Текст книги "Спасай и женись"

Автор книги: Саша Майская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Вдыхать аромат ее волос, ощущать ее точеное, нежное тело под невесомыми тряпочками, точно знать, что под ними на ней нет ничего, кроме трусиков… Когда речь шла о Лизе Волынской, Жоре обычно хватало и более невинных мыслей, чтобы заработать верный стояк на всю ночь, выражаясь по-простому, а если более деликатно – с недавних пор он всерьез подумывал обратиться к врачу.

Эти мысли вихрем носились в бедной Жориной головушке, пока остальная Жорина часть элегантно вела даму в танце. Бывший боксер, регулярно занимающийся китайскими единоборствами и отечественным самбо, просто не может танцевать плохо, если принять за аксиому тот факт, что танец есть ритмичное движение под музыку.

Лиза изо всех сил старалась не прижиматься к Волкову слишком тесно. Отнюдь не потому, что ей этого не хотелось. Господи, да она уже сто раз делала это во сне – обвивала руками могучую шею, подпрыгивала, обхватывала ногами бедра, выгибалась, прижималась… потом во сне на ней не оказывалось никакой одежды, и проклятый Волков тоже был совершенно голый, и его большой…

– Лизавета! Прекрати сейчас же! Я тебя сдам бабке Шуре, и она тебя выпорет ремнем. Или веником.

Лиза очнулась. На загорелом лице Волкова явственно читалось смятение пополам с возмущением, а дышал он, как загнанная лошадь. И еще совершенно очевидно пытался отстранить ее от себя.

Лиза посмотрела вниз и охнула. Был такой фильм, «Куда уводят мечты» назывался. Ее левая нога, обнажившаяся практически до трусов, была закинута на бедро Волкову, и его ладонь сейчас тщетно пыталась спихнуть эту саму ногу. Сама же Лиза совершенно недвусмысленным образом прижималась к своему телохранителю, и от скандала их спасало только то, что в данный момент джаз-банда, декорированная корзинками с цветами, играла танго. Лиза нехотя слезла с Волкова и сердито пробурчала:

– Хотела научить тебя танго танцевать, дубина неотесанная…

– Да? А стонать тоже обязательно? Я знаю, чего ты добиваешься, Лизавета!

– А чего это ты так всполошился, как будто ты девственница в логове пиратов?

– Я невинность потерял за пять лет до твоего рождения, к твоему сведению! А ты хулиганишь нарочно, чтобы меня вывести из себя…

– И мне это удалось, Волков! Хочешь, дам в зеркало посмотреться?

– Лизка! Стукну!

– А как ты ее потерял?

– Чего?

– Невинность. Нет, Волков, ну серьезно! Мы с тобой год ходим парой, как шерочка с машерочкой, а я о тебе все еще ничего не знаю. Ты обо мне все, я о тебе – ничего.

– Лизавета…

– Отведи-ка ты меня к столу с едой и поболтай со мною светски. Пусть Эдик понервничает… если сможет.

– Не надо, у него астма начнется.

– Волков, вот ты все-таки недобрый!

Жора с шумом выдохнул воздух, когда невыносимая девчонка отлепилась от его многострадального тела и повисла на согнутом локте. Это пожалуйста, это – запросто. На Жорином локте на спор висли трое ребят из наружной охраны, здесь у Лизы шансов не было.

3

У стола с закусками они оба украдкой перевели дух. Напряжение и жар отступали, на смену им пришли слабость в коленях и рассеянные взгляды по сторонам. При этом Лиза просто избегала смотреть на Волкова, а тот напряженно вглядывался в окружающих, стараясь понять, не заметил ли кто предосудительных объятий Принцессы и Ее Охранника. Вроде обошлось.

Лиза ловко отправила в рот клубнику устрашающих размеров и повернулась к Жоре.

– Итак, вернемся к нашей искрометной беседе. Я ничего про тебя не знаю, Волков.

– Если тебя не покоробит еще одно умное слово из моих уст, то это – чистой воды метафора, содержащая в себе еще и гиперболу. Другими словами, ты преувеличиваешь. Обо мне ты знаешь вполне достаточно.

– То, что ты служил в спецназе, умеешь бить кирпичи об голову и валить коней на скаку – не знание, а набор сведений.

– Которых вполне достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.

– Не забывай, я – капризная золотая девочка, я по жизни привыкла чувствовать себя в безопасности. Но о тебе я хочу знать больше. Хотя бы то, что знаешь обо мне ты.

– Лизавета, не нарывайся. Я сроду не умел изливать душу.

– Облегчаю задачу. Давай поиграем в игру.

– Какую еще?

– Волков, ты смешно-ой! Ну что ты так напрягся? Обычная игра, вопрос-ответ. Всего, скажем, двадцать вопросов, по очереди. Я спрашиваю, ты отвечаешь, потом меняемся.

– А если я не захочу отвечать на какой-то вопрос?

– Тогда штрафной. Что-нибудь легкое, необременительное. Поцелуй!

Самым правильным было бы сейчас щелкнуть ее покровительственно по носу, обозвать малявкой и уйти от ответа, но Жора слишком явственно представил, как целует эти смеющиеся коралловые губки, как ощущает и сладость и аромат, как…

– Жора, не стойте с таким глупым видом, вам не идет. Не надо сразу придумывать экзистенциальные вопросы, начни с простых. Давай помогу. Вот, например, Эдик. Разве тебе не хочется знать, влюблена я в него или нет?

– Ну… Влюблена ты в Эдика?

– Не скажу!

– Ах, ты…

– Имею право. Это бестактный вопрос для юной девушки.

– Так ты ни на один мой вопрос отвечать не собираешься?

Лукавый взгляд зеленых глаз из-под длинных ресниц. Ехидная усмешка. Ах, Котенок, что ж ты делаешь с капитаном Волковым…

– Это был второй вопрос, Жорочка? Акак же штрафной за первый неотвеченный? Трусишь?

Волков неожиданно вкрадчивым и стремительным движением сгреб ее в охапку, склонился к самому смеющемуся личику и прорычал страшным шепотом:

– Ох, ты доиграешься…

Во мгновение ока мир изменился. Больше не было девочки Лизы и мрачного бодигарда Волкова. Были мужчина и женщина, охваченные желанием столь сильным и яростным, что все остальное становилось просто несущественным. Впоследствии он не мог вспомнить, кто начал первым. Очень возможно, что Лиза. Хотя лично Жора помнил только свои ощущения.

Сладкий холодок на языке. Невообразимая нежность теплых и влажных губ. Улыбка, которую он ощутил собственными губами. Короткий, обжигающий поцелуй, вместивший в себя всю историю грехопадения человечества – от Эдема со змеем-искусителем до Принцессы и Свинопаса. И заметьте, все плохо кончили, но никто так и не сделал оргвыводов…

В голове у Волкова творилась сплошная мультипликация – пели птички на нарисованных деревьях, порхали вокруг головы пузатые ангелочки, и играла неведомая музыка сфер, постепенно превращаясь в обычный звон в ушах, подозрительно напоминавший о последствиях многочисленных контузий. Еще мгновение – и он либо протрезвел бы, либо перекинул бы ее через плечо и уволок к себе в комнату, но Судьба, как всегда, зорко следила за происходящим и выпихнула вперед своего Вестника, впрочем внешне очень мало походившего на посланника Рока.

Деликатное покашливание и голос, полный невыразимой муки.

– Я дико извиняюсь, что прерываю… Вы не возражаете?

Внутренний Волков, совершенно распоясавшись, сварливо сообщил, что возражает, но внешний немедленно окаменел лицом и послушно выпустил Лизу из стального захвата, отступил на полшага, разорвал связь.

Эдик. Идеальная партия. Наш будущий муж. Два образования, астма, аллергия, панические атаки в наземном транспорте и категорическое неприятие авиаперелетов. Блестящая партия.

В данный момент на унылой физиономии Эдика отражалось нешуточное изумление, чтоб не сказал – возмущение. В его мире было как-то не принято целоваться на виду у всех с собственными телохранителями.

– Я прошу прощения, но это уж… Лизонька, дорогая, ты в порядке?

Волков окончательно пришел в себя и загоревал. Тут уже и до профнепригодности два шага. За время его поцелуя можно было перестрелять добрую половину гостей – начальник службы безопасности и ухом не повел бы. Оказывается, все продолжают танцевать, солнце светит, а вот идет и счастливая невеста…

Катерина орлиным взором окинула трио у стола и мгновенно приняла решение. Секретарь-референт со стажем, она хорошо умела улаживать конфликты.

– Эдик, дорогой, извини, что вмешиваюсь, но мне жизненно необходимо перекинуться с Лизкой парой слов. О нашем, девичьем. Георгий, вы не могли бы последить, чтобы нам не мешали? У меня интимный вопрос в связи с аварией в одежде.

Волков хмыкнул и слегка поклонился. Катерина ему нравилась. Умная, симпатичная и тактичная баба, любит Серегу и даже, кажется, не за его кошелек, а просто так. И беременность ей к лицу.

Он вдруг представил себе Лизу с младенцем на руках – и на память сразу пришла картина из Эрмитажа, «Мадонна Бенуа». Женщина-ребенок с маленьким пухлым мальчонкой, оба смеются абсолютно одинаковым смехом и самозабвенно играют с голубым цветочком…

Катерина уволокла Лизу, Эдик сердито выпятил цыплячью грудь вперед, но тут подошел счастливый жених и жизнерадостно сообщил:

– У моей что-то в корсете треснуло. Не помещаемся уже, так-то! Эдик, потерпи. Пара минут – и Лизка вся твоя.

«Только через мой труп!» – прорычал разошедшийся не на шутку Внутренний Волков. Хорошо, хоть не вслух…

Эдик немедленно изобразил светскую улыбку.

– Нет проблем, Сергей. Я пока отнесу Клавдии Петровне шампанского…

Сергей проводил Эдика взглядом и повернулся к Жоре. В голосе его звучало абсолютно невинное любопытство.

– В воздухе запахло ограниченным боестолкновением, или как? Жор, я счастлив, что моя взбалмошная сестренка вроде бы успокоилась и остановила свой выбор на Эдике, но если тебя что-то беспокоит – ты дай мне знать, лады?

Волков бросил на Серегу внимательный взгляд. Непохоже, чтобы тот видел, как они с Лизой поцеловались. Серега – хороший человек и банкир неплохой, но в тонкости человеческих отношений вникать не любит. Жора мысленно скомандовал себе «Вольно» и ответил:

– Все в порядке. Эдик уже взвешен и измерен со всех сторон. Признан годным. Окружение, связи, разговоры по мобильному – все в полном ажуре. На альфонса он не тянет. Вполне подходящий вариант.

Только боги знают чего Жоре стоили эти слова, да еще произнесенные таким тоном, спокойным и равнодушным. На самом деле у него даже сердце заболело от горечи. Эдик… цыпленок щипаный… соплей перешибешь… Подходящий! А Жорка Волков – нет!

И угораздило же его поцеловаться с этой Лизаветой!

Серега хлопнул его по плечу еще раз.

– Пока дамы там переодеваются, пошли ко мне в кабинет. Выпьем за мой счастливый брак – и еще тебя ждет сюрпризец! Посмотришь на одного человека – и выскажешь мне свои соображения.

Жора нашел глазами своего заместителя, Валеру, сделал короткий выразительный жест рукой, Валера чуть заметно кивнул. Пост сдал, пост принял… Можно расслабиться.

Катерина со вздохом облегчения плюхнулась в кресло, вытянула чуть опухшие ноги. Кружевное великолепие она сменила на просторный сарафан с рюшечками и теперь наслаждалась свободой. Лиза прошлась по комнате, бесцельно трогая фотографии в рамочках, шкатулки и фарфоровых зверей на каминной полке. Катерина вздохнула еще раз – и опять с облегчением.

– Эх, если бы можно было на приемы ходить в ночной рубашке! Это же совсем другое дело. Лизка, а что со мной будет к девятому месяцу? Я уже ощущаю себя объевшимся слоном.

– Ты прекрасно выглядишь и не болтай ерунды. Серега с тебя глаз не сводит. Даже удивительно – он выглядит абсолютно влюбленным пацаном.

– Знаешь, а я до сих пор не могу в это поверить. Он меня любит – я это знаю, но до сих пор не верю. А ведь спасибо надо сказать тебе…

Лиза задумчиво свернула из Жориного платка кукиш и уставилась на него с отрешенным выражением лица. Катерина продолжала:

– Если бы ты не обругала меня полгода назад и не настояла на том, чтобы я пошла к Сереге на свидание, я бы в жизни не решилась…

– Знаешь, Катька, честно сказать, я это делала не только из соображений альтруизма.

– Это как это?

– К тому времени они с Волковым меня же достали. Тотальный контроль! Все парни, появляющиеся в моем окружении, только что не рентгеном просвечивались. Как же: вдруг кто-нибудь мечтает не обо мне, красавице, а о моем приданом! Когда он тобой заинтересовался, у меня появился шанс урвать себе хоть немножко свободы. Хотя Волкова все равно фиг обманешь…

– Как бы там ни было, наш с Сережей роман начался благодаря тебе. Раньше он утверждал, что вообще жениться не собирается, не говоря уж о детях, а теперь каждое утро слушает, как там наш детеныш. Так смешно – прижмется ухом к животу и слушает. А глаза счастливые и… детские такие!

Лиза вдруг воочию представила совсем другую картину: она, обнаженная, сидит на растерзанной кровати, а Волков прижимается ухом к ее животу… В горле и глазах немедленно защипало, Лиза сердито мотнула головой, отгоняя неуместное видение. Нечего у нее в животе слушать!

Катерина тем временем странно примолкла, а потом вкрадчиво произнесла:

– Лиз, а ты ни о чем не хочешь поговорить?

Лиза вскинула на подругу сердитые глаза и залилась румянцем.

– Не понимаю, о чем это ты.

– Я видела, как вы целовались.

– Я… мы… это просто… Ты, наверное, думаешь…

Вот так всегда и бывает! Она даже не подумала о том, что этот поцелуй видела тьма народу. В тот момент она вообще ни о чем не думала, если честно, даже о своем гениальном плане соблазнения Волкова.

– Кать, ты же не думаешь, что я…

– Лиза, я думаю, что ты поступила абсолютно правильно.

– Прав… Что?

– Учитывая, что Жорик Волков – самый дисциплинированный и железобетонный мужик из всех, кого мне доводилось встречать, у тебя просто не оставалось другого выхода, как только взять инициативу в свои руки. Ты прости мне мою назойливость, но… мне страшно интересно, как ты ухитрилась его довести до такого колоссального нарушения дисциплины?

– Ну… я предложила поиграть в ответы и вопросы.

– Гениально.

– В общем, да, только вот я забыла, что в эту игру лучше играть при закрытых дверях и без свидетелей. Как-то не сдержалась, понимаешь…

– Он хорошо целуется?

– Ух… Честно говоря – потрясающе. У меня ноги едва не отнялись. Если бы не Эдик, не знаю, чем это все могло кончиться. Слушай, так ты не случайно подошла, да?

– Мне показалось, что тебе не помешает поддержка… и передышка.

– Ну да… Только вот теперь Волков наверняка смылся и нипочем не подойдет ко мне ближе, чем это необходимо для моего… телохранения.

– Не думаю. Честно говоря, между вами уже давно назревает что-то этакое… Даже в воздухе потрескивает, когда вы вдвоем в комнате.

– Мы слишком редко бываем вдвоем в комнате, а теперь и подавно. Он будет избегать меня, как чумы, а если не удастся – опять примется изображать из себя старшего брата.

– То, как он на тебя смотрит, когда ты этого не видишь, трудно назвать братским взглядом. Скорее, на ум приходят верный конь, темная ночь и ты, перекинутая через седло… Или пещера, в которую он тебя тащит, попутно отпихивая соперников. Да и ты…

– Что – я? Я вообще ни при чем…

– Лиза, ты смотришь на него, как Барсик на валерьянку. А уж то, с каким лицом ты висела у него на шее…

– Чего это ты придумываешь, Катерина! Я вовсе не висела, я претворяла в жизнь коварные планы… Короче, мне захотелось его выбить из колеи. Если хочешь – соблазнить. Попробовать, каково это, – и пойти дальше, уже свободной. Но загвоздка в том, что, когда мы целовались, все мои прекрасные и коварные планы начисто вылетели у меня из головы. И вот теперь мне нужен новый план. Одними вопросами-ответами тут не отделаешься.

– Что ж, зато ты знаешь, что он ведется на азартные игры.

– Ну и что с того? Вдруг мне не повезет? А Волков ни за что не воспользуется своим выигрышем.

– А зачем придуманы крапленые карты?

С этими словами Катерина поднялась и достала из ящика комода колоду карт. Лиза распечатала пачку и невольно вспыхнула, рассматривая картинки.

– Катька, откуда у тебя это?

– Подруга привезла, из Парижа. Сыграй с ним в чет-нечет. Беспроигрышная игра, потому как на каждой карте написано, что должен сделать проигравший.

– Станет Волков играть со мной в такую похабень…

– Станет, если заведется. А он заведется. Если б ты его не поцеловала, он бы еще подумал, но теперь он не сможет забыть, каково это. Держи. И дождись удобного момента. Не робей, Лиза. Жора, в сущности, нуждается в тебе ничуть не меньше, чем ты в нем. Он ведь одинок, а в одиночестве всегда начинаешь искать себе пару.

Лиза прищурилась и мечтательно протянула:

– А знаешь, Катька… У меня прямо из головы не идет одна идея… Дева в беде, рыцарь на коне… Злодеи, которых он расшвыряет одной левой, после чего дева просто обязана ему отдаться…

– Фантазерка!

– Ну почему же? Просто мне кажется, что капитан Волков несколько застоялся. Вряд ли можно считать безумно опасным и рискованным посещение ночных клубов и частных вечеринок. Нужно что-нибудь захватывающее…

4

– Георгий, позволь представить: Андрей Полянский. Полагаю, если ты немного напряжешь память, то сможешь его вспомнить. Сразу скажу, что это не его настоящее имя.

Несколько мгновений Волков пристально смотрел на человека, повернувшегося к ним от окна, выходившего в сад. Этих мгновений оказалось достаточно.

Холеное, слегка капризное лицо, выбритое до синевы. Пестрый, причудливый наряд.

Крохотная бриллиантовая сережка в правом ухе. Вызывающе подкрашенные ресницы. Любой, встретивший Андрея Полянского на светской вечеринке, безошибочно определил бы, что перед ним представитель сексуальных меньшинств. И очень сильно ошибся бы в своем предположении.

Волкова учили хорошие спецы. Раз полученная информация оседала в его мозгу, словно отдельный файл – в компьютере. Это лицо он помнил совсем другим. Жестким, безусловно – МУЖСКИМ. Георгий медленно процедил сквозь зубы:

– Если не ошибаюсь, мы встречались во время одной весьма шумной операции по захвату перевалочной базы наркодилеров… Двенадцать лет назад.

На холеном лице Полянского мелькнуло уважение пополам с досадой.

– Отличная память… капитан Волков. Полагаю, моя нынешняя фамилия вас устраивает?

– Вполне. Это ваше личное… и служебное, надо полагать, дело.

Полянский кивнул. Сергей хмуро переводил взгляд с одного на другого, потом кашлянул и заговорил негромко и внушительно:

– Дело серьезное, Жора. Господин Полянский представляет здесь КОНТОРУ, но работает под прикрытием. Вероятно, события пошли по тому пути, когда возникла необходимость посвятить нас в некоторые детали. Нас – потому что ты начальник службы безопасности нашего холдинга. Итак, господин Полянский?

Полянский уселся на низкий диванчик, вальяжно раскинул тощие ноги в стороны. Надо признать, образ гея шел ему удивительно…

– Что ж, приступим. В нашу, как вы изволили выразиться, КОНТОРУ поступили сведения, напрямую касающиеся холдинга «Мегабанк». По оперативным данным нам стало известно, что в окружении Елизаветы Игоревны Волынской с недавних пор находится человек, напрямую связанный с каналом поступления наркотиков транзитом через нашу страну в страны Западной Европы. Он осуществляет подготовку некой силовой акции в отношении госпожи Волынской. Акция эта связана с намерением преступных сообществ разместить в холдинге личные номерные счета. Основная задача органов – выявить и заблокировать эти самые счета, на которые перечисляются деньги, полученные от продажи наркотиков. Скажу сразу, что к холдингу как таковому у нас претензий нет, речь идет об оперативной разработке лиц, причастных к размещению этих средств на счетах банка…

Волков продолжал буравить Полянского тяжелым и отнюдь не дружелюбным взглядом.

– Я не очень понимаю, при чем здесь Лиза… Елизавета Игоревна.

– Особенно вдаваться в детали я не уполномочен, скажу только одно: есть информация о том, что готовится похищение госпожи Волынской. С дальнейшим шантажом руководства холдинга, учитывая, что госпожа Волынская – дочь и сестра президента и вице-президента холдинга. Предположительно преступники собираются выдвинуть требования, касающиеся анонимности счетов, на которые будут переводиться деньги за сделки.

Волков пожал плечами.

– Елизавета Игоревна находится под круглосуточной и квалифицированной охраной. Разумеется, после вашего предупреждения охрана будет усилена, возможно, девушке придется уехать на время из страны…

Голос Полянского приобрел неприятные скрежещущие нотки.

– Вот об этом-то и пойдет речь. Дело в том, что в интересах дела ей нужно остаться здесь. Более того, если события перейдут, так сказать, в активную фазу, Елизавете Игоревне предстоит сыграть роль живца…

Волков стремительно шагнул вперед. Загорелое лицо потемнело от гнева.

– Вы в своем уме, Полянский? Сергей Игоревич, надеюсь, вы не собираетесь…

Сергей посмотрел на Жору абсолютно прозрачным и суровым взглядом настоящего бизнесмена.

– Георгий, ты остынь и дослушай все до конца. Твое возмущение понятно, но… слишком многое стоит на кону.

– Что?! Серега, это не ты сказал!

– Не я. Не Серега. Вице-президент холдинга «Мегабанк», чье существование и доброе имя находятся под угрозой.

– Да клал я с прибором на доброе имя «Мегабанка»! Ты понимаешь, что говоришь?! Отдать девочку в заложницы? Почему просто не пристрелить ее? Не продать в турецкий бордель? Не выдать замуж за Полянского?

Полянский криво усмехнулся.

– Капитан, вы сейчас рассуждаете, как хороший телохранитель. Теперь попробуйте успокоиться и рассуждать, как хороший оперативник.

– Я больше не оперативник.

– Это вам так кажется. Успокоились? Дослушайте. Мы знаем, что похищение планируется. Знаем приблизительные его сроки. Знаем примерные требования, которые выдвинут преступники. Только по этим требованиям мы и сможем их вычислить. У нас нет ни малейших зацепок по поводу их личностей. Ни единого следа.

– Отследить тех, кто откроет личные счета в ближайшее время, прокачать всех…

– Это разрушит репутацию банка куда быстрее, чем самый грандиозный дефолт. Весь мир знает, что в Швейцарии хранятся деньги мафии – но разве кто-нибудь когда-нибудь имел доступ к частным вкладам швейцарских банков?

– Плевать на Швейцарию…

– С удовольствием, но немного позже. Суть операции намного проще. Елизавету Игоревну похитят. Через некоторое – достаточно короткое – время выдвинут требования. Назовут конкретных людей либо номера счетов. После этого мы возьмем их с поличным. Просто и гениально.

– Ага. Если не считать того, что девушка будет в руках бандитов, которые не остановятся ни перед чем…

– Ерунда. Побольше цинизма, капитан. Погибают в подобных ситуациях простые люди, те, от кого мало что зависит в этой жизни. Преступники будут уверены в том, что семья похищенной пойдет на любые требования, не обращаясь в правоохранительные органы. Благо, уж извините, активы холдинга позволяют. Никому и в голову не придет, что похищение уже заранее будет спланировано НАМИ.

Сергей Волынский кашлянул.

– Жора… Георгий Степанович, ты пойми, это дико звучит лишь на первый взгляд…

– Это звучит дико на любой взгляд. А если бы тебе предложили отдать в заложницы Катьку? С твоим ребенком у нее в пузе? Ты бы тоже согласился? Игорь Васильевич голову тебе оторвет, вот что…

– Господин Волынский-старший в курсе происходящего. Он хороший бизнесмен, умеющий правильно оценить степень риска. Он дал согласие.

Волков смотрел на обоих мужчин, тяжело дыша от бессилия и отчаяния. У него в голове не укладывалось происходящее. На его глазах хладнокровно приносили в жертву Лизу – родной брат и родной отец!

– Я не могу бодаться с конторой…

– Вижу, оперативник в вас все еще жив. Похвально.

– Заткнись, Полянский, я не договорил. Так вот, бодаться с конторой мне не под силу. Даже со всеми моими ребятами. Я не могу повлиять на решение господ Волынских – старшенького и младшенького…

– Жора, что за тон!

– Идите в жопу, Сергей Игоревич. То, что вы задумали, не имеет оправдания, а проблемы большого бизнеса… что ж, хорошо, что я их не понимаю и никогда не пойму. Это значит, что я живой и что я все еще мужик. Предупреждаю вас обоих только об одном: с этой секунды я глаз с Лизы не спущу. Буду спать в ее комнате, пробовать ее еду, провожать в сортир и встречать из него. И кто бы ни попытался ее похитить – ему придется сначала убить меня. А это совсем даже не просто сделать.

Полянский прищурился, и в глазах у него запрыгали веселые искорки.

– Верный пес у ног госпожи. Волкодав. И всякая прочая романтическая чушь. Сергей Игоревич, а вы с отцом часом не погорячились, назначая этого пылкого костолома в личные охранники к своей сестре?

Волков вроде бы и не двинулся с места – так, неясное, размытое движение в воздухе – однако Полянский повис над диваном, выкатив глаза и задушенно хрипя. Сергей вскочил, губы у него тряслись. Жора медленно процедил, не глядя на него:

– Раздавлю, т-тварь… Понял?! А предварительно намотаю поганый язык на мебель. И яйца в придачу.

– От…пус…ти…

– Георгий!!!

Жора разжал руку. Полянский мешком свалился на диван, схватился руками за помятый кадык. Волков повернулся к Сергею.

– Можешь не трудиться насчет увольнения. В гробу я видал твою службу безопасности с тобой вместе, с холдингом и вашим папашей. С этой минуты я работаю на твою сестру – и больше ни на кого. Понял, сволочь? И если ты ей хоть слово вякнешь – придется разориться на новые зубы. На весь набор.

Капитан спецназа Георгий Волков повернулся – и вышел из комнаты, тщательно притворив за собой дверь. Сергей в панике оглянулся на Полянского – и остолбенел. Тот улыбался, все еще растирая горло рукой.

– Все идет отлично, господин вице-президент. Просто отлично.

– Вы его плохо знаете…

– Напротив, таких, как он, я знаю очень хорошо. Честен, принципиален, благороден – к тому же профессионал высшего класса и влюблен в вашу сестру. Идеальное прикрытие.

– Я не понимаю…

– На карту поставлено очень многое. Если они заподозрят хоть малейший подвох – все сорвется. Но если в момент захвата рядом с вашей сестрой будет этот цепной пес… Все будет выглядеть более чем натурально.

– Он будет драться за нее…

– Как лев! И это нормально. Это логично и не выпадает из картины реальности. Согласитесь, куда больше их насторожило бы отсутствие охраны или ее смена накануне похищения. А он ведь мог и просто умыть руки. Уйти – но не участвовать в заговоре.

Сергей суетливо переложил бумаги на столе и поднял голову, впервые посмотрев Полянскому в глаза.

– Слушайте, а Лиза… Ей действительно ничего не грозит? Вы ведь знаете, в детстве ее уже похищали, она уже была заложницей…

– Насколько мне известно, тогда действовал одиночка. Его останки обнаружили после захвата. А она была слишком мала, чтобы испугаться по-настоящему.

– Да, наверное… Полянский, вы мне скажете, когда… ну…

– Ни в коем случае! Многая знания – многая скорби. Все должно выглядеть абсолютно естественно. Не волнуйтесь. Через неделю, максимум – десять дней все закончится. Ваше дело – выполнять все условия бандитов. Мы полностью контролируем ситуацию.

Эдик танцевал отвратительно. К тому же у него были мокрые ладони, чего Лиза не переносила органически. И еще ее мучила совесть. Лиза была в сущности доброй девушкой и ненавидела ставить людей в неловкое положение, а именно в нем и окажется Эдик, когда она ему скажет, что они должны остаться просто друзьями.

Это нужно сказать именно потому, что Эдик – хороший человек и мухи в жизни не обидел. Скорее всего, он их боится, мух-то…

Выйдя вместе с Катериной обратно в сад, она поискала взглядом Волкова, но он, как и следовало ожидать, смылся. Вместо него в небольшом отдалении маячил Валера, заместитель Волкова, здоровенный парень с задумчивым и неумеренно добродушным лицом. Понятно, ее сдали с рук на руки. Ничего, она потерпит. Главное, не упустить идею. Озарение уже совсем близко, не спугнуть бы…

Эдик настиг ее у стола с пирожными и пригласил на танец, что для Эдика было равносильно приглашению прыгнуть с крыши дома или нырнуть в Марианскую впадину без акваланга. Лиза танцевать не хотела, но упомянутые угрызения совести ей мешали. Как назло, чертов Гленн Миллер писал на редкость длинные композиции…

Эдик что-то блеял, Лиза, как Винни-Пух, по очереди отвечала «Да-да» и «Нет-нет», а сама думала о своем. Если точнее – о своем поцелуе с Волковым. В самый разгар этих мыслей у нее появилось ощущение, что ей в спину уперли что-то тяжелое и горячее. Она знала, что это. Это Волков вернулся и смотрит на нее из каких-нибудь кустов.

Сейчас было бы просто отличненько поцеловать Эдика нежно и одновременно страстно, и положить голову ему на плечо, и заворковать, подобно голубке, и пострелять глазками – пусть капитан Волков сгрызет кусты до основания. Но ведь нельзя же сначала все это с Эдиком проделать, а потом сообщить ему, что они останутся просто друзьями? Лиза вздохнула и брякнула очередное «нет-нет». Эдик кротко поморгал белесыми ресницами и с легким укором поинтересовался:

– Ты меня совсем не слушала, да, Лизонька?

– С чего ты взял? Я тебя слушаю очень внимательно, я вообще люблю с тобой общаться…

– Но я спросил, будет у Сережи и Кати мальчик или девочка…

– Ну, я и имела в виду, нет-нет, они не знают… Эдик, не придирайся к словам.

Эдик всполошился.

– Что ты, что ты! Просто… я же чувствую, что ты со мной танцуешь – а сама где-то далеко отсюда. Лиза… я хотел спросить…

Мыслями она на самом деле была не так уж и далеко – в своей комнате. Только не одна, а с Волковым. В позиции, которую трудно назвать целомудренной. И дело дошло уже до того – мысленно, разумеется, – что как бы не начать стонать и охать, что Эдика, несомненно, убьет.

– Эдик, я тебя внимательно слушаю, тем более что я и сама хотела тебе кое-что сказать.

– Я… Лиза, ты только не перебивай… я сам собьюсь… В общем… ты не хотела бы уехать сегодня со мной… ко мне… в общем, мы могли бы провести этот вечер у меня дома, послушать музыку и…

К своему изумлению, Лиза покраснела. А потом остановилась и осторожно высвободила руки.

– Эдик, ты прости… но это невозможно.

Ох, ужас какой! Все равно что у ребенка конфету отобрать.

– Да, конечно… я все понимаю… я тороплю события, но понимаешь, я, мне кажется, тебя…

– Эдик, я очень тебя уважаю и ценю, но к тебе не поеду. Ни сегодня, ни в другой день. Я ужасно легкомысленная и взбалмошная, я задурила тебе голову и ты совершенно не виноват, но… Одним словом, у нас с тобой ничего не получится.

Эдик повесил свой длинный нос и запечалился. Потом поднял голову и жалобно улыбнулся.

– Но я хоть попробовал, правда? Знаешь, Лиза, а это даже хорошо, что ты так прямо и сказала… Я ведь ужасный тюфяк, мне все это говорят. Ты бы приехала – и я так и не решился бы ни на что… серьезное.

Лизе вдруг стало его ужасно жалко – до слез. Она схватила мокрую Эдикову ладошку и с жаром прижала к своей бурно вздымающейся груди, отчего Эдик аж побурел.

– Эдик! Ты никакой не тюфяк, ты замечательный, очень добрый и тактичный! И не слушай ты никого, ради бога! Вот увидишь, все у тебя будет хорошо, и девушку ты встретишь хорошую, серьезную, и она тебя полюбит, и вы будете в гости ко мне приезжать, честное слово! Ведь мы же друзья?

– Да. Конечно. Лиза?