Текст книги "Невинная грешница"

Автор книги: Сара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Она напряглась. Ей эти признаки хорошо знакомы. Как она не заметила сразу!

– Ты пьян! – набросилась она на него.

Его тело пошатнулось, и Лоркан упал навзничь на кровать.

– Довжен… шпать, – пробормотал он, закрывая глаза, и задышал ровно и глубоко.

Кетлин пялилась на него, разинув рот, не веря своим глазам. Гарри регулярно прикладывался к бутылке, теперь еще и этот! Признаться, ее удивило, что Лоркан пристрастился к спиртному. Он всегда презирал тех, кто выпивал лишнего.

Но факт налицо. Как глупо – не понять это сразу. Мгновенная смена ярости, похоти, норова, тупости; блеск в глазах, потеря равновесия, трясущиеся руки! Боже, сколько же нужно девушке увидеть, чтобы наконец догадаться?

Кипя от злости, Кетлин ворвалась в ванную комнату и с треском защелкнула задвижку. На решительном лице сверкали разъяренные глаза. Война!

Слишком долго ей пришлось терпеть рядом с собой алкаша. Вид Лоркана, направившегося по стопам брата, пробудил кошмарные воспоминания о жизни рядом с Гарри: страх, отвращение, стыд, страдание. Она прижала руку к тяжело вздымавшейся груди, стараясь вычеркнуть из сознания прошлое.

Она ненавидела Лоркана за то, что он заставил ее вспомнить один из самых ужасных периодов ее жизни. У нее вырвался тихий стон.

Кетлин презрительно скривила губы. Нельзя, чтобы Балликистином завладел еще один Фитцджералд. Она будет отстаивать свои права, весь поселок поставит на ноги, если будет нужно.

Тем не менее, противостояние Лоркану и перспектива терпеть его пьянство пугали ее. Надо будет держать Конора подальше от него во время запоев. Она закусила губу. Да, ее ждет тернистый путь. Ничего, она справится.

Когда чуть позже Кетлин вышла из ванной, порозовевшая и влажная, утопая в махровом халате Гарри, она застала Лоркана крепко спящим. Злоба и презрение на его лице уступили место ровной безмятежности. Улыбка, изогнувшая губы, на мгновение тронула ее сердце.

Кетлин взяла из шкафа пару одеял и пуховую подушку и осторожно сняла с него ботинки. Задумавшись, она чуть было привычным жестом не расстегнула ему ремень, как столько раз делала для Гарри, когда он возвращался домой пьяным. Вовремя спохватившись, она сделала глубокий вдох, подавляя внезапную вспышку желания.

Осторожно подсунув ему под голову подушку, Кетлин не удержалась и дотронулась до него. Страх перед тем, что он проснется и застанет ее в упоении склонившейся над ним, вызывал нервозный прилив эйфории.

Кетлин возбуждал его беспомощный вид. Пряди его волос скользнули соблазнительным шелком меж пальцев. Густая челка цвета белого золота обрамляла его ясное чело.

Она погладила теплую кожу его лба, с опаской поглядывая на каштановые ресницы, провела пальцем вниз по скуле – той, на которой не было шрама, – и еще ниже, к затененной ямке под ней.

Желание отозвалось резкой болью в ее лоне. Она жадными глазами смотрела на его мягко очерченные губы. Слишком долго жила без любви, морщась, подумала она.

Лоркан всегда завораживал ее. Он обладал животной притягательной силой, привораживавшей всех женщин, несмотря на то что его репутация опасного человека не сулила ничего хорошего. Но эта же репутация делала его неотразимым.

Он редко улыбался, но сейчас она с наслаждением разглядывала мягкий изгиб приоткрытого рта.

Вдруг ее глаза ожесточились, и она отошла на шаг, потрясенная тем, как легко поддалась его чарам. Это же враг, а не потенциальный любовник.

– Ладно, пусть тебе приснятся женщины и выпивка, – пробормотала она, отворачиваясь. – У меня впереди война. Да и работа ждет.

Но видение Лоркана, лишенного ярости и агрессивности, продолжало преследовать ее до конца дня.

Что скрывалось под личиной злобного, брыкающегося мустанга, так неожиданно ворвавшегося в их жизнь? Был ли настоящим тот Лоркан, которого она только что увидела, – добрый и деликатный, хранящий теплые воспоминания о своей семье?

Она тяжело вздохнула, прикрепляя к нижнему коржу веточку белого тамариска на счастье. Ей самой пригодилась бы толика удачи. Лоркан, без сомнения, станет беспощадным противником. Его не остановит перспектива угрызений совести.

Лоркан захочет остаться. И он слишком презирает ее, чтобы допустить даже мысль о том, что можно оставить ей хотя бы тесный закуток. Быть бесчестной войне. Но драться надо, выхода нет. Кетлин подавила приступ страха и постаралась успокоить нервы.

Продолжая работу, она заставила себя подробно восстановить в памяти их последнюю встречу. Целых восемь лет она отгоняла мысли об этом. Он разбил ей сердце, и вспоминать разрыв было больно. Но если припомнить, как злобно он себя повел, может быть, станет легче представить себе, что ее ждет.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ей было семнадцать лет. Лоркану было двадцать, и он учился в Дублинском университете. Она хоть и была дочерью экономки, но ей дозволялось совершенно свободно ходить по всему дому. Отец Лоркана, Сейме Фитцджералд, относился к ней с отеческой добротой.

Случалось, что на время частых мигреней, мучивших ее мать, Кетлин брала спальный мешок и располагалась на ночь в какой-нибудь из комнат на верхнем этаже.

Поднимаясь однажды вечером со спальным мешком под мышкой, Кетлин услышала в библиотеке громкие голоса. Она сразу поняла, что там Лоркан и Гарри, и с удивлением услышала, как кричит еще и Сейме.

У нее замерло сердце. Опять ругаются! Лоркан приехал на рождественские каникулы. Родители с полным основанием гордились его успехами на экзаменах и выдающимися достижениями в спорте. В результате Гарри стал несносным. Он дулся как ребенок и на всех огрызался.

Зато она провела несколько счастливых, бесценных дней в компании Лоркана, казавшегося менее взвинченным, чем обычно. Он часами сооружал надежные загоны для животных, которых она лечила, оплачивал счета за ветеринарные услуги, на которые у нее не было денег.

Кетлин испытывала к нему чувство небывалой близости и ощутила неслыханную радость, когда, гуляя по Голодной дороге, он компанейски обнял ее за талию.

Она вдруг поняла, что он для нее значит гораздо больше, чем она думала. Размечтавшись, она слушала его планы на будущее и гадала, найдется ли в них место и для нее. Ее восхищало его твердое стремление стать юристом и правозащитником детей, и она с растущей любовью вглядывалась в его оживленное, страстное лицо.

Голоса в библиотеке достигли крещендо, и Кетлин нахмурилась, болея всей душой за Лоркана.

Вдруг он вылетел в коридор и с грозным лицом повернулся на каблуках, испепеляя взглядом Гарри и отца, оставшихся где-то внутри.

– Ты не прав! – орал он. – Как ты можешь слушать это вранье?

Кетлин никогда не видела его таким бледным. Мрачный, он ринулся вверх по лестнице туда, где она, потрясенная, стояла на площадке.

Нагруженная своим спальным мешком, ночной рубашкой, сумкой с туалетными принадлежностями и очередным романом, она оказалась неповоротливой, а он был так расстроен, что не заметил и налетел прямо на нее.

– Ох! – Она полетела на пол, и все посыпалось из рук.

– Что за… – одновременно произнес Лоркан.

Он машинально схватился за нее, но не удержал равновесие и тоже оказался на полу. Кетлин мгновенно ощутила животворящую силу его энергии, и они, вспыхнув, поднялись на ноги.

Он стоял в нескольких дюймах от нее с глазами, еще горевшими неулегшейся злобой.

– Кетлин, я тебя не видел, – сдавленным голосом сказал Лоркан. – Извини. Я тебе сделал больно?

– Нет. Все в порядке, – ответила она. – Зато у тебя не все в порядке. Что случилось, Лоркан?

– Как всегда, – с горечью произнес он. – Я застал этого поганца, когда он преподносил отцу очередное вранье, – продолжал он с горящими обидой глазами. – Будто по моей вине в поселке пара девок забеременели!

У Кетлин расширились глаза. Это, должно быть, Сорча и Эшлин. Ужасный приступ ревности подступил к горлу.

– Но это неправда? – несмело поинтересовалась она, стыдясь своих сомнений.

– Конечно, нет! – раздраженно произнес он. – Но если верить Гарри, я настоящий жеребец.

– Зачем ему все это? – огорченно спросила она.

– Он меня ненавидит и хочет разрушить каждую крупицу моего счастья. – Лоркан заглянул в ее взволнованные черные глаза, и его голос смягчился. – К твоему сведению, – тихо произнес он, – Гарри предупредил отца, что ты тоже наверняка кончишь как Сорча и Эшлин!

Кетлин побагровела. Этот Гарри со своей ревностью!..

– Я не хочу, чтоб у тебя из-за меня были неприятности, – ежась, сказала она. – Может быть, нам лучше не встречаться, – добавила она и испугалась, почувствовав, как ей стало тяжело от самой этой мысли.

Лоркан шагнул вперед и поймал ее за руки.

– Я сам всегда принимаю решения. Гарри не будет диктовать мне, с кем проводить время. – Он сощурил глаза. – И отец тоже.

Кетлин напряглась и отстранилась от него.

– Ты хочешь сказать, он недоволен, что мы проводим время вместе?

– Скажем так: его это беспокоит. Он озабочен тем, к чему это приведет. – Лоркан невесело улыбнулся. – Ничего удивительного, верно, если учесть, что из себя представляет твоя мать?

В ушах у нее прозвучал треск рушащегося мирка. Она для него недостаточно хороша. Ее мать была права.

Годами ей втемяшивали, что Лоркан и Гарри хоть и приемные, но сыновья знатных Фитцджералдов, чья родословная восходила к захватчикам-норманнам двенадцатого века. Предки Фитцджералдов едва ли не правили Ирландией. Сейме с женой, предупреждала ее мать, никогда не увидят в ней равную. Любые отношения, кроме поверхностных, обречены.

– Знай свой шесток, – строго произносила мать. Кетлин была дочерью прислуги, да еще незаконнорожденной. Не лучшая избранница для Фитцджералда.

Кетлин готова была расплакаться. Не успела она влюбиться в Лоркана, как ее мечты жестоко разбились. В его блестящем будущем нет места для такой, как она.

– Я все понимаю, – пробормотала она, сдерживая слезы. – Мама как-то говорила мне.

У него задрожали губы, и Кетлин тут же забыла свое горе, увидев, как он страдает. Она несмело прикоснулась к его рукаву.

– Мне так жаль, Лоркан, – с жаром произнесла она. – Это ужасно, когда в семье разлад. Как хочется, чтоб Гарри не нападал на тебя. Чтоб вы с ним могли поладить.

– Бесполезно хотеть невозможного, Кетлин, – сказал он, пристально вглядываясь в ее глаза.

Она улыбнулась ему и, поддаваясь импульсу, взяла его за руку. Ее охватило странное чувство, будто от этого внезапного прикосновения в ней вспыхнуло что-то необыкновенное. По телу распространилось приятное тепло.

– Я на все готова, лишь бы помирить вас, – с тоской произнесла она.

– Это в твоем духе, – прошептал он, и ее охватила дрожь предвкушения. – Вечно ты заботишься о каком-нибудь больном животном, защищаешь слабых, беспокоишься о других.

Свободной рукой он убрал с ее лба непокорные кудри. Каждая жилка затрепетала в ней. На мгновенье голова у нее откинулась от наслаждения, но она тут же заставила себя собраться, ужаснувшись своей чувственности.

– Я…

Она не могла говорить, не могла вынести его близости. Она облизнула пересохшие губы и, покраснев, съежилась, когда его алчный взгляд опустился к ее бедрам, затянутым в юбку, которая была ей уже мала.

– Ничего особенного, – наконец заговорила она. – Видеть кого-то несчастным невыносимо для большинства людей, – сказала она, с трудом придерживаясь нейтральной темы. Если б только он перестал ее трогать! Она тихо ахнула, когда его пальцы тронули краешек ее уха. Становилось трудно собраться с мыслями. – Вспомни, как ты сам за меня заступался, когда на меня нападали, – прохрипела она.

– Я ничего не мог с собой поделать. Ты была как раненая птичка, – тихо произнес он.

Ее смущали его красноречивые глаза, но она не могла, не хотела отвести взгляд. Теперь его рука скользнула ей на затылок, и ее лоно начало плавиться. С ее голосом тоже что-то творилось, появились грудные нотки, будто она старалась соблазнить его. Она сделала неимоверное усилие, чтоб говорить нормально.

– А еще ты смастерил з-загоны для… – она отчаянно боролась с собой, пытаясь не замечать его затуманенный взгляд, – для моих больных зверушек, – тяжело дыша, закончила она.

Последовало долгое, глубокое молчание. Лоркан сверлил ее взглядом. Едва не теряя сознание, она прикрыла глаза и качнулась к нему. Ее груди легко коснулись его груди. Заметив это, она стыдливо отодвинулась, а ее соски болезненно напряглись и жесткими бутонами обозначились под тонкой тканью платья.

– Кетлин, я, наверно, мог бы обыскать всю Ирландию вдоль и поперек, – сказал он таким глубоким и страстным голосом, что ее тело пронзило током, – но вряд ли нашел бы еще такую, как ты, – любящую, добрую, прекрасную.

Смысл комплимента наконец дошел до ее сознания, и ее глаза вспыхнули.

– Я никогда в жизни не была прекрасной!

– Ошибаешься. Ты была прекрасной даже в детстве. Пичужка в косичках штопором и в очках размером со сковородку, – ответил он, заставляя ее улыбнуться.

– Все ясно. Издеваешься, – нервно сказала Кетлин.

– Нисколько. Ты была прекрасна, потому что любила все живое. У тебя было доброе сердце. А теперь… – Лоркан с благоговением ласкал взглядом ее лицо. – Скажу откровенно: от взгляда на тебя у меня замирает дыхание, – тихо произнес он.

Не может быть. Надежда кружила голову. Он находит ее привлекательной! Даже желанной. Это невозможно себе представить. В ней пробудилась женщина.

– Лоркан… – Даже тембр ее голоса изменился.

– Хочу целовать тебя, – простонал он и надрывно добавил: – Каждый дюйм! Всю ночь заниматься любовью… – И раздавил ее губы своими губами…

Кетлин пришлось приостановить украшение торта. Слишком дрожали руки. До конца жизни не забыть ей этот взрыв любви и желания.

Пораженная тем, как неистово хотелось ей, словно какой-то развратной девке, сорвать с себя одежды и подставить тело его поцелуям, она единственным доступным способом защитилась от самой себя.

Ей захотелось показать себя светскому Лоркану утонченной девушкой, а не какой-то там деревенщиной, готовой пасть перед поцелуем, пусть и самым искусным. И она позаимствовала реплику из недавно виденного кино.

– Постой. Я на это не пойду, – как можно хладнокровнее произнесла она, когда ей удалось перевести дыхание, – пока не будет кольца у меня на пальце.

В фильме героиня ускользнула, оставив героя рвать на себе волосы. Но тут была реальность, и губы Лоркана влекли ее как магнит. В его глазах явственно читался зов плоти.

– Целуй меня, Лоркан, но больше – ни-ни! – грудным голосом взмолилась она.

Он крепко сжал челюсти.

– Не смогу. Если это все, лучше не начинать, – проскрежетал он, жгучим взглядом скользя по ее приоткрытым губам. – Мне поцелуев мало. Рассудок велит уважать твое решение, но тело требует овладеть тобой, и мне ясно, на какой стороне перевес.

Ей стало страшно. Она отодвинулась, чтобы совсем не потерять голову и не дать ему зайти еще дальше.

Это просто похоть. Глупо воображать нечто большее. Мать неоднократно предостерегала ее, что Лоркан и Гарри будут пытаться совратить ее, но любовь никогда не войдет в расчет. А если бы и вошла, ни один Фитцджералд не женится на незаконнорожденной дочери своей прислуги.

– Никогда! Никогда! Никогда! – твердила мать на грани истерики.

А Кетлин не собиралась вручать свою девственность никому, кроме своего мужа. Она глубоко вздохнула и подчинилась холодному рассудку.

– Давай все это забудем. По правде говоря, Лоркан, я хочу большего, чем ты в состоянии дать. – Она стиснула зубы: ее мечты разбивались вдребезги. Горделиво подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза. – Ты не подходишь мне как мужчина.

Он остолбенел и с побелевшими губами уставился на нее, будто она надавала ему пощечин. Пряча глаза, Кетлин собрала рассыпавшиеся предметы и закрыла перед онемевшим Лорканом дверь.

Бросившись на кровать, она выплакала свое горе, истерически рыдая в подушку. Какая несправедливость: стоило лишь понять, до чего ей дорог Лоркан, как тут же пришлось накинуть узду на свои чувства.

Под утро, свернувшись калачиком, она услышала, как Гарри, спотыкаясь, топает вверх по лестнице. Он снова был пьян, что случалось с ним все чаще и чаще. Наверняка он разбудит Лоркана и опять будет кричать. Это невыносимо.

Она тихо выбралась из комнаты.

– Тс-с! – предупреждающе шепнула она, указав пальцем на комнату Лоркана, расположенную дальше по коридору.

– Кетлин! Вот кто мне нужен! – радостно вскрикнул Гарри.

Он затолкал ее в комнату и повалил на кровать. Накрыв своим телом, он начал стаскивать с нее рубашку. Кетлин беспомощно отбивалась.

Она хотела закричать, но он прикрыл ей рот своим ртом, отвратительно мокрым, и ошеломил тем, что стал щекотать ее. Она извивалась угрем, истерично хихикая сквозь испуг и раздражение.

Через его плечо ее полный отчаяния взгляд встретился с взглядом Лоркана. Она отдала бы все на свете, чтобы провалиться сквозь пол.

– Кетлин?!

– Не думай, Гарри не виноват! Он…

Гарри предупреждающе вцепился пальцами в ее плечо. Она уставилась на его красное, перепуганное лицо и замялась. Если сказать, что он не ведает, что творит, поскольку вдребезги пьян, Лоркан может сказать отцу.

Бедный Гарри и так страдает из-за того, что родители разочарованы в нем. Он не такой умный, не такой спортивный, как Лоркан. Завышенные требования довели несчастного и неуклюжего Гарри до пьянства, у него комплекс неполноценности глубиной в целую милю.

– Я и не думаю, что он виноват, – едко процедил Лоркан. – Ах ты, подлая потаскушка! Это твоя мать подбила тебя или ты сама додумалась?

– Что? – задохнулась Кетлин.

Лоркан неприязненно скривил губы.

– Ты же ясно сказала: тебе нужно больше, чем я в состоянии дать. Ты решила испытать свои чары перед тем, как взяться за Гарри – наследника Фитцджералдов?

Она жалобно вскрикнула и, оттолкнув Гарри, потянула вниз подол рубашки. Оба брата бесцеремонно разглядывали ее. Ей хотелось реветь.

– Ты врешь! – потрясенно вскрикнула она.

Лоркан злобно шагнул вперед, сжимая кулаки.

– Вру? – проскрежетал он. – Твоя мать не смогла добиться, чтобы отец женился на ней. Ничего удивительного, если именно она научила тебя, как обвести мужчину вокруг пальца! Прелестная, беззащитная Кетлин, – презрительно фыркнул он, – все ее любят, такую добрую с животными…

– Лоркан! – выдавила она, потрясенная его обвинением. – Как ты можешь?..

– А я наконец раскусил тебя! – злобно крикнул он. – Ты чуть не обманула меня. Я знаю, отец болван. Но я никогда не подумал бы, что клюну на те же ухищрения, на которые попался он! Меня тошнит от тебя! – Он сплюнул. – У вас обеих, у тебя и твоей матери, подзаборные нравы!

Кетлин окаменела от потрясения, у нее посерело лицо.

– Мама? О чем ты говоришь? – вскрикнула она.

– Брось эти уловки обиженного спаниеля! – угрюмо произнес он. – Ты превосходно знаешь, чем занимается твоя мать, когда придумывает эти свои мигрени. – Он ухмыльнулся в ответ на ее изумление. – Терпеть не могу притворства, Кетлин! Я молчал ради мамы, но мне тошно думать о том, что наша экономка резвится с моим злосчастным втюрившимся отцом, в которого вцепилась, как только попала сюда восемнадцать лет назад…

– Нет! – прошептала она, теряя силы от ужаса.

И тут он с лихорадочно блестевшими глазами бросил в нее последний камень:

– Спроси сама! Меня не удивит, если ты окажешься его незаконнорожденной дочерью!..

Кетлин дрожащими руками положила торт в коробку и пошла налить себе воды. Это был ад кромешный. Никто не знал, что миссис Фитцджералд все услышит, выйдя на шум в коридор. Несчастная не знала, что ее служанка – любовница ее мужа.

Держа стакан двумя руками, чтоб не расплескать воду, Кетлин выпила все до дна. Она заново переживала последовавший за этим кошмар. Ей с матерью было приказано убраться к семи утра.

Сердце было разбито. Лоркан ненавидел и презирал ее. Его жестокое обвинение мгновенно лишило ее крова, а ведь она всю жизнь провела в Балликистине. И еще: это открытие убило в ней всякое уважение и любовь к матери.

С тяжелым сердцем Кетлин закончила работу над тортом. Стараясь ни о чем не думать, она мрачно поставила на верхний корж фигурки жениха с невестой под аркой из цветов. Брак! – подумала она, содрогаясь. Не стоит он сердечной боли, которую причиняет. Если б только она получше разбиралась в мужчинах!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Проснувшись на следующее утро, Лоркан достал из машины свои чемоданы, принял ванну, переоделся и направился на кухню, откуда распространялся аппетитный запах готовящейся еды.

Наверняка там хозяйничает Кетлин, мрачно подумал он. Все ясно: она самовольно поселилась в особняке, эта наглая потаскушка! Она больше не останется здесь и минуты. Даже речи об этом нет.

Но заготовленные злые слова испарились, не успев сорваться с его губ. Кетлин действительно была на кухне, растрепанная и розовощекая, в том же огромном свитере, в котором накануне казалась такой хрупкой и до боли сексуальной.

Она кормила с ложечки маленького ребенка.

В нем открылась бездна пустоты. Чуть слышно буркнув что-то в ответ на ее приглушенное приветствие, он плюхнулся за стол, схватил единственный ломтик тоста и стал с остервенением мазать его маслом.

– Зря ты вчера не стал есть, – резко упрекнула она его, когда он в два приема управился с тостом. – Черный кофе на плите. Через минуту заварю еще четыре литра.

– Я пью чай.

– Это тебя не спасет от похмелья, – кисло заметила Кетлин.

– При похмелье надо пить воду, а не кофе. Кофе перегружает печень.

– Значит, ты хорошо знаком с похмельем.

– Достаточно, чтобы отличить его от обычной усталости.

– А я чуть было не подумала… – Фыркнув, она прошлась по нему едким взглядом. – Что ж, если тебе охота мучиться… Вон чайник, заварочный на комоде, чай в банке.

Лоркан без слов заварил чай и снова сел. Он огляделся вокруг, отмечая признаки длительного проживания: почтовые открытки, расставленные на холодильнике, памятки на специальной доске. Календарь с расписанием на месяц. У нее явно бурная светская жизнь. И это в его доме. Нахалка!

Он был вынужден признать, что просторная деревенская кухня выглядела уютно. Подоконник был заставлен вазонами с ухоженными растениями.

Раковина из нержавейки сияла. Старинная сосновая мебель попахивала воском. На полке над огромным камином стояли фотографии. Он пробежал по ним прищуренным взглядом. Несколько снимков темноволосого младенца. Животные. Деклан. Кетлин.

У него сжалось сердце. Он проглотил чай и подобрал с пола пакетик каши.

– Это овсянка Кона. Тебе не понадобится. Когда накормлю его, – озабоченно сказала Кетлин, – приготовлю что-нибудь и тебе. Ты бы мог поздороваться с Конором. Он любит, когда с ним разговаривают.

Лоркан заворчал, как раненый медведь. Ребенку было около года. У него была копна черных волос, как у Деклана и Кетлин, сильный подбородок Деклана и смеющееся личико. Прекрасный ребенок. Таким гордиться можно.

Он смотрел исподлобья, с какой нежностью на лице Кетлин клала оранжевую размазню в жадный детский ротик. Его губы цинично искривились. Мастерица, однако, разыгрывать трогательные сцепки!

Но если она думает, что у него подогнутся коленки при виде того, как она корчит из себя Мисс Прелестную Мамочку, – пусть не воображает.

Он кисло подумал, не одолжила ли она ребенка, но решил, что даже Кетлин не пошла бы на такие уловки. Ребенок ее. А отец – этот жеребец Деклан.

– Я думал, в деревне встают с рассветом, – с раздражением сказал он, упуская из виду возможную причину ее позднего завтрака.

Кетлин повела черной бровью.

– Некоторые так и делают. И мы тоже. Мы на ногах с шести часов. Накормили и напоили животных, немного попололи грядки. К половине десятого мы приходим домой завтракать. Как голова, больше не болит? – спросила она, нарочно гремя посудой.

– Нисколько, слава богу, – огрызнулся он.

– Повезло! Мне можно чуть-чуть пошуметь, верно? – мило пробормотала она.

– Вряд ли ты прислушалась бы, если б я сказал, что люблю за завтраком тишину, – буркнул он.

– А ты догадлив.

Ловким движением она утерла Конору лицо и руки и дала ему играть пластмассовыми подставками для яиц и ложками. Ребенок стал стучать ложкой по столу со смеющимся личиком, таким же совершенным, как у Кетлин, с такими же губками бутончиком и трогательной бахромой черных ресниц.

– Тебя устроит колбаса, черный кофе, пудинг, бекон, яйца, помидоры, грибы? – равнодушно спросила она.

Лоркан подскочил.

– Да… – Это он должен здесь жить как хозяин, а не она! – Не верится, что я это терплю! – пробормотал он, тем не менее с удовольствием отметил, какая у нее тонкая и сильная спина, когда она потянулась за высоко подвешенной тяжелой сковородой. – Ты тут совсем как дома, правда? – сухо произнес он, когда она взялась выкладывать бекон на сковороду.

Кетлин опасливо стрельнула глазами.

– Да. – Она снова сосредоточилась на приготовлении пищи, но он заметил, что она то и дело поглядывает на сына, который радостно колотил ложкой по подставке для яиц, а потом с выжидающим выражением лица вдруг протянул ее Лоркану. – Он хочет, чтоб ты ее взял, – произнесла она и положила на сковороду колбаску. – Пожалуйста, возьми.

Однако Лоркан проигнорировал ребенка. Хмурясь, он налил себе чаю, с неловкостью заметив разочарование на обиженном лице Кетлин.

– Я не затем приехал, чтобы играть с твоим ребенком. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. Сегодня же.

– Не сомневаюсь, что ты этого хочешь, но боюсь, что все не так просто, – сказала она, явно чего-то недоговаривая. – Есть… сложности.

– Нет! – рявкнул Лоркан, и ребенок заплакал, испугавшись.

– Погоди, Лоркан, – взмолилась Кетлин. – Кон скоро заснет. Дождемся этого, тогда можно поговорить.

– О чем говорить? Я хочу, чтобы ты убралась вон, и ты уберешься. Твои жилищные проблемы меня не интересуют. Пойди помаши своим ребенком перед социальным отделом, – бесчеловечно подсказал он и с трудом отвел от нее глаза.

– Ну и подонок же ты, – холодно произнесла она.

Как ни странно, было что-то волнующее в этой… домашней сцене. Какое-то… возбуждающее напряжение. В мрачном раздумье он отпил глоток чая.

– Ты знаешь, что не имеешь права находиться здесь. Тебе с Декланом и ребенком придется жить где-нибудь в другом месте…

– Пожалуйста… – Ее умоляющий взгляд подействовал на него как удар в солнечное сплетение. – Не сейчас. Я не хочу пугать Конора. Потерпи. Ради меня. – Она эффектно похлопала ресницами. И он мог поклясться, что у нее откуда-то взялись и слезы. – Ради всего, что было, – закончила она.

Взбешенный ее маневрами, Лоркан резко опустил чашку.

– А что было? Ты, млея от удовольствия, целовала меня на пороге своей спальни, а уже через несколько часов каталась по кровати с моим братом. Ты это имеешь в виду или то, что на следующее же утро бросилась в объятия Дсклана?

Она остолбенела перед последним обвинением, явно в изумлении оттого, что ему запомнилась эта сцена. Краснея и запинаясь, она пробормотала:

– Вчера в саду я… прощалась с Декланом!

– Ну да. «Прощай, любимый, еще увидимся». – Лоркан злобно уставился на нее. – Он и тогда был твоим любовником, и…

– Неправда! – распаляясь, закричала она.

– Я юрист, сужу по уликам. А все сходится на том, что ты – женщина с повышенной сексуальностью и с еще более высокими амбициями.

– Ты не прав! – возразила она, убедительно изображая оскорбленную невинность.

– Вот как? А ты посмотри на это с моей точки зрения. – Он презрительно уставился на нее и вкратце изложил свою теорию: – Тебя одолела похоть, и ты вцепилась в меня. Но вовремя спохватилась, что я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, зато Гарри сможет. А зная, что у тебя нет шансов заарканить Гарри, если он узнает, что ты заигрывала со мной, ты быстренько заманила его к себе в постель… Вам было очень весело.

– Он сам начал! – с возмущением перебила Кетлин.

Лоркан пожал плечами.

– Вряд ли это может оправдать тебя. До этого я видел Гарри таким оживленным, только когда он огрел меня лопатой.

– Лоркан! – потрясенная, вскрикнула она.

– Погоди. – Он неумолимо продолжал: – Когда я сорвал твою попытку прибрать к рукам Балликистин, ты бросилась в объятия своего воздыхателя Деклана, ведь тебе негде было жить. – Он хмыкнул. – Ишь какая! – уничижительным тоном произнес он. – Троих мужиков с ног сбить за полдня!

– Вот что значат косвенные улики! – вспыхнула она.

– Факты, – отрубил он с жестким взглядом.

– Искаженные, – поправила она. – Ты явно сфабриковал дело против меня…

– Нет смысла изображать трагедию. Ты ничего не получишь, как надо мной ни колдуй, – холодно произнес он.

Лоркан увидел, как ее белые зубки вонзились в губу. Она молча продолжала готовить, временами отрываясь, чтобы подобрать разбрасываемые Конором предметы.

Иногда она рассеянно целовала розовую щечку сына, за что получала ответный поцелуй.

Лоркану почему-то стало грустно. Когда она говорила со своим ребенком, то выглядела нежной, доброй Кетлин, которую он знал до того, как ее предприимчивая мать развратила ее.

Стоило ей отвернуться, как он принимался внимательно изучать ее. Волосы у нее были перевязаны какой-то сморщенной розовой полоской. Блестящие черные кудри трогательно двигались в такт ее движениям.

У него вдруг заныло сердце. Он злобно чертыхнулся про себя. Она не такая милашка, какой кажется. Никогда такой не была. Он впадает в омерзительную сентиментальность. Нельзя позволять себе такие глупости.

– Полный ирландский завтрак. – Она без ужимок пододвинула к нему тарелку.

– Спасибо. Выглядит аппетитно, – признал Лоркан.

Кетлин подцепила пальцем упругий локон за невозможно хорошеньким ушком и ворчливо уточнила:

– Произведение искусства.

Голодный как волк, он набросился на еду. Сказка. Яйца с выпуклыми оранжевыми желтками, помидоры с давно забытым настоящим вкусом…

– Фантастика, – нехотя буркнул он.

– Еще бы! – Она горделиво выпятила грудь.

Лоркан резко вздохнул. Шокирующая мысль мелькнула в его голове: Кетлин, возможно, с радостью услаждала бы его – на кухне, в спальне… Судя по мгновенной реакции, его тело отнеслось к такой идее одобрительно. Если бы оно умело говорить, то не раздумывая предложило бы ей место домработницы и любовницы.

Он невесело подумал, что, может быть, впервые понимает своего отца. В этом есть своя жизненная прелесть! Но все-таки… ему хотелось большего. Ему всегда хотелось большего, чем кто-либо из женщин был в состоянии дать.

Иные женщины, прошедшие через его жизнь, были потрясающе красивы. Были и умные. Одна или две разделяли его идеалы. Некоторые проявляли теплоту. С двумя у него была длительная связь, но ни одна не затронула его сердце. Только Кетлин. Но тогда ему было всего двадцать лет, и он легко обманулся, вообразив, будто в ней есть что-то особенное.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

Рассудок обуздал бессмысленные раздумья, и он пробормотал, чтобы объяснить, отчего как завороженный уставился в тарелку: