Текст книги "Счастье приходит дважды"

Автор книги: Сара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

После того как Димитри спустился в каюту, Оливия некоторое время просидела в шезлонге, потому что ноги отказывались повиноваться ей.

Неудивительно, что у нее не вызывали интереса мужчины, приглашавшие ее на свидания. В течение нескольких последних лет она приняла несколько предложений поужинать в ресторане, надеясь, что в объятиях другого мужчины ей удастся забыть Димитри. Но она слишком быстро поняла, что эти свидания лишь усиливают власть, которую Димитри до сих пор имел над ней.

Встреча с ним была подобна прыжку в безжалостный водоворот ощущений и эмоций, который обострил все чувства и заставил трепетать каждую жилку в ее теле.

Потрясенная силой своего возбуждения, Оливия принялась расхаживать по палубе, испытывая глубокий стыд от мысли, что ее сексуальные потребности возобладали над презрением, которое вызывал у нее Димитри. Он на самом деле вообразил, что она нырнет к нему в постель при первой возможности – и наверное, это могло произойти, призналась она себе, подавив стон.

Услышав, что Димитри распахнул дверь каюты, она круто повернулась и задрожала, чувствуя лихорадочное биение сердца. Широко шагая, он направлялся к Оливии, не отводя от нее немигающего взгляда страстных темных глаз.

– Я могу предложить, чтобы мы сделали это по-быстрому, – он улыбнулся, вопросительно изогнув одну бровь.

Оливия судорожно вздохнула и подняла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но Димитри, смеясь, поймал ее, и, глядя на веселые морщинки, собравшиеся у его глаз и ласковое выражение лица, она почувствовала, что у нее подгибаются ноги.

– Как ты смеешь? – прошептала Оливия.

– Извини. Слова в твоем языке иногда имеют слишком много значений. Я имел в виду быстрый развод, – развеселившись, пояснил он.

Оливия недоверчиво прищурилась. Димитри прекрасно понимал, что на самом деле он имел в виду совсем другое. Его знание английского языка было безупречным. Если бы она застеснялась, он бы моментально схватил ее и затащил в каюту. Что, интересно, подумала бы та блондинка? Как Димитри, не моргнув глазом, удается жонглировать двумя женщинами, находящимися на расстоянии всего нескольких футов друг от друга?

– Тогда сделай это, – холодно сказала Оливия, вырвав у него свою руку.

– И ты согласишься на то, что я хочу?

– За исключением чего-либо незаконного или аморального! – заявила Оливия.

– Как можно! – Димитри сделал вид, что он оскорблен. Она попыталась испепелить его взглядом, и он снова улыбнулся – Так как?

– Посмотрим. Я знаю, что кое-что я ни за что не стану делать для тебя, – Оливия испытующе посмотрела на него и не увидела ничего, кроме вкрадчивой вежливости.

– Не волнуйся. Это нечто такое, что находится в пределах твоих возможностей, – сказал Димитри, отнюдь не усыпив ее подозрений. – Я объясню тебе за обедом, – он жестом указал ей на каюту, но она не сдвинулась с места.

– Это предлог, чтобы завлечь меня сначала в твою каюту, а потом в постель? – поинтересовалась Оливия, пытаясь обуздать свои желания.

– А это завуалированное желание попасть туда? – бархатным голосом осведомился Димитри.

Оливия покраснела до корней волос.

– Конечно, нет!

– Гм-м… – судя по его тону, она не разубедила его.

– Ты мне отвратителен, Димитри! Неужели ты думаешь, что я хочу оказаться в твоей постели? – насмешливо спросила Оливия.

Он пожал плечами.

– Необязательно в постели. У меня очень большая палуба… Однако, – поспешно сказал он, заметив, что Оливия собирается разразиться яростными протестами, – похоже, мне придется ограничиться обедом и беседой. Ты голодная?

Оливия моргнула. Она не помнит, когда ела в последний раз: волнение помешало ей позавтракать – и поужинать предыдущим вечером. Голодать нет смысла. К тому же Димитри всегда любил поесть. У него прекрасный шеф-повар, который устраивает пышные пиршества.

– Я могла бы съесть лошадь, – призналась она.

– Мне кажется, мы найдем что-нибудь более съедобное, чем наши непарнокопытные друзья, – сухо заметил Димитри.

Оливия с трудом удержалась от улыбки, вовремя вспомнив, что блондинка околачивается где-то поблизости и, возможно, присоединится к ним за обедом. Говорят, что в единении – сила, но ей совсем не хочется наблюдать, как Димитри пожимает под столом ножку одной из своих восторженных поклонниц.

Он вежливо протянул ей сандалии и направился вниз.

Оливия внезапно занервничала.

– Твоя блондинка… подруга присоединится к нам?

Димитри состроил недовольную гримасу.

– Нет, если я смогу воспрепятствовать этому, – он протянул Оливии руку, чтобы помочь ей спуститься, но она сделала вид, будто не заметила его жеста.

– Втроем не хочешь? – саркастически осведомилась она.

– Нет. А ты?

Сердитый взгляд был ему ответом.

– Я не горю желанием знакомиться с одной из твоих… восторженных «пупсиков», – сказала Оливия, едва не улыбнувшись, когда Димитри расхохотался над эпитетом, которым она наградила Элени. – Но мне кажется, что невежливо обедать отдельно от…

– Поверь, – сказал Димитри, когда они вошли в столовую, обшитую дубовыми панелями, – я хочу отделаться от «пупсика». Именно из-за нее мне нужна твоя помощь. Сейчас один из моих матросов потихоньку высаживает ее на берег.

Бессердечное животное, подумала Оливия, испытывая сочувствие – совсем небольшое – к отправленной на берег женщине. Димитри, вероятно, привык расталкивать своих любовниц по углам, чтобы они никогда не встречали друг друга. Как тактично!

Оливия терпеливо слушала его, попивая шампанское маленькими глотками и гадая, когда же он заговорит о сути дела. Из скрытого где-то музыкального центра неслись слишком негромкие звуки тоскливой греческой песни.

Стюард проворно поставил на стол тарелки с артишоками, баклажанами и фасолью и удалился, бесшумно закрыв за собой дверь. Оливия едва удержалась, чтобы не окликнуть его, потому что пребывание наедине с Димитри вызывало у нее все большие опасения.

Нежная мякоть рыбы таяла во рту, но Оливия приняла деловой вид и прервала лирически чувственные восхваления, которые Димитри адресовал кефали. Она глазом моргнуть не успеет, как он перейдет от еды к другим вещам…

– Днем я должна вернуться в гостиницу. У меня нет времени восторгаться гастрономическими достоинствами греческой кухни, – с упреком заметила Оливия. – Скажи, что ты хочешь получить за ускорение развода. Только не предлагай мне секс. Ты можешь получить его в каком-нибудь другом месте.

Димитри медленно откинулся на спинку стула, с довольным видом глядя на Оливию поверх края длинной узкой рюмки.

– Ты можешь помочь мне выйти из затруднительного положения, – небрежно сказал он. Оливия направила в рот несколько зерен фасоли и воздержалась от комментариев. Димитри вздохнул так, будто нес на плечах тяжелый груз. – Оно связано с моей матерью.

Оливия удивленно подняла на него глаза. Она думала, что его проблема заключается в блондинке.

– Продолжай.

Димитри постарался, чтобы в его голосе прозвучало беспокойство. Это было нелегко, потому что от восхищения своим гениальным планом у него лихорадочно билось сердце и он с трудом подавлял возбуждение, охватившее все его тело. Он старательно нахмурился и исторг из своей груди еще один вздох.

– Как только я стану свободным человеком, она захочет женить меня на подходящей женщине…

– Которая не похожа на меня, – сухо заметила Оливия.

– Я никогда не мог понять, почему вы не могли поладить друг с другом, – признался Димитри. – Дело в том, что все эти три года она не давала мне покоя, требуя, чтобы я нашел тебя, развелся и снова женился. Необходимо обеспечить наследников для империи Ангелаки.

– Ты… не искал меня? – в голосе Оливии прозвучало удивление и некоторое разочарование.

Димитри нахмурился. Ему не хотелось вспоминать то время. Она ясно дала понять, что не любит его. Что могли принести розыски кроме душевной боли и непрерывных ссор?

Он вырвал ее из своего сердца и скрыл кровоточившую рану. По мере того как проходило время, он чувствовал, что гнев и горькое разочарование постепенно стихают. Вскоре Димитри понял, что статус женатого мужчины служит спасением от поползновений девиц, добивающихся его взаимности, и их матерей, что дало ему возможность погрузиться в непрерывную работу.

– Я не видел в этом никакого смысла, – резко сказал он.

Оливия поморщилась. Поделом ей за тщеславие! И все-таки его равнодушие обидно. Он даже не сделал попытки найти ее, чтобы спасти их брак. Это говорит о глубине его чувств – и о самом браке, подтверждая то, чего она опасалась. Ей остается только быстро удалиться и попытаться забыть, что когда-то он был частью ее жизни. Сейчас последнее кажется невероятным. Но, говорят, что время – лучший целитель.

– Я ненавижу тебя, Димитри. Чем скорее мне удастся уехать, тем лучше, – заявила Оливия, чувствуя, что ей не доставляет удовольствия произносить эти слова. – Назови свою цену. Что я должна сделать?

Напряженное выражение на лице Димитри сменилось победоносной улыбкой.

– Сыграть роль, которую ты играла прежде.

Игры, подумала Оливия с замиранием сердца. Нет, на самом деле с ликованием. У нее задрожала нижняя губа. Господи, помоги! Димитри хочет, чтобы она развлекла его какой-то сексуальной игрой, и ее это приятно волнует! Ей с трудом удалось бросить на него надменный взгляд.

– Секретаря?

Его улыбка была откровенно похотливой. Все-таки хочешь попробовать у меня на столе?

– Не обольщайся, – пробормотала она, хотя нетерпение тела подталкивало ее именно к этому. – И я не буду расхаживать с записной книжкой в руках и садиться так, чтобы юбка задралась у меня на коленях и ты смог бы переживать свои буйные фантазии.

– Мысль о том, что я буду диктовать тебе, пожирая взглядом твои ноги, определенно представляет весьма значительный интерес, – согласился Димитри, – но это не то, что я имею в виду.

– Что же тогда? – зловеще спросила Оливия.

– К несчастью, мама нашла подходящую женщину, которая должна стать моей будущей женой. Это молодая гречанка – наследница огромного состояния.

Оливия была потрясена. И поэтому Димитри нужна ее помощь?

– Это… это не та блондинка, которую ты засунул куда-то в шкаф, пока мы были на палубе?

– Да, это Элени, – подтвердил он, подавив улыбку. – Разве ты не помнишь ее? Она дочь Никоса Калоироу, делового партнера моего покойного отца…

– Помню! – удивленно воскликнула Оливия. – И Никоса я помню. Аристократ до мозга костей, но просто душка!

Димитри усмехнулся.

– Он тоже прекрасно отзывался о тебе.

Хмурое выражение исчезло с лица Оливии.

– Неужели ты хочешь сказать, что женщина, которую я только что видела, – малышка Элени? Она… – Оливия вспомнила девочку-подростка с длинным носом и таким же подбородком, которая постоянно вертелась возле Димитри, как будто он был божьим даром всему женскому полу. – Сейчас она выглядит совсем по-другому! – вырвалось у нее. – Исчезла плоская грудь и тяжелые бедра. Элени выглядит потрясающе.

– Заслуга хорошего хирурга и любящего отца. Но… – он умолк и покачал головой.

– Не говори, что она не сексапильна, – недоверчиво сказала Оливия. Женщина была неотразима и вполне во вкусе Димитри. К тому же он целовал ее…

– О, фигура у нее потрясающая, – ответил он, и Оливия почувствовала, как все ее тело напряглось от мучительной ревности. – Но по опыту общения с тобой я знаю, что этого мало, – он одарил ее ослепительной улыбкой, на которую она ответила взглядом невыносимого презрения.

– Если она так хороша, что мешает тебе жениться на ней и завести любовниц? – сухо спросила Оливия. В конце концов, поступал же он так прежде.

Димитри возвел глаза к потолку.

– Все! Она постоянно хихикает, она глупа, и закончится тем, что я придушу ее. Я не хочу, чтобы мои дети унаследовали сюсюканье матери и ее куриные мозги. Мои дети должны быть находчивыми и смышлеными, чтобы управлять делом Ангелаки – и водить за нос охотников за богатыми невестами. Теперь ты видишь, в каком затруднительном положении я оказался.

Он снова сверкнул белоснежными зубами. Оливия была озадачена, но не улыбками Димитри и не озорством, проглядывавшим в его глазах.

Она вспомнила, как он рассказывал о том, как ему удавалось перехитрить могущественных соперников, нанеся им внезапный удар. Сейчас, так же как тогда, в его глазах пляшут чертики, и он буквально ликует. Подозрения Оливии усилились.

– Где же твое искусство убеждать? Разве ты не можешь использовать свои прославленные дипломатические способности? – с ехидством осведомилась она.

– Я использую их… используя тебя, Оливия, – вкрадчиво пояснил Димитри. – Давай оставим предрассудки в стороне. Тебе кое-что нужно, и мне тоже. Мы можем оказать услугу друг другу. Я хочу вежливо избавиться от Элени, не оскорбив моего друга и партнера и не создав разлада, который может плохо отразиться на бизнесе. Семейная честь – очень важная вещь для грека. Ни в коем случае не должно создаться впечатление, будто я нанес Элени оскорбление, иначе мой партнер прервет со мной отношения, что может повлечь за собой массовые увольнения и испортить жизнь многим людям.

– Какое я имею к этому отношение? – глядя на Димитри исподлобья, спросила Оливия.

Он широко улыбнулся, и его глаза вспыхнули.

– Ты уже знаешь, что тебе придется остаться здесь, пока будет происходить развод. В течение этого времени ты можешь принести пользу.

– А-а-а, мне нужно предостеречь ее! – у Оливии заблестели глаза. – Я расскажу, каким ужасным мужем ты был. Как ты отдал меня на заклание своей матери с ее ядовитым, как у змеи, языком, а сам разъезжал по всему свету, проверяя прочность пружин в кроватях других женщин…

– Спасибо, не надо. Мне кажется, что я предпочту что-нибудь менее губительное для моей репутации, – рассмеялся Димитри.

Оливия бросила на него скептический взгляд.

– Хорошая репутация! Гм-м. И что же это?

Димитри сделал глубокий вдох.

– Я хочу, чтобы ты притворилась, будто мы помирились и между нами вновь вспыхнула любовь, – тихо сказал он.

Она в ужасе посмотрела на него.

– Ты шутишь!

– Я совершенно серьезен.

– Но… но я никогда не слышала ничего более нелепого!

– Ты ошибаешься, Оливия. Люди поверят этому. Мы разыграем прекрасный спектакль…

– Нет! – она побледнела, представив, какой спектакль он имеет в виду.

– Когда мы останемся наедине, ты сможешь швырять в меня какие-нибудь вещи, – предложил Димитри, обольстительно улыбнувшись.

– Меня стошнит на людях, – пробормотала Оливия.

Он хихикнул.

– Я дам тебе лекарство, чтобы этого не произошло. Дело стоит того. Самый быстрый развод в истории Греции!

– Звучит заманчиво, – согласилась она. – Но притворяться, что я люблю тебя…

– Странно, не так ли? – весело откликнулся Димитри. – Но подумай о конечном результате! Если я готов терпеть тебя, мне не понятно, почему ты не можешь потерпеть меня.

Оливия нахмурилась, уязвленная его словами. Неужели жить с ней было так ужасно?

– Потому что тебе нравится заставлять меня притворяться, а я возненавижу каждый момент нашего общения.

Сказав это, Оливия почувствовала, что она не совсем честна по отношению к самой себе и что ее возражение прозвучало довольно неубедительно.

– Оливия, – ласково обратился к ней Димитри, искусно придавая голосу вкрадчивую бархатистость, и, несмотря на то что Оливия чувствовала его неискренность, она не могла не поддаться его обаянию, – мы можем оказать друг другу услугу. Возможно, нам даже удастся расстаться без ненависти и озлобления. Мне нужно твое согласие, чтобы избавиться от Элени. Если нам удастся убедить всех, что мы снова вместе, Элени, ее отец и моя мать будут вынуждены принять это как неоспоримый факт.

– Примут ли они его?

Димитри потянулся к ней через стол, пристально глядя в ее недоверчивые глаза.

– Совесть не позволит им встать между мужем и женой. Они немедленно обратят свои взоры на другого мужчину. В результате этого Элени не будет опозорена и спокойно откажется от меня. По сути, она неплохая девушка. Просто… слишком молодая, избалованная и неопытная. Ее чувства не будут уязвлены, а мои служащие сохранят свои рабочие места, – он медленно закрыл глаза, опушенные густыми черными ресницами, и снова открыл их. – Ты же не хочешь, чтобы люди остались без работы?

– Не смей шантажировать меня! – негодующе вскричала Оливия. – Тебе остается только сказать, что, если я не соглашусь, сотни людей будут питаться травой и целые семьи начнут бросаться с крыш небоскребов…

– Небольшое преувеличение! – весело хихикнул Димитри, и Оливия, как завороженная, не могла отвести глаз от его губ. – Однако я на самом деле предвижу проблемы с занятостью, если нанесу оскорбление Элени и ее отцу, отказавшись от нее как от невесты. Мы, греки, всегда защищаем честь семьи. Как я уже сказал, наименьшее, что может сделать мой партнер, – разорвать деловые отношения, нанеся беспрецедентный вред империи Ангелаки. Ты можешь согласиться, Оливия…

– Ошибаешься! Я не могу! – выкрикнула она, испуганная перспективой близости с Димитри.

Внутренний голос, как демон-искуситель, нашептывал ей, что она должна согласиться, но разве можно доверять переменчивым чувствам? У нее нет желания снова влюбиться в него.

– Можешь, – уговаривал ее Димитри. – Это не займет много времени. Как только Элени сойдет со сцены, ты исчезнешь отсюда, станешь свободной женщиной и больше никогда не увидишь меня. Неужели тебе трудно сделать вид, что ты любишь меня? – в его голосе зазвучала циничная нотка. – Ведь удавалось тебе притворяться в течение шести месяцев, пока мы были женаты.

Оливия не обратила внимания на последние слова.

– Ты манипулируешь мною.

– Благодарю. Я польщен, – снова сверкнув зубами в ослепительной улыбке, Димитри поднял бокал в ее честь и залпом осушил его.

Оливия смотрела на его влажные, улыбающиеся губы, пытаясь представить, что они снова вместе. Притвориться…

– Как?.. – она схватила свой бокал и поспешно сделала глоток, чтобы избавиться от внезапной сухости во рту. – Как долго может продлиться все это?

– Надеюсь, недели две. Это максимум. Возьми отпуск…

– Я сейчас не работаю, – сказала она и тут же прокляла себя за вырвавшееся у нее признание, потому что Димитри лучезарно улыбнулся.

– Тогда нет проблем, не так ли? Тебе даже не нужно лгать и говорить о чувствах, которые ты якобы питаешь ко мне. Просто иногда бросишь на меня щенячий взгляд или вздохнешь… – он с аппетитом набросился на овощи и в экстазе закрыл глаза. – Блаженство! – восхитился он и, взмахнув черными ресницами, устремил на Оливию горящий взгляд.

У нее возникло неловкое чувство, что не еда, а перспектива заставить ее, Оливию, плясать под свою дудку вызывает у него восхищение.

– Мне так не кажется, – пробормотала она.

– Но это правда. Попробуй, – возразил Димитри, делая вид, что не понял ее.

Он поднес вилку к ее рту. Погрузившись в свои мысли, Оливия открыла рот, прежде чем поняла, что играет ему на руку. Восхитительно вкусная рыба таяла во рту. Пламенный взор Димитри проникал в душу, вызывая смятение чувств. Казалось, будто воздух наэлектризовался и электрические разряды, шипя и потрескивая, соединяют их тела, доводя до роковой вспышки. Чувствуя, что слабеет, она потянулась к бокалу и принялась пить, заметив, что он снова наполнен.

Голова у нее пошла кругом. Она не знала, виноват ли в этом алкоголь или близость Димитри, но единственное, что ей остается, – прервать это интимное свидание, прежде чем она потянется к нему и…

– Оливия.

Она судорожно вздохнула, услышав глубокий голос Димитри. Он нежно прикоснулся к ее щеке, и она против воли закрыла глаза, наслаждаясь трогательной лаской.

– Ты боишься, – тихо сказал он, – что все закончится тем, что мы окажемся в постели?

Оливия широко раскрыла глаза.

– Нет! – солгала она сдавленным голосом.

– Тогда у тебя нет причин отказываться, – заключил Димитри и, спокойно отделив лист артишока, обмакнул его в масло.

Она невидящим взглядом смотрела, как он съел мясистую часть листа и победоносно улыбнулся. От его улыбки кровь закипела у нее в жилах. Он подумал, что она готова стать легкой добычей! Какая самонадеянность! Возможно, на нее действительно подействовали его испытанные методы соблазнения, но она все-таки не поддалась им!

Какое огромное удовлетворение она получит, когда докажет, что Димитри вовсе не такой уж неотразимый, каким себя воображает. Все, что ей нужно, – это помнить, что у него есть по меньшей мере один незаконнорожденный ребенок и что, по его мнению, женщины – просто игрушки, предназначенные для удовольствия.

И она ненавидит его.

Оливия содрогнулась от непритворного отвращения, как будто ей претила мысль проводить время с Димитри.

– Меня заставляет колебаться только то, что мне придется делать вид, будто я люблю тебя, – мрачно сказала она, втыкая вилку в рыбу с таким чувством, будто погружает ее в тело Димитри. – А что скажет твоя мать? Вряд ли она будет довольна.

– Она осуждает тебя за то, что ты ушла от меня, – сказал он. – Но она должна понять, что я сам распоряжаюсь своей жизнью. Когда-нибудь я влюблюсь. Ей придется подготовиться к тому, чтобы принять женщину, которую я полюблю, какой бы она ни была. Когда настанет время идти к алтарю, мне нужно будет благословение матери.

Оливия поморщилась. Что-то терзает ее сердце. Ревность, наверное. Она – словно собака на сене. Как это недостойно! Димитри ей не нужен, но ей невыносима мысль, что он может влюбиться.

Интересно, не хочет ли он жениться на Атене и признать своего ребенка? Или она ему надоела и он давно бросил ее?

Трудно сосредоточиться, потому что она в смятении и ее тело отзывается на тяжелый ритм греческой музыки.

– Я не знаю…

– Сделай это, иначе я постараюсь, чтобы оформление нашего развода заняло долгие годы, – ледяным тоном заявил Димитри.

Сердце у Оливии упало. Он говорит серьезно – и у него есть деньги, и власть, и жестокость, чтобы осуществить свою угрозу.

– Ты беспринципная свинья, – пробормотала она.

– Верно.

Ее раздражало, что Димитри одержал над ней победу. Ему безразлично, разведены они или нет – просто это помешает Элени назначить день свадьбы. Оливия насупилась. У нее возникло сильное желание дать кому-нибудь пинка. Желательно – Димитри. Но ей необходимо получить развод, чтобы начать новую жизнь. Возможно, две недели не такой уж долгий срок?

– Мне нужно подумать, – внезапно почувствовав себя беспомощной и уязвимой, Оливия оттолкнула тарелку.

– Конечно.

Димитри кивнул, и они в молчании приступили к пудингу. Точнее, Димитри приступил. Пытаясь объективно рассмотреть ситуацию, в которую она попала, Оливия лишь делала вид, что ест десерт.

Казалось, что все сложилось так, чтобы заставить ее сказать «да»: музыка, еда, напомнившая Оливии о том, как нравится ей экзотическая греческая кухня и особенно страна, полная неописуемых красот.

Если ей действительно придется остаться в Греции на некоторое время, она предпочла бы жить в прекрасном особняке Димитри, даже если ради этого придется изображать любящую жену. Она полюбила старинный дом в венецианском стиле, и тоска по нему вызывала у нее душевную боль, приводившую ее в изумление. Но особняк, из которого открывался красивейший вид на Саронический залив, на самом деле был великолепен. Обставленный роскошной удобной мебелью, он свидетельствовал о безупречном вкусе хозяина.

Все, что она потеряла из-за его неверности, вновь вернется к ней на две короткие недели; и когда боль и страдания уйдут в прошлое, она будет с улыбкой рассматривать фотографии, запечатлевшие красоты этой страны.

– Пойдем, – Димитри прикоснулся к ее руке, и Оливия покорно поднялась. – Я думаю, что чашка кофе взбодрит нас, – сказал он, ведя ее в гостиную.

В дверях он сказал несколько слов официанту, ставившему поднос с кофе и шоколадными и мятными конфетами на низкий столик с перламутровой инкрустацией. Голос Марии Каллас, исполняющей арию из «Мадам Баттерфляй», плыл по комнате, наполняя ее чистыми печальными звуками, и жалоба женщины на измену возлюбленного проникала в измученное сердце Оливии, жестоко терзая ее чувства.

– Оливия, у нас мало времени. Ты приняла решение? – тихо спросил Димитри, поворачивая ее к себе лицом.

Она подняла на него глаза и быстро отвела взгляд. Но запах его лосьона щекотал ноздри, и она чувствовала, как возбуждает ее исходящая от Димитри энергия. Он волнующе близко. В любой момент она может поднять голову в ожидании поцелуя и – унизить себя. Ее охватила паника. Стремясь оказаться на безопасном расстоянии, Оливия неожиданно для самой себя дала согласие.

– Да. Я сделаю это. Ради себя, а не ради тебя, – добавила она вызывающим тоном.

На губах Димитри заиграла чарующая улыбка. О, в этих глубоких, бархатных, темных как ночь глазах можно утонуть! Оливия с беспокойством подумала, не напрасно ли она согласилась.

– Ради себя?

Сознавая опасность, которой подвергнется, если будет смотреть Димитри в глаза, она сосредоточила внимание на третьей пуговице его рубашки.

– Конечно, – подтвердила Оливия, которой чудом удалось принять равнодушный вид. – Это будет прекрасный отдых. Великолепная местность, машина – я настаиваю, чтобы она находилась в моем распоряжении, – и возможность знакомиться с красотами твоей страны.

– Я не постою за расходами, чтобы развлечь тебя, – с манерной медлительностью проговорил Димитри. Он оказался прав. Ее можно купить. Кажется, каждая женщина имеет свою цену. Разочарование лишило его удовольствия, которое возникло у него от сознания своей власти над Оливией. – Но взамен ты дашь мне честное слово, что выполнишь свое обещание и не пойдешь на попятную. Я должен знать, что мой план обязательно удастся.

Ее глаза, чарующие и бездонные, синие, как воды у мыса Олимпос, вспыхнули.

– По рукам? – сказал Димитри резче, чем хотел. – Поклянись, что ты доведешь это дело до конца, – он протянул Оливии руку.

– Клянусь.

Ее пальцы неуверенно коснулись его ладони, и затем ее рука скользнула в его руку.

Это было не то, что Димитри намеревался сделать, но он притянул Оливию к себе, и она оказалась в его объятиях. Внутренний голос шептал ему, что еще слишком рано, что он может отпугнуть ее, но он с удивлением понял, что не может удержаться.

Внезапно они поцеловались. Это были страстные, неистовые поцелуи, обжигавшие их, словно раскаленное железо. Слившись в грубом объятии, Димитри и Оливия неистово ласкали друг друга, отчаянно стремясь удовлетворить руками неутолимую потребность тела.

Взаимная необузданность поразила Димитри, который всегда гордился своим галантным ухаживанием за женщинами, позволявшим ему добиться цели путем вкрадчивых ласк и поцелуев. Но сейчас над ним возобладали чувства, и рассудок отказывался повиноваться ему, сосредоточившись на восхитительных ощущениях, вызываемых мягкостью податливых губ Оливии и ее гибкого тела, прильнувшего к нему так, будто они были созданы друг для друга.

Он приник губами к ее теплой шее, и она со вздохом удовольствия откинула голову назад. Он был потрясен ее красотой. Оливия была так мучительно-прекрасна, что его тело с головы до ног отзывалось на ее прелесть острой пронизывающей болью.

Под давлением его тела Оливия отступила назад и прижалась к стене. Димитри опустил руку и, задрав ей юбку, принялся с наслаждением поглаживать ее мягкое бедро. Вздрогнув, она подняла ногу и завела ее за спину Димитри. Едва сдерживая возбуждение, он начал раздевать ее.

Оливия медленно подняла руки над головой, смело открываясь ему.

– Ты невероятно красива, – прошептал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать холмики ее душистых грудей, выступавших из кружевного бюстгальтера.

Димитри закрыл глаза, почувствовав, как она изогнулась, требовательно упершись в него бедрами, и он покрывал ее страстными поцелуями до тех пор, пока у него хватало дыхания. Бешеное желание овладеть Оливией стало еще сильнее.

Даже если она использовала его… Он в ярости сорвал с нее трусики, и его пронзила дрожь, когда Оливия облегченно вздохнула и расслабилась.

Оливия понимала, что это безумие, но не могла остановиться. Вся решимость мгновенно исчезла, когда она оказалась в объятиях Димитри. В ее сердце вспыхнула радость, когда он посмотрел на нее, и она поняла, что еще любит его и будет любить всегда. Как животному, умирающему от жажды, нужна вода, так Оливии был нужен Димитри, чтобы дать ей жизнь и наполнить ее целостностью. Без него она ничто.

Постанывая от тревожной радости, она начала стаскивать бюстгальтер, едва не рыдая оттого, что ее неловкие пальцы не могут справиться с крючками. Димитри протянул руку ей за спину и дернул. Голые груди Оливии, вырвавшись на свободу, коснулись его груди, и темные соски мгновенно напряглись, налившись острой болью. Они займутся любовью. Их чувства снова вспыхнули. Все будет как прежде, мечтательно подумала она.

Когда все закончилось и Димитри откатился от нее и встал, Оливия улыбнулась и с удовольствием потянулась, наслаждаясь ощущением любви и обожания. Затем она лениво открыла слипающиеся глаза.

И недоуменно моргнула. Вместо того чтобы с улыбкой склониться над ней, Димитри направлялся к двери. Глядя на его напряженную мускулистую спину, она поняла, что он с трудом сдерживает бушующие в нем чувства. Кровь застыла у нее в жилах.

– Димитри, – прошептала Оливия. Внезапно ее охватил страх.

Он резко остановился, как будто она ударила его хлыстом.

– Я не ожидал, что ты с таким энтузиазмом сыграешь роль любящей жены, – хрипло пробормотал он. Голос у него дрогнул.

Оливия почувствовала себя так, будто ее ударили в живот. Но она справилась с охватившим ее ужасом. Он не должен узнать, какие чувства она испытывает.

– Я всегда ратовала за здоровое отношение к сексу, – дерзко заявила она.

– Возможно, поэтому он доставляет мне такое удовольствие. Никаких ограничений. Мечта каждого мужчины. Можешь принять душ. Ты знаешь, где он находится, – с этими словами Димитри решительно вышел, громко хлопнув дверью.