Текст книги "К вопросу об Утешении (ЛП)"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

САЙМОН ГРИН

Повесть из сборника: Истории той стороны – Скрытый Мир ( Tales of the Hidden World ) ; из цикла: Тайные Истории

К вопросу об Утешении ( Question of Solace ) 2014 ; Перевод 2024

…

От Автора:

Что может быть лучше для начала сборника рассказов, чем бодрая история о смерти?

Оружейник Джек Друд – давний персонаж моих романов “Тайные Истории”, впервые появившийся, в романе “Человек с золотым Торком”.

Уже тогда он был стариком, но с тех пор становился всё более дряхлым, и казалось, что настал подходящий момент, чтобы отпустить его. Джек Друд никогда не пользовался такой популярностью, как его более известный брат Джеймс Друд, Серый Лис, но он был крупным игроком в холодной войне и сам по себе был великим секретным агентом.

Я хотел показать его в конце его жизни, оглядывающимся назад и пытающимся решить, принёс ли он больше пользы своей семье и человечеству, как полевой агент, сражающийся с негодяями, или как Оружейник, производящий оружие и устройства, чтобы сохранить жизнь другим агентам. Я хотел подарить ему последнее большое приключение.

…

К вопросу об Утешении

В мире действительно есть монстры. Но вам не стоит беспокоиться о них, потому что есть Друды. Эта очень, очень древняя семья существует, чтобы защищать человечество, чтобы стоять между вами и всеми тайными вещами, которые вам угрожают. Из своего скрытого дома в Друд-Холле, расположенного где-то в захолустье Англии, они наблюдают за Миром, отслеживают секретные частоты и готовы сделать… всё, что потребуется. У них есть полевые агенты в каждом крупном городе, в каждой стране, готовые сразиться со всеми сверхъестественными или сверх-научными угрозами… о которых вам лучше не знать. Друды – ваш последний шанс на защиту и душевное спокойствие. Они не отвечают ни перед кем, кроме себя. Шаманы человеческого племени, пастыри человеческой цивилизации. И нет, вы не имеете права голоса.

Джек Друд, оружейник семьи Друд уже не первый год, сидел, откинувшись в специальном кресле за своим персональным рабочим местом, глядя на своё последнее изобретение и задаваясь вопросом, стоило ли оно того времени и усилий, которые он вложил в него. Как оружейник Друдов, он должен был создавать всё мощное оружие, хитрые приспособления и неприятные сюрпризы, в которых нуждались полевые агенты семьи, чтобы помочь им расправиться с плохими парнями. Оружейник занимался этим очень успешно на протяжении десятилетий, и ему это по-настоящему надоело.

Он выглядел человеком средних лет, но на самом деле был гораздо старше. Он поддерживал свою внешность, придерживаясь тщательно сбалансированной диеты, состоящей из белков и макаронных изделий, как можно меньше подвергая себя физическим нагрузкам и злоупотребляя множеством экзотических лекарств сомнительного происхождения. Он любил шутить, что, когда он умрёт, в нём будет столько таблеток, что придётся хоронить его в гробу с крышкой, защищающей от детей. Он был высок и худ, грозен и ворчлив, и уже не был так полон нервной энергии, как раньше. Две пряди седых волос торчали у него над ушами, под выпуклой лысиной. У него были кустистые белые брови, выдающийся нос и стальные серые глаза. Его лицо выглядело осунувшимся, и он часто хмурился. Особенно когда ему приходилось разговаривать с людьми.

Он умел общаться с людьми. Ему просто было не до этого.

Когда он иногда поднимался с кресла, чтобы побродить по огромной каменной пещере, в которой находилась Оружейная и все её опасные чудеса, становилось ясно, что у него ярко выраженная сутулость – наследие многих лет, проведённых над верстаками, над созданием вещей, призванных заставить людей уважать друг друга, хотят они того или нет.

На нём был длинный белый лабораторный халат, украшенный пятнами и химическими ожогами, а иногда и остатками взрывчатки, поверх засаленной футболки с надписью: “Guns Don’t Kill People, Unless You Aim Em Properly”. Юмор Оружейника.

Ему по-прежнему нравилось думать о себе как об инженере, а не как о разработчике оружия.

Он сидел в своём любимом кресле, в самой дальней части Оружейной, где его не беспокоили люди. Оружейная была погребена глубоко в скальных породах под Друд-Холлом, так что, когда что-то неизбежно шло не так, обычно внезапно, громко и яростно, ущерб не достигал Холла.

Оружейник размышлял, хмурился и изо всех сил старался не обращать внимания на фоновый шум вокруг. Десятки лаборантов заполняли Оружейную, работая над десятками проектов, их ужасно изобретательные умы были ограничены только законами науки и вероятности. Законы страны и даже элементарная мораль не допускались. Чтобы стать одним из лаборантов Оружейной, молодой Друд должен был доказать, что его интеллект намного выше среднего, он невероятно и безрассудно храбр и в принципе лишён всех обычных инстинктов самосохранения. Их работа заключалась в том, чтобы создавать всевозможное странное оружие и диковинные изобретения и тщательно испытывать их, часто друг на друге, прежде чем передавать полевым агентам. Производительность была высокой, как и текучесть кадров среди ассистентов.

Оружейник не мог не заметить, что неподалеку от него два лаборанта, оснащённые персональными телепортационными устройствами, дуэлировали внутри круга. Они то появлялись, то исчезали, появляясь лишь на время, чтобы нанести удар или увернуться от него. Нецензурные выражения, богохульства и звуки боли ещё долго висели в воздухе после их исчезновения. Позади них статуя в углу пошевелилась, совсем чуть-чуть. С тех пор, как лаборант настолько замедлил метаболизм, что для него между каждым тиканьем часов проходили десятилетия. Он погрузился в это состояние в 1955 году и не подавал никаких признаков выхода из него. Оружейник держал его рядом с собой в качестве поучительного примера. За статуей два невидимых бойца пытались найти друг друга внутри круга. И кто-то… снова что-то взорвал.

Лаборанты. Всегда в таком приподнятом настроении.

Оружейник по большей части просто оставлял их в покое. Так безопаснее. Он рассматривал свой рабочий стол. Свой персональный компьютер, обвитый длинными ветвями омелы. (В то время это казалось хорошей идеей.) Без особого порядка были расставлены плетёный человечек – бонсай, действующая миниатюрная Звезда Смерти, которую он смастерил на спор (с самим собой), чучело полтергейста с очень испуганным выражением лица и iPod, полный музыки, на прослушивание которой, казалось, никогда не находилось времени. Вместе со всевозможными деталями из полудюжины проектов, над которыми он всё ещё возился. Переходя от одного к другому. Некоторые электронные устройства и технологии инопланетного происхождения пролежали здесь так долго, что он уже забыл, для чего они нужны. Хотя, конечно, он никогда бы в этом не признался.

Он снова впился взглядом в свой последний проект, нагло расположившийся на краю стола. Длинный металлический стержень со всевозможными шипастыми выступами, заканчивающийся несбалансированным набором линз и кристаллов, с запиткой от миниатюрного реактора с гораздо меньшими функциями безопасности, чем, вероятно, было разумно. Он напоминал ручной фонарик, только что доковылявший до дома после вечера в местном BDSM-клубе. Оружейник называл его Буджум проектором, потому что, если направить его на кого-то или что-то, они тихо и бесшумно исчезали. Вроде всё неплохо… Проблема заключалась в том, что Оружейник не знал, куда проектор их отправлял. И могут ли они когда-нибудь вернуться. Математика упрямо оставалась неоднозначной. Поэтому, пока не удастся найти решения, Оружейник не мог с чистой совестью поставить подписать под этой штуковиной.

Кроме того, если разобраться, проектор Буджум был просто ещё одним пистолетом. За эти годы он сделал так много пистолетов. Но они не были идеальными, потому что семья продолжала возвращаться к нему, требуя, чтобы он придумал новые. Больше, лучше, проще… Оружейник кисло фыркнул. Раньше идеи приходили к нему так легко. Они и сейчас приходили, но медленнее, словно выжимаешь кровь из камня. Он всё ещё мог это сделать. Он всё ещё мог. Но с каких это пор всё стало так напрягать..?

Кто-то рядом прочистил горло; тихо, вежливо и немного неумолимо. “Я не уйду, пока вы меня не заметите”. Оружейник молча вздохнул и поднял голову. Казалось он ещё больше нахмурился. Перед ним стояли два его самых умных и раздражающих лаборанта. Максвелл и Валери Друд. Яркие, жизнерадостные, полные бесконечного энтузиазма и нервной энергии, которой хватило бы на управление небольшой страной, они оба были одеты в сверкающие, первозданно белые лабораторные халаты. На них не было ни пятнышка, ни следа от всего того хаоса, который творился вокруг. Лабораторные халаты были одним из самых полезных, хотя и скучных творений Максвелла и Виктории. Они так и не прижились. Другие лаборанты отказывались их носить, потому что воспринимали накопленные электрические ожоги, химические пятна и дырки от пуль как знаки почёта и опыта. Посмотрите, что я пережил!

Максвелл был высоким, смуглым и красивым, Виктория – высокой, светловолосой и миловидной. Они постоянно держались за руки, и им было всё равно, кто это заметит.

– Извините за беспокойство, Оружейник, – сказал Максвелл, когда стало ясно, что Оружейнику нечего им сказать. – Но нам действительно нужно получить в свои руки эту штуковину – Буджум проектор. Опробовать его, посмотреть, на что он способен. И всё такое…

– Мне нравится название, – сказала Виктория. – Мы ведь любим классические аллюзии, правда, милый?

– Ну, конечно! – сказал Максвелл. – Но… Вы держали его довольно долгое время. Оружейник. Сэр.

– Итак, нас послали, чтобы… избавить вас от этого, – сказала Виктория. Которой могло сойти с рук то, что она не называла людей “Сэр”, потому что она была такой хорошенькой.

– Это не наша идея! – быстро сказал Максвелл. – Мы бы ни за что не стали вас беспокоить, но на вас давят. Сверху.

– Руководство, – неуверенно сказала Виктория. – Вы же знаете, как это бывает.

– Я сдерживал их, сколько мог, – сказал Максвелл. – Придумывал всевозможные оправдания от вашего имени…

– Да! Всё так! – сказала Виктория. – Вы не поверите, каким храбрым и стойким он был, выступая за вас!

– Ну, – буркнул Максвелл, – я бы так не сказал…

– Так и должно быть, Максвелл! – тут же сказала Виктория. – Ты не должен принижать себя, потому что я этого не потерплю. Ты должен постоять за себя, Максвелл, милый.

– Ты так меня поддерживаешь, Виктория. Я не знаю, что бы я без тебя делал.

Они улыбались, глядя друг другу в глаза, потерявшись друг в друге, совершенно забыв об Оружейнике и о том, зачем они пришли к нему.

– Молодые влюблённые лаборанты, – проворчал Оружейник. – Ужас, ужас… Кто на вас давит? Как будто я не знаю?

– Матриарх очень настаивала на том, чтобы мы перевели Буджум проектор на следующий этап тестирования, – сказал Максвелл.

– Мать всегда нетерпелива, когда речь заходит о новом оружии, которое ей приглянулось, – сказал Оружейник. – Скажите ей, что придётся подождать, пока оно не будет готово. Предстоит ещё много работы.

Максвелл и Виктория посмотрели друг на друга. Максвелл прочистил горло, подыскивая подходящий тактичный тон.

– Мне очень жаль, Сэр, но… Ваша матушка, Марта, уже некоторое время не является Матриархом. Она умерла несколько лет назад.

– Теперь у нас новый Матриарх, Оружейник, – сказала Виктория. – Маргарет. Помните?

– Ах, – сказал Оружейник. – Да. Конечно. Он крепко зажмурится, всего на мгновение. – Конечно, я помню. Просто, по привычке…

Он громко фыркнул и уставился на них. – Вы уже староваты для лаборантов, не так ли? Вам, должно быть, уже далеко за двадцать. Больше? Проклятье, как летит время. И пользуется этим, когда ты не смотришь… Почему вы не покинули Оружейную, как все остальные? Вам нужно специализироваться… на чём-то, и двигаться дальше! Покинуть гнёздышко!

– Нам здесь нравится, – сказал Максвелл. – Правда, Виктория?

– О да, Максвелл! Очень! Всё это так захватывающе… Не думаю, что мы когда-нибудь захотим покинуть Оружейную!

– А зря, – сокрушённо сказал Оружейник. – Уходите, пока можете. Я думал так же, как вы, и посмотрите, что со мной случилось. Я не заметил как постарел.

Максвелл и Виктория снова посмотрели друг на друга. Они думали, что он ничего не заметил.

– Мы вернёмся позже, Оружейник, – сказал Максвелл. – Когда вы будете чувствовать себя более… сосредоточенным.

Оружейник не сводил взгляда с проектора на своём верстаке, пока не убедился, что они оба ушли. И тогда он вздохнул – совсем чуть-чуть, про себя. Конечно, его мать умерла. Он был на её похоронах.

А теперь новость о его маленькой оплошности разнесется по всему Арсеналу за считанные минуты. Сплетни среди лаборантов распространялись так быстро, что иногда они появлялись раньше, чем событие, которое их вызвало.

Откинувшись в своём спец кресле, Оружейник оглядел огромную каменную пещеру, в которой располагалась Оружейная семьи Друд. Огромные машины теснились друг к другу, словно звери, соревнующиеся за территорию, окружённые длинными рядами рабочих станций, боевых площадок и испытательных полигонов. Плюс целая куча автоматов для приготовления закусок и безалкогольных напитков. Оружейник был уверен, что где-то здесь находится действующая машина, созданная его руками, когда он сам был лаборантом.

Лаборанты, лаборанты повсюду… бегают, совершают неразумные поступки, сеют хаос и беспорядок и вообще замечательно проводят время. Они так любят проверять новые теории, часто внезапно, яростно и на месте… Оружейник был уверен, что все они по-своему уважают его. Хотя бы за его старшинство и доказанный послужной список в создании многочисленного оружия. Но его немного беспокоило то, что он понятия не имел, как они к нему относятся в остальном. Он никогда не заботился о том, чтобы нравиться или быть популярным. Это не входило в его обязанности. Он даже не следил за дисциплиной. Ассистенты нуждались не в этом. Он должен был вдохновлять их, подгонять и создавать соответствующую атмосферу безрассудства, в которой они могли бы работать. Но сколько времени прошло с тех пор, как он просто садился и разговаривал с кем-либо из них?

Его взгляд вернулся к Буджум проектору. Проклятая штука. Может, семья могла бы использовать его для уборки мусора… Не всё ли равно, куда девается мусор, если он исчезает? Ну, да, он предполагал, что это возможно, однако кто-то там мог возразить… И всегда был шанс, что это может появиться снова… неожиданно.

Нет, нет… Забудьте о проекторе. Слишком много вопросов без ответов. Не каждая идея является выигрышной. Как в тот раз, когда он смешал шоколад и сыр, чтобы получилась идеальная закуска. Он всё ещё мог вызвать у людей рвоту, просто напомнив им о том, каково это было на вкус… Оружейник угрюмо фыркнул. Он терпеть ненавидел, когда хорошие идеи оказывались непрактичными.

Он задумчиво потянул за пучок волос, торчащий над правым ухом, и резко остановился, когда несколько волосков выпало ему в руку. Он некоторое время рассматривал выпавшие белые волоски, а затем разжал руку и позволил им упасть. Нужно быть осторожнее. У него осталось не так много волос, чтобы их терять. Кажется, не так давно у него была прекрасная шевелюра. Как у его брата Джеймса. Но он потерял их много лет назад из-за стресса. Оружейник огорчился. Ему не хватало волос. Впрочем, ему много чего не хватало.

Адски громкий взрыв потряс всю Оружейную. Предметы падали, с потолка провисли кабели, и отовсюду поднялось пыльное дымное облако. Лаборанты судорожно бегали туда-сюда, кричали друг другу, что нужно что-то делать, вместо того чтобы делать это самим. На короткое время вспыхнуло несколько пожаров, но их успешно потушили разбрызгиватели. Над всеобщим хаосом возвысился голос.

– Простите…

Порядок был быстро восстановлен, кто-то получил сильный удар по затылку, и всё вернулось в нормальное русло, все вернулись к работе. Внезапные громкие звуки и материальный ущерб были обычным явлением, когда вы работали в Оружейной семьи Друд. Вот почему в одном углу всегда были аккуратно сложены носилки и мешки для трупов. Хотя бы потому, что они прекрасно помогали сосредоточиться. Оружейник почти не обратил внимания на взрыв. У него были другие заботы.

Было время, когда он был полевым агентом. Люди забывали, что Джек Друд был одним из лучших секретных агентов семьи, когда он и весь мир были намного моложе и всё казалось намного проще.

А те, кто помнил, что он делал в мире, предпочитали забывать о том, какие вещи приходилось делать полевым агентам в те времена. Во времена холодной войны. Все трудные и необходимые вещи, которые Джек Друд делал, чтобы сохранить мир в безопасности. Все эти годы, мотаясь по разрушенной Европе, преследуя и настигая за железным занавесом. Тушил сверхъестественные пожары, пока они не вышли из-под контроля. Взрывал сверхнаучных злодеев в их потайных бункерах, тех кто всё поставил на кон, прежде чем они могли выпустить на волю нечто неописуемое. Убивая тех, кого нужно было убить. Но имело ли это хоть какое-то значение? Тех ли он убивал?

Они были отличной командой – Джек и его брат Джеймс, с честью сражались за правое дело везде, где это было необходимо. Но семья разделила их, отправила на разные задания, в разные места, потому что в те дни в тайном мире происходило так много всего. А полевых агентов не хватало. Для всего мира Джеймс стал легендой – он и его удивительные подвиги. Его называли Серым Лисом. Величайший секретный агент своего времени. Оружие, девушки, неоправданное насилие, и он всегда доводил дело до конца. Казалось, куда бы Джек ни явился, все слышали о Сером Лисе. Во всех тайных убежищах и барах на задворках, в кулуарах власти и в самых уединённых местах в мире. И семья… пошла навстречу. Потому что успех Серого Лиса хорошо отражался на семье, а иметь на своей стороне легенду всегда полезно.

Джек Друд делал не менее полезную работу, но он всегда считал, что работа секретного агента заключается в том, чтобы не быть замеченным. Войти, сделать то, что нужно, и выйти; и если ты сделал свою работу правильно, никто не должен знать, что ты вообще там был. Так что Джек… остался незамеченным. Он не стал легендой. О нём почти никто не знал, кроме семьи. И его это, в общем-то, устраивало. Он никогда не считал себя или Джеймса легендой или героем. Просто секретные агенты, выполняющие тяжёлую, необходимую, а порой и неприятную работу. Чтобы все остальные могли спокойно спать в своих постелях.

У семьи Друд есть только один кодекс и один девиз: “Все для семьи”. Друды служат семье, потому что семья служит великой цели. Друд получают всё самое лучшее, потому что им приходится отказываться от всего остального, что имеет значение. Никому не дано уйти или жить своей жизнью. Никому не дано познать покой, пока мир ещё нуждается в спасении. Каждый Друд будет служить на своём месте.

Оружейник не возражал против того, чтобы стать полевым агентом. Но не совсем. Там, на поле боя, было волнение и романтика. Ощущение, что находишься в самом центре событий, делаешь что-то важное… но ещё там были кровь, ужас и смерть. Слишком много смерти. Джек никогда не получал такого удовольствия от работы, как Джеймс. Серый Лис был рождён для полевой работы. Рождён, чтобы проникать на тайные базы, красть секретные планы, соблазнять любовницу злодея и уходить с улыбкой на лице. Джек тоже иногда так делал, но он не мог отделить моменты триумфа от всего того тёмного и мерзкого, что сопутствовало этому. Преданные невинные и брошенные люди, тела в переулках и разрушенные семьи. Джеймс никогда не оглядывался назад, но Джек не мог отмахнуться от сопутствующего ущерба, связанного с его успехами. Ему не нравилось большинство людей, с которыми ему приходилось иметь дело в качестве полевого агента, и очень не нравились некоторые вещи, которые ему приходилось делать, чтобы сохранить Мир. Злодеи, которые плакали, когда он стрелял им в лицо, женщины, которые плакали, когда понимали, что их использовали обе стороны, чтобы получить от них информацию, союзники, которых он предал, ради получения информации, и политики, к которым его семья не позволяла ему прикасаться, хотя было очевидно, что он – тот самый человек.

Наши зверства были приемлемы, потому что их зверства были гораздо хуже. Это Черчилль сказал? Оружейник долгое время верил в это. Он убивал тех кого нужно было убить. Но прежняя уверенность времён Второй мировой войны была быстро подорвана растущей двусмысленностью политики холодной войны. Когда сегодняшний враг мог стать завтрашним другом или, по крайней мере, союзником. И слишком часто – наоборот.

Оружейник закрыл глаза, чтобы отдохнуть, хотя бы мгновение. Он чувствовал себя ужасно усталым. Казалось, в эти дни он всегда чувствовал себя усталым. Работа никогда не кончалась, сколько бы ты ни вложил в неё сил. Даже если ты работал каждый час, отпущенный Богом, а потом ещё и ещё, пытаясь соответствовать требованиям семьи. Знать, что хороший человек может погибнуть на поле боя, если ты вовремя не предоставишь ему нужное оружие или приспособление. Оружейник то и дело подумывал об уходе на пенсию. Но не было никого, кто был бы готов его заменить. Не было никого, кому он мог бы доверить эту работу и её обязанности. Никто не сможет защитить всех достойных мужчин и женщин на поле боя так, как это делал он. Кроме того, если он уйдёт в отставку, что он будет делать потом?

Он заставил себя открыть глаза и сел прямо в кресле, громко кряхча от усилия. Он порылся в ящиках стола, пока не нашёл свежую пачку Chocolate Hobnobs. Лучшее шоколадное печенье в мире. Он вскрыл упаковку складным ножом, рассыпал полдюжины Хобнобов по рабочему столу, а затем взял одно и осторожно макнул его в кружку с чаем. Он несколько раз помешал печенье. Кружка, в которой чай всегда был нужной температуры, определённо была одним из лучших его изобретений. Вот если бы ему удалось создать пачку Hobnobs, которая постоянно пополнялась бы… Внесу это в список дел… Оружейник осторожно откусил от пропитанного чаем печенья. Чудесно. Одно из самых важных маленьких удовольствий в жизни.

Компьютер издал громкий самодовольный звук, оповещая его о поступлении важного сообщения. Оружейник уставился на машину, пока она не замолчала.

– Ну что? – сказал он.

Монитор компьютера включился и представил ему срочное письмо от Матриарха. Она явно решила, что будет дипломатичнее и, возможно, безопаснее обратиться к нему дистанционно. В письме она спрашивала о причинах отставания при выполнении ряда важных проектов. Включая долгожданный Буджум проектор. Далее в письме приводился список – напоминание Оружейнику о том, что он обещал семье следующие важные предметы (далее следовал удручающе длинный список), которые уже должны были быть готовы к полевым испытаниям. Эта Матриарх хотела, чтобы он знал, что она очень разочарована в нём. И ей очень не хотелось… освобождать его от ответственности, она действительно не хотела бы… Оружейнику надоело читать сообщение, и он удалил его, не дойдя до едва завуалированных угроз, которые, как он знал, будут в конце. Экран монитора погас.

Оружейник скупо улыбнулся. Не то чтобы он не слышал всего этого раньше. Всё будет готово, когда будет готово, и не раньше. Матриарх должна знать об этом. Он говорил ей об этом достаточно часто. Но таковы были Матери: они всегда верили, что их сыновья способны на всё.

Он вернулся к осмотру Оружейной. Здесь было полно лаборантов, охотно рискующих жизнью и рассудком в погоне за знаниями и взрывоопасными предметами. Столько молодых мужчин и женщин… половину из них он не узнавал и не помнил. Пекло, он даже не знал, над чем работает половина из них. Это было большое место, здесь многое происходило… Но было время, когда он знал. Когда он знал бы все их имена и лица, и чем они занимаются. Просто… за эти годы сменилось столько лаборантов. Многие из них приходили и уходили, достигая величия, или рано уходя в могилу. Он начинал привыкать к мужчинам средних лет, подходившим к нему в холле, приветствовавшим его громкими голосами и сердечными рукопожатиями, ожидая, что он вспомнит их по тем временам, когда они недолго работали у него в Оружейной. Перед тем как уйти, чтобы заняться чем-то более важным для семьи.

Оружейник всегда улыбался, кивал и уверял, что, конечно, помнит, но чаще всего не помнил. Проблема заключалась в том, что лаборанты, как правило, представляли собой безликую массу. Они приходили, достойно выполняли работу и двигались дальше. Так и должно было быть. Только он оставался и старел, а лаборанты, казалось, молодели с каждым годом. Они двигались дальше, потому что у них были амбиции, и Оружейник подумал, что помнит время, когда у него тоже были амбиции.

Раньше он знал и заботился о каждом ассистенте и каждом проекте в своей Оружейной. Он гордился этим. Он постоянно ходил туда-сюда, заглядывал через плечи, протягивал руку помощи, высказывал полезную критику и иногда хвалил. Но в эти дни у него, похоже, просто не было сил. И, если быть честным с самим собой, его это уже не волновало так сильно, как раньше. Трудно было радоваться новому оружию или гаджету, когда он уже столько всего повидал. Когда оружейник перестаёт заботиться о работе… Тогда, возможно, ему пора уходить.

Но он ещё не был готов… бросить всё это и провести остаток своей жизни в гостиной, смотря телевизор со всеми остальными старыми ископаемыми. У него всё ещё были идеи. Он всё ещё придумывал что-то достаточно новое и важное, чтобы его кровь бурлила. У него всё ещё было это.

Он доел печенье, запил его горячим чаем и откинулся в своём специальном кресле. Перед ним проплывали картины, сменяясь всё более старыми видениями из другого Времени. Он оглянулся на свою долгую жизнь, пытаясь решить, желая знать… Принёс ли он больше пользы семье и миру, когда был секретным полевым агентом, или позже, когда стал оружейником семьи, создавая вещи позволяющие полевым агентам оставаться в живых и убивать тех, кого нужно убить… Ему вдруг показалось очень важным понять свою жизнь, хотя бы на этом уровне. Такая долгая жизнь… столько всего достигнуто… Но имело ли хоть что-то из этого значение?

Почему он отдал значительную часть своей жизни этой работе? Потому, что его работа имела значение. По крайней мере, он был в этом уверен. Люди сегодня живы благодаря тому, что он сделал. Он неоднократно принимал участие в спасении человечества и всего мира. Даже совсем недавно, во время Войны Голодных Богов и вторжения армии Людей Акселератов на территорию Холла. Он всё ещё мог облачиться в фамильный доспех и сражаться за правое дело. На протяжении всей своей жизни он всегда был готов рискнуть своей жизнью ради других. Это должно было что-то значить… Но что это значило? Если бы он не сделал эту работу, если бы он не вышел на бой, это сделал бы кто-то другой. Какой могла бы быть его жизнь, если бы он никогда не бросил работу полевого агента? Если бы он стал легендой, как его брат Джеймс? Что, если бы он не взвалил на себя бремя Оружейной палаты и не похоронил себя под землёй? Что, если бы… он нашёл в себе силы отвернуться от семьи, от работы, от своего проклятого долга и просто ушёл? Нет… Нет, он никогда не смог бы так поступить. Он верил в семью и в то, что она олицетворяет. Иногда даже вопреки себе и семье.

Эдди был единственным, кто успешно послал семью… и добился того, чтобы это осталось в силе. Его племянник, Эдвин, сын его сестры Эмили и её мужа Чарльза. Все они были достойными людьми. И даже Эдди постоянно возвращался, чтобы быть совестью семьи и брать на себя те миссии, которые никто не мог выполнить. Эдди даже некоторое время управлял семьёй, когда старая система стала коррумпированной, а потом бросил всё, чтобы вернуться к полевой работе, где ему было место. Он уходил, но продолжал возвращаться, потому что знал, что в нём нуждаются.

Джек совершил ту же ошибку.

Оружейник задумался о том, сколько жизней он забрал за свою долгую карьеру оружейника. Гораздо больше, чем он лично убил в качестве полевого агента. Как агент, он внёс свою лепту, но в статусе оружейника его смертоносное прикосновение распространилось по всему миру. Каждый раз, когда агент Друд убивал врага, это происходило потому, что Оружейник сделал это возможным. Если бы все призраки убитых им мертвецов пришли за ним, заполнили бы они Оружейную? Или Холл? Хватило бы места даже на огромной территории за пределами Друд-Холла, чтобы вместить их всех? И если он пройдёт вдоль рядов призраков, глядя в их мёртвые укоризненные лица, будет ли он по-прежнему верить, что их нужно было убить?

Всё это казалось намного проще, когда он был моложе, носился по миру, полному людей, которые хотели его убить. Например, его первая работа, вскоре после Второй Мировой Войны, когда его отправили в погоню за пропавшим нацистским золотом в Баварии, на озере Вальхензее. Огромное озеро, расположенное посреди Баварских гор. Мартин Борман был отправлен туда с тоннами золотых слитков, чтобы финансировать Четвертый рейх. Предполагалось, что Борман захватит и оккупирует горы в качестве базы для нацистов. Но вместо этого он сбежал и исчез. Предполагается, что сначала он сбросил тонны и тонны золотых слитков в озеро Вальхензее, потому что это просто замедлило бы его. Возможно, он собирался вернуться за ними позже, с новым лицом и новой личностью, когда мир больше не будет наступать ему на пятки. Но этого так и не произошло.

Семья отправила Джека Друда в Баварию, к озеру, чтобы узнать, там ли золото. Не потому, что оно им было нужно, просто они не хотели, чтобы оно досталось кому-то другому. Много золота в чужих руках это потенциальные проблемы.

Со всех сторон его окружали безликие серые горные вершины. Озеро Вальхензее переливалось, как живое серебро, под светом полной луны. Джек Друд стоял на краю берега и смотрел на воду. Молодой человек, полный энергии, полный решимости преуспеть и заставить свою семью гордиться им. Его рука потянулась к золотому ошейнику на горле – к семейному Торку. Он пробормотал нужные слова активации, и в тот же миг золотой доспех выплеснулся из него и полностью покрыли его с ног до головы. Величайшее, самое секретное оружие Друдов – чудесная живая броня, которая делала их сильнее, быстрее и совершенно неуязвимыми.

Джек Друд некоторое время стоял, задумавшись, как золотая статуя, его лицо было безликой маской, живым символом непримиримого долга. А потом медленно пошёл вперёд, в мерцающие воды, издавая тихие плещущие звуки, которые совсем не разносились в пространстве. Джек знал, что вода ледяная, смертельно холодная в эту ветреную ночь, но он совсем не чувствовал холода. Об этом позаботился доспех. Он шёл вперёд, пока воды не сомкнулись над его головой, и он не исчез под поверхностью озера.