Текст книги "Крылья Эжена (СИ)"

Автор книги: Саша Соболь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Ты проиграл, малыш, с завтрашнего дня ты у нас невеста. Отдам тебя, кому пожелаю. Платье тебе принесут с утра. Теперь у тебя будет горничная, как у всех дам легкого поведения. А теперь просто уйди.– Я не хочу тебя наказывать, не хочу делать заложником в своем доме. Я трусливо терплю твое присутствие, потому что люблю. Но эта любовь не позволительна мне, да и многим мужчинам. Я не откажусь от короны, а ты не откажешься от ребенка. Нам придется рвать по живому. И мне будет сложнее. Я только что понял, кто ты для меня. Понимаю, что хочу быть рядом и как же это мучительно. Я отдам тебя лучшему. Ты сможешь вернуться, когда я остыну. А выбирать буду я. – Он не мог собраться с мыслями, путался в своих желаниях: то приближал Эжена, то гнал его прочь… – Сегодня ты останешься со мной. Не хочу больше мучиться, если кто-то возьмет себе королевскую подстилку, полюбит как я… С завтрашнего дня твой удел платье, подвязки и шелковые чулочки. Все, как ты хотел. Любимый.

========== Под кроватью, на кровати. Глава, в которой Эжен очень много спал и … ==========

Комментарий к Под кроватью, на кровати. Глава, в которой Эжен очень много спал и …

Опять не бечено…

Эжен проснулся среди ночи. К нему вернулось ощущение моря.

Упоительная шелковая нежность волн захватила его вновь, но не принесла радости. Он лежал на дне лодочки с пробитым дном, и приторно-успокаивающая вода пропитала все его существо. Совершенно голый, с закрытыми глазами, он пытался зацепиться за борта, чтобы не захлебнуться во сне. И только едва заметное укачивание штиля напоминала ему о реальности, помогало вытащить себя из дремы. Он вспоминал и не мог найти зацепок. И даже запах гниющих водорослей с берега не бил в нос. Он помнил его с детства. Неужели он тонет?

Он двигался в луже на донышке – вода качала его от бортика к борту – скользил ягодицами по дну, и мерзкая тошнота подкатывала к горлу. Он хватался за ускользающие мысли. Помнил заходящее солнце, падавшее на окна раз за разом, как удар. Оно переливалось перед глазами. От каждого брызжущего кровью луча становилось больно и смешно. Он не смог остановиться и хохотал под каждым ударом, пока Эйнар не опомнился. Истерика его испугала. Эжен так и не смог открыть глаза – они отекли и веки с трудом пропускали свет сквозь слипшиеся ресницы – красавчик. Но даже сквозь закрытые веки солнце обжигало глаза – он решил оставить все как есть и не смотреть. Перетерпеть. Иногда движение лодки замирало и Эжена скручивало с новой силой. Но сил, чтобы подняться и намочить лицо водой, не было.

“Вечер, – решил Эжен, когда в глазах потемнело, – или заволокло тучами.”

Он как-то неумело пошевелил руками и положил ладони на живот, который жил своей жизнью: в нем явно происходила битва – по расслабленным мышцам пробегала волна. Вернее это были толчки.

Эжен рванулся навстречу заходящему солнцу и раскрыл глаза. Вот оно солнце! С пепельными прядями упругих мокрых локонов: влажными от моря или дождя. И солнце любит море. Барахтается каждый восход и закат в синих волнах.

Лицо Эйнара жило своей жизнью, отдельной от тела – с полузакрытыми глазами, на обратной стороне век которых намертво застыло желание, с ритмично раздувающимися ноздрями и плотно-сжатыми губами. Это было солнце Эжени. Только в его лучах он мог жить и плавать. Солнце обжигало болью и не умело нести счастье. Но оказывается, Эжену кроме него не нужен был никто. Он залюбовался Эйнаром, раскачивающимся над его телом.

Между той минутой, когда он вошел к нему после проповеди и временем, когда Эжен пришел в себя под своим любовником, прошла вечность, целая жизнь, а он ничего не помнил. Он тянулся за дыханием, тревожащим его волосы. Эйнар в который раз сдувал ему со лба челку. А Эжен отмахивался и возвращал ее обратно. Они играли, но им не было весело, скорее это напоминало обман. Один говорил, что ему не нравится, а второй: “Мне до этого нет дела”, – и снова склонялся, чтобы губами коснуться лба. Эжен почти в бешенстве, да и живот сводит неприятной судорогой. Он пытается отвернуться – не смотреть на злое солнце, сжимающее пространство до маленькой точки. И опять боль. Эйнар Эхо не целует, он режет свою боль на части, отдавая половину Эжену:

– Возьми, возьми, только верни мне меня.

Молчаливые переговоры продолжаются. Эйнар крутит его по кровати, впивается пальцами в бока:

– Больно!

Несколькими терпкими мазками языка проходится по спине и врывается в Эжена по новой. Но теперь он готов к атаке. Подается с отчаянием, да так сильно бьется в Эйнара, что тому приходится придержать парня. Ограничить его свободу в очередной раз. Эжен больше не игрушка в руках своего принца, а своевольная маркиза, желающая сорвать куш. Они борются несколько секунд за первенство, и Эйнар успевает вывернуться и кончить Эжену на лицо. Забрызгивая две маленькие родинки на щеке, влажные от пота волосы и рот. Эйнар завис над ним и любуется как капелька стекла с верхней, более полной губы, и Эжен поймал ее пальцем и облизнул.

Они целовались. Очень нежно приникнув к друг другу, высасывая по капельке обиды и предрассудки. Эйнар не мог оторваться от его губ, не позволил сказать ни слова, только шептал зажмурившись свое тихое “люблю”.

– Нет, не любишь. – Уворачивался из под его рук Эжен: – Пока что только за постель.

Он отмахнулся от грусти во взгляде Эйнара, не хотел жалеть его. Ведь всегда легче ненавидеть, особенно то, что не понимаешь. Он вцепился зубами в плечо принца, вымещая все обиды последних месяцев, и крепко держал его этим укусом. Даже дернувшись наверх Эйнар не смог отцепиться от Эжена и начал гладить его по голове, плечам и спине, успокаивал взорвавшегося парня. Эта ночь изменила обоих. Эжен перестал ненавидеть, а принц полюбил.

– Мне больше ничего не нужно, – шептал Жени своему принцу, нежно отводя в стороны пряди, – я прошу только дать мне немного времени, а потом прогоняй, Эйнар. Ты же позволишь мне остаться еще чуть-чуть? – Он вымаливал себе прощение, тянулся губами к колючему с утра подбородку и упрямо сжатым губам – Эйнар не сдавался, а Жени прорывался через его “не хочу, не отпущу и не отдам”.

Эйнар отстранился от маркиза и сполз с кровати.

– Эжен, не стоит так беспокоиться, не так уж просто влюбиться в тебя и твой сволочной характер. – Он даже улыбнулся развалившемуся на кровати маркизу. Тело пело, как чисто настроенная струна и отказывалось думать о плохом. Эжен знал, что с принцем трудно договориться, потому что Эйнар не имел слабых мест. Так думали все. Он мог надавить на Эжени в последний момент и решил, что не станет портить отношения с любовником, а зайдет с другой стороны. Он успокоился и сменил тактику.

– Я пойду Эйнар? Хочу с утра забежать в купальни. Ты со мной? – Он лукаво сощурился натягивая один чулок, оттягивая носок как можно дальше, пока тот предательски не затрещал и не треснул. Лопнул на коленке и был закреплен единственной подвязкой. Если каждый день увеличивать дозу принимаемого яда, то человек привыкнет и успокоится. “Эйнар привыкнет и не тронет меня больше,” – так думал Эжен. Он натянул панталоны и накинул рубашку, а потом стал разыскивать туфли, ползая под кроватью, когда увидел в узкую щель между покрывалами женские туфли Эжени. Поглубже заползая под кровать он не знал что станет свидетелем супружеского “разговора”.

– Бессовестный, – муркнул Эжен, засыпая под мерный скрип пружин над головой, – дружеский секс с женой, – он сладко зевнул в голос, – миленько … – и нахально протянул руку за маленькой подушечкой слетевшей с кровати во время их занятий любовью. Он заснул сном праведника. Помыться он всегда успеет.

К завтраку в этот день никто не вышел. Все продолжали спать. А придворные маялись у стола в напрасном ожидании. Эжен проснулся первым и аккуратно выполз из своего убежища. Он махнул рукой спящему Эйнару, на груди которого заснула Эжени, и бодро зашагал в столовую. Кто-то должен был накормить народ.

Придворные дамы и кавалеры откровенно маялись ожиданием, пытаясь развлечь себя. Эжен пригладил стоящие колом волосы. На него в тот момент было тяжело смотреть. Оплывшие от слез глаза и распухшие губы не оставляли места для фантазии. Жени был всю ночь с Эйнаром. Ни с кем другим ему бы просто не позволили встречаться. Эжен гордо продефилировал на свое место и дал распоряжение дворецкому подавать завтрак.

– … или ранний обед, – задумчиво пересчитывая карты, пробурчал он себе под нос.

Он пристроился играть в чепуху с фрейлинами принцессы. Ему повезло, и девушки с радостью начали приводить в порядок его прическу. Горячие ночки были широко распространены при дворе. Никто не стеснялся, даже если его заставали в чужой постели. Доставая из своих сумочек щетки и пудреницы, они расположились кружком вокруг фаворита, то и дело хихикая от щекотки, когда Эжен начинал распускать руки. Он купался в чужих ароматах, чутко улавливая разницу между духами: – Любовник одарил вас новым подарком, Юлия, неужели господин свинопас, простите, – он отмахнулся от удара веером, – хозяин свино-заводов или, как там его… – Жени легко делил карты между игроками, считал ходы, все же математику Эйнар вбил в его влюбленную голову.

– А давайте мы сыграем в “правду или желание”? – Самая младшая из девушек, завела этой идеей всех.

– Если игрок узнает чья это рука по запаху, он выиграл и загадывает желание; если нет – пиши пропало, исполнять тебе, – маленькая дурочка не заметила коварного взгляда Эжена. Такого гадкого и злобного языка как у скучающих аристократов надо было еще поискать.

– Идет, только позавтракаем и сыграем. – Все поддержали его решение.

Никто не ждал семью наследника, и, по слухам, они сегодня позавтракали в своей спальне. Кое-кто даже решил съязвить по этому поводу:

– Я точно знаю, что наследник расстался с этим вертихвостом и делит постель только с Эжени.

Еще недавно эти люди не хотели знать ее имени, и вот сейчас они кидают презрительные взгляды на маркиза.

Но в том то и дело, что Эжену было легко снести любые сплетни, потому что он один знал правду… Принц, все еще принадлежал ему и он мог поклясться клоками пыли на своей голове, которые были подцеплены под кроватью Эйнара, что это так и есть. Да только кому это нужно? Он легко разделался с омлетом, щедро сдобренном трюфелями, и отказался от вина. Впереди предстоял бой с будущей королевой. И у него от нетерпения подрагивали пальцы на руках. Играть с девчонками он раздумал и отправился в купальню.

– Продолжим вечером, если небо будет звездным. На вас не напасешься свечей и факелов.

Еще подходя к дверям дворцовой купальни, его насторожил шум, который доносился из открытых окон второго этажа. И клубы пара, вырывающиеся через щели в дверях, а из окна над башней величаво выплывало сизое облако. Он замечтался разглядывая это явление и не заметил как из дверей выбежали несколько парней: красные как раки, голые, и лишь их чресла были обернуты полотенцем.

Среди мужчин, которые выбежали отдышаться, он заметил того седого вояку, который задавал ему неудобные вопросы. Он и сейчас не растерялся:

– Эх, жаль, но видно вы уже распорядились по своему усмотрению той подвязкой! – Эжен фыркнул и попытался протолкаться сквозь довольно крепких парней которые загородили ему проход.

– Я говорил о рядовом, вам ничего не светит, сударь, при любом раскладе. А потом я рассчитываю на длительный роман, а не перепихон, который можно списать на войну.

Зал был набит мужчинами, шумными, лоснящимися от чистоты первозданным блеском, ослепительно прекрасными в своей наготе. Эжен испытывал неловкость и восхищение. Видимо король что-то готовит, раз призвал во дворец такое количество наемников.

Пробираясь к банщику, он то и дело проскальзывал между мужскими телами, это было испытанием не для слабонервных. Он старался не пялиться на мужчин, отмокающих в бассейнах и бочках. Пробравшись к Жану, он постукивал зубами от напряжение и страха (вот кой черт дернул его переться в баню?) и потерял половину, и без того, немногочисленной одежды. Сильные руки раздели безмолвного парня, но ему это нравилось и довольная улыбка украсила его лицо.

Глупо говорить, что он наслаждался близостью откровенных в своих желаниях воинов. Не стесняясь они кропили семенем мраморные плиты, помогали друг другу скидывать одежду, которая въелась в кожу за время похода. Чистое наслаждение и никаких условностей. Жан затолкал его в сауну и плеснув на камни побольше водицы для пара, принялся растирать его ленивое тело.

– Как тебе не стыдно Эжен, ты не занимаешься с другими мужчинами в залах. А ведь тебе самому нужна защита. Полюбуйся на этих молодцов, как они владеют телом!

– Жани, отстань от меня и от моего тела. Я его ненавижу. Оно не желает трудится.

– Жени, ты пока молод и строен, как долго продержится упругой твоя задница, скоро она станет дырявой от промываний, – этим с недавних пор тоже занимался банщик. Эжен вспыхивал от одного упоминания о процедуре, которую прописал ему доктор еще после первого раза. С тех пор, он приходил сюда часто. Жани знал все тайны двора и иногда был крайне многословен.

– Больше это не понадобится, лучше потри мне спину хорошенько и кажется вчера чесалась голова. Не хочется опять завшиветь.

– Как же… не понадобится, – ухмыльнулся старик, – с утра велено промыть тебя новым составом. Доктор беспокоится о твоем здоровье. Да видно и не только он. Мне кажется, – доверительно наклонился он к уху Жени, – кто-то беспокоится как-бы ты не забрюхател от принца, – пользуясь беспомощным положением парня, он отвесил ему знатный шлепок. Такое мог позволить себе только Эйнар да и то под настроение Жени.

– Нет, нет, это ошибка, всем известно, что наследник спит с женой. Даже к завтраку не пожаловали. Трахались как кролики. Даже кардинал им не указ, – Эжен сиротливо прижался к стенке и не желал идти на экзекуцию.

– Ну уж нет, господин Эхо, велено лечить зад будем лечить, опять же доктор принес мази всякие чудодейственные. – Противится этому маньяку было невозможно.

– Я не смогу при всех, Жани. Давай отложим это на вечер.

– Ну кто ж его знает, может у меня на вечер свои планы. Вы уж, давайте, маркиз нагибайтесь, Жани никому вреда не причинит. Вот уже и наконечник смазал. – Он захлопнул двери парилки и шлепнул рукой по скамье. – Никто не придет, не извольте беспокоиться, маркиз. Да и потом вы знаете скольким из этих бравых солдат я сегодня промыл кишки?

– Жани, заткнись и лей побыстрее.

– Побыстрее нельзя, там всякие травки и масла, надо чтобы вы благоухали, как майский сад. Только сдается мне маленький господин, что Эйнар вас для чего-то другого готовит… Так-то. – Он ловко орудовал за спиной у Жени и напоследок еще разок шлепнул его по загорелой заднице и спихнул со скамьи. И тут же заорал в дверной проем: – Следующий!

– Марш к себе в комнату, – пробасил банщик и укутал Жени с ног до головы полотенцем, и даже накрутил тюрбан на волосах. Правда от этого приспособления неверных Эжен избавился еще по дороге в свою комнату, так и прошлепав по коридорам босыми ногами.

На лестнице его подхватили на руки и потащили на верх.

– Негоже вам, девушка, босыми ножками по ледяному полу шлындать. – От говорившего пахло табаком и жасмином, печеными яблоками и опавшей осенней листвой. Осенний запах заворожил Эжена, да и голос говорившего баюкал и успокаивал. На душе разливалось тепло. Он прижался поплотнее к своему спасителю и стал рассматривать из засады мужчину. В тело впивались огромные пуговицы – “значит мундир.”

– Где ваша комната, сударыня? – На Эжена ласково смотрели теплые смеющиеся глаза. Он не шарил взглядом по его лицу, лишь терпеливо ждал.

– Дальше, я сам… а, по ковру, отпустите пожалуйста, – Эжену срочно нужно было попасть в свою комнату.

– Полковник Стеллан. Честь имею.– Он вежливо откланялся и, не оглядываясь, поспешил скрыться, чтобы не смущать девицу.

– Черт бы подрал упертого банщика, – Эжен влетел в свою комнату, подгоняемый резкой необходимостью.

– Удачный вариант, – рассуждал он уже в комнате раздумий, – провинциал, неплохо воспитан и, к тому же, они там на севере не гнушаются любить мужчин. – Эжен притомился и пригревшись на летнем полуденном зное, заснул сном праведника, хотя кардинал давно намекал, что пора ему собираться на новое паломничество. Сиесту никто не отменял.

*

Первое платье, которое ему прислал Эйнар, было очень простым и скромным и это было его серьезное упущение. После паломничества Эжен привык к такому одеянию – удобный покрой, не стесняющий движения. Не мешают обтягивающие лосины и ботфорты, не жмут туфли, вместо которых он путешествовал в сандалиях. Но когда он облачился в длинную белую тунику, приладил вышитый серым кружевом поясок, стало немного обидно и смешно. Из затуманенного патиной зеркала на него смотрела красивая девушка. Подчиняться он не умел и желание Эйнара уязвляло его самолюбие, но все же он третировал себя за длинный язык: “И впрямь как у бабы! Сам виноват, напросился.” Вот только что-то подсказывало ему, что этот ход дорого обойдется Эйнару.

Чулки он натягивал под пристальным наблюдением горничной, которая должна была уложить ему волосы и сейчас с восхищением разглядывала гибкую красивую фигуру мальчика, кривляющегося перед зеркалом.

– Вот не стану бриться и пусть только полезет целоваться. Ненавижу! – Он с ослиным упрямством прыгал на новых туфлях, чтобы их размять. Бархатные серые каблучки рюмочкой чуть не отлетели от такого обращения. – Не смотрите на меня так, Мари, я не съедобный, можно сказать ядовитый.

– Вы, сударь, очень красивы, и в этом платье как принц из сказки. Это платье вам очень к лицу. Вам не нужны прически, только немного расчесать локоны и вам любая девушка обзавидуется.

– Разве они до сих пор не завидовали мне? – Он метнул презрительный взгляд на девушку: – Хотя чему? Каждая из них может развернутся к принцу задом и он с радостью откликнется.

– Не говорите так, Эжен, в старые времена мужчине не зазорно было дарить любимому цветы и подарки, а в северных колониях, браки разрешены до сих пор.

– Я не просил у вас совета и мы не на севере. Эйнара мне никто не заменит.

– Да конечно, сударь. Я только хотела напомнить, что принц велел вам одеть к этому платью небольшое украшение. Позвольте я помогу вам.

Склонившись к его ногам, девушка мгновенно защелкнула на щиколотке браслет. Тонкая нитка речного жемчуга и маленький синий камень. Эжен с удивлением рассматривал свою ногу и вдруг завыл как женщина, громко всхлипывая, закрывая лицо руками. “Он решил избавиться от меня. Бросает. Эйнар, чем же я мешаю тебе? Я отдал тебе все что мог, а ты платишь мне за постель побрякушками!” – Он всхлипывал долго, пока Мари не усадила его на кровать и не стала отмывать его лицо холодными полотенцами, стараясь обойти платье. Эжен успокоился так же внезапно – просто затих и шмыгал покрасневшим носом в полотенце. Наверное привычка. Ударов было так много и они были такими оглушающими, что он решил больше не грустить – сил на это просто не осталось. Мари оправила на нем одежду, растерла на запястьях новые духи и поцеловала на прощанье ладони.

В довершении всего, она встала на цыпочки и покрыла его голову капюшоном. И залюбовалась. Эжен был смущен и потрепал ее по щеке: – Вы свободны, Мари, мне пора к завтраку. Перчатки я одену на улице, – и примирительно поцеловал помощницу.

Его не узнавали в замке, он молча пробежал по галерее мимо придворных бездельников и шалопаев, которые готовы липнуть к любой юбке.

К завтраку Эжен немного опоздал и кротко извинившись уселся на свое место. Платье украсило его и лишь близкие разглядели в девушке проказника Эжена. Эйнар не мог отвести от его лица взгляда. Эжен ловко орудовал ложечкой, а потом поставил локотки на стол и с чашкой застыл любуясь осенью в саду. Солнце перескакивало с ветки на ветку, шаловливо просачивалось на террасу сквозь стекла и с радостью разливалось по горящим золотом и серебром приборам. Эжен улыбался своим мыслям: “Эйнар угодил в собственную ловушку”

Маркиз перевел взгляд на Эжени: брови сведены домиком; вздрогнувшая от горячего чая губа и трясущиеся руки. И в это мгновение он все простил ей, не смог мучить беременную женщину и с трудом выговаривая каждую фразу, тихо зашептал одними губами:

– Я уеду, Эжени, потерпи еще чуть-чуть, – и сорвался из-за стола.

Он летел по террасе сметая все на своем пути. И лишь на лестнице попытался остановится и влетел в объятия очередного военного:

– Да что ж вас так много-то! Нормальному человеку негде шею свернуть! – Он трепыхался в руках офицера, который крутил его вокруг себя, пытаясь утихомирить беглянку и заглядывал снизу в заплаканные глаза Эжена: – Попалась, красавица, от кого к кому бежим?

– Не твое дело, солдафон несчастный! – Эжен огрызался и толкался почище дикой кошки, но тот самый полковник, который решил проводить его после бани, теперь не менее крепко держал его снова.

– Какая славная кошечка! И даже коготки подточены, – он поцеловал пальцы Эжена, – сударыня, не откажетесь отблагодарить офицера и посидеть со мной за чашкой кофе?

– Я не пью кофе, тем более с твердолобыми наемниками.

Полковник подтащил Эжена к стене и взял в осаду припечатав обе руки к стене.

– А тогда бокальчик вина!

Наглые светлые глаза не отпускали маркиза, и он решил пойти ва-банк и ударил коленом нахала в пах, вернее он рассчитывал попасть в эту цель, но разница в возрасте и узкое платье были явно на стороне полковника Стеллана.

Наглец окончательно придавил его к стене – дышал прерывисто в макушку – и заломил руки над головой.

– Мне нравится твое сопротивление, котеночек! – Он смело обнюхал запястья Эжена и улыбнулся самой обаятельной на свете мальчишеской улыбкой. И сразу стало понятно, что он еще молод, может быть ровесник Жени. – Какой чудесный запах! Небось любовник презентовал? Я тоже тебя не обижу. Ну так что, выпьем? – Он лишь на мгновение отпустил руку маркиза, и тот вырвался и слетел с лестницы по перилам.

– Я найду тебя! – хохоча крикнул полковник перегнувшись через перила террасы, а Жени повернулся посередине двора и показал ему язык. Капюшон свалился с его головы и волосы рассыпались упрямой черной гривой по плечам. Эжен ловко подхватил пряди и завел их вперед через плечо; еще немного подразнил своего преследователя и подпрыгнув на месте как кошак, рванул к воротам.

Маленькое приключение заставило его сердце оттаять. Он бежал по саду к своему домику. Забывал грустные глаза Эжени, довольного и в то же время удрученно разглядывающего его Эйнара. Нахал в военной форме, имя которого он не соизволил даже запомнить, развеселил его. Он решил отсидеться в своем маленьком логове до вечера. И лихо скинув с себя женские тряпки, переоделся и отправился в город. Он гнал коня через лес. Весело перелетал поваленные сухенькие тополя и взлетал все выше и выше. Когда он оказался на границе леса, и его дыхание слилось с хрипящим фырканьем лошади, он улегся на ее шею, обхватил нежно руками и пустил поводья свободно. Желание ехать в город немного отпустило. Сейчас он наслаждался свободой, но прекрасно понимал, что его тянет домой в замок. Он заснул в седле и свалился в высокую траву. Просто соскользнул в глубокие заросли.

И это еще не конец…

========== Побег. ==========

Эжену было хорошо.

Он наслаждался теплым, почти животным запахом тела сидящего впереди Стэллана. На нем не было плаща, и держаться приходилось за плечи, нежно приобнимая за шею: захват так и был назван негодником «змея на шее, пригретая на груди». О чем он и поспешил сообщить спасителю, растягивая гласные и пьяно хихикая над тем, что судьба все-таки подарила ему шанс побыть сверху: ну почти… во всяком случае он подумывал погладить полковника по спине и немного ниже, но боялся, что второе падение отобьет ему зад точно. Стеллан щедро напоил его вином и надеялся, что так он будет вести себя потише и перестанет, по крайней мере, язвить по поводу Государя и его сына. Но пьяный Эжен был еще тем сокровищем! Он долго ерзал за спиной, дул на выбивающиеся из-под кирасы (не иначе он решил, что пойдет войной на каждого, кто решит похитить родственницу принца) темные с проседью завитки. Стеллан был терпелив и какое-то время покупался на то, что Эжен гоняет от него осенних вредных мух. Потом выпустил поводья и, прихватив руки Эжена, сцепил их у себя на животе:

– Спи. Ночевать придется либо в поле, либо в хлеву. Я кажется запутался и потерял дорогу. Ты не мог бы в следующий раз как-то обозначить дорогу, по которой будешь бежать сломя голову?

– Скучно… Мне давно приелся дворец за городом, вот я и решил опередить всех с переездом на зимние квартиры. В замке хоть печки в каждой комнате, а в этом сарае один камин в спальне будущей королевы. Эжени добрая женщина, но думаю, что обыватели не одобрят нашей близости. И еще… ненавижу быть третьим. Знаете ли, это когда ты как запасной стоишь в арьергарде и ждешь очереди повоевать.

– Нет у тебя совести мальчик. Болтаешь, не приведи, что Бог тебя услышит.

– Его нет.

– Кого, черт возьми?

– Бога этого нет. Был бы, давно утащил бы нас в бездну.

Оба замолчали, но ненадолго. Эжен продолжил потешаться над воякой, травинкой щекоча ему ухо – выскользнул-таки из захвата и в конечном итоге напросился сползти с лошади и тащиться пешком.

Полковник, довольно намучившийся, когда имел глупость посадить себе за хребет эту гадюку маркизьей породы, быстро согласился. Но видимо не только тело пострадало при падении, но и душа Эжена решила отдохнуть от своенравного хозяина, и покинула его тоже. Как только полковник спешился и протянул руки Эжену, оказалось, что спуститься то он тоже не способен, и пришлось аккуратно сгружать его на землю. Он успел высосать всю флягу спасителя и теперь повис безвольной тряпичной куклой у него в руках. Ценная ноша откровенно захрапела, еще не коснувшись земли сапогами, и чертыхнувшийся на себя за передозировку обезболивающего полковник положил Эжена поперек седла. Развернул солдатское одеяло и накрыл возившегося еще какое-то время попутчика.

Он, как и было задумано, передвигался пешком, пока не завидел вдали стог сена.

– Вот там и переночуем. Только бы лошадь за ночь не свели. – Стеллан полез в стог разгонять упрямых ужей и куропаток. Одной свернул голову и отложил в сторону, а потом раскопал небольшую пещерку и затащил совершенно сонного маркиза внутрь. Теперь на него можно было смотреть спокойно – лицо порозовело и расслабилось. Он тихонько посапывал и даже во сне держал плотно сжатыми губы, но когда полковник накрыл его плащом, согрелся и улыбнулся, потянул руку в перчатке на себя. Стеллан едва не свалился на него. Теперь он узнал это лицо. Голая босая девчонка на лестнице и мальчишка принца Эхо, о котором он столько слышал – наконец-то замкнуло цепь. А ведь пацан обещал кое-что! Стеллан не привычный к церемониям полез целоваться.

Эжен сто лет так не сопротивлялся. Было однажды с ним премерзкое приключение, после которого он зарекся перечить Эйнару. Он тогда расцарапал ему шею и лицо, и было бы из-за чего. Эйнар просто пытался залить ему капли успокоительного в рот, потому что приглашенный за огромные деньги иноземный дантист пообещал вылечить сладкоежке изрядно пострадавший зуб. Он мучился, ныл и даже перестал есть, и принц, водивший его по местным лекарям, отчаялся ему помочь. Ночью подкараулил спящего парня и накапал сонных капель в сладкое вино. Мало того, что не подействовало, так еще Эжен разъярился и вцепился в его руку теми самыми зубами, которые он благородно пытался спасти от щипцов дворцового конюха, пользовавшего всю семью. Эйнар тайно мечтал о настоящем лекаре, заграничном докторе и планировал отправить нескольких услужливых детишек купеческого происхождения поучиться зубоврачебному искусству в далеких странах. Вид беззубых красавиц при дворе его ужасно угнетал, а когда он понял, что Эжен тоже лишится зуба и вскоре зашамкает, как старикашка, то взял это дело в свои руки. А Эжен тоже взял. Сперва исцарапал в кровь шею и руки, и лишь придушенный до головокружения, перестал сопротивляться и открыл рот, выхрипывая последние слова о пощаде и согласии на всё-всё.

Эхо зло схватил его за скулы и пихнул пальцы в рот:

– Только попробуй укусить.

Он точно знал, что Эжен надолго выпадет из доступа и некоторое время даже помолчит к всеобщему одобрению. Эжен сам потянулся к его штанам, только бы простили и дали вновь возможность быть близким. Почти задыхаясь, он продолжал высасывать из принца одобрение. Но это не спасло его от лечения. Эйнар держал его все время, навалившись поперек, а мальчишка терпел и боялся даже всхлипывать, и слезы высыхали на щеке так и не замеченные самым близким человеком. Есть ему не позволили несколько дней – состав должен укрепиться и затвердеть. Сладкое не позволили есть раньше, чем через год.

Но коварный мальчишка продолжал страдать и после отъезда эскулапа. Кривил губы после каждого яблока или виноградинки, уходил из-за стола с печальными глазами и сворачивал в кухню для прислуги. Там и набивал брюхо пирогами с картошкой, лопал жирный козий сыр и хлестал свежее горячее пиво. А Эйнар берег страдальца и в постель не приходил, считал себя виновным. Пока Эжен сам не заметил изменений – чулки трещали и с трудом держались даже на подвязках, сорочки теперь едва сходились, шитые ранее по фигуре. Лишенное привычных радостей тело грустило и расползалось на глазах, да и зуб не беспокоил его давным-давно. Сладкая месть стала приторной и скучной. Эйнар и вовсе съехал с тоски на охоту вот уже три дня. И Эжен, потаскавшись по двору, наметил себе новую жертву.

Ладный с виду сынок конюха, страдал от нередкой в их местах немочи. Чего-то очень редкого не додала природа в местной водице, и нарождались у местных крестьян детишки не особо умные и смелые. По стати им бы в гренадеры, а нет – оружие бросают и плачут от испуга.

Этот и правда был хорош, да к тому же самый сок. Эжен давненько наворачивал вокруг него круги – он ему нравился. Добрый, беззащитный великан с радостью катал его на шее еще ребенком. Потом, когда Жени подрос и переселился в замок, он частенько прикрывал его от гнева Эхо, в порыве педагогического экстаза рыскавшего по всем закоулкам. А он тихонько сидел в сундуке, пока гроза не минует. Частенько там и засыпал – Серж припрятал там подушку и старый тулуп отца.

Почему сейчас Эжен вздумал обратить на себя вовсе не дружеское внимание дурачка, он и сам не понял. Хотя диагноз впоследствии был легко поставлен местным доктором, откачивающим Эжена после того, как Эйнар прознал о неожиданно появившемся конкуренте. Лекарь не мудрствуя полез холодными и, возможно, не особо чистыми после обеда пальцами, сперва в рот Эжена, где, само-собой не было ничего значительного, кроме наглого, но сейчас притихшего языка, потом цинично просунул руку под одеяло – Эжен злился и терпел пальцы старого развратника, бесстыдно лапавшие его тело там, куда раньше мог проникнуть только Эйнар. Теперь он сам открыл доступ к телу всем подряд, и неизвестно чем закончится осмотр.

Назад к карточке книги "Крылья Эжена (СИ)"