Текст книги "Очаровательная плутовка"

Автор книги: Сара Карнаби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

2

Алина даже застонала от нетерпения. Ведь в десять часов, как сказал Рууд Хуттман, Делагриве покидает свой пентхаус, а она до сих пор еще не там! Девушка не учла утренние дорожные пробки, а автобус, который должен был доставить ее от дома тети к обожаемому кумиру, безнадежно застрял на улице с односторонним движением. Где-то впереди произошла вполне безобидная авария, но мимо столкнувшихся автомобилей не могло проехать ни одно транспортное средство. Двинуться назад автобус также не мог, и ко всем прочим неприятностям водитель отказывался открыть двери.

– Здесь нет остановки, – заявил он со спокойствием стоика в ответ на громкие протесты запертых пассажиров. Алина тотчас возненавидела всех водителей автобусов города Брюсселя.

Она зафиксировала лицо упрямца на обороте проездного билета – снова для случая, если оно когда-нибудь понадобится злодею криминального комикса или шпионской истории, – и так сильно нажала на автоматические двери, что они распахнулись.

– Эй, нельзя! – возмущенно крикнул водитель.

– Тогда смотрите, как можно! – бросила Алина в ответ и во главе остальных пассажиров покинула автобус.

Когда же, пробежав по нескольким соседним улицам, стремясь максимально сократить путь, девушка достигла заветной цели, о возможности столкнуться с Маттеем Делагриве в подъезде, в лифте или на улице уже не могло быть и речи. Часы показывали около одиннадцати, Алина стояла перед его дверью и безрезультатно звонила. С унылым видом она повернулась к квартире Рууда Хуттмана, а тот уже, облокотясь о дверной косяк, кивал Алине.

– Вы не очень удивитесь, если я спрошу, как вы бегали. Но выглядите так, как будто за кем-то охотились.

– В вас погиб второй Шерлок Холмс. – Алина уже сама заняла место в единственном кресле, предварительно убрав с него книги.

– Должен признаться, что я всегда глотал романы о Шерлоке Холмсе, хотя и не стал бы упоминать их вместе с произведениями Шекспира. Чем вы все же недовольны?

Алина рассказала о неприятности с автобусом.

– Теперь я определенно не наберусь больше смелости звонить в двери господина Делагриве.

Старик оценил ее сегодняшний внешний вид одобрительным наклоном головы – темно-зеленая юбка, кофточка и косынка сиреневого цвета, а также жакет в шашечку в желтых и зеленых тонах и накидка из того же материала.

– В таком наряде вы можете звонить в любое время и в любую дверь, – уверил он ее. – Очень красиво.

– Я не выгляжу больше, как «мадам»?

– Нет и следа… и все же, – добавил Рууд Хуттман, подмигнув, – есть что-то от «мадам», которая оделась крайне прилично.

– Вы вызываете во мне еще больший страх, когда так говорите, – пожаловалась Алина и взглянула на экран телевизора, который работал без звука, и после нескольких минут узнала фильм, где играли звезды Джулия Эндрюс и Дэнни Массаи.

– Для успокоения нервов. – Рууд Хуттман придвинул девушке рюмку коньяка.

– Если я все чаще стану у вас успокаивать нервы, то скоро буду иметь серьезную проблему с алкоголем… – Она тряхнула головой. – В одиннадцать утра коньяк!

– Во-первых, сейчас уже половина двенадцатого, а во-вторых, вы не каждый день пытаетесь заманить в свои сети знаменитость. – Рууд внимательно посмотрел на нее. – Тем более вы еще не восстановили утраченное мужество.

– Во-первых!.. – Алина попыталась подражать его тону. – Во-первых, я хочу заманить в сети очень большую знаменитость, а во-вторых, теперь нужно еще раз напасть на дверь его квартиры, но не в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь.

Рууд Хуттман удовлетворенно вздохнул, откинулся назад и сложил руки на животе.

– Если дело обстоит таким образом, то мне следовало бы рассказать еще кое-что, чтобы вы не выглядели как испуганный заяц и все же рискнули еще раз подойти к двери Маттея Делагриве. Несколько недель назад меня пригласили в издательство на прием для авторов, книготорговцев и критиков. Один из авторов был так навязчив, что потом мне стало противно, как с похмелья. Но доконала меня одна надоедливая, жаждущая приобщиться к профессиональным тайнам литературная дама. С тех пор у меня желчные колики. Забавная безобидная история.

Алина удивленно пожала плечами.

– Это что, должно меня развеселить? Я считаю печеночные колики какими угодно, но не забавными и безобидными.

– Я тоже! Развеселиться же вы должны потому, что эти колики испытываю я, а не вы. Просто, на мой взгляд, только еще одна попытка может успокоить ваши нервы.

Алина осушила рюмку и, засмеявшись, встала.

– Даже если у вас нет никаких печеночных колик?

Рууд Хуттман проводил ее до двери.

– Знаете, в моем возрасте столько жалоб на здоровье, что я даже не могу определить, откуда приходит чувство боли. – Он дружелюбно похлопал Алину по плечу. – Вперед – и удачи! Я буду ругать вас, чтобы вам повезло!

Алина кивнула, глубоко вздохнула и целеустремленно подошла к заветной двери, подняла руку к кнопке звонка – и снова пала духом, так как от волнения в ее организме пробудился давно знакомый феномен.

Рууд Хуттман удивленно посмотрел на Алину, когда она вернулась к нему.

– Не обманывают ли меня мои старые глаза: вы действительно не позвонили Делагриве?

– Да, не позвонила, – стыдливо ответила девушка. – Могу ли я…

– Еще коньяк? – Старик неодобрительно покачал головой. – Не хотите же вы броситься господину Делагриве в объятия или мертвецки пьяной ввалиться в его пентхаус?

–… воспользоваться вашей ванной? – стыдливо закончила Алина и прошмыгнула мимо лукаво улыбающегося старика.

– Еще раз удачи, – пожелал он, когда она снова покидала его жилище. – И если вы сейчас опять вернетесь, то я заставлю вас выпить целую бутылку коньяка.

– Но тогда я вряд ли буду способна что-нибудь объяснить господину Делагриве…

– Тогда вы уже больше не будете способны пойти на попятную. – Рууд Хуттман подождал, пока Алина не позвонила. Только потом прикрыл свою дверь, оставив небольшую щель, чтобы наблюдать за дальнейшим развитием событий.

Алина глубоко вздохнула, успокаивая свое бешено стучащее сердце, и уже хотела повторить звонок, как услышала шум за дверью и вслед за этим поворот ключа.

Дверь распахнулась – без дверной цепочки, – и перед ней предстал мужчина чуть выше нее ростом. Это без сомнения был Маттей Делагриве! Алина сразу узнала его по фото в газете, и ее сердце почти остановилось.

– Добрый день, что вы хотите? – спросил он.

Алина понимала: нужно что-то ответить, иначе он захлопнет перед ее носом дверь, и шанс будет упущен. Но ее потрясение было столь велико, что девушка только несколько раз пошевелила губами.

Ему было тридцать лет – это она знала из газет, но нечеткий моментальный снимок не мог передать красоту этого человека. У него были светлые густые волосы, темно-карие глаза, выражение которых было странно отсутствующим и почти мечтательным, красивый нос и чувственно-нежные губы. Еще Алина заметила славную улыбку, широкие плечи, стройную фигуру… Она почувствовала себя ребенком в супермаркете по продаже игрушек. Даже когда ей показалось, что уже все увидено, она открывала для себя что-то новое.

– Так что вы хотите? – в глухом мужественном голосе Маттея Делагриве прозвучало легкое нетерпение.

– Вы… вы… господин Делагриве?

– Нет, я его младшая сестра – раздраженно ответил он.

Алина судорожно сглотнула и разочарованно посмотрела на него.

– Мне жаль. На двери нет фамилии, и я могла…

Он стремительно поднял обе руки. Прекрасные узкие ладони с тонкими гибкими пальцами.

– Мне тоже жаль. Я как раз в этот момент порядочно разозлился, но причина только во мне и к вам это совершенно не относится. Мне действительно жаль. Который час?

– Двенадцать. – Алина, конечно, не имела представления, о чем он сожалеет и почему рассердился, но хотела видеть улыбку.

– Двенадцать часов? – Делагриве внезапно вскрикнул. – Теперь я знаю, кто вы. Входите, мадам…

– Мадемуазель. Алина Верниквет.

– Входите, мадемуазель Верниквет. Я так рад, что вы пришли. Он отступил в сторону и сделал приглашающее движение рукой. – Надеюсь, что вам понравится у меня. Уверен, мы хорошо поймем друг друга. Можете сразу приступать.

Алина была так поражена неожиданным дружеским приемом, что не сразу поняла, что все это означает. Правда, одно ей стало ясно: несмотря на эффект неожиданности, Маттей Делагриве не приветствовал бы ее так радушно, если бы знал, чего она на самом деле хочет от него. Естественно, мелькнула догадка: он принял ее за другую.

– За ванной есть небольшая кладовая со всеми причиндалами для уборки, – сказал он, проходя мимо Алины. Девушке даже пришлось сделать шаг в сторону, так как Делагриве был от нее так близко, что они почти коснулись друг друга. – Вы уже в своей рабочей одежде?

– Рабочей одежде? – Алина помедлила и взглянула на свой жакет. – Собственно, нет…

– А это разве не ваш рабочий халат? – Он указал на накидку, висевшую у нее на руке. – Ну конечно! – Делагриве удовлетворенно кивнул. – В нем определенно вы можете хорошо наводить порядок, мадемуазель Верниквет.

– Рабочий халат? – Она очень дорожила своей элегантной накидкой в шашечку. С растущим смятением Алина посмотрела ему в глаза, и из-за его рассеянного взгляда у нее возникло подозрение.

«Он близорукий, – решила она. – Даже слепой, как крот. Из-за этого и подошел так близко». Алина вздохнула несколько разочарованно. Жалко, ей было бы значительно приятнее, если бы этот фантастически выглядевший мужчина приблизился к ней, но по другой причине.

Делагриве услышал ее вздох.

– Что еще нужно уладить? В агентстве, вероятно, сказали, сколько вы будете получать.

– Нет…

– Хотите чашечку кофе, прежде чем начнете уборку? Кухня там. Вы можете приготовить себе, что угодно.

Только сейчас Алина отвела от Маттея взгляд и огляделась в пентхаусе. Через коридор она вышла в галерею, тянущуюся вдоль всего огромного помещения. Рядом с ней была открыта дверь в ванную. Кроме того, заметив еще одну дверь, в направлении которой указал Делагриве, Алина предположила, что за ней находится кухня.

С галереи по боковой стене лестница вела в основное помещение пентхауса. По размерам оно было больше, чем квартира ее тети, а вся наружная сторона выполнена из стекла, и через нее открывался сказочный вид на центр Брюсселя. Благодаря расположенной перед пентхаусом террасе с бесчисленными пышными зелеными растениями, соседнему двору со старыми деревьями и заросшей плющом стене дома, совершенно терялось впечатление большого города.

– Вы чудесно устроились, господин Делагриве. – Алина хотела подойти к перилам галереи, чтобы оглядеться вокруг, а Маттей сделал шаг к лестнице, ведущей вниз. – Простите, – пробормотала Алина и мгновенно схватила его, прежде чем он потерял равновесие, промахнувшись мимо перил. – Почему вы не носите очки? Они бы вам очень пошли.

Делагриве не попытался убрать ее руку со своего плеча. Он повернулся к ней с ослепительной улыбкой, действовавшей просто неотразимо.

– Итак, вы уже заметили, что я беспомощен без очков. Но неужели вы считаете, что я таким образом забочусь о своей внешности?

Алина медленно сняла свою руку с его крепкого и сильного плеча.

– Я не знаю… У меня была кузина, которая даже за все драгоценности мира не надела бы очки.

– У вас была?..

– Да, она перебегала улицу перед автомобилем…

Он коротко засмеялся и тут же испуганно поднес руку ко рту.

– О, простите. Для смеха нет причин. Но это ирония судьбы, а судьба иногда дает пример черного юмора в таком количестве, что просто представить трудно.

– Ну, только не вам, – быстро вмешалась Алина. – Я подробно разглядывала каждую вашу карикатуру. Просто восхитительно, как вы умеете отражать в своих рисунках детали повседневной жизни.

Он рассеянно кивнул.

– Как насчет того, чтобы надеть рабочую одежду и приступить к уборке? Или все же хотите кофе? Решайте сами, мы не можем долго стоять на галерее без дела.

Алина не ответила, только покачала головой. Прижав к себе папку с эскизами, она стала мучительно соображать, как бы безобидно перейти к истинной цели своего визита.

– Ну прекрасно, тогда я покажу сейчас всю квартиру, и вы начнете работать. – Делагриве взял ее за плечо и слегка подтолкнул к открытой двери ванной. – Ванная с кладовкой.

Алина крепко ухватилась за дверную раму.

– Не хотите ли вы все же надеть свои очки? – пробормотала она и искоса посмотрела на его элегантные пальцы. В этот момент она испытывала только одно желание – чувствовать их на своем плече. Обо всем остальном девушка забыла: о карьере, протекции, о своих многообещающих работах.

Маттей Делагриве вздохнул.

– Поэтому я и был так раздражен. Опять куда-то засунул свои очки. Если вы их случайно увидите, по возможности не наступите и не сядьте на них. Они мне нужны.

– Да, я это уже заметила. – Алина начала расслабляться. Ей было хорошо в его присутствии, хотя и предстоял неприятный момент установления истины. – Ванная и кладовка, ясно, – произнесла она, начав осмотр квартиры. Может быть, в его кабинете ей удастся сказать о том, кто она на самом деле и чего хочет. – А кухня?

– Вы спокойно ее осмотрите сами. – К сожалению, Делагриве отпустил ее плечо. – Тут будет особенно много работы. Я не отношусь к числу аккуратных людей.

Алина с любопытством сунула голову в кухню: штабеля грязных тарелок и чашек, использованная упаковка для продуктов, переполненное мусорное ведро, беспорядочно лежащие кухонные принадлежности. Только очки она не смогла обнаружить в этом бедламе.

– Вы, вероятно, не женаты и у вас нет постоянной подруги, – вырвалось у Алины. Она тут же смутилась, ведь вопрос был очень личный.

– Действительно, это так. Но каким образом вы догадались? – В голосе Маттея смешались удивление и подавленное раздражение.

Алина быстро повернулась и успела заметить, как он водрузил на место стул, стоявший у стены галереи!

– Конечно, это меня не касается, но ни жена, ни подруга определенно не потерпели бы такого.

– Вы ошибаетесь, и вообще это вас, извините, не касается. – Тихий смех Маттея был необыкновенно чарующим. – Вы как раз и будете устранять этот беспорядок. Пойдемте вниз. Может быть, там вам удастся найти мои очки. Тогда я имел бы все основания заплатить деньги, которые я пока трачу лишь на ваше топтание на месте и разговоры.

Алина воздержалась от комментариев, поскольку иначе ей пришлось бы открыть свое истинное лицо. Девушка взглянула на него, и у нее перехватило дыхание, так как в этот момент Маттей Делагриве, близоруко щурясь, достиг лестницы. Сейчас он покатится по ступеням вниз, а возможно, даже полетит кувырком, и тогда окончатся все надежды на протекцию. Уже не говоря о том, что ей было просто жалко такого красивого мужчину.

К облегчению Алины, Делагриве шел вниз по узким, проходящим по спирали ступеням удивительно уверенно и наконец сделал движение рукой, охватывая всю площадь ателье высотой не менее семи метров и полностью застекленное по одной из сторон.

– Так, здесь вы можете действовать. Кроме окон – их моет специальная фирма.

Это было огромное общее помещение без отдельной спальни. Взгляд Алины остановился на кровати. В одно мгновение ее фантазия безумно разыгралась, и она увидела Маттея Делагриве лежащим на простыне. Естественно, голым, а не в своих коричневых брюках и желтой безрукавке. Кто же ложится одетым в кровать… Взгляд девушки метнулся к груди Маттея. Загорелой, со светлыми вьющимися волосами, мужественной и притягивающей…

– Вы, случайно, не видите мои очки, мадемуазель?

Алина смущенно отвела глаза.

– Очки? Ах… нет, простите.

– Тогда поищите их, Божье дитя! – Маттей Делагриве неуверенно двинулся вдоль стеллажа. – Еще раз скажите ваше имя.

– Я…

– Ну, в общем-то все равно, я никогда не запоминаю имен, – прервал он Алину и низко согнулся над уставленным различными безделушками столом. – Для простоты буду звать вас «Тутси»… Поскольку так зовут мойщика окон, то я смогу не перестраиваться.

– Что? Мойщика окон зовут «Тутси»? – удивилась Алина.

– Ну, скажем так, он мог так назваться… мне и тем, с кем имел дела… причем, со мной, естественно, у него ничего не было… Вы действительно нигде не видите мои очки?

Алина тряхнула головой. Что за человек! Слеп, как дождевой червь, и не способен запоминать имена. То, что он не имел никаких дел с мойщиком окон, ее мало утешило. Как и то обстоятельство, что она встретила такой в высшей степени доброжелательный прием лишь потому, что Делагриве увидел в ней новую уборщицу, причем «увидел» – громко сказано. Все крайне усложнялось! Во всяком случае, Алина предчувствовала, что дружелюбность хозяина исчезнет, как только она откровенно расскажет об истинной причине своего появления.

– Я… я… ах…

– Да? – Маттей посмотрел в ее сторону, ориентируясь, скорее, на голос. – Где вы находитесь?

– Здесь! – Алина взмахнула руками.

– Ах так… Я считал, что это торшер… Что вы собирались сказать?

Алина закусила губы.

– Я… я… я не хотела бы, чтобы меня звали, как мойщика окон.

Маттей потер подбородок.

– Очевидно, вы правы… Я буду звать вас «Сокровище»! Вы ничего не имеете против «Сокровища»? Когда-то у меня был хомяк с таким именем. Или против такой клички тоже возражаете?

Алина протестующе подняла руку.

– Нет, нет, теперь все в порядке… А что стало с хомяком?

– После того, как я трижды садился на него, я решил сохранить жизнь «Сокровищу» и подарил его. Новый владелец очков не носил.

– Я так и подумала. – Алина рассматривала ухмыляющееся и слегка неуверенное лицо Маттея, и вдруг ее осенила гениальная идея. Она обнаружила стоявший у окна его стол для рисования, на котором, само собой, царил беспорядок. Поскольку Делагриве плохо видит, она может разложить на столе собственные рисунки. Затем найдет его очки, и в тот самый момент, когда он начнет их надевать, укажет на свои рисунки и гордо заявит, что хотела бы получить его протекцию. Естественно, Делагриве от ее творчества пришел бы в полный восторг, и тогда, надо надеяться, ей был бы обеспечен доступ в редакции крупнейших газет!

Сказано – сделано. Алина открыла свою папку, выудила лучшие рисунки и положила их сверху работ Маттея.

– Вы еще тут? – услышала она его нерешительный голос.

– Да, естественно. – На стол порхнул последний лист.

– Что… что вы там делаете? Очевидно, копаетесь в моих рисунках? Я этого не люблю. Вы никогда не должны убираться на моем рабочем столе.

– Это я вам гарантирую, не беспокойтесь, господин Делагриве. – Алина еще раз с удовлетворением посмотрела на свою композицию рисунков. Превосходно! – Я только распаковала свои вещи.

– Вы что, принесли с собой все, что необходимо для уборки? Очень интересно. Вы как художник, который всегда пользуется определенной кистью.

– Примерно так. – Алина осмотрелась. Сейчас ей обязательно нужно было найти очки Делагриве. Тогда, наверное, они лучше бы поняли друг друга. Только где же они?

Маттей Делагриве кивнул в ее направлении.

– Вы все еще только топчетесь на месте, мадемуазель. Не хотите ли наконец что-нибудь сделать?

– Конечно, я уже начинаю. – Проклятые очки! Алина стала лихорадочно искать, сняла с дивана подушки, сложила несколько разбросанных вокруг газет, посмотрела под стеллажами и до такой степени осмелела, что даже подняла подушки и одеяло на его кровати.

– Эй, стойте! – Делагриве протестующе поднял руку. – Зачем вы роетесь в моих вещах?! Если пытаетесь найти деньги, то вам не повезло. Я никогда не держу дома денег и…

– Я ищу ваши очки, а не деньги! – Алина возмущенно повернулась к нему. – За кого вы меня принимаете?

У Маттея опустились плечи, а лицо стало виноватым и еще более симпатичным.

– Сожалею, мне не стоило этого говорить. Извините меня! Я опять срываю на вас свое скверное настроение. – Он указал на диван. – Взгляните еще раз, могу ли я сюда сесть, нет ли тут очков.

– Садитесь, – пробормотала Алина обескураженно. – Я уже там посмотрела. Вспомните, где вы в последний раз ими пользовались?

Он беспомощно пожал плечами и опустился на диван.

– Ну, здесь, в квартире…

– Я имела в виду, что вы при этом делали.

Маттей еще раз пожал плечами.

– Не имею понятия. Вы знаете, я не обращаю внимания на такие мелочи.

Он не помнит ни имен, ни того, что делал пять минут назад, – такой человек хорош только за чертежной доской или за мольбертом, когда создает свои прославленные на весь мир комиксы и карикатуры. Взгляд Алины, став отрешенным, снова скользнул в сторону кровати. И тут же в голову пришли соответствующие мысли: очевидно, этот человек, кроме изумительного таланта рисовать, имел и другие, заслуживающие внимания способности…

– Забудьте наконец об очках! – Хотя Маттей Делагриве, очевидно, взял себя в руки, в его голосе все же звучали нотки раздражения. – Соберите свои причиндалы и начинайте.

У Алины больше не было возможности продолжать этот маленький фарс и представляться уборщицей. Но еще один шанс остался.

– Я сейчас принесу пару вещей из вашей кладовки, господин Делагриве. И снова вернусь.

Она торопливо поднялась по лестнице в настойчивой решимости осмотреть также такие невероятные места, как ванна, сахарница и холодильник, где могли оказаться его очки. И этого человека она, как и все окружающие, считала таким замечательным!

Алина уже безуспешно обыскала кухню, и стоило ей в отчаянии перейти в ванную, как она услышала внизу грохот. Девушка сразу поняла, что произошло: господин Делагриве снова зацепился за что-то из мебели и упал.

– Вам больно? – крикнула Алина, в растерянности развинчивая и завинчивая тюбик зубной пасты, прежде чем до нее дошло, что очки определенно не могли попасть туда.

– Нет, мне больно по другой причине, – раздался снизу раздраженный голос Маттея. – Когда я представляю себе, сколько я уже должен вам заплатить за то, что вы ничего, даже самую малость, не сделали!

«Хватит», – подумала Алина. Она решительно вышла из ванной комнаты и уже хотела было сбежать вниз по лестнице, как вдруг замерла перед открывшейся ей картиной. Маттей Делагриве стоял низко согнувшись перед своим рабочим столом и водил кончиком носа от одного ее рисунка к другому, пока не перебрал все листы.

– Ну, как вы их находите? – едва могла от волнения выдавить из себя Алина.

– Я ничего не нахожу! – сердито бросил Маттей. – Мне показалось, будто я положил очки на рабочий стол, но здесь их тоже нет.

– Я говорю не об очках, а о рисунках. – Алина медленно спускалась по лестнице вниз. – Посмотрите все же на рисунки.

– Зачем? Я знаю их. Ведь я сам все это нарисовал. – Он хотел ощупью снова вернуться на диван.

– Нет, подождите же! – Алина торопливо сбежала с лестницы. – Пожалуйста, еще раз бросьте взгляд на эти листы с эскизами. Все они нарисованы мной, и я хотела их вам показать! – Наконец, все открылось! Она глубоко вздохнула. – Вы ведь специалист в этих делах!

Маттей Делагриве, вздохнув, вернулся назад к столу, его кончик носа снова стал медленно, как указатель пути, перемещаться над эскизами, затем он выпрямился.

– Славно, – произнес он и недовольным движением руки отстранил Алину от стола. – Несмотря на это, вы все же должны начать убираться. С тряпкой для пыли вы определенно добьетесь больших успехов, чем в поиске пропавших очков… или чем с карандашом, насколько я вижу.

– Ах вот как! – Алина возмущенно подбоченилась. – Сначала вы утверждаете, что практически ничего не видите, а сейчас вдруг обсуждаете качество моих работ!

– Мадемуазель, вы здесь…

– Я здесь, чтобы услышать объективную оценку моих рисунков, и не хочу, чтобы вы сравнивали их с тряпкой для пыли или с мусорным ведром.

– Этого я не делал, но… – Маттей умоляюще поднял руки. – Но не хотите ли вы наконец приступить к работе?

Алина проигнорировала внутренний голос, шептавший ей, что надо уступить. Если нужно, она могла бы ему убрать всю квартиру, вымыть посуду и даже застелить его постель. Главное – остаться в пентхаусе до тех пор, пока откуда-то не вынырнут эти проклятые очки и Маттей Делагриве не узнает, что его гостем был гений рисунка.

Однако в гневе Алина проигнорировала свой внутренний голос.

– Как вы можете так говорить об этих эскизах из кафе. Если бы они были такими плохими, то я лучше бы стала убираться, чем…

– Все, сдаюсь. – Маттей плюхнулся на кушетку и, вздохнув, разлегся на подушках. – Я действительно не видел ваши рисуночки… заметил только неясные линии. Пожалуйста, начните с ванной.

«Начни же наконец с ванной!» – снова крикнул ей внутренний голос, но Алина его не слышала.

– Подойдите сюда, господин Делагриве! – Она стояла у его рабочего стола. – Даже если вы сильно близоруки, нужно только приблизиться поближе, чтобы…

– Я даже не могу приблизиться, ведь я так близорук. – Он резко сел и снова опустил ноги на пол, однако вовсе не собирался направляться к столу. – А если вы не пойдете на свое место в ванную и не начнете убираться…

– Я не пойду в вашу ванную и не буду убираться, господин Делагриве!

–…тогда убирайтесь, вы уволены!

– Ошибка! – Алина глубоко вздохнула. – Вы не можете меня уволить, потому что еще и не приняли на работу!

– Ерунда! Это казуистика! – Его щеки потемнели от досады, а на виске запульсировала жила. Алина часто читала в романах, что если мужчина гневается на женщину, то в этот момент выглядит для нее много привлекательней. Это целиком относилось и к господину Делагриве. Из-за потемневших глаз и решительной складки вокруг рта он прямо-таки излучал возбуждение и энергию очарования. – Ерунда! – повторил он раздраженно и этим вырвал Алину из мира фантазий. – Нанял ли я вас непосредственно или через агента, все равно убирайтесь. В любом случае, вы…

– Никто не нанимал меня в уборщицы, господин Делагриве! – Если бы в эти решающие секунды он был в очках, то Алина, вероятно, чувствовала бы себя значительно увереннее. Как она могла произвести впечатление своими работами, если он даже не смог их увидеть? – Вы ошиблись во мне, ведь я успешно окончила Академию художеств и сейчас стремлюсь к карьере карикатуриста. А рисунки принесла как доказательство того, что я достойна, чтобы вы рекомендовали меня на работу в редакциях газет. – Алина, широко взмахнув рукой, указала на лежащие на столе листы.

Маттей же Делагриве взглянул в противоположную сторону.

– Быстро складывайте свои вещи и убирайтесь из моей квартиры!

Алина уставилась на него с открытым ртом.

– Это… это несерьезно с вашей стороны, – испуганно произнесла она через несколько ужасных секунд.

– Нет, это серьезно! Вон отсюда!

– Я помогу вам найти очки, – умоляюще предложила она. – Если бы вы только могли увидеть мои работы…

– Нет!

– Я охотно оставлю рисунки и приду завтра снова! Ведь когда-нибудь должны же найтись эти идиотские очки и…

– Нет!

Алина глубоко вздохнула.

– Означает ли это, что вы ни в коем случае не хотите оказать мне протекцию?

– Да, это так. Вон!

Разочарованно взглянула она на руку Маттея, которая, несмотря на все недостатки зрения, указывала точно на выход.

– Если бы вы могли хоть что-то увидеть, то не стали бы так обращаться со мной, – пробормотала Алина, собирая свои листы с эскизами.

– Вон!

– Вы делаете большую ошибку. – Прижав папку к себе, Алина поднялась по лестнице, идя за Делагриве.

– Не думаю, – сердито ответил он. – Каждый год выпускники пытаются с моей помощью попасть в какую-либо редакцию. Жаль, но ваш трюк не удался. – Он распахнул настежь входную дверь. – Вон!

– Но… ведь я даже еще не вошла, – пробормотала, запинаясь, стоящая перед дверью пожилая женщина в голубом фартуке поверх серого платья, с ведром для мусора в левой руке и со щеткой на палке в правой. – Я уборщица, которую агентство…

– О нет, не стоит продолжать фокус, дорогая! – Маттей Делагриве вытолкнул Алину в коридор и с осуждением уставился на находящуюся в полном замешательстве уборщицу. – Здесь у вашей предшественницы уже не вышла эта шутка. – Он показал на щетку. – Возьмите свои эскизы и исчезните вместе с мадемуазель. Я не хочу никогда видеть вас у себя.

Дверь захлопнулась, и пожилая уборщица, недоуменно качая головой, зашагала вместе с Алиной к еще стоящему на этаже лифту.

– Боже ты мой, как же я рада, что еще не начала здесь работать, – пробормотала она. – В наши дни эти агентства направляют нас к действительно невыносимым людям. Вы не едете со мной вниз?

Алина отрицательно покачала головой. Ей было необходимо утешиться, а что могло быть лучшим утешением, чем коньяк у Рууда Хуттмана?

– Ого! – сказал Рууд после первого взгляда на лицо Алины. – Вы знаете, где стоит коньяк. Обслужите себя сами!

– Все так хорошо начиналось, – уныло пробормотала Алина, вошла в забитую вещами и книгами комнату и поведала о происшедшем, поглощая бальзам души. – Почему он так не вовремя потерял свои очки? – жалобно закончила девушка.

Рууд Хуттман удобно уселся в любимом кресле и грел коньячную рюмку в морщинистых руках.

– Мой врач рекомендовал мне небольшие экскурсии при хорошей погоде… С тех пор я люблю проливные дожди и ледяные метели.

Алина удивленно подняла брови.

– Что вы хотите этим сказать?

– Никто не хочет того, что уже получил. Всегда желаешь нечто иное. Если бы господин Делагриве уже оказал вам протекцию, то, вероятно, в настоящее время у вас были бы совсем другие цели.

Она обескураженно сделала протестующий жест.

– Как никому неизвестная начинающая художница, я не могла желать для себя ничего большего, чем протекция Маттея Делагриве.

Рууд вздохнул, смакуя аромат нагретого коньяка.

– Хорошо, тогда еще одна история. Я четыре раза вступал в брак, последний раз – в шестьдесят пять лет, и думал, что нет ничего более прекрасного, чем брак с этой женщиной. Но теперь… – Его узкие плечи поникли. – Она принесла мне дорогой развод и двух поздних сыновей, которые получились такими красивыми, что должны были бы стать гомосексуалистами… Но, очевидно, еще станут!

– Эта история тоже не подходит! – Алина, слегка улыбаясь, поднялась. – Хорошо, дорогой развод смог бы меня предупредить, чтобы я не ждала от господина Делагриве ничего хорошего, но все-таки вы имеете от этого брака двух сыновей, которыми, очевидно, гордитесь. – Вздохнув, она пошла к двери. – Кто знал, что я из первого «брака» с Делагриве не смогу получить ничего положительного, кроме развода…

– Подождите! – Старик поправил свои очки, покопался на полке и достал маленький томик И.Б.Зингера. – Возьмите это с собой. Очевидно, сегодня у вас было мало радости. Теперь можно считать, что день не прошел совсем уж напрасно.

Девушка сунула книгу в карман жакета, наклонилась и поцеловала в щеку своего нового друга.

– Благодарю за все, господин Хуттман, и пожелайте мне удачи в будущем.

– Я весь остаток своей жизни буду желать вам только хорошего, – поклялся старик, прежде чем тихо закрыл за Алиной дверь.