Текст книги "Государь"

Автор книги: Саймон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Но бог дал ей ничто иное, как кошмар, противоположный всему, к чему она когда-либо стремилась. И как раз Линан обладал могуществом, соперничающим с могуществом законной монархини Гренды-Лир. Хотя в его жилах и текла кровь простолюдина, Линан сражался против своих, убивал своих, уничтожал своих. И она никогда, никогда не простит ему этого.

«Я буду бороться с тобой, брат, – пообещала она. – Буду бороться с тобой, пока ты не погибнешь или пока не убьют меня. У этого королевства будет один-единственный правитель».

Арива поняла, что приняла необратимое решение. Направление выбрано – и теперь уже не повернуть назад. С некоторым облегчением она поняла также, что раз решение принято, то совершенно ясно, как ей действовать дальше.

Она торопливо покинула южную галерею, пересекла большой зал, пронеслась мимо собственных покоев и ворвалась в палату совета, захлопнув за собой двери. Все в палате так и подпрыгнули в своих креслах. Она заметила, что не было только Эдейтора Фэнхоу. Она кивнула всем, усаживаясь во главе стола, оставила без внимания поток благонамеренных льстивых слов и хлопнула ладонью по столу.

– Нам надо уделить внимание одному вопросу, затмевающему все прочие, – уведомила она советников. – Создание новой армии для войны с принцем Линаном. Создание ВЕЛИКОЙ армии.

– Простите, ваше величество, – сказал мэр города, Шант Тенор. – Но после громадного пожара, уничтожившего столь обширную часть старого города, есть много других равно важных воп…

– Даавис пал под натиском Линана и его армии четтов, – оборвала мэра Арива.

У Шанта Тенора сделался такой вид, словно кто-то сообщил ему, что его дочь сбежала с аманским пастухом и вышла за него замуж. Выражение лица мэра казалось бы комичным, не будь положение столь мрачным.

– Откуда… откуда у вас такая уверенность? – спросил ее дядя, герцог Холо Амптра.

– Окончательного подтверждения у меня нет, – признала Арива, – но полученные нами сведения указывают на самое худшее.

– Какие сведения? – спросил маршал Триам Льеф, глава вооруженных сил королевства.

Арива взглянула на Оркида.

– Сожалею, но этого пока нельзя открыть.

– В ваших сведениях говорится что-нибудь о рыцарях Двадцати Домов? – спросил герцог Амптра.

Впервые на его памяти Арива посмотрела на него с чем-то, похожим на доброту.

– Сожалею. У меня нет никаких известий ни о рыцарях, ни о вашем сыне, их командире.

Холо кивнул и опустил взгляд на свои руки.

– Но это невероятно! – продолжал маршал. – Как Линан мог взять город? Он потерпел поражение от нашей армии и отступал…

– Очевидно, отступил он не достаточно далеко, – резко бросила Арива. – Никаких других новостей в данный момент нет. Что возвращает нас к первому затронутому мной вопросу. Созданию великой армии.

– ВЕЛИКОЙ армии? – переспросил Шант Тенор. По его тону Арива поняла, что на его взгляд эта затея выглядела дороговатой. – А что именно делает армию великой?

– Она будет самой многочисленной армией, какую когда-либо видели на континенте Тиир. В нее будут входить солдаты из всех провинций.

– Но можем ли мы позволить себе собрать ее? – сварливо спросил мэр.

– А можете ли вы позволить четтам управлять Кендрой и королевством? – контрдоводом ответила она.

Мэр в замешательстве моргнул.

– Когда у нас будет точная информация о потере Даависа? – спросил адмирал флота Зоул Сечмар.

– Я отправил послания королю Томару, – сказал Оркид. – У него есть военные посты близ границы с Хьюмом. Будем надеяться, он сможет предоставить более полную картину положения к северу от нас. Я бы ожидал получить от него известия в пределах двух-трех дней.

– Тогда, наверное, нам и следует собраться вновь, – предложил адмирал. Со всех сторон послышался ропот согласия.

– И впустую потерять два, а может, и все три дня? – возразила Арива. – Нет. Я не допущу, чтобы говорили, будто совет пребывал в смятении, в то время как вторгшаяся армия пожирала королевство.

– Ну, если так ставить вопрос… – промолвил адмирал.

– Я хочу, чтобы всех правителей в наших владениях уведомили о сложившемся положении, – продолжала королева. – Мне нужно, чтобы их лучшие части выступили в десятидневный срок.

– Выступили куда? – спросил герцог Амптра. – Этот город самый большой на континенте, но он не сможет разместить и прокормить настолько крупные силы, как те, что вы предполагаете собрать.

– Мне это известно, дядя, – парировала она. – Они сойдутся в южной Чандре. Оркид даст знать Томару о наших намерениях.

– Ваше величество. – Примас кашлянул в кулак. – А вы подумывали о том, кто возглавит эти силы?

– Пока еще нет, – начала она, но Оркид не дал ей договорить.

– Я считаю, что для этой армии нужен проявивший себя опытный офицер, – сказал он, остановив взгляд на маршале Льефе.

Деджанус почувствовал потрясение и смятение, мышцы его сжались. Оркид не мог устроить ему такое!

– Но кто-то, достаточно молодой, дабы вынести тяготы долгой и трудной кампании, – продолжал Оркид, и теперь его взгляд остановился на Деджанусе.

Коннетабль почувствовал, как желудок его перевернулся. Это случилось! Оркид собирался поддержать его!

– Я предлагаю коннетабля Королевской Гвардии, – сквозь зубы выдавил Оркид.

Наступил миг молчания, покуда сидящие за столом переваривали сказанное канцлером. Лица большинства членов совета выражали скорее замешательство, чем гнев или полное отрицание этой идеи. Первым заговорил примас. Голос его казался неуверенным и обеспокоенным, но он поддержал рекомендацию Оркида. То же сделал и второй священник, а за ним быстро последовало большинство советников. Взгляды всех обратились к Ариве, но прежде, чем та смогла заговорить, двери в палату распахнулись, и вошел Эдейтор Фэнхоу. Теперь все, кроме Деджануса, смотрели на прелата – он же не отрывал пристального взгляда от королевы.

«Ты должна согласиться! – безмолвно прокричал коннетабль. – Ты должна согласиться!»

– Прелат Фэнхоу? – вместо этого промолвила она. – Все в порядке?

– Да. Прекрасно. Извините за опоздание. Я многое пропустил?

Деджанус чуть не застонал. Он не мог поверить в происходящее. Когда Фэнхоу занял свое место, королева с канцлером уведомили его о положении в Хьюме. Пересказ словно сделал новость более реальной для большинства сидящих за столом; на всех лицах появилась одинаковая мрачная гримаса.

– Понимаю, – сказал Эдейтор. – И вы голосуете за назначение коннетабля командующим армией?

– Да, – ответила ему Арива. – У вас есть какое-то мнение по этому поводу?

Фэнхоу бросил взгляд в сторону Деджануса, но отказался встретиться с ним взглядом.

– Как бы сильно я ни восхищался Деджанусом, у меня нет уверенности, что он будет лучшим, кто может возглавить предлагаемую вами армию. Он, несомненно, храбрый и умелый воин, но ведь вам наверняка нужен кто-то с опытом командования подобными силами?

– И кого бы вы предложили? – раздраженно осведомился Оркид. Арива удивленно посмотрела на него.

Эдейтор мог лишь пожать плечами.

– Я не сведущ в подобных делах, но наверняка кто-нибудь вроде маршала…

– Как вы и сказали, – перебил его Оркид, – вы не сведущи в подобных делах. Маршал Льеф – прекрасный командующий и администратор, но опыта с ведением в бой армии у него не больше, чем у Деджануса. Во всем королевстве таким опытом обладал только объявленный вне закона Камаль Аларн, ныне, к счастью, уже покойный.

Эдейтор покраснел.

– Склоняюсь перед вашим превосходящим знанием

– Как вы проголосуете по этому вопросу? – надавил Оркид.

– В этом я тоже последую вашему совету, – поддался нажиму прелат.

Оркид повернулся к Ариве.

– По-моему, коннетабль получил поддержку совета, ваше величество. Но, как всегда, окончательное решение остается за вами.

«Божья погибель! – подумал Деджанус. – Не напоминай ей!» Арива смерила Деджануса равнодушным взглядом. Кожа у него снова натянулась, как на барабане, что он принял за дурной знак. Долгое время королева не говорила ни слова, и он не мог догадаться, о чем она думает.

«Давай же, ты, сука», – безмолвно побуждал ее он, стиснув зубы.

– Я приму рекомендацию моих верных советников, – вымолила она, и не только Деджанус испустил вздох облегчения. – Коннетабль, теперь вы командующий Великой Армией Гренды-Лир.

Эдейтор оставил Олио в покоях и попросил оставаться там. А ему хотелось пойти на южную галерею. Здесь не на что было смотреть, кроме разве королевской постели, королевского стола, да королевского ночного горшка, а из окна были видны только горы. Олио заскучал. Это толкнуло его к размышлениям – главным образом о Линане. Он не мог понять, как это могли объявить вне закона кого-то столь маленького, как Линан. Что бы он там ни натворил, оно должно быть действительно очень дурным. Олио подумал обо всех дурных поступках, какие совершил, и раздумывал, не станет ли он следующим. Это объяснило бы, почему ему никто и никогда ничего не говорил о чем-либо важном. Он сел на подоконник, свесив ноги со стены, и со свистом втянул воздух сквозь зубы.

Скучно.

Он надеялся, что скоро придет Арива. Боже, он надеялся, что придет кто угодно. За дверьми стояли на страже двое гвардейцев, но они не станут с ним разговаривать. Они даже смотреть на него не станут. Должно быть, он в большой беде.

Что же он такое натворил?

Он попытался вспомнить, но часть его памяти словно была от него закрыта. Олио мог лишь предполагать, что в ней содержалось что-то важное, но не знал, как до этого дотянуться, и всякий раз, когда пытался, словно скользил по мокрому камню – попросту заканчивал путь где-то в другом месте и с сильной головной болью.

За дверью послышались шаги, и он услышал, как часовые щелкнули каблуками, вытягиваясь по стойке «смирно». Значит, это Арива. Перед Эдейтором никто не вытягивался по стойке «смирно». Дверь открылась и вошла сестра, а следом за ней и прелат. Она, как всегда, окинула Олио взглядом с головы до пят.

– Слезь с окна, Олио, – велела она, но мягким тоном. Олио послушно спрыгнул с подоконника и встал перед Аривой. Та наклонилась и поцеловала его в щеку. Ему думалось, что она выглядит очень бледной и опустошенной. И выглядела старше, чем он ее помнил.

– Ты пришла рассказать мне о Линане, так ведь? Матушка и меня собирается объявить вне закона? Я пытался вспомнить, что же я сделал плохого, но не смог отыскать в своих проступках ничего НАСТОЛЬКО дурного. Не сердись на меня.

Арива опустила голову, но он успел заметить слезы в ее глазах. Вытерев лицо тыльной стороной ладони, она снова подняла на него взгляд. Олио подумал, что глаза у нее самые прекрасные, похожие на сапфиры. Эта мысль озадачила его. «А что такое сапфир?»

Она взяла в руку два амулета, висевшие у нее на шее.

– Ты знаешь, что это такое?

Он внимательно изучил их взглядом.

– Красивые, – признал он.

– Разве ты не узнаешь их?

– Нет.

– Опишите их мне, – попросил Эдейтор.

Олио взглянул на Ариву и та поощряюще кивнула.

– Один с палкой на нем. А один с сердцем.

– Вам известно, что это за палка? – не отставал Эдейтор.

– Нет.

– Это скипетр, – разъяснила ему Арива. – Скипетры есть только у правителей.

– Почему же тогда он у тебя? – спросил он.

– А ты как думаешь?

Олио пожал плечами и вздохнул.

– Нельзя ли нам теперь поиграть во что-нибудь другое?

– Почему, по-твоему, у меня скипетр? – настаивала она.

– Потому что ты правительница, конечно же, – он рассмеялся, показывая, что знает – все это шутка. Но ни Арива, ни Эдейтор не поддержали его смеха, и поэтому он умолк, чувствуя себя немного глупо.

– Совершенно верно, – серьезно подтвердила Арива.

– А мама знает, что скипетр у тебя? – Глаза его внезапно расширились. – Это же мамин скипетр. Ведь она королева, и он должен быть у нее.

– Королева я.

Олио посмотрел на сестру. На самое кратчайшее мгновенье ее слова представлялись ему вполне осмысленными. Он помотал головой, прочищая ее; ему стало ясно, какую нелепость она брякнула, но какая-то часть его полностью верила в сказанное.

– Это Ключ Скипетра или Ключ Правителя, – продолжала Арива. – Один из Ключей Силы.

– Нет! – воскликнул Олио. – Ключи Силы есть только у мамы. Никто другой их носить не может!

– Это являлось правилом, пока матушка была жива. И как раз перед тем, как умереть, она дала по Ключу каждому из нас.

Олио быстро заморгал.

– Мама не умерла. Я тебе не верю. Она бы мне сказала…

– Она передала тебе вот этот Ключ, – Арива протянула ему Ключ Сердца.

– Нет, – упорно не желал верить он.

– Позвольте ему коснуться Ключа, – предложил Ариве Эдейтор.

Она протянула амулет Олио, но тот попятился. Отступая, он уперся спиной в стену и не мог отойти дальше.

– Держи Ключ, – сказала ему Арива.

Он покачал головой.

Арива сняла с шеи держащую Ключ цепь и протянула ему.

– Этот Ключ твой. Я забрала его у тебя. Это было неправильно. Извини. Я хочу, чтобы теперь ты взял его обратно.

– Он был моим?

– Разве ты не помнишь?

Олио застонал.

– Иногда. Думаю, я уже видел его.

– Вы помните ощущения, возникающие, когда он висит на шее? – спросил Эдейтор.

Олио снова покачал головой.

– Нет. – А затем, куда более глухим голосом: – Да. Мой Ключ.

– Отдайте его сейчас же! – прошипел Эдейтор Ариве.

Та надела цепь брату на шею и отступила.

Первое, что ощутил Олио – это, что Ключ лег ему на грудь точно так же, как настоящий ключ входит в подходящий замок. Именно там ему и полагалось быть. Но эта мысль была почти сразу же выжата из его головы, словно мозг его схватила какая-то гигантская рука. Он вскрикнул – не от боли, а от удивления. Олио закрыл глаза и на внутренней стороне его век было выжжено видение ужасной голубой реки, поразительно яркой, опаляюще жаркой. Он услышал вновь и вновь повторяемое слово и мысленно погнался за ним, пока не услышал его громко и отчетливо.

– Нет!

И пронзительно выкрикнув это слово вслух, он рухнул на пол прежде чем Арива либо Эдейтор смогли подхватить его.

ГЛАВА 15

Воины клана Лошади собрались перед восстановленными главными воротами Даависа. Стоящий под сводом Эйнон глядел на них с великой гордостью – чувством, соперничать с которым могла только великая печаль, наполнявшая его при мысли о том, как их мало. За исключением примерно двухсот воинов, получивших слишком серьезные ранения, чтобы верхом возвращаться в Океаны Травы, четыре собравшихся перед ним эскадрона составляли все силы того, что некогда было одним из самых больших и могущественных кланов четтов.

«И он снова станет таким», – сказал себе Эйнон – как твердил все время на протяжении осады Даависа. Он услышал за спиной громыханье подков и, повернувшись, увидел Линана с Маконом, едущих во главе еще нескольких сотен кавалерии. Оба остановились рядом с Эйноном и дали эскадрону проехать мимо них. Эйнон насчитал три эскадрона улан и три Красноруких.

– Я обещал их тебе, – сказал Линан. – Можешь оставить их под своим командованием на такой срок, какой тебе понадобятся.

– Спасибо, ваше величество, – искренне поблагодарил Эйнон. – Охота на военный отряд саранахов много времени не займет. К зиме вы получите своих воинов обратно.

– Спешить ни к чему, Эйнон, – ответил Линан. – Я думал, что вам, возможно, захочется сделать больше, чем настичь тот военный отряд. – Они с Маконом заговорщически улыбнулись.

– В смысле?

– В том смысле, что если у вас возникнет такой порыв, я не вижу никаких причин останавливаться, дойдя до края Океанов Травы.

– Порыв перенести войну на территорию саранахов?

Линан кивнул и увидел, что Эйнону уже начала нравиться эта мысль.

– И сделать все, чего ни пожелаю?

– Абсолютно. Помнится, я также обещал возместить вам весь потерянный скот до последней головы. И возмещу, но не смогу сделать этого до зимы, когда кланы соберутся в Верхнем Суаке. А вы тем временем можете сполна отомстить.

– Вы возвращаетесь в Верхний Суак нынешней зимой? – Эйнон мог скрыть удивления.

– Нет. Прежде чем возвращаться в Океаны Травы, надо завоевать остальное королевство.

– Кто же тогда будет представлять вашу власть в Верхнем Суаке? – спросил Эйнон.

– Ты.

– Ваше величество… – выпалил вождь.

Линан с Маконом дружно рассмеялись.

– Я ж тебе говорил, что он поперхнется, – сказал Макон.

– Но что скажет Коригана?

– Она согласна, – сообщил Линан. – Коригана видела, как твой клан четырежды штурмовал стену Даависа. И нисколько не сомневается ни в тебе, ни в твоей преданности.

– Она даже согласилась снова отпустить меня, – добавил Макон.

– Отпустить тебя? – переспросил Эйнон.

– Макон знает Красноруких, – ответил за него Линан. – Он командовал ими в отсутствие своего брата Гудона и отлично проявил себя в боях. Используй его как одного из своих командиров. Кроме того, он может подтвердить твои полномочия в Верхнем Суаке. Если кланы, которые традиционно противостоят вам, усомнятся в твоем слове, то Макон, будучи членом клана Кориганы, достаточно быстро убедит их.

– Буду рад снова ехать рядом с Маконом. – Эйнон невольно усмехнулся.

К этому времени дополнительные шесть эскадронов пристроились к колонне позади эскадронов самого Эйнона. Тысяча опытных воинов. «С такими войсками, – подумал Эйнон, – я и впрямь могу перенести войну далеко на юг».

– Помни, ты можешь предпринять против саранахов любые действия, какие сочтешь нужным.

Эйнон остро посмотрел на Линана. И принц словно прочел его мысли.

– Саранахи пожалеют, что вообще вышли из своей пустыни, – предрек он.

Дженроза наблюдала, как Эйнон вел свои смешанные силы на северо-запад от Даависа. Они ехали легкой рысью, уверенные и решительные. Небрежно, почти рассеянно, она лизнула языком кончик пальца и начертила им линию на каменном парапете. И тихо дохнула на нее. Двигаться тут могли только частицы красного кварца. Они рассыпались вдоль линии, но почти сразу же слабый ветерок подул в другую сторону, снова отправляя кристаллы обратно. Она не удивилась, но какому же ее представлению это отвечало? А вот этого никакой наставник сказать не мог.

Один из первых ее учителей в Теургии Звезд внушил ей, что истолкование магии зачастую бывало лишь испытанием чьей-то способности подгонять факты под уже случившееся событие; иными словами, ненаучным занятием для легковерных. Ей хотелось верить в это, но Дженроза не могла отмахнуться от увиденного с тех пор, как она присоединилась к четтам и обучалась под руководством Подытоживающей.

Чего она не знала и боялась узнать, так это как понимать показанное магией: как будущее статичное и неизменимое или же как будущее, которое можно предотвратить – или, во всяком случае, постараться предотвратить – совершив определенные действия. Сложность заключалась в том, что последнее чересчур смахивало на предвидение для легковерных.

Она увидела, как Линан возвращается во дворец. Когда он прошел неподалеку от нее, то остановился, но не поднял глаз. «Он чувствует на себе мой взгляд, – сказала она себе. – Мы так прочно связаны друг с другом». Миг спустя он продолжил путь. Она заметила, как четты кланяются, когда он проходили мимо. И заметила, как местные жители кланяются еще ниже, чтобы не встречаться с ним взглядом, а дети прячутся за ближайших взрослых. Явно углубившись в размышления, Линан не замечал их. После взятия Даависа город немного пограбили, но Линан быстро прекратил безобразия и позаботился, чтобы убивали только солдат, оказывающих сопротивление. Тем не менее граждане Даависа изо всех сил избегали его; внешнего вида Линана и ходящих о нем слухов хватало, чтобы отпугнуть народ.

– Что ты теперь такое? – вслух спросила она.

Ей пришло в голову, что существовал не менее важный вопрос. «Что я теперь такое?»

Она знала, что ответов у нее нет. При всей ее мощи по части магии, магия оказалась делом едва ли не бессмысленным, всего лишь ведущим к большим тайнам и гораздо большему разочарованию, чем она когда-либо считала возможным в свою бытность скучающей школяркой в Кендре, много лет назад.

«Погоди, – сказала она себе. – Не много лет. Всего-то год назад».

– Ты думаешь о доме, – произнес голос Эйджера.

Она глянула налево. Боже, для горбуна он, когда хотел, мог двигаться очень тихо.

– А ты думаешь, будто ты самый умный, – насмешливо парировала она.

– Я вижу, – продолжал он, оставляя без внимания ее колкость, – по твоему лицу. Всякий раз, когда ты думаешь о доме, твои глаза теряют фокус, и ты поворачиваешься лицом к Кендре. Я знаю нескольких купцов, которые заплатили бы небольшое состояние за возможность устроить тебя штурманом на один из их кораблей. Тогда бы они всегда знали, куда плыть, чтобы добраться до залива Пустельги.

Она невольно улыбнулась.

– Ты по-прежнему называешь домом Кендру.

– Странно, не правда ли? Я ведь родился и вырос не там и большую часть жизни прожил в иных местах; но да, Кендра – то место, которое я всегда считал своим домом. Может быть, так обстоит для всякого, кто считает себя принадлежащим Гренда-Лиру. – Эйджер нахмурился. – Я больше не знаю, принадлежу ли ему.

– Твой дом – Океаны Травы? – спросила Дженроза.

– Наверное.

– Мофэст очень красивая женщина, – заметила Дженроза. Эйджер хмыкнул, улыбнувшись про себя.

– А клан Океана – благородный клан.

– Да. Думаю, теперь я принадлежу ему.

– Клану? Он кивнул.

– А как насчет Дженрозы Алукар? Где ныне ее дом? Среди четтов? Или ты все еще тоскуешь по пыльным коридорам теургии?

– У меня больше нет дома, – кратко ответила она, пытаясь закончить разговор.

– У Правдоречицы всегда будет дом, – возразил Эйджер.

Дженроза заскрипела зубами.

– Я надеялась, что уж кто-кто, но ты-то не станешь называть меня так.

– А… – Эйджер вздохнул. – Так вот, значит, в чем беда.

– Это не беда! – выпалила Дженроза. – Это бред Подытоживающей и других, которые так отчаянно желают обрести новую Правдоречицу, что готовы увидеть способности там, где их нет и в помине.

– Это неправда, и ты сама это знаешь, – резко ответил Эйджер – Подытоживающая не дура, равно как и другие четтские маги, которые говорят о тебе так же, как остальные четты говорят о Линане.

– Я не обязана выслушивать эту…

Эйджер схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– Ты ведешь себя как Линан в начале нашего изгнания. На тебе ответственность, с которой тебе не хочется сталкиваться и которую ты боишься взвалить на свои плечи. Ну и отлично, я прекрасно понимаю твои чувства. Но ни у кого из нас больше нет оправдания Для такого поведения. Нравится нам это или нет, а весь четтский народ отдал себя в наши руки. Линан их король – даже Коригана согласна с этим, – и теперь он и сам признаёт это. А я – вождь клана, и мне тоже пришлось с этим свыкнуться. Ну, а ты – Правдоречица. Пора и тебе признать этот простой факт.

Дженроза высвободила руку.

– А Камаль? Чем ему предназначалось быть, прежде чем его убили?

Эйджер покачал головой.

– Это несправедливо. Ты была его возлюбленной, но мы с Линаном тоже любили его.

Дженроза устыдилась и прикрыла глаза.

– Извини…

– Разве тебе не приходило в голову, что нашей четверке было предназначено покинуть Кендру именно тогда, когда мы ее покинули? Что у судьбы – или у бога, или у того, кто там еще управляет нашими жизнями – была для нас какая-то цель? Линан станет королем Гренды-Лир, теперь я не сомневаюсь в этом. Я, человек, принадлежащий океану, правлю кланом, названным в его честь. Ты, школярка-магичка, которая так и не вписалась в теургию, открываешь, что ты, наверное, самый могущественный маг из всех ныне живущих. А Камаль… Камаль был нашим героем и жертвой. Четты будут помнить его дольше, чем тебя или меня. Каждый раз, когда какой-нибудь четт прошепчет имя Линана Розетема, Белого Волка, он будет также шептать имя Великана, Камаля Аларна. Его жизнь была ценой, уплаченной за такую судьбу. От него она зависела не больше, чем наша от нас.

– И какой же будет наша цена? – спросила она едва слышно.

– Не знаю. – Эйджер отвел взгляд.

– Я вижу в своем будущем только кровь, но не знаю, чья это кровь.

– Не бойся, Дженроза. Мы все зашли уже слишком далеко и нам больше не стоит бояться.

– Я не верю в рок, Эйджер, – сказала она. – Это было бы худшей судьбой, чем ты можешь себе представить.

Едва произнеся эти слова, она поняла, что сказала правду, и некоторые сомнения оставили ее душу.

Линан сидел на троне Чарионы. Тот был ему почти по размеру. «Тогда, должно быть, такая моя судьба – обладать им», – сказал он себе.

Стоящий перед ним пожилой мужчина являл собой странную смесь страха и презрения. Выглядел он вполне заурядно, Линан не заметил бы его в толпе, но в характере этого человека ощущалось нечто такое, что он находил очень привлекательным, хотя и не мог пока точно определить.

– Мне сказали, что вас зовут Фарбен, – заговорил Линан.

– Да. – Один из Красноруких ткнул его в спину навершием меча. – Ваше величество, – нехотя закончил Фарбен.

Линан скрыл поуулыбку за поднятым к лицу пальцем.

– И вы были секретарем Чарионы?

– Секретарем КОРОЛЕВЫ Чарионы. Одним из них.

– Вы знаете, куда она отправилась?

– На верховую прогулку, – ответил Фарбен. – Я ожидаю ее скорого возвращения.

– Несомненно, вместе с армией.

– Вне всяких сомнений.

– А вы остались тут защищать ее дом и очаг? – Фарбен не ответил. – Это был очень храбрый поступок.

– Я привязан ко многим произведениям искусства в этом здании: к статуям, картинам, книгам. Мне хотелось быть уверенным, что ваши варвары не используют их в качестве дров или туалетной бумаги.

За эти слова Фарбен заработал еще один тычок в спину. Он покрылся потом.

– Эти так называемые варвары теперь правят в вашем доме, Фарбен, – обыденно сказал Линан. – Я бы на вашем месте был поосторожней с тем, что говорю о них.

– Мой дом там, где живет моя королева. Четты никогда не будут править там.

«Вот именно это мне в нем и нравится, – подумал он. – Его преданность. Он оцепенел при виде меня, и все же не отречется от своей присяги на верность Чарионе».

– Я хочу, чтобы вы поработали для меня, – сказал Линан. Фарбен уставился на него, широко раскрыв глаза. – Мне нужен помощник для управления этим городом, кто-то, знающий его.

– Вы не можете предлагать этого всерьез.

– Вы будете служить Чарионе, – добавил Линан.

На это Фарбен нервно рассмеялся.

– Отличная шутка, ваше величество.

– Если вы и вправду верите, что она вернется, то наверняка ваш прямой долг – позаботиться о том, чтобы ее город сохраняли для нее?

Лицо Фарбена отразило замешательство.

– Я уже восстановил стены и городские ворота. Большая часть обломков убрана. Мои хаксусские союзники восстанавливают дома и лавки. Я хочу, чтобы жизнь здесь как можно быстрей вошла в нормальное русло, но чтобы сделать это лучше всего, мне нужен человек, готовый взять на себя управление городом и знающий этот город и его народ.

– Вы используете Даавис против своих врагов, – сказал Фарбен. И выпрямился, прежде чем добавить: – А они мои союзники.

Стоящий у него за спиной Краснорукий снова занес навершие меча, но Линан остановил его мановением руки.

– Бесспорно. И тем не менее работающий Даавис лучше всего служит своим жителям, а эти жители могут в один прекрасный день снова стать подданными Чарионы.

– Только не в случае вашей победы, – указал Фарбен.

– Не будьте столь уверены в этом. Она мне не враг. Вражда касается меня и моей сестры. – Линан видел, что на это у Фарбена нет ответа, но убедить его, похоже, еще не удалось. – Если Чариона переживет эту войну и будет готова принести мне вассальную присягу, я буду рад вернуть ей Хьюм и Даавис. Но что за город она получит, если управлять им останется завоеватель?

– Если я приму ваше предложение, люди сочтут меня предателем, – слабо возразил Фарбен.

– В таком случае я разрешаю вам дать знать всем в городе, что вы работаете на Чариону, а не на меня. Можете, если хотите, выпустить уведомления в этом духе. Я лишь прошу вас намеренно не вредить ни мне, ни моему делу.

– Ваше величество? – Фарбен не верил своим ушам.

– За это придется заплатить определенную цену, – добавил Линан.

– Понятно, – фыркнул Фарбен.

– Ничего вам не понятно. Цена состоит в том, что когда Чариона присягнет мне на верность, присягнуть придется и вам.

– Вы можете заставить меня присягнуть и сейчас.

Линан покачал головой.

– Мы с вами оба понимаем, что это не так. Несомненно, я мог бы заставить вас сделать очень многое. Мог бы даже добиться от вас произнесения присяги, но это были бы пустые слова. Я готов подождать истинной преданности.

Какой-то миг Фарбен не отвечал, а затем – самую малость – склонил голову.

Она выглядела необыкновенно желанной. Линан невольно упал в ее объятия, сжимая ее так крепко, словно она была его истинной любовью. Они не говорили, их страсть была такой могучей, что никакие слова не могли ее выразить. Их окружал и поглощал лес. Мир был пышным, зеленым и влажным.

Он вошел в нее, без труда двигаясь в унисон с ее телом. Руки его чувствовали гладкую, как бумага, кожу. Он поцелуями снял пот с ее лица; вкусом тот походил на росу. Ее волосы пахли, как земля. В свою очередь, она целовала его в грудь, в щеку, в лоб, шею и наконец в губы. Он почувствовал, как ее язык скользнул по его языку.

А затем – боль, внезапная и острая, в глубине горла. Он попытался закричать, но у него не осталось ни капли воздуха. Попытался бороться с ней, но она была слишком сильна. Она придавила Линана к земле, по-прежнему прижимаясь губами к его рту, а острый, как игла, кончик ее языка по-прежнему оставался всаженным в него, высасывая его кровь.

Но он не сдался. Положив ладони на зажатые между ними Ключи, он крепко сжал их. Тело его пронизало силой и жаром. Вампирша завизжала и взвилась в воздух. На него полилась его же собственная кровь. Вампирша захлопала гигантскими крыльями и исчезла в ночном небе. Он лежал, хватая воздух открытым ртом и чувствовал, как легкие наполняет дарующий жизнь воздух. Глаза его широко раскрылись… и увидели потолок личных покоев Чарионы. Нарисованные на нем аляповатые фрески, казалось, ожили при мерцающем свете стоящего рядом с постелью канделябра.

Тяжело дыша, он сел. Почувствовав на языке вкус крови, пальцами ощупал десны. Никакой раны не было, и на пальцах не осталось крови. Он свесил ноги с постели и встал. В двух стенах опочивальни были прорезаны окна. Подойдя к ближайшему, Линан открыл деревянные ставни. В покои хлынул чистый ночной воздух. Старый месяц висел низко над горизонтом. Небо испещряли немногочисленные прозрачные облака.

Он удивленно охнул и отпрянул от окна. Ему привиделось, как что-то, похожее на силуэт крыла, затмило луну. Линан велел сердцу замедлить биение, а разуму – прекратить воображать невесть что, и снова выглянул из окна. Луна оставалась неизменной. На фоне неба не наблюдалось никаких гигантских крыльев. Легкий ветерок доносил запах чистого воздуха, сухой земли и созревающего зерна. Это был запах осени.

– Время истекает, – тихо произнес он в ночь. – Время истекает.