Текст книги "Научи меня любить (СИ)"

Автор книги: Саша Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

На протяжении всего этого времени ребята не отходили от меня ни на шаг, и я чувствовала себя невероятной дрянью, из-за того что бросила их. Больше всего из-за Кеи: он кидал на меня косые взгляды, не заметные для других, но слишком заметные для меня, и думаю, что я вполне правильно их толкую. Но пока он не скажет мне об этом сам, я не могу быть уверенной наверняка.

Что касается Бельфегора, то я уже окончательно запуталась. Наше совместное прошлое, когда мы были подростками, фотография из параллельной реальности, переданная Бьякураном, и наше нынешнее игнорирование друг друга ставили меня в тупик, из которого, казалось, не было выхода. Я боялась встречи с ним и одновременно хотела его увидеть, я бежала от него, прикрываясь изнурительными тренировками, я оттягивала эту Церемонию только потому, что здесь будет он. Любовь ли это или просто одержимость? На этот вопрос я не могла дать себе ответа. Протез знал все, он помогал мне на протяжении уже почти восьми лет, и я так сильно на него полагалась все эти годы, что почти полностью разучилась жить, не зная или не понимая чего-то в этой жизни. Я могла узнать всё, что только захочу, кроме того, что мне действительно нужно. Как иронично!

– Доброго вам вечера, синьорина Тсунаеши, – до моих ушей донесся слегка скрипучий, но такой притягательный и томный голос Бельфегора. Его звучание невозможно было не узнать.

Я резко обернулась, зашелестев подолом платья. Чувствовала я себя в своем сегодняшнем наряде неловко и непривычно, но виду старалась не подавать: наследница и будущий босс семьи должна сохранять лицо в любой одежде.

– Сегодня вы невероятно роскошны, – он подхватил мою руку и коснулся легким поцелуем: старомодный жест, который у него получился невероятно чувственным и, что скрывать, подходящим к обстановке торжества. Меня пробила мелкая дрожь, но, мысленно дав себе смачную оплеуху, я лишь слегка приподняла губы в улыбке:

– Благодарю вас, синьор Бельфегор.

Мне и самой нравилось, как я выгляжу. В конце концов, я лично озаботилась выбором платье. Компанию в походе по магазинам мне составили сводная сестра Рёхея Сасагава Киоко и подруга Гокудеры, Миура Хару. Обе девушки были невероятно живыми, полными задора и света, и я искренне боялась, как бы мир мафии этот свет не погасил.

Платье мы выбрали поистине роскошное: без бретелек, длинною в пол, оно состояло из двух слоев: нижний слой из светло-бежевого атласа, а верхний из сине-голубых цветочных кружев; зона груди была очерчена белыми рюшами, под юбками носился подъюбник для объёма. Волосы мне собрали в низкий пучок, закрепив его васильковой заколкой. Впервые я действительно считала себя похожей на принцессу.

– У вас невероятно красивый медальон. У того, кто вам его подарил, хороший вкус, – Бельфегор кивнул на красующееся на моей шее золотое сердечко, пришедшее прямиком из Викторианской эпохи. Я не смогла подавить усмешку: в этом весь Бел-семпай, даже хваля других, не упустит возможности похвалить себя.

– Когда-то человек, подаривший его, был мне невероятно дорог, – на этот раз я улыбнулась широко, почти издеваясь над ним. – Что ж, позвольте откланяться, синьор Бельфегор.

– Только после того, как синьорина Тсунаеши подарит мне танец, – он улыбнулся, той самой широченной улыбкой, от которой у врагов кровь стыла в жилах, а у меня сердце уходило в пятки, и протянул мне руку. – Отказываться будет очень невежливо, – как бы невзначай добавил Бел, а я поняла, что обречена на этот танец и на его общество, как бы не убегала. Я вложила свою ладонь в его руку, тёплую и очень нежную.

В этот момент как раз закончилась какая-то классическая композиция и на смену ей пришла песня Анны Татанджело “Часть тебя”, явно для молодых мафиози. Бельфегор вывел меня в центр зала и крепко притянул к себе. Я обхватила руками его шею, и мы просто отдались музыке.

Бел-семпай стал выше меня на голову и, чего греха таить, гораздо красивее и сексуальнее, чем прежде. Его объятия были невероятно приятны, а наш танец вкупе с музыкой, по-итальянски чувственной и страстной, горячил моё тело и вгонял в сладкую дрожь. Я ощущала на себе каждую строчку песни, я кружилась и тяжело дышала, словно после долгого бега. Мои пальчики, мечтавшие зарыться в его золотых волосах, вцепились в его идеальный и наверняка дорогущий пиджак, да так сильно, что костяшки побелели. Любовь или одержимость? Я всё ещё не знала ответа, но в тот момент мне было просто приятно тонуть во страсти, танце и чувственности момента. Ощущения были такими, словно я множественное количество раз сгорала изнутри и прыгала в леденящую саму душу воду, и мне это определенно нравилось.

Но вот музыка закончилась, танец был дарован, и волшебство момента оказалось растоптано моей пришедшей в себя гордостью. Я неохотно отстранилась от Бельфегора, полной грудь вдохнула аромат его легкого парфюма и поспешила покинуть зал, потому что если и разговаривать, то явно не здесь и не в таком возбужденном состоянии.

Стоило мне выйти на балкон, как моё разгоряченное тело обдало прохладным ветерком, и я блаженно выдохнула, опершись ладонями о перила. Вид отсюда открывался великолепный! Темно-синее полотно небес, усыпанное россыпью звезд, блестящих подобно маленькие бриллианты, плавно сливалось с неспокойной морской гладью. Ужасающее красота, но манящая, словно готовящаяся прыгнуть и разорвать жертву черная пантера.

– Тсунаеши, – я вздрогнула от неожиданности, услышав мягкий, немного низкий, для многих пугающий голос лучшего друга.

– Кея, – он встал рядом, и я легонько облокотилась на него. Другим бы он такого никогда не позволил, но я была его подругой с младшей школы и, наверное, единственной, кому он по-настоящему доверял. Впрочем, это было взаимно. Никому я так не верила и ни с кем не чувствовала себя так спокойно, кроме как с Кеей.

Некоторое время мы просто стояли и смотрели куда-то вдаль под звуки доносящейся из зала музыки, ветра и далекого шума волн. С Хибари было комфортно просто стоять и молчать, в то время как с Бельфегором мне всегда было неспокойно, хотелось разговаривать и как можно больше язвить.

– Как долго это еще будет продолжаться, Тсунаеши? – его вопрос разрезал возникшую между нами идиллию, как ножницы лист бумаги.

– Что “это”? – я приблизительно догадывалась, о чем он, но хотела услышать вопрос лично. К горлу подступил комок.

– Не притворяйся. Я о нём. Как долго ты ещё будешь позволять ему ранить себя? – Хибари презрительно хмыкнул и посмотрел мне прямо в глаза. – Я думал, что ты забыла его за четыре года, но то, что произошло в зале, говорит об обратном. Не заставляй меня разочаровываться в тебе, прекрати всё это.

– Если бы я только могла… – уголки губ опустились вниз, в голосе сквозила горечь. – Кея, быть может, я ошибаюсь, но ты ведь… Ты ведь влюблен в меня, да?

Я должна была спросить. Просто должна.

– Ты уже знаешь ответ, – ответил Хибари, и я почти физически почувствовала, как множество холодных игл впивается мне в кожу. Это значит “да”? Все те взгляды, что он на меня бросал, этот разговор, его постоянная забота обо мне… Почему именно Кея?!

– Но ты ведь не готова его принять? – хмыкнул Кея и впервые я услышала в его голосе самую настоящую человеческую горечь.

Я тяжело вздохнула и обернулась в сторону зала: скоро должна начаться официальная часть Церемонии. У балконных дверей стоял Бел-семпай, невероятно красивый в золотом свете, льющемся из стеклянных дверей позади него.

========== Стадия 4. Глава 17. Церемония Наследования: речь Вонголы Дечимо ==========

Не знаю я, как вышло, что чем больше стерто слез,

Тем ты все ярче виден в грезах моих,

Не уходи, ведь ночь прошла и солнце день принёс,

Твоё тепло хочу узнать на пальцах моих.

Ты целый мир, моя судьба.

И сердце тобой живет и для тебя горит.

Я так хочу, открыв глаза,

Услышать мелодию твоей любви.

Baek Ah Yun – Morning of Canon

Я не видела глаз Бельфегора, но сердцем чувствовала всю ту боль, что в них отражалась. И хотя было невероятно опасно оставлять Кею и Бела наедине, мне все же было необходимо это сделать: ни с тем, ни с другим разговаривать не хотелось. Хотелось поплакать, но плакать нельзя, потому что труды Киоко и Хару над моим макияжем могут пойти насмарку.

Когда я проходила мимо Принца, он схватил меня за руку, чуть выше локтя, и сжал так крепко, что наверняка проступят синяки. Наклонившись так, что его губы прикасались к моему уху, он прошептал:

– Ши-ши-ши, надо поговорить, Принцесса, – всю ту напускную вежливость в зале как рукой сняло. Мне захотелось пройтись кулаком по его физиономии. А ещё поцеловать как можно глубже.

– С минуты на минуту меня позовут на сцену. Поговорим позже, Бел-семпай, – приподняв подол платья, я с размаху наступила каблуком ему на ногу и выдернула руку, поспешив скрыться в полном мафиози помещении. На секунду обернувшись назад, Кею на балконе я не увидела.

***

Мне потребовалось некоторое время, чтобы привести мысли в порядок. Самой. Мой глаз способен анализировать мысли, но ни одной машине не подвластно разобраться в человеческих чувствах. Когда я спрашивала у протеза, любовь или одержимость у меня к Бельфегору, он выдавал мне какие-то определения этих терминов и анализы наших встреч с Белом, которые все равно ответа на вопрос не давали. Все это было похоже на любовь и одержимость одновременно.

Только сейчас я поняла, что речь, которую Реборн помогал мне готовить, не может быть произнесена: она не подходила мне. Я и раньше понимала, что это не мои слова, но отгоняла от себя эту мысль, так как Реборн лучший киллер в мире и всегда знает, как правильно. Однако то, что произошло на балконе и на танцполе помогло мне осознать, что мне не следует скрывать настоящую себя. От этого будет только больнее. И не только мне, но и людям, что меня окружают. К тому же, какая разница, если меня и так, и так будут хотеть убить?

– Тсуна, тебе пора, – в комнату за сценой вошёл Реборн. Привычной садистской улыбки не было, только глаза знакомо сверкали из-под шляпы. – Не подведи меня, Савада Тсунаеши.

– Не дождёшься, – я хмыкнула и решительно проследовала на сцену.

Отсюда хорошо было видно практически весь зал. На меня смотрели мужчины в дорогих костюмах, их жены, сыновья и дочери, выглядевшие как люди из иного мира в своих дизайнерских одеждах. Дороговизна их нарядов только подчеркивалась золотым светом от хрустальных люстр высокого под потолком. В бальном зале царила роскошь и атмосфера опасности. Каждый здесь был знаком с насилием и жестокостью этого мира, многие убивали, многим это ещё предстоит. Тем не менее я хочу видеть другую Вонголу.

– Здравствуйте. Все вы знаете, по какой причине мы сегодня здесь собрались и ждёте, что же скажет эта японская девчонка, которая волей судьбы сегодня официально стала наследницей Вонголы, – по залу прошлась волна шепотков, на что я лишь слегка улыбнулась. Держать эмоции под контролем я умела. – Признаться честно, я не хотела становиться Десятой, потому что это означало, что я всегда буду у всех на виду, – я мельком глянула в сторону Гокудеры, который обожающе смотрел на меня и улыбался, как ненормальный. Именно ему я впервые сказала, что приятнее быть теневым членом мафии. – Но учась и тренируясь, наблюдая за самыми разными мафиози, я поняла, что это шанс. Шанс все изменить, – я перевела дыхание и оглядела зал. Кто-то смотрел на меня заинтересованно, кто-то явно мечтал застрелить. – Мне не нравится мафия такой, какая она сейчас. Я хочу вернуться к истокам, ко временам Вонголы Примо, когда мафиози защищали людей. Когда не было бессмысленных убийств и кровопролития, – я отыскала глазами Бельфегора, Хибари, ребят. Верде и Реборна не было видно, но я знала, что они наблюдают. – Знаете, мой первый учитель как-то сказал мне, что все в этом мире можно решить с помощью логики и своего оружия, что чувствам не следует доверять. Однажды я даже поверила этим словам, но поняла, что он ошибался. Чувства – это то, чему должно доверять в первую очередь. Вонгола, во главе которой я встану, будет прислушиваться к чувствам других и никогда не будет следовать чужой указке только потому, что это считается правильным. Я принимаю Грех Вонголы, но не смиряюсь с ним. Как потомок Джотто Примо, я обещаю, что Вонгола и Альянс будут процветать, но не невинными жертвами. Мы же все с вами люди, поэтому давайте не будем забывать про свою человечность.

Зал зааплодировал. Я увеличила с помощью протеза лица мафиози с недовольными выражениями, записывая их имена в протезный архив. С ними будет необходимо поговорить в первую очередь. Или поступить жестоко, если выбора не останется. Вышедшие на сцену и ставшие позади меня Хранители мною гордились: я это чувствовала, просто чувствовала, как их Небо.

Вскоре на сцену вышел Тимотео и передал мне колбу с кровью. Грех Вонголы. Кровь, что никогда не должна быть забыта.

***

После того, как мне передали Грех, прелполагалось, что можно вернуться к веселью: танцевать, распивать вино и шампанское и т.д. Если честно, сейчас мне желательно пообщаться с донами семей, но мне был необходим отдых от подобного. Кажется, что моя речь выжила из меня всю способность к деловому общению. Да и у меня есть дельце поважнее.

– Врой, Савада! Что это за речь была?! – отыскать Варию в зале не составило труда. Во-первых, от них все держатся на некотором расстоянии, во-вторых, у них очень шумный капитан. Живехонький, кстати говоря. Правда, узнала об этом я уже от мечника семьи Джиглио Неро, Генкши. До этого времени я и не знала, что он не погиб на Конфликте, что его спас Дино.

Правда, Варию я искала не из-за него.

– Кажется, нам нужно поговорить, – сухо кивнув Бельфегору, я быстренько скрылась за задней(только для своих) маленькой дверкой из зала. Она вела в закрытое для посетителей жилое крыло. Вскоре вышел и Бел.

– Ши-ши-ши, что у тебя с тем парнем? – он надвигался на меня, я отходила назад. Он шаг вперёд, я шаг назад. Мною владело чувство азарта, а он, хищно улыбаясь, казалось, готов был схватить меня и закопать на заднем дворе особняка. Наконец, я оказалась зажата между стеной и его телом. По телу пробежала дрожь.

– Ничего такого. Абсолютно ничего, – обхватив его лицо ладонями, я накрыла его губы своими.

========== Стадия 4. Глава 18. Взаимная одержимость ==========

Я все еще не понимаю любви,

И из-за этого не могу ни на шаг приблизиться

Но почему мое глупое сердце

Продолжает колотиться?

Ты не даешь мне покоя опять и опять,

Я просто не могу уйти

Эта безнадежная любовь

Так сильно истязает мое сердце.

Lee Sun Hee – Fox rain

Его губы были тёплыми и влажными, мне было приятно его целовать. Просто приятно, без всякой задней мысли. Я вообще не думала в тот момент на самом деле, просто делала, что хочу, и потому эта ночь так глубоко отложилась в моей памяти. В тот момент я чувствовала себя обычной девчонкой, той самой, что когда-то мечтала о прекрасном принце.

Бельфегор сориентировался быстро, хотя, думается мне, не поцелуй я его, он бы поцеловал первым. Когда наши языки соприкоснулись, я почувствовала его руки у себя на ягодицах и вспомнила все любовные романы, которые только читала. Это было несложно, поскольку за всю свою жизнь прочла я их крайне мало.

Я отстранила его лицо и отвернула голову, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Единственное, что мешало мне скатиться вниз по стеночке – это руки Бельфегора на моей заднице. Мне бы прикрикнуть на него и сказать, что он обозрел, но кричать не хотелось. Хотелось мне кое-чего другого.

– Принцесса, а если я тебя сейчас отпущу, ши-ши-ши? – спросила эта зараза, и мне уже во второй раз за этот вечер захотелось пройтись кулаком по его физиономии. Такой момент испортил, Принц недоделанный!

Я промолчала и снова притянула его лицо к себе. Я прикасалась губами к его губам снова и снова, дразнила его язык, обхватила ногами его тело и целовала. Целовала до опьянения, так, как будто от этого зависела моя жизнь. Девочкой я уже была взрослый и прекрасно понимала, к чему все эти поцелуи ведут.

– Я хочу тебя, – безапелляционно выдала я, оторвавшись от его губ и чувствуя, как полыхают щеки. Большего и говорить не требовалось: Бельфегор был мужчиной, а мужчины, в большинстве своём, помешаны на сексе.

Спальню мы отыскали быстро и так же быстро избавили друг друга от одежды. Кажется, платье мы тогда порвали, иначе бы слишком долго с ним возились. Мы не думали о том, что делаем. Я так точно не думала, повторюсь. Я хотела человека, которого любила, и отдалась страсти, что надо мной возобладала. Правда, до сих пор удивляюсь тому, что у Бельфегора при себе были презервативы. Сам планировал затащить меня в постель или просто всегда при себя носил (ну, на всякий случай)?

Когда его руки касались моей кожи, тело бросало в жар. Когда его пальцы вырисовывали странные узоры у меня на животе, я стонала и облизывала губы, не чувствуя ни стыда, ни сожаления. Даже в сексе Бельфегор проявлял своё королевское изящество: не думаю, что есть кто-то еще, кто способен бесшумно и элегантно поставить засос или сосать женские соски, при этом не замочив губы слюной.

Он ворвался в моё тело в тот момент, когда я, лежа под ним, потянулась к его губам, чтобы поцеловать. Просто в какой-то миг его изящные королевские пальцы заменило кое-что побольше. Я застонала в его губы и первые минуты две болезненно морщилась, после чего мы просто получали взаимное удовольствие.

Не могу также сказать точно, сколько мы упивались друг другом: может, то был час, а может и целых пять, но к рассвету я, измотанная, лежала у него на груди и гладила его мягкую белоснежную щеку.

– Знаешь, Бел-семпай, – начала я, откинув в сторону его челку и посмотрев прямо в малахитовые глаза, – я ведь в тебя влюбилась еще тогда, когда ты переписывался со мной. И всё это время просто сбегала от тебя и проблем. Казалось, что так будет легче.

– Ши-ши-ши, Принц заинтересовался тобой в то же время, – заявил парень и, подхватив локон моих волос, стал накручивать его себе на палец. – Но сбегать от королевской особы нехорошо. Особенно от той, которая заявила на тебя свои права.

Я закатила глаза.

– На самом деле, я всё ещё не думаю, что наши отношения – хорошая идея, – вздохнув, я прикрыла веки и передо мной пронеслись все те воспоминания, что связывали меня с Белом: взлом базы данных Варии, переписки, поездка в отель, Конфликт Колец, танец… – Они болезненны, и я не уверена до конца, что это любовь. Мне кажется, что я одержима тобой, и эта одержимость в конечном итоге меня погубит.

– Значит, мы погибнем вместе, Принцесса, – хмыкнул Бел, и, отпустив мой локон, подхватил медальон, всё так же висевший у меня на шее. – Этот медальон был напоминанием о том, кто я есть. Принц без души, убивший свою семью. Я подарил его тебе, не понимая, что влюблен. Моя любовь даже больше похожа на одержимость, чем твоя.

– Хочешь сказать, что это нормально: быть одержимыми друг другом? – спросила я, глядя ему в глаза.

– Наш мир сам по себе безумен. Есть ли смысл размышлять, что нормально, а что нет? – он улыбнулся своей пугающей улыбкой, и я поцеловала его. Уже в который раз за ночь.

========== Эпилог(POV Автор) ==========

Я молю Небо, чтобы Оно простило меня

За тех, кто страдал.

Под тяжестью своей короны

Я была лишь матерью.

Если из-за моих блужданий в пути

Ангелы пролили слёзы,

Если я жила напрасно,

Пусть Божья десница падёт и покарает меня.

Я узнаю боль,

Покорная Всевышнему.

Если все выносят мне приговор,

Я отдаю вам свою душу.

Je vous rends mon âme (1789 Les amants de Bastille), перевод Елены Орловой

Тсунаеши Савада не любила посещать замок Варии, и Занзас прекрасно понимал почему. Это место было связано с человеком, которого она очень любила и которого потеряла, однако босс Варии, хоть и все понимал, все равно осуждал девчонку за то, что она никак не может этого человека отпустить. В конце концов, с его смерти прошло уже двадцать лет.

Тсуна сидела и раздраженно постукивала пальцами по подлокотнику кресла. Занзас налил ей почти полный бокал виски, она приняла его и залпом выпила половину. Даже не поморщилась.

– Чего ты хотел, Занзас? – спросила она, решительно посмотрев ему прямо в глаза. – Говори быстрее, у меня много работы.

– У тебя действительно нет чувства самосохранения, – хмыкнул Занзас и тоже отпил виски. – Ты не думала, что настало время отпустить?

– Это моё дело, уж точно не твое, – Тсунаеши закатила глаза. – Надеюсь, что ты позвал меня не только для того, чтобы задать этот чертов вопрос?

– Не хамей, мусор. Другие бы башки за подобный тон лишились, – он подлил виски в свой и её бокалы. Тон голоса его был беззлобным и страха у собеседницы не вызвал. – Слышал, что ты закатала босса семьи Формаджо во льды. Ты использовала ту свою странную технику?

– «Силу разбитой гармонии»? Да, её, – она кивнула, задумчиво уставившись на пейзаж за окном. – Такую же испорченную и неправильную технику, как и я сама. Знаешь, изначально она должна была называться просто «Силой гармонии». По сути, «Сила гармонии» – это Прорыв Точки Нуля, только усовершенствованный и более удобный в использовании. Однако, я уже тогда была дефектной и неправильной. И Прорыв Точки Нуля мой дефектный и неправильный, – Тсунаеши замолчала и отхлебнула виски из стакана.

Занзас, разумеется, хотел услышать не это, но и внезапное признание Тсуны оказалось интересным. Кое-что боссу Варии стало понятней, и он решил, что сегодня больше не будет заводить разговор о Бельфегоре. Пока мелочь справляется с обязанностями босса Вонголы, ему не о чем беспокоиться.

– Кстати, ты говорил, что хочешь сделать Рио своей наследницей, – Савада прервала затянувшуюся между ними тишину. – Ещё не передумал? Разве ты не хотел бы посадить в кресло босса своего ребенка?

– Я не собираюсь жениться или же заводить детей, – ответил Занзас, отвлекаясь от своих мыслей. – А что? Ты согласна?

– Думаю, да, – кивнула Дечимо и снова уставилась на картинку в окне. – Рио необходимо стать сильнее, и ты можешь ей эту силу дать. Только почему именно Рио? Она гораздо мягче, чем Кики.

– Ты говорила, что хочешь сделать из Кики Одиннадцатую, – напомнил мужчина. – К тому же, Рио этот пост подойдет больше. У неё очень сильный внутренний стержень и ангельское терпение.

– Если я позволю тебе учить её, – неуверенно начала Тсуна, – ты поклянешься, что она не пострадает?

– Такой клятвы я тебе дать не могу, мусор, – она покачала головой, а Занзас продолжил, – однако я постараюсь защитить и обучить её всему.

Десятая кивнула. Если бы она только знала, почему он хочет, чтобы именно её дочь заняла место босса Варии, то, наверное, разозлилась бы. А может и нет, её истинные эмоции и чувства давно успели стать для всех загадкой.

***

Сегодня у Гокудеры Хаято, можно сказать, был выходной. Увидев, какие серьезные ранения он получил после битвы в особняке семьи Формаджо, Дечимо дала отдохнуть ему от кровавой и неприглядной работы, попросив, разве что, приглядеть за своими дочерями. Хаято, которому было бы оскорбительно остаться совсем не у дел, с радостью согласился последить за ними: девочкам было пятнадцать и развлекать их не требовалось.

– Где Тсунаеши? – на диван рядом с ним подсел Хибари, похоже, только что вернувшийся с переговоров по поводу разделения территории, принадлежащей Формаджо.

– Уехала к Занзасу в Варию, – ответил Гокудера, мельком заглянув в столовую, где близняшки Рио и Кики что-то активно обсуждали за обедом. – Зачем он только её туда пригласил, зная, как тяжело ей там находится?

– Это их дела, травоядное, – с напускным равнодушием ответил Кея.

– Тот день серьёзно её надломил, – печально отозвался Хаято. – Десятая действительно любила этого Принца-Потрошителя, а его убили прямо у неё на глазах. Удивительно, как потеря любимого может повлиять на человека. Не знаю, что случилось бы со мной, потеряй я Хару.

Хибари промолчал. Ему ли было не знать, как сильно смерть Бельфегора повлияла на Тсунаеши. И ему было невероятно больно смотреть на то, как страдает Тсуна изо дня в день, и он бы хотел, чтобы она просто все забыла и отпустила. Пришла к нему. Но теперь это было невозможно. Она больше не умела любить по-настоящему. И не хотела.

***

Мукуро помнит день смерти Урагана Варии, как будто это было вчера. Его убила иллюзионистка – рыжеволосая девчонка с ледяными глазами, полными ненависти. Она воспользовалась тем, что после Церемонии Наследования многие ослабили бдительность под воздействием алкоголя, и смогла подобраться достаточно близко, чтобы сделать один-единственный удар и также быстро исчезнуть. Никто не успел ничего сообразить или что-то сделать. Всесильный гений Варии оказался не таким уж всесильным и вполне смертным.

Бельфегор умер у Тсунаеши на руках, и более безумного и отчаянного лица Рокудо видеть не приходилось. Она была в такой ярости, что даже Кея не мог её успокоить.

Убийцу так и не нашли. Она появилась неизвестно откуда и исчезла в никуда, словно её и не было. А Тсунаеши так и не вышла замуж, хотя в том, что у неё были мужчины, сомневаться не приходилось. И Мукуро прекрасно знал, где, как, когда и с кем были зачаты её девочки.

***

Тсунаеши знала, что причиняет боль не только себе, но и тем, кто её окружает, но не могла позволить себе прекратить всё это. Ведь это бы означало забыть его, а она не хотела забывать.

Когда-то давно она сетовала на свою слабость, на то, что все её достижения ничего не значат, ведь ни её супер-глаз, ни острый ум, ни титул главного гения школы не смогли помочь ей спасти парня, которого она любила. И даже сейчас, двадцать лет спустя, она считает себя слабой и виновной в том, что произошло. Иногда её посещала мысль, что та девчонка была ниспослана Господом, чтобы наказать её за грехи.

Десятая знала, что её любит Хибари. И что Мукуро любит, тоже. Вот только если Хранитель Тумана мог спокойно пережить такие отношения, без брака и без выражений любви, то для Хранителя Облака это было бы мучительно. В конце концов, она ведь не умеет любить и вряд ли позволит еще кому-нибудь попробовать её любви научить.