Текст книги "Помнить(СИ)"

Автор книги: Саша Акимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Акимов Саша
Помнить

1

«Внезапно на меня накатило, и я попытался коленом раздвинуть ей ноги. На две мои первые попытки она только крепче сжала колени. Я пропел ей в ушко: У кроватки Дельгадины ангелы стоят. Она немного расслабилась. Горячий ток взметнулся в венах, и мой медлительный, отошедший от дел зверь проснулся после долгого сна».

("Вспоминая моих грустных шлюшек" Габриэль Гарсиа Маркес)

Парафин плавает в масле, он нагревается и всплывает, остывшие кусочки оседают на дно. Лавовая лампа – неудачная попытка украсить неуютное помещение приспособленное только для ебли. В комнате полумгла, шторы задернуты, свет исходит только от тусклой декоративной лампы. Это одна из множества однотипных секций. Когда-то все это было коммунальной квартирой, комнаты удобно расположены по одной стороне коридора. Теперь это бордель.

Взял самую мелкую проститутку. Я уже оплатил два часа. Она пришла из душа и уронила на пол кимоно. Назвалась Лерой, увидела татуировку у меня на ноге. Спрашивает: "Ты любишь велосипеды"? Ничего не отвечаю, беру ее за талию и притягиваю к себе. Какая же она худая. Говорит, что весит тридцать восемь килограммов. Охотно верю. Крохотная округлая жопка, тощие ручки и ножки, грудь как у ребенка. Она озадачена: "Ты посмотреть пришел или что"? Но я пока только любуюсь, трогаю ее ребра, провожу по торчащим спереди тазовым косточкам. От нее ничем не пахнет, то есть вообще абсолютно ничем, ни парфюма, ни сигарет, ни пота. У нее коротко стриженные блондинистые волосы на голове, а на всем теле нет ни волосинки. Даже нет синевы в подмышках, на лобке или вокруг анального отверстия – наверняка, эпиляция. На ее плоском животе внизу надпись на латыни: OMNIA VINCIT AMOR. Хорошо хоть не DESINE SPERARE QUI HIC INTRAS. На правой ягодице еще одна небольшая татуировка: бабочка расправила крылья.

Я усаживаюсь на недавно постеленную кровать. Девочка выкладывает на тумбочку бумажные салфетки и презервативы. Раскатывает мне на член латексную оболочку. Она как-то очень уж деликатно сосет; видно, что боится сделать больно или задеть зубами. Я сначала глажу ее по голове, но вскоре мне надоедает эта возня. Предлагаю ей усесться на меня верхом. Лера обильно смазывает пизденку. С трудом насаживается.

На вид ей лет двадцать, но может быть и меньше. Совершенно не хочется задаваться какими-то вопросами, пока эта красавица медленно движется на твоем каменеющем хуе. Я практически не могу пошевелиться, лишь три дня назад снял шейный фиксатор. У меня были выбиты из суставов обе ключицы, и компрессионный удар позвоночника. Я больше месяца провел в основном лежа на спине. Болят плечи и грудина, ноет шея. Но мне уже начинают наскучивать вялые безынициативные движения проститутки, пора брать инициативу в свои руки. Ставлю ее на четвереньки и неистово ебу. Она утыкается лицом в подушку и издает какие-то невнятные звуки. Хотелось ее покусать, придушить, отшлепать, выебать в жопу и обоссать. Но большая часть этих вещей запрещена, а какие-то проделки будут стоить денег. Я не хочу переплачивать за дополнительные опции. Во мне не осталось ничего кроме ненависти. Не могу ненавидеть ту, ради которой готов был убивать, серьезно, без метафор и красного словца. Ведь и сам чуть не умер. Почти вытаскиваю член из проститутки и что есть мочи засаживаю ей до самого основания. Тогда я мчался на велосипеде, игнорируя светофоры, ехал со скоростью чуть за сорок, а на глазах выступали слезы – катастрофа была неминуема. Я увернулся от нескольких автомобилей, слишком резко повернул руль, и он вырвался у меня из рук, я почти сделал сальто. Пролетел кубарем по асфальту еще метров пять, велосипед вместе со мной, потому что я не вытащил ноги из туклипсов. Одежда, что была на мне, уничтожена. Хватаю шлюшку за таз и насаживаю, она уже во всю неподдельно стонет, не уверен, что ей это от удовольствия, но плевать. Поездка в машине скорой помощи, пару раз почти отключился, розовые круги в глазах, вены исчезли, обезболивающие, рентген, ФМРТ, кусочки асфальта вытаскивают из ободранного тела.

Кончаю. Проститутка выглядит измученной, тяжко вздыхает, будто после драки. Просит разрешения покурить. Разрешаю, только не рядом со мной. Она вышла, а я лежу на кровати. Мне было больно и трудно заниматься сексом. Я чувствую себя опустошенным и мерзким. Снимаю заполненный спермой презерватив, вытираюсь салфетками, заворачиваю в них его. Мы так часто спрашиваем себя, почему нам нравится девочка или какая-нибудь мелодия – и нам кажется, что мы знаем ответ. На самом деле это может быть не так. Попытки найти рациональные мотивы не бывают исчерпывающими. Я все еще люблю ту малолетнюю богиню. Горько осознаю, как глубоко запутался в конфабуляциях.

Алкоголь мне давно не помогает, он делает только хуже. Чтобы это понять понадобилось время. Теперь я вижу, что и бляди не помогают. Вернулась Лера, мы решили продолжить, времени еще хватает. Она отсасывает, я вставляю ей в письку пальцы. Мне приятна ее продажная красота, но в то же время мне становится невыносимо скучно. Я говорю, что хватит. Одеваюсь. Направляюсь к выходу, она провожает меня до дверей. Она говорит дежурную фразу: "Приходи еще".

На улице пошел первый снег типичный для Петербурга. Мокрые хлопья липнут к одежде, а на узких тротуарах снег почти сразу тает, образуя скользкую хлюпающую жижу.

Набережная Мойки девять, я набираю на панели домофона четырехзначный код, поднимаюсь на нужный этаж по лестнице, лифт не вызывает доверия. Игорь открывает хлипкую деревянную дверь. Я принес обода и втулки. Через пару дней Игорь соберет мне два колеса. У него же беру ког на пятнадцать. Приличные детали для моего типа велосипеда довольно сложно найти в России, поэтому приходится вертеться. Можно вписываться в заказы с кем-то, когда такие же энтузиасты совершают покупки в западных интернет-магазинах. Что-то можно выцепить на барахолках. Мое средство передвижения – это велосипед с фиксированной передачей. Я несколько лет ездил на городском гибридном велосипеде, у которого были амортизаторы и широкие колеса с протектором. И еще двадцать четыре скорости – совершенно ненужные в Петербурге. Мой родной город достаточно гладкий, тут нет нужды переключать скорости. Почти всегда используется лишь одна, наиболее комфортная. Поэтому я решил отказаться от лишних деталей и трат КПД. Купил стальной трековый велосипед с классической геометрией. Руль баран, одна скорость, узкие твердые колеса, отсутствие тормозов. Если у тебя нет тормозов и прямая передача – ты будто сливаешься с велосипедом, чувствуешь его, словно он часть твоего тела. Санкт-Петербург не сильно крупный город, поэтому я могу перемещаться по всему его периметру довольно быстро. Не тратя денег на проезд в общественном транспорте, не спускаясь в подземку и не видя людей вокруг. На велосипеде – ты один, ты сам по себе. Против всех.

Быстро набираю текст, пальцы звонко скачут по клавиатуре. Написал и перечитываю абзац, получилась какая-то чушь – удалил. Играет музыка, Philip Glass. Надрывно ревут духовые, потусторонними голосами хор произносит Koyaanisqatsi, что на языке индейцев племени хопи означает – беспорядочная жизнь, вне баланса, на грани распада.

Замечаю за собой, что я начал крупную книгу, но всеми силами стараюсь избежать завершения. Боюсь большого опустошения, поэтому творю меньшие произведения, как затянутые комментарии к грядущей книге. Если собрать все эти подступы вместе – то даже из них получится солидный текст.

От отчаяния, я пытался сделать себя бессмертным и достаточно банальным способом, при помощи передачи своих генов. Помогал лесбийским парам забеременеть, дрочил в баночки.

Начинает воспроизводиться следующая мелодия, под названием Poet act. Но меня отвлекает звук, оповещающий о новом сообщении в социальной сети "Вконтакте". Пишет девочка, которую я никогда не видел в реальности, и вообще толком не знаю. Ее зовут Лиза и ей уже 17 лет. Она захотела быть моим виртуальным другом, когда ей было 15, после прочтения моего очередного коротенького рассказа. Как-то я разглядывал ее фотографии. Она очень красивая. На некоторых снимках похожа на Матильду из фильма "Леон". Маленькая еврейская сучка.

Да, писательство, пусть даже и не бумажное, пусть лишь сетевое – способствует большему разнообразию потенциальных половых партнеров.

Девочка была два года бессмысленным балластом, а тут вдруг решила встретиться. А мне как раз нечем себя занять. Любопытно взглянуть на эту малышку. Она в "Озерках", я на "Пионерской" – договорились о встрече в нейтральной зоне, на "Удельной".

Приехал раньше, поэтому жду девочку в вестибюле метро. Лиза сходит с эскалатора и идет мне навстречу. Быстро меня узнала, впрочем, там и нет никого больше. Лишь пара унылых бомжей в серых тряпках, стреляющие мелочь на выпивку. На мне нелепая ярко-голубая шапка с помпоном. У Лизы на голове смешная меховая шапка с навостренными ушами. Она выглядит как маленький волчонок с усталыми глазами. Неловко обнялись и пошли на улицу.

Лиза срочно хочет в бар. Она соврала своему парню, чтобы пойти на эту встречу, сказала, что на съемке. Она подрабатывает моделью. Хвастается, что сиськи стали большие (их на самом деле нет). Говорит она быстро, отрывисто, часто невпопад, будто выстреливает порции слов. Под ее детский лепет пришли в какое-то отвратительное заведение в подвале. Внутри накурено, сидят за столами некрасивые люди, играет паршивая музыка, стены покрыты пылью, неярко помигивают неоновые названия производителей пива. Денег у меня немного, я временно безработный, купили грошовое пойло. Уселись за столик, Лиза говорит: "Давай выпьем за встречу, старый грязный педофил". Чокаемся, выпиваем напиток, который можно назвать пивом лишь с большой натяжкой. Я шутливо оправдываюсь, что мол, молод, чист и не ебу детвору. Но Лиза напоминает мне о продолжительных отношениях с Полиной.

Несколько лет назад я жил с нелюбимой женщиной, а эта девочка стала моей богиней. Она влюбила меня в себя, и я ей полностью отдался. Это было всепоглощающее чувство, разрушительное и иррациональное. Я стал беспомощным и жалким, полностью раздавленный ее красотой и нежностью. Она выиграла последний конкурс талантливых подростков, будучи в платье, которое я ей подарил; исполняя песню, которую я ей посоветовал. Видя, как она раздвигает ноги, я испытывал нечто вроде религиозного экстаза. Бормотал бессвязные пошлые молитвы, когда видел ее нежнейшие дырочки. Это была самая прекрасная женщина на свете, достойная любых жертвоприношений.

С явно фальшивой улыбкой я отвечаю Лизе: "Прошла любовь – завяли помидоры". На самом деле ничего не прошло, никогда я не смогу забыть эту царственную красоту, пусть она и будет разрушена взрослением.

Лиза выпила всего кружку пива и уже довольно пьяная. Или притворяется. Несет белиберду о своих бывших. Какой-то цирк уродцев, алкаши, наркоманы и прочая низкосортная шваль. И самое смешное, что она по-детски считает отношениями, когда кто-то ходит с ней за ручку. Даже не пытаюсь развеять ее грезы. Дети сами теряют невинность. Им помощь извне не нужна. Я вижу, как она стремится утратить остатки чистоты и нырнуть в мирок полный дерьма. Пока она еще зашла по пояс в фекальные массы и застыла в нерешительности.

Она говорит, что в животе странные ощущения и сиськи затвердели. Отвечаю, что она просто менструирует.

Лиза скачет с темы на тему, теперь завела речь о том, что хочет похудеть.

–Зачем? Куда еще худее?

–Ты меня не видел голой, я толстая.

Я бы с удовольствием посмотрел на нее голую. У нее большая голова относительно остального тела и в целом пропорции как у ребенка. Повадками она напоминает какого-то маленького мальчика-шпану. Курит сигареты одну за другой. Рассказывает полные лжи истории о том, как пыталась покончить с собой. Слишком смешные несовпадения и нелепости в ее рассказах вызывают лишь ухмылку. Она явно переигрывает. Вероятно, хочет привлечь к себе внимание. Я не склонен сопереживать мелким трагедиям и откровениям, которые на меня посыпались. Но я терпеливый зритель. Кормлю ее с рук, наблюдаю за повадками. Все еще не могу понять, что это за зверь. И хотел бы я его приручить или нет.

Мы выходим на улицу, все занесено снегом и дует холодный ветер. Купили в ларьке самое дешевое пиво, теперь уже на ее деньги. Решили пройтись и наткнулись на сгоревшее заброшенное двухэтажное здание. Оно обнесено хилым синим забором из гофрированных металлических листов. Девочка хочет перелезть забор, но я предлагаю проползти под воротами, довольно высоко подвешенными над землей. Так и сделали. Ворота оказались даже не заперты, мы смеемся. Проходим в полуразвалившееся здание. Свет от мобильных телефонов рассеивает мрак внутри. Лиза щелкает мертвыми выключателями. Потолок обвалился, лестница разрушена, окна повыбиты. Прошли насквозь и остановились на крыльце. Лиза думала, что я попытаюсь ее изнасиловать в темноте. Никто ведь не услышит криков о помощи. А потом может быть расчленю и съем. Но мне хочется только отлить. Отворачиваюсь и рисую желтые узоры на снегу. Пиво настолько мерзкое, что мы его не допили. Лиза берет бутылки, размахивается, как метатель ядра и они улетают во тьму.

Проводил ее до метро, обнялись на прощание. Впечатления от этой невразумительной встречи смешанные. Она кажется до омерзения фальшивой и жалкой. Но в то же время в ней есть еще чистота и наивность, детская непосредственность, готовая улетучиться в любой момент. Я сказал, что она не такое дерьмо, как мне думалось. Она ответила: "Ты тоже".

На третьем этаже работают с арматурой, сваркой и электрической начинкой. Там же стоят печи для покраски порошком. На втором этаже хранятся картонные коробки и отдельные детали, такие как плафоны, электрические патроны и всякие гайки да болты. На первом происходит комплектация товара. По конвейеру движется продукция, ее пакуют в коробки, вкладывают инструкции и схемы, наклеивают штрих-коды с артикулами. Работа в таком месте скучна и однообразна, головной мозг практически не участвует в происходящем. Мне это нравится, можно спокойно думать, о чем угодно, а в перерывах записывать свои мыслишки. Главное, что нет никакой лишней ответственности или чрезмерных требований. Заработная плата стабильна, без ненужных треволнений. Идеальная временная работенка, чтобы спрятаться зимой от суеты.

Раньше тут трудились только русские, теперь же сплошь узбеки, кроме меня единственного. Все на этаже мусульмане, один я – кяфир.

Молодой паренек по имени Бобур принес насвай и угощает коллег. Стоящий в начале конвейера Эльмурот, закладывает под язык комок похожей на мышиный помет смеси. Видимо, головокружение мешает ему сосредоточиться, отчего он слишком быстро посылает коробки, и они в итоге скапливаются в гору. Я ему кричу:

–Шошельмэ!

Он улыбается и отвечает:

–Тезрох!

Так как нет никакой нормы, я никуда не тороплюсь, совершаю свою часть работы размеренно и умиротворенно. Мне платят за время, а не выработку. Говорю узбекам: "Солдат спит – а служба идет". Они не понимают смысла этой поговорки, пытаюсь пояснить, неуверенно произношу: "Джанготейге ишь". Все смеются.

Ойбек хочет взять у меня взаймы денег, ему пришлось отдать почти всю зарплату на оформление нового разрешения на работу. Но я отвечаю: "Ёк пюль". Я сам трачу деньги быстро. Бляди, компьютерные игрушки и вкусно покушать. Да и собирать трековый велосипед – дело недешевое. Узбеки тоже любят перемещаться на велосипедах, правда, с целью экономии денег, а не по каким-то убеждениям. Обычное их транспортное средство – это "Аист" или Stels, не по росту, скрипящие несмазанной цепью. Узбеки паршиво питаются, какие-то скудные лепешки и лапша быстрого приготовления. Большую часть денег они посылают на родину, а сами ютятся в маленьких комнатушках по несколько человек, спят прямо на полу. Они ничего не читают, кроме религиозной литературы и многие мечтают об установлении в своей отчизне (да и во всем мире) исламского государства. Они, без шуток, считают, что побивать камнями и отрубать руки – это замечательные способы поддержания порядка.

2

«Велосипед всегда? Сейчас это одно из того, что наполняет вашу жизнь смыслом! Я упражняюсь таким образом каждый день. Ах, просто возьмитесь за ручки вашего велосипедного руля, ложитесь на него и опрометью мчитесь по улицам и дорогам, над железнодорожными путями и мостами, пронизывая толпу, избегая столкновений, на скорости двадцать миль в час или даже больше, и представляйте все это время, как внезапно с грохотом упадете».

(Джек Лондон)

В Петербурге короткая зима, впрочем, и лето тоже короткое. Месяц морозов, да месяц жары. В остальное время – сплошная осень. 14 февраля я уже катаюсь на велосипеде. Небольшой перерыв в катании происходит скорее не из-за погоды как таковой, просто снег убирают очень плохо, лениво сгребая все на обочины, создавая уродливые сугробы. На середину дорог и по тротуарам рассыпают соль, песок и едкие реагенты.

В половине первого ночи я оказался на Дворцовой площади. Там парочки пытаются на холодном ветру запускать китайские фонарики. Я вспомнил, что это день святого Вали, очередной искусственный праздник для жизнерадостных идиотов. Открытки в виде сердечек и уродливые плюшевые медведи успешно продаются. Под Александровской колонной сидит саксофонист и играет тоскливый мотив.

Мне хочется, чтобы моя работа была связана с велосипедом. Но быть курьером – это глупые романтичные мечты. При окладе зарплата копеечная, сдельная работа тоже невыгодна. Но я нашел выход из положения. Устроился экспедитором. Сопровождаю грузы по городу, велосипед закидываю с кузов. Мне платят за то, что я ускоряю процесс, слежу, чтобы водители не простаивали, делаю наиболее логичный маршрут, чтобы не стоять в пробках. У водителей почасовая оплата. Иными словами, чем раньше я заканчиваю свой рабочий день – тем лучше. Приезжаю на погрузку на велосипеде, и уезжаю с последнего места доставки тоже на велосипеде. Иногда заканчиваю в пригороде. Это здорово, кататься в удовольствие, и получать за это деньги.

23 марта возвращаюсь из Петергофа. На мне синяя курьерская сумка GO Messenger, затянута поясная стяжка, слегка позвякивает пара карабинов и цепь. С Петергофского шоссе я вылетаю на Ленинский проспект, потом на Московский, сворачиваю на Садовой, решаю не выезжать на Невский, проще по Гороховой. Там одна полоса отдана под общественный транспорт. Неторопливо еду по встречной полосе, слегка запыхался и хочется попить. Меня обгоняет девчонка на серебристом велосипеде, алюминиевая рама, черная обмотка, кожаное седло. Это девочка из 60╟ North Fixed Gear Family. У нее большая чудесная попа. Я еду за ней и любуюсь, как при педалировании играют ягодицы. Патруль ДПС крякнул, намекая, что мы нарушаем ПДД своей ездой по встречной. Но и мне и патрульным понятно, что погони или штрафа не будет. Им невыгодно отлавливать велосипедистов, так что можно делать что угодно на дороге, главное не быть причиной аварий и не наматывать свои кишки на колеса КАМАЗов. Девочка, словно единственная владелица этой дороги, едет уверенно и властно. Недолго я наслаждаюсь упругими прелестями девочки на велосипеде, наши пути разошлись у Адмиралтейства.

Молчу, мне просто нравится на нее смотреть, потому что она красивая. Правда приходится еще и слушать. Хочется заткнуть ей рот кляпом. Она себя не любит и это заставляет ее считать себя хуже, чем на самом деле. Она грустная и создает себе искусственные вымышленные проблемы, практически непрерывно генерирует их.

Ошибочно принимает уныние и сплин – за признаки особенной тонкости души. И предается им, плохо отдавая отчет, как скучно это выглядит со стороны. Находится она в стандартной стадии развития под названием "не такая как все".

У нее есть какие-то кумиры. Женщины, которыми она хотела бы быть. Мужчины, которым она хотела бы отдаваться. Себя Лиза низко оценивает. Я пытался ей объяснить, какое она чудо. Опять совершаю ошибку, пытаюсь разговаривать с ребенком на равных. Она ведет себя, как типичный наивный подросток-бунтарь. Носится со своей тонкой душевной организацией, культивирует напускную многозначительность.

Она нахальная и агрессивная. Правда, ее агрессия, больше похожа на защитную реакцию африканской пустынной дождевой лягушки. Это мелкое земноводное размером в пару сантиметров, когда его пугают, надувается и смешно пищит. Маленький испуганный лягушонок – вот кого мне напоминает Лиза. А ее нагловатые хамские повадки, то, как она стреляет сигареты у прохожих – это настолько неуклюже, что кажется милым.

Постепенно я узнаю Лизу лучше. Прихожу к ней в гости, знакомлюсь с ее мамой. Мы смотрим мультики, сидя на мягком диване. По забавному совпадению, она живет в том же доме, что и моя тетка. Мой троюродный брат учится с ней в одной гимназии. У Лизы язва желудка и она болезненный ребенок, постоянно вся в соплях. Она встречается с каким-то недалеким юношей, лишилась девственности и горделиво об этом рассказывает.

Все давно катаются, но официально сезон открываем в апреле. Встретились в Fixed Lab на Миллионной 10 и помчались к «Ашану» на Боровой. Прекрасный солнечный денек, поэтому я в шортах. Между ног они уже протерлись до дыр, такая же беда практически со всеми штанами и джинсами – это типично для тех, кто много крутит педали.

На парковке "Ашана" Саша Привальнев делает трассу из тележек с множеством виражей. Ему помогает Анюта, она раздает подъезжающим spoke cards, с изображением шимпанзе-велогонщика, чей велосипед превращается в тележку из супермаркета. В роли ди-джея Алексей Яковец. Народу собралось немало, в том числе и просто зеваки. Со всех концов города съехалась разношерстная публика. Тут и школьники, которые просто хотят быть модными и приобщиться к данной субкультуре. Тут и искренне верящие в идеалы фикседгир культуры ребята постарше, через одного дизайнеры чего-нибудь и вольные художники. Есть и несколько человек с велотрека. Чуть в стороне держится Саша Невский, его интересует больше трюковая сторона, нежели скорость. Вова Поспелов приехал на своем "самоваре". Переднее колесо у него меньше чем заднее. Руль райзер на выносе Look Ergostem. Смотрю у кого какие рамы и колеса. Саша Хесус, бородатый парнишка весь в татуировках прикатил с карбоновым сплошным диском сзади. У кого-то лопасти, у некоторых аэродинамические спицы. Встречаются редкие в наших краях итальянские рамы Bianchi, Cinelli, Bernardelli, Masi. Есть стальные и алюминиевые Colossi. Есть тут и фреймсеты советского производства, нищенские ХВЗ и ныне раритетные "Самойловы". У многих алюминиевые рамы INGRIA, сделанные в Питере, Саша Привальнев их сам проектирует. Школьник Гоша приехал на велосипеде, собранном во "Все фиксируй" Игорем Байтеряковым и Вовой Птичниковым. Рама для него тоже сделана в Петербурге, в мастерской JAM. Сам Игорь приехал на велосипеде со смешным названием Somec.

В гонке я участвовать не хочу, но фотографирую, как ребята задорно врезаются в тележки и летят через руль. Обдирают ладошки и пачкают одежду кровью. Я лишь номинально с ними, но сохраняю нейтралитет. Мне интереснее подглядывать.

Гуляем на территории психиатрической больницы имени Скворцова-Степанова. Я недавно раздобыл пленочный фотоаппарат Leica mini. Фотографирую Лизу у входа в женское отделение, мне нравятся изящные двери с витыми ручками. Фетиш пленки, желание загнать в рамки осколки впечатлений. Зафиксировать, украсть, приобрести. Девочка абсолютно уязвима перед камерой. Я не утруждаю себя построением композиции или попытками приукрасить, ведь я не фотограф, а самый обыкновенный человек, нажимающий на кнопку. Я жму, щелкает затвор, жужжит моторчик перематывающий пленку. Это просто, как стрелять из пистолета по детям.

Садимся на лавку, Лиза закуривает. Выходит пациентка в цветастом халате и кормит бездомных котов. Лиза продолжает сбрасывать на меня свои детские никчемные проблемы, уверенная, что они кого-то могут волновать, кроме нее самой. По алгебре выходит двойка, не хотят переводить из десятого класса в одиннадцатый. Впрочем, и остальные предметы ей не интересны. Лиза рассказывает, что ее паренек бросил. Говорит, душа у нее болит. Я лишь отвечаю, что душа – понятие абстрактное. Хочу рассказать о работе мозга, синаптических связях, типах памяти, нейромедиаторах, но вовремя останавливаю себя. Лаконично основы нейробиологии не изложишь. Но я попытался утешить этого ребенка, который еще не научился справляться со своими маленькими страстями. Говорю ей: "Мы постоянно учимся. Обучение и память делают нас теми, кто мы есть. Но объем памяти ограничен. Что-то более полезное записывается, ненужные знания изглаживаются. По сути, мы со временем становимся другим человеком. Гораздо глубже и сложнее устроена имплицитная память. Она работает без сознательных усилий и вообще без осознания, что мы обращаемся к памяти. Это опыт тела, восприятия, поведения. Любой молодой человек – по большому счету, тупой мудозвон, просто потому, что он еще ничему не научился, и у него нет опыта. Я сам был мудозвоном в юности. Ты сейчас дура. Но мы постоянно меняемся. Я уверен, что с каждым годом становлюсь лучше. Ты, наверное, тоже. Сейчас у тебя нет истории, на которую можно было бы опираться. Потому и действия твои случайны, спонтанны".

Не уверен, что получилось утешительно.

Spring street sprint 26 апреля, короткая гонка от Fixed Lab до лофт проекта «Этажи». Я решил в ней поучаствовать, из праздного интереса, почему бы и нет. Место старта не слишком удачное, потому что велосипеды оставили на улице, а толпа велосипедистов должна пробежать через узкую арку к своим спортивным снарядам. Все стали расталкивать друг друга локтями, кто был тактичен – неизбежно отставал. Большая часть ребят уехала в сторону Дворцовой площади и затем на Невский проспект. Я же решил схитрить, ведь никто в здравом уме не поедет по Большой Конюшенной, а это позволит немного сократить путь. Но не принял в расчет один весомый недостаток этой улицы, она не заасфальтированная, а мощеная. Пришлось трястись как припадочному по неровным каменьям. Когда я выскакиваю на Невский, гонщики проносятся мимо. Безнадежно отставая, я стараюсь нагнать растянувшуюся группу. Почти все поехали на Лиговский проспект, я же, не наученный предыдущим неудачным экспериментом, решаю срезать по улице Марата. Когда доехал до перекрестка, где мне нужно свернуть налево, переднее колесо велосипеда попадает в трамвайные пути. Моментально выстегиваю ноги из туклипсов, понимая, что уже не спасу положение. Упал на задницу. Боль сильная, но я снова вскакиваю на велосипед и доезжаю до финиша. Победил Антон Носик, он будто чувствовал, когда и какой светофор загорится, для него все были зеленые. Удача, мастерство и жилистые ляжки. Действо продолжилось вечеринкой и голдспринтом.

Я же отправился домой. Не могу крутить педали обеими ногами, из-за сильного ушиба правой ягодицы. Кручу одной левой.

В начале мая Санкт-Петербург настигла аномальная жара. А у меня как раз перестала болеть задница, и я могу кататься. Лиза захотела увидеться. Хоть уже 23 часа и стемнело, я не против. От моего дома до Озерков на велосипеде 15 минут, на автобусе или метро вышло бы часа полтора. Еду по Долгоозерной улице, потом по Вербной, взбираюсь на Поклонную гору. Гора самый тяжелый участок пути, потому что у меня лишь одна большая передача. Встречаемся у метро «Озерки» и идем в сторону Шувалоских озер.

Лиза продолжает изливать свои ничтожные горести. Рассказывает, что читает Ремарка, а я терпеть его не могу. Ремарк дерьмо. Я не собираюсь быть ей другом. Мне просто приятно видеть ее нескладное телосложение. Она детеныш, похожий на маленького мальчика, на очень красивого маленького мальчика. И мне хочется ее выебать.

Сначала мы сидим в кромешной тьме на берегу. Но Лизе взбрело в голову искупаться, она сбрасывает с себя коротенькое черное платье и ботинки. На ней обычное домашнее бельишко. Медленно заходит в воду, окунулась, зовет к себе. Я снял рубашку, шорты, кеды, сложил все на велосипед. На мне нелепые семейные трусы в сердечках. Лиза стоит ко мне спиной по колено в воде. Подошел к ней сзади, она едва достает макушкой до уровня моих плеч. Нагло потрогал ее маленькие идеальные груди, она не против. Прижался к ней, провел ладонями по животику. Пальцем ткнул в пупок, у резинки трусиков остановился, убрал руки, потрогал ее бедра, почувствовал бурление крови внутри живота. Отпрянул. Чтобы охладить чресла, нырнул в воду. Вынырнул в нескольких метрах, в воздухе витает запах разложения, а над головой у меня порхают мелкие летучие мыши. После водных процедур, нам стало весело, и мы меняемся одеждой. Лиза надела мою рубашку, шорты и велосипедный шлем. Я с трудом натянул ее платьице на себя. Мы отправляемся гулять по узким улочкам, коих немало вокруг озер. Я нарезаю круги на велосипеде, редкие ночные прохожие смеются при виде моего нелепого одеяния. Мы случайно наткнулись на какую-то покосившуюся избушку, на которой висит гордая табличка "Библиотека". Переоделись обратно в одежду соответствующую гендерным стереотипам. Уселись на крылечке, Лиза уютно прижалась ко мне, стало ужасно, до отвращения хорошо. Она как неизлечимая болезнь, покрывает меня струпьями, гноящимися бубонами нежности. Я совсем отвык от человеческого тепла, за последние несколько месяцев.

Провожаю ее до парадной и целую в лоб на прощание.

Нужно срочно бежать от нее как можно дальше, спрятаться, найти укрытие. Я еду, не держась за руль руками, со скоростью 33 километра в час, а к моему телу прилипает рубашка, промокшая от ее крохотных грудей.

3

""Я" вызывает у меня смех, это великий комик, вот почему народный смех часто бывает началом пожара. "Я" – невероятно претенциозно. Оно не знает даже, что с ним случится через десять минут, но трагически принимает себя всерьез, строит из себя Гамлета, рассуждает, требует ответов от вечности и даже имеет довольно странную дерзость писать произведения Шекспира".

("Ночь будет спокойной" Ромен Гари)

Пронеслись на велосипедах по Приморскому шоссе среди уныло стоящих в пробке тачек. Приехали в Сестрорецкий курорт. Нас человек тридцать. Развели костерок, готовим шашлыки.

Я не очень компанейский человек, большие шумные сборища людей меня раздражают. Особенно мне неприятны субкультуры и их тусовки. Но среди безбашенных велосипедистов, мне почему-то комфортно. Я даже могу использовать местоимение "мы".

Мы ощущаем сопричастность к группе, чувствуем себя элитой, а остальных слабаками. Трековый велосипед на улицах города – это опасно, диковинно и сексуально.