Текст книги "Земля белых облаков"
Автор книги: Сара Ларк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Джеральд Уорден поручил каждому пастуху воспитание одной из новых овчарок. Конечно, было бы лучше, если бы собаку учил тот же человек, который потом собирался с ней работать, однако на практике с молодыми овчарками имел дело лишь мистер МакКензи, которому время от времени помогали Мак-Эрон и юный Харди. Остальным мужчинам было слишком скучно все время повторять одни и те же команды; кроме того, они считали, что выгонять овец на луг исключительно ради тренировки овчарок – это уже чересчур.
МакКензи же, напротив, проявил интерес и неожиданно обнаружил талант к дрессировке животных. Под его руководством юный Даймон в скором времени вполне мог составить конкуренцию самой Клео. Гвинейра постоянно следила за тренировкой собак. Лукас этого явно не одобрял, однако во всем, что касалось овчарок, Джеральд предоставил будущей невестке полную свободу действий. Он знал, что благодаря Гвин собаки каждый день улучшали свои способности и могли приносить ферме еще больше пользы.
– Возможно, нам даже удастся устроить небольшую демонстрацию по случаю свадьбы, – довольно заметил Джеральд, в очередной раз наблюдая за работой Клео и Даймона. – Это должно заинтересовать большую часть гостей. Да что там заинтересовать, остальные фермеры умрут от зависти, когда увидят это!
– Но в подвенечном платье я не смогу как следует продемонстрировать умения собак! – смеясь, ответила Гвинейра.
Ей была приятна похвала Джеральда, однако в его доме она по-прежнему чувствовала себя ужасно беспомощной. Разумеется, пока что она была здесь только гостьей, но предвидела, что в качестве хозяйки Киворд-Стейшн ей придется выполнять те же скучные обязанности, от которых она сходила с ума в доме отца: вести хозяйство большого особняка со слугами и прочим.
При этом никто из прислуги Джеральда не был хорошо обучен. И Англии отсутствие организаторских способностей можно было скрыть, наняв способного дворецкого или экономку, не скупясь на жалованье для прислуги и принимая на работу только людей с лучшими рекомендациями. Тогда домашнее хозяйство велось практически само по себе. Здесь же от Гвинейры ожидали, что обучать слуг-маори всему необходимому будет она, но для этого девушке не хватало энтузиазма и силы убеждения.
– Зачем чистить серебро каждый день? – на днях спросила Моана, и это показалось Гвин вполне логичным вопросом.
– Потому что иначе оно темнеет, – ответила Гвинейра. Эту обязанность она могла объяснить.
– Но почему брать железо, которое менять цвет? – продолжила Моана, с несчастным видом вертя серебряные столовые приборы в руках. – Лучше брать дерево! Очень просто, вымыть – и он снова чистый! – Девушка взглянула на Гвинейру в ожидании похвалы.
– Потому что посуда... должна быть нейтральной на вкус, – вспомнила слова матери Гвин. – К тому же после пары использований дерево приобретает непрезентабельный вид.
– Тогда просто вырезать новый посуда... – Моана пожала плечами. – Очень легко, могу показывать, мисс!
Резьба по дереву была одним из умений, которыми аборигены Новой Зеландии владели в совершенстве. На днях Гвинейра посетила деревню маори, которая относилась к Киворд-Стейшн. Она располагалась не очень далеко, но была скрыта за скалами и леском, который тянулся по другую сторону озера. Гвинейра, вероятно, никогда бы не нашла ее, если бы не заметила на берегу стирающих белье женщин и целую орду полуголых детей, которые весело плескались в воде. Увидев Гвинейру, маори робко отступили, но во время следующей конной прогулки девушка угостила смуглых голышей конфетами и этим завоевала их доверие. После этого женщины жестами пригласили ее посетить селение, и Гвинейра смогла полюбоваться их жилыми домиками, площадками с жаровней посередине и, прежде всего, обильно украшенным резьбой общинным домом.
Постепенно девушка начала понимать отдельные слова из языка маори.
Ki oraозначало «добрый день», tane– «мужчина», a wahine– «женщина». Гвин также узнала, что маори не говорят «спасибо», а стараются отблагодарить человека каким-нибудь ответным поступком. В качестве приветствия они вместо рукопожатия трутся носами. Такая церемония называлась hongi,и Гвинейра упражнялась в ней вместе с хихикающими детьми. Лукас пришел в ужас, когда девушка рассказала ему об этом, а Джеральд заявил:
– Мы ни в коем случае не должны слишком сближаться с этими людьми. Они примитивны и обязаны знать свое место.
– Я считаю, что нет ничего плохого в том, когда люди понимают друг друга, – возразила Гвинейра. – Почему именно примитивные народы должны осваивать язык цивилизованных? Наоборот, для более развитых это намного легче!
Хелен присела рядом с коровой и попыталась уговорить ее вести себя смирно. Животное выглядело довольно дружелюбным, однако – если Хелен правильно помнила, что рассказывала о коровах на корабле Дафна, – это еще ничего не значило. Нужно было помнить, что некоторые коровы имеют привычку брыкаться во время доения. Но даже самая смирная из них не могла подоить себя сама. Хелен попыталась помочь ей, но у нее ничего не получалось. Как женщина ни сжимала дойки коровы, выдоить из нее больше двух капель молока она не могла. А вот Говард управлялся с этим делом довольно легко. Правда, фермер лишь один раз показал Хелен, как нужно доить; он все еще был не в духе после того, что случилось вчера вечером. Когда Говард вернулся от коровы, печка дымила на весь дом. Хелен, вся в слезах, сидела перед этим железным чудовищем и не знала, что делать. Подмести пол она, разумеется, тоже не успела. Говард с ледяным молчанием разжег печь и камин, затем разбил в сковородку пару куриных яиц и через несколько минут поставил перед Хелен аппетитно пахнущую яичницу.
– С завтрашнего дня готовишь ты! – коротко заявил он, и Хелен поняла, что еще одну подобную неловкость муж ей не простит. В то же время она не могла взять в толк, из чего ей готовить еду. Кроме молока и яиц, в доме не было никаких продуктов, и завтра они наверняка тоже не появятся.
– И печешь хлеб! – добавил Говард. – Зерно лежит в шкафу. Там же найдешь бобы, соль... В общем, сама посмотришь. Я понимаю, что сегодня ты устала, Хелен, но если так пойдет и дальше, то какой мне от тебя прок?
Ночью все произошло точно так же, как и в прошлую ночь. На этот раз женщина надела свою лучшую ночную сорочку и лежала на чистой постели, однако это ничуть не повлияло на ее ощущения. Хелен снова было больно и невыносимо стыдно, выражавшее одну лишь похоть лицо мужа пугало ее, но теперь она хотя бы знала, что все закончится довольно быстро. После этого Говард сразу же заснул.
Этим утром он отправился проверить, все ли в порядке с овцами, сообщив Хелен, что раньше вечера не приедет. Однако по возвращении он рассчитывал увидеть теплую убранную комнату и тарелку сытной еды на столе.
Хелен тем временем не могла управиться даже с утренней дойкой. Когда она в очередной раз с отчаянием ухватилась за вымя, у сарая раздалось сдавленное хихиканье. Затем кто-то что-то зашептал. Хелен наверняка бы ужасно испугалась, будь голоса у нее за спиной другими, не по-детски звонкими.
– Выходите, я вас вижу! – выпрямившись, заявила она.
В ответ снова захихикали.
Хелен подошла к приоткрытой двери, но успела увидеть лишь две маленькие темные фигурки, которые с молниеносной скоростью шмыгнули в сторону.
«Ну, далеко эти дети не убегут, – подумала молодая женщина, – уж слишком они любопытные».
– Я ничего вам не сделаю! – крикнула она. – Вы что, хотели украсть пару яиц?
– Мы не красть, мисси! – заявил возмущенный голосок. Вероятно, замечание Хелен оскорбило ребенка. Из-за угла сарая выступило маленькое смуглое существо, одетое в короткую юбочку. – Мы доить корову, когда мистер Говард уезжать!
Ага! Так вот из-за кого Хелен пришлось натерпеться вчера вечером.
– Но вчера вы ее не подоили! – строго произнесла она. – Мистер Говард очень рассердился.
– Вчера waiata-a-ringa...
– Танец, – объяснил второй ребенок. На этот раз Хелен разглядела мальчика, на котором из одежды была одна лишь набедренная повязка. – Весь народ танцевать. Нет времени для корова.
Хелен не стала читать детям нотации относительно того, что корову нужно доить каждый день, вне зависимости от праздников и фестивалей. В конце концов, она и сама не знала об этом вплоть до вчерашнего вечера.
– Но сегодня вы можете мне помочь, – сказала молодая женщина. – Вы покажете, как это делается.
– Что... как делается? – спросила девочка.
– Как нужно доить корову, – со вздохом объяснила Хелен.
– Ты не знать, как доить?
Дети захихикали громче прежнего.
– Что ты тогда здесь делать? – с усмешкой спросил мальчик. – Красть яйца?
Хелен не смогла удержаться от смеха. Малыш за словом в карман не лез. Но сердиться на него женщина не могла. Оба ребенка показались ей очень милыми.
– Я миссис О’Киф, – представилась она. – Мы с мистером Говардом поженились в Крайстчерче.
– Мистер Говард жениться с wahine, которая не уметь доить корову?
– Ну, зато я умею кое-что другое, – со смехом ответила Хелен. – Например, варить конфеты.
Это было правдой, в детстве с помощью конфет ей удавалось хоть как-то влиять на своих братьев. А утром она видела в доме Говарда сироп. Конечно, с другими компонентами Хелен придется импровизировать, но сейчас ей во что бы то ни стало нужно было заманить малышей в сарай.
– Но только для послушных детей! – добавила она.
Похоже, девочка и мальчик не слишком хорошо понимали, что означало «послушных», но слово «конфеты» они знали. Поэтому Хелен и дети очень быстро пришли к соглашению. Молодая женщина также узнала, что их зовут Ронго и Рети, а живут они в селении маори, расположенном чуть ниже по течению реки. Дети за считаные минуты подоили корову, отыскали несколько яиц там, где Хелен не стала бы даже смотреть, и, с любопытством поглядывая на нее, проследовали в дом. Поскольку уваривание сиропа для конфет могло продлиться несколько часов, Хелен решила угостить помощников сладкими оладьями. Мальчик и девочка восхищенно наблюдали, как она замешивает жидкое тесто, наливает его на сковородку и переворачивает поджаристые кружочки.
– Как takakau, хлеб! – воскликнула Ронго.
Хелен оживилась. Это был ее шанс.
– А ты умеешь его печь, Ронго? Хлеб, я имею в виду. Покажешь мне, как это делается?
Оказалось, что это довольно-таки просто. Для теста требовались лишь мука и вода. Хелен не знала, понравится ли такой хлеб Говарду, но теперь ей хотя бы было чем накормить мужа. К удивлению женщины, кое-что съедобное отыскалось и на запущенной грядке за домом. При первом осмотре Хелен не нашла здесь ничего, что соответствовало бы ее представлению об овощах, а вот Ронго и Рети хватило всего пары минут, чтобы отыскать и с гордым видом протянуть женщине пару неизвестных ей корнеплодов. Хелен приготовила из них рагу, которое вышло на удивление вкусным.
После обеда женщина занялась уборкой комнаты, а Ронго н Рети тем временем изучали ее приданое. Особое внимание детей привлекли книги.
– Это волшебный штука! – с важным видом заявил Рети. – Не трогай, Ронго, иначе он тебя съесть!
Хелен рассмеялась.
– Кто тебе такое сказал, Рети? Это всего лишь книги, в них написаны истории. Они не опасны. Если я пораньше закончу с уборкой, то смогу вам что-нибудь прочитать.
– Но истории быть в голове kuia, – поучительно заметила Ронго, – тот, кто рассказывать истории.
– Ну, если кто-нибудь умеет писать, истории через его руку перетекают из головы в книгу, – сказала Хелен, – и потом их может читать каждый, а не только тот, кто слышал истории от kuia.
– Магия! – сделал вывод Рети.
– Да нет же, – покачала головой Хелен. – Вот смотри, так пишется твое имя. – Она взяла лист почтовой бумаги и написала на ней имена детей: сначала Рети, а потом Ронго. Малыши с открытыми ртами следили за всем, что она делает.
– Видите, теперь вы можете прочесть свои имена. Таким же способом можно записать и все остальное. Все, что можно произнести вслух.
– Но тогда ты иметь власть! – решительно произнес Рети. – Тот, кто рассказывать истории, всегда иметь власть!
Хелен засмеялась.
– Да. Знаете что? Я научу вас читать. А за это вы покажете мне, как доить корову и что растет на грядке. Я спрошу мистера Говарда, существуют ли книги на вашем языке. Я буду учить язык маори, а вы получше усвоите английский.
5
Джеральд не солгал. Свадьба Гвинейры стала самым блестящим светским событием, которое когда-либо проходило в Кентербери. За несколько дней до торжества в усадьбу Уорденов начали прибывать гости с отдаленных ферм и самого Данидина. К тому же на свадьбе должна была присутствовать добрая половина Крайстчерча. Гостевых спален Киворд-Стейшн на всех не хватило, и Джеральд приказал разбить вокруг дома палатки, так что каждому нашлось удобное место для ночлега. Кроме этого, фермер пригласил повара из самой большой гостиницы Крайстчерча, чтобы порадовать гостей привычной и в то же время изысканной кухней. Гвинейра же должна была научить служанок-маори складывать салфетки не хуже лондонских горничных, однако эта задача оказалась ей не под силу. Затем девушка вспомнила о Дороти, Элизабет и Дафне, которые наверняка были прекрасно обучены основным обязанностям прислуги высшего класса. Миссис Гоудвинд с радостью согласилась прислать Элизабет Гвинейре в помощницы, а Кендлеры, хозяева Дороти, были приглашены на свадьбу и могли привезти служанку с собой. А вот о Дафне никто ничего не слышал. Джеральд понятия не имел, где находилась ферма Моррисона, так что у Гвинейры не было никакой надежды связаться с девочкой напрямую. Миссис Болдуин утверждала, что она пыталась это сделать, но ответа от Моррисона не поступило. Гвинейра снова с грустью вспомнила о Хелен. Может быть, хоть она знала что-то о своей потерявшейся воспитаннице. Но Гвин до сих пор не получала весточки от подруги и не могла найти ни времени, ни сил, чтобы разузнать что-нибудь о ее местонахождении.
Что касается Дороти и Элизабет, то эти девушки производили приятное впечатление. В пошитых по случаю свадьбы строгих синих платьицах с белыми кружевными передничками и чепцами они выглядели очень мило и аккуратно, а в придачу отлично помнили все, чему их научила Хелен. И все же Элизабет от волнения уронила и разбила две тарелки из дорогого фарфора; хорошо, что Джеральд этого не видел, а служанкам-маори было все равно. Гвинейра же сделала вид, будто ничего не заметила. Ее больше волновала Клео, которая неохотно подчинялась Джеймсу МакКензи. Девушка могла лишь надеяться, что демонстрация овчарок пройдет удачно.
Тем не менее погода была замечательной, и поэтому церемония венчания происходила под специально выстроенным балдахином посреди сада, в котором все зеленело и цвело. Большинство растений были доставлены из Англии. Плодородная земля с готовностью принимала в свои объятия всю новую флору и фауну, которую привозили с собой колонисты.
Английское подвенечное платье Гвинейры приковало к себе множество восхищенных взглядов. Больше всех оно поразило Элизабет, которая с восторгом взирала на невесту.
– Мне бы тоже хотелось выйти замуж в таком наряде! – вздохнула она, представляя на месте своего жениха уже не Джейми О’Хара, а викария Честера.
– Тогда ты сможешь взять его у меня для церемонии! – великодушно заявила Гвин. – И ты, разумеется, тоже, Дот!
Дороти как раз закалывала волосы Гвинейры, что получалось у нее гораздо лучше, чем у Кири или Моаны, но не настолько ловко, как у Дафны. Она ничего не ответила на предложение Гвинейры, но Гвин заметила, что девушка с интересом поглядывает на младшего сына Кендлеров. Они были примерно одного возраста, так что через несколько лет из них могла бы получиться неплохая пара.
Все гости сошлись во мнении, что Гвинейра – прекрасная невеста, но и облаченный в свадебный костюм Лукас ничуть не уступал ей в элегантности. На молодом человеке был светло-серый фрак, безупречно гармонировавший с цветом его глаз, да и держался Лукас, как всегда, превосходно. В то время как Гвинейра два раза запнулась, он произнес торжественную клятву уверенно и хорошо поставленным голосом, ловко надел дорогое кольцо на изящный пальчик Гвин и робко поцеловал ее в губы, когда преподобный отец Болдуин объявил их мужем и женой. Гвинейру этот поцелуй почему-то разочаровал, но девушка сразу же одернула себя. Чего она ожидала? Что Лукас крепко сожмет ее в объятиях и поцелует с такой же страстью, как ковбой благополучно спасенную им героиню из бульварного романчика?
Джеральд был преисполнен гордости за молодую пару. Шампанское и виски текли рекой. Свадебный стол был заставлен изысканными блюдами, а гости веселились и не уставали восхищаться торжеством. Джеральд сиял от счастья, в то время как Лукас имел на удивление спокойный и даже скучающий вид, что немного раздражало Гвинейру. Он мог хотя бы притвориться, что влюблен в свою жену! Но на это не стоило и рассчитывать. Гвин попыталась прогнать мысль о любящем муже как неосуществимую романтическую мечту, и все же безучастное спокойствие Лукаса портило ей настроение. Однако Гвинейра, похоже, была единственной, кто замечал странное поведение новоиспеченного супруга. Гости не уставали хвалить прекрасную пару и восхищались тем, как хорошо жених и невеста смотрятся вместе. Вероятно, Гвин ожидала слишком многого.
Наконец Джеральд объявил о демонстрации овчарок, и гости проследовали за ним к расположенным за домом конюшням.
Гвинейра с грустью посмотрела на Игрэн, которая вместе с Мэдоком паслась на огороженном выгоне. Лошадь уже несколько дней не выходила за его пределы и выглядела хуже, чем обычно. У Гвин не было времени на конные прогулки. Часть гостей, как здесь было принято, остановилась в Киворд-Стейшн на несколько дней, и все это время их приходилось обслуживать и развлекать.
Пастухи выгнали на луг отару овец, а Джеймс МакКензи приготовился отдавать приказы собакам. Первым делом Клео и Даймон должны были пригнать овец, которые свободно паслись на выгоне за домом, на исходную позицию, расположенную прямо перед пастухом. Клео справилась с этим заданием безукоризненно, но Гвинейра заметила, что она опустилась в траву слишком далеко от МакКензи. Гвинейра одним взглядом оценила дистанцию и при этом встретилась глазами с собакой: Клео смотрела на хозяйку с вызовом – она не собиралась реагировать на МакКензи. Овчарка ждала приказов только от Гвин.
Из-за упрямства Клео у пастуха могли возникнуть проблемы. Гвинейра стала в первом ряду зрителей, как можно ближе к Джеймсу. Он приказал собакам собрать стадо, что было наиболее ответственным моментом в подобного рода выступлении, и Клео, вопреки опасениям Гвинейры, с помощью Даймона умело справилась с заданием. МакКензи покосился на Гвинейру, ожидая похвалы. Девушка улыбнулась. Главный работник Джеральда проделал немалую работу, чтобы добиться от Даймона таких результатов. Сама Гвин не смогла бы обучить пса лучше.
Теперь Клео ровной колонной гнала овец к пастуху – однако вместо того, чтобы смотреть на Джеймса, собака не сводила глаз с Гвинейры. На первый взгляд, это не представляло проблемы, и все же... Овчарка ни в коем случае не должна была забегать за линию ворот раньше овец, а главное – ей надо было загнать их туда, где стоял МакКензи. Клео двигалась в размеренном темпе, а Даймон следил, чтобы из стада никто не выбивался. Все шло идеально, пока собаки не подогнали овец к воротам, чтобы направить их за спину пастуха. Клео взяла курс на Гвинейру и замерла в растерянности. Неужели ей и вправду нужно было загнать стадо в толпу людей, собравшихся за спиной хозяйки? Гвинейра заметила замешательство Клео и сразу поняла, что делать. Спокойно подобрав юбки, она отделилась от гостей и подошла к Джеймсу.
– Сюда, Клео!
Собака с молниеносной скоростью направила овец в находившийся по левую руку от Джеймса загон.
После этого собакам нужно было отделить определенную овцу от остального стада.
– Сначала вы! – шепнула Гвин Джеймсу.
МакКензи выглядел таким же растерянным, как и Клео, но улыбнулся, когда Гвинейра подошла к нему. Теперь он свистом подозвал к себе Даймона и указал ему на нужную овцу. Клео спокойно лежала у ног хозяйки, пока молодой пес пытался отогнать овцу в сторону. В итоге Даймон успешно справился с заданием, но при этом ему потребовалось три забега.
– Теперь я! – крикнула вошедшая в раж Гвин. – Вот эту, Клео!
Овчарка сорвалась с места и отделила свою овцу в первом же забеге.
Гости зааплодировали.
– Я победила! – с радостным смехом воскликнула Гвинейра.
Джеймс МакКензи посмотрел в ее сияющее лицо. Щеки девушки раскраснелись, глаза торжествующе поблескивали, а улыбка могла свести с ума любого мужчину. Всего пару часов назад у алтаря невеста выглядела куда менее счастливой.
Гвин заметила, как сверкнули глаза МакКензи, и пришла в замешательство. Что это было? Гордость? Восхищение? Или то, чего ей весь день недоставало во взгляде мужа?
Тем временем собакам предстояло выполнить последнее задание: по свистку Джеймса загнать овец обратно в сарай.
Животные блестяще справились с этим, и теперь МакКензи оставалось лишь закрыть за ними ворота. Задание считалось выполненным.
– Ну что ж, я пойду... – с сожалением промолвила Гвинейра, когда пастух подошел к воротам.
– Нет, это должен делать победитель, – покачав головой, сказал МакКензи и пропустил вперед невесту, которая совсем не замечала, что подол ее подвенечного платья волочится по пыльной земле. С торжествующим видом Гвинейра закрыла ворота. Клео, которая до самого конца задания терпеливо стояла и наблюдала за овцами, подбежала к хозяйке и начала прыгать вокруг ее юбки. Гвинейра похвалила овчарку и виновато посмотрела на подол своего элегантного белого платья, которое теперь было окончательно и безнадежно испорчено.
– Замечу, что это было чересчур, – недовольно произнес Лукас, когда Гвинейра снова очутилась рядом с ним. Гости, по всей видимости, были в восторге от представления и осыпали девушку комплиментами, но ее супругу такая выходка не понравилась. – Я бы попросил тебя впредь так не поступать!
Между тем на улице стало слишком прохладно, чтобы продолжать празднование в саду, да и по времени пора было начинать танцевальный вечер. В гостиной играл струнный квартет. Лукас отметил, что в его исполнении слишком часто проскакивают ошибки. Гвин их не слышала. Дороти и Кири постарались отчистить ее платье от грязи, и девушка позволила Лукасу закружить ее в вальсе. Как и ожидалось, юный Уорден оказался прекрасным танцором. Джеральд тоже довольно ловко передвигался по паркету. Гвин разок станцевала со свекром, а потом с лордом Баррингтоном и мистером Брюстером. На этот раз Брюстеры приехали с сыном и его юной женой. Хрупкая маори действительно оказалась очаровательной красавицей.
Тем временем снова пришла очередь танцевать с Лукасом, после чего Гвин поняла, что у нее ужасно болят ноги. В конце концов юный Уорден вывел жену на веранду, чтобы она могла немного подышать свежим воздухом. Гвинейра маленькими глоточками пила шампанское и думала о предстоящей ночи.
Возможности отложить ее у девушки уже не было. Сегодня произойдет то, что, по словам матери, «сделает ее женщиной».
Звуки музыки раздавались и на площадке перед конюшнями. Работники тоже праздновали свадьбу юного хозяина, однако не со струнным квартетом и вальсами – там скрипка, гармоника и похожая на флейту дудочка выводили мелодии народных танцев. Гвинейре стало интересно, не играет ли на одном из этих инструментов МакКензи? И ласково ли он обращался с Клео, которая сегодняшнюю ночь была вынуждена провести в сарае, где ее заперли? Лукас был не в восторге от того, что маленькая подвижная бордер-колли ни на шаг не отставала от его невесты. Возможно, он разрешил бы Гвинейре появиться в гостиной с болонкой, но место пастушьей собаки, по мнению молодого человека, было в сарае. Сегодня Гвин уступила ему; но с завтрашнего дня не собиралась этого делать. А пока за Клео присмотрит Джеймс... Гвинейра вспомнила крепкие загорелые руки, гладившие ее любимицу по голове. Животные любили его... а у Гвин сейчас были другие заботы.
Празднование было в самом разгаре, когда Лукас предложил новоиспеченной супруге попрощаться с гостями.
– Позже мужчины напьются и станут настаивать на том, что они должны проводить нас до самых дверей твоей спальни, – сказал он. – А я не хочу, чтобы тебе пришлось выслушивать сальности, которыми, как правило, сопровождается подобное шествие.
Гвинейра с радостью приняла предложение мужа. Она уже вдоволь натанцевалась и хотела поскорее пережить то, о чем не принято говорить в приличном обществе. Девушке было ужасно любопытно и в то же время немного страшно. Согласно сдержанным замечаниям ее матери, это будет неприятно и больно. Но в приключенческих романах, которые так любила Гвинейра, женщины всегда с восторгом бросались в объятия ковбоя. Ну что ж, пусть это станет для нее сюрпризом.
Гости попрощались с молодыми шумно, но без непристойных шуточек, а Кири сразу же поднялась в спальню, чтобы помочь Гвинейре снять свадебный наряд. Перед дверью Лукас нежно поцеловал девушку в щеку.
– Я ненадолго оставлю тебя, дорогая, чтобы ты могла спокойно подготовиться.
Кири и Дороти сняли с Гвинейры платье и распустили ее волосы. Кири при этом все время шутила и хихикала, а Дороти всхлипывала и утирала слезы. Кажется, служанка-маори и вправду радовалась за Гвинейру с Лукасом и лишь удивилась тому, что новобрачные так рано покинули праздник. У маори было принято, чтобы молодые делили ложе на глазах у всей семьи. Услышав об этом, Дороти заплакала еще громче.
– Ну и чего ты рыдаешь, Дот? – раздраженно спросила Гвинейра. – Словно это не свадьба, а похороны!
– Не знаю, мисс, но моя мама всегда плакала на свадьбах. Может быть, это приносит удачу?
– Слезы не приносить удачу, смех приносить удачу! – возразила Кири. – Так, вы готов, мисс! Очень красивый мисс! Очень красивый. Мы сейчас идти и стучать к мистер Лукас. Красивый мужчина мистер Лукас! Очень милый! Только немножко худой. – Она снова захихикала и вытолкнула Дороти за дверь.
Гвинейра опустила голову и осмотрела себя довольным взглядом. Ночная рубашка девушки была из тончайшего кружева, и она знала, что выглядит в ней прекрасно. Но что теперь? Гвин не могла ждать Лукаса за туалетным столиком. Если она правильно поняла намеки матери, это должно происходить на кровати...
Гвин легла в постель и укрылась шелковым одеялом. Жаль, что теперь красивой ночной сорочки почти не видно. Но, может, Лукас уберет его, чтобы посмотреть...
Гвинейра затаила дыхание, когда услышала тихий скрип дверной ручки. Лукас вошел в комнату с лампой в руке. Похоже, молодой человек недоумевал, почему Гвинейра не потушила свет.
– Любимая, я думаю, мы... пожалуй, будет приличнее погасить свечи.
Гвинейра кивнула. Облаченный в длинную ночную рубашку, Лукас представлял собой не слишком волнительное зрелище.
В воображении Гвинейры мужское белье всегда выглядело более... более мужским.
Лукас приподнял одеяло и лег рядом с Гвин.
– Я постараюсь не причинить тебе боли, – прошептал он и легонько поцеловал девушку.
Гвинейра не шевелилась, пока муж гладил и покрывал поцелуями ее плечи, шею и груди. Затем Лукас приподнял подол ночной сорочки и сдвинул ее вверх. Его дыхание участилось, и Гвинейра заметила, что ее тоже охватило странное возбуждение, которое разгоралось все сильнее, пока пальцы Лукаса пробирались к самым интимным участкам тела девушки, которые она сама никогда не решалась исследовать. Мать не разрешала девушке снимать нижнюю сорочку даже во время купания, и теперь она не осмелилась внимательно рассмотреть то, что находилось ниже задранного края ночной сорочки – рыжие волосы, еще более курчавые, чем на голове. Лукас нежно касался ее, и Гвинейра почувствовала, как по ее телу пробежали приятные мурашки. Наконец он убрал руку, лег на Гвин, и она почувствовала между своими ногами его член, который набухал, становился тверже и все сильнее упирался в самую неизведанную часть ее тела. Внезапно Лукас словно наткнулся на какое-то препятствие – и его член обмяк.
– Мне жаль, дорогая, но сегодня был такой напряженный день, – извинился он.
– Но это было очень приятно... – осторожно промолвила Гвинейра и поцеловала мужа в щеку.
– Возможно, нам стоит попробовать еще раз завтра...
– Как хочешь, – сказала Гвин, почувствовав растерянность и в то же время небольшое облегчение. Если выполнение пресловутого супружеского долга происходило именно так, то ее мать явно преувеличивала. То, что делал с Гвинейрой Лукас, трудно было назвать болезненным или неприятным.
– Тогда позволь мне попрощаться с тобой, – сухо промолвил молодожен. – Думаю, ты предпочтешь спать одна.
– Как хочешь, – повторила Гвинейра. – Но разве не принято, чтобы супруги проводили первую брачную ночь вместе?
– Ты права, – кивнул Лукас. – Я останусь здесь. Кровать достаточно широкая для нас двоих.
– Да, – согласилась девушка и, с готовностью подвинувшись на левый край кровати, свернулась клубочком.
Лукас, вытянувшись, неподвижно лежал на правой стороне.
– Тогда спокойной ночи тебе, любимая!
– Спокойной ночи, Лукас.
Проснувшись утром, Гвинейра увидела, что Лукас уже успел встать с кровати и полностью оделся к завтраку. Уити принес его светлый костюм в гардеробную Гвин.
– Я бы с радостью подождал тебя, дорогая, – промолвил молодой Уорден, стараясь не смотреть на Гвинейру, которая сидела на кровати в кружевной рубашке. – Но полагаю, что будет лучше, если непристойные шуточки гостей придется выслушивать одному мне.
Девушка не думала, что самые шумные гуляки прошлого вечера проснулись и спустились в гостиную в такую рань, но ничего не сказала по этому поводу.
– Пришли мне, пожалуйста, Кири, а если получится, то и Дороти, чтобы они помогли мне одеться и уложить волосы. Разумеется, сегодня мне не нужно быть наряженной так празднично, как вчера, но должен же кто-то зашнуровать мой корсет, – дружелюбно произнесла Гвин.
Похоже, тема шнуровки смутила Лукаса. Зато Кири уже ждала за дверью. Осталось разыскать лишь Дороти.
– И как, хозяйка? Быть хорошо?
– Пожалуйста, продолжай называть меня «мисс», и все остальные тоже, – попросила Гвинейра. – Это обращение нравится мне намного больше.
– Хорошо, мисс Гвин. Но теперь рассказывать! Как быть? Первый раз не всегда хорошо. Но потом становится лучше, мисс, – поспешила добавить служанка и подала Гвинейре платье.
– Да... это было... хорошо, – пробормотала Гвин, понимая, что немного преувеличивает. То, что делал с ней ночью Лукас, не показалось девушке ни хорошим, ни ужасным. Однако Гвинейре, пожалуй, повезло, что муж был таким легким. Она захихикала при мысли, что служанке, вероятно, нравятся более полные мужчины.
