Текст книги "Фанатки тоже пьют кофе на завтрак"

Автор книги: Саша Керн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Шесть лет моей жизни пролетели впустую. Потратила их на безмозглого болвана! А ведь именно он помог осуществить парочку моих новогодних желаний. Так что бойтесь своих желаний или тех, кто пытается их осуществить.

Я усмехнулась своим нерадостным мыслям и все-таки решила вернуться к работе. Зазвонил рабочий телефон.

– «Жаркое солнышко», Настя Щербакова, – отвечаю раздраженно я.

– Анастасия? Зайдите в отдел кадров.

– Сейчас? – уточняю я.

– Да, сейчас.

– Хорошо.

Знаете, все, что случайно изменяет нашу жизнь, я считаю вовсе не случайность. Судьба в нас самих, она лишь ждет внешнего повода для выражения действием своей воли. И мы тогда принимаем ее с пониманием, потому что внутренне уже готовы к ней. Хотя с утра еще ожидали иного.

В отделе кадров пила чай и сплетничала секретарша Витька, когда я вошла, она сочувственно улыбнулась и пожелала удачи. Удача явно сегодня меня любила, причем уже не один раз за день. Так что я готовилась к худшему и не ошиблась. В листке, который мне протянула кадровик нашей «жаркой» конторы, мне обещали свободу и деньги. Мою маленькую скромную должность сокращали, очень сильно извинялись и предлагали выплатить три зарплаты вперед и компенсацию за отпуск.

Я не могла остановиться и все смеялась, и смеялась. Кто-то принес мне водички, кто-то говорил, что это нервное, обещал, что все наладится. Я же радовалась тому, что чертовка-судьба решила преподнести мне второй шанс, от которого отказываются только дураки или, наоборот, очень разумные люди. Не знала, к кому точно отнести себя сейчас, но позже Надюха сказала, что скорее к первой категории, потому что уже через неделю я сидела в самолете, пила «Швепс» и рассматривала Лондон в иллюминатор самолета.

Глава 7. Желтый Икарус.

Эта мысль – украденный цветок,

Просто рифма ей не повредит:

Человек совсем не одинок –

Кто-нибудь всегда за ним следит.

И. Губерман.

Я вышла из самолета и вдохнула морозный Лондонский воздух. Вот мы и встретились снова.

«Hi,London!»

Пройдя таможню, я оказалась в терминале прилета и стала искать глазами встречающих. В поле моего зрения появился Брендон, парень Лиззи. Сама Лиз приехать не смогла, у нее была репетиция, Клер срочно отправилась по каким-то делам, а Ричард работал. В общем, гостеприимные бритиши нашли крайнего, который не только не любил разговаривать, плюс все время нервно поглядывал в мою сторону и был рыжим, как тот паренек из песенки, что замочил деда. Не известно, почему он мне понравился в первый раз, но теперь рядом с ним я чувствовала себя неловко и старалась тоже поменьше говорить. К тому же мне пришлось самой тащить свой тяжелый чемодан в дом Коулов на третий этаж. А джентльмен, что согласился меня встретить и отвезти, просто передал ключи от дома и растворился в морозном туманном воздухе города. Наверное, Лиззи виднее, в чем шарм лондонских денди.

Подъем до комнаты с чемоданом занял не меньше двадцати минут. Но с тем, что находилось в нем, я бы ни за что не рассталась. Теперь для покорения Джонатана у меня был целый боекомплект: платье, косметика, сапоги и всякие женские штучки, которыми, возможно, я и не буду пользоваться.

В доме стояла тишина, я закрыла дверь комнаты и плюхнулась на кровать, чтобы немного перевести дух, но тут же встала, открыла окно и еще раз вдохнула морозный воздух города. Я сама себе не верила, что вернулась в эту страну, в этот город и в этот дом, мне хотелось петь о счастья, переполнявшего меня, хотелось просто петь от того, что я сюда вернулась так скоро. Я достала наушники, подключила их к своему сотовому телефону и включила первый попавшийся трек. Меня затопили веселые нотки песенки Владимира Кузьмина (я и не знала, что у меня есть такой трек, но потом вспомнила, что мы ее горланили с Витьком в такси):

«Эй, красотка, хорошая погодка

Была бы лодка, мы б уплыли вдвоем»

Я взяла в руки круглую расчёску и стала в нее, как в микрофон, петь, возомнив себя Адель:

«Эй, красотка, мне не нужна лодка

Мне нужна любовь!!!!»

Подскочив к чемодану, я яростно дернула за молнию, продолжая пританцовывать и подпевать Кузьмину, хорошо, что он этого никогда не услышит, жаль его уши. Кто пел когда-нибудь в наушниках, смело представит себе – то еще зрелище, когда ты не каждый раз попадаешь в ноты и слова, которые знаешь не очень хорошо. Откинув крышку чемодана, я побросала некоторые вещи на кровать и потом вспомнила, что очень проголодалась, потому что уснула в самолете и пропустила завтрак. Но меня так захватила эта композиция, что я, не снимая наушники, вышла в коридор и направилась на кухню, чтобы перекусить и выпить кофе или чай. В доме никого не было, а мое настроение просто зашкаливало от радости, так что я решила ни в чем себе не отказывать.

Когда я включила кофеварку, закончилась песня Кузьмина, но на смену ей зазвучала еще более заводная – группы «Чайф». Я всегда их любила, эту любовь к ним привил мне бывший, возможно, это было единственное, за что я осталась ему благодарной. Так что с сэндвичем в руке и с «Оранжевым настроением» в ушах я вышла в гостиную, распевая во всю мощь, как мне хорошо с «бутылкой кефира…»:

Бутылка кефира, пол батона

Бутылка кефира, пол батона

А я сегодня дома-а-а.

А я сегодня дома-а-а

А я сегодня дома один е-е-е.

Я танцевала перед зеркалом, что пряталось за стеклами и посудой в высоком серванте, жуя в то же время свой сэндвич. И забавлялась тем, что я одна и могу делать, что хочу. Радость просто затопила меня всю и вырывалась наружу с песней. Хотелось прыгать, кричать и повторять: yes,yes, yes! Запрыгнув на один из диванов, я, как заправский рокер, стала мотать головой и все громче подпевать Шахрину. Откинув расческу, я продолжала петь в бутерброд с ветчиной. Потом спрыгнула и подбежала к семейным фото, продолжая пританцовывать, пока не заметила в отражении огромного телевизора чью-то тень.

«Черт! Кто это? Надеюсь, что Клер», – глупо рассуждала я, а в ушах звенело:

А я похож на новый Икарус,

А у меня такая же улыбка

И как у не-е-е-го

И как у не-е-е-го

Оранжевое настроение е-е-е.

Я осторожно повернулась, а у дверного косяка, подпирая его, стоял Джонатан, он улыбался как «желтый Икарус», только что вошедший в дом или собирающийся его покинуть. Похоже, ему передалось мое «оранжевое настроение», потому что его глаза светились, а улыбка играла на губах, заставляя смущенно улыбаться в ответ. В руках он крутил телефон. Ситуация вышла наиглупейшая, но, встретив мой взгляд, он смутился и опустил голову, почти так же, как и я. И это оставляло надежду на то, что выглядела я не полнейшей лузершей.

Когда я взглянула снова, его губы двигались, но я ничего не слышала.

«Черт! Надо вытащить наушники!»

– Привет, – неуверенно проговорила я.

– Кхм… Привет, – все еще посмеиваясь, ответил Джонатан. – Классно танцуешь.

– Да уж.

Я стояла посередине комнаты, накручивая на палец провод от наушников, и не знала, как себя вести. Меня дико душило смущение, и, кажется, вся кровь сейчас прилила к лицу и шее. Этот жар я чувствовала сама и от этого смущалась еще больше.

– Мне стыдно, что ты… – пробубнила я себе под нос.

– Бывает, – перебил он. – Нет, ты на самом деле неплохо танцуешь и поешь. Эм… Когда попадаешь в ноты.

«Вот ведь засранец!» – вскинулась я, смотря вызывающе прямо в глаза. Хотя, что я хотела? Представляю себе, как я орала и дергалась, как на электрическом стуле. Лучше бы сейчас я была там, а не краснела, как рак перед тем, кто мне так нравился.

Присев на диван, я ждала, что Натан тут же уйдет, но моя пытка смущением, которая вот уже второй раз повторялась с нами двумя вместе, продолжалась, но тут я уголком глаза заметила ботинки и услышала шаги, я приподняла голову и стала рассматривать его. Джонатан сидел, расставив широко ноги, продолжая в руках крутить телефон и рассматривать цветочный узор ковра, внезапно он приподнял голову, и его пристальный взгляд застал меня врасплох. Я тут же отвернулась.

– Давно приехала? – спросил небрежно он.

– Нет, – в горле пересохло.

– Пойдешь на концерт Лиззи? – мягкий тембр его голоса и меня начинал размягчать. Но мне вовсе не хотелось отвечать на его вопросы, потому что они звучали слишком сухо и походили на допрос. А еще я все еще чувствовала себя неловко от того, что танцевала и пела не для публики, но оказалось, что это не так.

– Да, – односложно ответила я.

– Не хочешь разговаривать?

Я посмотрела на него, и он тоже смотрел, изучая, а потом улыбнулся совершенно обезоруживающе.

– Тебя расстроило то, что я видел, как ты танцевала? – и его брови сошлись на переносице, а улыбка пропала.

– Немного, – ответила я и смутилась, чувствуя, что снова начинаю краснеть. Хотелось что-то еще сказать, но я не знала, о чем говорить. И потом Джонатан выглядел таким уставшим, грустным, что даже улыбка казалась вымученной. Я уже хотела спросить, что его так беспокоит, но он быстро отвел взгляд, встал и пошел прочь, крикнув через плечо:

– Не злись на меня, я не хотел тебя смущать.

– Я не злюсь, – заторопившись, крикнула я, но в ответ услышала только хлопок закрывающейся входной двери.

Оставшись одна, я еще долго смотрела в проем двери, где скрылась ссутулившаяся спина Джонатана. Что я чувствовала? Смятение, отчаяние, боль? Отчаяние от того, что ты не знаешь, что происходит и не можешь помочь человеку, который тебе так дорог. Смятение от этих его пристальных и изучающих взглядов, которые пытаются разгадать, что ты за диковинная зверушка, попавшая по счастливой случайности не в то место и не в то время? Боль от того, что не знаешь, чем помочь и что сказать тому, кто дороже всех для тебя? Я не знала, что ответить самой себе, поэтому вернула наушники на место и включила следующий трек:

Одинокая птица, ты летаешь высоко,

И лишь безумец был способен так влюбиться.

За тобой вслед подняться,

За тобою вслед подняться,

Чтобы вместе с тобой разбиться…

«Неужели, я и есть тот безумец способный влюбиться в такого, как Джонатан? Или я просто безумец, который задает себе такие глупые вопросы?» – думала я. И совершенно точно пришла к выводу, что я просто безумец, который слишком часто копается в себе и задает много вопросов, на которые совершенно не знают ответов.

С этой мелодией и не очень радужными мыслями я вернулась в комнату разбирать вещи, а остаток дня провела с Клер. Она приехала через час после всего произошедшего и, как любая хозяюшка, принялась меня кормить и расспрашивать, как я добралась, мы проболтали с ней до девяти вечера, ноДжонатан так больше и не появился. В начале десятого все разошлись по комнатам, желая друг другу хорошей ночи. Я приняла душ, расстелила постель и сидела в пижамных штанах и топе, сушила волосы и читала сообщения на сотовом от обеспокоенных друзей в количестве двух штук. Я уже собиралась выключить ночник и забраться под одеяло, когда раздался стук в дверь.

– Кто там? – удивилась я.

– Это Натан. То есть Джонатан. Короче Коул. Можно войти? – объяснял голос за дверью, что заставило меня улыбаться и даже хихикнуть в голос. Но я тут же спохватилась, вскочила с кровати, посмотрелась в зеркало, забралась назад и хладнокровно сказала:

– Входи.

Глава 8. Счастье – это, когда тебя понимают.

Свои черты, штрихи и блики

В душе у каждого и всякого,

Но непостижимо разнолики,

Мы одиноки одинаково.

И. Губерман

Расправив складки на одеяле, я сидела, сложив ноги по-турецки. Я не знала, что делать, поэтому все поправляла и приглаживала одеяло. В этот момент дверь приоткрылась, и вошел Натан. Мне показалось, что даже в драных на коленях джинсах, старой серой футболке с растянутым воротом и спутанными волосами, которые он нервно зачесывал ладонью назад, выглядел парень неотразимо. И никто не переубедил бы меня, что картинка в компьютере и вот этот вот красавец имеют какие-то отличия, как говорила мне Лиззи. Это был тот, о ком я мечтала у себя дома, тот, кто мне снился, и с кем я хотела бы быть вместе.

Зачем пришел Джонатан, я не знала. Хотелось думать, что это ответный визит, после того моего шпионского посещения месяц назад. Но его сдвинутые к переносице брови и задумчивый взгляд говорили, что вряд ли.

– Привет, – сказал он, топчась на пороге. – Можно с тобой поговорить?

– Конечно, – торопилась ответить я. – Проходи, садись.

Я показала рукой на кровать.

– Лучше на стул, – ответил Джонатан и уселся на стул, предварительно развернув его ко мне. Он засунул руки в карманы джинсов, вытянул ноги, скрестив голые ступни, и стал что-то рассматривать на полу.

Взяв телефон в руку, я подумала, что не вежливо держать его в руках, и снова положила рядом с собой, поправила волосы и посмотрела на кумира молодежи. Даже если я и нервничала, то самую малость, просто я не могла терпеть этого напряженного молчания. Но в то же время эта долго тянущаяся тишина давала возможность разглядеть Коула и запомнить все те мелочи, о которых потом я смогла бы вспоминать: легкий аромат свежести, исходивший от него, длинные ладони, напряженные мышцы предплечий и смешные пальцы на ногах. Запомнить, как он зачесывает назад волосы, как ухмыляется, как поднимаются уголки его губ, как он смотрит на меня, как он говорит…

Черт! Он что-то говорит? Да, он что-то говорит мне! Я совсем сошла с ума от этой близости и от того, что со мной происходит какая-то нереальная сказка.

– Что? – переспросила я, пытаясь прийти в себя и часто моргая. – Я задумалась.

Джонатан вяло улыбнулся и приподнял бровь.

– Я поинтересовался, всего ли ты меня рассмотрела?

Смутившись, я опустила взгляд на телефон и погладила одеяло.

– Я…Я…

– Да брось. Ты смотрела на меня так, словно я картина Сальвадора Дали. Музейный экспонат, который вроде как реален, и можно на него посмотреть… – он вздохнул. – Но руками трогать запрещено.

– Я… – я не могла связать и двух слов. Казалось, что сейчас я задохнусь от возмущения и стыда. Стараясь бороться со своими чувствами и пытаясь избежать смущения, я закрыла ладонью глаза, выдохнула и смело взглянула на парня.

– Возможно, но… – я не успела договорить, потому что Джонатан встал со стула, чем привел в замешательство, и, не сводя с меня глаз, направился ко мне. Я вжалась спиной в подушку и старалась бороться с сухостью во рту, можно было вести себя еще глупее, но я уже, кажется, и так заработала корону мисс «No comments». Он сел на кровать рядом и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Внутри что-то взорвалось, как конфета «Скитлс», а потом сжалось, делая так, чтобы я чувствовала себя такой маленькой и незаметной. Я снова часто заморгала, теперь чтобы побороть желание заплакать, а моя щека полыхала в месте, где Натан прикоснулся ко мне.

– Видишь? – заговорил он, для него это прикосновение ничего не значило, и тон его голоса ни капельки не изменился. – Я реален. Я могу к тебе прикоснуться.

Я закивала головой, только вот ответить не могла ничего, слишком сильны были эмоции.

– Теперь твоя очередь. Прикоснись ко мне, – настаивал Джонатан. – Иначе, я не смогу с тобой разговаривать, если ты все время будешь смотреть на меня, как добыча на охотника.

Я зажмурилась, боясь пошевелиться, и, не дождавшись моего ответа, он схватил мою ладонь и провел ей по своей щеке. Она была колючей и теплой, и мне не хотелось убирать руку. А еще легкий аромат, который одновременно и кружил голову, и освежал, и просто сводил с ума.

– Что? Колюсь? – улыбнулся он и вскинул брови, чем спугнул момент и заставил меня выдернуть ладонь. – Не брился сегодня.

Я смущенно опустила глаза, не решаясь заговорить, потому что боялась, что вдруг скажу то, что давно волнует меня и что может оттолкнуть Натана или изменить его решение со мной поговорить.

– Я обычный, поверь. Просто парень, который хочет поговорить.

«Да что со мной? – вдруг подумала я. – Веду себя, как малолетняя кокетка! Человек пришел просто со мной поговорить, а я? Что я за идиотка такая? Все! Хватит!»

Его пальцы осторожно нашли мои, и наш контакт возобновился, он просто держал меня за руку. Держал осторожно, легко, словно тоже боялся сделать что-то не так.

– Потрогай меня, – еще раз попросил он.

– Я трогаю, – мой голос произнес слова хрипло, словно я только что проснулась и довольно долго не разговаривала. Щеки вспыхнули с новой силой так, что я даже и не подозревала, что могу так краснеть.

– Теперь веришь, что я реален? Я Джонатан, обычный парень из Ноттинг-Хилла.

Я рассмеялась, как будто это было все равно, что он обычный парень из Подольска или Твери, а я никак не могла в это поверить. Мне стало смешно от того, что он не мог понять, как я себя чувствую. Но, похоже, мой смех как раз стал тем сигналом, после которого парень сделал вывод:

– Что ж, теперь можно поговорить.

Он ответил мне мимолетной улыбкой, вставая с кровати, и направился назад на стул. А я осталась сидеть на месте, ошеломленная всем, что сейчас произошло со мной. Я ничего не слышала и не видела, кроме этой комнаты и человека, который просто хотел поговорить.

«Так не бывает!» – стучало в голове.

– Я вернусь на стул, ты не против? – и он принял ту же самую позу, скрещивая ноги, будто немного закрываясь от меня.

– Да, то есть нет, то есть не против, – затараторила я и приложила руки к пылающим щекам, чтобы немного остыть.

Натан немного помолчал, потом поднял на меня глаза и, прищурив их, начал говорить:

– Я хотел поговорить о разлуке…

«Что за бред? О какой еще разлуке он со мной собирается разговаривать?» – озадаченно соображала я. Наверное, мое недоумение отразилось на лице, так что я не успела ничего сказать, как услышала продолжение фразы:

– О разлуке двух людей, – уверенно сказал он.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но поняла, что не знаю, что говорить на эту тему. Я вообще не знала, что сейчас говорить. И если всего несколько минут назад у меня были еще хоть призрачные иллюзии, для чего Джонатан пришел ко мне ночью, то теперь они разбились вдребезги. Да, я наивная девочка, которая мечтала, что парень, причем не просто с соседнего двора, влюбится в меня с первого взгляда, первой улыбки и первой моей глупости, а он всего лишь пришел со мной поговорить о разлуке. О разлуке двух людей, которые явно были не нами. Стоило отбросить все свои наивные надежды и просто его выслушать.

– И что ты хочешь об этом знать? – стараясь говорить ровно и не выдать своего настроения, спросила я.

– Ты разлучалась с кем-нибудь? – нервно подергивающиеся пальцы его ног не давали мне сосредоточиться, а насмешливый голос Надюхи так и напоминал: «Ох и попьет он твоей кровушки. Это тебе не простой парнишка из параллельного класса, которому ты можешь запудрить мозги и сбежать. Этот сам будет обводить вокруг пальца, а потом еще и сердце с корнем вырвет, чтобы жизнь медом не казалась».

Я прочистила горло и начала говорить, просто говорить, не думая о последствиях и рассматривая какую-то точку на покрывале:

– У меня был парень. Мы с ним дружили с девятого класса. С пятнадцати лет и…

– Твой бойфренд? – не знаю, специально ли так сделал Джонатан, но мне пришлось встретиться с его заинтересованным взглядом. Черт! Я первой отвернулась.

– Да, что-то типа того, – пояснила я. – Мы вместе строили планы, вместе сбежали из провинциального городка после окончания школы. Вместе снимали квартиру в столице, он помогал мне с поступлением в институт, платил за съемную квартиру и, вроде бы, все у нас было, как у обычной влюбленной пары.

«И почему я ему все рассказываю?»

– Но? – вдруг перебил меня Натан.

– Что, но? – я опять взглянула на него.

– Ведь было какое-то «но»?

– А? Да ты прав, было «но».

Я рассматривала Джонатана, он так внимательно слушал, что у него собрался морщинками лоб, а глаза заглядывали в самое сердце и искали в нем ответа. Что за взгляд? И почему этот парень со столь проницательным взглядом, который только что хотел сам говорить о разлуке, хочет что-то знать обо мне? Почему он заставляет меня все рассказывать?

– А почему ты со мной, вдруг, решил обсудить этот вопрос? – занервничала я. – Почему не с Лиззи или Викторией? Почему не с друзьями?

Мой собеседник почесал затылок, вскинул от удивления или задумчивости брови, пожал плечами и, улыбнувшись краешком губ, начал говорить:

– Хочешь сменить тему? Или тебя на самом деле волнует, почему ты?

– Меня на самом деле волнует, почему я, – подтвердила я. – Ну, и, возможно, пытаюсь сменить тему.

Натан рассмеялся в голос, но спустя несколько секунд стал опять задумчив, потирая переносицу. Потом сложил в замок на коленях свои руки и начал говорить, изучая свои длинные пальцы:

– Друзья уже все сказали по этому поводу, – он усмехнулся и провел рукой по волосам. – Мне нужен совет женщины.

– А Лиззи? – удивилась я.

– Лиззи сейчас очень занята подготовкой к концерту, Вики не хочу в это впутывать, собственно, как и маму. Надо беречь своих родных. Понимаешь? – он грустно усмехнулся и посмотрел мне в глаза.

– Понимаю. И ты выбрал меня. С незнакомым человеком разговаривать легче?

– Начиталась Фрейда?

– А ты не читал?

Он состроил забавную гримасу, сморщив нос. Чем ему не нравился Фрейд?

– Читал, – как-то обреченно ответил он. – Но ты все время уходишь от темы.

– Я не ухожу от темы, просто пытаюсь тебя понять. К тому же странно, что я рассказываю тебе все, когда ты сам молчишь и говоришь загадками.

– Эм… Ну…

– И еще. Меня удивляет, что такой как ты… – на этих словах он прищурился и насторожился, но меня уже понесло. – Да ты, звезда, кумир молодежи, красавчик, тот, чье лицо на улице узнает каждый, ты вдруг решил поговорить с незнакомой девушкой и узнать ее совета или что?

– Возможно в России я не так популярен, Стейси? – серьезно спросил он, и мое сердце остановилось на миг, а потом пустилось неровной походкой дальше.

– Стася, – хрипло исправила я. – И ты ошибаешься. Еще как популярен.

– Эм… Тогда…

– Тогда что? Извини, прощай? – не знаю, что меня так задело, но я чувствовала, что разговариваю немного громче, чем обычно.

– Нет, просто… – потрясенно развел руками он. – Вот это экспрессия.

– Вот так, – я опустила глаза на телефон, дисплей показывал сообщение, а часы одиннадцатый час. – Может, расскажешь, в чем реально дело?

– Хорошо, – немного помолчав, сказал он. – Моя история проста, и ты, наверняка, читала о ней в сети.

Я подняла глаза и встретилась с его изучающим взглядом. В этот раз первым отвернулся он.

– Разве это не хорошо спланированная пиар-кампания? – я понимала, что затрагивала слишком щекотливую тему, но раз мы здесь вдвоем, разговариваем о личном, я решила, что могу говорить начистоту и спросить то, что меня всегда волновало.

– Понимаешь… – продолжал Джонатан, подбирая слова. Теперь он обеими руками зачесал волосы назад и, сцепив руки на затылке, откинулся на спинку стула. Глаза были направлены в потолок, что не давало мне шанса понять, реальную историю он рассказывает или нет.– Это все очень сложно.

– Если бы было легко, ты, наверное, не пришел бы с разговором?– настороженно задала вопрос я. – Но я здесь, а ты говоришь загадками.

– Я вообще не уверен, правильно ли сделал, что обратился к тебе.

Он встал и прошелся вдоль кровати, все время поправляя свои непослушные волосы.

– Мне показалось, что я могу тебе доверять. Ты помогла маме, и Лиззи говорила, что ты хороший человек. Но теперь я не уверен.

Эти слова заставили меня вскочить и быть с ним на одном уровне, хотя я все равно была ниже него ростом, но так хотя бы не чувствовала себя ничтожной.

– Не уверен в чем? В том, что я могу побежать и растрепать этот рассказ в социальных сетях? Да кто мне поверит?

– Почему нет? – совершенно искренне удивлялся он.

– Чем я смогу все это доказать? – объяснила я. – Ах, да. У меня есть протокол, точнее копия документа, в котором мои показания и фамилия твоей мамы. Сколько Коулов живет в Англии? Думаю, много. И я не делала фото с твоей сестрой и мамой, с тобой и Скарлетт я тоже не решилась фотографироваться. Так чем же я могу козырнуть? Просто взять и написать, а знаете, я его видела? О! И да, он просил меня прикоснуться к нему!

Он как-то обреченно усмехнулся, а я немного помолчала, решая, чем бы еще себя защитить.

– Я не собираюсь писать о вас. Это как бы неэтично, если тебе знакомо такое слово.

– Ух ты! – в его голосе было достаточно сарказма, чтобы я еще раз попыталась себя оправдать.

– Что?!

– Да ты, кажется, не такая уж и глупышка, – в том же духе продолжал он.

– Знаешь что?

– Что? – он затолкал руки в карманы джинсов и посмотрел мне прямо в глаза.

– Знаю я вашу историю. Твоя сестра мне все рассказала.

Джонатан резко развернулся и выругался. Из того, что я услышала и разобрала, было только что-то про зачем она это сделала. Повисла одна из тех долгих молчаливых пауз, которые я так ненавидела в разговоре, когда никто не может дальше заговорить и не знает, что делать. Парень стоял ко мне спиной, а я оказалась возле стула, и самое удачное, что придумала, присесть на него.

– Хорошо, – он повернулся ко мне и заговорил первым. – И что ты думаешь? Раз уж ты все знаешь, хотелось бы знать твое мнение.

Он хотел знать мое мнение. А все, что хотела я – забыть весь этот бред, что рассказала мне как-то Лиззи, потому что эта история разбивала мне сердце. Одно дело читать истории писак о том, что актер, который тебе нравится, встречается с партнершей по фильму, а другое – слышать что-то, подтверждающее это, из уст его сестры. Может быть, именно эти факты и останавливали меня от поездки на концерт, а не нехватка денег на билет. Я думала обо всем этом и молчала, потому что могла сказать, что он должен сделать первый шаг, и будет им счастье, а могла сказать, что все это полный бред, и тогда каждый пойдет своей дорогой. Для меня это было полным бредом.

– Я считаю, ты не хочешь съезжаться со Скарлетт, потому что не уверен в том, что это то, что тебе нужно, – ответила я.

– С чего так подумала? – он прислонился спиной к стене и старался сохранить расстояние. Это ужасно бесило, потому что заставляло делать выводы, от которых я сама себя ненавидела.

– Просто мне легко это понять. Я же говорила, что мы с парнем долгое время жили вместе. Заботились друг о друге, нам было комфортно вдвоем, весело. Но, как ты сказал, было «но».

Он взглянул на меня, но тут же его взгляд поймал что-то на покрывале, и он слушал, не смотря мне в глаза.

– Понимаешь, я ценила в нем друга, которым он был для меня. Но мне казалось, что это не тот человек, с которым я бы хотела провести всю жизнь. Я думала, что, если я с ним останусь, то потеряю что-то главное в своей жизни. Что пропущу что-то или кого-то.

Теперь Джонатан смотрел на меня пристально и внимательно, что не было шанса скрыться от этих глаз, что-то спрятать и оставить для себя. Казалось, он понимал, о чем я говорю.

– Ты права. Это такое точное описание моих чувств, что я не знаю, что сказать.

– Да тут и не надо ничего говорить. Я тоже не знаю, что тебе сказать. Это твоя жизнь. Ты сам должен решить, что для тебя важнее. Твое душевное спокойствие или спокойствие человека, которого ты «приручил». Помнишь у Экзюпери?

– «Мы в ответе за тех, кого приручили», – обреченно цитировал он.

– Ну, да, – со вздохом произнесла я.

– И как поступила ты? – Натан опустился на кровать и немного успокоился. Морщинки на лбу расправились, руки опустились на колени, а в глазах появилось привычное тепло и никакой настороженности, что давало уверенности продолжить разговор.

– И я ушла.

Он поднял брови и наклонил голову. Удивился? И что тут удивительного. Ведь я ушла из-за тебя, но ты никогда об этом не узнаешь, потому что и не надо об этом знать.

– Я не уверен, что я… – почесал затылок Джонатан.

– А я и не говорила, что тебе надо сделать то же самое. Просто у меня было достаточно времени, чтобы решиться на этот шаг.

– Да… – задумчиво произнес он.

– Джонатан, – его имя вырвалось из меня с таким чувством, что я невольно посмотрела на реакцию парня, который внимательно слушал меня. – Зря ты обсуждаешь это со мной, а не с родными или друзьями. Они знают тебя лучше, любят тебя, знают вас и… Я вообще не имею права тебе что-то советовать, потому что…

Мне вдруг захотелось сказать ему, почему я здесь, зачем говорю с ним, почему мне хотелось приехать в Лондон. Мне хотелось рассказать ему, какой он хороший, да просто открыть глаза и рассказать, какой он. И я готова была, пока он не остановил:

– Я понял тебя. Спасибо, – выдохнул он. И я, если честно, тоже поняла, что все остальное лишнее. – Спасибо, что не раздула скандал и помогла маме. Семья для меня многое значит.

– Да, – я улыбнулась. Все так логично в его словах и никакой чувственной подоплеки, в отличие от меня. В горле опять образовался комок. – Еще не совсем, но в этот раз, наверное, все решится.

– Конечно, так и будет, – закивал головой он. – Хочешь, я расскажу, что говорит о тебе мама?

Я пожала плечами.

– Расскажи, если хочешь, – равнодушно ответила я. Мне бы было куда интересней узнать, что думаешь ты обо мне. – Ты не против, если я прилягу?

– Нет, конечно. Может, мне уйти? Я и так достаточно времени у тебя отнял.

– Нет, – запротестовала я, испугавшись, что это, возможно, последний и единственный наш такой искренний разговор. Мне хотелось продлить отмеренное нам время, хотелось слушать его, ощущать, что он рядом и что его интересует то, что я думаю.

Я перебралась на кровать, взяла подушку, обняла ее и легла, вытянув ноги. Голос Джонатана был такой глубокий и низкий, такой знакомый и родной, похожий на музыку, которая успокаивает и убаюкивает одновременно.

– Мама говорит, – начал Натан, – что ты похожа на одну из сказочных героинь и…

Слова начали терять смысл, веки сомкнулись, а я так и не узнала, на кого больше похожа – на жертвующую собой Русалочку или спрятанную от чужих глаз Рапунцель. Одно я могла знать наверняка, что сказки случаются только во сне, где принц никогда не попросит у тебя совета, как ему быть со своей девушкой. Где он просто притянет тебя к себе и оставит нежные поцелуи за ушком. Но это был всего лишь сон.