Текст книги "Самая безмятежная"

Автор книги: Сара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Я тоже устала, – равнодушно заявила она, когда они остались вдвоем. – Пожалуй, я пойду в свою комнату, распакую вещи, отдохну, а потом, может быть, осмотрю дом.

– Конечно. Дай мне знать, когда будешь готова, чтобы я составил тебе компанию.

– Нет, спасибо, я хочу не спеша исследовать все сама.

– Милая, к чему эта сдержанность, когда мы наедине? – мягко упрекнул Розано, шагнув к ней.

– Не подходи ко мне! – воскликнула она. – Ты не сказал, что твоя покойная жена была из семьи д'Антига! Не сказал, что сам был дедушкиным наследником! Зачем тебе наш брак, Розано? У тебя есть какие-то тайные причины? Не хочешь поделиться ими со мной?

Он удивленно смотрел на нее. Ее вспышка лишила его дара речи.

– Ты, наверное, ужаснулся, когда узнал, что моя мать родила ребенка…

– Если ты вспомнишь получше, – ответил он натянуто, – я обрадовался.

Она смешалась. Да, похоже, он говорит правду. Она неуверенно взглянула на него, но он заговорил прежде, чем она успела прийти к какому бы то ни было выводу.

– Ты и есть та причина, по которой я не сказал тебе, что был наследником Альберто, – резко произнес он, и по его окаменевшему лицу стало ясно, что он едва сдерживает негодование. – Ты ведь думала отказаться от наследства, не так ли?

– Да, но…

– Почему же я не поддержал тебя в твоих сомнениях?

Она сильнее нахмурилась.

– Не знаю.

– Я мог бы сыграть на твоих опасениях, но я этого не сделал, – продолжал он. – Я умолчал о наших отношениях с твоим дедушкой, так как понял, что у тебя несколько старомодные моральные принципы, и боялся, а вдруг тебе станет неуютно при мысли, что право на наследство перейдет к тебе. Я думал лишь о том, чтобы ничем не помешать тебе.

Она несколько секунд обдумывала его слова.

– Ну а потом, когда я уже приняла решение? – воскликнула она. – У тебя была возможность все рассказать мне.

– Мы тогда занялись другими вещами, – спокойно произнес он. – Если помнишь, мы влюбились друг в друга…

Эти слова причинили Софи мучительную боль, она опустила голову, чтобы не видеть его лица. Она не знала, чего ей больше хочется: поверить ему или наброситься на него с кулаками и яростным воплем обманутой женщины.

– Я иду в свою комнату, – пробормотала она. – Нет! Не провожай меня. Здесь для этого найдется горничная.

Но Розано преградил ей путь.

– Ты ошиблась в своих предположениях, – проговорил он, с гордым видом вскинул голову и посмотрел на нее, молча ожидая, что она признает свою ошибку и станет умолять о прощении.

– А может, это ты ошибся во мне! – воскликнула она. – В этом-то и кроется опасность, когда ничего не знаешь друг о друге. Я предупреждала тебя, Розано.

В его глазах вспыхнули серебристые молнии.

– То есть?

– Может быть, я не такая безропотная, как ты решил.

– Тем лучше, мне нужна жена, которая будет мне ровней, – ответил он спокойно.

– Неужели? – запальчиво выкрикнула Софи. – Даже если она станет постоянно тебе противоречить? Вряд ли ты говоришь искренне, – заявила она, увидев, как он поджал губы. – Не думай, что раз я дочь викария, то буду послушно выполнять команды, как преданная собачонка, и восхищаться всеми твоими поступками.

– Я и не жду слепого послушания, что за нелепая мысль! – быстро возразил он. – Но у тебя достаточно здравого смысла, чтобы понять, когда разумнее поступить так, а не иначе…

– А мне надоело быть разумной! Иногда так и хочется сорваться. Может быть, я пущу мое наследство по ветру! – исступленно выкрикнула она. – Все это, – она обвела рукой роскошную комнату, – способно вскружить голову простой девушке!

– Но не тебе, – сказал он с раздражающей уверенностью. – Ты рассудительная и уравновешенная, твои принципы крепче гранита. Всю жизнь ты училась экономить деньги и с подозрением относиться к блестящей мишуре. И я уважаю и ценю в тебе эти качества, Софи.

– Когда долго приходится ограничивать себя во всем, легко удариться в другую крайность, – горячо заявила она. – Мои ценности изменились. Мне, например, понравилось прикосновение дорогих тканей к коже. Я уже говорила, что модная одежда заставляет чувствовать себя значительной. – Она позволила себе улыбнуться – загадочно, соблазнительно, насмешливо. – Какой толк в деньгах, если не наслаждаешься ими сполна?

Наступило тяжелое молчание. Софи внезапно охватило мучительное презрение к себе. Оставаясь внешне спокойной, она вскинула подбородок и посмотрела на Розано в упор. Губы у него были плотно сжаты, от его ледяного взгляда ее бросило в дрожь.

Удар попал в цель. У нее засосало под ложечкой.

– А куда подевались твои благородные намерения? – спросил он насмешливо. Софи почувствовала дурноту, но заставила себя твердо выдержать его взгляд.

– Я поступлю со своими деньгами так, как сочту нужным, – сказала она холодно.

– Ты просто устала. Я еще раньше заметил, что ты очень бледная. Мы поговорим потом, когда ты отдохнешь. Помни, Софи, что я единственный, кто хоть что-то понимает в бизнесе д'Антига. Не стоит пренебрегать моей помощью. На твоем месте я передал бы мне доверенность.

– Доверенность? – взорвалась она. – Я не доверила бы тебе даже купить мне мороженое.

– Ты должна! – Он схватил ее за руки. – Если ты откажешься…

– Посмей только мне угрожать, и я велю выставить тебя отсюда! – яростно выкрикнула она.

– Ты все неправильно поняла! – побледнел Розано.

– Разве? – Софи готова была разрыдаться. Она любила его. Она пылала страстью. Но они сцепились, как забияки на детской площадке, готовые разорвать друг друга на части.

Он все продолжал сжимать ей руки. Она метнула в него обжигающий взгляд.

– Пусти, или я закричу! – прошипела она.

– Софи! – Крик вырвался откуда-то из глубины и скорее напоминал вопль раненого животного. Он сжал ее лицо ладонями и припал к ее губам.

Софи попыталась сопротивляться, но это вышло неубедительно для них обоих. В следующую секунду его руки обхватили ее, и по ее телу пробежал электрический ток. Помоги ей небо, ее чувства к нему остались прежними!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Аромат и вкус губ Софи были божественны, и Розано самозабвенно смаковал их сладость. Дрожащим голосом она просила его остановиться, но он не мог, хотя и понимал, что ведет себя неблагородно, что сейчас не время и не место давать волю страсти.

Джентльмену не пристало поступать так. Но в данный момент это ничего не меняло. Ему необходимо было ласкать ее. Целовать.

Необходимо рассеять все ее сомнения. Сейчас. Прежде, чем она встретится с Энрико.

Он почувствовал перемену в ее теле – оно сделалось податливее, и в то же время в нем появилось нетерпение. В ответ на это его собственное тело пронзило желание такой сокрушительной силы, что он исступленно прижал Софи к себе и принялся целовать ее еще более страстно, чтобы немного утолить безумный голод. Ее упругая грудь обжигала его сквозь рубашку. Она со стоном запрокинула назад голову, подставляя ему свою нежную шею.

– Софи! – глухо пробормотал он и, не удержавшись, сжал губами ее маленькое ухо. – Как я люблю тебя!

И тут же замер. Неужели он сказал это?

– Розано! – выдохнула она. Он почувствовал, как ее нетерпеливые пальцы нащупывают пряжку его ремня, и зажмурился в отчаянной попытке взять себя в руки. Но уже сам гладил ее округлые бедра и, увлеченный единственной мыслью, с беспомощным стоном потянул ее к широкой софе.

Сантиметр за сантиметром он стягивал с нее платье, дрожа как в лихорадке. Потом нагнулся и медленно покрыл поцелуями чуть выпуклый живот. Она резко вздохнула, запустила пальцы в его волосы и решила, что сердце вот-вот выскочит из груди, когда он прикоснулся к ее томящемуся от ожидания влажному лону…

– Да, да, – прошептала она, почувствовав его колебания.

Она была прекрасна. Он пожирал ее жадным взглядом. Ее глаза стали почти черными от страсти, алые губы приоткрылись, за ними поблескивали жемчужные зубы. Ее тело подернулось легкой испариной, отчего его округлости отливали серебром.

Его охватило небывалое ощущение, выходящее за рамки физического, больше всего оно напоминало свободное парение.

– Моя Софи, – прошептал он сдавленно. По ее телу пробежал легкий трепет. Она хотела пойти дальше – они оба жаждали конечного соединения, но Розано смирил свою страсть и нежными словами и поцелуями успокоил ее, напоминая, что она хотела сохранить невинность до брачной ночи. – Я люблю тебя, – прошептала она. Розано обнял ее и завладел ее губами, и Софи снова почувствовала, как плавится тело под его дразнящими прикосновениями.

Всю последующую неделю Софи чувствовала, что все сильнее влюбляется в Розано. Каждое утро они вместе работали в великолепной библиотеке, где полки с книгами в богатых переплетах покрывали стены сверху донизу, а мягкий ковер на полу таинственно приглушал звуки.

Шаг за шагом с огромным терпением Розано посвящал ее в тонкости бизнеса д'Антига, объяснял, как он приумножает и сохраняет благосостояние семьи. Постепенно Софи начала понимать, как упорно он работал, чтобы достичь нынешнего результата. К своей радости, она обнаружила, что он перечислял большие суммы денег в благотворительные организации, чаще всего в детские дома и в дома престарелых.

Сейчас, спокойная и элегантная, в кремовой вышитой блузке и такого же цвета жакете, в шелковых брюках кофейного цвета, она спешила в библиотеку после завтрака в обществе дедушки. Накануне вечером Розано улетел в Милан, чтобы встретиться с братом, и Софи поражалась тому, как сильно по нему скучает. Она в нетерпении мерила шагами комнату, поглядывая на часы. Розано позвонил, сообщил, что он уже на катере и прибудет очень скоро, и попросил ее ждать в библиотеке, потому что не в состоянии изображать вежливо-сдержанную встречу и хочет зацеловать ее до бесчувствия.

Сердце запело в груди Софи, когда она услышала шаги в коридоре. Она круто повернулась к двери лицом. Это был он! Ее любящий взгляд жадно «впитывал малейшую деталь: нежность, с которой его глаза ласкали ее тело, безупречный костюм, угольно-серый, строгость которого оживлялась тонкой белой полоской. Розано во всем достигал совершенства!

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, затем он шагнул вперед и заключил ее в объятия.

– Я ужасно скучал, – прошептал он ей на ухо.

– Розано! – слабо запротестовала Софи, когда он собрался раздеть ее. – Не сейчас! Нам столько еще всего надо сделать. Обсудить свадебные планы. Погулять по городу – ох, до чего мне нравится Венеция!

– Тогда… Как себя чувствует дедушка? – спросил вдруг он.

– Прекрасно, – несколько удивилась Софи. – По-моему, ему все лучше с каждым днем.

– Тогда мы скажем ему, Софи! – воскликнул он, глядя на нее темными блестящими глазами. – Только ему одному. Он так обрадуется, он обожает тебя.

– И тебя… – Он снова начал целовать ее, и она со смехом оттолкнула его. – Я подчиняюсь.

– Сейчас он отдыхает, значит… сразу, как только он проснется, перед нашим уходом, – предложил он.

Его энтузиазм совершенно ее обезоружил.

– Хорошо, Розано, – сказала она, делая вид, что тяжело вздыхает. Он усмехнулся и подошел к своей конторке. – Честно говоря, – продолжала Софи, идя следом, – мне кажется, что он уже догадывается о нас. Например, задает наводящие вопросы. Чтобы отвлечь его, я попросила рассказать о маме.

Розано откинулся на спинку стула.

– Надеюсь, вы с ним прояснили все недоразумения?

– Я не выношу недомолвок, – сказала она, играя браслетом новых часиков с бриллиантами. – Он не знает, почему мама не вернулась за наследством. Но она поклялась больше никогда не полагаться на материальное благополучие.

– Она принесла жертву, – заметил Розано, пристально наблюдая за Софи.

– Я думаю, с отцом она была счастливее, чем здесь. Мне грустно было слушать о том, как она жила здесь. Похоже, она не знала, кто из окружавших ее людей были ее истинными друзьями, а кого привлекали только ее деньги…

– Это – серьезная проблема, – негромко согласился Розано, по-прежнему не отрывая глаз от ее лица.

– И я это хорошо понимаю. От нее всегда ждали, что она будет платить за всех. Ей завидовали, ее осуждали. У нее было два неудачных романа. Ее возлюбленных интересовала только шикарная жизнь, которую она могла им обеспечить.

И тогда дедушка стал уговаривать ее выйти замуж за твоего отца. Он решил, что этот брак избавит ее от душевного разлада, даст ей чувство защищенности. Она страдала, оттого что ее не ценят как личность, Розано. Вот почему она все бросила ради моего отца, который даже не догадывался, кто она такая – мама открыла ему это только в самолете по пути в Англию. Как это ужасно, когда нужен не ты сам, а только твои деньги.

– Иди сюда, моя милая Софи, – пробормотал Розано, увидев, что она не на шутку расстроена. Он привлек ее к себе, усадил на колени и обнял. – И я был объектом домогательств, и на мою долю выпало немало встреч с «золотоискательницами» и разными прихлебателями. Богатство может стать проклятием. Оно возбуждает жадность и зависть. Иногда те, кто им обладает, становятся эгоистичными и мелочными, поскольку им не нужно пробивать себе дорогу в жизни. Их одолевает скука, они изобретают все более и более скандальные способы разнообразить свои пустые жизни. Вот почему я намерен защищать тебя, – сказал он, целуя ее в висок. – Уберечь тебя. Ты слишком дорога мне, чтобы позволить тебя испортить.

Она обвила руками его шею и поцеловала.

– Спасибо, – произнесла она, стыдясь, что когда-то усомнилась в нем. – Я так рада, что встретила тебя, а не обедневшего волокиту или плейбоя, которому я была бы нужна только в качестве кошелька.

– И правильно. – Он несколько бесцеремонно ссадил ее с колен. – Может быть, приступим к работе?

– Сначала расскажи, как поживает твой брат.

– Он, как всегда, в отличном настроении. – И добавил после секундного колебания: – Мы прилетели вместе. Он хочет устроить в твою честь прием.

Софи просияла.

– Вот здорово! Когда?

– Сегодня. – Розано нахмурился. – Но я не уверен, что нам…

– Мы непременно пойдем, – разволновалась Софи. – На сегодня мы ничего особенного не планировали… до самого позднего вечера, – сказала она, озорно блеснув глазами.

– Я предпочел бы сегодня лечь пораньше, – сказал Розано, и Софи довольно улыбнулась, потому что его голос прозвучал напряженно и отрывисто, словно он пытался совладать с пылким желанием.

– Я знаю, – пробормотала она, невольно приходя в возбуждение. – Но мне очень хочется познакомиться с Энрико и с его семьей.

– Ночной Париж романтичнее этого знакомства.

– Для меня и ночная Венеция достаточно романтична, особенно когда я с тобой, – сказала она нежно. Лицо Розано расслабилось и озарилось ласковой улыбкой.

– Тогда весь вечер не отходи от меня, – глухо произнес он.

– Невозможно. Люди станут судачить. Ведь для всех мы только едва знакомы, – поддразнила его Софи, хотя ее привело в восторг то, что она ему так необходима.

– Тогда уйдем домой пораньше, а завтра утром отправимся в Париж, хорошо?

– Конечно! – воскликнула она. – Я мечтаю об этом. Мне пора подумать о подвенечном платье…

– Милан! – немедленно откликнулся он. – Мы остановимся там на обратном пути. Я все организую.

Пока Софи переодевалась перед тем, как отправиться в гости к Энрико, она чувствовала, как колесо ее жизни стремительно набирает обороты. Дедушка пришел в восторг, услышав последние новости, и, глядя в его полные слез глаза, Софи поняла, что это лучшее лекарство, которое ему только могли предложить. Когда Розано опустился рядом с дедушкиным креслом на колени и обнял его с выражением глубокой признательности на лице, Софи почувствовала, что счастлива.

С мечтательным выражением лица она заслушалась мелодичной любовной венецианской песенкой. Розано просил ее познакомиться с музыкой композиторов, родившихся или живших в Венеции: Вивальди, Листа, Россини и Беллини. Ее тронуло, что он специально подобрал диски, чтобы она могла выбрать для церемонии то, что ей понравится.

Она медленно натянула чулки с кружевными подвязками, которые он особенно любил. Для приема у Энрико она выбрала бледно-вишневую блузу из шелковой тафты с открытыми плечами и шелковую юбку лимонного цвета, прямую и гораздо более короткую, чем те, на которые она отваживалась обычно. Но продавщица строго сказала ей, что все носят юбки такой длины и что для ее ног этот стиль идеален. Розано еще не видел этой юбки, и Софи заранее радостно представляла, какое он сделает лицо, когда ее увидит.

Она весело сунула ноги в вишневые остроносые туфельки, перекинула через локоть длинный жакет. Последний штрих – огромные серьги с подвесками. Сногсшибательно!

Лицо освежал легкий грим, нанесенный умелой рукой визажистки, посетившей ее полчаса назад. Волосы в артистическом беспорядке падали на плечи роскошными волнами благодаря стараниям стилиста, которому не терпелось услужить новоиспеченной графине.

Софи прошла в дедушкины апартаменты, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и чуть не до слез растрогалась, слушая его щедрые комплименты.

– Веселись, милая, а утром все мне расскажешь, хорошо?

– Обещаю. – Она нежно поцеловала его. – Я люблю вас, дедушка, – добавила она тихо, – очень люблю.

– Моя славная девочка, – прошептал старик. – Ты – мое величайшее сокровище.

Перед тем как войти в салон, она внимательно оглядела себя, придала лицу самое спокойное выражение, какое только могла, и распахнула двери. К ее полному удовлетворению, Розано так и ахнул, увидев ее.

– Софи! – изумленно воскликнул он. – Ты просто… неземная!

– Ты тоже замечательно выглядишь, – пробормотала Софи, у которой при его виде захватило дух. – Думаю, тебе следует носить смокинг и днем, и ночью. Ты такой красивый!

Он было засмеялся, но веселье его быстро угасло.

– Это… – Он беспомощно развел руками. – Ты затмишь их всех, но…

– Но что? – Она замерла посередине пируэта и посмотрела на него.

– Софи, – начал он неуверенно, – я подумал, не стоит ли тебе надеть что-то попроще, например… то платье с цветами, которое ты носила в Лондоне, или…

– Розано! – возмутилась она. – Ты действительно безнадежен. И еще называешь себя итальянцем! Хорошо, венецианцем, – поправилась она. – Мне нравятся такие платья, но они не годятся для званого вечера в доме Барсини. Что подумает твой брат?

– Это меня и тревожит. – Он пожал плечами. – Все мужчины начнут за тобой увиваться, а женщины возненавидят.

– Ты мне льстишь, – фыркнула она. – Я и вполовину не так красива, как некоторые женщины, которых я видела здесь. Но все равно спасибо. Идем! Я умираю от желания познакомиться с Энрико и танцевать целую ночь.

И весело глядя на Розано, она протянула ему руку.

– Я люблю тебя, – прошептал он, привлекая ее к себе.

– А я тебя, – блаженно вздохнув, она заглянула в глаза Розано.

– Может быть, останемся? – пробормотал он, касаясь ее груди. – Посвятим этот вечер друг другу…

– Давай все же сначала повеселимся, – сказала Софи, глядя на него с обожанием, взволнованная его страстью. Мягко высвободившись, она направилась к двери. – Я все равно иду, с тобой или без тебя. Решай.

Он негромко чертыхнулся и быстро догнал ее. Он не хотел делить ее ни с кем! До чего же это приятно!

Во время их короткого путешествия в гондоле Розано взял ее за руку, и она представила, что они – влюбленные из какой-то другой эпохи. Их гондола плыла мимо сказочных дворцов с огромными окнами, озаренными свечами канделябров.

– Я попала в волшебную сказку, – вздохнула Софи. – Когда-то я была Золушкой и вот встретила принца. Но мне повезло: в моем случае обошлось без противных уродливых сестер.

– Тогда берегись волка!

– Глупенький, это совсем из другой сказки! – засмеялась Софи. Она откинулась назад на подушках, очарованная красотой канала, и крепко сжала его руку. – Мне не верится, что это наяву, Розано. Я просто боюсь лопнуть от счастья!

– Лучше не стоит, мне жалко новый смокинг, – пошутил он.

– Мы подплываем к мосту Риальто! Который из дворцов твой? – нетерпеливо спросила она.

Он до сих пор отказывался показать ей дворец Барсини, обещая, что они посетят его, когда у них будет больше свободного времени.

– С зелеными навесами в золотую полоску.

Они подплыли ближе, и у Софи загорелись глаза. Она знала, что дворец Барсини относится к тринадцатому веку, поэтому размерами он поменьше остальных. Когда-то при нем находилась собственная пристань, где с судов, прибывавших из Африки и с Ближнего Востока, сгружали серебро и золото, парчу и шелка, слоновую кость и ковры.

– В следующий раз мы вернемся сюда в день нашей свадьбы, – твердо произнес Розано.

– Почему? – удивилась Софи, наблюдавшая за маневрами гондольера, подгонявшего лодку к причалу. – Нам следует навещать твоего брата чаще.

– Нам некогда этим заниматься, – отрезал он, ожидая, пока слуга в бархатных бриджах поможет ей сойти на пристань. – У нас еще миллион дел, Софи!

Они вошли в вестибюль, и в первую секунду Софи показалось, что он весь мерцает и переливается. Стены цвета охры почти полностью скрывались под золотистыми и зелеными атласными лентами. Вестибюль оказался битком набит людьми, так что яблоку было негде упасть.

Зеленый и золотой цвета преобладали и в великолепных букетах, и в венках, свисавших с потолка, а отдельные ветви едва не цеплялись за тиары, украшавшие женские головки.

Софи втянула в себя воздух, вспоминая дедушкины уроки.

– Розовое масло – ты чувствуешь? Жасмин… Пачули… А основа, по-моему, сандаловое дерево, – сказала она Розано, стараясь перекричать шум.

– Альберто гордился бы тобой! Здесь балки из сандалового дерева. Тепло и влажность усиливают запахи, – ответил он, приближая губы к ее уху. Они начали проталкиваться сквозь толпу. Постепенно до слуха Софи долетели звуки струнного квартета, игравшего музыку семнадцатого века.

– Вот это расточительство! – воскликнула она.

– Энрико ни в чем себе не отказывает, – проворчал Розано и очень сильно, так что она даже поморщилась, сжал ей локоть.

– Мне больно, – пожаловалась она.

– Прости.

Она нахмурилась. Он был странно бледен. Гости поздравляли его и с любопытством оглядывали Софи. Розано коротко отвечал на приветствия, но задерживаться не стал и повел ее вверх по лестнице прямо в большую бальную залу, ярко освещенную хрустальной люстрой и сотнями свечей в канделябрах.

– Розано! Дорогой братец! – Мужчины обнялись, и Энрико повернулся к ней. – Значит, это Софи! – Он поцеловал ее троекратно, обняв за плечи, и вгляделся в нее таким же пронзительным взглядом, как у Розано. Но его лицо – почти такое же красивое – было мягче, а рот свидетельствовал о недостатке воли. – Я потрясен, – бормотал он, поворачивая ее то одним, то другим боком. – Она вовсе не походит на лошадь.

– Надеюсь, что нет, – улыбнулась Софи.

– Ты неправильно описал ее, – упрекнул брата Энрико. – Она прелесть. Как ты мог сказать, что ее голос похож на ржание старой кобылы?

– Ладно, Энрико, – процедил Розано. – Хватит шутить.

– Какие шутки! Ты сам так сказал, – возразил его брат и, возмущенно повернувшись к Софи, объяснил: – Я звонил ему, когда увидел вашу фотографию в газете. И он сказал, что между вами ничего не было и, кроме того, вы…

– Похожа на лошадь. – Софи пыталась говорить спокойно, но внутри у нее все начинало дрожать. Неужели Розано в самом деле так отозвался о ней? – Извините, – пробормотала она, думая только о том, как бы оказаться подальше от Розано. – Мне захотелось пощипать травки.

– Софи!

Слишком потрясенная, чтобы вступать с ним в объяснения, она, не обращая внимания на его умоляющий возглас, проскользнула сквозь толпу и оказалась в небольшой гостиной, где ее немедленно окружила группа женщин. Все они выглядели как супермодели.

– Вы, конечно, Софи д'Антига! Как мило!

Говорившая, худая и изящная женщина, трижды расцеловала Софи и уставилась на нее с откровенным изумлением человека, успевшего изрядно выпить.

– Но вы гораздо красивее, чем я ожидала. Розано говорил Энрико, что вы…

– Похожа на лошадь, – сухо сказала Софи, именно так себя и чувствуя среди этих красавиц.

– Знаю. По-видимому, он не слишком высокого мнения обо мне… И что же, его слова известны всей Венеции?

Дама весело рассмеялась и дыхнула на Софи винными парами.

– Только в кругу семьи. Я – Летиция, жена Энрико. Зано отозвался о вас непростительно грубо! Мы все приготовились к самому худшему. Вы, может быть, и в самом деле немного крупная, но вовсе не такая непривлекательная и неотесанная, как расписал Зано. Он сказал еще, что вы ужасно одеваетесь и не умеете себя вести! Он заставил нас поверить, что вы можете появиться здесь в собственноручно сшитом платье и туфлях из дешевого универмага! Ну разве он не смешон?

– До истерики, – мрачно согласилась Софи. Летиция не слишком понравилась ей. Под ее дружелюбной манерой угадывалось желание поставить новоявленную графиню на место. – Если хотите, я могу вернуться домой и переодеться в такое платье и в дешевые туфли, – предложила она невинно.

– У вас есть такие вещи? – изумилась Летиция. – Какой кошмар! Выбросьте их немедленно. Дорогая, мы должны вместе делать покупки, – продолжала она, капризно растягивая слова. – Завтра же отправимся к Картье, обойдем бульвар Сен-Жермен. Мне нужно новое белье, душечка, а это единственное место, где его стоит покупать. Потом слетаем в Лондон, пообедаем в «Сан-Лоренцо». Их пирожные с амаретто просто божественны…

– Я страшно занята, – прервала ее Софи торопливо. – Пытаюсь разобраться в семейных финансовых делах.

– Бог мой! – в ужасе воскликнула Легация. – Вы хотите лишить Розано его любимого детища? Он уже несколько лет пользуется неограниченной доверенностью на ведение дел д'Антига. Что он станет без этого делать? Назначение мужчины – обеспечивать, назначение женщины – украшать его жизнь и тратить деньги. А я помогу вам в этом! – щебетала она, театрально вскидывая унизанные браслетами руки и ослепляя окружающих фейерверком алмазных и изумрудных искр.

– Я скоро устраиваю большой прием, и это отнимает все мое свободное время, – твердо ответила Софи.

– Как я вас понимаю, дорогая, развлечения просто съедают наше время. На этой неделе я сама так занята, буквально ни минутки свободной. Вот! – воскликнула она, хватая канапе с подноса, который проносил мимо лакей в ливрее, едва не потеряв при этом равновесие. – Попробуйте это. Между прочим, – доверительно добавила она, пожирая глазами широкую спину лакея, – вот мужчина, ради которого стоит умереть.

– Высший класс, – согласилась Софи, с сомнением глядя на канапе. – Что это?

– Гусиная печень, разумеется! И самая лучшая. Быстрее съешьте, и это даст нам повод позвать его снова.

– Я не могу такое есть! – возмущенно воскликнула Софи. – Мне жаль бедных гусей, которых кормят насильно, пока их печень не раздуется, как шар.

– Какая трогательная сентиментальность! – снисходительно взглянула на нее Петиция. – Я сама не ем этого, но только потому, что слежу за своей фигурой. – Она окинула критическим взглядом более развитые формы Софи. – Послушайте моего совета, дорогая, если хотите пользоваться здесь успехом, сбросьте вес. В другой одежде вы напоминали бы пирожок. Смотрите! – вскрикнула она внезапно, хватая Софи за руку. – Вон Зано высматривает себе жену. Бедняжка, он уже столько лет ищет кого-то, похожего на Николетту. И я думаю, он нашел, наконец! Счастливая Арабелла!

Софи проследила в направлении взгляда Петиции. Стройная, худощавая дама чуть ли не повисла на Розано, словно ее не держали ноги.

– Почему Розано хочет жениться? – спросила она, борясь с приступом ревности.

– Ему нужен наследник, дорогая, это единственная причина, по которой женятся аристократы, – горько сказала Петиция и одним махом осушила вместительный бокал шампанского. – Они могут заполучить любую женщину, вот и резвятся, пока не вспомнят, что ради продолжения рода обязаны производить на свет детей.

– А Розано тоже резвится? – ровным тоном спросила Софи, чувствуя, как ревность сжимает ей желудок.

– Кто знает? Он такой скрытный. Но Арабелла – идеальная кандидатура в жены. Она тоже англичанка, но страшно богата и голубых кровей. Корни ее семьи уходят чуть ли не в средневековье.

– Я думаю, это можно сказать про любую семью, – сухо заметила Софи. Но Летиция пропустила это замечание мимо ушей.

– Арабелла – моя близкая подруга, она снимает здесь palazzo с тех самых пор, как приехала на карнавал и влюбилась в Венецию. Мне следует ее предостеречь.

– Против чего? – насторожилась Софи.

– Брака с венецианским аристократом. Они очень боятся терять свою свободу. Женятся по настроению или повинуясь чувству долга, а потом заводят любовниц для развлечения. Их жены – машины по производству детей, Софи, – сказала она с плохо скрываемой злостью. – Примите мой совет – выходите замуж за бедного человека. Он, конечно, женится на тебе ради денег, но не станет ждать, чтобы ты рожала ему по ребенку в год, или бегать за каждой смазливой девицей, которая попадется ему на глаза.

Софи поняла, что Петиция говорит о собственной семейной жизни. Хотя эта женщина и не особенно понравилась Софи, она все же искренне посочувствовала ей. Петиция явно чувствовала себя заброшенной и нелюбимой.

– Розано не вполне подходит под это описание, – неуверенно начала она, но Летиция изящно наморщила нос.

– Он такой же, как все. И, как все, женится ради денег и власти. Чтобы содержать эти дворцы, мало одного состояния. Но несомненно то, что он никогда не полюбит снова. Николетта была его единственной любовью. Когда она умерла, Энрико был просто в шоке.

Софи нахмурилась, пытаясь уловить ход мысли собеседницы.

– Энрико в шоке? Почему?

– Мы думали, он покончит с собой. Представь, какой позор для семьи! – в негодовании воскликнула Петиция.

– Это было бы ужасно для вас, – подтвердила Софи, ничем не выдавая презрения, которое испытывала к невестке Розано.

– Да, но таков Зано! Эгоист, как все мужчины. Нет, уж он найдет себе подходящую жену, обзаведется выводком детишек, а потом станет искать развлечения на стороне. Они привыкли к разнообразию и не желают от него отказываться. Да и зачем, когда к их услугам столько женщин?

И правда, зачем?

Комната поплыла перед глазами Софи, смех, разговоры и музыка слились в сплошной оглушающий гул. Легация продолжала, покачиваясь, говорить что-то, но Софи уже не слышала ее. Она как будто сквозь туман увидела, как мимо прошел Розано. Арабелла по-прежнему откровенно к нему прижималась. Софи разочаровало то, что Розано казался своим среди этих ограниченных людей. Может быть, он все же сохранял некоторую дистанцию, но тем не менее был любезен со всеми.

Софи следила за ним взглядом раненой лани. Петиция так уверена в его намерениях, а ведь она хорошо его знает. Неужели и ей, Софи, предстоит стать машиной по производству детей? А потом наскучить Розано и терпеть его пренебрежительное отношение?