Текст книги "Дом обезьян"

Автор книги: Сара Груэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

12

Аманда прошла через контроль и бросилась к Джону. Он подхватил ее на руки и закружил. На них глазели люди, но Джону было все равно. Запах ее кожи, прикосновение ее волос… он не хотел выпускать ее из объятий.

Когда Аманда положила голову ему на плечо и как доверчивый ребенок уткнулась носом в ключицу, он едва не лишился жизни от счастья.

– Ах, Джон, я так соскучилась.

– Я тоже, милая. Я тоже.

Когда он наконец опустил ее на пол, она огляделась по сторонам и смущенно поправила одежду. Щеки ее пылали.

– Это весь твой багаж? – поинтересовался Джон, подхватив ее рюкзак.

– Я же всего на три дня.

– Не напоминай.

– Ты точно не сможешь завтра освободиться?

– Точно. Колонка выходит в воскресенье.

Когда они добрались до дома, их губы сомкнулись в поцелуе раньше, чем захлопнулась входная дверь. Джон выпустил из рук сумку Аманды.

– Осторожно! – в перерыве между поцелуями сказала она. – Лэптоп!

– Извини!

Джон срывал с себя плащ, пока Аманда расстегивала его рубашку.

Чуть позже в решающий момент Аманда прильнула к нему и прошептала:

– Давай сделаем ребенка.

Реакция последовала незамедлительно, и это был ужас. Несмотря на помощь Аманды, которая была в идеальной форме, Джон так и не смог восстановить силы. В конце концов она сдалась и откатилась в сторону.

– Что с тобой? – спросила Аманда после нескольких минут молчания.

Пламя свечей, которые она зажгла во время одной из пауз, начало мерцать, фитили стали длиннее, тени – чернее.

– Не знаю, – сказал Джон. – Такое иногда случается.

Ему хотелось, чтобы матрас поглотил его, как морская пучина. Бульк – и все. Такая крохотная воронка Вселенной. Разве это так сложно?

– Раньше никогда не случалось, – сказала Аманда. – Это из-за того, что я сказала?

– Нет, конечно, нет, – заверил ее Джон.

«Да, да, конечно, из-за этого!» – кричал его внутренний голос.

– Не хочешь нанять маленького… помощника? – игриво предложила Аманда.

Когда Джон был подростком, его мама посещала Тапервер-пати и Эйвон-пати. Позднее она перешла на Топ-чиф и Кэндл-пати. Когда нью-йоркские друзья Аманды пригласили ее на подобную вечеринку, она была посвящена женскому белью и секс-игрушкам. Хозяйка весь вечер усиленно угощала гостью вином, а потом отвела в «консультационную комнату». Вернувшись домой, захмелевшая Аманда, хихикая, преподнесла Джону пакет с игрушками. Джон тогда лишился дара речи, испугался и… был заинтригован. Очень скоро он понял, насколько они могут быть полезны. После восемнадцати лет совместной жизни разнообразие было отнюдь не лишним.

– М-м-м… пожалуй, – согласился он.

– Что-нибудь конкретное?

– Нет. Удиви меня.

Джон закинул руки за голову, а Аманда выдвинула верхний ящик прикроватной тумбочки. Пошарила рукой по дну. Через секунду на ее лице отразилось недоумение, она начала шарить энергичнее. Наконец рука ее наткнулась на что-то шуршащее. Аманда приподнялась, чтобы взглянуть, что там такое… И взвизгнула. А потом начала издавать звуки, похожие на те, что издавал Магнификэт, когда срыгивал комки шерсти, и пулей вылетела из комнаты.

Джон приподнялся на локте и заглянул в ящик. Все, что там хранилось, было упаковано в полиэтиленовые зип-лок пакеты и разложено в соответствии с размерами в глубине ящика.

Джон повалился на кровать. От одной мысли о том, что Фрэн залезла в ящик и поняла, что за предметы там лежат, у него заболели глаза. Эту картинку было нетрудно представить: вот она чувствует превосходство от своего открытия; наслаждается праведным гневом, сортируя и пакуя свои находки; похотливо радуется, представляя их реакцию на ее действия. Джон хорошо представлял, что чувствует Аманда. Вообще-то он мог это слышать. Десять минут она провела в ванной, ее выворачивало на пустой желудок. К тому времени, когда она вернулась в постель, секс-игрушки и смазка были похоронены в мусоре в подвальном этаже, а свечи погашены.

– Все в порядке? – спросил Джон.

– Нет, – сказала она, забираясь в постель, и укрылась под его рукой.

Аманда хлюпала носом, возможно, потому, что плакала, а возможно, у нее забился нос из-за того, что она долго простояла, склонив голову над унитазом.

– Она, наверное, ждет, что я скажу ей за это спасибо, и за дурацкие салфетки тоже.

Джон погладил ее по волосам.

– Да, наверное, ждет.

* * *

Свадьба Ариэль даже близко не смахивала на наспех организованное торжество. Больше всего было похоже на то, что тетя и кузина планировали это событие каждую секунду из тридцати трех лет ее жизни. Джон был поражен обилием цветов и ленточек и в изумлении разглядывал тюль, украшавший ряды скамеек в церкви.

Они с Амандой прибыли за минуту до начала церемонии и все еще хихикали над плакатом, мимо которого только что прошли.

(На плакате было написано: «Старичье и важные шишки». «Звучит, как «Операция родаков», – заметил Джон. «Ага, только в моей семье за шишки отвечает мама», – съязвила Аманда.)

В церкви их быстро проводили на место. Фрэн сверкнула на них глазами и тут же с гордым видом отвернулась. Аманда вздохнула, настроение разом испортилось, чтобы поддержать ее, Джон взял ее за руку.

Извечная модель ссор между Амандой и Фрэн была отработана до мелочей: Фрэн дулась, Аманда в конце концов сдавалась и со слезами на глазах просила прощения. На этом этапе Фрэн прижимала дочь к груди и обвиняла во всем Джона, после чего милостиво его прощала, потому что они, в конце концов, одна семья. Последнее обычно сопровождалось взглядом в сторону Джона, за который в минувшие века сжигали на костре.

Никогда еще Аманде не удавалось продержаться так долго – со времени Великого побега прошло уже три недели, – а лицо Фрэн было подобно броне.

Облаченный в смокинг жених Ариэль занял свое место в конце прохода, больше всего на свете он был похож на перепуганного оленя. Джона бы нисколько не удивило, если бы он увидел, что тот наложил в штаны.

Тут процессия двинулась. За Ариэль шли четыре подружки невесты в плохо подогнанных платьях цвета морской волны. На их фоне она казалась просто очаровательной. Комбинация из вуали до талии и пышного букета удачно скрывала ее положение.

Многие женщины плакали и аккуратно, чтобы не испортить макияж, промокали глаза платочками. Аманда не плакала, во время процессии Джон заметил, что она то и дело бросает взгляд то на одного приглашенного, то на другого и хмурится. Она явно производила в уме какие-то математические расчеты. Позже, когда они ехали на прием, Джон узнал, что именно она вычисляла.

– Она всех настроила против меня. Я не извинилась, и она рекрутировала всю родню.

– О чем ты?

– Джанет – троюродная сестра. А я – двоюродная, – пояснила Аманда. – Меня даже не пригласили на вечеринку подарков! У нее должна была быть вечеринка подарков. Конечно, вечеринка подарков была! Какая же я дура.

Мозг Джона с великим трудом переварил услышанное и выдал пилюлю возможного объяснения. Он кинул взгляд на жену.

– Ты хотела быть подружкой невесты?

– Разумеется, нет! Никто не хочет быть подружкой невесты, но, если бы мне предложили, это было бы вежливо. Я теперь знаю, что произошло, – Аманда стукнула кулаком по сиденью. – Мама сказала тете Агнес, что я не последовала ее совету, что я бросила ее в нашем доме и даже не поблагодарила за все то дерьмо, что она сделала, и теперь со мной никто не разговаривает. Но, будь уверен, обо мне они разговаривают. – Аманда в ужасе прикрыла ладонью рот: – О боже. Игрушки. Если она рассказала им про наши игрушки, я повешусь.

Джон и хотел бы успокоить Аманду, но он слишком долго был членом ее семьи.

Она резко развернулась в его сторону, глаза ее блестели.

– Давай прогуляем.

– Что?

Джон крепко сжал руль и, пытаясь разгадать, что она имеет в виду, несколько раз глянул на Аманду.

– Прием. Давай его прогуляем. Поедем домой.

– Ты серьезно?

– Да. Все равно с нами никто не будет общаться. И как я буду смотреть в лицо моим родственникам, если они знают то, что они знают?

– Ты не знаешь, что они знают.

– О, мне кажется, знаю. Хочешь, поспорим – тетя Агнесс попросит меня передать маме благодарственную открытку?

И снова Джону захотелось уверить ее, что все не так плохо, но именно это и произошло, когда Аманда два года назад не выказала достаточной благодарности матери за какое-то очередное «благое дело».

– Давай так и сделаем, – все более возбуждаясь, сказала Аманда. – Разворачивайся! Здесь! – она ткнула пальцем в лобовое стекло. – А подарок отправим по почте.

Для Джона это было крайне заманчивое предложение, настолько заманчивое, что он с трудом заставил себя возразить:

– Мы должны туда пойти. Если ты не приедешь, твоя мать возьмет это на вооружение, и перемирие будет отложено.

Когда он снова взглянул на Аманду, она зло смотрела прямо перед собой.

– Я не хочу мириться, – сказала она.

– Да, но ты знаешь, что когда-нибудь захочешь.

Аманда прислонилась головой к боковому окну.

– Малыш, если ты действительно хочешь, чтобы мы забили на них, пожалуйста. Но сделанного не воротишь, и мне кажется, ты потом будешь жалеть об этом.

Аманда не пошевелилась, потом тихо вздохнула и согласилась:

– Ладно. Хорошо. Едем. Но извиняться я не буду.

– А я и не говорил, что тебе надо извиняться.

– Хорошо.

Джон глянул на Аманду, ему совсем не хотелось, чтобы их разговор перерос в ссору. Они оба были на грани: вчерашнее воссоединение явно не оправдало их надежд, плюс к тому у Джона возникло ощущение, что у Аманды, хоть она ничего конкретного и не говорила, не очень все складывается в Лос-Анджелесе. А сам он никак не мог смириться с тем, что его отстранили от истории с обезьянами, передав все в руки Кэт. Ее репортажи о расследовании взрыва в университете регулярно появлялись на первой полосе, а последнее задание «Урбанистического воина» состояло в том, чтобы испытать на себе новый способ городских властей выкурить бродяг и наркош из их нор при помощи вонючей жидкости скунса. Джон был совсем не против сопровождать полицейских и представителей города, пока они используют эту технологию, но Элизабет решила, что это предсказуемо и скучно.

«О нет, – сказала она, – куда эффектней будет репортаж от лица бездомного!»

Так Джон стал работать под прикрытием. В начале дня его отогнали от входа в дом с помощью скунсовой вони, под конец, чтобы перебить запах, использовали три банки томатного соуса. Но он так до конца и не выветрился.

* * *

– Аманда! Дорогая моя! Как я рад тебя видеть, – поприветствовал ее дядя Эб – гордый отец невесты.

Эб явно нарушал правила, но был достаточно пьян, чтобы не замечать недовольных взглядов жены и ее родни.

Железная Фрэн сидела за столом под зеркальным шаром и распространяла вокруг себя волны беззвучной ярости. Тим с видом пораженца поигрывал соломинкой для коктейля. Музыкальная система исполняла «We Are Family» сестер Следж, гости постарше, которые были в курсе, что происходит, пьяно толклись вокруг. Руки взлетали над головами, оставались там какое-то время и, когда их хозяева понимали, что не знают, что с ними делать дальше, падали вниз.

Дядю Эба слегка покачивало. Он обнял Аманду и оставил слюнявый поцелуй на ее щеке. Пока она вытиралась коктейльной салфеткой, Эб тряс руку Джона. Он брезгливо сморщил нос, уголки рта поползли вниз.

– Что за вонища? – Эб посмотрел по сторонам и начал принюхиваться к Джону.

– Это скунс.

– Кто-кто?

– Скунс, – четко повторил Джон.

– Как, черт возьми, тебе это удалось? – удивился Эб.

– Ариэль выглядит просто замечательно, – отпустила замечание Аманда и, поглядывая на танцпол через край бокала, пригубила шампанское.

– Еще бы ей так не выглядеть, – отозвался дядя Эб. – Ты хоть представляешь, сколько все это стоит? Ногти, макияж, воск для бровей! – он поднял указательный палец: – Депиляция бровей!

Эб задержал дыхание и с умным видом покачал головой. От его дряблых щек несло одеколоном, изо рта разило виски «Рэд лейбл».

– Знаешь, меня всегда это в тебе восхищало. Ты никогда не забивала себе голову подобной чепухой.

Брови Аманды поползли вверх, она скорее прикрыла лоб рукой.

Вот это настоящий обмен любезностями, подумал Джон, глядя на старика с неподдельной ненавистью.

Когда они вернулись домой, Аманда швырнула сумочку на столик в коридоре и убежала в ванную.

Джон сунулся в холодильник за пивом и тут услышал, что она плачет.

– Что случилось?

– Он прав!

Джон захлопнул холодильник.

– Кто прав?

Он зашел в ванную и встал у Аманды за спиной. Она наклонилась так, что ее лицо оказалось всего в дюйме от зеркала, одной рукой убрала волосы со лба, а второй показала на переносицу.

– Посмотри.

Джон внимательно изучил указанное место.

– Ничего не вижу.

– Волоски. Дядя Эб их увидел.

– Он не об этом говорил.

– Именно это он имел в виду. Он хотел сказать, что я не слежу за собой.

– Да ничего он такого не говорил. В любом случае, с каких это пор тебя интересует мнение старика, который обливается «Олд Спайс»? – Джон обнял Аманду за плечи. – Ты сексуальная. И брови у тебя сексуальные.

Аманда высвободилась из его объятий.

– Ты хотел сказать бровь.

Джон отвел ее в гостиную, где она рухнула на диван.

– Зачем ты обращаешь на это внимание? – спросил он. – Бог ты мой, подумать только – какой-то дядя Эб!

Аманда уперлась подбородком в ладони.

– На прошлой неделе кое-что произошло.

Джон присел рядом.

– Что? – спросил он, стараясь не показывать, что встревожился.

Аманда затрясла головой.

– Аманда, что случилось на прошлой неделе?

Она вздохнула и закрыла глаза. Казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила.

– Продюсеры Эн-би-си пригласили нас с Шоном в «Айви» на ленч. Там было полно знаменитостей. Повсюду папарацци.

Джон молча смотрел на Аманду и ждал.

– В общем, я заказала киш.

После долгой паузы Джон признался:

– Не понимаю.

– Видимо, голливудские женщины не заказывают киш. Они заказывают салат без приправ или клубнику.

– И все-таки пока не понимаю.

– Ну вот, сначала никто ничего не сказал, но повисла такая атмосфера, как будто кто-то испортил воздух. Очень неприятно. А потом исполнительный продюсер наконец проговорился. Он сказал, что я такая естественная и выгодно отличаюсь от среднестатистических голливудских женщин.

– Так и есть, – немного помолчав, согласился Джон. – И это хорошо.

– Нет. Конечно, нет. Говоря, он приподнял бровь. На самом деле он имел в виду, что я не дотягиваю до среднестатистической голливудской женщины.

Джон не знал, что на это сказать. Аманда расплакалась, и он прижал ее к себе.

* * *

На следующий день Аманда отправилась в салон красоты и вернулась совсем другой. Стилист подстриг ее и выпрямил волосы, а потом направил к косметологу. Косметолог привел в порядок ее брови и дал урок нанесения макияжа.

Когда Аманда пришла домой, у нее были дымчатые глаза, брови, как у купидона, и безупречная кожа. А еще она крепко держала в руке глянцевые розовые пакеты с золотыми буквами и ручками из шелковистого шнурка.

– Он сказал, что хотел угомонить мои волосы, – смущаясь, сказала она, когда Джон немного очухался.

Перемена была просто поразительной. Глядя на жену, Джон испытал наслаждение и тут же почувствовал себя виноватым, потому что причиной были именно новизна и перемены во внешности Аманды.

Он провел пальцами по ее волосам, на ощупь они стали совсем другими, как шелк или вода.

– Но они же станут такими, как прежде? – спросил Джон.

Аманда рассмеялась.

– Да. Сразу после того, как я их помою.

Джон заглянул под бледно-зеленые бумажные салфетки, которыми были накрыты покупки в пакетах, и обнаружил загадочные эликсиры в коробочках с золотыми стикерами.

– И сколько все это стоит?

– Ты не хочешь этого знать. – Аманда виновато посмотрела на Джона и добавила: – Мне все равно надо было подстричься, а брови обошлись в пятнадцать долларов. Но теперь, когда все сделано, я сама смогу содержать их в порядке. А косметики хватит как минимум на год.

Джон с восхищением отметил, как ловко она избежала прямого ответа на вопрос о цене.

Аманда провела рукой по волосам.

– Раз уж у меня выдался день хороших волос, который закончится, как только я приму душ, не пригласить ли тебе меня на ужин?

– Если приглашу, можно мне будет после вести себя плохо? – спросил Джон.

– Все, что захочешь, а я обещаю не вспоминать о продолжении рода.

Она явно не поняла, что, брякнув об этом, обрекла Джона на то, что он будет думать об этом все время. Джон и без того об этом думал… и думал много. Он всегда знал, что у них когда-нибудь будут дети, но при данных обстоятельствах ему казалось, что думать об этом не время.

Они отправились в их любимый японский ресторан. Это было транжирство, но утром Аманде пора было возвращаться в Лос-Анджелес, и очень велика была вероятность того, что в ближайшие три недели они не увидятся. Аманда надела новые туфли и платье, купленное на свадьбу Ариэль. Джон сел спиной к бару, который подсвечивался разным цветом каждые пятнадцать секунд.

– С тобой все в порядке? – спросила Аманда. – Какой-то ты притихший.

Джон поймал себя на том, что давно уже молча вертит в руке чашечку саке.

– Прости. Просто не могу смириться с тем, что ты уезжаешь. Мне тебя не хватает. – Он помолчал, посмотрел на потолок, потом на стол и добавил: – И я ненавижу свою работу.

Для Аманды это был шок.

– Но, дорогой…

– Это правда. Мне нравилась работа репортера. Мне казалось, я могу на что-то повлиять. Материал про обезьян был прорывом во многих отношениях… Язык, понимание, культура. Эволюция, фундаментальное переосмысление нашего взгляда на животных, экстремисты по обе стороны, а в центре разумные люди. Я чувствовал, что вношу свой вклад в очень важное дело. – Джон глубоко вздохнул. – Хочешь знать, какое очередное задание для «Урбанистического воина»?

Аманда кивнула.

– Репортаж о молодых мамашах, которые сидят дома и подрабатывают проституцией. Они резвятся, пока детки спят после обеда.

У Аманды от удивления отвисла челюсть.

– Да-да, именно, – сказал Джон. – У меня свидание с одной такой в среду. Кэнди, так ее зовут. Кажется. Она не поверила, что меня зовут Джон. Сказала, мол, все так говорят.

– Вероятно, это правда.

– Как бы то ни было, она попросила меня припарковаться в квартале от дома и пройти через задний двор, чтобы не увидели соседи. Она живет в двух кварталах от моих родителей. Я должен сначала заглянуть в окно и убедиться, что малыш лег спать. Он у нее перед сном ест и смотрит «Улицу Сезам», так что если детский стульчик пуст – путь свободен.

– О боже. Просто плакать хочется, – сказала Аманда, и Джону на секунду показалось, что она и впрямь расплачется. – Она не знает, что ты репортер?

– Нет, она думает, что я «Джон».

– Думаешь, она станет с тобой разговаривать, когда узнает, кто ты такой?

– Надеюсь. Если нет, придется искать другую и начинать все сначала.

Аманда помешала свой мисо и молча смотрела на водоворот из водорослей и тофу.

Джон дотронулся до ее руки.

– Аманда, ты почти ничего не рассказывала о Лос-Анджелесе, если не считать придурка из «Айви». Все нормально? Как у тебя дела?

– Ничего, – Аманда пожала плечами. – С работой нормально. Если бы еще продюсеры постоянно не меняли сценарий, это так бесит, когда пытаешься выстроить сюжет.

– Друзья появились?

– Иногда Шон составляет компанию.

Аманда заметила, что Джон напрягся, и добавила:

– Не волнуйся. Он гей.

– Ага. Хорошо.

Аманда взяла сумочку с диванчика.

– Отлучусь на минутку.

– Конечно.

Аманда ушла, а Джон снова начал вертеть свою чашечку с саке. Если ему что-то и надо принять, так это валиум.

Домовладелец Аманды потребовал, чтобы она подписала договор на полгода, так что они были вынуждены оплатить аренду лос-анджелесской квартиры именно на этот срок. Они уже жили в свое время на лапше рамэн и смогут пожить еще. Джону хотелось, чтобы перемены сделали Аманду счастливее, но пока она такой не выглядела.

– Вот это да! Только посмотрите на нее!

Джон обернулся и увидел возле бара их постоянную официантку Ли. Лицо ее сияло, губы растянулись в улыбке, глаза выражали преувеличенную радость. Джон повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел Аманду, она как раз выходила из дамского туалета.

Аманда остановилась и оглядела себя, чтобы убедиться, что восторги Ли адресованы именно ей. Не найдя тому подтверждения, она пошла дальше.

– Выглядишь просто замечательно! – пропела Ли. – Я тебя даже не узнала!

Когда Аманда поняла, что Ли обращается не к кому-то еще, а именно к ней, она замерла на месте, на лице ее отразился ужас.

– Спасибо, – поблагодарила она спустя секунду и на негнущихся ногах дошла до столика.

Присев, она наклонилась к Джону, глаза ее сверкали.

– Знаешь, она наверняка считает, что сделала мне комплимент, только я вот так не считаю.

– Да, получилось у нее не очень, – сказал Джон. – Но я уверен…

– О бог ты мой! – Ли стояла прямо перед ними. – Просто глазам не могу поверить! – Она хлопнула в ладоши, плюхнулась на диванчик рядом с Амандой и ткнула пальцем в сторону Джона: – А ты сегодня вечером должен быть начеку, потому что все будут пялиться на твою красавицу жену! – Она повернулась к Аманде: – Знаешь, у нас в Китае есть поговорка: «Нет некрасивых женщин, есть ленивые». Теперь, когда я тебя увидела, я в этом просто уверена! Только посмотри на себя! Макияж! Волосы! А платье!

Джон нервно поглядывал то на жену, то на Ли и тщетно силился понять, почему официантка в их любимом японском ресторане цитирует китайские поговорки и как потом убедить Аманду в том, что все это ерунда.

Аманда разглядывала палочки для еды.

– Я подстриглась.

– И волосы выпрямила! – Ли погладила Аманду по голове и пропустила ее волосы между пальцев. – А макияж! Знаешь, теперь, когда он знает, как ты действительно можешь выглядеть, обратной дороги уже нет…

– Ли! – рявкнул менеджер из-за барной стойки и показал на новых посетителей.

– Посмотри на Аманду! – отозвалась Ли. – Только посмотри, как она выглядит! Ты можешь в это поверить?

– Ли! – заорал менеджер.

– Мне надо идти. Увидимся! – Ли приобняла Джона за плечо и удалилась.

Долгое время Аманда не отрываясь смотрела на стол.

– Хорошо, – наконец проговорила она. – Хорошо. – Она быстро-быстро закивала, потом взяла салфетку и разложила ее у себя на коленях – и все это, не поднимая головы. – Хорошая новость. Я не страшная. Я просто ленивая.