Текст книги "Бэтмен: По следу Спектра"

Автор книги: Саймон Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

В ход пошло тяжелое вооружение. Сато потянулся и извлек из-за спины пару нунчаков. Со свистом разрезая воздух, они завертелись в его руках с умопомрачительной скоростью. Вслед за первыми нунчаками появились и вторые. Бэтмэн швырнул на пол дымовой шарик. Сато бросился в середину облака, но Бэтмэна там уже не было. Когда мелькающие нунчаки разорвали облако и дым понемногу рассеялся, Сато обнаружил, что стоит в центре додзе, а вокруг никого нет.

Секунду-другую он стоял в полной растерянности, озираясь по сторонам, а потом резко задрал голову вверх. Его же собственный плащ лавиной обрушился на голову Сато – Бэтмэн сбросил его с потолка. Пара нунчаков пролетела через весь зал и с грохотом опустилась в дальнем углу чердака. Бэтмэн спрыгнул с потолка на татами. Приземлившись, он перекатился через голову и вскочил на ноги, метнув одновременно четыре тонких дротика. Маленькие снаряды один за другим разлетелись в стороны, наткнувшись на непробиваемый щит вращающихся нунчаков Сенсэя.

То, что происходило в школе Сато, не было обыкновенным спаррингом, и если бы кто-нибудь из учеников мог это видеть, у него бы перехватило дыхание от изумления. Два великих мастера старались изо всех сил, испытывая себя на пределе своих возможностей. Только абсолютно уверенные в искусстве и реакции друг друга соперники, могли отважиться на такую необузданную схватку. Малейшая ошибка любого из них могла закончиться пожизненной инвалидностью или даже смертью, но каждый знал возможности и доверял боевому искусству противника. Только таким образом эти двое, в совершенстве овладевшие боевыми искусствами, могли подвергнуть истинным испытаниям свое мастерство. В мире было всего несколько человек, достигших такого уровня. Это была непостижимо стремительная, жестокая и каждую секунду граничащая со смертью форма тренировки, которая определяла подлинную природу отношений учителя и ученика. В этой смертельной поэзии молниеносных движений они находили счастье и свободу. Они наслаждались своим мастерством, вступая в неистовый спарринг, за который любой кинопродюсер заплатил бы целое состояние. Но каждый бой был только для них двоих. Если бы кто-нибудь заснял их борьбу на пленку, все равно ни один зритель не поверил бы в подлинность сцены, он был бы убежден, что это всего лишь замедленная съемка и специальные эффекты. Наконец Сато воскликнул: «Хватит!»

Оба стояли, тяжело дыша, почти в полном изнеможении. Бэтмэн поклонился. Сато ответил легким поклоном.

– Не… плохо… для… пожилого человека, – с улыбкой заметил Бэтмэн, пытаясь овладеть дыханием.

– Будь я моложе… вы бы… быстро уразумели… как опасно быть… таким наглым.

– А все-таки… сколько вам… лет? – спросил Бэтмэн.

– Я уже достаточно стар, чтобы сидеть на пенсии, – ответил Сато, – но по-прежнему молод, чтобы быть вам достойным соперником.

– Это верно, – признался Бэтмэн. Он покачал головой, как всегда удивленный искусством и выносливостью старика. – Каким бы непобедимым борцом со злом могли бы вы стать!

– В другое время… и в другом месте, – сказал Сато, – впрочем, и в другой жизни, – закончил он с жестом разочарования. – Я становлюсь старым и медлительным.

– Ну, не настолько, чтобы я это заметил, – ответил Бэтмэн.

Он снова поклонился.

– Спасибо, Сенсэй.

– Спасибо вам, друг мой.

Два мастера подошли друг к другу и обнялись.

– Пойдемте, – сказал Сато, когда они оборвали объятия, – выпьем еще по чашечке чая. Такая работа нагоняет жажду.

Он похлопал Бэтмэна по плечу, повернулся и пошел к низкому столику с чашками и чайником.

– Может быть, – сказал Сато, – вы останетесь и позавтракаете вместе со мной? Я буду рад хорошей компании.

Не получив ответа, он обернулся, но в зале уже никого не было. Он быстро посмотрел по сторонам и с шумом выдохнул воздух.

– Похоже, он уже начал совершенствоваться, – пробормотал Сато.

* * *

Для комиссара Гордона день начался из рук вон плохо и неуклонно становился все хуже и хуже. Ранним утром двое офицеров на патрульной машине наткнулись на два скрюченных тела в «седане» старой модели с государственными номерами. Убитыми были агенты ФБР из команды Чэмберса. Оба были застрелены в затылок через заднее стекло машины из какого-то страшного оружия, превратившего их черепа в жуткое месиво. Чуть позже под шоссейной эстакадой обнаружили третье тело. Это была молодая, хорошо одетая женщина. Ее тоже застрелили в голову, в левый висок. Лаборатория еще не прислала отчет баллистической экспертизы, между тем была найдена только одна из пуль. Она насквозь прошила голову Джернигана и, отклонившись от первоначального направления, глубоко вошла в приборную доску. Другая, та, что унесла жизнь Палмера, вылетела через лобовое стекло; а последняя, прикончившая третью жертву, прошла от виска до виска и исчезла в неизвестном направлении.

Чэмберс опять забыл постучаться перед тем как, пошатываясь, ввалился в кабинет Гордона вскоре после десяти часов утра; но, учитывая обстоятельства, Гордон решил не заострять на этом внимание.

– У нас неприятности, – сказал Чэмберс.

– Кофе? – предложил Гордон.

– Черт, да, – ответил Чэмберс, падая в кресло.

Гордон позвонил Капилетти, затем повесил трубку и повернулся к Чэмберсу. Тот выглядел ужасно. Под глазами – разлитые темные круги, волосы взъерошены, а одежда – измята, словно он спал не раздеваясь. Он был похож на человека, находящегося на грани полного истощения.

– О, прошу прощения, я забыл постучаться, – запоздало извинился Чэмберс.

Гордон улыбнулся.

– Забудьте об этом.

Но улыбка тут же слетела с его лица.

– Мне очень жаль, Чэмберс… ваших людей… Я дал распоряжение, чтобы это дело перевели в разряд первоочередных. Я лично звонил в лабораторию и распорядился, чтобы отчет баллистической экспертизы был у меня на столе еще до полудня.

– Пули Винчестер Магнум сорок пятого калибра, а стреляли из полуавтоматического Гризли Вин Маг марка один, – сказал Чэмберс, с благодарностью принимая от сержанта Капилетти чашку кофе.

Гордон нахмурился.

– Что вы знаете такого, чего не знаю я?

Вместо ответа Чэмберс бросил на стол Гордону папку.

– Это только что любезно прислали наши друзья из ЦРУ. Женщина, которую застрелили прошлой ночью, была одним из их людей.

– Она была агентом ЦРУ? – переспросил Гордон, раскрывая папку.

– Низший эшелон, – подтвердил Чэмберс. – Марсия Дэвенпорт, разведчик-аналитик, место службы – округ Колумбия. Судя по всему, она немного занималась левыми делами, приторговывая информацией. И на этот, так сказать, раз это обернулось против нее. Нет надобности объяснять, что они слегка запутались в этом деле, поэтому-то они и потянулись вдруг к сотрудничеству. Наша позиция в сделке – помалкивать о ее подвигах. Я сказал им, что с этим не будет никаких проблем. Надеюсь, у вас нет возражений?

Гордон кивнул. Он листал папку с данными.

– Что такое спектр? – спросил он.

– Не что, а кто, – поправил Чэмберс. – Кстати… если что, вы никогда не видели то, что у вас в руках.

– Договорились. Так кто он?

– Профессиональный убийца. Согласно данным Управления, он в общем-то лучший среди всех остальных. То немногое, что вы почерпнете из досье, – это все, что о нем известно, и кое-что из этого они получили от КГБ.

– КГБ? – переспросил Гордон, вскинув в изумлении брови. – Шутите.

– Гласность, – сказал Чэмберс, криво усмехаясь. – Между прочим, они жаждут с ним встретиться не меньше нашего. Больше того, их не особенно заботит, кто его сцапает. Похоже, старой гвардии Кремля не больно нравится, когда ее просят посторониться с дороги, и они пытаются повлиять на новый режим добрыми старыми методами. И на некоторых повлияли окончательно. Судя по всему, Горби сам еле унес ноги.

Просматривая записи, Гордон присвистнул.

– А чтение впечатляет, не правда ли? – сказал Чэмберс. Он покачал головой. – А я то подозревал во всем этом Бэтмэна.

– Здесь не так много, – заметил Гордон, постучав по серой картонке скоросшивателя, – за исключением информации о террористических акциях, в которых предполагается авторство Спектра.

– Я могу лишь сказать, что ублюдок знает свое дело, – сказал Чэмберс. – Большинство своих дел он проворачивал за границей. Насколько нам известно, он никогда не работал в Штатах. – Чэмберс пожал плечами. – Опять же насколько нам известно. Но русские знают о нем. Он убрал трех их самых лучших агентов. Упомяни о Спектре в Моссад,[11]11
  Служба разведки Израиля.


[Закрыть] и у них пена пойдет изо рта. Британцы из-за какой-то мокрой работы, которую он сделал для ИРА[12]12
  Ирландская республиканская армия.


[Закрыть] назначили за его голову щедрое вознаграждение, с которым вы спокойно можете уходить в отставку и жить припеваючи. Сукин сын был связан с Бадер-Мейнхоф,[13]13
  Левая немецкая террористическая группа.


[Закрыть] Красными Бригадами,[14]14
  Террористическая группа в Италии.


[Закрыть] ФОП[15]15
  Фронт освобождения Палестины.


[Закрыть] и нашими добрыми друзьями в Колумбии, которые, в свою очередь связали его сами знаете с кем.

– Дезидерио Гарсиа, – сказал Гордон.

– Вы уже поняли, в чем дело? Я услышал все это полчаса назад от ЦРУ. Один из оперативных работников ЦРУ перехватил слух, что Спектр взялся за работу в Штатах. Вы помните деликатную политическую слежку, о которой я вам говорил в тот день? Видите ли, мисс Дэвенпорт видели прошлым вечером, когда она покидала прием в посольстве под руку с одним дипломатом ООН. А через пять часов она простилась с жизнью под эстакадой ночного шоссе. Меня не покидает ощущение, что ее сфотографировали, когда она посреди ночи выходила из дома дипломата, но пленка почему-то оказалась засвеченной. Конечно, если вас спросят, вы ничего об этом не знаете. Не возражаете, если я закурю?

– Нет. Продолжайте – сказал Гордон.

Чэмберс достал пачку сигарет и закурил.

– Я бросил десять лет назад, – он скривил губы, – а сегодня утром снова потянуло.

– Наверное, об этом не стоит и говорить, у нас нет права допросить дипломата из-за статуса неприкосновенности, – сказал Гордон, горько усмехнувшись. – Вы думаете, она была связным для переправки гонорара?

– Я бы не удивился. Те, кому она продавала информацию, относятся к тому же типу людей, которые наняли бы кого-нибудь вроде Спектра. А Спектр любит большое, мощное оружие. Особенно Гризли Вин Маг.

– Должен признаться, я мало знаком с этим пистолетом, – сказал Гордон. – Я хорошо разбираюсь в большинстве револьверов и 9-миллиметровых полуавтоматических пистолетов. В мое время мы все носили на улицах 38-калиберные револьверы. Редко когда кто-нибудь из нас ходил с армейским.45.

– Гризли как раз сделан на его основе, – сказал Чэмберс.

– Он выполнен по образцу армейского пистолета тысяча девятьсот одинадцатого года, только улучшен разными штучками-дрючками, да более широкой и толстой рукояткой для использования магазинов с более мощными патронами. К нему подходят многие калибры:.45, 357, 357/45, 10 мм и, наконец, 45 Винчестер Магнум. Калибры взаимозаменяемы. Это не тот дешевый револьвер, который мелкий воришка может выкинуть в реку после «дела». Многие серьезные стрелки платят хорошие деньги мастерским, чтобы улучшить свои пистолеты для соревнований. А Гризли выходит таким уже с завода. К нему можно добавить компенсатор и глушитель, да и вообще он очень хорошо сделан. Прямо здесь, в добрых старых США.

– Это фирменное оружие Спектра?

– Да, – сказал Чэмберс, выдыхая длинную струю дыма. – И он очень любит патроны к большому.45 Магнуму. Такая пушка запросто свалит медведя, поэтому-то, как мне кажется, этот пистолет получил свое имя. Спектр не любит оставлять даже малейшей возможности для ошибки.

Гордон тяжело вздохнул.

– Только этого-то нам и не хватало, – сказал он. – Террорист, свободно разгуливающий по Готэм-Сити.

– Но Спектр – незаурядный террорист, – сказал Чэмберс.

– Обычные террористы – фанатики своей идеи. У Спектра же нет дурацких идей. Он профи. А цена его статуса в игре – более шестидесяти крупных террористических актов, причем никто даже понятия не имеет, как он выглядит.

– Но хоть кто-нибудь должен знать, – сказал Гордон. – Иначе, как же он делает бизнес?

– Он действует через посредников, – ответил Чэмберс, – Вы хотите кого-нибудь убрать и пускаете словечко по нужным каналам. Я не имею в виду мелких сошек. Я говорю о крупных торговцах оружием, боссах школ, обучающих наемников, и международных картелей торговцев наркотиками. Спектр связывается с вами и просит вас назначить связного – или связную, – который будет посредником в вашем соглашении. И если вы знаете что-либо о методах Спектра, вы выберете того, без кого потом можно будет обойтись.

– По вашему описанию, он очаровательный парень, – сухо заметил Гордон. – Но как он собирается отыскать засекреченного свидетеля в лабиринтах укрепленной федеральной тюрьмы?

– Плохие новости, – сказал Чэмберс.

– Вы хотите сказать, что все, что вы мне до этого говорили, – хорошие новости?

Чэмберс ухмыльнулся.

– Похищение Гарсиа разработало Управление, – объяснил он. – Мы подключились на завершающем этапе, чтобы обеспечить проведение судебного процесса и переселить свидетеля по программе, т. е. в строжайшей секретности изменить ему имя, место жительства, место работы… Естественно, это означает, что Управление в курсе всех деталей операции.

– И начальство дышит вам в затылок, – сказал Гордон, вспоминая прежний разговор.

– Точно, – поддакнул Чэмберс. – А Дэвенпорт работала на Управление в качестве аналитика. Другими словами, у нее был допуск к информации, доступ к компьютерным файлам и всем сообщениям между департаментами.

– Дерьмо, – выругался Гордон.

– Именно дерьмо, – сказал Чэмберс. – Наша секретность полностью разлетается на куски. И там, где была одна утечка…

– Могут быть и другие, – закончил за него Гордон. Он улыбнулся. – Чем я могу помочь?

– Я надеялся, что вы зададите мне этот вопрос, – сказал Чэмберс. – Мне бы хотелось, чтобы вы взяли на себя ответственность за свидетеля.

– Вы имеете в виду ответственность за безопасность? – спросил Гордон.

– Нет, я имею в виду самого свидетеля, – сказал Чэмберс. – Ваш департамент намного надежнее, чем в любом другом крупном городе. У вас чертовски хорошая репутация, и, честно говоря, комиссар, я вам доверяю. А сегодня я знаю не так много людей, кому я могу доверять.

– Я вижу к чему вы клоните, – сказал Гордон, – Но, если я возьмусь за это дело, Чэмберс, я буду вынужден пользоваться своими методами.

– Отлично. Я согласен…

– Выслушайте меня сначала, – оборвал его Гордон. – Ваши собственные агенты уже подвергались опасности, я не собираюсь рисковать своими людьми. Вы передадите нам свидетеля на моих условиях. И я выделю моих лучших офицеров на эту операцию. Но ни Бюро, ни ЦРУ не узнают, где будет содержаться свидетель. И это также касается любого в моем отделении, кто не будет связан с этой работой вплотную. И это касается вас.

– Меня? Эй, давайте…

– Я знаю, что говорю, – спокойно сказал Гордон, – Помните, как-то вы мне сами сказали: «Чем меньше вы знаете, тем безопаснее для вас». Вас не смогут заставить открыть место нахождения свидетеля, если вы не знаете, где оно. Вот мои условия. Принимайте их или забудем об этом.

Чэмберс глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.

– Хорошо. Я принимаю их. Мне это не нравится, но я все равно принимаю. Слишком многое поставлено на карту, чтобы сказать нет. Но, если что-нибудь случится с моим свидетелем… Я думаю, мне не нужно вам это объяснять… обе наши задницы хорошенько поджарят.

– Я это понимаю, – сказал Гордон, – Дайте мне несколько часов, чтобы отработать детали, и я сам найду вас.

– Отлично, – согласился Чэмберс, раздавив в пепельнице сигарету. – Не тяните слишком долго, о'кей? Если мое начальство разнюхает о нашей сделке, оно попытается остановить нас.

– Два часа, – сказал Гордон.

Чэмберс кивнул.

– Хорошо, – он тяжело вздохнул, – но мне бы не хотелось испытывать судьбу. Я просто надеюсь, что не совершаю ошибки. Возможно, мне не поздоровится за это дело.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

– Я тоже надеюсь, – мягко сказал Гордон.

Он поднял телефонную трубку.

– Капилетти, разыщите лейтенанта Кармана. Пусть он бросит все свои дела и немедленно явится ко мне. То же самое передайте детективам: Хайнцельману и Крузу, а также сержантам Мэллори и Ронделлу. Они должны быть у меня через двадцать минут в полной готовности.

Он опустил трубку, и его взгляд упал на угол стола, где Чэмберс по рассеянности оставил свои сигареты. Он протянул руку, взял пачку в задумчивости, подержал ее, а затем опустил к себе в карман.

4

– Добрый вечер. С вами Роджер Грили. Вы смотрите вечерние новости. Сегодня рано утром, в районе порта, у эстакады Западного шоссе в своей машине были обнаружены тела двух агентов ФБР. При опознании установлено, что они принадлежат Джеффри Дэвису Палмеру и Рональду М. Джернигану. Оба были застрелены, несомненно, профессиональным убийцей, во время слежки по одному из расследований, тесно связанных с делом Гарсиа. За подробностями мы обратились к Джерри Доунинг, находящейся сейчас в Главном Полицейском Департаменте. – Джерри?

На экране появилась хорошенькая блондинка с пышной прической и с внешностью современной фотомодели.

– Роджер, детали убийства в прошлую ночь двух федеральных агентов чрезвычайно отрывочны, а представители власти стараются держать рот на замке. Нам удалось узнать, что рядом с местом убийства агентов обнаружили третье тело… – она пробежала глазами по своим запискам, – женщины по имени Марсия Дэвенпорт, по рабочей гипотезе – государственной служащей. В точности ее связь с делом Гарсиа, если допустить, что такая связь существует, пока не установлена. Шеф отдела ФБР в Готэм-Сити Риз Чэмберс отказался дать интервью, но репортерам удалось расспросить комиссара Джима Гордона, который выходил из полицейского департамента сегодня вечером.

На экране пошла видеозапись Гордона, который спускался по лестнице здания департамента и неожиданно был окружен толпой репортеров, держащих микрофоны словно револьверы.

– Комиссар Гордон! Комиссар! – кричали они во весь голос, пытаясь одновременно задать все свои вопросы. – Комиссар, что вы можете сказать об убийстве прошлой ночью двух агентов ФБР.

– Все, что я могу сказать по этому пункту… в этом расследовании наш отдел в полной мере сотрудничает с ФБР, – ответил Гордон. – Мы намерены оказывать Бюро любую посильную помощь.

– Комиссар, как вы думаете, почему эти двое были убиты? Не связано ли это с делом Гарсиа?

– Мне бы не хотелось строить догадки по этому поводу, – сказал Гордон. – Эти люди были агентами ФБР, а не офицерами полиции Готэм-Сити. А раз так, я понятия не имею, были ли они задействованы в каком-либо расследовании в момент своей смерти.

– А если бы были, ФБР сообщило бы вам об этом?

– Я не в том положении, чтобы размышлять, что ФБР сделало бы, а что нет. Я имею в виду любое расследование, которое они ведут, – сказал Гордон.

– Комиссар Гордон, есть ли какая-нибудь связь между убийством двух агентов и смертью мисс Дэвенпорт, ведь и то и другое произошло в одном районе?

– В обоих случаях есть определенное сходство, – ответил Гордон, – но на этот час у нас еще нет результатов баллистической экспертизы, и поэтому мы не можем окончательно сказать, что убийства связаны друг с другом. Однако мы, конечно же, не исключаем такой возможности.

– Комиссар, были ли связаны убитые агенты с мисс Дэвенпорт? Известно, что она была государственной служащей, но это не очень-то конкретно. Вы можете к этому что-нибудь добавить? В каком качестве она работала на правительство?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – отрезал Гордон. – Я не вовлечен непосредственно в расследование, впрочем, не собираюсь отставать от развития событий.

– Комиссар, из полученной информации об этих убийствах можно сделать вывод, что на лицо все признаки профессиональной работы. Не указывает ли это на серьезную возможность наличия связи между тремя трупами и делом Гарсиа?

– Ну, все возможно, – согласился Гордон, – но, как я уже говорил, я не собираюсь вдаваться в бессмысленные рассуждения. Я думаю, это приведет лишь к обратным результатам.

– Сэр, до нас дошли слухи, что мафия подписала контракт на убийство нашего свидетеля против генерала Гарсиа. В свете вчерашних, судя по всему, профессиональных убийств и того факта, что жертвами стали агенты из личного состава правительства, возможно ли, что мы рискуем безопасностью свидетеля?

Гордон нахмурился.

– Боюсь, я не в состоянии ответить на этот вопрос. Я не осведомлен о деталях каких-либо мероприятий по обеспечению безопасности, которые ФБР рассматривало, а может быть, и не рассматривало в отношении не известного мне свидетеля по делу Гарсиа. Этот пункт касается ФБР, и я не могу говорить за них.

– Комиссар, есть ли у вас данные, что погибшая женщина – мисс Дэвенпорт – работала на ФБР или ЦРУ?

– Я не могу прокомментировать это.

– Но ведь вы не сказали, что она не работала.

– Все, что я сказал, – так это то что я не уполномочен отвечать на вопрос тем или иным образом.

– Комиссар, известно ли вам доподлинно, что государственный свидетель против генерала Гарсиа по-прежнему невредим и находится под опекой ФБР где-то в Готэм-Сити?

– Я уже много раз повторял, что не в праве отвечать за ФБР. Я не осведомлен о нюансах каких-либо мероприятий или расследования, которые оно ведет или не ведет по делу Гарсиа. Дело генерала Гарсиа входит в юрисдикцию федерального правительства, и все, что касается этого процесса, относится к федеральным инстанциям, а не к департаменту полиции Готэм-Сити.

– Комиссар, есть ли доля правды в слухах, что в связи с вероятностью утечки информации Департамент полиции Готэм-Сити, особенно ваш отдел и лично вас, просили взять на себя обеспечение безопасности свидетеля против генерала Гарсиа?

Камера показала Гордона крупным планом – недовольный, с плотно сжатыми губами.

– Повторяю, я не уполномочен ни подтверждать, ни отрицать слухи, имеющие отношение к Гарсиа, – ответил он.

– ФБР запретило нам раскрывать какую-либо информацию или любым образом комментировать все, что относится к делу Гарсиа. А вы знаете, что политикой департамента полиции всегда было сотрудничество с федеральными службами.

– Но это верно, комиссар? – настаивал репортер.

– У вас по-прежнему хороший слух? – с издевкой спросил Гордон.

– Значит, вы не отрицаете, что ФБР попросило вашей помощи в защите свидетеля? – выкрикнул кто-то.

– Я вам советую обратиться к ФБР, – сказал Гордон, пытаясь пробиться сквозь толпу репортеров. – А теперь, если вы меня извините…

– Минуту, комиссар! У меня есть нечто такое, что вам следует услышать.

Общим планом камера показала Энрике Васкеса, репортера конкурентной телесети, стоящего на пути Гордона у подножия лестницы.

– Да, мистер Васкес, – сказал Гордон явно недовольным тоном. – Что это?

– Некоторое время назад, комиссар, мне позвонили в отдел новостей, и я считаю, вы должны знать, что я услышал в телефонную трубку. Звонивший сказал, я цитирую: «Говорит Спектр. Государственные органы смогут объяснить вам, кто я такой, и поручиться за мою профессиональную репутацию. Я уже убрал несколько ваших агентов, которые встали на моем пути. Я предупреждаю федеральные власти и жителей Готэм-Сити, что если генерал Дезидерио Гарсиа не будет освобожден в течение двадцати четырех часов и ему не будет предоставлен самолет, который отвезет его на Кубу, я приступлю к террористическим акциям против жителей Готэм-Сити. Одна жизнь против многих. Выбор за вами». Сказав это, звонивший повесил трубку. Не могли бы вы прокомментировать этот звонок, комиссар?

Хотя такое случается редко, все репортеры до единого замолчали в ожидании ответа Гордона. Уголок рта комиссара полиции задрожал. Он достал из кармана брюк забытую Чэмберсом пачку сигарет, взял из нее одну и сунул в рот.

Брюс Уэйн неожиданно выпрямился в кресле. Он сосредоточенно вглядывался в экран телевизора.

– Единственное, что я могу сказать, мистер Васкес, – процедил Гордон, закуривая сигарету, – так это то, что вы продемонстрировали сейчас всего лишь недостаток журналистской этики и безответственность, которые достигли нового уровня, даже для вас. – Его рука слегка дрожала, когда он вынул изо рта сигарету и злым, резким движением выдохнул облако дыма, очевидно, даже не позаботившись прежде вдохнуть его в легкие. – Какой-то маньяк звенит вам в отдел новостей, а вы, даже не потрудившись проинформировать полицию или подтвердить доказательствами ваш, в высшей степени сомнительный источник информации, выходите в прямой эфир с подобной безответственной чепухой, рискуя перепугать жителей всего города и создать панику. Откровенно говоря, я поражен вашей бессердечностью и наглостью.

– Но, что, если это не чепуха, комиссар? – настаивал Васкес, по-видимому, немного успокоенный полученной головомойкой. – А если этот звонок от человека, назвавшегося Спектром, обернется трагической реальностью. Что вы скажете жителям Готэм-Сити?

– Я не имею дела с недоказанной информацией, мистер Васкес, – ответил Гордон. – Я занимаюсь фактами.

– Факт в том, комиссар, – продолжал Васкес, стараясь загородить ему дорогу, – что сразу после этого звонка я связался со штаб-квартирой ФБР и спросил, кто такой «Спектр». Их ответ был таков: «никаких комментариев». Не тот, что они даже никогда не слышали о ком-либо по кличке «Спектр», а – «никаких комментариев». А что вы можете ответить?

– В последний раз повторяю, я не могу говорить за ФБР, мистер Васкес, – устало произнес Гордон. – И мне нечего ответить на ваши драматические интерпретации того, что они вам сказали. А теперь, если вы меня извините, мне больше нечего сказать.

Он отшвырнул окурок в сторону и, расталкивая репортеров, пошел прочь.

* * *

Брюс Уэйн выключил телевизор и поднялся с кресла. Джим Гордон не курил сигарет. Он курил трубку.

Сигареты были сигналом, точнее одним из сигналов, которые они выработали между собой. Другим был полицейский радиовызов, гласивший «Машина 13». В полицейском департаменте Готэм-Сити не было ни одной патрульной машины под номером 13. По той же причине, почему во многих гостиницах не было тринадцатого этажа. Рядовому составу никогда не давалось никаких объяснений по поводу возникающего время от времени в эфире мифического «Машина 13». Многие считали, что это было нечто вроде личного сигнала для кого-то, но никто из них никогда даже не подозревал, кем был этот кто-то на самом деле.

Кроме того, что радио в Бэтмобиле было постоянно настроено на полицейскую волну, в Бэткейве стояло аналогичное устройство, которое перехватывало все радиопереговоры и передавало в компьютер, который в свою очередь моментально поднимал тревогу и записывал время и дату любого сообщения, содержащего «Машина 13».

Он вошел на кухню, где Альфред готовил ужин.

– Что-то случилось, Альфред, – сказал Брюс. – Я должен спуститься вниз.

– Мне не торопиться с ужином, хозяин? – спросил Альфред.

– Не знаю, я позвоню тебе снизу, – ответил он.

– Очень хорошо, сэр, – вздохнул Альфред. Брюс тем временем подошел к громадному стальному холодильнику, облицованному деревянными панелями, и открыл его дверцу.

– Вы никогда не задумывались, сэр, установить кухонный лифт, чтобы я мог бы послать вам вниз пару бутербродов, а вы бы не зачахли от голода?

– Неплохая идея, Альфред, – сказал Брюс, запустив руку в холодильник и вращая регулятор температуры, словно это замок с цифровым кодом. Впрочем, он и был им. – Почему бы тебе не заняться этим?

Альфред поднял глаза к потолку и вздохнул.

– Сам не знаю почему, но я предчувствовал, что вы так ответите. Еще один проект по совершенствованию особняка! Интересно, осталось ли у нас достаточно взрывчатки с прошлого раза?

– Только подумай, что это спасет тебя от всех спусков и подъемов по лестнице, – сказал Брюс, закончив хитроумные манипуляции с регулятором температуры и закрыв дверцу холодильника.

Послышалось мягкое гудение серводвигателей, а вслед за ним приглушенный щелчок, и холодильник начал отодвигаться в глубь стены, скользя по стальным рельсам, утопленным в пол. Он отъехал футов на пять и остановился. Брюс шагнул в открывшийся проем. Справа от него, позади встроенных в стену полок, было что-то вроде небольшого шкафчика без дверок. Он шагнул в него и нажал нижнюю из двух черных кнопок на маленьком щитке управления. Лифт начал спускаться по шахте с шершавыми, необработанными каменными стенами. Через секунду он вышел в узкий, застеленный ковром коридор, с несколькими дверями по бокам, ведущими куда-то вглубь.

Это могло бы быть холлом административного здания, но проход был слишком узким и слишком коротким. Вдвоем по нему можно было передвигаться лишь гуськом. Стены коридора, который на дальнем конце заканчивался дверью, были отделаны темным деревом, а скрытые за панелями лампы дневного света давали мягкое, неяркое освещение. Несколько дверей вели в небольшие удобные комнаты без окон.

Одна из них была библиотекой, изолированной от сырости Бэткейва. Здесь Брюс Уэйн хранил те книги, которые не мог держать наверху.

Другая служила арсеналом. Широкое разнообразие миниатюрного оружия было развешано на стенах; на подставках разместились армейские автоматические штурмовые винтовки, карабины и пулеметы, не говоря уже о револьверах полуавтоматических и крупнокалиберных пистолетах. Бэтмэн был экспертом в каждом виде этих вооружений, хотя сам никогда не использовал их, кроме как в целях изучения. Дверь в конце коридора вела в комнату центрального управления к главному компьютеру Бэткейва.

В ней функционировала термостатическая регуляция, а стеклянные стены позволяли обозревать каждый уголок Бэткейва. Каркас из стекла и стали возвышался высоко над полом пещеры, куда открывалась маленькая дверь в правой стене. Она вела на длинный пролет высеченных в камне ступенек, вьющихся узкой тропинкой по нагромождению скал, на которых стоял фундамент аппаратной комнаты. Через прозрачные стены была видна вся основная пещера подземного лабиринта, где Бэтмэн устроил свой дом.

Немногие из людей бывали в Бэткейве, но те, кто ее видел, запоминали навсегда. Сооружение потайного убежища впечатляло своим размахом, тем более, если подумать, что большую часть работы проделали всего два человека – сам Бэтмэн и Альфред Пенниворт. Некоторые части проекта были слишком сложны и объемны для реализации силами двоих людей, например такие, как массивные взрывоупорные ворота, которые открывались в длинный туннель, позволявший Бэтмобилю въезжать и выезжать незамеченным; потайные двери ангара, замаскированные в склоне холма неподалеку от Уэйн Манор; тяжелые гидравлические лифты и широкие автоматические переворотные столы для Бэтмобилей, Бэткоптера и Бэтоплана. Для строительства подобных элементов конструкции необходимо было нанять дополнительную рабочую силу. Поэтому для сохранения секретов Бэткейва, Брюс и Альфред выработали такие изощренные меры предосторожности, с какими могли бы соперничать лишь ухищрения фараонов при возведении знаменитых гробниц.