Текст книги "Общество Жюльетты"
Автор книги: Саша Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Джек возвращается в спальню и закрывает за собой дверь. Я жду, чтобы убедиться, что он больше не вернется. Жду столько, сколько могу. Жду примерно тридцать секунд, не сводя глаз с пустой страницы моего эссе, сочинять которое не имею ни малейшего желания. После этого я снова возвращаюсь на страницу «СОДОМа» и смотрю дальше.
Вижу Анну в железной клетке, отлитой в форме огромной собаки, стоящей на четвереньках. Клетка сделана так, что Анна принимает ее форму, и только ее голова и зад торчат наружу.
Суля по всему, прутья под током, потому что к хвостовой части подсоединены электрические провода, и каждый раз, когда моя подруга прикасается к решетке, даже слегка, она вскрикивает от боли. Скорее даже завывает по-собачьи.
Ролик снят без монтажа, камера просто очень медленно показывает Анну со всех сторон, чтобы можно было разглядеть ее во всех подробностях. Взгляд скользит по ее заду, и я не могу не заметить, что половые губы искусно выбриты и на них виды капельки пота. Анна абсолютно гладкая и безволосая, за исключением изящно выстриженного кустика волос на лобке, русых и пушистых, в форме заячьей лапки. Из попки торчит большая блестящая алюминиевая анальная пробка, похожая на миниатюрную водородную бомбу. Из нее, в свою очередь, торчит несколько черных проводков, подсоединенных к прутьям клетки.
Половые губы растянуты металлическими зажимами. Вверху на них имеются болтики, на которые намотана тонкая, как паутинка, медная проволока, подсоединенная к клеммам автомобильного аккумулятора, стоящего на полу неподалеку от клетки. Регуляторы на аккумуляторе позволяют менять силу тока. Я прихожу к выводу, что это сделано специально, потому что даже мне известно, что получить удар током от автомобильного аккумулятора практически невозможно. Легкое похожее на щекотку покалывание – да, но такой удар, что привел бы к летальному исходу, – никогда. Но даже так, клубок проводов вокруг нижней части туловища Анны больше, чем позади офисного компьютера.
Я начинаю нервничать. Мне кажется, что та Анна, которую я сейчас вижу, – совсем другой человек. Это не та Анна, которая сидит на занятиях позади меня. Даже не та, что закатала рукав, чтобы показать синяки на руках и запястьях.
Эта Анна намеренно подвергает себя мучениям. Сама не зная, что ее ждет и как она поведет себя. Выдержит испытания, или они сломят ее.
И все равно, я зачарована увиденным. Я не могу оторвать от экрана глаз. Я буквально к нему прикована. Мне обязательно нужно знать, что будет дальше. Меня всегда притягивало то, что вызывает во мне страх. Я вижу в Анне саму себя так же, как вижу себя в киношной Северине. И я хочу понять почему.
Глава 9
Сегодня покончила с собой одна студентка. Ее зовут Дейзи. Точнее, звали Дейзи. Симпатичная девушка. Милая. Умная. Я не была с ней знакома, а вот Джек ее знал. Она тоже работала в избирательном штабе.
Весь кампус пребывает в состоянии шока. Боль и растерянность едва ли не витают в воздухе. Когда происходят такие вещи, они касаются всех, сплачивают людей. Кампусы как деревня. Здесь все так или иначе связаны друг с другом, все друг друга знают, если не лично, то через друзей и однокурсников. Поэтому каждый знает кого-то, кто был знаком с Дейзи. И всем им нужно понять… Все они хотят понять, разобраться в абсурде случившегося, чтобы справиться с ним, пережить его и быть в ладу с собственной жизнью. Однако смерть умеет сделать так, что ее присутствие ощущается еще долго. Она не спешит уходить.
И это не первый случай.
Дейзи не первая. В этом году она третья. Вторая в этом семестре. Девушки, у которых, казалось, было все. Но они решили, что у них нет ничего.
Джек потрясен известием, хотя и твердит, что все в порядке. Строит из себя мачо. Отказывается показать слабость, пытается заверить меня, что сам справится. Я не сомневаюсь, что справится, но все равно беспокоюсь.
На сегодняшний вечер Боб Девилль закрыл избирательный штаб – в знак соболезнования. Нелегкое решение, если учесть, что до выборов остается меньше двух месяцев, однако единственно правильное.
В штабе решено устроить импровизированные поминки по Дейзи. Боб появится на этом мероприятии: скажет пару слов, прочитает молитву и, так сказать, поведет армию за собой. Прирожденный лидер в минуты скорби.
Джек всегда шутит, что из Боба выйдет великий президент. На что я всегда говорю, что он устремлен мыслями слишком далеко в будущее. Боб пока еще не добился поста даже в правительстве. Однако Джек надеется на многое, да вообще он относится к Бобу как к отцу родному. Кто я такая, чтобы его разубеждать? Возможно, Джек прав. Сегодня вечером я хочу пойти туда вместе с ним. Я хочу быть там, чтобы поддержать его.
– Нет, – говорит он. – Ты ее не знала. Будет лучше, если я пойду один.
Я отлично его понимаю, но все равно беспокоюсь. Я хочу ему помочь. Но он не впускает меня в свой мир, наоборот, закрывает его от меня. Скажу честно, мне чертовски обидно. Мне просто хотелось быть с ним рядом, а он с презрением меня отверг. И это рвет мне душу. Когда Джек уходит, я чувствую себя брошенной. Я не хочу сидеть одна, наедине с моими мыслями. А ведь он мог сказать мне всего пару слов: «Пойдем со мной». Но он меня не позвал. Решил не делать этого.
Не хочу сердиться на него, но не могу заставить чувствовать себя так же, как обычно.
Единственный способ не сойти с ума, терзаясь мыслями, – позвонить кому-нибудь.
Звоню Анне. Она уже в курсе того, что случилось с Дейзи.
– Ты знала ее? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает она, – но у нас был общий знакомый. Один парень.
Хочу поговорить с Анной, но только не о Джеке. Готова говорить о чем угодно, но только не о нем, поэтому произношу первое, что приходит в голову.
– Я заходила на сайт, – признаюсь я. – Тот самый, о котором ты говорила.
– «СОДОМ»? – уточняет она.
– Угу. В жизни ничего подобного не видела. На порно не похоже, по крайней мере, на то порно, что я видела раньше. Смотрится жутко.
– Дело не в том, как это смотрится, – отвечает Анна, – а в том, какие чувства вызывает. Дело не в сценарии или в конкретном эпизоде, а в его воздействии на зрителя. В том, что происходит с твоим телом и с твоим сознанием. Если все сделано правильно, то ты ловишь кайф.
Анна хочет, чтобы я поняла, какой кайф ловишь, когда висишь в воздухе, без всякой опоры, кроме веревок, которыми ты связана, или когда заперта в клетке, из которой невозможно сбежать.
– Я чувствую себя абсолютно беспомощной, – признается она, – но я просто выбрасываю все мысли из головы – и это не сравнить ни с чем. Я удивительным образом чувствую свое тело, каждую клеточку, каждую мышцу, каждую жилку. Все чувства обострены до предела. Я чувствую малейшее движение воздуха. Любое движение веревок, каждую царапину, когда они впиваются мне в кожу на запястьях, лодыжках и на груди.
– Разве это не больно? – спрашиваю я.
– Для всех по-разному, – отвечает Анна. – Лично у меня высокий порог чувствительности. Когда я связана, то сначала чувствую покалывание во всем теле, как будто через него пробегает электрический разряд. Пальцы рук и ног медленно немеют, потому что руки и ноги связаны. Затем по ним распространяется сильное жжение. Боль накатывает волна за волной. И так до тех пор, пока я уже не в силах ее терпеть. И когда мне кажется, что я больше не выдержу, боль превращается в наслаждение, такое сильное, какого я никогда еще не испытывала. Все превращается в свою противоположность. Боль – в наслаждение. Наслаждение – в боль. И я готова на все, чтобы усилить эти ощущения, чтобы они длились вечно, потому что это так приятно!
Когда я связана, – добавляет Анна, – у меня бывают самые яркие и сильные оргазмы в моей жизни. Такие мощные, что иногда я теряю сознание. Затем прихожу в себя, и все начинается сначала.
По ее словам, когда она связана, она быстро теряет ощущение времени. Как будто ее кто-то загипнотизировал.
– Я как будто погружена в транс, в эротический транс, – признается она. – Возможно, так оно и есть, и я пребываю в нем считаные минуты, но они кажутся мне долгими часами. Я нахожусь вне времени, и окружающее кажется мне бесконечностью. И мне страшно. Я не знаю, что будет со мной, если это действительно никогда не кончится.
После этого Анна признается, что в такие моменты она разрывается между желанием и отвращением, ей кажется, что она может сойти с ума.
– Но я чувствую себя такой живой, – говорит она. – Более живой и полнокровной, чем в любой другой момент моей жизни. Мною владеет блаженный покой. Я как будто нахожусь за пределами человеческого разума.
Я ни разу не слышала от Анны подобных речей. Обычно она страшная хохотушка. Сегодня она серьезна, как никогда, и, похоже, говорит искренне. Передо мной всплывает ее лицо, похожее на странную маску. Теперь мне понятно, что она тогда испытывала. И я хочу знать больше. Хочу знать, что это такое, оказаться в ее мире.
Впрочем, Анна считает, что сказала достаточно. Я так думаю, потому что она замолкает и на миг словно погружается в себя. А затем резко меняет тему разговора.
– Чем ты сейчас занимаешься? – неожиданно спрашивает она.
– Особенно ничем, – отвечаю я.
– Хочешь познакомиться с Банди? – лукаво говорит Анна.
– Конечно, хочу, – говорю я.
При этом я даже не задумываюсь. Я знаю, что сегодня Джек вернется домой поздно. А мне ужасно не хочется сидеть одной, ожидая его возвращения.
Глава 10
– Посмотри на это! – предлагает Банди.
Он показывает фотографии на своем телефоне, причем делает это так быстро, что я ничего не успеваю толком разглядеть. Фото сливаются в стремительную череду расплывчатых контрастных пятен. Это снимки крупным планом, сделанные с разных ракурсов.
Банди пролистывает фотографии, словно начинающий коммивояжер на первой презентации перед важными покупателями. Нервишки у коммивояжера сдают, от волнения он забывает отпустить кнопку на пульте дистанционного управления, и на экране один за другим мелькают слайды. Вжик – и они все пролетели. Слайды, которые он подбирал три дня подряд без сна, чтобы успеть к назначенному сроку, к своей первой большой продаже.
Все пролистаны меньше чем за полминуты. А коммивояжер стоит, глядя на огромный пустой экран; он еще не успел рассказать о том, что изображено на первом слайде, и все еще надеется, что в этом месяце ему все-таки повезет с заказчиками.
В отличие от бедняги-коммивояжера Банди не нервничает, он лишь на взводе. Он пытается мне кое-что продать. Пытается продать идею занюхать дорожку кокаина, насыпанную на его пенис.
Когда Банди задерживается на каком-то фото дольше, чем на остальных, я понимаю, что снимки главным образом на эту тему. Это портфолио с девушками, которые именно этим и заняты. Презентация для доверчивых и наивных. Оно, конечно, нелегко, но он с воодушевлением пытается провернуть дело.
Мы только-только познакомились. Точнее, нас только что представила друг другу Анна. Банди даже не сказал «привет» или «очень приятно». Он говорит «посмотри на это». И тут же извлекает свидетельства своих завоеваний.
Именно этим Банди и занимается.
Он рыскает по клубам, барам, универмагам, забегаловкам и супермаркетам в поисках красивых девушек. Они должны быть не просто хорошенькими. Они должны быть согласны на все. Он называет это «знакомством с новыми телочками».
На его сайте, «Банди и его дарования», рассчитанном на международную аудиторию придурков, ежедневно появляются подтверждения фактов новых знакомств. Казалось бы, невинно. Но только на первый взгляд.
В армии это называют «расползанием задачи». Когда боевые действия заходят за привычные границы и военные обходят цели.
Это порнорасползание. Когда порнография переходит свои границы и делает вид, будто является чем-то иным. Как только новые «телочки» Банди знакомятся с ним, он вытаскивает фотоаппарат и из кожи вон лезет, чтобы уговорить их сделать прямо здесь и сейчас одно из трех.
Показать сиськи. Продемонстрировать мохнатку. Пососать его член.
В хороший день он получает сразу все три удовольствия.
В плохой день (а надо сказать, большинство дней – плохие) Банди получает то, что получает. Он довольствуется малым. Потому что малое – лучше, чем ничего, а Банди никуда не спешит. В плохой день он получит то, что в его бизнесе называется снимком исподтишка, когда объект не видит, что его снимают. Такие фото имеют ряд категорий: соскользнувшая с плеч блузка, задравшаяся юбка, трусы или их отсутствие, съехавший лифчик.
Похоже, что Банди позиционирует себя этаким Саймоном Коуэллом, но только по части интернет-порно. Куратор развлечений для взрослых, Свенгали минетчиц, или, как он их называет, «секс-дарований» – девушек, клюнувших на его сомнительное обаяние. Они – его секс-таланты.
Но в нем слишком много гордыни, а раздутое эго не позволяет ему называть себя порнографом. Банди мнит себя фотохудожником. Бесстрашным хроникером секса и единственным самцом современной эпохи – да-да, это он!
В реальной жизни существует огромная пропасть между тем, кем Банди себя считает, и кто он такой на самом деле.
Фотограф по профессии. Порнограф по умолчанию. Папарацци теоретически. Сексуальный хищник с фотоаппаратом на практике.
Банди любит величать себя интернет-предпринимателем и инженером социальной среды. Я же скорее назвала бы его хипстером, кормящимся на самом дне жизни.
Вы его уже ненавидите? Не надо.
Анна говорит, что у Банди масса достоинств. Просто они не сразу бросаются в глаза. Но они у него есть, главное, не зацикливаться на его неприятной ухмылке, плотоядном взгляде и крайнем цинизме. А Банди циничен во всем. Но поскольку Банди и Анна друзья, то я хочу, чтобы он мне тоже понравился. В то же время я не слепа и отдаю себе отчет, что Банди – именно парень, которого никакая мать не хотела бы видеть ухажером своей дочери.
Но с такими парнями, как Банди, по крайней мере, все сразу понятно. Никаких понтов. Он тот, кто он есть, никакого обмана. Он идет по жизни своей дорогой. Правда, боюсь, не туда.
Я готова отдать ему должное. С ним не соскучишься. Ни за что не угадаешь, что будет дальше. Чем все закончится или с кем.
Мы сидим в баре. Это одно из логовищ Банди. Заурядный бар на углу «Хлеб с маслом», название, более подходящее столовке. Грязь на полу, грязь на стенах. Стулья, обтянутые потрескавшимся винилом, стаканы со сколотыми краями, туалет с унитазом, у которого не смывает бачок. Грязь и разруха, копившиеся годами, – все это придает своего рода подлинность людям, которые ее лишены, людям типа Банди, которые в свое время заняли это некогда непритязательное питейное заведение и сделали его своим местом обитания.
Заправляет баром «Хлеб с маслом» тип, которого все знают только по имени, Сэл – потасканный ветеран с итальянскими корнями. Сэл здесь со дня открытия заведения. И он не в восторге от изменений, происходящих в этом квартале. Коснулись эти изменения и его бара, поэтому Сэл решил, что будет скорее оскорблять посетителей, чем подавать им напитки. Он критикует посетителей за их внешность, манеры, за их родителей, и если это не срабатывает, высказывает предположения, что они – продукт инцеста. Короче, делает все, чтобы люди оскорбились. Но народ почему-то считает это частью его обаяния, из-за чего бармен еще больше выходит из себя. Но даже Сэл был вынужден смириться с неизбежным, потому что он зарабатывает теперь больше, чем раньше. Он, можно сказать, загребает огромные деньжищи, даже не понимая, почему это происходит, ведь, по его мнению, ни у кого из этих сопляков – его посетителей – нет работы. Сэл смотрит на посетителей как на последнее дерьмо. Исключение он делает лишь для Банди. Причина проста. Банди приносит ему доход, рекламируя его притон на сайте, за это Сэл бесплатно наливает ему спиртное.
Вынуждена признать, что Банди действительно большой мастер по своей части. Благодаря халявной выпивке на халяву снять телку. Халявная выпивка – халявные телки. Халявные телки – халявная выпивка.
Его методика сводится к тому, что он выкладывает фотографии в Сеть прямо с фотоаппарата. Они оказываются онлайн в ту же секунду, как щелкнет затвор.
Такова философия Банди.
Сначала выложи в Сеть. Потом попроси разрешения.
Для Банди согласие заключено в самом действии. И вообще, он собирается сделать из девушки звезду еще до того, как она вытрет с губ его сперму.
Банди говорит:
– Ты не такая, как остальные девушки.
Эти слова он произносил как минимум тысячу раз. Со мной номер не пройдет.
– Потому что мой рот связан с моим мозгом, а не с твоим членом? – уточняю я.
Он делает вид, будто не слышит.
Банди приносит нам с Анной напитки. Он ошибся. Я просила апельсиновый сок, но получила «Отвертку». Он думает, будто я ничего не заметила.
Ловкач.
Похоже, он думает, что она уже пьяна (это он обо мне в третьем лице). От еще одного бокала вреда не будет – вон какая скованная, – а уж он проследит, чтобы ее бокал наполнялся снова и как можно быстрее. Тогда появятся новые фото, и она не найдет в них ничего идиотского или оскорбительного. Так что все путем. И не таких уламывали.
Я вижу, к чему все идет. Но кое-чего Банди все-таки не учел: я не пью. Кроме того, меня не вдохновляет перспектива оказаться на его сайте в виде наживки для очередного лузера, шарящего в Интернете в поисках, на что бы еще подрочить.
Банди нравится думать, что каждый сайт выражает тот или иной аспект его индивидуальности, отличный от остальных. Это как некоторые люди надевают разные очки в зависимости от настроения. Только, как и в случае с очками, особой разницы здесь нет. Единственное, что хоть как-то отличается, – это цвет оправы. Индивидуальность Банди имеет лишь один оттенок. Так что все его сайты на одно лицо. Только названия разные. Тот же самый контент. Больше возможностей продавать рекламные площади.
– Что касается Банди, – произносит Анна в своей очаровательной, мечтательной и рассеянной манере, – то он гений, хотя с первого взгляда этого не понять.
Ее слова меня не убедили.
О гениальности Банди можно cудить по названиями его сайтов. Как вам, например, «Чумовые целочки»? Этот сайт призван отражать его слабость к молоденьким девушкам, точнее, юным дурочкам, ведущимся на его разводки.
Или «Карамельные киски»? Этот посвящен жеманно-романтической стороне его натуры.
А как вам «ПНП», то есть «Педики не пройдут»? Он – отражение боязни Банди показаться геем. Это не просто гомофобия. Это гомофобия, замаскированная под иронию. Как будто есть какая-то разница.
Все неотъемлемая часть его хипстерского кредо.
Расизм как социальный анализ. Нетерпимость как предмет гордости. Мизогиния как образ жизни. Ирония как модный тренд.
Наверно, вы слышали, что уголовники, совершившие особо жестокие убийства, набивают себе под глазом тату в виде слезы, демонстрируя себе подобным, что по праву заслужили бандитские регалии и с ними лучше не связываться.
Слезинки под глазом у Банди нет. У него там пончик. Аппетитный пончик размером со слезинку. С завитком сахарной глазури.
В России уголовники, сходящие с ума от скуки в изолированных от мира лагерях, коротают время, нанося на тело татуировки: черепа, кинжалы, распятия. Все это якобы призвано донести до других истинную историю их жизни.
Банди так же повествует о себе миру, и эта картинка так же лишена всякого благообразия. Я бы сказала: пародия на боди-арт. Вернее, пародия на пародию. Как будто Господь решил создать образец ходячего и говорящего придурка с татуировками, которым стыдно назвать себя татуировками.
Не говоря уже о том, чтобы служить предметом гордости.
Но только не для Банди. Это самое ценное, что у него есть. Тушь под кожей, наводящая на подозрение, что Пэрис Хилтон, возможно, не самое тупое существо на планете. Да что там! Рядом с ней Эйнштейн отдыхает.
В них секрет успеха Банди у женщин, если можно так сказать.
Но со мной номер не прокатит.
Банди уже решил, что со мной вообще ничего не прокатит, и отправляется на охоту за свеженьким мясом. Отыскал девушку – потенциальную жертву. Симпатичная чудаковатая хипстерша: очки в квадратной оправе, черная губная помада и футболка с логотипом группы «Мейхем». Она явно отчаянно и безуспешно пытается стать поклонницей «блэк-метала».
– Ты только посмотри! – говорит Анна.
И я наблюдаю за Банди в действии. Становлюсь свидетельницей его стандартных операций. Действительно, все предельно просто. И я понимаю, что Анна права.
Так же просто, как все гениальное. Банди разговаривает с девушкой. Он точно знает, что получит от нее все, что ему нужно. Но она пока сопротивляется. И тогда он вытаскивает козырную карту.
– Обещаю тебе, – говорит Банди, – когда ты увидишь мой член, то сразу захочешь взять его в рот. Гарантирую тебе. Даю двойную гарантию.
Он мурлычет самым сладким голосом, на какой только способен. Для убедительности смотрит умильно, как щенок.
Потому что знает: раз его еще не послали, раз она еще стоит перед ним и слушает, есть надежда, что она клюнет на его предложение. Тогда все выйдет так, как он хочет, и телку не понадобится долго уламывать.
Банди вытаскивает член. Он оставляет его свисать из ширинки для этой хорошенькой, но тупенькой хипстерши, отчаянно пытающейся полюбить «блэк-метал», чтобы она хорошенько рассмотрела то, что предстало ее взору.
Головку пениса. Через ее верх вытатуировано слово «ешь». А на той стороне, что прилегает к мошонке, – «меня».
Похоже на гриб из «Алисы в Стране чудес». С той лишь разницей, что в данном случае все равно, с какой стороны кусать. И я не знаю, кого мне больше жаль.
Того, кто сделал эту татуировку.
Девушку, которая собирается взять в рот.
Банди. Или его родителей. Его бедных родителей.
Его родители были яппи.
Теперь вы ненавидите его еще больше.
Не надо. Дайте дорассказать.
Родители Банди были яппи, срубившие туеву хучу бабла в дни банковского бума. Главными приметами той эпохи были яппи, СПИД, Мадонна и крэк. Под словом «были» я имею в виду, что все это в прошлом. Вскоре после рождения Банди его родители все потеряли. Одурманенные крэком, они спускали деньги, скупая всевозможное не нужное им барахло. Это барахло они позднее продавали за бесценок и на вырученные деньги покупали крэк, который из-за инфляции стоил уже больше, чем огромный алмаз, контрабандно вывезенный из Сьерра-Леоне. Так что Банди уже в детстве столкнулся с суровой реальностью. Это он рассказывает мне, пытаясь напоследок надавить на жалость.
Все это произошло в восьмидесятые годы, но если спросить у Банди, он запутается в датах: он не держит в голове всякую лажу, вроде даты собственного рождения. Все, что удалось выудить у него, это следующее:
– Это было после восьмидорожечных магнитофонов, но до компакт-дисков, – говорит он. – Когда «Полис» еще не сдулись. Где-то между альбомами-блокбастерами. После джексоновского «Триллера», но до «Пурпурного дождя» Принса. А может, наоборот.
Банди утверждает, что не помнит подробностей, потому что в ту пору был младенцем. Канал Эм-ти-ви был включен круглосуточно; родители ставили надувной детский манеж перед телевизором, а сами насыпали на грязной поверхности стеклянного кофейного столика дорожки кокаина толщиной с добрую гаванскую сигару, которые затем вдыхали через серебряные трубочки.
В те дни Эм-ти-ви представляло собой бесконечную череду причесок «афро» и подведенных глаз, ударных установок «Линн» и синтезаторов «Роланд», так что отличить «Дюран Дюран» от «Каджагугу» или «Мотли Крю» было нелегко.
– Это было после Марты Куинн и перед Даунтаун Джули Браун. Нет… погоди… между Адамом Карри и Куртом Лодером.
Банди силится произвести на меня впечатление. Чтобы я подумала, будто у него синдром Аспергера и вообще он крутой профи, знающий всех виджеев с «Эм-ти-ви» в порядке их появления на канале. Но я понятия не имею, о ком он мне рассказывает, потому что, когда я родилась, эти самые виджеи с Эм-ти-ви уже были историей и Эм-Си Хаммер возвращался в шоу-бизнес как новый гангста-рэпер.
Из всего, что он мне поведал, я делаю три вывода. Банди гораздо старше, чем он выглядит. Причем нехило. По крайней мере, чтобы строить из себя дурачка. Родители наградили его вторым именем – Ройал, – полагая, что это придаст их первенцу королевский статус. Банди Ройал Тремейн.
В этом-то и коренятся все проблемы Банди. Чарльз Фостер Кейн был зациклен на собственной мамочке, что его и погубило. Банди Ройал Тремейн стал жертвой имени, данного ему по каким-то причудливым мотивам тем вечером, после которого его родители ушли в очередной запой. Именно тогда его мать, испытывая жалость к самой себе, решила отказаться от наркотиков.
Шел второй триместр беременности, и до нее вдруг дошло, что диета из кокаина, бисквитов с начинкой, сырных палочек и божоле не слишком полезна для здоровья будущего ребенка.
Для родителей Банди это было настолько важное решение, что они решили посвятить вечер выбору имени для первенца. Поскольку крэк не слишком способствует развитию долгосрочной перспективы, они назвали его в честь того, что в тот вечер показывали по телику. Придумали имя во время рекламной паузы посреди документального фильма о знаменитых преступниках, между сюжетом о знаменитом серийном убийце и рекламным роликом, придуманным каким-то ловкачом, чтобы подсадить наркоманов на фастфуд.
Добавьте к этому фамилию «Тремейн», подходящую персонажу из сериала про врачей, – и получите гремучую смесь.
Родителям и в голову не пришло, что позднее, когда их обожаемый сын начнет ходить, говорить, какать и думать самостоятельно, это обернется мощным кризисом личности. Сказать, что Банди родился с дефектом, значит ничего не сказать. Но следует воздать ему должное: он как мог справлялся с ним, что достойно искреннего восхищения. Он многого достиг, если принять во внимание сопутствующие обстоятельства. Он почти знаменит. Пусть даже его слава сомнительна. Мир лежит у его ног.
А вместе с ним – юные шлюшки с предельно низкой самооценкой.
Банди заполучил жертву номер три меньше чем через час. Теперь он разогрелся, так что много времени ему не требуется. Максимум полторы минуты – и его член, уже торчащий из ширинки и украшенный татуировкой, снова готов к осмотру.
С места, на котором сидим мы с Анной, мне видно, что член Банди похож на вареную немецкую сосиску, светлую, сдобренную специями и упакованную в толстую упругую оболочку, похожую на презерватив из свиной кожи. Эта оболочка несъедобна. Да и вряд ли вам пришло бы в голову ее есть.
Чтобы приготовить сосиски, их следует сначала положить в закипевшую воду, после чего, подцепив вилкой, снять с них оболочку.
Или можно средними и указательными пальцами обеих рук аккуратно сжать сосиску, поднести к губам кончик с проткнутой дырочкой и высасывать, высасывать и высасывать содержимое, пока оболочка не опустеет. Член Банди похож на такую сосиску. Бледный, короткий, мясистый и толстый. Головка плоская и широкая, как гриб-вешенка или как дурацкая бумажная шляпа для пикника, которую кто-то примял задницей. Черным готическим шрифтом на ней вытатуировано: «ешь меня».
Если вам кажется, что это звучит неаппетитно, как что-то такое, что вы ни за какие коврижки не захотите взять в рот, я вас отлично понимаю.
Потому что лично я никогда бы не взяла его в рот. Но других девушек это не останавливает.
Впрочем, это не мешает им нюхать и с него кокаин. Возможно, они видят в этом этакий легкий компромисс. Потому что в этом случае не нужно выяснять, такой ли он противный на вкус, как на вид.
Мне их жаль. Не потому что они себя скомпрометировали, а потому что сделали это за столь ничтожное вознаграждение.
Даже не за дорожку кокаина.
А всего лишь за жалкую крупицу.
Блин, что не так с парнями, у которых маленький член?
Они вечно вынуждены пыжиться, вечно хотят показать, из чего сделаны и на что способны. Им приходится убеждать вас, что член у них ого-го какой. Вот и женщины тоже твердят, мол, какой у них большой. И никто не поймал их на вранье по одной, и только одной причине.
Потому что «большой» – относительное понятие.
Стоит вам увидеть это разрекламированное сокровище, как вашего воодушевления как не бывало, но вы пытаетесь не показать вида. Потому что на самом деле «большой» размером не больше закусочной колбаски, съедаемой в два приема.
Те же, кто не говорит вам, какой у них большой, потому что считают себя умниками, будут вместо этого пытаться вам кое-что показать.
Такие типы вытаскивают стопку скверных полароидных снимков, сделанных автозатвором, на которых они трахают свою подружку. И пытаются уверить вас, будто это высокохудожественный арт-проект.
Большой парень. Крошечный член. Потребность что-то доказать.
Потому что до них только сейчас дошло то, что народ в Голливуде и в порноиндустрии просек уже давным-давно.
В кино все кажется больше, чем есть на самом деле.
Все-все. Что бы вам ни говорили, камера всегда врет.
Или они подсовывают фотки какой-то девушки, снятые на телефон, девушки, которую они с корешем однажды вечером сняли в баре, а потом накачали спиртным, оплаченным по кредитной карточке папаши одного из них, почти до потери сознания. Затем притащили к себе домой, практически в бессознательном состоянии, свалили на диван и вдвоем оттрахали в рот. Сначала по очереди. Затем одновременно.
Они занимались этим, пока не кончили. Одновременно. И оба в один голос утверждают, что не терлись членами друг о друга у нее во рту.
Просто она широко его раскрыла.
Или же они трахали ее в рот до тех пор, пока она не пришла в себя, поняла, что происходит, и ее вырвало. Или же ее сначала вырвало, а все прочее было потом.
У Банди есть и такой сайт. «Чего хотят девушки». Ни тени иронии. Название придумано на полном серьезе.
Это личный архив Банди. В нем – девушки в разной стадии раздетости и опьянения. Все они обрабатывают его пенис. Честно говоря, не могу представить зрительскую аудиторию этого сайта, кроме самого Банди. Девушки, которые на нем фигурируют, просто рассматривают член, как будто вынесли для себя урок: «никогда не принимай в барах угощения от незнакомцев».
Кстати, бар постепенно наполняется посетителями. Армия поклонников Банди уже поняла, где его можно найти. Местопребывание устанавливается благодаря джипиэс. Банди отметил свои координаты на фото, которые выложил в сеть полчаса назад. Поклонники валят в бар толпами. Ситуация грозит выйти из-под контроля.
Бедная девушка своим крошечным ротиком ублажает член Банди, и вокруг них собирается толпа зевак. Кучка придурков-качков в баре для хипстеров. Они выглядят в этих стенах ужасно неуместно. Они потягивают егермайстер или «Джек Дэниэлс», вскидывают в воздух сжатые кулаки и скандируют:
– БАН-ДИ! БАН-ДИ! БАН-ДИ!
