Текст книги "Борьба за свободу"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

XII

Через два дня на рассвете «Попутный ветер» пришел в порт Брундизия. Как только солнце осветило палубу, капитан отдал приказ ослабить парус, и корабль, словно призрак, прошел между судами, стоявшими на якоре. Рулевой внимательно вел корабль к незанятому месту стоянки у причала. Несколько моряков стояли рядом со швартовными концами, готовые бросить просмоленные петли людям, ждущим на причале.

Марк с трудом встал на ноги, прислонился к лееру и огляделся. Брундизий был намного больше, чем порт, который они покинули в Греции. Огромная цитадель, построенная на скале, выступающей в гавань, была соединена с материком узкой полоской насыпной земли. По обе стороны цитадели теснились на воде торговые корабли, а у входа в гавань стояла на якоре эскадра военных кораблей. На берегу тянулись склады, храмы, жилые дома и многочисленные конторы, и над всем этим висел туман с примесью сажи.

Городская вонь от нечистот, пота и гнилых пищевых отходов, неприятно поразившая обоняние Марка в Диррахии, здесь была еще сильнее. Глядя на спокойную воду гавани, Марк видел на ее поверхности мусор и дохлую рыбу, а рядом с корпусом корабля покачивался раздутый труп собаки. Марк сморщил нос от отвращения. Ему было непонятно, как могут люди жить в городах и портах вроде тех, в которых ему пришлось побывать с тех пор, как он покинул ферму. С внезапной болью он вспомнил чистый, пахнущий соснами горный воздух его родины.

Марк постарался отбросить мысли о прошлом и стал думать о своих новых товарищах. Как и Марк, они были скованы одной цепью. Их было шестеро, все молодые, здоровые. Порцинон купил их на рынках рабов по всей Греции. Трое были из Фракии, они держались вместе, явно презирая остальных рабов. Двое были из Афин, один из Спарты.

Пока Пизон надевал на Марка оковы и связывал цепью с остальными, никто не обращал на него внимания. Но как только Пизон закончил работу и отправился позавтракать хлебом с рыбным соусом, афинянин с приплюснутым носом, оказавшийся в цепи рядом с Марком, толкнул мальчика локтем:

– А ты хорошо поддал тому моряку. И капитану тоже. – Он улыбнулся Марку. – Меня зовут Пелленей. Я из Афин. – Он кивнул в сторону гиганта с густой бородой: – Это Пир. Он тоже из Афин.

– Из Родоса, – проворчал гигант. – Я говорил тебе, я из Родоса. Пока меня не продали той проклятой афинянке.

Он опустил голову, продолжая ворчать что-то неразборчивое. Пелленей подмигнул Марку:

– Не обращай на него внимания. У него есть свои счастливые моменты. О других и того не скажешь. – Он наклонился к Марку и тихо продолжил: – Спартанец все время молчит, но Пизон называет его Патроклом. Что касается фракийцев… – Он пожал плечами. – Они держатся обособленно и не общаются с нами. Даже со мной и с Пиром. А ты, мальчик? Как тебя зовут?

– Марк Корнелий Прим.

– Римское имя?

Марк кивнул:

– Мой отец был центурионом.

– Понятно. – Пелленей медленно кивнул. – Тогда почему сын римского центуриона прятался в трюме грузового корабля?

Марк засомневался, стоит ли рассказывать. А вдруг обнаружится, что Децим объявил его своей собственностью? Пока он этого не узнает, лучше не упоминать о некоторых деталях его прошлого.

– Моего отца убил ростовщик. Мою мать похитили. А я убежал. Теперь я ищу прежнего командира отца, чтобы узнать, поможет ли он мне и моей матери восстановить справедливость.

Пелленей сочувственно кивнул:

– И кто же этот командир?

– Генерал Помпей.

– Помпей? – удивился Пелленей. – Помпей Великий?

– Да, так отец называл его. Ты слышал о нем?

– Кто же о нем не слышал! – Афинянин улыбнулся и покачал головой. – Ну, молодой Марк, если ты действительно думаешь, что такой человек, как Помпей Великий, пошевелится, чтобы спасти семью одного из своих бывших младших офицеров, значит у тебя больше веры в римское правосудие, чем у меня.

– Отец был одним из самых храбрых его солдат, – хмуро возразил Марк. Его гордость была задета. – Одним из самых преданных солдат. Помпей даже подарил ему меч, когда он уходил из армии. Конечно, Помпей поможет нам. – Марк посмотрел на свои ноги. – Мне только надо найти его.

– Хм, – прервал его Пир, не оборачиваясь. – И как ты собираешься это сделать, малыш? – Он подвигал ногой, и цепь зазвенела по палубе. – Ты теперь раб.

– Нет, – горячо возразил Марк. – Твой хозяин Порцинон не имел права покупать меня. Я подожду, пока мы не сойдем на берег, и все объясню ему. Может быть, он даже получит награду, если поможет мне найти Помпея, – с надеждой добавил Марк.

Пелленей засмеялся:

– Тебе надо получше узнать Порцинона, прежде чем возлагать на него надежды. Почему-то я не уверен, что он заинтересуется твоей историей.

– Я – римский гражданин. Со мной не может такого случиться.

Афинянин взглянул на него с жалостью:

– Это уже случилось. Лучше тебе привыкнуть к этому, парень.

Марк угрюмо замолчал. Наконец он снова заговорил:

– Этот человек, Порцинон, он работорговец?

Пелленей покачал головой:

– Нет, он не торговец. Порцинон – ланиста.

– Ланиста? – озадаченно спросил Марк.

– Учитель и начальник гладиаторов, – объяснил Пелленей. – У него школа гладиаторов недалеко от Капуи. Пизон говорит, что он один из лучших учителей в этом деле. Хотя бы за это ты должен быть ему благодарен.

– Благодарен?

Марк не верил своим ушам. Он слышал о гладиаторах от отца и знал об ужасной опасности, которой они подвергаются всякий раз, когда выходят перед толпой, чтобы забавлять ее кровавой смертельной схваткой.

– За что я должен быть благодарен? За то, что меня не утопили лишь для того, чтобы сделать рабом в школе гладиаторов? Я не хочу умирать на песке какой-нибудь арены!

Он содрогнулся при этой мысли.

– Посмотри на это с другой стороны: если тебе суждено учиться на гладиатора, тебя будет учить лучший учитель. И это даст тебе преимущество над противником, когда придет время выйти на арену.

Афинянин мог ставить себе такую цель, но Марк не собирался долго быть собственностью ланисты. При первом удобном случае он поговорит с Порциноном и объяснит, какая несправедливость обрушилась на него и его семью. Но до этого разумно будет узнать, что за человек этот Порцинон.

– Какой он? – спросил Марк.

– Порцинон? – Пелленей вытянул губы трубочкой. – Он жесткий человек. Иначе и не может быть, ведь он продержался на арене достаточно долго, чтобы заслужить свободу. Но он справедлив. Если ты будешь слушаться, делать то, что тебе говорят, причем быстро, он будет хорошо к тебе относиться.

На них упала тень. Марк поднял голову и увидел Пизона. Тот кинул на колени Марку черствый хлеб и кусок вяленого мяса.

– Ешь, – коротко сказал он и отошел.

Марк торопливо впился зубами в хлеб, стремясь утолить голод. Пережевывая пищу, он искоса посмотрел на своих товарищей по несчастью и помолился, чтобы Пелленей оказался неправ. Марк должен убедить Порцинона освободить его. От этого зависит жизнь его матери. Только он может спасти ее от ужасной участи умереть рабыней на ферме Децима.

Когда корабль пришвартовался к причалу, капитан отдал приказ спустить трап и открыть грузовой люк. Пока капитан заключал сделку с одним из хозяев портовых грузчиков, чтобы они разгрузили корабль, пришел Пизон и поменял рабам ножные кандалы на большие железные обручи, которые надел им на шеи. Такой воротник был тяжелым и неудобным для плеч Марка. Но он понял, что, пока Пизон стоит над ними с тяжелой деревянной дубинкой, лучше не жаловаться. Порцинон уже сошел на берег, чтобы организовать питание для путешествия в Капую. Когда он вернулся, Пизон махнул скованным пленникам:

– Вставайте! Двигайтесь живее!

Марк быстро повиновался, за ним поднялись и остальные. Пизон подтолкнул Марка к трапу. Цепь натянулась, и Марк споткнулся. К счастью, подоспел Пелленей и не дал Марку полететь вниз головой. В сопровождении позвякивания цепей семеро будущих гладиаторов, шаркая ногами, спустились по трапу на причал, где ждал их Порцинон. Он сидел на низкорослой лошади и держал на поводу трех мулов, нагруженных сетками с хлебом и кусками солонины. На поясе у него висел меч, с ручки седла свисала дубинка.

С Порциноном во главе и Пизоном в конце процессии небольшая колонна тронулась в путь вдоль причала на главную улицу, ведущую через весь порт. На Марка никто из жителей города не смотрел. И он с тяжелым сердцем понял, что для этих людей он просто еще один раб, один из тех, что прибывали в Брундизий в течение всего года. Он подумал, не стоит ли позвать на помощь, закричать обо всех бедах, которые выпали на его долю, обо всех несправедливостях. Но как только он замедлил шаг, собираясь с силами, чтобы крикнуть, что его похитили, Пизон подошел к нему и ткнул концом дубинки:

– Не замедляй шаг, парень!

Поначалу Марк то и дело спотыкался, но, когда они проходили через городские ворота, ему удалось зашагать в ритм с остальными. Покинув Брундизий, Порцинон повел людей по прибрежной дороге, идущей на север. Теперь, когда они оказались в безопасности на суше, море справа от них заманчиво сверкало. Слева вдали виднелась линия невысоких гор. Вдоль дороги располагались фермы и поля. Вблизи от порта транспортный поток не иссякал: катились большие и маленькие тележки с товарами на экспорт или нагруженные импортом со всей империи.

К вечеру они прошли пятнадцать верстовых камней, и Марк выбился из сил. Ноги его горели от долгой ходьбы с постоянной скоростью по твердому покрытию дороги. Порцинон отвел их к опушке небольшого соснового леса неподалеку.

– Здесь останемся на ночь. Пизон, рассади их и накорми.

– Да, хозяин.

Марк вместе с другими повалился на землю. Развязав ботинки, он проверил ноги и поморщился, нащупав мозоль. Если завтра и послезавтра им предстоит проделать такой же путь, сил у него не останется.

Пелленей и другие рабы растянулись на земле и немного отдохнули, пока Пизон не подошел к ним с корзиной, снятой со спины одного из мулов. Каждому он дал хлеба, кусок сыра и немного вяленого мяса. Марк был последний в очереди. Он кивнул в знак благодарности и тихо сказал Пизону:

– Я хочу говорить с Порциноном.

Пизон удивленно посмотрел на него:

– Чего-чего?

– Я сказал, что хочу говорить с Порциноном.

– Рабы не приказывают. Поэтому веди себя тихо и ешь. Понял?

Марк мотнул головой:

– Я не раб. Меня не должно быть здесь. Я хочу поговорить с Порциноном и объяснить ситуацию.

Пизон обернулся к хозяину. Ланиста разжигал костер невдалеке от них. Его мощная фигура склонилась над сучьями, которые он ломал и связывал вместе. Пизон улыбнулся и повернулся к Марку:

– Ну хорошо. Если ты настаиваешь, я приведу его.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ Марк.

Пизон подошел к своему хозяину, наклонил голову и пробормотал несколько слов, которых Марк не расслышал. Порцинон повернул голову в сторону Марка и кивнул. Потом выпрямился и направился к закованным пленникам.

– Встань, мальчик, – бесстрастно произнес Порцинон. – Пизон сказал, что ты хочешь поговорить.

– Да, это так, – кивнул Марк, обрадованный тем, что может наконец объяснить свое положение. – Видишь ли, меня похитили и…

Внезапно Порцинон размахнулся и больно ударил Марка по голове, так что у того искры из глаз посыпались. Он зашатался, а после второго удара осел на землю, хрюкнув. Порцинон схватил его за волосы и больно дернул.

– Когда ты говоришь со мной, – прорычал Порцинон ему в ухо, – ты должен называть меня «хозяин». Если в следующий раз ты не сделаешь этого, я выбью тебе зубы. Понял?

– Да, – ответил Марк, все еще оцепенелый от ударов.

Порцинон зверски крутанул его волосы:

– Повтори!

– Да, хозяин.

– Громче, парень!

– ДА, ХОЗЯИН!

Порцинон отпустил его, и Марк повалился на спину, чувствуя ужасную боль в голове. Порцинон склонился над ним, сжав кулаки:

– Это последний раз, когда я милостив к тебе. Кем бы ты ни был раньше, отныне ты мой раб. Моя собственность, с которой я могу делать все, что захочу. Ты будешь звать меня хозяином и немедленно, без вопросов, выполнять все, что я скажу. Это ясно?

– Да, хозяин.

Порцинон прищурился, потом выпрямился и разжал кулаки:

– С меня хватит твоих глупостей. Если я или Пизон еще раз услышим хоть слово о похищении, я так тебя поколочу, что тебя родная мама не узнает.

Он повернулся и пошел к костру. Марк с ужасом смотрел ему вслед. Кто-то потянул его за рукав.

– Вот, – тихо сказал Пелленей, протягивая Марку его еду. – Съешь все. Тебе понадобятся силы. Нам предстоит долгий путь.

XIII

Следующие несколько дней они продолжали идти вдоль берега. Каждую ночь они останавливались, и Порцинон с Пизоном по очереди следили за пленниками. Улучив момент, Марк тщательно проверил обруч на шее и звено, которым его цепь была соединена с другими. Железо было крепкое, и штырь, замыкавший обруч, сидел плотно, так что Марк не сумел расшатать его. В конце концов мальчик понял, что не сможет избавиться от ошейника, пока будет скован с другими. Ему еще представится подходящий момент, когда они придут на место назначения. Как только обруч снимут, он снова подумает о побеге.

Единственным утешением, которое не давало ему впасть в отчаяние, было сознание того, что каждый шаг приближал его к Риму и к генералу Помпею. Ему удалось выведать у Пизона, что школа гладиаторов ланисты находится неподалеку от города Капуя в Кампании, на сто с лишним миль южнее Рима. Марк был уверен, что, если появится шанс убежать, он сможет сам добраться до большого города.

На пятый день они подошли к небольшому городку под названием Вентул, где Порцинон сошел с прибрежной дороги и повел их вглубь материка. Вскоре ровная сельская местность стала холмистой, а потом на западе появились горы. Лето кончалось, и ночи становились прохладнее. Свернувшись клубком на земле и стуча зубами от холода, Марк не мог уснуть. Прошло время, прежде чем усталость и всевозрастающее отчаяние взяли верх и позволили ему забыться на несколько часов.

Все это время в нем кипела злость на Порцинона, и он поклялся всеми богами, что однажды поквитается с этим человеком. Но пока что он старался избегать взгляда ланисты и больше ни разу не посмел прямо обратиться к нему. В самые холодные ночи, когда дорога проходила по вершинам холмов, располагавшихся вдоль «хребта» Италии, Пизон разжигал для них костер.

Когда пленники сидели и грелись у огня, Марк впервые задумался о том, каким образом остальные шестеро попали к Порцинону. Наверное, у каждого была своя история, такая же несправедливая, как и у него. Он повернулся к Пелленею и спросил:

– Как ты оказался рабом Порцинона?

Пелленей с горечью засмеялся.

– Ты хочешь знать больше о жизни раба, парень? В отличие от тебя, римского гражданина, я уже родился рабом, в борделе афинских трущоб. Я рос с несколькими другими детьми, чьи матери работали там. Как только мы подросли, раб, управлявший этим заведением от имени хозяина, выгнал нас на улицу, чтобы мы крали для него драгоценности и другие ценные вещи с рыночных прилавков. Мы еще крали кошельки у богатых жителей города.

Афинянин улыбнулся своим воспоминаниям и снова стал серьезным.

– Однажды моя мать отвергла ухаживания главного раба. Он отомстил ей тем, что начал безжалостно изводить меня. В конце концов я не выдержал. Мне было четырнадцать лет, когда я дал ему отпор. Это была короткая схватка на кухне борделя. Женщины в панике кричали вокруг нас, прибежали любопытные клиенты. Я победил, поколотил раба так, что он превратился в кровавое месиво. Через несколько дней он умер от побоев.

– Ты убил его голыми руками? – спросил пораженный Марк.

Пелленей кивнул:

– Не самый умный поступок в моей жизни. Когда хозяин узнал об этом, он решил на моем примере преподать всем урок. Он потребовал убить меня. Но оказалось, что один из клиентов был свидетелем драки. У него была команда боксеров, и он решил, что у меня есть способности. Он купил меня и учил до тех пор, пока я не вырос, и с тех пор я участвовал в боях по всей Южной Греции и за десять лет проиграл только в нескольких боях. На вечеринке у одного богатого купца Порцинон увидел, как я дерусь, и решил, что мой талант можно с большей выгодой использовать на арене. Он много заплатил за меня, – сказал Пелленей с явной гордостью. – Теперь я буду бороться перед толпой в Риме.

Марк с любопытством посмотрел на него:

– Ты что, действительно хочешь стать гладиатором?

– Почему бы и нет?

Марк не сдержал удивленной улыбки:

– Потому что каждый раз во время боя ты будешь рисковать своей жизнью.

– Я и прежде рисковал в боях.

– Но ты сказал, что побеждал не во всех.

– Верно, – кивнул Пелленей.

– Если ты проиграешь на арене, это может стать твоим последним боем, – пояснил Марк. – Мне кажется, что это опаснее, чем бокс.

– Значит, нужно стремиться к тому, чтобы не проиграть, – ответил Пелленей. – Если я буду упорно тренироваться и научусь всему, чему смогу, у меня будет шанс побеждать на арене.

– До тех пор, пока тебе не встретится гладиатор лучше тебя.

Пелленей поджал губы.

– Тогда мне выпадет случай показать хорошую драку. Кто победит, того толпа помилует. Если я проживу долго и одержу достаточно много побед, будут и награды. – Он смотрел на огонь и улыбался, лелея такую надежду. – А однажды я смогу даже получить свободу и скопить достаточно денег. Куплю ферму или заведу небольшое дело и буду спокойно доживать остаток жизни.

Марк многого не знал о жизни гладиаторов, но то, что Пелленей сейчас рассказал, навело его на мысль. Если он не сможет избежать своей участи и станет гладиатором, возможно, ему удастся продержаться достаточно долго, чтобы скопить состояние. Он вернется в Грецию и выкупит мать, привезет ее на ферму и вернет ту жизнь, какая у них была до тех пор, пока не пришли убийцы Децима. Если ему повезет, он станет хорошим бойцом и сумеет победить тех, кто погубил его отца. И что лучше всего, он найдет и убьет Децима. Он немного помечтал об этом, пока не почувствовал, как намял ему шею железный воротник. Марк подтянул ворот туники и подложил ткань под железо.

Это вернуло его к реальности. Какие бы планы ни лелеял Пелленей, истина заключалась в том, что все они – рабы. Собственность ланисты Порцинона, который мог делать с ними, что хотел. Подумав об этом, Марк решил, что лучше придерживаться первоначального плана. Как бы трудно ни было, он должен попытаться убежать и найти генерала Помпея, а не тратить годы, готовясь стать гладиатором, а потом еще годы рисковать жизнью на арене, чтобы завоевать свободу и богатство и освободить мать, которая может и не дожить до того времени.

Пламя стало угасать. Фракийцы и спартанец уже улеглись возле костра. Тяжело вздохнув, Пир тоже приготовился ко сну, свернувшись калачиком, как ребенок. Вскоре он захрапел, но спал беспокойно, часто ворочался, бормоча что-то непонятное.

– А он? – Марк кивнул в сторону гиганта. – Какая у него история?

Пелленей посмотрел на Пира с жалостью:

– Бедному Пиру здесь не место. Он сильный, как медведь, но он не боец. В нем нет этой жилки. Не знаю, что с ним будет, когда мы придем в Капую, в школу гладиаторов.

– Наверное, Порцинон считает, что у него есть способности, – рассудил Марк. – Иначе зачем он его купил?

Пелленей огляделся, чтобы убедиться, что ни хозяина, ни Пизона нет поблизости, но все равно заговорил шепотом:

– Порцинон просто видит его рост, сложение, его силу. Он не видит, что у человека внутри. Я думаю, Пир скорее ребенок, чем взрослый мужчина.

– А как получилось, что Порцинон купил Пира?

Пелленей обхватил себя за колени:

– Пир кое-что рассказал мне, поскольку нас сковали рядом. Почти младенцем его привезли в Афины. Он был собственностью греческого работорговца и рос как домашний раб, пока торговец и его жена не заимели своего ребенка. Мальчика Пира сделали его нянькой. Практически он вырастил мальчика и полюбил его как брата. Ребенок рос и тоже привязался к Пиру. Но мать стала ревновать и потребовала, чтобы Пира продали. Отец и слышать об этом не хотел. Он видел, что значит Пир для его сына, и знал, что мальчик будет страдать. Насколько я понял, однажды мать объявила о пропаже ее самого дорогого браслета. Она настояла, чтобы обыскали весь дом. – Пелленей посмотрел на Марка и печально улыбнулся. – Догадайся сам, что случилось.

Марк подумал и кивнул:

– Они нашли браслет в комнате Пира?

– Да. Под постелью. Мать убедила мужа продать Пира. Пиру тяжело было расставаться с их мальчиком. Его привезли на аукцион на рынке в Афинах. Пир стоял среди других рабов, выставленных на продажу. На Порцинона он произвел впечатление, и тот купил его. – Пелленей посмотрел на Пира. – Сомневаюсь, что он способен убить даже муху. Я боюсь за него. Думаю, он долго не протянет в школе, если не научится драться.

Обняв колени, Марк задумался. С тех пор как он покинул ферму, его волновали только собственные проблемы. Только несправедливость по отношению к нему и к его семье имела для него значение. Словно весь остальной мир был равнодушным местом, заполненным людьми, которые и слыхом не слыхивали о его горе. Он думал, что его страдания – это худшее, что может случиться с человеком, и если бы другие послушали его историю, они пришли бы к тому же мнению и сделали бы все возможное, чтобы помочь исправить столь чудовищную несправедливость.

Теперь Марк понял, что мир полон несправедливости и что другие, такие как Пир, тоже страдают. Он не какой-то особенный, избранный богами выносить жестокость и горе. Есть и другие люди с такими же историями, с таким же непосильным бременем. Марк не мог разобраться в своих чувствах. Мысль о том, что так много людей страдает, поразила его до ужаса. Но, несмотря на это, впервые с тех пор, как его схватили приспешники Децима, Марк почувствовал, что он не один. И в этом было какое-то утешение. Он поднял голову и тихо спросил:

– А что остальные? Фракийцы и спартанец?

Пелленей поскреб подбородок:

– Я почти ничего не знаю о них, лишь то немногое, что рассказал мне Пизон. Фракийцы входили в банду разбойников, которую преследовали и разбили римские отряды. Спартанец… ну, он какой-то таинственный. Пизон говорит, что он изгой. Опозорил себя среди своих, и они приговорили его к рабству.

– Опозорил себя? Как?

– Кто знает? – Пелленей пожал плечами и осторожно взглянул на спящего спартанца. – Они не такие цивилизованные, как мы, афиняне. Они вспыльчивые, эти спартанцы. Но они считают, что они самый стойкий народ в Греции. Даже сегодня они воспитывают своих детей так, словно единственное в жизни, что имеет значение, – это быть стойким и воевать. Скорее всего, он неправильно посмотрел на чужую жену. Или не смог противостоять стае волков со связанными за спиной руками, и они посчитали его трусом. – Пелленей улыбнулся, давая знать, что пошутил. – Во всяком случае, он об этом не говорит. Ни о чем не говорит, просто молчит. Говорит, только когда к нему обращаются Порцинон или Пизон, да и то обходится одним словом. Похоже, спартанцы вообще не умеют вести разговор.

– Зато они умеют драться, – возразил Марк. – Отец мне рассказывал. Когда он служил в армии Помпея, у них было несколько спартанцев-наемников, которые сражались вместе с ними. Это были самые стойкие солдаты, каких он видел в жизни. – Марк вспомнил, что отец говорил о них с восхищением в голосе. – И самые бесстрашные.

– Ну что же, нашему другу-спартанцу пригодятся эти качества, если он хочет выжить на арене, – задумчиво произнес Пелленей. – Конечно, ему понадобятся и другие качества. Быстрота реакции, сообразительность. А последнее нелегко дается спартанцу.

– Так же как и сон, – послышался низкий голос. – Когда один афинянин всю ночь не дает уснуть своей болтовней.

Пелленей вздрогнул. Они посмотрели на спартанца, который лежал с открытыми глазами. Не говоря больше ни слова, он закрыл глаза и затих. Было непонятно, спит он или нет.

– Давай лучше отдохнем, – наконец пробормотал Пелленей. – Завтра опять целый день шагать.

Марк кивнул, не отводя глаз от спартанца. Потом лег на бок, как можно ближе спиной к огню. Некоторое время он думал о своих товарищах. Большинство из них были сильные люди, уже с опытом борьбы. Он многому может научиться у них. Он должен быстро всему научиться, чтобы выжить, если ему суждено начать новую жизнь в школе гладиаторов Порцинона.