Мы у тебя в долгу, оптион?

Фигул начал объяснять цель их миссии, но Коскониан поднял тонкую руку и жестом приказал ему помолчать.

– Я знаю, почему ты здесь. Ты пришел, чтобы устранить этого негодяя  Кенатака и поставить на его место нового правителя.

Сцилла нахмурился: – Как вы узнали об этом, префект?  Прибытие Тренагаса в Британию – тайна, доступная лишь немногим избранным, и я уверен, что вашего имени среди них нет.

Коскониан перестал улыбаться: – Боюсь, это больше не секрет.

Сцилла холодно посмотрел на префекта: – Пожалуйста, продолжайте.

Префект выпрямил спину:  – У меня плохие новости, господа. Кенатак узнал, что его должен сменить  человек, которого он сам отстранил от власти.

– От кого? – спросил Сцилла.

– Но только не от людей нашего форта, – защищаясь, возразил Коскониан. – Мы даже не знали о вашем  плане до сегодняшнего утра, когда Кенатак поднял большой шум.

Посланник нахмурился: – Кто-то, должно быть, сообщил Кенатаку. Кто-то из наших . –  Он покачал головой. – Расскажите мне, что именно произошло, префект.

Коскониан сказал:  – Я отправил группу инженеров в Линдинис, чтобы восстановить ущерб, нанесенный поселению во время недавнего шторма, – один из тех актов налаживания хороших отношений, о которых постоянно твердит легат Плавтий,  –  фыркнул он. – Мои инженеры оказались в ловушке внутри как раз в тот момент, когда Кенатак узнал о прибытии вашего человека. Его сторонники окружили инженеров и загнали их в коровник, который подожгли. Бедняги сгорели заживо. Кенатак публично назвал Тренагаса марионеточным правителем и подстрекает все поселение восстать против нас. Он даже пытается заручиться поддержкой в некоторых отдаленных поселениях, находящихся под его властью.

Сцилла погладил свой подбородок:  – Я понимаю. И где сейчас Кенатак?

Префект пожал плечами:  – Думаю, заперся в своем загоне со своими верными телохранителями.

– Вы совершенно уверены, что он не сбежал?

Коскониан покачал головой:  – Мои разведчики патрулируют местность, арестовывая всех воинов, которые могут попытаться присоединиться к нему из других поселений. Они бы увидели Кенатака, если бы он попытался удрать. Во всяком случае, видимо, это не его стиль. Он один из тех кровожадных аборигенов, которые предпочли бы сражаться, несмотря на все шансы против него.

Сцилла сузил глаза на префекта:  – Почему вы ничего не сделали, чтобы предотвратить эту прискорбную цепь событий?

Косконианус явно ощетинился замечанием посланника:  – Я понятия не имел, правдивы ли слухи о правителе, который заменит Кенатака, пока не появились вы. Если бы я пошел и арестовал Кенатака до того, как его заменят, это вызвало бы переполох. Туземцы и так достаточно беспокойны.

– Хорошо, – уступил Сцилла. – Но если его обнадеживающие планы обеспечили ему поддержку дальних племен, как вы предполагаете, то любые попытки сместить его с поста будут гораздо более рискованными.

– Другие вожди могут оказать ему поддержку, – предположил Фигул, в голове его роились мысли. -Племенные фракции обычно терпеть не могут друг друга, но они отбрасывают свои разногласия, когда дело доходит до Рима. Они ненавидят нас всех одинаково. Как только они узнают, что мы пытаемся  убрать Квенатака, они могут откликнуться на его призывы о помощи.

– Теперь ясно, что мы должны делать, – заявил Сцилла. – Поскольку Кенатак был предупрежден, мы должны устранить его, прежде чем он получит возможность еще больше укрепить свои позиции. Нельзя терять время. Сегодня вечером Тренагас должен стать новым правителем. Он повернулся к Фигулу. – Оптион, ты со своими людьми  должен немедленно сопроводить Тренагаса в Линдинис. Ты войдешь через ворота, сопроводишь его в резиденцию в центре поселения и насильно отстранишь Кенатака от власти, чтобы новый правитель смог занять свое место. Коскониан будет сопровождать тебя с центурией батавов.

Префект старался не показывать вида, что он  встревожен. Он беспокойно прочистил горло:  – Э-э, это разумно? – с тревогой спросил он. – Идти туда всего с сотней солдат…   В этом поселении тысячи разгневанных туземцев.

– Я думаю, там, в основном фермеры и женщины, – самодовольно ответил посланник. Он тонко улыбнулся Коскониану. – И они, вряд ли сравнятся с закаленными в боях батавами под вашим командованием. Кроме того, мы должны воздерживаться от любой жесткой тактики в отношении туземцев. Люди Линдиниса и так уже настроены враждебно к нашему присутствию, и мы должны быть осторожнее, чтобы не сделать ничего, что могло бы склонить их к открытому мятежу. Мощная демонстрация силы может спровоцировать сторонников вождя на какую-нибудь глупость.

Префект открыл,  было, рот, чтобы возразить, но Сцилла перебил его.

– Я отдаю вам приказ в качестве официального представителя Его Величества императора Клавдия, и вы должны подчиняться мне как таковому.

Префект какое-то время стоял в ошеломленном молчании, сгорая от возмущения от того, что вольноотпущенник приказывает ему. Затем он вспомнил, с кем разговаривал, и какой ущерб он мог нанести своей будущей политической карьере, перейдя дорогу доверенному вольноотпущеннику Императора.  Он опустил голову:  –  Как скажете.

– Рад это слышать. Ваши правила ведения боя заключаются в том, чтобы атаковать только тех, кто нападает на вас первым, и только потом применить соответствующую силу. Я не хочу, чтобы ваши люди вызвали негативную реакцию туземцев.–  Сцилла посмотрел на Фигула. На его тонких губах появилась злая улыбка. – Захвати Кенатака живым, если сможешь, оптион. Публичная казнь свергнутого вождя послужила бы очень эффективным предупреждением для других вождей остальных племен, рассматривающих возможность восстания против Рима.

– А если он откажется? – спросил Фигул.

– Тогда убей его, – категорически ответил Сцилла. Он сцепил руки. –  Теперь, если это все, я предлагаю вам обоим подготовить своих людей. Пришло время избавиться от Кенатака раз и навсегда.

Глава девятая

Когда свет только-только начал меркнуть, солдаты покинули форт и двинулись по раскисшей земле к Линдинису. К Фигулу и тринадцати оставшимся в живых легионеров из отряда Шестой центурии присоединилась центурия батавов  из вспомогательных войск и возглавляемых префектом Косконианом. Со Сциллой был достигнут компромисс, и остальной гарнизон вооружился  и был готов вмешаться, если потребуется. Тренагас шел позади Фигула и его людей. Правителя  сопровождал его оставшийся в живых телохранитель, а также Анкаста, которая твердо настояла на том, чтобы сопровождать своего отца в его возвращение в Линдинис. Сцилла решил остаться в форте, утверждая, что ему нужно время, чтобы сочинить речь правителю для следующего дня и заняться приготовлениями к пиршеству, хотя Фигул подозревал, что посланник пожелал оставаться на безопасном расстоянии от поселения на случай, если римляне столкнутся с ожесточенным сопротивлением, когда попытаются устранить Кенатака.

Земля под ногами была размокшей и поэтому, солдатам было трудно поддерживать быстрый походный темп, а когда они направлялись к туземному селению, у них перед лицами от дыхания шел пар  . Мягкий оранжевый шар тускло мерцал в пасмурном небе, а воздух был совершенно неподвижен и безмолвен, если не считать мягкого хлюпанья ботинок и слабого металлического звяканья экипировки каждого человека.

Рулл заметил, что Фигул нахмурился:  – О чем вы думаете, господин?

– Надо было перекусить в форте, – последовал ответ оптиона. – Умираю с голоду.

Ветеран запрокинул голову и рассмеялся: – Мы вот-вот войдем в город, полный дуротригов, которые мечтают нас перерезать, а все, о чем вы думаете, это еда.

Фигул пожал плечами: – Нет ничего хуже, чем вступать в драку натощак.

Он устремил взгляд на поселение на юге.  Шагах в ста от них находились главные ворота, окруженные парой каменных башен. Когда они подошли ближе, британец, стоявший в одной из башен, заметил солдат и забил тревогу. Фигул чувствовал, как бешено бьется его сердце. Его чувства обострились, мышцы напряглись. Он почувствовал странную дрожь в своих венах, смесь волнения и страха, которые он всегда испытывал в моменты перед боем. Коскониан остановился и вскинул руку в нескольких шагах от входа, подав знак людям остановиться. Затем он послал вперед помощника, хорошо владеющего местным наречием, чтобы поговорить с британцем на сторожевой башне. После краткого обмена репликами британец крикнул, чтобы ворота открылись, и Фигул встал в строй позади вспомогательных войск, крепко сжимая рукоять щита, заставляя свои напряженные мышцы расслабиться. Краем глаза он заметил Хельву с  дрожащими руками,  мрачно смотрящего на главные ворота. Он попытался придумать несколько ободряющих слов, чтобы успокоить новобранца.

– Расслабься, парень. Просто помни, они боятся тебя больше, чем ты их.

– Вы так считаете?  А мне так не кажется, господин.  –  Хельва попытался успокоить свой дрожащий голос, когда из глубины поселения раздались крики.

Фигул покачал головой: – Не забывай, это мы надрали им задницы прошлым летом.  Дуротриги могут ненавидеть нас,  но для них мы плохие новости. Они могут кричать и поднимать шумиху сколько угодно, но они не посмеют нам противостоять

Хельва неуверенно кивнул:  – Надеюсь, вы правы, господин.

Ворота со скрипом распахнулись на петлях, и Коскониан отдал приказ отряду войти в поселение. Вспомогательные войска вошли первыми, за ними последовал Тренагас и его эскорт, а Фигул и его люди замыкали колонну. Солдаты смотрели вперед с мрачной решимостью, пока они двигались по широкой улице, по обеим сторонам которой раскинулись дома туземцев, амбары и загоны для скота. Возле домов из глинобитных домов были свалены кучи навоза, и в воздухе висела отвратительная вонь. Гуси и куры свободно бродили по улицам, клевали грязь. Некоторые местные жители изо всех сил старались не обращать внимания на солдат, их глаза были прикованы к земле, когда они спешили обратно в свои хижины и захлопывали двери. Другие просто смотрели на Тренагаса. Несколько туземцев из тени осыпали оскорблениями нового правителя, и Фигул чувствовал напряжение, тяжелое, как зимнее одеяло.

В конце грубой улицы, протянувшейся через туземное поселение, Фигул мельком увидел более крупное здание с конической крышей, огороженное отдельным забором: здание резиденции правителя племени. Вокруг резиденции собралась небольшая толпа разъяренных дуротригов – людей дикого вида, одетых в рваные лохмотья, смотревших на солдат с нескрываемой ненавистью.

– Похоже, люди Кенатака пришли, чтобы оказать нам  дружеский прием, – заметил Рулл. Он навострил уши, когда дуротриги осыпали солдат оскорблениями на их родном языке. – Что они говорят, господин?

Фигул нахмурился: – Что-то о том, что мы собаки… или сыновья…  Нет, не так. Я думаю, они говорят, что мы сыновья собак.

Рулл посмотрел на него: – Вы имеете в виду – сукины дети?

– Отбросы!  – Блез сплюнул. – Я скоро им покажу, чьи мы дети.

Он хотел обнажить меч, но Фигул протянул руку и покачал головой:  –  Не сейчас, Блез! Помни, мы не должны делать ничего, что могло бы разозлить местных жителей.

Блез неохотно убрал руку с меча и сплюнул на землю: – Полная чепуха, если вы меня спросите, господин. Эту партию можно было бы немного потрепать.  Поставить их на место.

Фигул сжал губы. Он полностью согласился с легионером, но посланник установил правила поведения  в поселении, и людям было приказано им следовать. Настроение среди туземцев было еще более ядовитым, чем предполагал Фигул, с несколькими грубыми проклятиями в адрес префекта и его людей, в то время как другие призывали своих местных богов поразить римлян на месте. Кто-то в толпе бросил в солдат глиняный кувшин, и сосуд для питья разбился о бронзовый шлем ауксилария, вызвав восторженные возгласы толпы. Ошеломленный батав отшатнулся от своих товарищей. Коскониан крикнул своим солдатам, чтобы они продвигались к резиденции и не поддавались провокациям толпы. Фигул и Рулл теперь сомкнули ряды вокруг Тренагаса, их щиты были подняты, чтобы защитить правителя от предметов, бросаемых в отряд сопровождения. Правитель смотрел вперед с каменным лицом, умышленно игнорируя призывы туземцев вернуться в Нарбоненсис, а его дочь уверенно шагала рядом с ним.

Мужчины остановились перед зданием резиденции в конце улицы. Когда они приблизились, из здания вышло несколько широкоплечих фигур, их обнаженные торсы очерчивали  напряженные мышцы. Они держали длинные копья  двуручным захватом, и Фигул быстро опознал в этих людях телохранителей вождя. Они смотрели с молчаливой угрозой на солдат перед ними, затем расступились.  Вперед выступил более высокий мужчина. На его плечи был накинут  темный плащ, застегнутый на плече богато украшенной золотой фибулой, а с пояса свисал длинный кельтский меч с причудливо украшенной рукоятью. Это был их  вождь.

Тренагас выступил вперед вместе  с Фигулом и остальными его людьми, чтобы переговорить с Кенатаком, в то время как вспомогательные войска рассредоточились по улице, прикрывая правителя и его отряд с флангов. Вождь скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Тренагаса, его зеленые глаза ярко светились, словно позади них бушевал огонь. Его предплечья были покрыты красочными татуировками с изображением местного бога Круаха.

– Тренагас! Как ты смеешь показаться в моих землях? – сказал он со своим гортанным местным акцентом.  Затем он сузил глаза на Фигула. – Я вижу, у тебя появились новые друзья. Я должен был догадаться, что ты пошел просить милостыню у наших врагов, как собака. Это все, чего можно было ожидать от труса.

Тренагас откашлялся. Он попытался успокоить свой голос, обращаясь к вождю:  – Кенатак, я пришел забрать то, что принадлежит мне. Как единственный истинный правитель моего народа, я приказываю тебе немедленно убраться отсюда. Прикажи своим телохранителям сдать оружие, и я обещаю, что ни тебе, ни твоим людям не причинят вреда.

Кенатак злобно усмехнулся и сплюнул на землю:  – Обещания ничего не стоят, когда их произносит римская собачка.  – Он кивнул головой на толпу. – Оглянись вокруг, Тренагас. Теперь я Верховный правитель этих людей. Они приветствуют мое имя, а не твое. Тебе следовало остаться в изгнании и изучать свою драгоценную греческую поэзию. Тебе здесь больше не место.

– Я Верховный Правитель! – произнес Тренагас, сжав кулаки. – Это мое право по рождению. Мои предки правили этими землями  веками. Твое утверждение безосновательно. Ты изгнал меня на острие меча… ты и эти твои вероломные друиды.

Кенатак изобразил на лице злобную ухмылку:  – И чем это отличается от твоих новых друзей, Тренагас? Римляне вторглись на наши земли, захватили или убили наших правителей и навязали нам свои обычаи. На тех, кто сопротивляется, вроде Каратака, охотятся, как на собак. Те, кто выбирает сторону Рима, становятся жалкими лакеями, лишенными всякой власти и достоинства, как этот идиот Когидубн.

Тренагас покачал головой:  – Римляне принесли в наши земли порядок и лучший образ жизни. Я своими глазами видел в Нарбоненсисе, что там сделали для людей. Нашему племени будет лучше под  покровительством  Рима.

Кенатак внезапно взорвался от ярости:  – Вранье! Все это вранье! Ты предатель своего народа, Тренагас, не лучше, чем римская сволочь, с которой ты решил вести дела, и все же ты осмеливаешься идти сюда с нашими заклятыми врагами, требуя, чтобы тебя вернули власть. Круах мне свидетель, Что эти люди никогда не признают тебя своим правителем, как и я никогда не сдамся тебе!

Тренагас на мгновение потерял дар речи. Анкаста выступил вперед и обратилась к Кенатаку от его имени:  – Отойди сейчас же, – скомандовала она, и, указав рукой в сторону Фигула, – или, клянусь всеми богами, эти люди уберут тебя силой.

Вождь быстро успокоился и уставился на дочь правителя со смесью веселья и ненависти. – Я так не думаю, женщина.

– Я твой правитель!  – рявкнул Тренагас, его щеки вспыхнули румянцем, и Фигул почувствовал, что теряет терпение.  – Я пользуюсь поддержкой императорской власти Его Величества Императора Клавдия. А, кто у тебя есть, Кенатак?  Несколько невежественных сторонников!

Кенатак ухмыльнулся правителю, но ничего не ответил. В этот момент из здания резиденции вышла темная фигура и направилась к вождю туземцев. Этот человек был одет в длинную темную мантию, у него была густая спутанная борода, а растрепанные волосы собраны в хвост позади головы.  Фигул ощутил неприятный трепет, когда понял, что этот человек был друидом. Он остановился рядом с туземным вождем и посмотрел на Фигула своими каменно-серыми глазами. Друид резко повернулся и прошептал несколько слов вождю. Кенатак кивнул, затем обнажил свой меч и вскинул его в небо, выкрикивая боевой клич дуротригов во весь голос.

Рулл нахмурился:  –  Кому, химеры его побери, он подает сигнал?

Прежде чем Фигул успел ответить, огромная толпа туземцев хлынула с обеих сторон улицы и бросилась на солдат, отвечая на сигнал их вождя. Фигул повернулся лицом к наступающему врагу. Дуротриги были вооружены оружием вперемежку с сельским инвентарем, и они безумно кричали в унисон, когда атаковали ошеломленные вспомогательные войска, и тут Фигул с ужасом понял, что солдаты попали в смертельную ловушку.

– Стать строем! – взревел Коскониан. – Поднять щиты и сомкнуть ряды!

Батавцы поспешно разделились на две линии, создав  стены из щитов по обеим сторонам улицы, чтобы противостоять наступающим туземцам. Один человек бросился на Тренагаса, пытаясь вонзить меч в правителя. Телохранитель встал на его пути, приняв этот удар своей грудью, спасая человека, которого он поклялся защищать до последнего издыхания. Тренагас в ужасе уставился на своего телохранителя, прежде чем Коскониан оттащил его назад между двумя защищенными линиями ауксилариев. В то же время другой туземец, бешено размахивая мечем, набросился на безоружную Анкасту, которая ловко уклонялась от его атак. Фигул рванулся  вперед и ударом щита сбил туземца с ног. Затем он схватил Анкасту за руку и потащил ее к рядам вспомогательных войск. Она остановилась на мгновение и наклонилась, чтобы подобрать меч лежащего без сознания туземца.

Казалось, бесконечный поток атакующих туземцев хлынул из ниоткуда, бросившись на ауксилариев. Люди Коскониана низко сгорбились за своими щитами, сдерживая дуротригов редкими ударами или уколами. Воздух наполнился ломким лязгом грубого оружия туземцев, ударяющегося о крепкие римские щиты. Сквозь шум Фигул услышал, как друид скандирует странные слова, умоляя дуротригов не останавливаться, пока все римляне, находящиеся здесь, не будут мертвы. Стены  из щитов ауксилариев держались стойко, но из-за того, что на них давило огромное количество людей, они не могли выпутаться из атаки. Фигул видел, как один британец вырвал щит у раненого батава. Несколько туземцев протянули руки и оттащили отчаявшегося солдата от его товарищей, человек кричал о помощи, прежде чем исчез под шквалом ударов.

– Вот дерьмо!  –  закричал Блез Фигулу, указывая на улицу. – Господин, ворота!

Фигул обернулся. Мышцы его сжались от ужаса, когда он увидел, как банда туземцев закрывает ворота и ставит засов на место, запирая солдат внутри поселения. Коскониан и его люди не заметили расставленной для них ловушки: они были заняты атакующими, бросавшимися на их позиции. Фигул стиснул зубы. С закрытыми воротами подкрепление из гарнизона не сможет добраться до своих товарищей внутри поселения. Тем временем туземцы могли по своему желанию обстреливать зажатые вспомогательные войска. Если ворота будут закрыты, вся их группа солдат будет отрезана и захвачена. Он повернулся к Руллу.

– Мы должны открыть эти ворота, – сказал он как можно спокойнее. – В противном случае подкрепление не сможет добраться до нас. Если мы останемся здесь, нас быстро перережут.

Рулл кивнул. Оба мужчины знали, что подкрепление уже в пути. Часовым в форте было приказано наблюдать за происходящим в поселении, и они должны были предупредить остальную часть гарнизона, как только ворота захлопнутся. Рулл мрачно улыбнулся. – Пришло время преподать этим ублюдкам урок.

Фигул собрал своих людей. Убедившись, что Тренагас и Анкаста защищены вспомогательными шеренгами, он повернулся и побежал назад по проезжей части, мчась по улице так быстро, как только могли нести его усталые ноги , его пальцы крепко сжимали рукоятку меча. Он был полон решимости добраться до ворот до того, как основная толпа туземцев сообразит, что происходит. От этого зависели жизни его товарищей и судьба провинции.