Текст книги "Обреченная на удачу (СИ)"
Автор книги: Саша Круть
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Все прекрасно, Вовчик, надеюсь, всё плохое, что могло случиться, уже случилось
Он был какой-то напряженный, сам не свой. Движения чуть скованные, глаза не смотрели на меня, как обычно, я метались по сторонам. Лысый подошел ко мне, взяв меня за локоть.
– Ольга, я прошу, не надо ехать в ресторан.
Дорогие читатели, это мой первый и пока единственный роман, если вам хоть чуть-чуть понравилось, не забудьте подписаться на автора и нажать кнопку " мне нравится", вам это ничего не стоит, а мне будет приятно!)
Книга написана, проверяется и выкладывается ежедневно.
Заранее прошу прощение за возможные ошибки и опечатки. Черновик.
Пока идет выкладка книги, я пишу вторую "Обратная сторона удачи",
Спасибо за ваши сердечки!!!
17-1
– Откуда ты знаешь, что я еду в ресторан?
Я немого опешила, ну что-то он мог про меня знать, о чем-то он мог догадываться, но как он мог узнать про ресторан?
– Догадался, я, когда сильно постараюсь, очень догадливый. Тебе не надо туда ехать, там опасно.
– Вовчик, прошу тебя, не надо сейчас вот проявлять свою ревность. Я не знаю, как ты догадался про ресторан, но я знаю, что ничего опасного в том, что бы я съела кусок мяса средней прожарки, нет.
– Ольга, это не ревность. Я просто знаю то, чего ты не знаешь. Там смертельно опасно!
– Ну так расскажи мне, поведай о тех несчастьях и угрозах, которые поджидают меня в том ресторане.
Он выжидающе смотрел на меня. Было видно. Что он думает и подбирает слова.
– Ольга, ты очень нравишься мне. Мне хочется всегда быть с тобой. Не на лавочке, не у подъезда, не по пути в магазин. Мне хочется быть с тобой всегда, всю жизнь. Быть рядом, быть в твоем доме, быть в твоей постели, быть в твоей жизни. Я не могу настаивать, но я могу просить. Поедем сейчас со мной. Отложи ресторан. На день, хотя бы на день. Этот вечер ты проведешь со мной, а потом ты сама решишь, как тебе быть. Прошу тебя, Ольга.
Я растерялась. Это были неожиданные слова. Про постель, про жизнь, про дом. Секси. Жесткий. И честный. Он был честен, он просил один вечер. И он стоял рядом. Умоляюще вглядываясь в мои глаза.
– У тебя есть от меня какие-то тайны? Ты что-то от меня скрываешь?
Он напрягся. Я ощутила, как дрогнула его рука, которой он продолжал держать меня за локоть.
– Да, Ольга. Я юлю, я утаиваю, я недоговариваю, я….
Он замолчал, опустил глаза, уставившись в асфальт. Потом поднял голову.
– Ольга, я понимаю, что надо честно обо всем рассказать.
– Без этого между нами не будет доверительности. Без всей правды не может быть ничего. Хотя я знаю, что правда может все разрушить. Я боюсь этой правды, она все погубит. Но ты должна знать, я не смогу быть рядом с тобой, если я не расскажу тебе все. И может получиться, что, рассказав тебе все, я не смогу быть с тобой. Я прошу, поедем сегодня со мной. Только сегодня. Потом ты сама примешь решение, и если что, то я просто исчезну, уйду, пропаду.
Он умолял, он просто умолял меня. Ему было крайне важно, что бы этот вечер я провела с ним. И он был готов все рассказать. Я же сама хотела все знать? Я же сама пыталась раскрыть тайну и все выяснить? Какое трудное решение, ну почему я должна именно сейчас что-то решать?
Я нерешительно потянулась к дверце его машины, замерла на несколько минут. Потом резко потянула дверь к себе, садясь на переднее сиденье. Почти физически ощутила, как он облегченно расслабился. «Интересно, если ему так неимоверно важно, что бы я сегодня не оказалась в ресторане, смог бы он силой не пустить меня туда?»– подумалось мне.
Звякнул телефон, звонил таксист. Я уже видела, что он подъехал. «Извините, поездка отменилась, видите серую машину, я сижу там, давайте я оплачу вам ложный вызов», – опустила стекло машины, поджидая водителя такси. Достала купюру, извинилась еще раз, мужчина, посвистывая, отошел. Я так и держала телефон в руке. Набрала номер: «Алло, Егор, это я. Извини, у меня возникло очень срочное дело, никак не могу отложить, мне очень неудобно, я извиняюсь, поужинай без меня. А завтра поужинаем со мной. Заедешь за мной, когда тебе будет удобно. Я буду ждать, еще раз извини». Врушка, пронеслось в голове.
Я даже не знала, на сколько все пошло не так. Я даже не знала, на сколько все, сука, пошло не так. Я даже не знала, что моя жизнь вот– вот изменится, сильно, решительно, бесповоротно. И я даже не знала, что больше не увижу Егора, никогда не увижу. Потому что все с недавних пор пошло не так, не так.
НЕ ТАК!!!!!
48.
Ехали мы в полной тишине и довольно не долго. Заехали в частный сектор, где почти развалившиеся дома, стоящими за сетками и почти упавшими заборчиками из палочек, соседствовали с солидными каменными строениями в два-три этажа, безуспешно стремящимися спрятаться за железными заборами. Остановились перед рубленым бревенчатым домом. Лысый помог мне выйти из машины, отпер калитку. Мы так же в гнетущей тишине прошли на крыльцо, он покопался чуть с замком, распахнул дверь.
– Вот моё истинное жилище. Проходи, знакомься.
– Мне нравится, снаружи, во всяком случае.
Я решила не нагнетать напряженность, смириться с тем, что сейчас происходит, принять ситуацию такой, какая она есть. Мне действительно нравился дом. Не шикарный, но довольно большой. Срубленный из толстенных бревен, на века. Вообще сейчас редкость деревянные дома, не те фанерные времянки или домики из бруса, сляпанные на скорую руку. А именно вот такие, крепкие, ладные, надежные, старорежимные. Осторожно прошла внутрь, озираясь. Минимум мебели, две комнаты, светлые, опрятные. Большие окна, именно они позволяют комнатам быть такими вот светлыми. Туалет, ванная, ради любопытства повернула кран, вода в доме была. Прошла на кухню, места было мало, но все необходимое присутствовало. По всему ощущалось, что в доме бывают не так и часто. Местами валяются вещи, не могут мужчины без этого жить. Несколько книг на столе. Вова настороженно следовал за мной, сохраняя молчание, сопровождая незримой тенью, не вмешиваясь, не подсказывая. Так как это был не замок, с осмотром я закончила довольно быстро. Молча уставилась на него. Он встревожился, напрягся. Но упорно не произносил ни слова.
– Ну вот, я у тебя, как ты и хотел. Может быть, начнешь рассказывать? Что это за дом, почему ты живешь прямо надо мной, что значит это стремление привезти меня сюда именно сегодня, кто ты такой, кем работаешь, какие у тебя счеты к Егору и, чёрт возьми, почему ты знал, что меня зовут Ольга?
Он помолчал, примирительно развел руки в стороны, улыбнулся.
– Я понимаю, что ты имеешь право на все эти вопросы. И я не нарушу своего обещания все тебе рассказать. Но, Ольга, я боюсь начинать, я боюсь не найти слова, сбиться, мне надо подумать где начало истории, как ее правильнее тебе рассказывать. Давай возьмем паузу. Мило проведем вечер, вкусно поужинаем, посмотрим на звезды. Дай мне время собраться с духом. Никогда не думал, что придется вот так все рассказать. И никогда не думал, что это будет так трудно сделать. Оказывается быть правдивым очень и очень не легко.
– Хорошо, милый романтический вечер, я постараюсь сдержаться, не приставать к тебе. Но и ты меня не подведи, раскрытие всех тайн должно состояться.
– Да, я понимаю что надо быть честным, я понимаю, что без этого ничего уже не будет, но прошу, не торопи меня, Ольга.
На том мы и порешили. Я, конечно, сомневалась, что могу до конца расслабиться, осознание того, что сегодня я узнаю про всю эту канитель с лысым и «Наследиием» держало меня в напряжении. Но я могла позволить себе не торопиться. Не думаю, что лысый заманил меня сюда ради того что бы обесчестить и убить. Слишком много было мольбы в его словах у подъезда. И слишком много было тоски в его глазах. Очевидно, что он сделал какой-то решительный шаг, что-то такое, что требовало от него огромных усилий. И я видела, стоя у машины, как он боится, что я не приму его уговоры. И все же он не похож на маньяка. Секси. Жесткий. Хотя откуда мне знать какие бывают маньяки. Но слишком сложная комбинация для того, что бы убить очередную наивную девушку.
– Ольга, делай что хочешь, я буду готовить ужин. Мне надо минут 50, может час. Я пожарю мяса, ведь ты мясо любишь. Могу сварить гарнир, но только если ты пожелаешь этого.
– Нет, хочу просто мясо, много мяса. И вина, если найдется. Под вино так славно слушать рассказы про великие тайны. И я просто посижу на кухне, буду смотреть, как ты готовишь. Вдруг ты надумал меня отравить.
– Отравишь тебя, как же, тихо с улыбкой пробубнел направляясь в кухню.
Я уютно устроилась в уголке за столом, наблюдая за действиями лысого. Он принялся хлопотать у плиты, у небольшого стола, возле холодильника. Все у него получалось ловко, быстро, вот уже он отбивает два куска мяса, вот уже шипела сковородка. Я с улыбкой смотрела, как он тщательно вымеряет количество соли и перца, как небрежно кидает оба куска на сковороду. Умеют же люди получать удовольствие от процесса приготовления пищи, прямо радуются, готовя еду. И получается это у них сноровисто и естественно, даже когда глядишь на их манипуляции у плиты, уже хочется отведать блюдо, которое они готовят. У меня такого никогда не было. Готовка для меня была обязательной неинтересной программой. Мы разговаривали о разных мелочах, о мясе, о том надо ли мясо непременно есть с соусами– кетчупами, да с хлебом. Мы поговорили о новом фильме. Мы просто болтали, ожидая ужина.
Аромат вкусной еды заполнял кухню. Мне уже не терпелось приступить к ужину. Но лысый продолжал колдовать у плиты. На небольшом столике, возле которого я сидела, появилась бутылка красного вина, он ловко ввинтился штопором, откупоривая ее. Звякнув поставил на стол два бокала, налил в них вино. «Пусть подышит», – пояснил, снова оборачиваясь к плите. Какой мирный уютный вечер, спокойный, умиротворенный. Я поймала себя на мысли, что забыла про обстоятельства визита в этот дом, про все тревоги и тайны. Я просто сидела, вдыхая аромат мяса, глядя на стоявшего у плиты мужчину. Который мне нравился. Который был таким близким, таким уютным, таким надежным и уравновешенным. Секси. Жесткий.
Я посмотрела на часы. Пятьдесят минут прошло. Не пора ли требовать обещанный ужин в ультимативной форме? Нет, до ультиматума не дошло. Лысый уже перекладывал мясо на тарелки, кинул в каждую зелень, петрушку и укроп, прямо веточками, положил по нарезанной помидорине. Водрузил угощение на стол. Как же я проголодалась, как же мне хотелось есть! Мясо было очень-очень аппетитным на вид. Большущий кусок, никак не меньше, чем в «Амбаре». При мысли о ресторане у меня чуть испортилось настроение. Ладно, потом все разрулится.
Отрезала ломтик мяса, зачем-то понюхала. Отправила в рот, прожевала. Божественно! Шикарно! Суперски! Он смотрел на мои манипуляции, результат дегустирования, видимо, отразился у меня на лице. Вовчик улыбнулся и поднял бокал с вином. «Давай просто выпьем за хороший ужин», – предложил он. Мы чокнулись, отпили вина, стали есть. Я уплетала мясо за обе щеки, наслаждаясь каждым куском, отгрызая от веточек то укроп, то петрушку. Вот умеют же люди, умеют. Я уже почти наелась, но мясо на тарелке еще не кончилось. Лысый налил вина снова, мы просто молча сдвинули бокалы, звякнув стеклом. «Очень– очень вкусно», – похвалила я повара. Он улыбнулся, весьма довольный моими словами. Я не пыталась угодить, мясо действительно было приготовлено здорово, и дело было не в том, что я хотела есть. Я кинула в рот последний кусочек, лысый закончил со своей порцией незадолго до меня.
– Ольга, ты так забавно ешь.
– Ээээ, забавно? Что забавного в том, как я ем, поясни-ка мне, кулинар– самоучка.
– Ты стараешься смаковать каждый кусочек и в то же время ешь довольно быстро, будто у тебя еду могут внезапно отнять. Или как-будто тебе вот-вот надо уходить.
– Когда ешь такую вкуснотищу, то нельзя расслабляться, даже ты тут конкурент! Хотя, пока у меня в руках есть нож и силка, отнять мясо у меня не так-то просто.
Он положил пустые тарелки в раковину, долил в бокалы вино, убирая со стола пустую бутылку.
– Ты считаешь, что нож и вилка в твоих руках могут быть опасны? И ты наелась?
– Не бойся ножика, а бойся вилки. Один удар– четыре дырки! И да, я наелась, спасибо тебе большое за ужин.
Он повторил мою фразу про четыре дырки, мы рассмеялись. Уходить с кухни не хотелось, приступать к раскрытию тайн не было никакого желания. Так бы и сидеть с бокалом вина, с чувством сытости и смотреть на Вовчика. Жесткий. Секси. И рядом, близко, вот тут, возле меня. Я протянула руку и дотронулась до его щеки. Он не отстранился, не дернулся, но глаза его стали темнее, взгляд сделался каким-то беспомощным. Пальцы лишь коснулись гладковыбритой щеки, мимолетно скользнув по коже вниз. Я медленно убрала руку, опуская ее на деревянный стол. Мы молчали. На кухне продолжал витать запах еды, из крана капала вода. Именно такой дом, именно такая обстановка соответствовали тому Вовчику, которого я видела сейчас. Вдох, выдох, вдох, выдох, кап-кап-кап из крана. В напряженной тишине.
Его рука накрыла мою ладонь, лежащую на столе. Глаза лысого стали еще темнее, взгляд его будто пытался найти какой-то ответ у меня на лице. Ответ на незаданный вопрос, ответ, который мы оба знали. «Смелее, ну, смелее», – выдохнула я, разрушая крепость гнетущей тишины. Эти тихие слова как– будто запустили механизм страсти. Мы оба очутились на ногах, помогая друг другу избавиться от одежды. Мы оба слишком долго скрывали от себя и друг от друга желание, одно общее желание, накрывающее с головой, увлекающее в водоворот страсти. Его темные глаза были совсем рядом, его губы искали мои. Поцелуй, долгий, жадный, до головокружения, до сладких мурашек по всему телу. Я прижимаюсь к нему, он сильными руками притискивает мое податливое тело к себе. Воздуха не хватает, а поцелуй все длится и длится. Сладкий, нежный, умопомрачительный, возбудительно-прекрасный. Только несколько минут назад время тянулось тягучими секундами и вот уже оно мчится галопом, не оставляя ни мгновения на размышления. Сильные руки усаживают меня на стол. Ни тени сомнений, резкие движения, он хочет быть главным, он знает что делать. Наклонившись, целует мою грудь, сжимая губами сосок, требовательно и настойчиво. Потом так же нетерпеливо ухватывая губами и другой. Я хочу его, я отчаянно хочу его. Улавливая мои мысли, он уже упирается в меня своей твердостью, напирая. Я раскрываюсь, пропуская, подставляясь, чувствуя восхитительный момент, когда он входит в меня. Темные глаза смотрят на меня, они рядом, близко. Руки сминают мою грудь, упиваются ее упругостью, толчки члена все настойчивее. Безумное желание захлестывает меня. Резкие толчки, глубоко, упрямо. Жадные руки. Тяжелые стоны. Он продолжает действовать, он продолжает вбивать, загонять, таранить. Он заполняет меня, скользит, движется. Я прикусываю губу, не отрывая взгляда, я хочу, я очень хочу. Сладкие волны поднимаются, захватывают меня. Принимаю в себя его жесткие ритмичные толчки. «Да, так, да, еще».– выдыхаю прерывисто, показывая, как мне хорошо, давая ему понять как он хорош. Он неутомимо продолжает, его член вонзается резко, жестко. Я продолжаю что-то бормотать, я требую, я прошу, я умоляю, постанывая. Он молчит, сосредоточенный на ритме, все быстрее и быстрее вталкивается в меня. Еще. Снова. Раз за разом. Я закрываю глаза, мне безумно хорошо, наслаждение вот– вот достигнет пика. «Ну же, ну, ну, давай же», – шепчу я ему, кусая губы. И вот он– сладкий миг, когда внутри все сжимается. Когда тело непроизвольно выгибается. Разряд, взрыв, безумный выброс эмоций. Оргазм, то чего он добивался, то к чему я сама стремилась. И тут же, сразу же за мной он тоже кончает, я, не открывая глаз, чувствую это, по тому как он сбивается с ритма, то тому урчанию, которое он издает, по тому как его руки стискивают мою грудь. Да, волшебно, фантастически, оба вместе. Открываю глаза, смотрю на него, он не остановился, он все еще продолжает, давая насладиться мне эмоциями в полной мере. И его глаза становятся светлее, из них уходит темная засасывающая глубина. Вовчик принимается гладить меня по плечам, по бокам, по спине, наклоняясь, опять меня целует. Уже без той непреодолимой жадности, которая была в поцелуе изначально. Усталый, удовлетворенный. Жесткий. Секси.
Теперь мне понятно, где он очень жесткий. Порой он очень жесткий, да. Прогоняю неуместную глупую шальную мысль из головы. Он и должен там быть жестким, иначе ничего не получится. Лысый делает шаг от стола, оставляя во мне чувство пустоты и незаполненности. Внутри все подрагивает, я еще не пришла в себя. Тянется рукой к одежде. «Не надо, рано, мы еще не все испытали, мы еще не все попробовали», – выдыхаю я, точно зная, что пока не готова остановиться, убежденная, что так просто он от меня не отделается. Он послушно опускает руки и просто смотрит на меня. Я прерывисто дышу, постепенно восстанавливаясь и приходя в себя, мысли становятся более упорядоченными.
– Давай пить чай, Вовчик?
Произнести это мне удается ровным спокойным голосом, он даже не догадывается что я его по– прежнему очень хочу.
– Прямо так? Ты не замерзнешь?
– После чая ты меня согреешь, в спальне, не тут, тут мне мало места для реализации всех своих планов.
– Не пугай меня, детка.
Чайник закипает, он не стесняется своей наготы, что до меня, так я всегда люблю ходить дома обнаженная, и тут я тоже чувствую себя уютно, прямо как дома. Лысый достал с полки небольшую баночку. Варенье, малина, То, что надо. Неторопливо пьем чай. Оттягивая сладкий момент продолжения. Потом я не выдерживаю и тяну его за руку в комнату, на кровать.
Ах, как же сладко, как долго, как трепетно, как неповторимо все было. Я взлетала к вершинам блаженства, что бы рухнуть вниз. Я повторила взлет несколько раз, в изнеможении откидываясь на постель. Он был хорош, да что там, он был просто чертовски хорош. Мы меняли позы, мы сплетались телами, мы любили друг друга страстно, отчаянно, как в последний раз. Потом, миллиард мгновений спустя, он попросил пощады, да я сама была уже совершенно без сил. Полежав несколько минут, я поплелась в душ. Ноги дрожали, в голове все еще был какой-то туман. Мне было прекрасно, мне было шикарно, мне было незабываемо. Я долго нежилась под струями воды, просто стояла бездумно, безвольно. Со счастливой улыбкой на лице.
Видели бы меня сейчас подруги, они бы на завтра предрекли мне поход в ЗАГС. В голове проплывали ленивые мысли, что еще надо спрашивать, разговаривать, слушать. Но я сама не верила, что сегодня в состоянии воспринимать какую– либо информацию. Вернувшись, я обнаружила чистое, вкуснопахнущее чистотой постельное белье, заботливо откинутое одеяло, легла в кровать и отрубилась. Прямо провалилась в сон, так и не сумев прогнать с лица довольную улыбку. Спала я без сновидений, крепко, будто вырубленная мастерским ударом.
49.
Проснулась я сразу, будто кто-то повернул невидимый тумблер. В голове было ясно, кристально ясно. Вовы рядом не было. Одеяло еще сохраняло его тепло, на кухне слышалось негромкое позвякивание. Потянулась, нашаривая сумку, достала телефон, что бы посмотреть который час. Глянула на мертвый экран. Разрядился? Вряд ли. Надавила на кнопку, убедилась, что телефон включился. Несколько секунд и на экране появились разнообразные иконки. Времени было чуть больше шести утра. Виднелись не отвеченные вызовы. Один от Егора, еще вечерний. И……сердце оборвалось. Много, очень много вызовов от Светки, чуть меньше от Натальи, по несколько вызовов от других, не таких близких друзей и подруг. Что за черт? Что такое произошло, раз меня так лихорадочно ищут?
Набрала Светку. Почти сразу услышала ее голос.
– Ты где? Ты жива? С тобой все в порядке?
Выпалено скороговоркой, непривычно быстро, пугающе быстро и пугающе четко.
– Да, я в порядке, что случилось?
– Вчера вечером убили Егора.
……………….
БУМ! Сердце дает сбой, мне становится плохо. Я падаю в пропасть, раскрыв рот в беззвучном крике. Проваливаюсь в бездонную пропасть и лечу, лечу, лечу. Теряя самообладание, разум. Падаю, стремительно летя в никуда. Рядом возникает лысый, трясет меня за плечи. Что-то бормочет. Не понимаю. В трубке продолжает что-то говорить Света. Не слышу. Я продолжаю падать. Спустя миллион секунд, минут, часов, веков я чуть-чуть прихожу в себя, пью воду, отдающую лекарством, смотрю пустым взглядом на Вовчика. Он знал. Он все знал. Он знал, что будет, поэтому я тут, с ним, а не там, где вечером был Егор. Будьте вы все прокляты с вашими тайнами! Набираю Свету. Подтверждаю что у меня все хорошо, что я не была с Егором, все позже, позже. Потом смотрю на лысого. На нем нет лица, он осунулся, постарел, поник. Я молчу. Он молчит. Молчание давит, гнетет, вбивает в землю, уничтожает, душит, сводит с ума.
Дорогие читатели, это мой первый и пока единственный роман, если вам хоть чуть-чуть понравилось, не забудьте подписаться на автора и нажать кнопку " мне нравится", вам это ничего не стоит, а мне будет приятно!)
Книга написана, проверяется и выкладывается ежедневно.
Заранее прошу прощение за возможные ошибки и опечатки. Черновик.
Пока идет выкладка книги, я пишу вторую "Обратная сторона удачи",
Спасибо за ваши сердечки!!!
18-1
– Говори.
Короткое слово. Приказ, повеленье, мольба.
Он прячет глаза, я замечаю, что и от него пахнет лекарством.
– Что ты мне дал?
– Успокоительное, я очень за тебя испугался.
– Ты бы лучше испугался за себя.
– Я тоже выпил успокоительного, но до того, как ты проснулась.
– Ты все знал?
Он молча кивнул, не решаясь посмотреть на меня. Опять молчание, давящее, гнетущее.
– Говори.
– Ольга, я виноват, очень сильно виноват, надо было рассказывать раньше. Но прошу тебя, просто слушай, не надо на меня кидаться, не надо пытаться убежать, не надо пытаться меня убить. То, что было, оно уже свершилось, я про все расскажу. Потом ты и я, ну или ты, примем решение. Как нам с этой правдой жить. И жить ли.
Даже его голос утратил мягкое очарование, слова давались ему с трудом, не хотели выходить наружу, хотя обычно появлялись плавно и мелодично.
– Говори.
Третий раз повторяю я короткое слово. Больше я не смогу, больше я не смогу найти в себе силы услышать то, что он готовится рассказать. Я же не железная, я понимаю, что раз он никак не начнет, значит, ничего хорошего я не услышу. Лысый делает над собой усилие. Делает шаг в сторону кухни. Чуть кивает головой, не смотря мне в глаза.
– Пойдем на кухню, я сварю тебе кофе. И буду рассказывать.
Молча встаю, одеваюсь, иду, сажусь. Все машинально, будто мной кто-то управляет со стороны. Этакий управляемый механический аппарат с именем Ольга. Вовчик стоит у плиты и смотрит на меня.
– Ольга, что бы я тебе сейчас не сказал, что бы ты сейчас не услышала и что бы ты потом не решила, знай, что я тебя люблю. Это факт, мне легко произнести данные слова, потому что ты заняла место в моем сердце, ты стала частью моего существования
Вводная часть, понятно. Что же такого страшного он хочет мне рассказать, что сейчас подстилает соломки? Хотя говорит искренне, да и верю я, что он любит. Но это сейчас совсем не важно.
– Возможно, я буду что-то говорить путано, не совсем понятно, по возможности, не перебивай меня, мне действительно трудно рассказывать.
Я продолжала упорно молчать, не поднимая на него глаз, уставившись в поверхность стола.
50.
Говорил он долго, с паузами, с тяжелыми вздохами.
– Ольга, ты не замечала, что у тебя в жизни все гладко, ровно и безаварийно? Ты никогда не имела проблем, ты всегда избегала трудностей, ну, скажем так, до недавнего времени. У меня есть этому объяснение, некая теория, над которой я работаю. Над ней же работал твой отец. Но он был талантлив, у него было чутьё и даже дар предвидения. У меня этого нет, мне не хватает данных, не хватает его интуиции.
Твой отец пытался разработать теорию, по которой каждого человека можно сделать удачливым. Он называл это генератором удачи. Я сейчас попробую все объяснить. Сейчас вычислительные средства позволяют проводить массовые исследования, перерабатывать огромнейшие массивы информации, анализировать кучу всяких факторов. В то время, когда он эти занимался, было сложнее. Если быть кратким, то твой отец научился вычислять в жизни человека дни, некие точки, которые были важны для этого человека. За основу бралась дата рождения, далее вводилась еще куча всяких параметров, даты рождения родителей, астрологические величины, не буду загружать тебя этой информацией. Он назвал эти точки перекрестками. Мы зовем эти точки в жизни человека узлы. Суть в том, что в данные дни могут происходить события, влияющие на дальнейшее будущее человека. Он говорил, стоит на перекрестке свернуть не в ту сторону, и путь меняется. Ты понимаешь пока то, что я пытаюсь сказать?
– Да, понимаю, мне не ясно как это делается, но понятна суть.
– В общем, в жизни человека есть ключевые дни, перекрестки, узлы. Их можно вычислить. Что в эти дни будет происходить и какие решения будут правильными предсказать фактически нельзя. Мы этого не знаем и пока не смогли догадаться, как можно узнать правильное направление движения. Но твой отец обладал интуицией или каким то знанием, позволяющим ему принимать правильные решения. Так вот, когда ты должна была родиться, он работал над этой темой уже около пяти лет. И он создал для себя теорию, что влияя на события в ключевые моменты, можно менять судьбу человека. Если говорить конкретно, он предположил, что можно наделять определенного человека удачей. И он принялся воплощать свою теорию в жизнь. Его друзья, Петров и Запорожский, поддерживали его, но они не верили в возможность осуществление такой теории на практике, они не видели путей осуществления всего этого.
– Кстати, а почему они друзья? Они же жили в разных городах и не должны были, по идее, знать друг друга.
– А я думал, ты догадалась. Они вместе служили в армии, там и подружились.
Вот мы три женщины – дуры. Очевидный вариант, который сразу бы всплыл, если бы с нами был какой мужичок. Один год рождения, один год призыва в армию. Да, простой вариант. Никаких феечек, никаких вселенских заговоров, а мы не смогли догадаться.
– Так вот, Петров тогда мог пользоваться вычислительной машиной, он и считал для твоего отца все цифры, без вычислительной техники это было бы очень проблематично. Так, что там я говорил? Вот, он решил, что для влияния на твою судьбу, надо просто делать добрые дела в узловые дни твоей жизни. В дни-перекрестки. И начал это делать. Но делал это он сам, ты была малышкой. Запорожский вообще не верил во все это, что как-то можно сторонними действиями изменить судьбу человека к лучшему. Но твой папа был настойчив. И они тоже поверили ему.
Пока он говорил, был приготовлен мне кофе, налит. Помолчал, собираясь с мыслями. Я ждала. На сердце было стыло и пусто. Я не понимала, зачем мне нужна вся эта правда.
– Так вот, вычислив узловые дни твоей жизни, он принялся делать в эти дни добрые дела. Просто про запас, еще не понимая, как это может повлиять на твою дальнейшую жизнь. Подожди, я сейчас, у меня есть записи, ты просто их посмотришь.
Он метнулся из кухни, почти сразу вернулся с ноутбуком, подключил, запустил.
– Вот, после того как твой отец пропал, Запорожский был у вас дома несколько раз. Разговаривал с твоей мамой. Он пытался узнать и понять, как же все это происходило, все эти добрые дела, каким образом твой отец понимал, что же именно надо сделать. Скажу сразу– это так и осталось тайной, мы не поняли алгоритма действий.
– Ты работаешь в фонде «Наследие»?
– Да, в научной группе, я занимаюсь всякими вычислениями. Вернее, я сейчас занимаюсь только генератором удачи. А раньше то я занимался проблемами обработки и сортировки неструктурированных объемов данных.
БУМ. Сердце встревожено стукнуло. Егор тоже говорил что то про обработку каких то данных, вроде именно неструктурированных.
– Как Егор, да?
– Да, вроде Егор что-то подобное делал, я точно не знаю. Это не так и важно сейчас. Мы не пересекались. Я просто знаю, что нам порой не хватает своих штатных программистов, и он был одним из привлеченных к работе над какими-то программами. Про Егора потом, ладно?
Так, значит он все же в курсе про Егора. Вот сволочь, вот гаденыш, потом он, значит, про Егора, наплевать, значит, не важно все это. Я злилась, я была растеряна, я пыталась понять то, что он мне сейчас рассказывает. Тем временем он запустил программу на компьютере.
– Слушай, Запорожский разговаривал с твоей мамой про дела отца, делал аудиозапись. Теперь она на флешке, оцифрована для удобства. Просто послушай, тут, конечно, не все, но чуть– чуть тебе станет понятнее
Я слушала. Голос мамы. Знакомый, довольно спокойный, короткий рассказ, прерываемый длинными паузами. История про те времена, когда я была несмышленым ребенком, рассказ про то, что я не успела сама услышать.
«Сергей (это имя моего отца) был одержим своими идеями. Он постоянно что-то считал, постоянно пытался найти какие то данные, цифры. Привлекал к этому своих друзей. Он уверял меня, что может сделать нашу дочку счастливее. Верила ли я в это? Конечно нет, у каждого человека своя судьба, свой путь в жизни и никто не застрахован от горестей и потерь. Но он был уверен, что в состоянии что-то сделать важное для Оленьки. Я не мешала, я даже старалась помогать ему. Кто знает? Может быть, что-то могло и получиться. Но я не верила.
Как все было? Я всего и не помню. В какой-то день мы гуляли с ним по городу, и внезапно он купил пять лотерейных билетов. Купил и тут же отдал какой-то бабушке, что проходила мимо. Она еще брать не хотела, совала их ему назад. Мне он просто пояснил, что так надо было. Я не спорила, очередное чудачество, сколько их уже было и будет? Он всегда в таких случаях говорил: «Надо давать людям шанс на удачу, надо давать людям возможность стать счастливее».
Он верил в это, что так можно принести кому-то удачу. Однажды вечером он вытащил меня во двор, мы ходили вокруг дома и внезапно нашли котенка. Маленького, голодного. Он тот час же взял его домой, сказал, что добрые дела никто не отменял. Мы накормили малыша, он всю ночь отсыпался. А на утро Сергей заявил, что отдаст котенка друзьям, мол, они как раз хотели завести кошку. Я не была против, мне всегда нравились собаки.
Или вот еще помню, мы ходили в магазин, выбирали одежду для Оленьки. И в какой-то момент я почувствовала, что у меня в сумке кто-то шарит. Я схватила человека за руку, это был подросток– воришка. Уже было начала звать милицию. Но Сережа попросил отпустить паренька. Мы тогда даже поссорились, но он умел быть убедительным. Карманник в итоге убежал, отпущенный на волю. Я не понимала, почему это было сделано, зачем вора отпускать, если ему место в милиции? «Просто так надо, поверь, пусть это будет его удачный день», – вот что он мне твердил в тот день.
