Текст книги "Белый медведь"

Автор книги: Савва Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Сроки вскрытия медведицами берлог скорее всего определяются не столько степенью зрелости медвежат, сколько состоянием погоды, особенно температурой воздуха. На о-ве Врангеля массовое вскрытие берлог совпадает с повышением наружной температуры до минус 15–20 °C и началом периода устойчивой безветренной погоды. Округлое черное пятно вскрытой берлоги обычно хорошо заметно на фоне снежного склона.

После того как прорыт лаз наружу, в дневные часы медведица начинает выводить медвежат на прогулки, не отлучаясь, однако, далее чем на 100–300 м от убежища. На ночь семья возвращается в логово. Во время прогулок самка раскапывает снег и ест, впервые после пяти-шестимесячного перерыва, стебельки ив и сухую травянистую растительность. (Только в это время возобновляется деятельность пищеварительной системы, и вне берлоги она освобождается от сухой «кишечной пробки». Кишечник медведицы, не выходившей из берлоги, содержит в небольшом количестве лишь экскременты медвежат.) Во время таких прогулок медвежата играют, копают в снегу неглубокие ямки, скатываются на животах со склонов гор, оставляя на поверхности снега характерные следы.

Как правило, семья держится у вскрытой берлоги лишь три – пять дней. Однако в случае пурги этот срок может удлиняться. На юге Гудзонова залива наблюдались случаи, когда самка проводила у вскрытой берлоги около месяца.

Оставив свое зимнее жилище, медведица с медвежатами кратчайшим путем направляется к морю. Иногда семья движется к морскому побережью и более длинным путем (возможно, что самка при этом повторяет маршрут по суше, проделанный ею осенью). В исключительных случаях (однажды такой случай был отмечен на о-ве Врангеля) медведица оставляет медвежат во вскрытой берлоге и уходит на припай, возможно на охоту за тюленем.

Медвежата родятся беспомощными, слепыми и глухими, покрытыми редкой короткой шерстью (длиной до 5–6 мм), через которую просвечивает розовая кожа. Следы пигментации заметны у них лишь на крыльях носа; подошвы лап розовые. Когти новорожденных острые, серповидной формы, темные, с белыми кончиками. В Ленинградском зоопарке трехдневные самцы весили 725–840, самки – 650–730 г. Вес новорожденных, следовательно, достигает лишь 0,2–0,3 % веса взрослых самок (в среднем их вес равен 250 кг). Длина тела новорожденных самцов составляет 30,18, самок 28,9 см. Следовательно, половой диморфизм в весе и размерах новорожденных выражен незначительно.

Пигментация кожи в области носа, век и подошв лап заканчивается у медвежат к концу первого месяца жизни. На 30-31-й день медвежата прозревают, однако зрительная ориентация окончательно устанавливается у них через 40 дней. Приблизительно в месячном возрасте они начинают слышать. На 50-й день у них обнаруживаются признаки обоняния, на поверхности десен прощупываются твердые возвышения резцов и клыков. К 60-му дню резцы и клыки уже хорошо видны, начинают прорезаться коренные зубы.

К пятимесячному возрасту у медвежат заканчивается пигментация полости рта и языка. На втором месяце жизни когти медвежат начинают утолщаться, а к пяти месяцам становятся короткими и тупыми.

Приблизительно на 30-й день жизни у медвежат начинается первая линька, длящаяся пять-шесть месяцев. По окончании ее они одеваются в более грубый и блестящий мех.

В месячном возрасте медвежата все еще остаются беспомощными. В полуторамесячном возрасте они начинают ползать по логову, в возрасте около двух месяцев относительно крепко держатся на ногах, регулярно выползают из логова и затевают игры.

Медвежата, рожденные в неволе, в месячном возрасте весят около 1,5 кг, двухмесячном – 6–7 (длина тела 50–60 см), трехмесячном – 10–13, четырехмесячном – 20–30, шестимесячном – 40–45 (длина тела около 110 см), восьмимесячном – 50–60 кг. Длина тела молодых в возрасте от шести до девяти месяцев увеличивается на 6–7 см в месяц. В общем белые медвежата растут интенсивнее, чем бурые.

Молодые одновозрастные животные имеют примерно равный вес. Рост самок заканчивается к четырехлетнему возрасту; у самцов рост продолжается и позже. Именно таков механизм образования полового диморфизма в размерах и весе у этого вида.

Примерно до двухмесячного возраста медвежата питаются только материнским молоком. В возрасте 2–2,5 месяца (после выхода с матерью из берлоги) медвежата начинают есть и корм взрослых животных (жир и мясо), но продолжают питаться материнским молоком. По наблюдениям в неволе, лактация у медведиц прекращается к осени, когда медвежатам исполняется восемь – десять месяцев. Но в природе период лактации длится значительно дольше.

Самостоятельно добывать корм молодые могут с восьми – десятимесячного возраста. Молодые медведи начинают вести самостоятельный образ жизни в возрасте 1,5 года и даже старше 2 лет. Медведица разлучается с потомством в период с апреля по август.

Интенсивность размножения белых медведей невысока. В природе самка приносит молодых раз в три года (течка у самки происходит раз в три года). Интервал между родами у самок составляет четыре (возможно, и более) года^[7]. У каждой самки в течение всей жизни бывает шесть-семь пометов, т. е. 10–15 медвежат.

VII. ПРИЧИНЫ ГИБЕЛИ. СМЕРТНОСТЬ

Враги у белого медведя в природе немногочисленны. На суше или вблизи побережий на них изредка могут нападать волки и еще реже ездовые собаки. В открытом море возможны нападения хищных китов-косаток (Orca orca) и полярных акул (Somniosus microcephalus). Во льдах белый медведь может погибнуть или быть серьезно ранен в схватке с моржом (такие случаи известны, хотя и очень редки).

Конкуренты у белого медведя, за исключением человека, практически отсутствуют. Нерпы – основной объект охоты зверей, по-видимому, лишь изредка подвергаются нападениям полярных акул и еще реже (только в районах, примыкающих к кромке льдов) гибнут от косаток. На нерп иногда нападают моржи, а весной нерпичьих бельков добывают песцы.

Паразитофауна белого медведя, очевидно, очень бедна (она изучена еще плохо). Не известно ни одного вида экто– и эндопаразитов, свойственных только белому медведю. Звери в природе заражены трихинеллами и изредка круглыми червями (лишь аскаридами). Трихинеллез – кишечное инвазионное заболевание (возбудитель его – паразитическая нематода Trichinella spiralis) – широко распространен среди белых медведей^[8].

Помимо белых медведей (и человека) трихинеллез обнаружен у подавляющего большинства видов арктических млекопитающих: песцов, волков, собак, тюленей, а также леммингов, зайцев, белух и т. д. Так как появление этого заболевания совпало с началом хозяйственного освоения Арктики, естественно предположение о внесении ее в высокие широты человеком и домашними животными. Однако исследования последних лет не подтверждают подобного мнения и скорее свидетельствуют о существовании в Арктике природного очага трихинеллеза со специфическими биоценотическими особенностями.

Белый медведь заражается в основном при поедании тюленей (а также леммингов и особей своего вида). Источником заражения тюленей могут быть экскременты чаек (белая чайка, бургомистр), питающихся трупами млекопитающих и леммингов. И цепь передачи этого заболевания морским млекопитающим могут включаться рыбы и даже морские беспозвоночные.

Попадая с зараженным мясом в пищеварительный тракт медведя, личинки трихинелл превращаются в половозрелые особи, пробуравливают стенки кишечника и здесь размножаются. Новые личинки вначале попадают в лимфатическую систему, затем в кровеносную и с током крови разносятся по организму, оседая в поперечнополосатой мускулатуре. В зоопарках и, очевидно, в природе трихинеллез вызывает у белых медведей тяжелые нарушения деятельности желудочно-кишечного тракта, прогрессирующее истощение и нередко гибель.

Существуют и другие заболевания, вызывающие гибель белых медведей. В природе у них отмечались заболевания циррозом печени: была добыта очень старая медведица, у которой цирроз печени осложнялся деформирующим артритом и остеоартритом, а также воспалением суставных сумок, вызывающим хромоту при ходьбе. Очень старые особи нередко имеют разрушенные зубы и, возможно, знакомы с зубной болью. Не исключено, что в природе белые медведи иногда заболевают инфекционными болезнями. В последние годы в тканях белых медведей было обнаружено высокое содержание ДДТ и его метаболитов, а также долгоживущих хлорорганических соединений.

Самцы в драках во время брачного сезона могут наносить друг другу серьезные травмы; при поединках возможны и смертельные случаи. В апреле на севере Таймыра был добыт самец с гноящейся раной на боку размером около 100 см². Рубцы на шкурах старых самцов – следы ран, полученных в драках с соперниками, – обычное явление.

Относительно часто у белых медведей могут быть обнаружены сросшиеся переломы ребер, костей конечностей, нижней челюсти и т. д. Такие травмы звери получают при подвижках и торошении льдов (в этом случае не исключена и их гибель), во время драк между собой или в схватках с моржами.

Конкретные данные о масштабах смертности белых медведей в природе отсутствуют. Можно лишь отметить, что велик процент погибающих медвежат на первом году жизни. По наблюдениям зоологов, на Шпицбергене их гибнет не менее 20 %, в арктической Канаде в течение первого года жизни гибнут не менее 27 % медвежат. Большая смертность среди зверей двух– и трехлетнего возраста, недавно покинутых матерью. Такие медведи еще не обладают достаточными охотничьими навыками, оказываются истощенными и, по-видимому, часто становятся жертвой крупных самцов.

Продолжительность жизни белых медведей в зоопарках, расположенных в областях умеренного климата, составляет 20–25 лет. Предельный срок жизни в неволе двух самок составил 33 года 4 месяца (Нью-Йорк) и 34 года 8 месяцев (Милуоки), 41 года достиг один самец (Честерский зоопарк).

Существующие методики определения возраста у белых медведей, особенно старших возрастных групп, но дают вполне надежных результатов, в связи с чем средняя и предельная продолжительность жизни зверей в природе недостаточно ясна. Учитывая почти полное отсутствие у них врагов и незначительное распространение заболеваний, можно предположить, что белые медведи в случае прекращения охоты на них могли бы доживать до глубокой старости.

VIII. ЖИЗНЬ В НЕВОЛЕ

Белые медведи хорошо переносят неволю; они издавна содержатся в зоопарках и зверинцах, где пользуются большой популярностью у посетителей. Зоопарки вносят существенный вклад в познание биологии вида, особенно его размножения, поведения, болезней. Значительное поголовье белых медведей, содержащихся в неволе, представляет своего рода «страховой фонд», в какой-то мере предотвращающий угрозу полного исчезновения этих зверей на земном шаре; разведение их сокращает потребность в ловле медвежат в природе. Пробуждая чувства симпатии к белым медведям, зоопарки играют немаловажную роль в их охране.

В 1773 г. белого медведя демонстрировали при открытии первого в мире зоопарка в Париже. В 1965 г. свыше 450 особей этого вида содержалось в зоопарках 150 городов, расположенных на всех населенных континентах Земли, в различных климатических поясах. Белых медведей содержат в зоопарках Иоганнесбурга (Южная Африка), Аделаиды (Австралия), Калькутты (Индия), на юге Японии, где средняя температура наиболее теплого месяца превышает +20° и нередко жара сопровождается высокой влажностью воздуха (это свидетельствует о неприхотливости животных к условиям климата).

В СССР белых медведей можно увидеть в 23 зоопарках, в том числе на севере (Ленинград, Свердловск, Пермь) и Крайнем Юге страны (Ташкент, Термез, Ашхабад, Ереван). Дрессировщики, как уже отмечалось, относятся к ним с настороженностью.

Тем не менее белых медведей иногда используют в цирковых программах: здесь они чаще выступают поодиночке или в небольшом количестве, в смешанных группах, однако изредка устраиваются аттракционы с участием 20–30 и более зверей.

Белые медведи чрезвычайно неприхотливы к условиям содержания в неволе. Хотя, по мнению специалистов, в зоопарках этим животным необходимы большие выгулы и обширные бассейны с водой, они мирятся с жизнью в тесных клетках и живут в них по многу лет. В крупных зоопарках белым медведям, как правило, предоставляют и выгулы и водоемы. Вода и возможность купания (а следовательно, и охлаждения) особенно необходимы животным в зоопарках, расположенных в местностях с жарким климатом.

Звери обладают большой силой и опасны как для посетителей, так и для обслуживающего персонала, поэтому в зоопарках принимаются меры к предотвращению несчастных случаев. Сооружения, предназначенные для содержания этих животных, строят особо прочными (стены рва и водоема обычно делают из армированного бетона).

Белые медведи в неволе весьма нетребовательны к кормам, о чем свидетельствует чрезвычайное разнообразие их рациона в различных зоопарках. Как правило, взрослых зверей кормят мясом, рыбой, жиром (рыбьим, тюленьим или китовым) и хлебом. Двух-трехмесячные медвежата получают молоко, позже суп, а кроме того, мясо и жир. Однако в некоторых зоопарках, например на юге СССР, взрослые белые медведи получают и охотно едят сливы, яблоки, арбузы, траву, морковь.

Специальные исследования показывают, что скармливание белым медведям больших количеств крахмалосодержащих веществ нежелательно и ведет к нарушению деятельности кишечно-желудочного тракта (крахмал они переваривают лишь на 64–74 %, что обусловлено низкой активностью амилазы). Снижение суточной нормы хлеба с 2–2,5 до 0,5 кг резко улучшает самочувствие животных. В соответствии с этими выводами в Ленинградском зоопарке взрослый самец белого медведя получает в сутки: мяса – 3,5 кг, рыбы – 3,0, хлеба черного – 0,5, моркови – 1,0, рыбьего или тюленьего жира – 1,5 кг, а также свеклу, капусту, овсяную кашу.

Белые медведи в зоопарках нередко приносят потомство. Впервые приплод от них был получен в 1867 г. в зоопарках Москвы и Цинциннати, позднее – Базеля, Стокгольма, Лейпцига, Ленинграда и других городов, а в 1965 г. в зоопарках 25 городов мира, в том числе в Аделаиде (Австралия). В СССР в последние годы звери размножались в 12 зоопарках (наиболее регулярно в Ленинграде, Москве, Свердловске, Харькове, Риге). Однако выращивание приплода в неволе связано с большими трудностями и удается далеко не всегда. Например, в Московском зоопарке из десяти медвежат, родившихся в 1940–1963 гг., выращены только два.

Медвежата чаще всего гибнут сразу после рождения или в ближайшие два-три дня, причем непосредственной виновницей их гибели обычно бывает самка. Она или не кормит новорожденных, или поедает их, или затаскивает в поисках надежного убежища. Для предотвращения гибели детенышей самке предоставляют специальное родильное помещение (обеспечивающее медведице покой и в какой-то мере напоминающее берлогу), дают полноценный корм и за месяц до родов отделяют от самца или других особей этого вида.

Если медведица отказывается кормить медвежат, их иногда удается вырастить без матери. Удачными оказались такого рода попытки в зоопарках Праги, Сан-Франциско, Базеля, Филадельфии. Кормом для новорожденных в этих случаях служило коровье молоко повышенной жирности (10–28 %), иногда с добавлением рыбьего жира, поливитаминов и других компонентов.

Особенности размножения белых медведей: сроки наступления половой зрелости, гона и родов, количество новорожденных, их рост и развитие – изучены главным образом при содержании животных в неволе.

Роды и гон в неволе происходят в несколько более ранние сроки, чем в Арктике. Половое созревание животных наступает, по всей вероятности, также ранее, чем в природе.

В зоопарках белые медведи могут скрещиваться с бурыми. Такие помеси были получены, например, в зоопарках Штутгарта и Вашингтона (гибриды при скрещивании между собой давали потомство).

Как уже говорилось, медвежат, рожденных в неволе, трудно сохранить в первые два-три месяца их жизни.

В неволе, так же как в природе, среди белых медведей распространен трихинеллез. Он не поддается лечению и нередко ведет к гибели вследствие общей интоксикации организма, а также сопутствующих явлений: прогрессирующего истощения, нарушения деятельности желудочно-кишечного тракта. Белые медведи подвержены в неволе многим инфекционным и инвазионным заболеваниям, не свойственным им в природе, так как не имеют к ним иммунитета. В зоопарках у этих зверей отмечались дезинтерия, септицемия, паратиф, бешенство, рак легких и т. д. Из инвазий наиболее распространены токсакаридоз (возбудитель Toxacaris transfuga) и реже цестодоз (Diphyllobothrium latum). Как мера предупреждения заражения паразитами хорошие результаты в зоопарках дает обработка клеток, выгулов и бассейнов электродегельминтизатором.

IX. ХОЗЯЙСТВЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ И ОХОТА

Шкура белого медведя издавна использовалась населением Крайнего Севера для изготовления одежды, обуви, рукавиц, как подстилка и полость для саней. Русские поморы высоко ценили обувь с подошвами из медвежьей шкуры, не скользящими на льду (особенно на промысле моржей). Ненцы на Новой Земле в сильные морозы поверх обычной обуви надевали своего рода галоши – так называемые тобоки, сшитые из шкуры медведя. Гренландские эскимосы до сих пор шьют из этих шкур зимние штаны для мужчин и детей, куски шкуры медведя подвязывают к обуви, выходя на охоту, чтобы не скрипеть на снегу.

По мере того как шкуры белых медведей становились предметом торговли, с ростом цен на них местное население все реже использовало их для своих нужд. В России шкуры белых медведей стали объектом регулярной торговли, по-видимому, уже в XIV–XV вв. Однако долгое время цена их была невысокой (чтобы продать шкуры дороже, их нередко даже подкрашивали). В середине прошлого столетия медвежьи шкуры ценились дешевле песцовых и даже оленьих (в 1858 г. они продавались по 2 руб. 50 коп. за штуку, однако уже в 1878 г. цена поднялась до 6 руб. 50 коп., а в 1883 г. – до 30 руб.).

В первой половине нашего века шкура использовалась как ковер. С убитого медведя ее снимали пластом (с разрезом по нижней части тела). Но существовавшему в СССР до 1955 г. стандарту, т. е. до запрещения охоты на этот вид, шкура должна быть с головой, с когтями на лапах, хорошо обезжирена и высушена (иногда для консервации медвежьи шкуры солили).

Мясо белого медведя, особенно молодых животных, вполне съедобно и издавна употреблялось местным населением в пищу (хотя это связано с риском заболеть трихинеллезом). В районах ездового собаководства мясо белого медведя использовалось как корм для собак. Жир медведя употреблялся коренными жителями Арктики в пищу и до недавнего времени применялся чукчами и эскимосами для отопления и освещения жилищ; он использовался наряду с жиром китов и тюленей как техническое сырье. Съедобны некоторые внутренние органы белого медведя, однако печень ядовита из-за очень высокого содержания в ней витамина А. Употребление медвежьей печени в небольших количествах (около 200 г) вызывает у человека тяжелое отравление – гипервитаминоз. Он проявляется в головной боли, тошноте, рвоте, боли в животе и расстройстве кишечника, падении частоты пульса, судорогах, иногда заканчивается смертью. По этой причине ненцы, чукчи и эскимосы бросают печень убитого медведя в море или зарывают в землю, чтобы она не досталась собакам.

Сухожилия медведя использовались местными жителями в качестве ниток при шитье одежды. У некоторых северных народов, особенно у ненцев, высоко ценились как украшение и талисман клыки белого медведя. Охотники в некоторых местах до сих пор еще носят их подвешенными к поясу. Клыки белого медведя в низовьях Енисея и Хатанги в прошлом служили предметом обмена и торга. Охотники продавали их населению лесных областей как амулет против нападений бурого медведя. Считалось, что «племянничек» (бурый медведь) не осмелится тронуть человека, к шапке которого привязан зуб его могущественного «дядюшки».

Высушенная и растертая в порошок желчь (а иногда и сердце) белого медведя в Сибири использовалась при лечении болезней человека и домашних животных.

Нельзя, конечно, не вспомнить и о специфической роли белого медведя в Арктике как резерва продовольствия. Множество потерпевших бедствие исследователей и охотников, экипажей судов и самолетов избежали голодной смерти или гибели от цинги, добыв белого медведя, к счастью появившегося среди ледяной пустыни.

Для охоты на него в далеком прошлом использовались лук и копье. По свидетельству очевидцев, хорошему охотнику удавалось поразить медведя одной стрелой, пронзив его насквозь. В Восточной Сибири лук настораживался на переходах медведей или у привады как самострел. Самострелы, но уже с настороженной винтовкой (сельввскудд) использовались охотниками до недавнего времени на Шпицбергене. Гренландские эскимосы для добычи зверей устраивали западни. Массивные ловушки из бревен строились также на севере Сибири.

В далеком прошлом на северо-востоке Сибири, возможно, также на севере Северной Америки белых медведей добывали при помощи заостренной с обоих концов, изогнутой и удерживаемой в таком положении корочкой льда пластинки китового уса. Перед использованием этот снаряд обмазывался тюленьим жиром. У медведя, съевшего его, пластинка в желудке распрямлялась, и животное погибало. Кое-где для добычи белых медведей применяли капканы и отравленные приманки. В последнее время канадские исследователи успешно ловят белых медведей для: мечения петлями из стального троса у привады.

С распространением огнестрельного оружия основным средством добычи белых медведей стали винтовка или крупнокалиберное ружье с пулевым зарядом. В подавляющем большинстве случаев зверей убивали при случайных встречах. Коренное население Крайнего Севера часто использовало при этом собак. Если предпринималась охота на белого медведя, охотник выезжал во льды на собачьей упряжке. Заметив зверя, он, отстегивал от саней наиболее злобных и опытных «медвежатников», которые настигали медведя, сковывали его движения, заставляли остановиться и приступить к обороне. Отвлекаемый собаками, медведь обычно подпускал к себе стрелка на очень близкое расстояние. На Ямале при охоте на белого медведя использовались оленьи упряжки: зверя преследовали на двух упряжках, стараясь не допустить до открытой воды. Иногда в местах частых появлений белых медведей строили специальные бревенчатые или каменные засидки. Для привлечения зверей в них жгли тюлений или медвежий жир, оставляли жир вблизи засидки в качестве привады. Нередко охотники подкарауливали белых медведей весной у тюленьих лунок или стреляли медведиц, покидавших весной свои подснежные убежища.

С давних пор практиковался судовой промысел этих зверей, имевший хорошо разработанную тактику. Охота велась с кораблей или лодок и при случайных встречах. В 1950–1960 гг. в Норвегии организовывались специальные рейсы небольших судов в Баренцево море с туристами-охотниками. В последние годы при добыче зверей на севере Америки стали использовать мотонарты.

На Аляске до недавнего времени была широко распространена охота на белого медведя с помощью самолета. Турист-охотник в сопровождении гида вылетал во льды на арендованном легком самолете (чаще вылетали одновременно два самолета). Заметив медведя, пилот совершал поблизости посадку, предоставив стрелку возможность подкрадываться к зверю, или взлетал и гнал зверя на охотника.

У большинства народов Крайнего Севера белый медведь был особо почитаемым зверем. Не исключено даже, что виртуозное умение охотиться на тюленя, искусство строить снежные хижины – иглу – эскимосы позаимствовали у белого медведя. Успешная добыча его поднимала авторитет охотника, с ней был связан также определенный ритуал. У эскимосов Аляски это событие еще и теперь отмечается празднеством с исполнением «танца белого медведя». Жены и матери гренландских эскимосов, убивших медведя, с гордостью носят обувь, отороченную медвежьей «гривой» (частью шкуры, снятой с тыльной стороны передних лап).

На северо-востоке Сибири эскимос, убивший медведя, «умилостивлял дух» зверя: при разделке туши извлекал сердце и, разрезав его на куски, бросал через плечо. В честь охоты устраивался праздник. Шкуру с головой медведя вносили в жилище и расстилали на полу. Перед головой зверя, раскрыв ему рот, ставили «угощение». Хозяин предлагал убитому медведю раскуренную трубку, иногда развлекал его пением и игрой на бубне. Лишь после этого череп отделяли от шкуры, уносили за пределы стойбища и оставляли на земле, мордой к северу.

У чукчей головы белых медведей относились к числу особо ценимых фетишей: их хранили высохшими, обычно вместе с кожей, почти в каждой яранге.

Якуты во избежание возможной мести медведя считали необходимым сразу же после его добычи отделять от туловища голову и ноги. Расчленяли также позвоночник, внутренности разрезали, вырезали глаза, уши затыкали землей, а пасть перевязывали ниткой. Иногда тушу на время зарывали в землю; все это делалось в глубоком молчании. Ненцы отвозили черепа убитых белых медведей в определенные священные места и складывали из них жертвенники – «седянги». (Такие жертвенники, состоящие из черепов этих зверей, сохранились в ряде мест на севере о-ва Ямал.) Существовали также особые правила употребления медвежьего мяса в пищу (женщины, например, его не ели).

Белый медведь – распространенный персонаж сказок, сказаний и песен пародов Крайнего Севера. В сказаниях чукчей, например, фигурирует Кочатко – белый медведь с костяным туловищем и шестью лапами.

Как источник получения большого количества мяса, жира, шкуры белый медведь не мог не привлекать к себе внимание первобытных охотников. Однако в связи с малочисленностью населения Крайнего Севера добыча этого животного на большей части ареала, очевидно, долгое время была незначительной и вряд ли заметно сказывалась на его численности. Впрочем, относительное обилие костных остатков белого медведя на территории Дании и Швеции ученые склонны увязывать с развитой охотой на этих зверей.

Рост населения в районах Крайнего Севера, начавшийся в XVI–XVII вв., появление огнестрельного оружия, развитие торговли и зверобойных промыслов в северных морях привели к заметному увеличению добычи белого медведя. Охота продолжала возрастать и достигла широкого размаха в XX в., хотя и в этот период белый медведь имел в Арктике лишь второстепенное промысловое значение. (В СССР в 1930-х гг. удельный вес белого медведя в пушных заготовках составлял не более 0,1 %.) В связи с небольшой ролью этого вида в промысле и невысокой товарностью его шкур (они не фигурировали в торговой и промысловой статистике), данные о величине добычи животных, относящиеся к последнему времени, весьма фрагментарны и противоречивы. Наиболее массовый и давний промысел этого вида существовал в Баренцевом море. В районе Шпицбергена он был начат русскими поморами уже в XIV–XV вв., но особенно развился с XVII–XVIII вв., когда ежегодная добыча зверей составляла не менее 200 особей. Известно, например, что лишь одна поморская артель добыла за зиму 1784/85 г. в бухте Магдалены на Шпицбергене 150 медведей. Такого же объема промысел достиг в прошлом столетии. В начале XX в. на Шпицбергене (норвежские охотники ежегодно добывали около 300 медведей).

На Новой Земле охота на белых медведей имеет столь же длительную историю. На Земле Франца-Иосифа промысел белого медведя начался лишь в конце прошлого столетия.

Массовый и еще более давний промысел белых медведей в Евразии осуществлялся преимущественно чукчами и эскимосами на Чукотском полуострове.

В целом среднегодовой объем добычи белых медведей на севере Евразии с начала XVIII в. (400–500 особей) постепенно возрастал и достиг наивысших показателей (1,3–1,5 тыс.) в период интенсивного хозяйственного освоения Арктики. Однако в связи с падением общей численности вида уже в следующем десятилетии добыча белых медведей сократилась до 900—1000 и в середине 50-х гг. – до 700–800 в год. По самым скромным подсчетам, с начала XVIII в. здесь было добыто более 150 тыс. белых медведей. Среднегодовая добыча белых медведей изменялась так же, как и в Евразии (во всяком случае с начала текущего столетия), в пределах всей Арктики.

В Евразии за последние 250 лет 60–65 % зверей были добыты к Баренцевом море, особенно в его западных частях, в том числе на островах Шпицбергена. На Чукотское море приходится 20–25 % добычи и лишь 10–20 % на Карское, Восточно-Сибирское и Берингово моря.

Ловля живых медведей для зоопарков, зверинцев, цирков практикуется с давних пор. Чтобы поймать медвежат, убивают сопровождающую их медведицу (медвежата даже в возрасте старше шести-семи месяцев не покидают убитую мать и поимка их не составляет большого труда). Реже ловят зверей в возрасте свыше года на воде или петлями из стального троса у привады. В советской Арктике в последние годы медвежат отбирают у обездвиженных в берлогах медведиц.

Как уже указывалось, сколько-нибудь значительной опасности для человека (особенно, если приняты необходимые меры предосторожности) белый медведь не представляет. Некоторый вред он наносит тем, что портит оборудование, нежилые постройки (склады, амбары), навигационные знаки. По всей вероятности, в этом повинны особи, незнакомые с людьми. Однажды застигнутый за таким занятием и напуганный зверь уже будет обходить стороной предметы, имеющие человеческий запах.

Повреждая ловушки на песцов и пойманных в них зверей, медведи местами вредят пушному промыслу. Жалобы на белого медведя можно услышать от охотников Якутии, Канады, Аляски. Однако нужно учитывать, что песцов привлекают остатки медвежьей добычи, и следовательно медведи косвенно способствуют успеху песцового промысла. (В Канаде отмечается прямая зависимость между количеством медведей и объемом добычи песцов.) Кроме того, пред от белого медведя проявляется преимущественно там, где пушной промысел ведется небрежно и пАсти или другие ловушки осматриваются редко.

Питаясь в основном нерпами (реже – другими тюленями), белый медведь в какой-то мере вступает с человеком в конкурентные отношения. Экономическую оценку этой роли белого медведя дать пока невозможно. Следует лишь отметить, что нерпа – самый распространенный вид арктических ластоногих. Она имеет второстепенное промысловое значение (перспектив на большое развитие у этого промысла нет) и добывается на относительно ограниченных участках, главным образом в прибрежных морских водах. Современные запасы нерпы, очевидно, настолько велики, что белый медведь не отказывает заметного влияния на численность вида.