Текст книги "Чемпион (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Макрон хлопнул себя по бедру и уверенно кивнул:  –   Ну, что стоишь, как обгадившийся … поднимай!

Хотя выражение его лица оставалось каменным, Макрон почувствовал, как его грудь раздулась от гордости, когда Паво возобновил свои упражнения по поднятию тяжестей.  Оптион опасался худшего, когда его юный подопечный получил право сразиться с Гермесом.  Но  Паво  проявил стойкость, которая удивила  даже Макрона.  Он никогда не видел, чтобы парень горел желанием тренироваться так сильно, как за эти последние четыре недели.  Макрон  заставил его пройти серию изнурительных физических упражнений, направленных на увеличение силы ног.  Подъемы повозок, как он их называл,  были лишь одной  деталью  из серии упражнений, которые он придумал, чтобы компенсировать недостаток тренировочного оборудования.  Хозяин “Пьяного козла”  проявил интерес к трем мужчинам, обедавшим в его заведении каждый день, и, выслушав рассказ о храбром юноше, собиравшемся сразиться с Гермесом, предложил свою помощь; отдал им во временное пользование свою повозку и корзины.

Но холодный страх сковал Макрон. Его собственная судьба была связана с судьбой молодого гладиатора. Если Паво падет на Арене, имперский секретарь раскроет офицерам Второго легиона участие оптиона  в  битве со зверями, что положило бы бесславный конец его военной карьере. Эта мрачная мысль заставила Макрона  удвоить свои усилия и не отступить, а продолжать упорно готовить  Паво к схватке.  Помимо подъема повозки, Макрон велел  ему толкать тяжелую тележку вверх по Авентинскому холму, чтобы накачать мышцы бедер, и  все свободное время обходить  двор с тренировочными щитами в каждой руке.

– Во имя богов, он должен победить, –  пробормотал Макрон  себе под нос, сжимая в кулаки покрытые шрамами костяшки пальцев.

Его прервал пронзительный грохот, когда Паво отпустил  повозку, и одна из корзин упала и разбила амфору, прислоненную к стене таверны. Вино разлилось по каменным плитам. Паво успокоил ноющее запястье и поморщился, глядя на хозяина таверны.

– Имперский секретарь возместит все расходы, – сказал Макрон.

Хозяин таверны небрежно махнул рукой:  – Забудьте о вине. Просто выиграйте  бой и преподайте урок этому высокомерному подонку Гермесу.

– Наверное, это вино все равно  было разбавлено водой,  –  бойко заметил Макрон  Паво,  когда один из работников таверны быстро принялся собирать с улицы осколки глиняных черепков.

Руга облизал губы:  –  Я и сам точно также подумал.  –  Он широко улыбнулся Паво.  –  Вот что, мальчик.  Разделай  Гермеса,  и один  кувшин вина будет с  меня.

Паво заставил себя улыбнуться. Странно, но с тех пор, как его приговорили к лудусу,  он никогда не думал о жизни за пределами Арены. Он предположил, что точно также думали  почти все гладиаторы.  Высокая смертность делала мысли о свободе неуместной и даже опасной. Со своей стороны, его непреодолимое желание отомстить за отца и восстановить  честь фамилии Валериев исключило все другие соображения.

– Выше голову. –  Макрон  хлопнул в ладоши. –  Мы еще не закончили работу.

Паво поднял усталую голову и скривился:  –  Разве мы не можем немного отдохнуть, господин?

– В загробной жизни у нас  для этого будет уйма времени!  А теперь давай попробуем поднять  еще один комплект.

– Да, господин.

Когда Паво схватился за повозку, его прервал голос с улицы:  –  Усердно тренируешься, я вижу.

По спине Паво пробежали мурашки.  Он резко выпрямился и отскочил от тележки, переведя взгляд на “Пьяную Козу”.  Макрон и Руга посмотрели в одном направлении и увидели Мурену, идущего  к ним, обходя глиняные осколки и пролитое вино.  Сопровождавший его охранник взмахом руки отпустил трактирщика и его работников,  чтобы помощник мог свободно поговорить.  Мурена посмотрел на Паво и одобрительно цокнул языком.

– Кажется, Руга и оптион выполнили свою часть нашей договоренности. Он в упор  посмотрел на Паво.  –  Ты хорошо возмужал с нашей последней встречи.

Макрон метнул мрачный взгляд на Мурену и, скрестив руки на груди,  в оборонительной позе, произнес :  –  Какого хрена ты здесь делаешь?

– Расслабься, оптион, – ответил Мурена, улыбаясь с фальшивой теплотой.  –  Я просто пришел посмотреть, как тренируется Паво.  Понятно, что Палласу любопытно узнать, как поживает наш юный гладиатор.  Он снова посмотрел на Паво и кивнул.  –  Очень хорошо, судя по всему.

– Неплохо, – осторожно согласился Макрон.  – Учитывая, что у нас был всего месяц на подготовку.

Помощник погладил костлявыми пальцами гладко выбритую челюсть.  –  А как ты оцениваешь его шансы против Гермеса?

Подавив презрение к вольноотпущеннику, солдат глубоко вздохнул и на мгновение задумался.

– Парень сделал все, что от него требовалось.  Мы с Ругой  тоже постарались, как могли. Гермес никогда еще не сталкивался с гладиатором в такой  хорошей  форме.

Глаза Мурены сузились, он продолжал улыбаться Паво:  – Ты не ответил на мой вопрос, оптион. Победит он или не победит Гермеса завтра?

Солдат пожал плечами:  –  Сложно сказать. Даже несмотря на то, что мы вдвоем тренируем его утром и днем, он все же будет сражаться с величайшим Чемпионом Рима.  Ты знаешь, как гласит старая поговорка.   Единственная выиграшная  ставка в схватках на Арене заключается в том, что один человек уходит сам, а другого вытаскивают крюками.

Что-то изменилось в поведении помощника, когда он перевел сияющий взгляд на  Макрона. – Я хорошо осведомлен о капризах гладиаторских боев.   Это одна из причин, по которой мы с Палласом не хотели продвигать такие бои в качестве  средства  контроля над толпой.

– А теперь вы полагаетесь на Паво, чтобы спасти свою карьеру, – заметил Макрон. – Забавно, как все обернулось, не так ли?

Улыбка исчезла с лица Мурены:  – Рим полон предателей,  Макрон.  Простому солдату вроде тебя  никогда не понять трудностей управления миллионами беспомощных подданных.  Паллас и я делаем все необходимое, чтобы удержаться у власти.

Макрон  зевнул:  – Прибереги свои лекции для какого-нибудь другого бедолаги.  –  Он кивнул Паво и указал большим пальцем на “Пьяную Козу”.  –  Давай, парень. Пора немного отдохнуть и перекусить перед тем, как ты  начнешь последнюю тренировку с Ругой.

– Не опаздывай завтра на Арену, оптион.   –  ухмыльнулся Мурена.  – Я бы не хотел, чтобы ты не пропустил развлечение перед боем, которое мы запланировали.

– О чем ты, химера тебя забери, говоришь?  – спросил Макрон, сузив глаза.

Мурена выглядел довольным собой.  Он пристально посмотрел на Паво:  – Скажем так, особая роль будет отведена Освободителям, виновным в заговоре против Императора Клавдия.

Паво задрожал всем телом.  Макрон отвернулся, покачав головой, и пошел в таверну.  Паво  понуро последовал за ним. Помощник смотрел, как они оба уходят. Руга повернулся, чтобы идти за  ними, но Мурена мгновенно метнулся вперед и преградил ему путь.

– Ты отвяжешься от меня когда-нибудь?    –  прорычал отставной гладиатор.

– Пока нет. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал…   для меня  …  если хочешь вернуться на работу.

Руга решительно покачал головой:  –  Я тренирую мальчика, как ты и требовал.  Это была наша сделка.  Месяц с этим парнем, и я смогу вернуться к своей прежней работе телохранителя сенатора Макулы.

Мурена взвесил свой ответ, а затем  увел Ругу во двор, подальше от уличной суеты и шума: –  Мы с Палласом должны принять во внимание возможность того, что завтра Паво может проиграть.

– Всегда есть вероятность поражения, – признал Руга.  –  Но у него больше шансов победить Гермеса, чем у большинства.  Чего еще ты мог желать?

– План на случай непредвиденных обстоятельств.

Руга помедлил и оглянулся на улицу:  –  Не уверен, что мне нравится, как это звучит.

– Я не прошу твоего одобрения, гладиатор,  –  отрезал Мурена. –  Ты сделаешь все , как я скажу, нравится тебе это или нет.  –  Придя в себя, помощник понизил голос. –  Скажи, у тебя есть друзья среди   отставных гладиаторов?

Руга поджал губы:  –  Есть кое-какие друзья.  В основном те, кто  в свое время не  смогли уплатить взносы в гильдию гладиаторов.

– И они ищут работу?

– Некоторые из них.  А. что?

Мурена тонко улыбнулся:   –  Хорошо.  А. теперь слушай меня  внимательно ….

ГЛАВА   ЧЕТВЕРТАЯ

Толпа, набившаяся на временную Арену, загудела, а затем разразилась спонтанными аплодисментами, когда на ней  был убит еще один гладиатор.  Холодок пробежал по спине Паво, пока он ждал в мрачном туннеле рядом с Макроном  своей очереди на Арене, леса прямо над ним содрогались,  словно от страха  и  от воплей боли,  доносившихся с поля бойни.  Через вход на Арену он увидел бешеный блеск стали, когда какой-то тощий  гладиатор, вооруженный коротким мечом и маленьким круглым щитом,  но без доспехов, безумно рубил своего пожилого противника.

Это было   развлечение перед основной схваткой, о котором упоминал Мурена. В нем участвовали арестованные  Освободители,  состоящие в заговоре с целью убийства Императора, сражавшиеся насмерть.  Вид дюжины государственных служащих, которые кромсали  друг друга  мечами на глазах у воющей толпы, вызвал у Паво  приступ тошноты.  Он нахмурился, когда пожилой гладиатор, в котором он узнал  сенатора Ланата,  попытался поднять щит, чтобы защитить себя, и отчаянно отшатнулся от своего противника,  моля о пощаде.

– Похоже, магистрат собирается выпотрошить  этого сенатора, –  заметил Макрон,  направив  взгляд на выход на Арену. –  Уже недолго ждать, парень. Как только эта возня закончится, наступит твоя очередь отправиться на песок.

Паво почувствовал, как холодная дрожь страха пробежала по его спине. –  Что ждет победителя вот в этой схватке? –  спросил он вслух.

Макрон пожал плечами. –  Возможно, распятие.  Если ему повезет,  охранник  заколет его на месте.

– О, Боги.  – Паво  вздрогнул и покачал головой. Он снова подумал о своем договоре  с Муреной и Палласом.  Он втайне опасался, что имперский секретарь раскроет правду о его причастности к Освободителям, независимо от того, победит он или нет, но он знал так же,  что у него не было другого выбора,  кроме как довериться двум вольноотпущенникам и сдержать свое слово.

В следующее мгновение раздался вопль, когда судья вонзил свой меч в обнаженную грудь Ланата.  Сенатор содрогнулся на месте. Кровь хлынула изо рта, когда он опустился на колени на песок. Толпа  шумно приветствовала смерть еще одного Освободителя.  Некоторые плевали на умирающего сенатора.  Другие выкрикивали в его адрес непристойности, когда пара охранников выбежала из туннеля и схватила магистрата.

Макрон хлопнул в ладоши:  –  А, сейчас, парень приготовься. Ты следующий.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоить нервы, Паво заставил свои напряженные мышцы расслабиться и нервно отсчитывал в уме секунды до выхода на Арену. Воздух был плотным и холодным, и в легких чувствовался лед.  Вот он, подумал Паво.  Момент, к которому он готовился с тех пор, как был брошен в лудус в Пестуме, пораженный горем из-за жестокого убийства своих родителей, взятия его сына в заложники и разрушения своей репутации и репутации своей семьи. Сейчас, он должен сосредоточиться только на одном – на мести!

Туннель, в котором он ждал, располагался прямо под скрипучими деревянными трибунами временной Арены, построенной в центре Римского Форума на том самом месте, где во времена Юлия Цезаря проводились гладиаторские бои. Стража прибыла в имперский лудус на рассвете, чтобы сопроводить его на Арену.  Укол страха шевельнулся в его венах при виде всего этого.  Хотя все здесь было значительно меньше амфитеатра  Статилия  Тавра, обстановка  здесь была гораздо более впечатляющей. Трибуны были окружены парой мраморных базилик, чьи длинные портики, причудливо украшенные барельефами,  слабо светились в бледном утреннем свете. За Ареной Паво заметил возвышающуюся над Форумом Арку Августа, символ имперского престижа. Макрон встретил его у входа в туннель. Когда Паво делал последние приготовления, у него возникло странное ощущение, что в этот час  даже Боги смотрели на Рим сверху вниз, с нетерпением ожидая схватки.

– А теперь вспомни, о чем мы говорили, – спокойно сказал Макрон, вытряхивая Паво из тревожного оцепенения. Охранники вытащили выжившего магистрата с Арены под хор насмешек, и оптиону пришлось повысить голос, чтобы его услышали. – Не останавливайся  ни на мгновение. Все время  двигайся. И не давай этому ублюдку шанса загнать тебя в угол. Заставь его работать, парень.  Двигайся, парируй, атакуй.  Как мы и учили с тобой, понял?

– Двигаться, парировать, атаковать,  –  бесцветным голосом продекламировал  Паво.

Макрон кивнул. Он схватил Паво за плечи и пристально посмотрел ему в глаза. –  Я не буду лгать тебе, парень.  Сражаться с Гермесом будет охренительно тяжело. Не обращай внимания на боль и сосредоточься на своей задаче. Точно так же, как учат в легионах.

– Тебе легко говорить, – ответил Паво. –  Не ты же будешь сражаться с легендой.

Макрон покачал головой:  – Моя шея тоже на кону, парень.  Так же, как и твоя.

Внезапное отчаяние охватило юного гладиатора, его кулаки дрожали от крайней ярости:  – Это все из за этих греческих ублюдков!   Они все время втягивает нас в свои интриги. Надеюсь, они оба сгниют в Преисподней.

– Не беспокойся, – прошипел Макрон сквозь стиснутые зубы. –  Лучше  сделай так, чтобы Гермес уже поджидал их там, когда они доберутся туда, а?

Паво окинул взглядом туннель: –  Почему здесь нет Руги?

Макрон пожал плечами:  – Бог  его знает.  Наверняка застрял  в какой-нибудь сомнительной таверне.

Паво рассеянно кивнул. За тревожным трепетом ожидания своего выхода  на Арену, он слегка запаниковал.   Гермес был фаворитом боя, и сквозь скрипящие трибуны он мог слышать скандирование толпы, выкрикивавшей  имя его противника.  Ему казалось, что в этот момент весь Рим ополчился против него.

Служащий наклонился, чтобы застегнуть ремни металлических поножей вокруг его ноги, туго затянув их так, чтобы тканевая набивка была прижата к его голени. Это были последние доспехи, которые ему выдали. Его бронзовые доспехи плотно  обтягивали  его грудь, из-за чего он, несмотря на холод, обильно потел. Толпа притихла, когда глашатай  закончил читать формальные объявления.  Паво прислушался. Внезапно к его горлу  опять подступила  легкая волна тошноты.

Когда было объявлено имя Паво,  раздались  жидкие  аплодисменты.

Макрон тихо сказал:  –  Толпа тебя не забыла. А, теперь  приготовься, тебе пора!

Паво кивнул: –  Для меня была большая честь поработать с вами, господин.

– Аналогично, парень.  Даже если ты иногда был колючим дерьмом.

В туннеле эхом отдавались торопливые шаги.  Паво мгновенно обернулся и покосился в полумраке на спешащую к нему неуклюжую  фигуру.  Он резко выпрямился, когда фигура приблизилась, и узнал невысокого дородного мужчину с пухлым лицом.  Его щеки покраснели от напряжения, а на складках шеи блестели капельки пота.  Паво  заморгал и застыл,  как вкопанный,  как будто не веря, что перед ним находится человек,  уставившееся на него в ответ.

– Букко…?  –  прошипел он, наконец. –  О боги, что ты здесь делаешь?

Паво не видел своего товарища уже много месяцев – с тех пор, как его перевели в Имперский лудус в Капуе. Теперь вид  знакомого лица в Риме согрел его сердце и успокоил нервы.  Двое мужчин  пожали друг другу руки.  Служащие прошли мимо,  пронося ведра с песком, чтобы засыпать  пятна крови.

У Букко перехватило дыхание:  – Я  спешил, как только мог, – сказал он. – Какой-то имперский помощник по имени Мурена сказал мне, что я могу найти тебя здесь. Рад тебя видеть, друг.

– Мурена?   – Паво удивленно посмотрел на Букко.  – Это он послал тебя сюда?

Букко кивнул:  – Поднял меня сегодня утром  с постели в моей квартире в Субуре.

– Ты хочешь сказать, что все это время был в Риме?

– Месяц или около того. В Остии меня нашел человек, представившийся слугой сенатора Ланата. Он велел мне приехать в Рим за твоим сыном.

– Еще одна ложь, –  ледяным тоном пробормотал Паво.

– Почему?

– Ничего особенного, рассказывай дальше,  –  быстро ответил он. – Что случилось, когда ты прибыл в Рим?

– Сенатор отказался со мной встретиться. –   Букко почесал локоть: –  После того, как меня выгнали из его дома, пара преторианцев схватила меня и потащила в Императорский дворец. Они спросили меня, какое у меня дело к Ланату.  Я все объяснил, и после этого, какой-то жирный чиновник передал мне твоего сына.

Паво замер. Его желудок тревожно сжался:  –  Аппий… –  Он лихорадочно оглянулся на  туннель.  – Где он? Ты привел его с собой?  Я должен увидеть своего сына, прежде чем встречусь с Гермесом.  Я хочу проститься с ним, на всякий случай… –  Он стиснул зубы, охваченный горем.

Букко слабо улыбнулся своему товарищу: – У меня был строгий приказ не приводить его к тебе с тех пор, как я забрал его из Дворца.  Помощник секретаря  Мурена, не хотел мешать твоим тренировкам. У меня не было выбора, кроме как согласиться.

Паво нахмурился:  –  Тогда где он сейчас?

– С моей женой Клодией в нашей квартире в Субуре.   Я послал за своей семьей после того, как решил остаться в Риме и попробовать свои силы в качестве актера-комика.   Букко опустил голову: – Теперь твой сын стал говорить, – тихо добавил он. – Он даже сказал несколько слов.

Почти невыносимая скорбь охватила Паво в этот момент.  Он сжал кулаки, сердце бешено заколотилось у него в груди. Тут же он поклялся разделаться с Гермесом. Он не проиграет своему врагу.  Благополучие его сына зависело от его победы в схватке и спасения репутации фамилии Валериев . Он зажмурил глаза и безмолвно  взмолился богам о защите своего сына.  Он открыл их, когда Макрон  по-приятельски  положил руку ему на плечо.

–  Пора, парень.

Паво взглянул на солдата и кивнул. Затем он быстро повернулся к Букко.

– Ты можешь мне кое-что пообещать?

–  Что именно?

Паво на мгновение замолчал. Он перевел взгляд с Букко на вход на Арену и подавил слезы. Его губы дрожали, он глубоко вздохнул и повернулся к своему товарищу:  –  Если я умру сегодня, Аппий  будет последним из рода  Валериев.  У меня нет другой семьи, которая могла бы присматривать за моим сыном.   Если меня убьют,  позаботься об Апии.

Букко выдавил из себя улыбку:  –  В чем вопрос?  Конечно я все сделаю! – пообещал он.

Паво мягко кивнул:  –  Спасибо, Букко.

– Да пребудут с тобой боги, мой друг.

Паво глубоко вздохнул, когда трубачи  заиграли на басах, а лихорадочный рев толпы заполнил Арену. Макрон в последний раз похлопал его по спине, и через мгновение пара чиновников толкнула молодого человека в короткий туннель. Земля тряслась под ногами от грохота предвкушения толпы.  Паво  снова  почувствовал подступающую тошноту у себя в животе. Его броня тяжело давила на него, и пот лился ручьем. Он вытер лоб, подойдя к входу, и бросил последний взгляд через плечо. Макрон  кивнул ему со стальной решимостью.  Букко стоял рядом с ним и слабо улыбался, его тусклые глаза наполнились слезами.  Повернувшись лицом вперед,  Паво мрачно принял свой щит от одного из служащих.  На нем было нарисовано изображение Немезиды.  Он криво улыбнулся.  Как уместно, подумал он. Затем второй служащий надел ему на голову массивный шлем, резко сузив поле его зрения.

Паво тяжело сглотнул. Мышцы его шеи инстинктивно напряглись. Его дыхание внутри шлема стало  сиплым, когда он втягивал прохладный воздух через маленькие  отверстия.  Кровь закипела у него в голове, и он ждал, когда судья подаст сигнал.

Затем он вышел на Арену, чтобы встретиться со своим заклятым врагом.

ГЛАВА   ПЯТАЯ

Серые тучи давили на небо, словно мешки с зерном, готовые лопнуть по швам, когда Паво вышел на песок Арены.  Козырек на его шлеме сильно ограничивал его обзор, отключая его периферийное зрение и заставляя его сосредоточиться на творившемся  прямо перед ним. Как следствие, он не мог видеть землю у себя под ногами и сначала неуверенно зашаркал, приближаясь к линии, начерченной мелом обозначившей широкий круг в центре Арены, внутри которого гладиаторы должны были оставаться во время боя.  Это было обычным  условием  боев насмерть, вынуждавшем  участников оставаться в непосредственной близости друг от друга, и не заступать за круг.

Приближаясь к кругу,  Паво поднял взгляд на наспех построенную Имперскую ложу, расположенную на северной трибуне.  Император сидел впереди, в окружении своих германских телохранителей  и свиты имперских лакеев.  Ложа была явно менее впечатляющей, чем богато украшенная конструкция на арене Статилия Тавра, решил Паво, и лишена своей элегантности Клавдий представлял собой  довольно грустную и жалкую фигуру,  причмокивавшую губами, сидящую в кресле, и чувствующую головокружение от ожидаемой  схватки.  Сильное давление запульсировало  в глазах Паво, когда он заметил Палласа и Мурену слева от Императора.  Справа от него стоял мужчина средних лет с гусиными лапками вокруг глаз, сверкая привычной улыбкой Клавдию.  Паво  смутно  его узнал.

– Должно быть, это Нарцисс, – пробормотал он себе под нос.

Он опустил глаза на вход в туннель на противоположной стороне Арены,  когда судья с  двумя слугами  вышли и подошли к центральному кругу,  неся оружие. Когда они подошли к нему, судья по очереди уколол большим пальцем кончики  обоих  мечей. Кивнув самому себе, он поднял большой палец к Императору, удостоверившись в остроте оружия и вызвав взрыв аплодисментов толпы.  Паво приблизился к судье.  Болезненное чувство скрутило его внутренности, когда он понял, что стоит на том же месте, откуда  отрубленная голова его отца была показана толпе.  Эта мысль наполнила его тоской и гневом.

Мгновение спустя Гермес выскочил из того же туннеля, через который вышли слуги, среди оглушительной стены шума. Часть толпы поднялась на ноги, громко требуя, чтобы их герой разорвал своего противника на части.

– Есть только один Гермес!  –  кричали его поклонники, рыча до хрипоты. – Только один Гермес!

Сама земля задрожала, когда Гермес шел к кругу. Он был одет в те же доспехи, что и Паво,  хотя на его щите было его бессменное изображение Цербера,  а чемпионский пояс был обернут вокруг его талии над набедренной повязкой.  Паво почувствовал, как пот на его спине стал холодным от страха, когда к нему приблизился Гермес.  Колосс  Родосский оказался еще более мускулистым, чем раньше.  Его бицепсы были тугими и плавно изогнутыми, словно вылепленными из мрамора.  Вены на его предплечьях были похожи на канаты. Он прошел к толпе, кланяясь всем четырем трибунам по очереди.  Паво почувствовал, как его сердце ненадолго забилось, когда он услышал, как несколько зрителей обругали Гермеса и прокричали его собственное имя.

– Паво отрубит тебе голову! –  проревел голос, явно перекрывая шум.

Глядя через решетку, закрывавшую его лицо, Паво оглянулся через плечо и заметил, что Макрон смотрит на него из входа в туннель.  Букко стоял рядом с солдатом.  Паво черпал силы в присутствии Макрона.  Его грубоватая честность и упрямая преданность поставленной задаче заставили  Паво  устыдиться многого в своей жизни. Ведь, всего  за несколько месяцев под его науськиванием  он научился у солдата большему, чем за годы, потраченные на изучение  философских книг и наблюдению  за бесконечными дебатами в Сенате.  Он был уверен, что когда-нибудь Макрон  станет прекрасным центурионом.

Судья жестом показал обоим бойцам, наклониться к нему,  чтобы объяснить  им правила боя.

– А теперь послушайте, – рявкнул он так громко, чтобы оба гладиатора услышали его даже сквозь шум толпы. – Правила просты. Это бой насмерть, а это значит, что сегодня от Императора  никому не будет никакой  пощады. Если никто из вас не сможет одолеть своего противника, я объявлю об окончании состязания, и судьи объявят победителя.

Он указал на трех судей в прекрасных тогах, сидевших в нижнем ряду северной трибуны.  Каждый их них сжимал восковую табличку и стилус,  готовый  поставить отметку всякий раз, когда один из участников нанесет четкий удар своему противнику.  Затем  судья, продолжил:

– Проигравший  должен с достоинством принять решение судей. Кто бы ни проиграл, он должен умереть, как настоящий римлянин.  Бой должен быть честным, а это означает, что не надо дергать друг друга за доспехи, швырять песок и не выходить за  расчерченную черту.  Если кто переступит черту, тот лишится дальнейшего участия в продолжение схватке  и  … своей жизни. Понятно?

– Да, – сказал Паво.

–  Давай поскорей покончим с этим, – прохрипел Гермес из-за своего шлема. – Мне не терпится  расчленить этого сопляка на куски, как я разрубил вероломное римское дерьмо, его отца, Тита.

– Мой отец был честным человеком, в отличие от тебя  – возразил Паво. –  А, ты просто подонок, Гермес.

Чемпион разразился смехом, его массивные плечи задергались:  –   Дурак.  Как только я разделаюсь с тобой, я займу свое место среди Великих Римлян.

Паво нахмурился:  – Что ты имеешь в виду?

– Нарцисс пообещал, что в мою честь будет воздвигнута статуя в честь моих побед. Она будет выставлена на Марсовом поле. Меня будут боготворить римляне по всей Империи. Он весело фыркнул: –  Почему, по-твоему, я вышел с отставки?  Я  и так уже был величайшим гладиатором, который когда-либо жил в Риме.  Теперь меня признают настоящим Героем  – не то, что  твой старикашка Тит.

Паво бросился на Гермеса, охваченный невообразимой ненавистью и не в силах сдержать ярость. Судья вытянул руки, разделяя двух гладиаторов и приказывая им отступить на два шага. Со своим высоким, жилистым телосложением и черными глазами, глубоко запавшими под лысой головой, мужчина производил впечатление строгого школьного учителя, и оба гладиатора немедленно подчинились его команде.  Когда судья убедился, что оба бойца находятся под контролем, он кивнул сопровождающим.   Они вручили Паво и Гермесу по мечу, а затем быстро отступили к входу в туннель.  Толпа внезапно  замолчала.  Момент боя, наконец, настал.   Все взгляды были прикованы к судье.  Паво смотрел вперед, на Гермеса, пытаясь представить его лицо за забралом, и он как бы увидел  за ним его покрытую шрамами верхнюю губу, искривленную ненавистью.  Молодой человек крепче сжал рукоять меча и глубоко вздохнул.

Наконец судья наполнил легкие воздухом и проревел:  –  Начали!

Гермес застал Паво врасплох, бросившись вперед вместо того, чтобы отступить за свой щит, мгновенно ударив  его мечом, направив острие своего оружия под шлемом, на обнаженную шею противника.  Паво на мгновение замер,  когда острие меча,  мягко мерцая,  приближалось  к  его горлу.  Но он  как раз вовремя успел поднять  свой щит, и меч глухо зазвенел, скользнув по верхнему краю и отклонившись в сторону его головы. В следующее мгновение Гермес,  издав звериный рык, снова  бросился на Паво, крепко прижимая  свой щит к плечу.  Паво прикрылся своим щитом.  Рама щита  сильно содрогнулась, когда Гермес в него врезался.  Паво уперся ступнями в песок и удержался,  натренированные  мышцы  его ног напряглись, чтобы не дать ему завалиться назад.  Мощный удар заставил его предплечье задрожать и обжег плечевые мышцы, когда его разум объяла паника.  Он планировал свои действия, предполагая, что Гермес  будет контратаковать постепенно.  Он не был готов к тому, что его противник сразу набросится на него.  Теперь Гермес отступил вправо и нацелил свой меч в незащищенный бок Паво.   Развернувшись лицом к противнику,  Паво  быстро опустился на одно колено и нырнул за свой щит, заблокировав острый наконечник прежде, чем тот смог коснуться его живота.  Толпа завопила от восторга, когда меч со звоном ударился о выступ щита и отскочил.

С бешено колотящимся сердцем Паво взглянул на  Гермеса над краем своего щита.   Чемпион рубил своим мечом,  как будто топором  дрова.   Паво инстинктивно поднял щит горизонтально над головой плавным, быстрым движением, его тяжелые тренировки  во дворе с Ругой прочно укрепили все   его мышцы. Раздался оглушительный треск, когда меч Гермеса ударил по щиту.  Паво почувствовал сильную боль, пронзившую его запястье, когда оно поглотило шок от удара.  Теперь он оттолкнулся, напрягая все сухожилия и мышцы ног, и  отбив  меч противника, сам  вывел Гермеса из равновесия.  Молодой гладиатор  дернул свой плоский щит вперед, как и учил его Руга. Гермес издал стон, когда низ щита  железной оправой ударил по его бронзовому нагруднику. Часть толпы разразилась дикими аплодисментами, когда Гермес был на мгновение ошеломлен.   И вдруг Паво услышал яростный  свист.  Оглянувшись через плечо, он понял, что его оттеснили от центра круга.  Теперь он стоял в нескольких коротких шагах от края, меловая отметка которого была отчетливо видна на песке.

Он перевел взгляд обратно на Гермеса, сильно вспотевшего под шлемом.  Капли пота стекали по его лбу и попадали в глаза, временно затуманивая ему зрение.  Внезапно Гермес быстро оправившись от удара щитом,  яростно обрушил свой меч на верх щита Паво,   бросив его на землю , прежде чем отшвырнуть щит  в сторону.   Паво почувствовал, как его сердце екнуло, когда рукоять щита вырвалась из его ноющей хватки.   Щит отлетел  недалеко от него, справа.  Проклиная богов, он потянулся, чтобы забрать его, но Гермес,  молниеносно среагировав, полоснул  мечом по вытянутой руке противника. Сильная жгучая боль пронзила руку Паво,  когда острие меча задело его бицепс, порезав мышцу.  Резко зашипев сквозь стиснутые зубы, он отдернул дрожащую руку от щита, из раны появилась кровь.  Теперь Гермес замахнулся мечом на своего противника, и Паво мгновенно  успел поднять свое оружие над головой.  По Арене разнесся резкий лязг, когда два меча врезались друг в друга прямо над его шлемом.  Наполнив легкие,  Паво  взревел и тут же  резким прыжком поднялся во весь рост, отбросив с себя Гермеса.  Чемпион отшатнулся назад, явно потрясенный силой своего противника.  Он издал глубокий горловой звук.

Паво бросился на него, стараясь не упустить шанс.  Гермес отразил выпад,   взмахнул щитом  и ударил  железным ободком о шлем противника.   В черепе Паво раздался неприятный лязг.  На короткое мгновение зыбкое пятно затуманило его зрение. Его зрение прояснилось, когда Гермес пихнул его ногой в живот.  Паво согнулся пополам,  задыхаясь  от холодного воздуха.  Горло обожгла тошнота.  Он отшатнулся назад, его мышцы свело от напряжения.  Гермес набросился на  него яростными ударами меча.   Паво неуверенно парировал удары.  Вскипая за забралом,  Гермес с непреодолимой силой бил своим щитом в противника.   Молодой человек потерял равновесие, застонав от отчаяния, и рухнул на землю.  На его спине хрустела тонкая струйка песка, покрывавшего поле схватки.  Он закашлялся и болезненно застонал внутри своего шлема.  Каждая клеточка его существа ныла и болела. Броня показалась  ему вдвое тяжелее, чем в начале боя. Зрители в той части Арены, где находился Гермес, поднялись на ноги, распевая и победно тряся сжатыми кулаками.