Текст книги "Убийца и пустыня (ЛП)"
Автор книги: Сара Дж. Маас
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Когда солнце поползло к горизонту, Ансель молча сжала ей плечо. Селена побежала в «тронный зал», полагая, что Учитель ждет ее там. Но там был Илиас. Как всегда, он приветливо ей улыбнулся и махнул рукой в сторону крыши.
И снова – коридоры, каменные лестницы, узкая деревянная лесенка и, наконец, люк. Селена выбралась на крышу одной из крепостных башен. Учитель стоял возле парапета, глядя на вечернюю пустыню. Селена вежливо кашлянула, но он даже не обернулся.
Площадка, на которой она очутилась, была не шире полусотни квадратных футов. Посередине стояла тростниковая корзинка. На стенах парапета чадили факелы.
Селена снова кашлянула, и тогда Учитель повернулся. Она поклонилась, и не из вежливости, а искренне. Учитель заслуживал того. Он кивнул и жестом велел Селене подойти к корзине и снять крышку. Селена решила, что в корзине спрятано какое-нибудь особое оружие Молчаливых ассасинов, которое прежде ей не показывали. Она шагнула к корзинке и вдруг услышала шипение. Грозное, не предвещающее ничего хорошего. Шипение доносилось изнутри.
Селена посмотрела на Учителя, успевшего вспрыгнуть на плоский зубец крепостной стены. Теперь он сидел, по-мальчишечьи болтая босыми ногами. Увидев замешательство Селены, он улыбнулся и вновь указал на корзинку.
Внутри, свернувшись кольцами, лежал аспид. Едва крышка поднялась, змеиная голова тоже начала подниматься.
Селена отскочила к стене парапета, но Учитель щелкнул языком, показывая на свои руки. Они двигались в воздухе, словно река. Словно змея. «Наблюдай, – говорили его руки. – Двигайся вместе с этим аспидом».
Селена повернулась к корзинке. Голова аспида перевесилась через край, опустившись на плиты пола. У Селены бешено застучало сердце. Она знала: аспиды ядовиты. И этот наверняка тоже.
Змея неторопливо скользила по крыше. Селена отступала, не решаясь даже на мгновение оторвать взгляд от черной головы. Рука потянулась к ножу, однако Учитель предостерегающе цокнул языком. «Не убивай, – говорил его сигнал. – Впитывай ее движения».
Аспид бесшумно и даже лениво полз по тесному пространству пола, пробуя раздвоенным языком вечерний воздух. Селена послушно наблюдала за его перемещением.
Всю неделю Селена проводила вечер и бóльшую часть ночи на крыше, в обществе Немого Учителя и аспида. Она наблюдала за движениями змеи, подражала им, пока не научилась действовать так же. Теперь они двигались вместе, глядя друг другу в глаза. Селена могла уже не только предугадать каждую атаку аспида,но и сама атаковала с такой же быстротой и неотступностью.
Еще три дня она провела на балках крепостной конюшни, вися вместе с летучими мышами. Селена разгадала секрет их силы – летучие мыши умели замирать и становиться незаметными. Они не издавали никаких собственных звуков, зато ловили все звуки вокруг, умея точно настроиться на свою жертву. Потом Селена целых две ночи постигала повадки живших в пустыне кроликов. Кролики тоже умели замирать, но если требовалось, они молнией уносились, спасаясь от звериных и птичьих когтей. Все эти ночи Учитель находился рядом. Даже наедине с Селеной он не произносил ни слова и лишь иногда жестами подсказывал, чему именно она должна поучиться у очередного животного.
С Ансель Селена виделась только за едой и во время уборки. После насыщенной ночи, когда Селене приходилось то бегать, то висеть вниз головой, то двигаться боком, дабы разгадать секрет пустынных раков, ее не тянуло на разговоры. Зато Ансель с каждым днем становилась все болтливее и веселее. Причин Селена не знала, но такое настроение ей нравилось. Было бы куда хуже, если бы Ансель дулась и завидовала ей.
После дневной трапезы Селена отправлялась спать. Спала она до заката. Ей снились змеи, кролики, летучие мыши и жуки. Махила и Илиаса она видела лишь мельком или в те редкие дни, когда ей удавалось пообедать вместе со всеми.
Нападения солдат Берика на крепость прекратились. Возможно, то была заслуга дипломатических ухищрений Ансель, а возможно – письмо Немого Учителя возымело свое действие. Берик даже не требовал, чтобы ему вернули украденных лошадей, и это удивляло Селену.
Бывали и редкие моменты, когда Селена могла усесться в тени пальмы и думать о своем. Ее мысли неизменно возвращались к Саэму и его словам. Ведь он всерьез угрожал убить Аробинна, потому что тот посмел издеваться над нею. Что же такое произошло с ними в Бухте Черепов, если Саэм осмелился угрожать Повелителю ассасинов? Ответов Селена не находила и просто загоняла эти будоражащие мысли поглубже.
Глава 8
– Ты не шутишь? – допытывалась Ансель. – Ты занималась этим каждый день?
– Бывало, что и дважды в день, – ответила Селена, продолжая накладывать слой румян на щеки Ансель.
Они сидели на постели Селены. Пространство между ними занимали средства для красоты, привезенные Селеной из Рафтхола. Ничтожная часть из ее арсенала, оставшегося дома.
– Мне нравится… прихорашиваться, – сказала Селена. – Приятное занятие. И потом, в моем деле очень помогает.
– Приятное? – выпучила глаза Ансель. – Мазать себе физиономию разной пахучей дребеденью. Чего ж тут приятного?
Селена завинтила крышку на баночке с румянами.
– Я же велела закрыть глаза. Рот желательно тоже. Если ты не перестанешь болтать, я пририсую тебе кокетливые усики.
Ансель скривила губы, однако послушно закрыла глаза. Селена достала маленький пузырек с бронзовой пудрой и слегка покрыла ею ресницы Ансель.
– Как-никак сегодня двойной праздник: день моего рождения и Середина лета, – сказала Ансель, хлопая ресницами. – Здешняя жизнь не балует нас торжествами. А в такой день я просто обязана быть красивой.
Ансель всегда была красивой. Селена сравнивала ее с собой, и сравнения эти не радовали. Природа щедрее одарила Ансель, которая, в отличие от Селены, не очень-то нуждалась в снадобьях красоты.
– Между прочим, эта пахучая дребедень, как ты изволила выразиться, отбивает благоухание навоза, – заметила Селена.
Ансель шумно выдохнула, но тут же вспомнила, что с нее может осыпаться пудра. Селена слегка подвела ей веки и сказала:
– Мое колдовство окончено. Посмотри-ка на меня.
Ансель открыла глаза, и Селена вдруг нахмурилась.
– В чем дело? – изумилась Ансель.
– Тебе придется все это смыть.
– Почему?
– Не могу видеть, как ты затмеваешь меня.
Ансель ущипнула Селену за руку. Селена ответила ей тем же, и они обе засмеялись. Но для Селены этот смех был внешним. Она вдруг остро почувствовала, как незаметно пролетели три недели ее жизни в крепости Молчаливых ассасинов. Оставалась всего одна неделя, а потом придется уехать. Времени совсем мало. Ну почему она не решается попросить Учителя написать отзыв для Аробинна?
Однако сейчас Селену волновало не столько это письмо, сколько неминуемое расставание с Ансель. У нее никогда не было подруг. По правде говоря, у нее вообще не было друзей. Она бы с радостью увезла Ансель с собой в Рафтхол, хотя эта затея была столь же нелепой, как кража астерионских лошадей.
Праздник Середины лета оказался весьма странным. Селене было даже не с чем его сравнить. Она думала, что в этот день Молчаливые ассасины позволят себе пошуметь, посмеяться, насладиться музыкой и виной. Но Молчаливые ассасины и в праздник оправдывали свое имя. Они собрались в самом просторном из внутренних дворов крепости. Все, включая и Ансель, сохраняли полное молчание. Единственным освещением служила луна, частично затеняемая кронами финиковых пальм.
Но больше всего Селену поразили… танцы. Прежде всего, ее удивило полное отсутствие музыки, что не мешало ассасинам с наслаждением выплясывать. Некоторые танцы – неистовые и даже дикие – Селена не знала, в других она улавливала знакомые движения. Все улыбались, но, кроме шелеста одежд и шарканья ног, иных звуков не было.
А вот насчет вина Селена угадала верно. Они с Ансель наши уютный столик в углу и не считали число выпитых бокалов.
Селена очень любила, можно сказать, даже обожала праздники, но этот она бы с радостью променяла еще на одну ночь занятий с Немым Учителем. Ей оставалась всего неделя, и она не хотела понапрасну растрачивать время. Однако Учитель настоял, чтобы сегодня она отдохнула. Он и сам веселился, двигаясь в беззвучном танце. Почему-то сейчас он был больше похож на неуклюжего старика, чем на величайшего в мире учителя ассасинов.
Селена мысленно сравнивала его с Аробинном. Тот всегда был подчеркнуто элегантен и обаятельно дерзок. Аробинн не танцевал со всеми подряд, а его улыбка неизменно оставалась острой, как бритва.
Махил увел Ансель танцевать, и вскоре она кружилась, подчиняясь общему ритму. Ее партнеры менялись, и каждому она улыбалась и подмигивала. Глядя на Ансель, Селена даже завидовала ей, поскольку сама не умела отдаваться веселью целиком.
Ансель нравилась Махилу. Наверное, даже больше, чем нравилась. Вот и сейчас он вновь обнимал ее за талию, хотя танец этого не требовал. Махил всегда находил повод коснуться руки или плеча Ансель, он всегда улыбался ей и даже в обеденном зале смотрел на нее так, будто они сидели только вдвоем.
Селена качнула бокал. Лунный свет придавал вину необычный оттенок. Во взгляде Махила было что-то знакомое. Такими же глазами смотрел на нее Саэм, и ей это даже нравилось. Но уже в следующее мгновение Саэм все портил дурацкой выходкой или не менее дурацкой фразой, и Селена ругала себя за то, что опять развесила уши.
Вместе с мыслями о Саэме вернулась тревога за него. Что же все-таки Аробинн сделал с ним в тот вечер? Ответ на этот вопрос она должна была бы искать тогда же, по горячим следам. А она… ее в те дни сжигал гнев. Она ненавидела Аробинна, упиваясь своей ненавистью. По правде говоря, она боялась зайти к Саэму, боялась даже расспросить о нем. Саэма всегда наказывали сильнее, и если Аробинн с такой жестокостью избил ее…
Усилием воли Селена оборвала мысль и залпом допила вино. Чего уж юлить с собой: в те дни ей было не до Саэма. Едва отлежавшись после расправы, она стала искать себе собственное жилье, а найдя, потратила на покупку почти все деньги. Зато ее жилище находилось далеко от Башни Аробинна – в таком месте, где никто не вздумает ее искать. О покупке она помалкивала не только из осторожности. А вдруг передумает и останется в Башне? Но каждая ночь занятий с добрым и мудрым Немым Учителем укрепляли в ней решимость, вернувшись в Рафтхол, объявить Аробинну, что она уходит от него. Интересно, какое у него будет лицо, когда он это услышит? Разумеется, она не до конца выплатила свои долги, и Аробинн не преминет напомнить ей о них. Она вовсе не собиралась отказываться от долгов, но жить под одной крышей с Аробинном она не обязана. Так она ему и скажет. А если он еще раз поднимет на нее руку… если он еще раз поднимет руку на Саэма… она, Селена Сардотин, укоротит ему руку по самый локоть.
Кто-то тронул ее за плечо. Селена подняла голову – рядом стоял Илиас. Все эти дни они виделись только во время обеда. Как и раньше, она ловила на себе его взгляды, а если их глаза встречались, он дружески улыбался.
Илиас улыбнулся и сейчас, протягивая ей руку. Селена покраснела и, как могла, жестами объяснила, что не знает здешних танцев. Илиас невозмутимо пожал плечами, но руку не убрал. По блеску его глаз чувствовалось: ему хочется танцевать с нею. Селена закусила губу и выразительно поглядела на его ноги. Илиас снова пожал плечами, показывая, что не жалеет своих ног.
Селена оглянулась на Ансель и Махила. Теперь они кружились вдвоем, повинуясь музыке души, которую слышали только они. Илиас вопросительно поднял брови, и Селена вдруг подумала: почему бы ей немного не развлечься? Ну что изменится, если вместо сидения в одиночестве она потанцует с Илиасом? Кто знает, вдруг ей когда-нибудь пригодится умение танцевать без музыки.
Она церемонно склонила голову и взяла протянутую руку Илиаса.
Казалось, ему и не нужна музыка. Его движения отличались легкостью и уверенностью. Он искренне радовался, что Селена согласилась с ним танцевать. Наверное, это видела не только она. Может, она ошибалась, и Илиас пристально наблюдал за нею вовсе не из желания защитить своего отца?
Танцы продолжились и после полуночи. Странные, совершенно не похожие на те, к каким она привыкла в Рафтхоле. Иногда партнеры Селены менялись, но Илиас всегда находился поблизости, ожидая нового танца, чтобы опять оказаться с нею. Движения без музыки, подчиненные общему ритму, опьяняли. И все-таки музыка была, но другая: музыка ветра и пение песков пустыни. Время летело незаметно. Празднество, устроенное Молчаливыми ассасинами, напоминало сон, и Селена не раз спрашивала себя, не снится ли ей все это.
Луна покидала небосвод. Селена очень устала и тоже собиралась отправиться спать. Она вложила в жесты все свое красноречие, пытаясь объяснить Илиасу, до чего же она утомилась, при этом не лгала и не преувеличивала. Вот уже несколько недель она толком не высыпалась. Мешало и то, что она привыкла спать ночью, а не в послеполуденное время. К тому же после танцев у нее сильно разболелись ноги. Илиас жестами просил ее остаться еще на один, последний танец, однако Селена осторожно высвободилась из его рук, улыбнулась и покачала головой. Ансель с Махилом продолжали танцевать. Они уже не стеснялись прилюдно обниматься. Селена махнула Илиасу рукой, однако сын Немого Учителя пошел за нею следом..
Они шагали по пустым коридорам. У Селены колотилось сердце, и причиной тому были не только танцы. Илиас шел рядом, внимательно глядя на нее. Если бы он решился нарушить свой обет молчания, интересно, что бы он сказал, узнав, что она, Адарланский ассасин, еще никогда никого не целовала? Она выполняла поручения, убивая людей, освобождала рабов, похищала лошадей, но за свои семнадцать лет ни разу не прикоснулась ни к чьим губам. Это было смешно и даже глупо. Это было недоразумение, которое рано или поздно все равно придется исправлять. Селена не возражала против этого, однако до сих пор ей не встречался тот, с кем это можно сделать.
Они остановились возле ее комнаты. Путь сюда почему-то оказался короче, чем она рассчитывала. Селена не толкнула дверь, а повернулась лицом к Илиасу, пытаясь успокоить дыхание.
Илиас улыбался. Возможно, он не собирался целоваться с Селеной. Возможно даже, он и не провожал ее, поскольку его комната находилась на расстоянии десяти шагов отсюда.
– Я пришла, – сказала Селена.
После стольких часов молчания слова показались ей раздражающе громкими. Лицо у нее горело. Илиас подошел ближе. Она изо всех сил пыталась не вздрогнуть, когда его рука легла ей на талию. Сейчас было бы так легко и просто поцеловать его.
Другой рукой Илиас нежно погладил ее по щеке и осторожно запрокинул ей голову. У Селены застучало в висках. Ее губы разомкнулись… но едва Илиас склонился к ним, она сжалась и попятилась назад.
Илиас немедленно убрал руки. Он больше не улыбался, а на лбу обозначилась глубокая морщина. Селене захотелось нырнуть в камень стены и исчезнуть. Она с трудом проглотила комок слюны.
– Прости меня, – прошептала она, стараясь не показывать своего испуга. – Я… я так не могу. Зачем нам это? Я через неделю уеду, а ты… останешься здесь.
Она говорила еще какие-то пустые, неубедительные слова, когда сейчас лучше всего было бы замолчать.
Если Илиас и почувствовал перемену ее настроения, он этого не показывал. Он лишь склонил голову и стиснул руку Селены, затем пожал плечами. Жест этот можно было истолковать по-всякому, в том числе и так: «Да, я понимаю, мы оба будем тосковать. Но ты ведь не сердишься на меня за эту попытку?»
Потом Илиас повернулся и пошел к себе. Возле своей двери он дружески (всего лишь дружески) помахал Селене и скрылся внутри.
Она стояла в пустом коридоре, глядя на тени, отбрасываемые факелами. Причина несостоявшегося поцелуя была не в том, что отношения с Илиасом не имели продолжения. В самый последний момент она вдруг вспомнила лицо Саэма.
Проснувшись утром, Селена поняла, что Ансель не возвращалась. Они встретились уже на конюшне. Ансель пришла туда, даже не переодевшись после празднества. Селена предположила, что ее рыжеволосая напарница протанцевала всю ночь с Махилом или же они уединились в его комнате. Судя по румянцу на веснушчатых щеках Ансель, верным было второе предположение.
Заметив ироничную улыбку Селены, Ансель не выдержала:
– Не вздумай меня расспрашивать!
Селена молча поддела полную лопату навоза и швырнула в тележку. Потом она отвезет эту тележку садовнику. Конский навоз служил превосходным удобрением и очень ценился.
– Ты что? – Улыбка Селены стала еще шире. – Я и не собиралась тебя расспрашивать.
Ансель пошла за своей лопатой, прислоненной к дверям стойла Хисли.
– Спасибо и на том. Пока я шла сюда, вдоволь наслушалась чужих насмешек.
Селена встала рядом, опираясь на черенок лопаты:
– Не переживай. Махил тоже получит свою щедрую порцию.
Ансель выпрямилась. В ее глазах не было ни проблеска радости. Селену это удивило.
– Над Махилом никто не станет подшучивать. Его, как обычно, поздравят с блестящей победой, – сказала Ансель и шумно выдохнула, почти всхлипнула. – А вот меня будут подкусывать, пока я не сорвусь и не наору на них. Всегда одно и то же.
Некоторое время они обе молча бросали навоз в тележку.
– Даже если кто-то и злословит в твой адрес, ты же не хочешь рвать отношения с Махилом, – сказала Селена.
Ансель снова пожала плечами. Она промахнулась, и навоз с лопаты упал не в тележку, а рядом.
– Махил – бесподобный воин. Он очень многому меня научил. Без него я бы не умела и половины того, что умею сейчас. Если у кого-то чешутся языки, мне-то что? Ну, побрешут они, как псы на караван, а вечером Махил снова будет тянуть ко мне руки под столом. Некоторым просто завидно, что он занимается со мной больше, чем с другими.
Что-то здесь было не так. Возможно, отношения между Ансель и Махилом были не столь простыми и безоблачными, как до сих пор казалось Селене, но она сочла за лучшее не приставать с расспросами.
Ансель бросила на нее косой взгляд и заметила:
– Не всем же удается так быстро завоевать расположение Немого Учителя.
У Селены противно заскребло в животе. Часто это предвещало неприятный разговор. Похоже, Ансель ей завидовала.
– Если честно, я сама теряюсь в догадках и не понимаю, почему Учитель взялся заниматься со мной.
– Не понимаешь? – со злостью переспросила Ансель.
Селена насторожилась, но Ансель уже было не остановить.
– Утонченная, умная, привлекательная посланница Севера – великая Селена Сардотин… теряется в догадках! Она, видите ли, не знает, почему Учитель вдруг решил с нею заниматься. А если ему захотелось оставить свой след в твоей судьбе? В славной судьбе Адарланского ассасина! Это тебе в голову не приходило?
У Селены перехватило дыхание, и она мысленно отругала себя, что так болезненно воспринимает слова обиженной девчонки. Конечно же, Ансель измеряла поступки Учителя мерою своего тщеславия.
Селене лучше было бы промолчать, но сказалась почти бессонная ночь, и она язвительно бросила Ансель:
– Да, у меня очень славная судьба – выгребать навоз. Достойное занятие, ничего не скажешь.
– Конечно, ручки-то себе портить – это не для Селены. Выгребать навоз – занятие для таких, как я. На что еще годна девчонка из Низин?
– Я этого не говорила, – сквозь зубы процедила Селена. – Нечего свои слова запихивать мне в рот!
– Правильно. Ты у нас умная. Вслух такого не скажешь, зато так думаешь! И ты знаешь: я говорю правду, иначе бы ты не взвилась. Ну кто я? Замарашка, которую приютили из милости. Зачем Учителю тратить на меня свое драгоценное время? Я и с Махилом закрутила ради того, чтобы побольше узнать. Не все же могут щегольнуть знаменитым именем!
– Мне оно досталось не по наследству. Я его заработала. Да, сегодня в разных странах люди со страхом произносят мое имя.
Селене было не сдержать нараставшей злости, и ее волна выплеснулась наружу.
– А ты, Ансель… Хочешь знать правду о себе? Даже если ты вернешься на родину и отвоюешь клочок своей земли, об этом никто не узнает. Это будет слишком мелкая, ничтожная победа, чтобы кто-то принял ее всерьез.
Селена в то же мгновение пожалела о сказанном, но было поздно. Лицо Ансель побелело от ярости. Она сжала трясущиеся губы, потом отшвырнула лопату. Селена подумала, что Ансель сейчас бросится на нее, и даже чуть согнула колени, приготовившись к схватке.
– Ты высокомерная, избалованная стерва! – отчеканивая каждое слово, произнесла Ансель.
Повернувшись, она пошла к выходу, оставив Селене всю сегодняшнюю работу.
Глава 9
Сегодня Селене было никак не сосредоточиться на занятии с Немым Учителем. Весь день у нее в ушах звенели слова Ансель. Самое удивительное, она боялась возвращаться в комнату, боялась новой встречи с той, кого мысленно привыкла называть своей подругой. Противнее всего, что в последних словах, брошенных Ансель, заключалась правда. Да, великая и грозная Селена Сардотин действительно была избалованной и высокомерной.
Учитель щелкнул пальцами. Селена, которая вновь следила за движениями аспида, очнулась от своих мыслей. Аспид медленно полз в ее сторону. Селена отскочила назад, вжалась в стену башни, и тут ей на плечо легла рука Учителя. Жестом он велел на время забыть о змее и усесться рядом с ним. Радуясь перерыву, Селена забралась на крепостной зубец. Она сидела, стараясь не глядеть вниз. Высоты она не боялась и умела сохранять равновесие, однако ей никогда не нравилось сидеть на выступах и карнизах. Зубец башни был немногим лучше.
Учитель поднял брови.
«Ну, рассказывай», – говорил его жест.
Селена подсунула под себя левую ногу, не забывая поглядывать на аспида, уползшего в тень крыши.
Рассказать об утренней стычке с Ансель? Но это же пустяк. Детская ссора. Едва ли Учитель захочет слушать о таких глупостях.
Во дворах крепости без умолку звенели цикады. Из сада доносились печальные трели соловья. Учитель впервые предложил ей говорить, а она даже не знает, о чем.
Селена мучительно искала тему, достойную ушей Учителя, но так ничего и не находила. Он ждал. Соловей умолк. Вскоре угомонились и цикады. Луна передвинулась и теперь светила из-за спины. На востоке начало светлеть небо. И все-таки Немой Учитель неспроста побуждал ее говорить. Точнее, выговориться. Выплеснуть из себя все, что месяцами не давало ей покоя, наполняя мысли и сны. Он давал ей шанс освободиться от страхов.
– Я боюсь возвращаться домой, – наконец произнесла Селена, глядя на раскинувшиеся за крепостью дюны.
Было уже достаточно светло, и она заметила удивление, отразившееся на лице Учителя. «Почему?» – спрашивали его глаза.
– Потому что все пойдет по-другому. Все уже идет по-другому с того самого вечера, когда Аробинн меня наказал… Но какая-то часть меня еще надеется, что жизнь можно вернуть в прежнее русло. Сделать такой, как прежде, до путешествия в Бухту Черепов.
Лицо Учителя сохраняло бесстрастность, но глаза сверкали, словно два изумруда. В них Селена видела грусть и сочувствие.
– Но я не уверена, хочу ли вернуться к прежней жизни, – призналась Селена. – И я думаю… я думаю, вот это больше всего меня и пугает.
Учитель ободряюще ей улыбнулся, простер руки над головой и вдруг оказался стоящим на узком зубце, где только что сидел. Селена не без страха думала, должна ли и она последовать его примеру. Однако Учитель, не глядя на нее, начал двигаться с умопомрачительным изяществом. И в то же время в его движениях ощущалась смертельная угроза, сравнимая с движениями аспида, замершего в углу.
Он снова привлекал ее внимание к этой коварной змее. Зачем?
Но сейчас было не время для вопросов. Селена наблюдала за Учителем и видела все повадки, которые она старалась перенять во время ночных уроков. Собранность, сила, быстрота, сметливость и самоограничение.
Учитель лишь мельком взглянул в ее сторону. Этого было достаточно, чтобы и Селена встала на стену парапета. Помня о равновесии, она медленно подражала Учителю, и ее мышцы пели хвалебный гимн точности движений. Селена улыбалась, чувствуя, как долгие и тщательные наблюдения, словно кусочки мозаики, теперь становились на свои места.
Снова и снова. Плавно двигались ее руки, плавно изгибалось туловище. Каждый вдох и выдох подчинялись ритму движений. Снова и снова… пока она сама не ощутила себя аспидом и пока из-за горизонта не поднялось багровое солнце, наполняя мир цветами и оттенками красного.
Снова и снова, пока в мире не осталось никого, лишь она и Учитель. Они двигались легко и сосредоточенно, приветствуя новый день.
Через час после восхода Селена открыла дверь комнаты. Уставшая и напрягшаяся, готовая к продолжению стычки. Но Ансель в комнате не было. Она ушла на работу раньше обычного. Что ж, вчера все тяготы уборки достались Селене, и будет вполне справедливо, если сегодня их испытает на себе Ансель. Селена удовлетворенно вздохнула и повалилась на узкую постель.
От того, кто тряс ее за плечо, выразительно пахло навозом.
– Я просыпаюсь не раньше полудня, – пробормотала Селена, поворачиваясь на другой бок и утыкаясь лицом в подушку.
– Скоро уже обед, – усмехнулась Ансель. – Благодарю за редкую возможность самостоятельно убрать весь навоз.
– Не стоит благодарности. Это моя ответная любезность за вчерашнее.
– Да, понимаю… Ты это… прости меня.
Селена повернулась. Ансель стояла, облаченная в свои доспехи. Селене вдруг стало стыдно за свои вчерашние слова.
– Я вчера наговорила лишнего, – продолжила Ансель, откидывая за уши рыжие пряди. – Это сгоряча. Я не имела права называть тебя высокомерной и избалованной.
О слове, к которому относились оба эпитета, Ансель умолчала.
– У меня хватает и избалованности, и высокомерия, – призналась Селена и села на постели.
– Ты тоже меня прости за вчерашние слова, – виновато улыбнулась Ансель. – И у меня они вырвались сгоряча.
Она кивнула, оглядываясь на закрытую дверь, словно ожидала, что кто-то может войти, и призналась:
– Знаешь, у меня здесь полно друзей, но ты – моя первая настоящая подруга. Мне даже не верится, что скоро ты уедешь.
– У нас есть еще целых пять дней, – сказала Селена.
Выходит, общительность Ансель – лишь ширма, а в глубине души она действительно чувствует себя «пришлой» девчонкой?
Ансель снова оглянулась на дверь. Может, Махила ждет? Тогда почему в глазах беспокойство?
– Ты будешь меня вспоминать? – вдруг спросила она.
– Конечно. Думаю, и ты будешь меня вспоминать.
– В этом можешь не сомневаться, – тихо засмеявшись, пообещала Ансель.
Она подошла к шкафчику у окна, открыла дверцу и достала два медных бокала и кувшинчик.
– Давай выпьем за все хорошее, что мы пережили вместе.
Потом наполнила бокалы, протянула один Селене и добавила:
– За то, что нам хватило ума не поссориться. И за добрую память.
– И за то, чтобы во всем мире наши имена произносили со страхом и восхищением, – подхватила Селена, поднимая бокал.
Она сделала несколько больших глотков, и ее мозг пронзили сразу три мысли.
Почему-то глаза Ансель были полны нескрываемой грусти. Почему-то сама Ансель даже не пригубила из своего бокала. Третьей была мысль о странном вкусе вина.
Селена не успела подумать о том, какую отраву Ансель подмешала в кувшин. Ее пальцы разжались. Недопитый бокал упал на пол. Окружающий мир завертелся, а через несколько мгновений она провалилась в темноту.
Глава 10
Почти под самым ее ухом кто-то стучал молотом по наковальне. Каждый удар отзывался во всем теле, проникал в разум и настойчиво будил.
Селена вскочила и села, оглядываясь по сторонам. Рядом не было ни молота, ни наковальни, а удары посылала отчаянно болевшая голова. Селена с удивлением обнаружила, что находится не внутри крепости Молчаливых ассасинов, а в пустыне. На мили вокруг не было ничего, кроме красных дюн. Рядом стояла Касида, терпеливо дожидаясь, когда хозяйка очнется.
Значит, в вине было лишь сильное снотворное, а не отрава. Уже и это хорошо.
Над головой светила равнодушная луна. Селена вглядывалась в гребни дюн, безуспешно надеясь хотя бы в отдалении увидеть очертания крепости. Убедившись, что ее увезли слишком далеко, она перевела взгляд на оседланную Касиду. В седельных сумках были уложены все ее вещи. Не хватало только меча. Селена вновь перетрясла сумки. Нет, меча не было. Хорошо еще, что ей оставили охотничьи ножи. Селена потянулась к ним и тут заметила у себя на поясе клочок тонкого эйлуэйского пергамента. Рядом с плащом стояла походная масляная лампа. Селена быстро зажгла ее, поместив на холмик, а сама, встав на колени, дрожащими руками развернула записку.
Она сразу узнала корявый почерк Ансель. Записка была короткой.
}(Начало курсива)}
Прости, что все закончилось вот так. У Немого Учителя были причины просить тебя уехать раньше. Он не хотел этого делать при всех. Касида теперь твоя. В сумке найдешь похвальное письмо Учителя к твоему наставнику. Счастливого пути.
Я буду по тебе скучать.
Ансель
}(Конец курсива)}
Селена трижды прочла каракули Ансель, желая убедиться, что ничего не пропустила. Получалось, ее просто выпроводили. Хорошо еще, что с письмом. Но почему? Что заставило Немого Учителя решиться на такой шаг – велеть Ансель опоить Селену сильным снотворным и потом увезти подальше от крепости? Ведь оставалось всего пять дней. Неужели она так мешала?
Чтобы не разреветься, Селена кусала губы. Она вспоминала каждую мелочь из событий последних дней, пытаясь понять, чем же могла оскорбить Немого Учителя. Потом встала и принялась искать в седельных сумках его письмо к Аробинну. Небольшой квадратик пергамента был запечатан воском цвета морской волны – цвета глаз Учителя.
Ее пальцы замерли над печатью. Если печать сломать, Аробинн это сразу заметит и обвинит в подделке письма. А вдруг там о ней написано что-то жуткое? Но ведь Ансель назвала письмо похвальным. Зачем ей было врать своей подруге? Посчитав такой довод убедительным, Селена убрала письмо в сумку.
«У Немого Учителя были причины»… Возможно, он тоже увидел ее высокомерие и избалованность. Вдруг в крепости ее просто терпели из вежливости, а ссора с Ансель положила предел терпению? Такой ход событий не слишком удивлял Селену. Молчаливые ассасины жили в своем мире, и она видела лишь те стороны их жизни, которые ей позволяли увидеть. И какое им дело, что она вдруг почувствовала себя частью этого мира, захотела побольше узнать о нем и научиться чему-то иному, нежели обману и разобщенности, считавшимися нормой в мире Аробинна?
Она ошибалась. Можно долго ломать голову, доискиваясь причин выдворения из крепости. Но что это даст? Ей недвусмысленно дали понять: она здесь – чужая.
Никто ее и пальцем не тронул, но такое прощание с нею было гораздо хуже того избиения у Аробинна. Губы Селены дрожали, и все же она заставила себя расправить плечи и поднять глаза к небу. Она нашла созвездие Оленя. Яркая звезда у него во лбу указывала на север. Потом Селена задула лампу, прыгнула в седло и двинулась навстречу ночи.