Текст книги "Пробуждение дракона (ЛП)"

Автор книги: Сара Далтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Почему ты не борешься, Рева? Ты всегда была в этом хороша.

– Я пыталась. Рассказала о себе. Мы… рассказали друг другу о себе, но вот, что вышло. Сестры запели меня тут. Я умираю. Я скоро стану костями на камнях. Я угасаю.

– Нет. Это не так. Я-то знаю о костях, Рева. Ты еще не кости. Ты знаешь, что делать.

– Да?

– Да. Ты знаешь, как сражаться. И как быть умной.

Эмми шепнула на ухо Реве.

И она услышала, как скрипит засов, ключ поворачивается в замке. Большая дверь открылась, два лица появились из коридора. Рева заплакала, когда Эмми пропала, оставив ее с сестрой Валерией и старым стражем с седеющей бородой.

– Она говорила с собой часами, – сказал страж.

Валерия улыбнулась Реве.

– Тебе пора уходить, торговка.

Сильная рука схватила Реву под рукой. Она пыталась встать прямо, но ослабевшие ноги не держали, и Валерия принимала ее вес. Рева поняла, что плачет, слезы капали с ее подбородка.

Она плакала, пока ее тащили до гостиной стражи, плакала, когда ее вытащили на солнц, и она зажмурилась от боли. Она плакала, пока ее тащили по двору, пока ее обливали холодной водой. Ей бросили чистую тунику. Она плакала, когда ее отвели в зал и бросили переодеваться.

Но когда сестра Валерия ушла, Рева перестала плакать и знала, что делать.

22

Стефан

Пот стекал по лбу, пропитал одежду. Солнце Зантоса все время поджаривало кожу Стефана, и он уже был похож по цвету на зелья брата Миккела. Он старался держаться тени, но так он был далеко от генералов, не слышал их. Впрочем, говорили они мало, ждали, пока скауты вернуться с миссии. Стефан с презрением смотрел на Долину теней. Она была слишком открытой и уязвимой. Они шли по ней днями, и он это ненавидел.

После смерти торговца Стефан отправил скаутов искать лагерь мятежников. Они сообщили, что батальон видно с утесов Пепельных гор, и это опасно. Мятежники заберутся выше в горы, если увидят всадников, лучников и остальных. И тогда они не смогут напасть внезапно. С одобрения брата Миккела они продумали путь, что скроет их из виду. Они все еще были открыты, но их не должны были заметить мятежники. Зато путь стал на три дня длиннее.

Его люди отдыхали меж двух холмов у Пепельных гор. Они обсуждали план атаки на лагерь. Они отправили скаутов во второй раз, чтобы узнать количество мятежников. Стефан боялся их слов, но был уверен, что мятежники будут плохо подготовлены. Он помнил, как его отец подавил мятеж, когда Стефан был ребенком. Мятежники не могли набрать силы, что одолеют его батальон.

– Стоит пойти между холмов к вулкану, – сказал генерал Корен. – Половину людей на восток, половину на запад, зажмем их в клещи.

– Нападем с двух сторон силой, – согласился Тика.

– Зачем? – вздохнул Стефан. – Они не готовы, их меньше. Мы их легко одолеем.

Генералы не слушали его.

– Не будьте так уверены, – тихо сказал Миккел.

Стефан не услышал, как подошел брат, но выпрямился, ощутив дыхание мужчины на шее.

– О чем вы? Мы знаем, что они слабы и неподготовлены. Отец разбил их при мятеже, оставив десятки. Это было четыре года назад, и они все время прятались в этом забытом месте. Они не могли набрать столько сил.

– Но они маги, – продолжил Миккел. – Маги непредсказуемы. Не надейтесь на победу, мой принц, ведь это может сыграть злую шутку.

Стефан закатил глаза и потер большой палец. Какое-то существо укололо ночью его большой палец. Укус мешал ему спать, но теперь он опух и покраснел. Миккел нанес мазь на рану, но легче не стало.

– Не бойтесь, Ваше высочество, – продолжил Миккел. – С правильным подходом, вы их сокрушите.

– Я не боюсь, – Стефан надулся, потирая палец.

– Они здесь, – сказал генерал Тика.

– Скауты? Вовремя, – принц Стефан встал в ряд с генералами и ждал двух юных солдат. Они выбрали юных и быстрых, работа требовала идти пешком и скрываться рядом с врагом. Но солдаты все равно опоздали.

– Ваше высочество, – низкому юноше было не больше пятнадцати, у него была оливковая кожа и темные глаза, поклонился Стефану и ждал сигнала. – Новости с востока лагеря. Я видел не больше сотни. Конечно, из них не меньше тридцати старых, детей или малышей. У них палатки, еда, они учатся. Юноши и девушки тренировались с мечом и щитом. И… – он замолчал. – Я видел их магию. Аниос, защити, я видел ее. Это жутко. Они управляют воздухом, создают порывы ветра и сбивают других. Я видел, как девочка стала собакой, как воду бросили шаром.

– Видел брата? – спросил Стефан.

– Нет, Ваше высочество, но я и не видел лиц.

Стефан повернулся к высокому скауту девятнадцати лет с тонкими губами и острым носом.

– А ты? Что ты видел?

– Это же, Ваше высочество. С запада я видел их зверей, около шести ослов. Есть палатка с оружием, остальное то же самое. И был пожар. Палатка горела.

– Пожар, – Стефан потер большой палец. – И мой брат?

– Вряд ли, Ваше высочество. Может, он замаскировался. Там есть люди, что меняют облик. Это мерзко, Ваше высочество, это против Аниоса.

– Мятежников нужно стереть, – сказал генерал Корен. – После того, как мы найдем вашего брата, конечно. Будет сложно, если он скрыт. Я слышал, менти могут принимать облик друг друга. Как превращаться в зверя, но только в другого человека.

– Мы можем убивать магов, защищающих моего брата, – сказал Стефан. – Король сам так сказал. Мой брат не заслужил жить за то, что сделал с принцем Матиасом. Кто думает иначе – предатель.

Генерал притихли, скауты смотрели под ноги. Стефан наслаждался властью.

– Расскажите все, что узнали.

Скауты нарисовали на земле карту, генералы мудро кивали. Стефан смотрел на лиц Миккела, пока те говорили о тактиках. Он молчал, позволив опытным генералам принимать важные решения.

– Мне не нравятся их силы, – сказал генерал Тика. – Говорят, один менти может убрать десяток обученных солдат. Врут, наверное, но нужно быть осторожными.

– Эта магия не остановит воплощение Аниоса, – Миккел взглянул на принца Стефана.

– Конечно, – пробормотал генерал, его щеки покраснели.

Стефан нахмурился. Его люди должны были следовать за Аниосом, но они часто врали. Ему не нравились эти генералы, но нужен был их опыт на поле боя.

– Возьмите хлеб, сыр, вино и все, что осталось в телеге торговца, и раздайте отрядам. Воду лошадям, люди пусть точат мечи. Мы нападем на лагерь ночью, не оставим никого в живых, – сказал Стефан. Генерал Тика открыл рот, но Стефан прервал его. – Мой брат уже не принц, не сын моего отца. Он – убийца и менти. Я требую его голову.

– Хорошо, Ваше высочество.

Они поклонились и поспешили передать приказы.

– Вы должны подготовиться, – сказал брат Миккел. – Нужно выпить зелье, и мы помолимся Аниосу.

– Согласен, – ответил Стефан.

23

Лука

Он проснулся от воды, льющейся на лицо, стекающей в нос и горло. Лука сел и откашлялся, вытер воду с глаз.

– Решил, что тебе нужно остыть, – сказал Джеральдо. – Встань.

Переодеваться не требовалось. Лука уснул в одежде, что пахла дымом. Он скривился, встал, и руки обожгла боль. Он посмотрел на волдыри на ладонях и вспомнил прошлую ночь. Он поджег палатку Тани, чуть не сжег весь лагерь.

– Да, – сказал Джеральдо. – Ты идиот. Железный браслет на тебе?

Лука посмотрел на левое запястье и кивнул. Глупо было возвращаться, не надев его. Он знал, как важно было управлять силой, но забыл об этом. Но будь он с браслетом, горный лев порвал бы его. Может, все было к лучшему.

Брат Аксил вырвался из палатки, Джеральдо отогнал его.

– Пусть мальчик отдохнет, Джеральдо. Ему нужно восстановиться.

– Что скажешь, Людо? Готов к наказанию за глупость?

– Все хорошо, гувернер, – сказал Лука. – Я заслужил наказание.

– За защиту себя и лагеря? Нет!

Джеральдо фыркнул.

– Хорошо же он лагерь защищал. Он чуть не сжег место и нас с ним. Отойти, старик.

Джеральдо толкнул Луку, но Аксил набросился на него.

– Не трогай…

Лука задержал дыхание. Аксил не мог раскрыть его сущность. Не мог.

Джеральдо прищурился.

– Давай, старик. Кого не трогать?

– Мальчик так юн, – Аксил нервно облизнул губы.

Джеральдо толкнул Луку к сгоревшей палатке Тани.

– Могу и буду, если он заслужил. Людо, вот работа, у тебя пара часов. Нико покажет, где материалы.

– Ч-что я должен сделать? – спросил Лука.

– А ты как думаешь, дурак? Построить подруге Тане новый дом. Чем лучше он будет, тем ей приятнее. Справишься?

Лука посмотрел на развалины палатки. Сухая трава почернела, тело горного льва было обгоревшей оболочкой. Запах сдавливал его желудок, напоминал о прахе брата. Но он взял себя в руки и думал о том, что поможет Тане. Она не заслужила такой дом. Она не сделала ничего плохого, он сам это сделал, и он восстановит, даже если придется работать всю ночь.

– Да. Я смогу.

Джеральдо шлепнул его по спине, но это не казалось угрозой, это было почти уважением. Лука склонился и начал убирать обломки палатки. Он работал методично, собирал в груду вещи, что Таня хотела бы оставить, а в другую то, что было уничтожено. Он оттащил горного льва от лагеря и закопал в земле и пепле. Пока он двигался, волдыри болели, трескались и кровоточили. Он привык дуть на руку, другой двигая обломки. Но когда дошло до строительства, ему нужны были обе руки.

– Дай посмотреть, – Нико махнул Луке вытянуть руки перед собой.

– Твоему отцу не понравится, – сказал Лука, потея от боли и солнца. – Он хочет моей боли, – но было так больно, что Лука вытянул руки. Наказание не причиняло столько боли, сколько ладони.

– Отец меня прислал, – сказал Нико. – Он не монстр, Людо.

Лука подумал об ужасах в палатке Нико и покачал головой.

– Уверен?

Лука вздрогнул, Нико обвил ладонями его ожоги. Пока он исцелял его кожу, Лука выдохнул с облегчением, боль утихала. Лука понял, что Нико побледнел.

– Я должен быть сильным, когда будет война, – печально сказал Нико. – Их тысячи, а нас сто. Я должен исцелять нас, пока мы не умрем. Отец это видел.

Лука резко повернулся к нему.

– Видел?

Нико провел рукавом по лбу и выдохнул.

– Я не должен был рассказывать.

– Джеральдо видел будущее.

– Лишь миг. Почему мы тут ведем себя как в безопасности? Потому что отец знает, что будет. В долине мы в безопасности, но война близко. Тут не нападут, у нас есть шпионы в Золотой бухте. Если нас будут хотеть убить, шпионы предупредят нас или остановят их. Но когда мы будем готовы, мы сразимся, как видел отец, и это страшнее, чем любая атака сейчас.

Война была ужасной. Если Джеральдо видел будущее, войну и смерть, то удар по менти будет сильным. Лука с потрясением понял, что прикипел к мятежникам, хоть они были неорганизованны. Он оглянулся на Таню, Вин и Шию. Дети смеялись, бросаясь пеплом, пока старшие занимались делами. Он не мог допустить их смерть. Но что он мог? Он ужасно управлял силами, его навыки меча и щита не были лучшими. Он мог в сражении убить и своих, и врагов. Что он мог предложить им?

– Я просил тебя строить палатку или сплетничать с моим сыном? – голос Джеральдо оживил Луку, но он успел виновато улыбнуться Нико.

Оказалось, строил Лука так же плохо, как управлял огнем. Он забивал столбики в землю, натягивал шкуры, и палатка задрожала и чуть не упала. Он смог удержать ее, но все строение склонилось влево. Лука недовольно посмотрел на него, собрал веревки и потянул вправо. Он работал над палаткой часами под палящим солнцем, не ел, обещая сделать это после работы.

– С наклоном влево неплохо, – улыбнулась Таня. – Почему ты не сдаешься, Лука? Ты не подходишь для этого.

Лука прикусил губу и отвернулся. Он хотел исправить ошибку раньше, чем Таня увидит его жалкие потуги. И он хотел искренне извиниться, но теперь она была здесь, слова застряли, и он ощущал себя глупо из-за произошедшего.

– Лев тебе язык оторвал? – шутила Таня.

– Я не знаю, что сказать. Я разрушил твой дом, а построил жалкую лачугу.

Таня посмотрела ему в глаза, и ему стало неуютно. Она всех успокаивала. Вода и была спокойной.

– Что ты делал, пожар?

– Тренировался, – признался Лука. – Я ходил к Зину, где тихо, но… забыл вернуть браслет, когда напал горный лев.

Таны рассмеялась.

– Ни на кого тут не нападали горные львы. У тебя ужасная удача, Людо. Так я теперь буду тебя звать. Неудачник Людо.

Лука рассмеялся, но ему хотелось рассказать ей, кто он и откуда. Ему не нравилось врать, особенно Тане и Нико, которые помогали ему.

– Не переживай, больше я так не буду. Я урок усвоил.

Таня покачала головой.

– Ошибаешься, неудачник Людо. Тренировка была твоим лучшим решением за все время здесь. Будь осторожнее в следующий раз. Если бы сказал мне, я бы была готова потушить огонь, – она ущипнула его за щеку и ушла, широко улыбаясь.

После пяти ударов сердца Лука вспомнил, как двигаться. Он покачал головой и коснулся места, где его ущипнула Таня. Он поправил палатку вправо, часто думая об ее улыбке. Он не думал об улыбке девушки после Ревы. А теперь он задыхался, желудок болел от голода. Когда палатка была готова, Лука отошел и восхитился работой. Палатка не была идеальной, даже прямой, но это было лучшее, что он мог, и он трудился весь день. И Луке даже понравился труд. Не каждый день принц мог руками что-то создать, и не каждый день он строил дом другому человеку. Может, Людо ему было жить приятнее, чем быть принцем Лукой Саринтией.

– Это самая ужасная палатка, – прорычал Джеральдо. – Устал?

– Да, – Лука вытер лоб рукавом туники. Он сбросил жилетку, пока строил. Некоторые работали с голым торсом, но Лука не хотел снимать тунику, так что страдал от жары. Джеральдо был обнажен по пояс. Его смуглая кожа блестела от пота, грудь покрывали темно-золотые волосы.

Джеральдо бросил ему флягу воды.

– День еще не закончен, Людо. За мной.

Лука пил воду, пока шел за Джеральдо по лагерю. Несмотря на волнение из-за пожара, лагерь был расслаблен. Фиолетовые глаза Шии проводили его, он сменил облик с Джеральдо на Таню, а потом на Луку. Джеральдо накричал на него, и мальчик стал собой, улыбаясь. Таня набивала ногой и коленом мяч из воды, на ее коже блестели капли. Она послала игривый ручеек к Луке, рассмеялась, прикрывшись рукой. Два волка бегали по лагерю. Лука знал, что то была Вин, а другим был Хал или Сарья. Другие мятежники тренировались с мечом и щитом, а Нико разводил костер, чтобы зажарить козу на ужин. Взрослые работали на полях, дети купались в воде, все были заняты. Джеральдо уводил его от этого. Он привел Луку к траншеям вне лагеря, где мятежники справляли нужду. Лука сморщил нос от запаха.

– Сильно, да? – спросил Джеральдо. Он только повернул голову, а потом бросил лопату, что была на земле, Луке. – Закопаешь их. А потом выроешь новую в пяти ярдах отсюда. Иначе лагерь пропахнет. Женщины скоро придут, так что жги травы, чтобы скрыть запах.

Лука не успел открыть рот, Джеральдо ушел сильным шагом. Лука покачал головой. Он не думал, что его наказание закончится на ремонте дома Тани. Конечно. Джеральдо не прощал глупость. И хотя мышцы Луки болели, и ему хотелось пить, он взял лопату и начал закапывать вонючие ямы, стараясь дышать ртом. Работа была долгой, когда Нико уже подавал козу, а Лука был грязным, пальцы были в мозолях. Он замер и посмотрел, как лагерь ест у костра. Но вздохнул и продолжил работу. Солнце садилось, а он копал ямы.

Аксил принес ему воду и еду. Луке оставалось выкопать немного, отходы уже были закопаны. Он был грязным, особенно руки, и ему было плохо, но не от грязи на коже. И все же он съел все, что принес Аксил, слизнул соки мяса с пальцев и вытер руки о штаны.

– Вы трудились весь день, – отметил Аксил. – Я не сожалею, это полезно для вас. Это очищает разум и усиливает тело. Это жестоко, но справедливо. Так будет лучше.

Лука кивнула. Он едва думал о Матиасе весь день, и пока он был спокоен.

– Ты ничего плохо не сделал, Лука, – сказал тихо Аксил, чтобы лагерь не слышал, как он называет его настоящим именем, но лагерь был слишком далеко и сосредоточен на вине, чтобы слышать. – Я восхищен тем, что ты хочешь узнать свои силы. Ты скоро станешь лучшим человеком и менти.

Аксил похлопал Луку по плечу и вернулся в лагерь, оставив Луку думать, были ли менти людьми, или чем-то другим. Может, это было не важно. Он был менти, но был и человеком. У него было сердце, желудок, кровь в нем. Он мало знал о силах, о том, откуда они – говорили, в древние времена люди дружили с магией – но его силы теперь не казались такими злыми. Это не было то, что Просвещенные звали злым или жестоким, но они и не были хорошими. Это были инструменты, от человека зависело, будут они использоваться во благо или во зло. Это его успокаивало, пока он заканчивал яму.

Он пошел не в лагерь, а повернулся к большому вулкану и подумал о прошлой ночи, когда использовал огонь из тела. Он устал к ночи, но, может, это к лучшему. Может, это поможет ему управлять этой силой. Он оглянулся на лагерь внизу, на миг подумал, заметит ли его отсутствие. Им хватало друг друга. Он смотрел в стороне. Конечно, его будет искать Аксил. Таня и Нико тоже. Джеральдо будет рад. Лука не жаловался, подумывал уйти во тьму. Но он решил забраться выше и посмотреть, как остальные пьют и танцуют.

Ночь была прекрасной, звезды ярко сияли. Зин был большим темным треугольником, закрывающим сияние луны. Лука видел далеко, когда забрался на утес. И он увидел сияющие огни внизу. Слишком много огней.

Кровь Луки похолодела. Это был не только лагерь. Огни были на холмах, факелы двигались к ним по Долине теней. Он посмотрел по сторонам, их было еще больше. Армия двигалась быстро. Король послал отряды за ним.

Он не думал. Он бежал. Ветер бил его по лицу, он спускался по склону. В этот раз он не зажигал палатку. Он кричал изо всех сил:

– Атака! Они хотят напасть! Армия! Они здесь. Они здесь!

24

Рева

Было непросто, но она была готова к труду. Она могла провалиться, но хотела рискнуть. Ей нужно было убедить остальных, и она была уверена во всех. Кроме одной.

Но ей нужен был помощник. Кто-то на ее стороне, и доверять она могла только Карине. Девушка слушала ее с большими глазами. Карина тихо обдумала слова Ревы. Они дождались, пока остальные уснут, и Рева нашептала свои идеи на ухо Карине, ее губы задевали мочку уха девушки. Рева задержала дыхание, пока ждала ответ Карины. Она кивнула едва заметно во мгле зала.

– Я помогу тебе. Помогу нам.

На следующий день они убирали свинарник вместе, смотрели, как трудятся остальные пленницы. Рева порой кивала девушке, и Карина предлагала свое мнение: «слишком подозрительная» или «слишком робкая».

Чтобы план Ревы сработал, им требовалась девушка с кухни. Два дня назад, когда Валерия бросила ее рыдающей в зале, Рева прошла к двери тюрьмы и осмотрела ее. Она была одна в зале, ее не заметили. Красными опухшими глазами она увидела то, что искала, села на солому и думала, что делать.

Карина была хорошим началом, но Рева всегда знала, что Карина поможет ей. Она всегда хорошо судила о характере, Карина была доброй. Она переживала не из-за тех, кто выбалтывал все мысли, а из-за других, так что не спешила. Им нужно было найти верную девушку с кухни, а потом проверить остальных. Многое могло пойти не так, им нужно было спешить, но Рева осторожничала.

– Плохо дело. Мы не можем им доверять, – Рева яростно убирала навоз.

– Я знаю, что делать, – сказала Карина, Рева склонилась к ней, пока мела. Девушки ни секунды не смотрели друг на друга. Они научились шептаться во время работы. – Мы пойдем к Лотти. Она работает в башнях и знает женщин с кухни. Она может сама туда пройти.

Рева кивнула.

– Хорошо. Сегодня поговорим с Лотти.

Рева ощутила трепет. Части плана соединялись, она ощущала это. Но ее руки все еще дрожали от нервов, она толкала телегу по двору к полям, что тянулись за вратами. Она взглянула на стражу у ворот. Двое смотрели со стены. Оттуда было видно двор и за ним. Рева опустила взгляд на ноги.

Навоз вонял, но она наслаждалась свежестью северного воздуха. Она полюбила его. Почти. Она оглянулась на огромные горы Тасме на севере, а потом на лес Дорвуд на юге. Она смотрела на лес так долго, что ударилась о камень на дороге и чуть не перевернула телегу. Она замерла, перевела дыхание и пошла дальше. Долгое пребывание в маленькой камере ослабило ее тело, но не разум. Рева выпрямила спину и снова проверила план.

Многое зависело на одной идее, которая должна быть правдой. Сестра Мелли, что отвечала за кухни, была старушкой в шестьдесят, ее разум был плох. Пленницы сплетничали, как Мелли путала ложки. Рева нашла одну в курятнике, а на поле как-то увидели ложку, висящую на оливковом дереве. Говорили, Мелли готовила хлеб с монетами и пуговицами. Мелли не заметит, если с кухни пропадет прибор.

Реву днем отправили на мельницу, она часами делала муку и ссыпала ее в мешки. Карину отправили куда-то еще, может, в башню или к зверям, а то и в поле. Рева все снова проверила в голове. Днем тюрьма делилась на зоны работы. Пятнадцать или двадцать пленниц шли в поля с пятью стражами и тремя сестрами. Башня и комнаты сестер были с десятью пленницами, что стирали, убирали и работали на кухне. За ними следили три сестры и страж. Еще десять или двенадцать пленниц работало у зверей и во дворе, где четыре сестры и пять стражей ходили и смотрели. Группа из пяти работала в оливковой роще, две сестры и страж – с ними, а десять – на мельнице, и там был один страж и одна сестра. Все работали в цепях на лодыжках, что не дали бы сбежать. У стражей были мечи, а у сестер – хлыст и кортик.

Реве нужно было обхитрить всех стражей и сестер, включая внимательную Валерию, которая ходила за ней по двору, пока она везла навоз или собирала яйца. Рева знала, когда Валерия следит за ней, кожу покалывало, как когда она превращалась в монстра. Валерия была криками Эмми и ранами Карины. Она была самой жестокостью, вызывала своим присутствием горечь у Ревы. Ее мама говорила, что люди получают то, чего просят от жизни, но Рева не была в этом уверена.

Той ночью после ужина из бульона и сухарей Рева села к Лотти и прошептала весть. Они прошли к залу и встали в очередь, чтобы их посчитали сестры, Рева проверила Розу. Роза была угрозой ее плану. Девушка не должна знать, что она делает. Но Роза вела себя как обычно.

Лотти пришла к ней ночью и легла на солому между ней и Кариной. Они тихо прошептали ей план, как и Карина, Лотти молчала поле этого.

А потом Лотти прижала ладонь к уху Ревы и шепнула:

– Я это сделаю

Рева сжала руку Лотти с колотящимся сердцем. Это было начало.

Рева на следующий день уходила с завтрака последней, изобразила, что проспала, а потом возилась с цепями, пока все ушли. Некоторые обвязывали лодыжки тряпками, чтобы цепи не натирали. Она так теперь и делала, обвязывала ноги. Когда другие ушли, включая Розу, Рева набила полосками ткани свою груду соломы. Ткани пополняли каждое утро, немного оставляли в зале, но сестры забирали их, когда запирали дверь. Воровать их было смело, но Рева неделями следила за Розой и сестрами. Они считали туники на полках, но полоски для ног были в куче, так было быстрее. Она знала, что если будет брать понемногу, то сестры не заметят. Все же ткань все время меняли. Рева знала, впрочем, что делать и тут.

Она смогла съесть корочку хлеба утром, но адреналин поддерживал ее весь день. Она могла лишь ждать, пока Лотти не поможет. Карина улыбалась весь день, но они знали, что надежды зависят от Лотти. Рева до вечера ходила по лезвию ножа. Даже мелкий шум пугал ее. Она чуть не подпрыгнула, когда девочка разбила тарелку, пока они ужинали. Рева упала на солому, нащупала под ней полоски ткани. На месте. Лотти легла рядом и прижала к ее ладони холодный инструмент. Сердце Ревы сжалось. Она смогла.

Пока остальные спали, Рева, Лотти и Карина шептали планы, прикрываясь руками. У них были кости, теперь требовалась плоть. Начать нужно было с лидера каждой рабочей группы. В тюрьме не было официальных лидеров, но самые старшие и опытные часто становились лидерами для остальных. На кухне и в башне это была Лотти. Во дворе и у зверей то была полная женщина по имени Ива. В поле и роще оливок то была Уна. Они решили, что Карина тихо поговорит с Ивой, а Рева – с Уной.

Следующим утром Карина последней пришла на завтрак, Рева следила за сестрой Валерией и Розой. Так было лучше. Валерия и Роза опасались Реву, но Карину не заметили. Только Рева видела, как Карина выбежала в конец очереди, ее лицо и шея пылали. Рева молилась, что Карина успокоится ко времени, когда будет брать хлеб и воду.

Настроение в тюрьме было мрачным. Сестры сильнее издевались над пленницами. Одна из старших – Алис, которой было лет семьдесят – рухнула после долгого дня, и ее бросили в зале сестры. Рева и Лотти прижимали к ее лбу мокрую ткань, когда могли, но женщина была слабой. Если Алис не придет в себя, это будет первая смерть в тюрьме при Реве, хотя о других смертях тоже рассказывали. Чаще всего умирали от усталости, от жестокого обращения сестер. Юные с трудом справлялись с режимом, а старые быстро слабели.

Потому план Ревы должен был сработать, хотя Алис вряд ли удалось бы помочь.

Рева нервничала, толкая телегу к полям. Она плохо знала Уну, они редко общались. Сестра Лори болтала со стражем, едва замечая пленниц. Повезло. Рева вспомнила, как стражи обсуждали отношения между сестрами и стражами. Может, они не врали. Но это только помогло Реве подобраться к Уне, следившей, как она опустошает телегу.

Пленницы занялись опустошением телеги, а она шепнула женщине:

– Если бы мне требовалась ваша поддержка, я бы ее получила?

Уна была крепкой. Она четыре года провела здесь, выжила, работая, не попадая в проблемы и не привлекая внимания сестры Валерии. Лотти рассказала это Реве, но она надеялась, что Уна желала другой жизни. Она надеялась и молилась, что правильно решила включить ее в планы.

– Какая поддержка?

Рева сглотнула и не смотрела в зеленые глаза Уны.

– Остальные пойдут за вами, когда настанет час?

– Какой час?

– Да или нет?

Уна на миг прищурилась, посмотрела на сестру Лори со стражем. Она подвинула ногу в грязной ткани. На ее пальцах ног и у оков была засохшая кровь. Рева видела, как женщина обдумывает значение слов Ревы и понимает их.

– Да. Если хватит ума придумать план.

Рева выдохнула. Она посмотрела на сестру Лори и пленниц, никто не слышал. Они не говорили ничего опасного, но даже мелкого намека на план хватило бы, чтобы вызвать подозрения сестер.

– Хватит. Спасибо.

Рева с другими пленницами разбросала навоз и повезла пустую телегу во двор. Она остаток дня убирала курятник, собирала яйца и унесла их на кухню. Лотти кивнула и улыбнулась ей. Рева видела блеск в глазах Лотти, румянец на ее щеках. План складывался. Желудок Ревы трепетал, как пчелы в банке, когда она заканчивала дела дня. Она определила курс действий, решила набраться сил, значит, нужно было пить и есть как можно больше, делать перерывы и хорошо спать. Последнее было сложнее всего. Кошмары успокоились, но она слишком волновалась, чтобы спать всю ночь. Обычно они допоздна шептались о планах с Лотти и Кариной.

Той ночью Лотти принесла еще вещь с кухни, и Рева спешно спрятала ее в соломе, где уже было полно ткани. Это была последняя вещь, ее было сложнее всего спрятать. План нужно было осуществить завтра ночью, нужно было убедиться, что все пройдет гладко. Рева подумала о стражах на стене и у ворот с трепетом. Она начала плести из обрывков ткани веревку.

Следующим утром Рева шептала на ухо Уне, Карина пошла к Иве, а Лотти говорила с людьми на кухне и в башне. Никто не сказал Розе. Рева работала ближе к Розе, чем когда-либо, стараясь находить повод пройти в поле и проверить, что девушка занята и не замечает происходящее в лагере. И она ожидала, что рука сестры Валерии вот-вот схватит ее за плечи и потащит в камеру.

Но те руки не сжали ее костлявые плечи. Роза не подняла голову. Валерия была занята, ругая слабую девочку. Рева сжала кулаки и продолжила. Она думала о плане, чтобы не вмешиваться, думала о стражах на стене и цепях на лодыжках, о том, что спрашивала у Лотти и Карины. Это того стоило. Она надеялась. Валерия перестанет издеваться над теми девочками. Но стражи… тут она переживала. Некоторые стражи нервировали ее сильнее остальных.

Бульон на ночь был без вкуса. Пленницы медленно шли к залу в тишине, терпеливо ждали, пока сестры сосчитают их, пока они шли в комнату. Рева пришла к своей груде соломы, постаралась успокоить сердце.

«Закройте дверь, – думала она. – Закройте и уходите», – она взглянула на Карину, та была за Розой без ее ведома. Рева улыбнулась Карине, что была верной и смелой, как Эмми. Нет. Рева отогнала эту мысль. Карина не закончит как Эмми.

Ее сердце грохотало в ушах, дверь шаркнула по полу и закрылась. Засов встал на место, пленницы выдохнули с облегчением. Рева услышала тихий вскрик и стук, вытащила сокровища из-под соломы и заспешила. Было темно, девушки толкались, но провели ее к Розе и Карине. Они связали девушку и заткнули ей рот, но это лишь приглушило бы. Они оттащили ее подальше, чтобы стражи снаружи не услышали.

Рева склонилась к Алис. Старушка все еще страдала от усталости.

– Мы сбегаем. Я хочу взять вас с…

– О, оставь старуху, – сказала она, хрипло рассмеявшись. – Я пригляжу за этой, – она кивнула на Розу. – Чтобы она молчала. Придвинешь меня к ней?

Рева и Лотти отвели старушку к Розе. Они осторожно усадили ее, прислонили к стене.

– Спасибо, – сказала Рева.

Она отвернулась от Алис, желудок сжимался. Но они знали, что не могут взять Алис с собой. Было больно бросать ее, Рева подумала о королях, как они принимают решение на пользу королевства ценой нескольких. Она вдохнула и вытащила поварешку из-за шкафа.

– Готова, Лотти? – спросила Рева.

Девушка кивнула. Рева прошла по залу, чуть не споткнулась о солому. Она увидела блеск ножа в руке Карины. Эти два предмета Лотти украла с кухни. Черпак был прост, сестра Мелли могла легко положить его не туда. Нож был сложнее. Это был не первый нож, украденный с кухни. Пленницы часто сплетничали, как воров с ножом в руке убивали стражи. Рева знала, что сестру Мелли легко обдурить, но другие сестры могли проверить кухни, особенно ножи. Им нужно было спешить. И начинать сейчас.

Рева прижала ухо к двери. Последние недели она часто задавала правильные вопросы и слушала. Она давно подозревала, что стражу больше интересуют врата тюрьмы, чем их зал. Стражи и сестры думали, что пленницы не выйдут из зала, и они были правы. Но Рева знала, как убрать эту слабость.

Она слушала, сердце мешало, шумя в ушах. Ничего. Ни движения, ни звука.

– Страж ушел, – сказала она. – Они ужинают в башне.

Это тоже было в плане. Сестры закрывали дверь и оставляли их во тьме, Рева считала секунды. Через минуты после закрытия двери из башен доносился смех, порой и музыка. Сестры и стражи ужинали. Они были уязвимы. Рева знала, что сбежать не пытались много лет. Порой пленницы бежали в полях, но не были готовы и гибли в лесу или от руки стража. Стражи и сестры были так уверены, что все продумали, что расслабились. Рева была готова это использовать.