Текст книги "Кровный враг (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава третья

Фигул вошел в комнату, шаги слуги эхом отдались в коридоре, когда тот развернулся на каблуках и быстро вышел из здания. Оптион очутился в скудно обставленной комнате с мерцающим в стороне очагом, согревающим от сквозняков помещение здания. Стройная седовласая фигура сидела за большим дубовым столом, опустив голову и сосредоточенно просматривая лежащие перед ним таблицы и свитки. Мужчина был уже средних лет и носил дорогую шерстяную тунику; тонкие струйки пара вырывались из кувшина, стоявшего перед ним на столе. Фигура потянулась к кувшину и, не обратив внимания на Фигула, начала наполнять богато украшенный серебряный кубок горячим красным вином. Наполнив кубок, он, наконец, поднял глаза и внимательно посмотрел на здоровенного галла, стоявшего перед собой.

– Итак…  Оптион Фигул, не так ли? – спросил Нумерий Сцилла отчужденным тоном.

Фигул сухо кивнул, наблюдая, как Сцилла осторожно поставила кувшин обратно на стол. Затем он откинулся на спинку стула и долго смотрел на оптиона. Судя по морщинистому лицу посланника, ему не понравилось то, что он увидел. – Ну, должен сказать, это немного неожиданно.

Фигул пошевелился:  – Что вы имеете в виду?

– Я попросил легата прислать мне самых лучших людей для этой задачи. Не грамотных людей или просто хороших, а лучших.  Должен признаться, я ожидал увидеть младшего трибуна или, по крайней мере, центуриона. Вместо этого Целер прислал тебя. Он сузил глаза до щелочек. – Почему они не прислали твоего центуриона?

– Он ранен, – быстро ответил Фигул. – На днях получил травму во время высадки на Вектис. Легат прислал меня вместо него  во главе отряда.

Сцилла несколько мгновений сидел в задумчивой тишине, барабаня пальцами по столу: – Ты можете понять, почему это выглядит немного странно с моей стороны. Я специально запросил лучших солдат легиона, потому что это не обычная служба сопровождения. Вместо этого Целер прислал мне младшего офицера, причем довольно молодого на вид. Скажи мне, сколько тебе лет?'

– Девятнадцать, господин.

– Я понимаю. – Посланник выглядел разочарованным. –  Значит, у тебя мало боевого опыта?

Фигул ощетинился. Несмотря на свою относительную молодость, за два года службы во Втором Легионе он участвовал во многих сражениях. Почти с того дня, как он ступил на землю Британии, он оказался на передовой, сражаясь с дуротригами в жестоком наступлении на запад под предводительством Веспасиана. Он сыграл свою роль в разгроме Каратака, помог сокрушить предводителя армии Катувеллауни,  превратив его в беглеца на его же собственной земле. Кроме того, он принимал участие  во многих других сражениях, и хотя его юношеское лицо и легкомысленный вид позволяли предположить, что он солдат-новобранец, розоватый шрам над его правым глазом намекал на близкую к смерти царапину от рук друида. Хорошими солдатами не рождаются, ими становятся, но Фигулу казалось, что он всегда был прирожденным бойцом, с ранних лет отбиваясь от хулиганов в закоулках Лютеции. Он был бесстрашным в бою, неизменно верным и одним из немногих солдат, которых он знал, кто остался в живых после многих лет тяжелой кампании в Британии.

– Я знаю свое дело, в легионе или вне его, – сказал он. – Может, я и молод, но свое звание я заработал нелегким путем.

– Смелые слова, оптион. Будем надеяться, что ты оправдаешь их. Нет ничего хуже человека, который не может сдержать свое слово. –  Он вздернул подбородок, глядя на оптиона, и нахмурил брови. – Скажи мне, откуда ты? Мне кажешься ты не совсем римлянин с твоими взлохмаченными волосами. И ты не похож на него, если вдуматься.

– Я родился в Галлии, господин.

Посланник сильно нахмурился:  – Разве ты не должен служить только во вспомогательных войсках? Или армия дошла до такого отчаяния, что берут в свои ряды всех подряд?

Фигул прикусил язык, пораженный незнанием посланником правил военной службы для не римских граждан. – Мой отец служил вспомогательным кавалеристом в легионах. Он отслужил свои двадцать три года и получил гражданство, когда вышел на пенсию, вместе с небольшой премией, как и положено. Я родился римлянином и вырос таким.

Удовлетворенный этим, Сцилла откинулась на спинку стула и потянулся за серебряным кубком. Он сделал глоток вина и тут же скривился от отвращения: – Этот богом забытый остров, – пробормотал он, ставя кубок обратно на стол и качая головой. – Здесь не найти приличного вина, сколько бы человек ни готов был заплатить. Он презренно уставился на  вино и вздохнул. – Что ж, тебе и твоим людям придется потрудиться, оптион Фигул. Я нахожусь в этой провинции уже неделю и не собираюсь тратить здесь ни минуты дольше, чем это необходимо. Мое место не здесь, а в Риме, где большую часть года стоит приятная теплая погода и никогда не бывает недостатка в хорошем фалернском, чего нельзя сказать об этом забытом богами острове. Чем скорее я закончу свою работу здесь, тем скорее я смогу вернуться в Рим и возобновить свои обязанности в императорском дворце. И тем скорее ты сможешь вернуться к тому, чем обычно занимаются солдаты. Полагаю, ссориться на улицах и напиваться.

Фигул молча слушал, как Сцилла наклонилась вперед в своем кресле и продолжил: – Теперь, когда я узнал, кто ты, полагаю, мне следует рассказать немного о себе. Меня зовут Нумерий Сцилла, хотя ты, вероятно, уже знаешь это.

Фигул кивнул.

В голосе посланника прозвучала нотка горечи, когда он продолжил:  – Я официальный представитель Императора в Британии. Моя награда, видимо, за двадцать лет неустанной службы Риму. Хотя в настоящее время это больше похоже на наказание. Но причина моего присутствия здесь – ухудшение ситуации на западе. Он колебался. – Я полагаю, что, поскольку ты состоишь в рядах Второго легиона, то сражался под командованием Веспасиана, когда он победил дуротригов?

– Верно, господин.

Перед его мысленным взором на мгновение вспыхнул образ осады, которую легион вел против крепостей на холмах прошлым летом. Онагры и баллисты использовались для разрушения туземной обороны, круша частоколы и пронзая воинов, стоящих на зубчатых стенах. Как только оборона была разрушена, колонны легионеров двинулись вперед, держа свои щиты поднятыми над головами, чтобы защитить себя от любых летящих в них снарядов. Дуротриги построили свои крепости на холмах, веря, что они неприступны для нападения, но они не могли противостоять римской военной мощи и быстро пали, к отчаянию местных варваров.

Сцилла поставила кубок с вином и сказала: – Без сомнения, ты знаешь, что дуротриги,  потерпев поражение своих воинов в бою, мучительно решают, помогать нам или продолжать сопротивление.  – Галл кивнул и Сцилла продолжил. – Однако переговоры осложняются тем фактом, что существуют различные племенные группировки, среди которых нет четкого правителя.

Фигул хмыкнул: – Я могу догадаться, какой путь выберет эта компания.  Даже если туземцы захотят мира, вожди будут против него.

– К сожалению, ты прав. Воины дуротригов, хотя и были разгромлены на поле боя, но враждебность к нашему присутствию, даже среди простых соплеменников, вызывает беспокойство. Особенно, если учесть, что наше присутствие на их территории в лучшем случае незначительно, благодаря тому, что Веспасиан оставил после себя лишь небольшой отряд для управления различными  племенными территориями. Если они восстанут, наш контроль над их землей окажется под непосредственной угрозой. Более того, Император не хочет быть втянутым в новый затяжной конфликт, разразившийся вскоре после поражения Каратака и его армии. Тот поход дорого обошелся имперской казне, не говоря уже о сопутствующих потерях в рядах армии. С этой целью мы решили обойти врага, назначив нашего человека Верховным правителем, чтобы управлять дуротригами. А именно, Тренагаса. После того, как он укрепит свою власть, он убедит туземцев принять римские обычаи и законы. Со временем они научатся поклоняться нашим богам, платить наши налоги и – кто знает? – возможно, даже когда-нибудь повоевать в наших вспомогательных частях. В конце концов, наши злейшие враги станут нашими надежными союзниками. – Он снова улыбнулся, прежде чем добавить: – Приблизительно, очень похожими на регни под предводительством Когидубна.

– И это сработает? – скептически спросил Фигул.

– Должно сработать, оптион. Ситуация на западе ухудшается с каждым днем, и отчеты, поступающие от легата Плавтия, вызывают тревогу. Наши форты на западе этого острова недостаточно укреплены, наши линии снабжения растянуты, наш контроль над местными деревнями практически отсутствует. Мне сказали, что боевой дух среди солдат, служащих на границе, крайне низок из-за постоянного страха перед нападением.

Фигул покачал головой: – Но именно поэтому мы вторглись в Вектис, не так ли? Чтобы остановить базирующиеся там силы дуротригов. Это они атакуют материк.

Сцилла сделал болезненное лицо: – Несколько сотен дуротриговв на Вектисе мешают, но не более того. Уничтожение их значительно поднимет боевой дух и пошлет нашим врагам сигнал о том, что сопротивление недопустимо. Однако большая угроза лежит на западе. Победа над воинами дуротригами не утихомирила остальную часть этого племени, как мы надеялись. Поселения густо заселены, потому что мы выгнали туземцев из городищ, где многие из них жили. Более того, продолжающаяся кампания привела к тому, что большая часть урожая острова осталась неубранной и сгнила на полях. В результате чего теперь мы имеем несколько тысяч голодных и враждебно настроенных туземцев, находящихся под присмотром горстки недоукомплектованных фортов. Мы не можем исключать возможность того, что дуротриги могут объединиться под началом нового лидера и поднять массовое восстание против наших сил. Если это произойдет, мы будем вынуждены позорно отступить, не говоря уже о подрыве нашего военного престижа среди других племен.

– В конце концов, мы их победим, – ответил Фигул. – Всегда было так. Хотя британцы  и крутые бойцы, какими бы смелыми они ни были, на нашей стороне подготовка, снаряжение и опыт.

– Хотел бы я с тобой согласиться. Но, правда заключаетсяв том, что наши ресурсы на пределе. И Девятый, и Двадцатый легионы озабочены продвижением к северу от легионерской крепости Корновиорум. Тем временем Четырнадцатый занят преследованием тени Каратака в гористой местности к западу от Гленума, и только боги знают, как долго Второй будет стоять лагерем на Вектисе. Мы дошли до крайности, оптион, и если дуротригам каким-то образом удастся организоваться, они смогут захватить наши форты до того, как наши войска закончат завтракать. Мне не нужно тебе говорить, что любое такое поражение станет катастрофой для нашей новой провинции. Наши враги на западе и севере воодушевятся успехом дуротригов и удвоят свои усилия, чтобы противостоять нам. Наши силы подверглись бы нарастающей атаке. Даже наши крепости на востоке в Камулодуне и Лондиниуме не будут в безопасности. Излишне говорить, что наши союзы с теми племенами, которые находятся под нашей защитой, рухнут. Он тяжело сглотнул. – И всякая надежда на победу в Британии исчезнет.

Горькая ярость охватила Фигула. На самом деле его не волновали ни политические или экономические аргументы в пользу вторжения в Британию, ни преимущества цивилизации туземцев. Он был младшим офицером и беспрекословно выполнял приказы. Но мысль обо всех его товарищах, погибших на этом острове, наполняла его гневом:  –  Мы не можем здесь проиграть, господин! – прорычал он. – Мы заплатили за провинцию своей кровью.

– Разумное замечание, оптион. Но в равной степени Император не может позволить себе потерять еще тысячи человек в это время. Особенно в связи с растущим беспокойством дома.

– Что вы имеете в виду?

Сцилла вздохнул: – Прошло почти два года с тех пор, как Император провел свой триумф в Риме, объявив, что вторжение в Британию окончено. Но этот проклятый остров оказалось гораздо труднее укротить, чем предполагал ранее любой из наших уважаемых полководцев. Первым нам бросил нам вызов Каратак. Теперь дуротриги доставляют нам проблемы. Некоторые из этих сообщений доходят до Рима, несмотря на все наши усилия по нежелательному использованию этой информации против нас, и с каждым днем голоса критиков Императора становятся все громче. Некоторые, упаси боги, открыто призывают к полному выводу наших войск из Британии.

Фигул хмыкнул:  – Ну, это еще как сказать!

Сцилла втянул воздух сквозь зубы: – Немыслимая перспектива, согласен. На данный момент это мнение меньшинства, но существует реальная опасность того, что эти призывы станут более распространенными, если наши трудности в этой провинции сохранятся. Вот почему так важно, чтобы нам удалось сделать Тренагаса правителем. Это единственный способ удержать дуротригов, не вовлекая новые когорты из других провинций. Наше будущее в Британии зависит от Тренагаса, который объединит дуротригов под своей властью до того, как весь регион может взорваться полномасштабным восстанием. Сцилла пристально посмотрел на Фигула, и в его бледных глазах мелькнул стальной блеск, когда он продолжил. – А ты и твои люди должны ему помочь.

– Как?– спросил Фигул.

– Во-первых, сопроводив нас в Линдинис. В составе группы будут я и Тренагас вместе с его личной свитой из советников и слуг. Сцилла неловко поерзал в кресле. – Как я понял от Легата Плавтия, путь на Линдинис не совсем безопасен?

Фигул хмыкнул: – На этих дорогах полно неприятностей, это точно. Налетчики, разбойники и тому подобное.

– Я понимаю.

Оптион заметил проблеск беспокойства в глазах посланника и, чтобы рассеять его опасения произнес: – Не волнуйтесь. Ребята под моим командованием хорошие солдаты. Если какая-нибудь сволочь попробует это на нас, мы их перережем быстрее, чем вареную спаржу.

Его слова, казалось, едва ли успокоили Сциллу, но после паузы посланник откашлялся и продолжил: – Сопроводить нас в Линдинис – первое задание, которое я от тебя требую.

– А, что вторая? – спросил Фигул.

– Как только мы прибудем в Линдинис, мне понадобится твоя помощь в устранении действующего вождя племени.

– Кто он?

– Неприятный тип по имени Кенатак. Согласно отчету, который я получил от легата, он бывший их полководец, который когда-то заявлял о своей верности друидам. Хотя Кенатак осудил друидов вскоре после вторжения, его верность нашему делу остается несколько сомнительной. В самом деле, мы подозреваем, что он снабжает людьми бродячую банду ихних воинов за нашей спиной.

Фигул почесал челюсть: – Почему же тогда он все еще главный вождь?

Сцилла оскалился: –  Кенатак – правитель, пока мы его терпим. Он пришел к власти пять лет назад, когда узурпировал Тренагаса как вождя, в немалой степени благодаря поддержке друидов. Тренагасу был предоставлен выбор: смерть или изгнание. Впоследствии он бежал в Нарбоненсис и умолял тамошнего губернатора вернуть ему его должность..

– Зачем было так долго ждать, чтобы сделать его правителем?

– В то время считалось, что, хотя Тренагас и имел право быть эффективным правителем-клиентом, но было слишком рискованно навязывать дуротригам смену правителя, пока мы все еще были заняты делами с Каратаком. Мы не могли допустить дальнейших раздоров между дуротригами, пока легионы заняты кампанией где-то еще. Он скрестил руки перед грудью и ухмыльнулся. – Теперь Каратака убрали с дороги так, что  мы можем разобраться с Квенатаком.

Фигул засунул большие пальцы за пояс и надолго задумался: – Если мы снесем этому вождю голову, это разозлит местных жителей. Особенно, если он получил все голоса на выборах.

– Возможно, – уступил Сцилл. – Но несколько недовольных фермеров предпочтительнее, чем позволить нынешней ситуации продолжиться. Нам нужно создать проримский оплот среди дуротригов, и Кенатак явно не справляется с этой задачей. Из за его прежних симпатий к друидам мы не уверены, в чем заключается его лояльность, оптион.  Ты понимаешь нашу позицию.

– Справедливо, – сказал Фигул, почесывая щеку. – Но под моим командованием только две декурии  легионеров. Увидев вопросительное выражение лица посланника, он быстро добавил:  – Шестнадцать человек. Что произойдет, если вождь устроит драку, когда мы его оттесним?

– Сомнительно. После завоевания Веспасиан разрешил Кенатаку держать лишь горстку телохранителей. Ему нужны были люди, чтобы завоевать доверие отдаленных поселений, которыми он теоретически управляет, и, по общему мнению, его телохранители до крайности лояльны. Но они плохо обучены и не должны представлять большой проблемы для твоих людей. Кроме того, вспомогательные войска, размещенные в близлежащем форте, будут под рукой, чтобы оказать поддержку и отговорить туземцев от совершения какой-нибудь глупости.

– Какова численность гарнизона? – спросил Фигул.

– Одна когорта ауксилариев батавских вспомогательных войск под командованием префекта Тита Коскониана. В другое время я бы доверил арест Квенатака гарнизону, но в данном случае я не думаю, что это хорошая идея. Префект совсем недавно занял свою должность и все еще учится управлять. – Он сделал паузу. – Крайне важно, чтобы мы убрали Кенатака и заменили его нашим человеком, прежде чем ситуация ухудшится.

Фигул кивнул: – Согласен.

– Хорошо. – Сцилла сцепил руки и громко откашлялся. – Есть вопросы, оптион?

Фигул на мгновение задумался:  – Нам понадобятся припасы для путешествия.

Сцилла кивнула: – Пусть твои люди берут все, что им нужно, из запасов военно-морской базы. Если центурион Скрофа поднимет шум из-за этого, направь его ко мне. Это напомнило мне…  Как далеко отсюда до Линдиниса?

– Пять дней, по моим подсчетам.  – Накануне ночью Фигул изучил карту маршрута от Новиомагуса. Он не спал до позднего вечера, пытаясь найти самый безопасный способ добраться до поселения. Он поздно лег, и мало спал. Но усталость еще не доняла его.

– Мы уезжаем завтра – объявила Сцилла. – С утра. Я дал указание, чтобы твоим людям предоставили верховых животных из местных конюшен. Теперь, если это все…?

Фигул не мог думать ни о чем другом, поэтому он глубоко вздохнул и кивнул, когда Сцилла выскользнул из-за стола. Посланник отвернулся от оптион и молча смотрел в маленькое окошко на дальней стене, выходившее во двор, на несколько мгновений погрузившись в свои мысли.

– Политика на этом острове – кошмар, – проворчала Сцилла, глядя в окно. – Кровная месть, старейшины племен, семейные дрязги.  Не говоря уже об этих друидах, вечно вмешивающихся в политические дела. Он полуобернулся к Фигулу. – Для сравнения, Рим – почти образец стабильности.

Галл не знал, что сказать на все это. Он чувствовал себя явно неловко, обсуждая важные вопросы, и гораздо лучше чувствовал себя  в казарме, обмениваясь шутками с солдатами или обучаясь трюку у какого-нибудь финикийского фокусника.  Он стоял неподвижно и ждал, пока Сцилла продолжит.

– Мы победили нашего врага в решающем сражении, оптион. Мы осадили их драгоценные крепости на холмах и заставили их харизматичных лидеров скрываться. Обычно этого было бы достаточно, чтобы одержать сокрушительную победу. Но наши враги в Британии не сдались – далеко не так. Они отступили в тень, чтобы вести против нас новую войну. Они отказались от кельтской традиции открытой войны в пользу длительной кампании набегов и засад. Британцы думают, что таким образом они смогут победить нас, опцион. Они жестоко ошибаются. И мы с тобой должны победить их.

Сцилла отвернулся от окна. Говоря это, он пристально смотрел на Фигула.

– Мы не должны потерпеть неудачу. Британия может быть унылой заводью с небольшой материальной ценностью, но она грозит нанести большой вред Императору. Здесь мы возлагаем надежды на решительную победу. Если нам не удастся защитить Тренагаса и предоставить ему власть, наши надежды на мирное закрепление юго-западной части острова рухнут. Хуже того, наши линии снабжения всей остальной армии окажутся под угрозой. Если это произойдет, то, прежде чем мы это поймем, все вторжение окажется под угрозой.

Глава четвертая

В тот же вечер Фигул присоединился к Блезу, Руллу и Хельве у ворот военно-морской базы, и они, выйдя за пределы улицы,  поднялись по небольшому подъему к городской фонтанной чаше с видом на центр города. Силуэт Золотого Дельфина вырисовывался на фоне заходящего солнца, и с небольшого расстояния Фигул мог слышать слабый гомон разговоров изнутри таверны. У него на глазах начал сгущаться густой туман, и, пока они брели мимо многочисленных домов и загонов для скота, он почувствовал усталость. Покинув поместье Когидубна, он вернулся на военно-морскую базу, чтобы подготовиться к предстоящей миссии. Тем временем он послал Рулла за необходимыми пайками и кормом к квартирмейстеру гарнизона. Позже Фигул проинформировал людей о миссии, приказав им явиться на плац с первыми лучами солнца и отправиться к городским воротам.

После инструктажа Блез упомянул, что у него живет друг в Новиомагусе, товарищ по его старой центурии, который недавно выбыл из Второго по инвалидности и вложил свои скромные сбережения в ближайшую таверну. Бывший солдат слышал все местные сплетни, и Блез предположил, что он мог бы дать им дополнительную информацию о Линдинисе, поскольку он базировался в форте в том самом регионе во время своего увольнения. Фигул согласился, а Рулл и Хельва предложили пойти вместе с ними, им было любопытно взглянуть, что представляет собой дружественное туземное поселение. Итак, четверо мужчин, со свисающими с поясов мечами покинули базу, когда солнце опустилось к горизонту, а воздух стал морозным от холода. Центурион Скрофа объяснил Фигулу, что недавно вокруг Новиомагуса было совершено несколько нападений на римских солдат. Как следствие, каждый выходящий в город солдат должен был иметь при себе оружие на случай нападения.

Когда четверо мужчин приблизились к таверне, дверь распахнулась, и пара матросов, спотыкаясь, вышла из бледно-оранжевого света комнаты, пьяно распевая морские песни, пока они, шатаясь, шли вниз по склону к военно-морской базе.  Фигул прошел мимо матросов и, нырнув под низкий дверной косяк, вошел в таверну. Внутри его встретил густой запах пота и жареного мяса. Туземцы, дежурные охранники и матросы столпились вокруг столов на козлах, а в углу комнаты ярко горел очаг. Измученная официантка металась взад-вперед между стойкой и столиками, наливая клиентам напитки. Как правило, большинство туземцев старались избегать мест, куда часто ходили солдаты, и Фигул был удивлен, увидев, что эти две группы свободно общаются. За одним из столов сидели еще трое солдат из их отряда.  Фигул разрешил мужчинам пойти выпить сегодня вечером, мотивируя это тем, что завтра им предстоит долгое путешествие, и это будет их последний шанс ненадолго расслабиться.

Хельва потер руки, пытаясь согреть их:  – Бля, ну, сегодня и холодно! – воскликнул он.

Рулл усмехнулся:  – Ты думаешь, что это холодно, подожди, пока не наступит настоящяя  зима. Станет так холодно, что ниже пояса ты ничего не почувствуешь. Даже твои яйца замерзнут. Вот в Британии настоящая зима, парень, не такая мягкая, как у тебя дома в Кампании,  или откуда ты родом.

– Ателла, – тихо сказала Хельва. – Я из Ателлы.

Именно тогда Блез заметил своего друга, сидящего в одиночестве за столом на козлах в дальнем углу таверны. Бывший солдат махнул четверым мужчинам, и они, быстро пробравшись мимо других посетителей, подошли к столу и сели на расшатанную деревянную скамейку. Блез кивнул седовласому мужчине, сидевшему напротив.

– Это Цетег, – представил того он. – Мой лучший друг дней нашей славы,  из моей прежней Восьмой центурии.

Мужчина ухмыльнулся. Его щеки были покрыты тонкими пурпурными венами, а глаза слегка остекленели от затянувшегося перепоя, его коренастое тело располнело к раннему выходу на пенсию. Когда Цетег сложил руки, Фигул заметил, что у него отсутствуют три пальца на правой руке.

– Лучшие дни в моей жизни, – сказал он, перекрывая общий шум вокруг них. – Помнишь то прошлое лето в Виндокладии, когда мы надрали задницы дуротригам?  Горячая была работенка!

– Это там ты получил ранения? – спросил Хельва.

– Какие?  Эти?  – Цетег махнул изуродованной рукой молодому легионеру. – Конечно, нет!  Я потерял пальцы, поднимая телегу из трясины. Ублюдок рядом со мной отпустил, и мои пальцы оказались раздавлены колесом. Пришлось их отсечь, а то рана не заживала. Он снова посмотрел на Блеза. – А как тебе живется в Шестой?  Все еще выманиваешь у солдат их с трудом заработанное жалованье с помощью этих твоих фальшивых костей?

– Э-э, ты имеешь в виду, что все еще честно выигрываю в кости, – неловко ответил он, смутившись.

Фигул посмотрел на него. Он потерял месячное жалованье, играя в кости против Блеза в Каллеве, и заподозрил своего противника в жульничестве, несмотря на его протесты,  что он не виноват. Он сделал себе  мысленную пометку забрать свои деньги у легионера, как только эта миссия будет завершена.

Цетег сделал знак официантке принести пять чашек. Его глаза с тяжелыми веками задержались на ее фигуре на мгновение, прежде чем он снова повернулся к своим гостям, его улыбка стала шире, чем когда-либо:  – Моя жена, Конвенна. Женился на ней сразу после того, как поселился здесь. Настоящая местная девчонка и правильная девчонка, скажу я вам. Она хороша и к тому же умеет управляться  с делами.  Заставляет возвращаться сюда местных жителей, если ты понимаешь, о чем я, – добавил он, подмигивая Фигулу.

Хозяйка, жена Цетега, быстро принесла кувшин с подогретым вином и пять облупившихся глиняных кружек, которые поставила перед ними. Цетег наполнил чашки наполовину и протянул по одной каждому солдату, наполнив свою почти до краев и выплеснув несколько капель на стол. После тоста за старые времена пятеро мужчин чокнулись кружками, а Фигул сделал глоток своего напитка. Подслащенное вино обожгло ему горло. Цетег одним глотком осушил пол-чаши вина, а затем поспешно наполнил свою кружку.

– Блез сказал мне, что вы, ребята, направляетесь в Линдинис.

Фигул кивнул:  –  Что ты слышал?

Цетег надул щеки:  – Только то, что говорили некоторые местные жители. В последнее время сюда переселилось несколько более мирных дуротригов, что всегда раздражает этих людей. Он рассмеялся и покачал головой.  – Британцы – они не перестают меня удивлять. Они ненавидят нас, ненавидят другие племена и терпеть не могут своих соседей. Они будут счастливы только тогда, когда все от них отвернутся и предоставят их самим себе.

– Что они говорят о Линдинисе? – спросил Фигул.

– Только то, что поселение находится в очень плохом состоянии. Еды не хватает, а с наступлением зимы все будет только ухудшаться. Конечно, в обычном порядке местный форт восполнял недостаток провизией из собственных запасов, чтобы местные жители были довольны. Но, судя по тому, что я слышал, запасы зерна в гарнизоне подходят к концу, а те немногие конвои, что отправляются туда, регулярно подвергаются набегам. Вспомогательным войскам едва хватает, чтобы прокормить себя, не говоря уже о туземцах. Квенатак  подвергается давлению со стороны своего народа, чтобы тот что-то с этим сделал. Некоторые говорят, что он даже поставлял людей местным разбойникам в обмен на долю добычи.

– Почему их не остановил гарнизон? –  вслух задумался Рулл.

– Та же история, что и у любого другого форта в этих землях. Гарнизон недоукомплектован и отрезан от остального легиона. Припасы на исходе, их снаряжение нуждается в ремонте, а боевой дух на дне. – Он сжал губы. – Кроме того, ходят слухи, нервирующие людей.

Фигул нахмурился:  – Какие слухи?

Цетег перевел взгляд влево и вправо, чтобы убедиться, что никто из туземцев не подслушает. Затем он перегнулся через стол и понизил голос. –  Ходят слухи, что в этой части острова действуют друиды. Пока мы говорим, они вооружаются, готовясь снова сразиться с нами.

– Чушь!  – Рулл сплюнул. – Мы перебили большинство из них прошлым летом.

Цетег уставился на ветерана:  – Большинство, но не всех.

– Это правда, – вставил Фигул. – У друидов больше голов, чем у проклятой гидры. Каждый раз, когда ты убиваешь одного, на его месте появляется другой.

Рулл отмахнулся от его беспокойства:  – Чтобы напугать нас, потребуется больше, чем несколько дряхлых старых друидов, господин. И вряд ли это повод для того, чтобы вспомогательные части скручивали свои набедренные повязки.

Цетег покачал головой:  – Тогда, боюсь, ты не понимаешь, какую власть друиды имеют над туземцами, друг мой. Многие цепляются за старые верования. Друиды господствовали над этим народом на протяжении сотен лет, и они не сдадутся без боя. Если они снова поднимут головы, среди туземцев найдется немало тех, кто поддержит их.

Едва Цетег закончил говорить, как дверь таверны с грохотом распахнулась, и в дверях появился коренастый туземец  с вздымающейся от напряжения грудью, как будто он пробежал изрядное расстояние и с широко раскрытыми испуганными глазами.  Он тут же начал кричать и лихорадочно показывать рукой наружу, в сторону основного поселения ниже по склону.

– Что он говорит, господин? – спросил Рулл.

Фигул, усвоивший кое-что из местного диалекта за время своего длительного пребывания в Каллеве, прислушался и быстро нахмурился: – Дуротриги! – перевел он, затаив дыхание и вскочив со скамьи. – Он говорит, что они совершают набег на поселение!

Трое других легионеров мгновенно вскочили и последовали за Фигулом, когда он выбежал из таверны. За ними быстро последовали Цетег и несколько солдат из  их отряда, которые выпивали в заведении, а также несколько встревоженных местных посетителей, которые бросили свои столы и выбежали на улицу, чтобы посмотреть, что происходит. Солнце уже полностью село, и Фигулу пришлось щуриться в пятнистом мраке, чтобы осмотреть поселение в поисках признаков схваток. Сначала он ничего не увидел, кроме слабого отблеска очагов, видневшихся через входы туземных хижин, и тонких струек дыма, поднимавшихся в темнеющее небо. Затем его глаза сосредоточились на военно-морской базе, и Фигул почувствовал, как по его спине пробежал ледяной холодок.

Большая группа дуротригских налетчиков рыскала по поселению, острые наконечники их копий слабо поблескивали в голубом свете сумерек. Несколько дуротригов были в шлемах или кольчугах, но большинство из них были с непокрытой головой и без доспехов. Испуганные туземцы кричали и разбегались, спасая свою жизнь, и хаос стал распространяться. Семьи хватали своих детей и побежали из своих домов к воротам. Домашний скот дико заблеял и зафыркал, когда животные почувствовали опасность, среагировав на панические крики. Но налетчики  игнорируя местных жителей, направились прямо к военно-морской базе в дальнем конце поселения. Фигул сразу же разгадал их намерения.