Текст книги "Кровный враг (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Враг атакует военно-морскую базу! – воскликнул он. – Мы должны остановить их!

– У этой партии нет шансов, господин, – хрипло возразил Рулл. – У них даже нет проклятого тарана.

Пока ветеран говорил, основная группа налетчиков дуротригов достигла ворот военно-морской базы и начала метать копья в часовых на зубчатых стенах. Римляне были хорошо защищены своей оборонительной стеной, и гвардейцы быстро ответили залпом метких дротиков и пращей. Вой агонии пронзил холодный ночной воздух, когда дротики пронзили нескольких дуротригов, собравшихся за воротами, их крики сопровождались резким треском дробящих кости свинцовых снарядов. Налетчики демонстративно стояли рядом с павшими товарищами и продолжали метать копья в римлян. Но Фигул видел, что их атака обречена на провал. Дуротриги значительно уступали в численности лучшей экипировки охранников по другую сторону главных ворот, и как только люди центуриона Скрофы обескровят вражеские ряды своими снарядами, нужно будет просто открыть ворота и перебить выживших налетчиков, прежде чем они смогут скрыться. Он  задавался вопросом, почему дуротриги решили начать такую безрассудную атаку?

– Господин! – забеспокоился вдруг Хельва. –  Вон там! Посмотрите!

Фигул быстро проследил за указанием пальца Хельвы. К западу от военно-морской базы он заметил небольшую группу налетчиков, крадущихся по окраине поселения, их лица были освещены мерцающим пламенем факела, который каждый мужчина нес вместо щита. Когда он сузил глаза на дуротригов, Фигул почувствовал, как его кровь похолодела от ужаса. Истинные намерения врага внезапно стали ясны. Основная часть дуротригов, атаковавшая военно-морскую базу, отвлекла внимание гарнизона, в то время как вторая группа налетчиков направлялась к своей настоящей цели: складу с зерном. Фигул понял, что немногочисленные легковооруженные римские стражники, защищавшие склад, скоро будут перебиты. К тому времени, когда Скрофа и люди под его командованием поймут, что происходит, будет слишком поздно. Зерновой склад уже будет гореть. Оставалось только одно. Он повернулся к своим солдатам и ткнул большим пальцем в сторону склада.

– Эти ублюдки пытаются сжечь склад, – сказал Фигул, составляя в уме план. – Это зерно – все, что стоит между этим поселением и голодной смертью. Мы должны остановить их. Мы бросимся на них вниз по застроенному домами склону этого подъема. Они будут сражаться с охраной и сразу нас не заметят. –  Он ухмыльнулся. – Во всяком случае, у нас есть немного времени. У них нет щитов, так что бой должен быть равным. Молчите, пока мы не задышим им в затылок. Если кто-то будет слишком шуметь, я позабочусь о том, чтобы они чистили  нужник весь следующий месяц. А что это,  поймет любой, деливший палатку с Блезом, это наказание хуже смерти.

Остальные мужчины беспокойно рассмеялись над его неудачной шуткой. Рулл просто закатил глаза. Затем Фигул обнажил свой меч и направил его блестящее острие в сторону склада. – Теперь, ребята. За мной!

Он перешел на быстрый бег, когда начал спускаться между домов и сараев по невысокому склону к поселению, остальные полдюжины солдат карабкались за ним. Без щитов и тяжелых доспехов Фигул и его люди легко бежали по пологому склону между домами, сводя шум к минимуму. Недалеко впереди он увидел дуротригов, несущихся к складу, их обнаженные торсы были покрыты эффектными татуировками,  а  волосы были окрашены известью. Они набросились на нескольких охранников и обрушили на них безумный вихрь мечей и копий, завязалось сражение. Остальные дуротриги начали окружать склад и подносить факелы к его толстому деревянному каркасу. Несколько секций бревен одновременно вспыхнули пламенем, и Фигул ускорил шаг, достигнув подножия холма.

– Ну, давайте же! –  подбадривал Фигул своих солдат. – Давайте быстрее!

Он бросился бежать и промчался мимо скопления переулков, его грудь тяжело вздымалась, а лицо было мокрым от пота, несмотря на холодный вечерний воздух. Дуротриги были заняты поджогом склада и пребывали в блаженном неведении о римских солдатах, несущихся к ним. Подобравшись ближе, Фигул крепче сжал рукоять своего меча и испытал жаркий трепет при мысли о том, что сейчас он  сразится с врагом. Затем один из налетчиков поднял глаза и увидел римлян, выходящих из тесного переулка ближайших зданий. Он развернулся, чтобы предупредить своих товарищей. Они немедленно повернулись лицом к наступающим римлянам, бросили факелы и приготовились встретить врага.

– Вперед! –  заорал Фигул своим людей.

Один из налетчиков бросился на Фигула, замахнувшись копьем. Оптион уклонился от атаки, затем бросился на человека, откинув его копье в сторону, прежде чем вонзить острие меча в живот дуротрига, разрезав его кишки. Мужчина рухнул на колени, из раны хлынула кровь, стекая между ног. В то же время другие легионеры набросились на остальных налетчиков, острия  их мечей и копий сверкнули, когда на них пал свет поднимающегося пламени. Воздух уже был полон дыма, поскольку огонь быстро распространился по складскому строению, поднимая едкий дым в ночное небо. Фигул бросился к дуротригу, поджигающему следующую часть бревна, и резанул мужчину по спине, повалив его на землю, а затем проткнув ему горло.

– Господин, берегись! –  крикнул Рулл стараясь перекричать громкий лязг стали.

Фигул развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как налетчик замахнулся копье ему в шею. Оценив угрозу, он отпрянул на шаг, уклонившись от удара. Налетчик зарычал и снова ударил его, заставив Фигула отступить еще на шаг, пока его спина не оказалась почти у горящей стены, и он не почувствовал жара от пламени, обжигающего щетину на затылке. Иссеченные шрамами черты лица его противника были освещены мерцающим светом огня, и жестокая улыбка заиграла на его губах, когда он понял, что Фигул попал в ловушку. С горловым ревом он пнул Фигула ногой в живот. Здоровенный галл с тяжелым грохотом рухнул на землю и его меч выпал у него из рук. Он взглянул вверх и увидел возвышающегося над ним дуротрига, целившего острие копья ему в горло. Фигул быстро перекатился влево; наконечник вонзился в землю. Налетчик зарычал и поднял копье, чтобы снова ударить Фигула. На этот раз Фигул ничего не мог сделать, и он понял, что ему пришел конец.

Но  туземец внезапно вздрогнул. Его руки обмякли, темно-красная кровь появилась в уголках его отвисшего рта. Фигул увидел блестящий кончик меча, торчащего из его горла. В следующее мгновение налетчик рухнул.  Над сгорбленным дуротригом стоял Рулл, его меч был весь в крови. Фигул тряхнул головой, отряхиваясь от земли.

– Многие из них отброшены назад, господин, – объяснил Рулл между резкими вдохами. Фигул огляделся. Несколько налетчиков  лежали на залитой кровью земле возле склада. Фигул увидел, что нескольким дуротригам удалось избежать стычки. Теперь они бежали из поселения, направляясь во тьму. Но гнаться не пришлось. На военно-морской базе центурион Скрофа прекрасно распознал ситуацию и приказал открыть ворота, чтобы его люди смогли атаковать и уничтожить отступающих дуротригов. Затем радость Фигула сменилась страхом, когда он вспомнил про огонь. Он повернулся к остальным.

– Несите воду! – рявкнул он. – Хватайте все, что сможете. Мы должны потушить огонь, пока не начало гореть зерно. Быстрее!

Римляне принялись за дело. К этому времени у ближайших переулков образовалась небольшая толпа, и солдаты бросились к наблюдавшим за ними туземцам, лихорадочно указывая на огонь. Местные жители сразу поняли их значение и бросились к свои домам, появившись  через несколько мгновений с глиняными кувшинами или плетеными корзинами, залитыми смолой и наполненными водой. Разговаривая с ними на их родном языке, Фигул приказал местным жителям выстроиться в цепочку, ведущую от хижин до самого склада. По его команде контейнеры начали передавать по цепочке к складу, где один из его легионеров поливал водой бушующий огонь. Раздавалось яростное шипение, когда вода тушила пламя, душив клубящийся в ночном небе дым. Через какое-то  время прибыл Цетег, приведя за собой  еще местных жителей, и Фигул приказал сформировать дополнительные цепи людей, чтобы справиться с различными очагами огня, угрожающими поглотить склад.

Постепенно пламя угасло. В воздухе пахло сырым деревом и горелым пеплом. Фигул вздохнул с облегчением. Хотя сам склад был поврежден и не подлежал ремонту, почти все зерно можно было спасти. Гарнизон и жители Новиомага не умрут с голоду. Потушив костер, он, наконец, в изнеможении рухнул на землю рядом с Руллом. Ветеран вытер пот со лба и покачал головой, глядя на тлеющие развалины склада.

– Мы еще даже не отъехали в Линдинис, а проклятые  дуротриги уже доставляют нам проблемы, – проворчал он. – Только боги знают, что нас ждет, когда мы туда доберемся.

Фигул пожал плечами. Он знал, что в Британии нигде  нет безопасных мест. Они могут появиться лишь только после того, как дуротриги будут остановлены, а враги Рима изгнаны с этой земли раз и навсегда.

Глава пятая

На следующее утро две декурии  Шестой центурии вышли из военно-морской базы под хмурое зимнее небо. Легтонеры были утомлены и у них все тело ныло после беспокойного ночного отдыха. По приказу центуриона Скрофы все солдаты работали до позднего вечера, некоторые переносили запасы зерна на военно-морскую базу на случай возвращения дуротригов, в то время как другие по очереди охраняли поселение. После того, как убитых налетчиков убрали, а их снаряжение конфисковали, усталые солдаты, наконец, вернулись в свои казармы. Даже тогда спать было невозможно. Всю ночь толпа разгневанных местных жителей собиралась у ворот базы, громко протестуя против неспособности римлян предотвратить набеги на их поселение. В начале вторжения Новиомагус подвергался частым нападениям со стороны дуротригов, и теперь многие опасались возвращения тех черных дней. На рассвете солдаты проснулись от беспокойного сна и немного позавтракали, прежде чем получить своих лошадей из местных конюшен. Теперь звук конских копыт, стучащих по каменным плитам, эхом разнесся по пустынным улицам, пока они шли к городским воротам.

Фигул вел свою лошадь впереди колонны, когда они миновали сожженные и почерневшие руины пустующего склада. Рулл подъехал к нему и нахмурился, подняв глаза к темным облакам.

– Погода не очень хорошая, – проворчал он. – Лучше молитесь, чтобы не было снега, прежде чем мы доберемся до Линдиниса.

– Почему ты недоволен снегом? – ответил Фигул. – Я не против немного снега.

– Почему недоволен? – апоплексически повторил Рулл. – Холодно, а это замедлит нас, и всегда найдется какой-нибудь шутник, кидающий в тебя снежками. Он сморщил лицо при мысли об этом. – Тем не менее, еще одна кампания, и с меня хватит. Я получу свое увольнение и чаевые и уеду куда-нибудь в теплое и приятное место. Он ухмыльнулся Фигулу. – Я слышал, в Сирии хорошая погода. И там неплохие  мясные горшочки. В любом случае, смени эту дерьмовую дыру.

Фигул легко рассмеялся, но ему было бы жаль, если бы Рулл удалился. Он был суровым человеком, часто сварливым и воинственным, но он также присматривал за Фигулом с того дня, как присоединился к Шестой центурии, и всегда был рядом, предлагая поддержку или наедине, давая тихий совет. Другой солдат на его месте возмутился бы тем, что ему приходится подчиняться приказам человека вдвое моложе его, но Рулл выполнял свои обязанности без жалоб. Без такого ветерана рядом, подумал Фигул, возглавить отряд было бы гораздо более сложной задачей.

Сцилла стоял у городских ворот, ожидая солдат. Посланника сопровождал темноволосый мужчина в преклонном возрасте, высокий, с аккуратной седой бородой и коротко подстриженными в римском стиле волосами. В том, как вел себя мужчина, не было ни намека на сутулость, его спина была строго прямой, а походка – высокомерной и уверенной, его серые глаза выражали как раз то изящество и стальную холодность, которые подобают вождю племени. На его плечи был накинут дорогой плащ, под которым он носил тунику и яркие штаны. Посланник холодно посмотрел на Фигула.

– Оптион, – начал он, – по словам центуриона Скрофа, твои люди помогли спасти запасы зерна во время вчерашнего ночного рейда.

Фигул пожал плечами:  – Мы просто оказались в нужном месте в нужное время. Любой другой солдат сделал бы то же самое на наш месте .

Посланник изобразил улыбку:  – Я вижу, это сказано со смирением истинного римского воина. Тем не менее, факт остается фактом:  если бы не твои действия, добрым людям Новиомагуса грозила бы голодная зима.  Правитель Когидубн попросил меня передать тебе его благодарность.

– Хорошая награда была бы лучше, – пробормотал Рулл себе под нос.

Сцилла перевел взгляд на ветерана:  – Что ты сказал, солдат?

– Ничего, – сухо ответил Рулл. – Просто говорю, что приятно, когда тебя время от времени благодарят.

Сцилла какое-то время изучала легионера, прежде чем указать на человека рядом с ним. – Позволь представить тебе  вождя Тренагаса, законного верховного правителя всех племен дуротригов. Он повернулся к Тренагасу и слегка поклонился: – Ваше величество, это солдат, о котором я вам говорил:  Оптион Фигул из Второго легиона. Он офицер, отвечающий за ваше сопровождение.

Тренагас сузил глаза и посмотрел на Фигула, словно созерцая незнакомое блюдо за ужином. На каждом его пальце блестели золотые кольца:  – Сцилла сказал мне, что ты галл. Он говорил с легкими следами местного акцента.

Фигул кивнул:  – Моя семья из племени эдуи, Ваше Величество.

– У нас общие предки, – беззаботно ответил Тренагас. – Мы, дуротриги, – потомки первых кельтов, пересекших море, знаешь ли ты . Двести лет назад наши предки пришли на эти берега, основали деревни, построили храмы и устроили фактории. Теперь наши римские друзья хотят сделать то же самое, хотя и в большем масштабе, а маргинальное меньшинство возмущается. Лицемерно с нашей стороны, тебе не кажется?

Фигул колебался, опасаясь быть вовлеченным в политические дебаты с Тренагасом о тонкостях имперской политики, не желая обидеть правителя:  – Думаю, да, ваше величество.

Тренагас напрягся, в уголках его узких глаз появились морщинки:  – Мы слишком долго отворачивались от цивилизации. Такие люди, как Кенатак, идут по пути, который приведет к полной катастрофе. Они должны быть устранены. – Его рот задрожал, а слюна появилась на губах аристократа, когда он продолжил. – Клянусь всеми богами, Кенатак еще пожалеет о том дне, когда заставил меня бежать от моего народа. Я провел пять лет в изгнании во дворце губернатора в Нарбоненсисе. Пять долгих лет я провел правителем без земли, в то время как эта сволочь настроила мой народ против меня. Теперь Кенатак сам узнает, что значит быть изгнанным из собственного дома.

Ярость в его голосе застала оптион врасплох, и он про себя задался вопросом, движим ли Тренагас больше глубокой ненавистью к нынешнему вождю, чем горячим желанием привести свой народ к мирному будущему. Он отбросил эту мысль в сторону, когда настроение британца улучшилось, а его тонкие губы растянулись в улыбке:  – Ты слышал о моих планах относительно Линдиниса?

– Немного, Ваше Величество, – ответил Фигул.

Тренагас глубокомысленно кивнул:  – Я выучил латынь во время моего пребывания в ссылке. Я тоже много читал и часто разговаривал с губернатором. Тогда мне пришло в голову, что наша местная культура прискорбно низка, и если мы не пойдем по пути всего лучшего  у римлян, наш народ обречен. Кенатак, конечно, ничего в этом не понимает. Он простой грубиян, который думает, что сопротивление предпочтительнее перемен. Но как только он уйдет с дороги, я познакомлю своих верных подданных с преимуществами римской культуры на благо моего народа. Я начну с постройки собственного дворца.

–  Это будет очень мудро и великодушно с вашей стороны, Ваше Величество, – сказала Сцилла. – Люди будут любить вас за это.

Их прервал слабый стук копыт, приближавшийся со стороны города, и Сцилла повернулась к воротам и увидела приближающуюся к ним хрупкую фигуру, которая ехала верхом на холеном белом скакуне с отороченным мехом капюшоном, низко надвинутым на лицо для защиты от холодной погоды. Фигул смотрел, как фигура рысью промчалась мимо солдат, с уверенной манерой человека, получившего множество инструкций.

– Ах! – сказал Тренагас, сияя от гордости. – Вот, наконец, и она. Моя дочь.

Всадница осторожно натянула поводья, остановила лошадь рядом с Тренагасом и откинула капюшон на своем зимнем пальто, открывая лицо элегантной молодой женщины с блестящим серебряным кельтским торком, обмотанным вокруг шеи, и длинными каштановыми волосами  ниже ее плеч. Она улыбнулась Тренагасу, ее светло-голубые глаза мягко светились над гладкими круглыми щеками. Тренагас сделал ей знак, когда она спешилась.

– Позволь  представить мою дочь Анкасту. Дитя мое, это оптион Фигул из Второго легиона.

Анкаста кивнула галлу, ее губы сложились в легкую улыбку, когда их глаза встретились. Фигул на мгновение потерял дар речи, взволнованный неожиданным видом красивой женщины среди них. Он быстро восстановил самообладание:  – Приятно познакомиться, госпожа.

Анкаста уставилась на него:  – Для тебя – моя госпожа, – возмутилась она, хотя, в отличие от отца, в ее голосе не было и намека на местный акцент. – Я дочь правителя, а не какая-нибудь обыкновенная девка, и вы все будете обращаться ко мне именно так.

– Понял, моя госпожа, – нерешительно ответил Фигул.  – Мои извинения. Затем он посмотрел на Тренагаса. – Она, э-э, должна пойти с нами?

– Конечно! Она моя плоть и кровь. Вряд ли я оставлю ее здесь, в Новиомагусе. – Он нахмурился, глядя на Фигула. А, что, есть проблема?

– Нет, Ваше Величество, – слишком быстро ответил Фигул. Затем он покачал головой. – Я имею в виду … может случиться какая-нибудь опасность. Схватка, например. А, там нет места для женщины.

Анкаста уперла руки в бока и сердито посмотрела на оптион:  – Это так, оптион? Возможно, ты бы предпочел, чтобы я осталась дома готовить и убираться, как добрая римская девка?

Фигул быстро покачал головой: – Я не хотел обидеть вас, моя госпожа. Но это опасное будет путешествие. Маршрут, по которому мы пойдем, подвергается постоянным атакам налетчиков  и разбойников. С теми солдатами, которым повезло попасть в плен живыми, обращаются как с рабами. Это счастливчики. Остальных пытают и убивают. Только боги знают, что они сделают, если схватят вас.

– Разве это не твоя работа, – ответила Анкаста ледяным тоном, – защитить нас от нападения?

Галл слегка опустил голову: – Мои люди будут защищать вас до последнего, моя госпожа. Но нет никаких гарантий.

– Я наслышался достаточно, – вмешался Тренагас. – Моя дочь может постоять за себя в бою. Она пользуется мечем практически с того дня, как научилась ходить, как и полагается всем нашим женщинам-воинам. Она ежедневно тренировалась под руководством отставного гладиатора в нашей резиденции в Нарбоненсисе. Могу добавить, что не простой гладиатор, а человек, который когда-то сражался с великим Гермесом и выжил, чтобы рассказать об этом. Уверяю тебя, Анкаста не будет обузой в нашей миссии.

Фигул открыл было рот, чтобы ответить, но Тренагас перебил его, подняв руку.

– Этот вопрос не подлежит обсуждению, оптион. Моя дочь будет сопровождать нас в Линдинис. Если ты не заметил, то скажу тебе, есть еще несколько вождей племен, борющихся за контроль над дуротригами, и мне нужно, чтобы она вышла замуж за одного из них, чтобы создать широкий союз. Однажды я стану слишком стар и утомлен, чтобы править, и, поскольку у меня нет сыновей, мне нужно, чтобы Анкаста вышла замуж за надежного молодого вождя, на которого я могу положиться в продолжении своего наследия.

В его голосе звучало раздражение, и Фигул понял, что спорить дальше бессмысленно. Он смиренно пожал плечами и поклонился: – Как пожелаете, ваше величество.

– Хорошо! – объявила Сцилла, хлопая в ладоши. – А теперь, если это все, нам пора идти.

Пока правитель и его свита садились на лошадей, Фигул приказал своим людям сделать то же самое и неуклюже взобрался в седло. Как и всех римских солдат, он учился верховой езде в еще новобранцем, но прошло уже два года с момента его обучения, и теперь он изо всех сил пытался вспомнить уроки верховой езды, которые преподал ему на тренировках  центурион в Аргенторатуме. Его громоздкое телосложение заставило его неуклюже сидеть в седле и, сжимая поводья, изо всех сил, он пытался справиться с управлением своей лошадью. Он с некоторым трудом выскочил вперед колонны и его лошадь остановилась без всякой видимой причины. Рулл ехал рядом с ним, оглядываясь на британцев в тылу колонны.

– Польза римской культуры… – пробормотал себе под нос ветеран, чтобы никто не услышал. – Какая чушь!

Фигул повернулся в седле и подмигнул ветерану:  – Я так понимаю, ты ему не веришь?

– Конечно, химеры его побери, нет. Тренагасу плевать на туземцев, господин. Очевидно, что он делает это только для того, чтобы отомстить Кенатаку. – Он покачал головой. – Я не политик, но даже я вижу, что это прямой путь к катастрофе. Правитель, который больше грек, чем британец, выгоняет выбранного вождя племени, получившего большинство голосов. Я не могу придумать лучшего способа разозлить туземцев. Вы можете?

Фигул сжал губы, но ничего не ответил. Рулл был прав. Нетрудно было понять, почему Сцилла был убежден в претензиях Тренагаса на звание верховного правителя дуротригов. Его отчужденная манера поведения и энтузиазм ко всему римскому были бы хорошо приняты в императорском дворе. Про себя он боялся подумать, что дуротриги скажут об изгнаннике с латинским акцентом и грандиозных планах романизации своего образа жизни. Затем Фигул сердито покачал головой. Не ему было беспокоиться о вероятном успехе или неудаче людей, находящихся под его защитой. Все, что он мог сделать, это подчиняться его приказам в меру своих способностей, как хороший солдат, которым он был. Резко натянув поводья, Фигул погнал своего коня вперед, когда они двинулись на запад, к Линдинису.