Текст книги "Винсент (ЛП)"
Автор книги: Сара Брайан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Все еще не в силах смотреть ему в лицо, она прошла по маленькому коридору и постучала в одну из трех дверей, ту, что вела в спальню ее отца. Когда он не ответил, она открыла дверь и обнаружила, что она пуста.
Почему его здесь нет?
– Может быть, он вернется домой позже, – сказала она, возвращаясь в гостиную и ставя свою сумку на пол.
Винсент посмотрел на нее с сочувствием.
– Я уверен, что он так и сделает. Почему бы тебе не присесть, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть?
Она покачала головой.
– Мы только что поели. Я не голо..
Он остановил ее, сняв пиджак и галстук, затем расстегнул верхние пуговицы.
– Ты ни хрена не ела, потому что боялась прикоснуться к его гребаной драгоценной еде. А теперь сядь, блядь, пока ты не потеряла сознание
Ее рот открылся, прежде чем она закрыла его, затем юркнула на кухню и села за скрипучий стол. Она наблюдала, как Винсент осматривает несколько шкафов и холодильник, задаваясь вопросом, знает ли он вообще, что это такое. Она не думала, что он проводит много времени на кухне.
– Хлопья подойдут? – спросил он, доставая молоко из холодильника.
Она сморщила нос.
– Эм, они просроченные.
Винсент проверил дату, чтобы убедиться, что она была права, а затем выбросил ее в маленькую мусорную корзину. Он схватил маленький пакетик рамена, который был практически единственным, что осталось, и оглядел упаковку в поисках даты.
– Я не думаю, что рамен может испортиться, – сказала она ему.
– Действительно? – Он посмотрел на нее так, словно не верил ей.
– Я имею в виду, что они изготавливают его для студентов колледжей и бедных людей, которые стараются экономить на еде, поэтому это не портится.
Винсент сжал переносицу.
– Иисус, блядь, Христос… – пробормотал он себе под нос.
Что? Это печально, но это правда.
Найдя маленькую кастрюлю на чистой стороне раковины, он наполнил ее водой и поставил на плиту. Затем он схватил пакет с хлебом и вытащил два последних ломтика, которые были краями буханки.
– Конечно, – сказал он, бросая их обратно в пакет, чтобы выбросить.
– Вау, это похоже на лучшую часть! Я только что сказала, что мыэкономин на еде. Мой отец убил бы тебя за то, что ты выбросил это.
Он вообще слушает что-нибудь, что я говорю?
Винсент уставился на нее, как будто она была из космоса.
– Это буквально корка, та часть, которую вы отрезаете от бутерброда. Никто не ест эту часть.
– Может быть, там, откуда ты родом, но здесь срезать корку – преступление. Если никто ее не ест, зачем им вообще класть эти два ломтика? Или почему они не продают хлеб без корки, если все ее отрезают? – Лейк подняла брови, ожидая ответа.
Я просто снесла ему крышу.
– Почему, черт возьми, все, что ты говоришь, правда? Что еще хуже, я не знаю, должен ли я злиться или грустить из-за этого. – Он пошел размазывать последний кусочек арахисового масла, который она намазала на корж. – Я имею в виду, как, черт возьми, два ломтика цельной корочки могут быть лучшей частью?
– Не выбивай его, пока не попробуешь. Это удивительно вкусно.
Винсент даже слегка улыбнулся последней части, когда слизывал с пальца каплю арахисового масла.
Лейк обнаружила, что испытывает благоговейный трепет перед тем, как он готовит ей еду. Ей действительно нравилось наблюдать за ним, потому что казалось, что он был человеком. Она всегда воспринимала его как бога. Конечно, он по – прежнему выглядел так на ее кухне, но на этот раз он делал что-то нормальное.
Она начала улыбаться тому факту, что он действительно знал, что делает, и делал это для нее. Это было мило. Что действительно чертовски странно.
Она убрала почту и счета в сторону, когда он подошел, чтобы поставить ее тарелку на стол. Взяв свой хрустящий бутерброд с арахисовым маслом, она начала есть.
Он заглянул в холодильник в поисках чего-нибудь выпить.
– У тебя нет чего – нибудь выпить?
– В том шкафчике есть стаканы, а из раковины течет вода. – Она попыталась не подавиться бутербродом, когда рассмеялась над последней частью.
– Я даже не знаю, зачем я спросил.
Когда он поставил на стол два стакана воды, она подняла свой сэндвич и улыбнулась ему.
– Это действительно вкусно.
Винсент обхватил рукой ее запястье и откусил от него большой кусок.
– Это удивительно вкусно. – Ему удалось откусить еще один маленький кусочек, прежде чем она отдернула руку.
– Я же говорила тебе, – рассмеялась она над ним.
Когда он сел, улыбаясь ей, ее желудок сделал сальто от счастья. Она была уверена, что ей это должно было понравиться, но вместо этого это напугало ее. Лейк не хотела, чтобы он ей нравился; он был сумасшедшим и ужасным человеком. Верно? Она никогда не думала, что скажет это, но на самом деле она предпочитала злого Винсента. Когда он был злым, она, черт возьми, не хотела его целовать.
– Почему ты такой милый? – Возможно, это вышло резче, чем она намеревалась.
– Значит, ты злишься на меня за то, что я злой, а теперь, когда я хороший, тебе это не нравится? – огрызнулся он на нее.
Нет, нет. Мне больше нравится тот, что по-хорошему.
– Прости, я не хотела, чтобы это прозвучало так. Я просто не привыкла к этому. – Ей стало стыдно за то, что она это сказала. – Спасибо за сэндвич.
– Не за что.
Она была благодарна, что этот славный парень вернулся.
Она была шокирована, когда на самом деле съела всю свою еду, не зная, когда в последний раз ела полноценно и наслаждалась каждым кусочком. С другой стороны, ее тело практически изголодалось. В тот момент все, что угодно, кроме китайской кухни Джона, было бы вкусным.
Когда Лейк допила остатки воды, Винсент поставил ее посуду в раковину.
– Хорошо. Теперь мы можем, блядь, поговорить.
О, Боже. Она знала, что с Милым Винсентом наконец-то покончено. Ничего хорошего из разговора, который он хотел завести, не выйдет.
– Почему мы не могли поговорить, пока я ела? Таким образом, ты мог бы уже оставить меня в покое.
Винсент выпятил челюсть.
– Потому что ты не ешь, когда расстроена, и ты бы съела всего несколько кусочков. Ты хоть помнишь, когда в последний раз нормально ела?
Черт, кто-нибудь, просто спаси меня…
ГЛАВА 35
Тебе не нужно беспокоиться; я бы не стал трахать тебя в доме твоего отца…то есть этого психопата
– Я только что поела, не так ли?
Винсент покачал головой.
– Ты бы этого не сделала, если бы я тебя не заставил.
Лейк кивнула ему в ответ.
Он был близок к тому, чтобы сойти с ума.
– Почему с тобой все должно быть так сложно? В один прекрасный день, – он поднимает палец вверх, – я узнаю о том, что ты работаешь на Данте, потому что мне пришлось наблюдать, как ты, блядь, там работаешь. – Еще один палец поднимается вверх. – Сколько раз ты подвергала себя опасности в течение недели. – Еще один палец. – Затем, в довершение всего этого, я иду к твоей маме, чтобы узнать, что она кусок дерьма, который позволяет еще большему куску дерьма причинять тебе боль. Так что, если ты, блядь, не возражаешь, не могла бы ты, пожалуйста, просто поставить себя на мое место в данный момент и перестать быть такой чертовски трудной?
Она глубоко вздохнула, понимая, что он был немного прав.
– Он никогда не причинял мне вреда.
– Что?
Лейк приходилось отводить глаза вниз, к столу, пока она говорила.
– Он никогда не причинял мне вреда, потому что был слишком напуган. Он знал, что перешел бы черту, если бы прикоснулся ко мне. Если бы остался след, то мой отец убил бы его.
– Лейк, можно причинять людям боль, не поднимая на них руки. Не сиди тут и не говори мне, что он никогда не причинял тебе вреда. – Его голос был спокойным и сильным. – Что он с тобой сделал?
Выхода нет.
Ковыряя краску на столе, она прикусила губу. Она действительно не хотела говорить ему, но была уверена, что он почти во всем разобрался и хотел услышать это только от нее.
– С тех пор, как он встретил меня, я знала, что я ему не нравлюсь. Он всегда игнорировал меня или бросал на меня непристойные взгляды за спиной моей мамы, поэтому я начала проводить больше дней с папой и меньше с мамой. Я помню, как она была подавлена и плакала до того, как встретила его, и наконец она казалась по-настоящему счастливой, так что я была счастлива. Я не думала, что не важно, нравлюсь я Джону или нет, потому что я видела его только по выходным, и он в основном игнорировал меня, пока моя мама не ушла. Это было так, как будто он ждал этого дня. Наконец-то он был волен называть меня так, как ему хотелось, и заставлять меня делать то, что он хотел. Он посылал маму делать что-то еще и еще, в то время как я оставалась там, чтобы убирать, готовить и прислуживать ему по рукам и ногам. Я делала все, что он приказывал, и никогда ничего не говорила отцу, потому что Джон сказал мне, что, если я это сделаю, папа убьет не только его и Эшли, но и мою маму. Я была достаточно молода и напугана, чтобы не послушать его, но в то же время достаточно взрослой, чтобы понимать, чем зарабатывал на жизнь мой отец. Чем больше я убиралась и слышала, как он обзывал меня, тем больше я понимала, что Джон был прав; он бы убил их.
Винсент выпятил челюсть.
– Как твой отец не мог догадаться об этом? Ты хочешь сказать, что он не знает?
– Нет, и никогда не узнает. Она посмотрела на него как на сумасшедшего.
– Как я должен в это верить, Лейк?
Она не собиралась позволять ему так думать о ее отце. Он мог говорить все, что хотел о ее маме, потому что Бог знал, что она не была идеальной, но Лейк не собиралась позволять ему обвинять ее отца, когда он всегда делал для нее все, что мог, несмотря на свою слабость. Мой отец – это все, что у меня осталось. И она не собиралась позволять Винсенту отнять это у нее.
Лейк смотрела в его голубые глубины, зная, что то, что она скажет дальше, причинит ему боль.
– Так же, как Адалин и ты не знали. Не было никакого способа узнать, если ты не был там, чтобы испытать это, как ты это сделал сегодня вечером. Мой отец никогда не смог бы решиться пойти туда, в этот огромный дом, и посмотреть правде в глаза, почему моя мать ушла от него – из-за денег. Когда я попросила провести с мамой только выходные, я сказала ему, что это потому, что она была не одна, и я не хотела, чтобы он бывал там. То же самое я говорил тебе несколько месяцев назад, а ты не придал этому значения.
Моя мать была хорошей матерью до Джона, независимо от того, веришь ты мне или нет. Я бы никогда не поверила, что Джон и его деньги могли изменить ее, но это произошло. Я знала, что моему отцу тоже будет трудно в это поверить, и именно поэтому я никогда не давала ему повода думать иначе.
Увидев ярость в его глазах, когда он начал сжимать стол, она почувствовала себя виноватой за то, что сказала то, что сказала, но у нее не было выбора – она видела, что он подумывал об убийстве ее отца. Тем не менее, ей нужно было сделать это лучше. Она не хотела, чтобы он винил себя.
– Винсент, ты не мог этого знать, точно так же, как Адалин и мой отец не знали. Здесь некого винить…
Он вскочил из-за стола, практически перевернув все вверх дном.
– Есть, блядь, кто-то, кого нужно винить! Эти ублюдки должны умереть за то, как они обошлись с тобой сегодня вечером!
– Пожалуйста, выслушай меня. Я умоляю тебя, не причиняй им вреда.
Она снова не осмелилась взглянуть на него, снова опустив взгляд на стол.
Винсент протянул руку и взял ее за подбородок, приподнимая ее голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Ты никогда их больше не увидишь. Если ты это сделаешь, и они хотя бы посмотрят на тебя не так, как надо, я убью их медленно и мучительно. Ты меня поняла?
Лейк проглотила комок в горле, затем понимающе кивнула. Спорить с ним, когда он был в таком состоянии, было невозможно. Ей просто повезло, что он согласился не причинять им вреда.
Он отпустил ее подбородок и спокойно сел обратно, откинув волосы назад.
– Не говори моему отцу, и, пожалуйста, не вини его. У него не было никакого способа узнать. Он делает для меня все, что в его силах, но ты же знаешь, что он не создан и зарабатывает не так уж много. Он усердно работает для Данте, чтобы заработать как можно больше, чтобы поддержать нас. У меня есть крыша над головой, еда в животе и одежда, которую можно носить. Если после этого есть что-то лишнее, он проигрывает это. Он просто ничего не может с этим поделать; он пристрастился к азартным играм.
У каждого есть свое падение, и его падение – это покерный стол. Это его радость в жизни. Меня это никогда не беспокоило, и меня не волнует, что у нас мало денег. Мой отец – лучший человек, которого я знаю. Ему нравится входить в эту дверь, чтобы сказать мне, что он попал. Каждый раз он брал меня куда-нибудь поесть, а потом мы шли в продуктовый магазин, где он позволял мне наполнить тележку. После этого он дал мне денег, чтобы я могла купить все, что захочу. Это больше, чем я могу сказать, что многие родители дают своим детям. Если ты пойдешь и расскажешь ему о моей маме и Джоне, он никогда себе этого не простит, и он этого не заслуживает. – Она не могла сдержать слез, умоляя его.
Встав из-за стола, она побежала в свою спальню, не в силах сдержать рыдания, вырывающиеся из ее тела.
Через несколько секунд она почувствовала, как руки Винсента обхватили ее. – Я не скажу ему, если ты этого не хочешь.
Лейк убрала руки от лица и заплакала ему в грудь.
– Я… я не хочу, чтобы ты это делал.
– Тогда я не буду. – Он начал гладить ее по спине, прижимая ее ближе к себе.
– О…он больше не вернется домой, не так ли? Ему стыдно, что я работаю в казино, – прошептала она ему сквозь слезы.
Он больше не может говорить со мной или смотреть на меня. Эти мысли крутились у нее в голове всю неделю.
– Нет, детка, это не так. Ему стыдно за себя. Ему будет трудно простить себя за то, что он подверг тебя опасности и заставил отрабатывать свой долг. Тебе придется дать ему немного времени, чтобы он снова смог встретиться с тобой лицом к лицу.
Еще один крик вырвался из ее горла, когда она поняла, что действительно скучает по отцу и нуждается в нем.
– Детка, шшш… – Он подтащил ее к кровати и усадил на край матраса. – Ты устала и будешь чувствовать себя лучше, когда проснешься завтра.
Он опустился на колено и начал расшнуровывать ее старые теннисные кроссовки.
Ай-ай-ай.
Она постаралась не вздрогнуть, когда он снял их с ее ног. Затем, когда ей это не удалось, он потянулся за ее носком, чтобы посмотреть, чем это вызвано. Она снова потерпела неудачу, когда попыталась удержать его от того, чтобы снять его.
Винсент медленно снял с нее носок и внимательно осмотрел покрытую волдырями ступню, прежде чем проделать то же самое с другой. Он выпрямился.
– Ложись.
Лейк забралась на кровать и легла, наблюдая, как он выходит из комнаты. Она вытерла оставшиеся слезы, гадая, что он собирается сделать.
Она была так измучена, что почти заснула, прежде чем он появился в ее комнате, одетый в спортивные шорты и рубашку. Глядя на его переодетую одежду, она поняла, что, возможно, задремала.
– Откуда ты это взял? Подожди, почему ты переоделся?
Он сел на край кровати и положил ее ноги себе на колени.
– Я всегда держу пару смен одежды в своей машине, и я собираюсь провести ночь здесь.
– Нет, в этом нет никакой необходимости. – Она попыталась сесть и убрать ноги с его колен, но он удержал ее за ноги.
– Ты не останешься одна в этом районе на всю ночь, особенно без машины возле дома.
Он выдавил немного прозрачного геля себе на руки и начал втирать его в ее ступни.
Ее нога дернулась от холода, но, когда он помассировал ее, стало приятно.
– Что это?
– Алоэ Вера.
Лейк просто ошеломленно посмотрела на него.
– Я позвонил Марии и спросил ее, что бы помогло. Затем я быстро пошел в магазин дальше по улице, чтобы купить тебе вещи из списка, который она мне дала, – объяснил он.
Ходил пешком?
– Почему ты пошел пешком?
– Я же говорил тебе, что тебя нельзя оставлять одну в этом районе без машины у дома. Никто не попытался бы въехать туда на моем "кадиллаке". А теперь ложись на спину.
Она с опаской откинула голову на подушку и наблюдала, как он ухаживает за ее ногами. Его прикосновения были легкими и успокаивающими, и он был осторожен с волдырями. Она не могла отвести от него глаз, пока он не торопился ухаживать за ней. Он был невероятно милым и добрым. То, что он додумался позвонить Марии и спуститься в магазин, чтобы поправить что-то столь глупое, как ее ноги, задело струны ее сердца. Она не хотела, чтобы он оставался на ночь, но у нее не хватило духу спорить с ним после того, что он сделал.
К тому времени, как он обмотал ее волдыри странной коричневой лентой и надел какие-то специальные сверхмягкие носки, ее глаза начали закрываться. Она почувствовала, как одеяло окутало ее, когда рядом с ней скользнуло чье-то тело.
– Ты не можешь спать здесь, Винсент, – сонно сказала она ему, поворачиваясь, чтобы подставить ему спину.
ГЛАВА 36
Собери ее обратно по кусочкам за раз
Винсент заставил Лейк снова уснуть, когда она проснулась посреди ночи. Для девушки, которая сказала, что не хочет, чтобы он спал рядом с ней, ей определенно нравилось, когда ее обнимали довольно крепко.
Он не мог уснуть, так как мысли о том, каким испорченным был весь день, заполнили его мозг. Ему никогда так сильно не хотелось свернуть кому-нибудь шею, как Джону. Этот ублюдок мучил ее Бог знает сколько времени, а этой сучке Пэм было наплевать, что она флиртовала с ним перед Лейком. Возможно, он трахнул много матерей, но ни одна из них так открыто не демонстрировала, что он ей нравится, перед своими дочерьми, как это сделала она. Они всегда делали все возможное, чтобы скрыть это.
Это был самый тяжелый ужин, который ему пришлось пережить, наблюдая, как Лейк слишком напугана, чтобы съесть хоть кусочек чертовой еды этого мудака. Потом, когда он поднялся наверх и обнаружил, что ее спальня находится на чердаке, он потерял самообладание. На гребаном чердаке? В гребаном особняке?
Он наблюдал, как она пыталась подпрыгнуть и схватить веревку, и его тошнило от мысли, что им нравилось наблюдать, как она борется и не может ее вернуть. Он нащупал конец этой гребаной веревки и понял, что они ее перерезали. Учитывая их рост, он знал, что одному из них понадобилась бы лестница и немного трудовой этики, что означало, что эта сучка Эшли сделала это.
Когда Лейк сказала ему "это круто", он искренне поверил, что часть ее действительно так думала, как будто она заставила себя поверить в это. Он знал, что ни за что на свете не оставит ее там даже на пять минут.
Поездка с ней в дом ее отца была совершенно другим опытом. Дом был старым и маленьким. Район был полным дерьмом и опасным для такой девушки, как Лейк, но он видел, как она изменилась. Он знал, что она чувствовала себя дома и в безопасности, и это было все, что имело для него значение. Он не осуждал ее – или ее отца, если уж на, то пошло, – за то, что у них было мало денег.
Мужчине было трудно быть в семье и в то же время не быть в ней. Все хорошие и высокооплачиваемые рабочие места достались мужчинам, которые были сделаны – вот как это работало. Остальные несли на себе проклятие быть солдатами на всю жизнь, основанное исключительно на том факте, что они не были рождены с итальянской кровью. Это было суровое правило семьи, старое как мир, и правила почти никогда не нарушались. Все существование Винсента было посвящено семье; однако он никогда бы не захотел оказаться на месте отца Лейка. Знать, что он всегда хотел быть семейным человеком, но был вынужден находиться в самом низу иерархии, было бы худшим кошмаром Винсента.
Лейк была права. Он не мог винить ее отца больше, чем винил себя за то, что оставил ее там в тот день несколько месяцев назад и ни разу за все эти годы не заметил, что что-то могло быть не так. Он не имел ни малейшего понятия, пока его интуиция не закричала ему, что в тот день что-то было не так.
Но я, блядь, все равно ее бросил.
Ей не нужно было беспокоиться о том, что он расскажет ее отцу; он и не собирался этого делать. Если бы он это сделал, ее отец получил бы удовольствие, убив их, и он собирался убедиться, что удовлетворение будет только его.
Винсент посмотрел на спящее лицо Лейк.
– Он больше не вернется домой, не так ли? Ему стыдно, что я работаю в казино.
Часть его сломалась в тот момент, когда эти слова слетели с ее губ. Он так волновался, что сломает ее, если они будут вместе, но дело в том, что она уже была сломлена. Он собирался собрать ее воедино по кусочку за раз, и он начал это с того, что прогнал тьму внутри себя.
Лейку нужно было, чтобы его совесть вернулась. Он не мог больше выносить, как она смотрит на него со страхом. Она слишком долго боялась, и с этого момента он собирался сделать все возможное, чтобы сделать ее счастливой, даже если это означало потерять часть себя. Он очистил свою память от нее несколько месяцев назад, но именно тогда он сказал себе, что пришло время начать новую игру.
– Мы всего лишь друзья, Винсент.
Он понимал, что в этот момент ей нужен друг, так что именно им он и будет. Вплоть до тех пор, пока этот рыжий урод не уйдет, или он не убьет его первым. Затем он собирался убедиться, что она поняла, что они больше не будут просто друзьями.
Он не собирался рассказывать ей о том, что погасил ее долг. Это только напугало бы ее, узнав, что ей пришлось работать, потому что этот жуткий ублюдок был неравнодушен к ней. По крайней мере, это было то, что он говорил себе. Правда заключалась в том, что она планировала больше не ходить в колледж, и больная часть его разума не хотела, чтобы она это делала; поэтому он боялся сказать ей, что ей больше не нужно работать, думая, что она может уйти от него. У него был месяц, чтобы заставить ее захотеть остаться, и он собирался чертовски убедиться, что она это сделает.
Он застонал, когда Лейк придвинулась ближе к нему, ее задница потерлась о его член.
Черт, это будет долгий месяц.
* * *
Лейк нахмурилась, когда на следующий день проснулась в пустой постели, как и в прошлом месяце. Она никогда бы не призналась в этом, но ее всегда бесило то, что его никогда не было рядом по утрам.
Выйдя из своей спальни в коридор, чтобы пойти в ванную, она почувствовала какой-то восхитительный запах. Ммммм…
Она быстро пошла в маленькую ванную, чтобы как можно быстрее освежиться. Уходя после того, как выплюнула остатки воды с зубной пастой, она направилась в крошечную кухню.
– Да, мое любимое блюдо – блинчики с беконом!
Ее рот практически наполнился слюной, когда она увидела огромную стопку валетов.
Она пошла, чтобы взять несколько тарелок из шкафчика, чтобы поставить на стол, но чья-то рука протянулась и схватила ее за талию, прежде чем она оказалась прижатой к твердому обнаженному телу.
– Иди, сядь. Я сам все сделаю. – Он поцеловал ее в макушку.
Лейк оттолкнулась от его обнаженной груди.
– Прекрати это, Винсент. Сколько раз я тебе говорил, что тоже могу помочь? Я не ребенок. И сколько, черт возьми, раз я говорила тебе надеть рубашку?
Винсент злобно улыбнулся, прежде чем отпустить ее.
– Почему это тебя так беспокоит?
Она пошла, чтобы сесть за стол, решив отвечать ему только мысленно. Потому что ты идеальна, и меня убивает смотреть на тебя. Вот почему.
Она смотрела, как он расставляет еду на столе вместе с тарелками. Затем он открыл до смешного полного холодильника и налил им немного апельсинового сока. Она внимательно посмотрела на него, когда он начал накладывать себе на тарелку. Он кажется другим.
Он откусил кусочек бекона.
– Детка, как бы мне ни нравилось, что ты пялишься на меня, тебе нужно поесть.
Лейк велела своему телу игнорировать тот факт, что ей нравилось, когда он называл ее так, а потом сморщила нос.
– Почему ты выглядишь таким счастливым?
– Что, я не могу хоть раз быть чертовски счастливым?
Она покачала головой.
– Ты никогда не радуешься, когда я собираюсь идти на работу, и ты приготовил мое любимое блюда. Я не знаю… Просто кажется, что ты празднуешь.
Он пожал плечами.
– Ну, прошел месяц с тех пор, как ты начала работать. Просто подумал, что ты заслуживаешь чего-то особенного.
Черт возьми. Он почему-то всегда выставляла себя придурком. Она начала накладывать себе на тарелку какую-то вкуснятину.
– Спасибо. Это было очень мило с твоей стороны.
– Я знаю, как ты можешь по-настоящему отблагодарить меня. – Винсент подмигнул ей.
Лейк рассмеялась.
– Ты не сдаешься, не так ли?
– Никогда.
Лейк улыбнулась ему и принялась за еду. Сначала это был долгий, тяжелый месяц, и она не думала, что выжила бы без него. Она все еще не видела своего отца с того дня в кабинете Данте, но Винсент убедился, что с ним все в порядке. Если быть честной, он решил для нее много проблем, и на самом деле она должна была винить только себя.
Каждый день она работала в казино, не желая брать выходной, и каждый день он отвозил ее на работу и обратно. Он следил за тем, чтобы холодильник был полон, и она регулярно ела. Винсент полностью нянчился с ней, вплоть до ее ног. Буквально.
С первой ночи он сумел залечить ее покрытые волдырями ступни и держал их в таком состоянии, следуя инструкциям Марии. Более того, на следующий день она была шокирована, обнаружив, что в ее рабочие каблуки была вставлена какая-то гелевая прокладка.
Она очень быстро раскусила Винсента после того первого дня, зная, как обращаться с ним до конца. Он хотел оторваться так же сильно, но в тот момент, когда она расстроилась, он не мог быть более противоположным ей.
Ему не нравилось видеть, как ей причиняют хоть малейшую боль, и она была уверена, что в конечном счете именно поэтому он не пытался преследовать ее мать или Джона. Это был месяц, свободный от Злого Винсента, и она была более чем благодарна за это.
Они не проводили много времени порознь, тем более что Винсент всегда отказывался покидать ее постель. С другой стороны, она должна была признать, что не очень сильно боролась с ним, чтобы заставить его уйти. Лейк была уверена, что через месяц она должна чувствовать себя подавленной, но этого не произошло.
Винсент действительно стал ее другом. Даже если чертовски трудно смотреть на него или быть так близко и не хотеть…
Лейк оторвала взгляд от пресса Винсента и встала из-за стола.
– Мне нужно собираться на работу.
Он протянул руку и схватил ее за руку, когда она проходила мимо, усадив ее к себе на колени.
– Разве ты не собираешься по-настоящему поблагодарить меня?
Лейк уставилась на его губы, вспоминая, какими они были на вкус в первый и последний раз, когда они целовались. Ее губы приблизились к его губам, пока их не разделил всего дюйм.
– Иди, надень рубашку, – прошептала она, прежде чем спрыгнуть с его колен.
– Это было просто чертовски жестоко, – сказал он ей, прежде чем она скрылась в своей спальне.
Она крепко зажмурилась, прислонившись затылком к закрытой двери.
Для меня это тоже было жестоко. Целый месяц видеть и спать рядом с богом без рубашки становилось просто невыносимо больно. Я не знаю, сколько еще я смогу продержаться.
ГЛАВА 37
Сегодня мой гребаный День Рождения
– Сэди, ты это чертовски серьезно? – Лейк посмотрела на черные трусики вместо своих шорт, которые она обычно носила.
Сэди выгнула бровь.
– Ну, когда я сказала тебе надеть их, как я это сделала пять секунд назад, я была серьезна.
Но… но!
– Но почему? Ты никогда раньше не заставляла меня их надевать.
– Неужели показ еще одного-двух дюймов твоей задницы действительно так важен? – Она положила руку на бедро, отчего ее сиськи выпятились, как всегда.
Лейк яростно закивала.
– Да, да, для них это так.
– И именно поэтому ты собираешься их надеть, дорогая. А теперь поторопись и одевайся. Я не могу дождаться, когда увижу гребаного плейбоя… – Голос Сэди затих, когда она практически вприпрыжку пошла одеваться сама
Трудно ли сойти с рук убийство? Я уверена, что Винсент бы это скрыл. Может быть, он даже поможет мне…
Лейк оделась в кружевной ярко-розовый корсет, который был полупрозрачным, пока не доходил до чашечек сисек. Слава Богу. Надев трусики и черные чулки, отделанные кружевом, она посмотрелась в зеркало. Она не думала, что в тот момент выглядела очень невинно. Там не было ни бантов, ни оборок, только сексуальное кружево, заставлявшее ее чувствовать себя такой же застенчивой, как в самый первый день, когда она там работала.
Она начинала путаться. Я думала, Сэди хотела, чтобы я выглядела невинной. В этом была вся ее фишка, верно?
Сэди любовно похлопала себя по заднице, когда собиралась выйти из раздевалки.
– Боже, от твоего вида я бы пересмотрела свою ориентацию.
Это утешает.
– Пожалуйста, не заставляй меня делать это. – Лейк была не прочь умолять.
– Хм, дай мне подумать. – Сэди постучала себя по подбородку. – Нет.
Весь воздух выскочил из нее, как из воздушного шарика.
– Я никогда не прощу тебя за это.
Сэди рассмеялась над ней.
– О, дорогая, ты так и сделаешь.
Это полнолуние? Все ведут себя странно. Лейк прикусила губу, когда Сэди вытолкнула ее за занавеску.
Ничего не поменялось. Ты всего лишь приоткрываешь еще один дюйм, вот и все.
Она направилась к своему первому столику, за которым, к сожалению, сидел жуткий Дэвид, ожидая ее прихода.
Глаза Дэвида сканировали ее тело, пока он протягивал свою карточку.
– Я хочу «Top Shelf» сегодня вечером, и не заставляй меня долго ждать.
Лейк заставила себя улыбнуться, когда взяла карточку и быстро получила заказы от других мужчин. Подбежав к бару, она передала бармену запрос вместе с карточкой Дэвида. Что-то в этом мужчине заставляло ее нервничать. Ей не понравилось, как смотрели глаза Дэвида.
Поставив напитки на стол, она наполнила его стакан лучшим шотландским виски.
Он дал ей стодолларовую купюру.
– Это только начало.
Она взяла деньги из его рук и исполнила свой маленький танец, засовывая их в корсет. Это будет долгая ночь. Подойдя к другим столикам, она приняла все их заказы, прежде чем Лейк вернулась в бар, ее схватили за руку, когда она проходила мимо туалетов. Ее втащили внутрь прежде, чем за ней закрылась дверь. Она обнаружила, что прижата к стене, уставившись на мужчину, чьи глаза не переставали скользить по ее телу.
Она толкнула его в грудь.
– Господи Иисусе, Винсент! Ты пытаешься втянуть меня в неприятности?
Он поймал ее дерущиеся руки и завел их ей за спину, захватив ее запястья своей сильной хваткой.
– Ты уже в беде, детка.
Жар разлился по ее телу, когда ему удалось заставить ее идеально выгнуть спину, чтобы показать свои холмики. Она сжала бедра вместе, когда мурашки пробежали по всему телу.
– Я… я н… ничего не сделала.
– Ты уже сделала, когда решила надеть это. – Его свободная рука пробежала вверх по ее телу, чтобы остановиться на шее, положив большой палец на ее пульс.
Она зажмурила глаза, чтобы соответствовать давлению, которое оказывала на свои бедра.
