Текст книги "Лука (ЛП)"

Автор книги: Сара Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Четыре долгих года ее тело принадлежало тому, кого она считала самым отвратительным из существ, но теперь она чувствовала, как старые узы, наложенные на нее дьяволом, разрываются, и на их место приходят новые цепи. Эти цепи были тяжелее, крепче, показывая ей, что она попала в руки более злого существа. Ее телом завладел бугимен.

Распутывая прядь вокруг пальца, он был так близко, почти касаясь кончиками пальцев ее шеи.

Зажмурив глаза, она ждала этого момента, момента, когда он наконец прикоснется к ней. Но проходили секунды, а он все не наступал.

Открыв глаза, она обнаружила, что он уже исчез. Однако цепи все еще были на месте, такие же тяжелые, такие же крепкие.

Двадцать два

Это было оно: время пришло

Хлоя боролась с кошмарами каждую ночь после последнего раза, но не сегодня. Ее тело теперь принадлежало одному монстру, а разум и душа – другому. Она позволила своим демонам прийти за ней, и бороться с ними больше не было смысла...

Ее последняя надежда на спасение от дьявола исчезла. Никто не придет ее спасать, а если кто-то и придет, то будет уже слишком поздно. Спасти ее сейчас означало бы, что кто-то худший должен был забрать ее душу у дьявола и присвоить ее себе. Однако такого человека не должно было существовать, а если бы он существовал, то это было бы вовсе не спасение...

– Хлоя… ... Хлоя, проснись, и все будет хорошо. – Повторение этих слов вывело ее из кошмара.

Открыв глаза, она увидела Луку, сидящего на краю кровати и играющего с кончиками своих волос, которые лежали на подушке.

Испугавшись, она быстро села, отстраняясь от него – кошмары и усталость не помогали.

– Ты действительно думаешь, что я причиню тебе боль, дорогая? После того, как увидел тебя такой?

«Я не думаю, что ты понимаешь, что ты для него значишь» – слова Марии эхом отдавались в ее голове.

Сжав кулаки, она коснулась ногтями ладоней и поморщилась от боли.

– Что случилось? – Лука начал изучать ее.

– Н-ничего.

Включив прикроватную лампу, он оглянулся на нее и увидел, что ее сжатые кулаки окрасились в розовый цвет.

– Дай мне посмотреть на них.

– Я... я...

– Или дай мне их, или я сделаю это сам, – оборвал он ее.

Проглотив комок в горле, она разжала руки, обнажив воспаленные и окровавленные ладони.

Не говоря ни слова, он встал и вышел из комнаты.

Прошло несколько минут, прежде чем он вернулся с коробкой. Вернувшись на край кровати, он открыл ее и обнаружил аптечку.

– Подвинься ко мне поближе, – приказал он мелодичным голосом.

Она послушалась его, придвинувшись чуть ближе. Либо так, либо он сам подвинет ее.

– Теперь ты позволишь мне прикоснуться к тебе, дорогая. —Он не спрашивал разрешения, он говорил ей.

– Н-нет. – Она попыталась отстраниться, но он прижался к ней, положив обе руки по обе стороны от нее и не давая ей пространства. Бежать некуда.

Голос, который когда-то был мелодичным, стал темным и властным.

– Теперь ты позволишь мне прикоснуться к тебе.

Она закрыла глаза, затаив дыхание. Вот и все: время пришло.

Застыв как только можно, она почувствовала, как холодные кончики пальцев слегка коснулись ее раскаленных рук. Его холодные пальцы перевернули ее и стали успокаивающе гладить ладони.

Открыв глаза, она увидела, что Лука полностью сосредоточен на ее коже. Казалось, он запоминал ее руки: его холодные кончики пальцев гладили воспаленные участки, осторожно обходя порезы.

Его руки оставили ее, он полез в аптечку и налил спирт на подушечку. Когда холодные прикосновения вернулись, она слегка отпрыгнула назад, заставив его посмотреть ей в глаза.

Посмотрев в его глаза, она увидела, что теперь они полностью зеленые, без малейшего следа синевы.

– Это будет больно.

Она медленно кивнула, не в силах отвести взгляд от его зеленых глубин.

Теперь, когда он прикасался к ней, она не отстранялась от его прикосновений. Она обнаружила, что не может отвести от него взгляд. Она как будто увидела его с другой стороны.

Он отвел взгляд от ее глаз, вернув свое внимание к ее рукам. Клочья его темных волос, которые обычно были убраны назад, упали перед его лицом. Он беспечно оставил их там, пока ухаживал за ее руками. Это выглядело так, будто... ему не все равно, если это вообще возможно.

Когда он проводил подушечкой пальца по порезам, было жгуче, но физическая боль больше не беспокоила ее. Она не могла сравниться с душевной болью, которую она испытывала и продолжала испытывать.

Лука не спеша протер каждый порез, стараясь не пропустить ни одной открытой раны. Он снова полез в ящик, достал мазь и начал наносить ее на обе ладони.

Мазь хорошо ощущалась на ее сырой коже, как и его легкое, ледяное прикосновение. Она все еще была заворожена мужчиной, находившимся перед ней.

Затем он не спеша обернул каждую руку белой марлей. После того как она была закреплена, он провел пальцем по одному из ее накрашенных ногтей.

– Мне нравится этот цвет.

Чувствуя необходимость объяснить темно-фиолетовый оттенок, она сказала:

– Его выбрала Мария.

– Он хорошо смотрится на фоне твоей светлой кожи, – пробормотал он.

Хлоя словно вынырнула из оцепенения, когда его пальцы задержались на ее пальцах еще на мгновение. Она быстро отдернула руки, не в силах больше выносить его близость.

Неужели я только что позволила ему...? Она тяжело сглотнула, не понимая, как она позволила ему прикасаться к себе так долго.

Когда он собрал свой чемодан, его зеленые глаза исчезли, вместе с его мягким поведением.

– Я хочу, чтобы ты подстригла ногти завтра, когда проснешься. – Он встал, выключив прикроватную лампу. – Засыпай.

Тяжело дыша, она легла обратно, переместившись на середину кровати и укрывшись одеялом, как будто это могло защитить ее от него.

Она смотрела, как его темная фигура прошла через ее комнату в ванную, где он закрыл за собой дверь.

Пытаясь замедлить дыхание, она делала длинные, глубокие вдохи. «Ты позволишь мне прикоснуться к тебе сейчас...»

Она все еще чувствовала ледяное прикосновение, которое гладило ее больные ладони, словно на них отпечатались его движения. Она должна была бы восстать против его прикосновений, но вместо этого он словно наложил на нее чары.

Она слышала, как в ванной течет вода, и этот звук принес ей успокоение.

«Засыпай...»

Еще один долгий, глубокий вдох, и она закрыла глаза, погружаясь в дремоту. Было очевидно, что его чары все еще действуют на нее.

***

Лука вымыл руки, затем плеснул холодной водой на лицо, пытаясь взять себя в руки. Прикасаться к ней, пока она смотрела, было лучше, чем все, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Он прикасался ко многим женщинам, но ни с одной не испытывал таких ощущений, как с ней.

Если ему придется провести остаток жизни, имея возможность просто прикасаться к ней, он сделает это. Даже если это означало, что его темная сторона никогда не успокоится от извращенных вещей, которые он хотел сделать с ней, он мог жить с этим.

Это было все, что он мог сделать, чтобы не вернуться туда и не сделать все заново.

«Сделай это», – шептала его тьма.

Отталкивая влажными руками волосы, он попытался отогнать образ того, как проводит пальцами по ее шрамам.

«Ты знаешь, что хочешь...»

– Заткнись, – сурово прошептал он себе в зеркало.

Как бы ему этого ни хотелось, сейчас было не время. Благодаря Марии она боялась его больше, чем когда-либо. Он хотел быть тем, кто скажет ей, когда она будет готова принять его таким, какой он есть. Теперь все, ради чего он старался, чтобы ей было комфортно с ним, чтобы она доверяла ему, вылетело в окно, и он начал все с начала.

Подойдя к двери в ванную, он выключил свет и открыл дверь, заглянул в комнату и увидел, что Хлоя уже крепко спит.

Он тихонько сел на стул в углу. Откинувшись назад, он устроился поудобнее, не желая снова оставлять ее наедине с кошмарами.

Она практически уничтожила свои руки, и у него было чувство, что он виноват в этом, заставив ее столкнуться с пугающей правдой в его кабинете.

Понимая, что завел ее слишком далеко, он оставил ее в покое, позволив ей удалиться в безопасное место в своей комнате. Вместо этого она превратила ее в ад, занимаясь вредом. Никогда больше.

Лука не мог не вспомнить то, что повторяла Хлоя. «Амо придет за мной... Он спасет меня»

Для человека, который не должен был ничего чувствовать, эти слова глубоко ранили его. Она еще не могла этого видеть: она даже не знала, что именно это он пытается сделать.

Двадцать три

Мы видим только то, что хотим видеть

Когда Хлоя проснулась на следующее утро, она чувствовала себя так, будто восстала из мёртвых. Ее руки болели, а разум был затуманен от чистого изнеможения. Если бы она не заснула так крепко после прихода Луки, она не знала, в каком состоянии был бы ее разум.

Приподнявшись в постели, она увидела, что уже десять минут одиннадцатого, гораздо позже, чем она привыкла просыпаться.

Ее взгляд упал на не сломанную музыкальную шкатулку, которую ей подарила Лука. Затем они переместились на серебряные щипчики для ногтей, которых она раньше не видела.

Она вспомнила просьбу, с которой он обратился к ней вчера вечером, и поняла, что он, должно быть, положил их туда, чтобы убедиться, что она подстрижет ногти. Обычно она оставляла их немного длинными, ей так нравилось. Это была плохая нервная привычка, к которой она приспособилась, – разминание рук, которое превращалось в то, что её ногти впиваются в кожу, когда она была напугана. Она не могла объяснить, почему она это делает.

Не желая расставаться со своими ногтями и выполнять все просьбы Луки, она проигнорировала его, и пошла в ванную, чтобы смыть с себя вчерашние ужасы.

Она быстро воспользовалась ванной, почистила зубы, а затем заскочила в душ. Выйдя из душа, она заметила мазь, которую Лука использовал вчера вечером, а также новый бинт на стойке в ванной.

Почему? Она никогда не поймет его и не поймет, почему он делает то, что делает. Даже если это был заботливый жест, он все равно исходил от ненормального человека.

Посмотрев на свои больные и распухшие руки, она увидела, что давно не причиняла себе столько вреда. Она решила, что лучше всего использовать те средства, которые он приготовил.

Одевшись, она направилась вниз, решив, что там безопасно, так как Лука уже несколько часов как на работе. Однако она поняла, что ошиблась, когда спустилась вниз и увидела, что Лука на кухне, готовит.

Когда она уже собиралась развернуться, он поднял голову и увидел ее.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Не желая открыто убегать от него, она заметила свой ноутбук на кухонном острове, где оставила его в последний раз, и решила вернуться с ним наверх.

Взяв его, она повернулась, но его голос остановил ее.

– Обед почти готов.

– Я не очень хо…

– Я не спрашивал, голодна ли ты, дорогая. Теперь садись.

Она не знала, почему она решила, что сможет убежать от него.

Повернувшись обратно, ее тело выполнило его приказ.

Лука оторвал взгляд от плиты и посмотрел на нее.

– Ты подстригла ногти?

Она приблизила руки к телу, пытаясь спрятать их.

– Мне не нравятся короткие ногти.

Подойдя к ней, он полез в карман и достал маленькие щипчики для ногтей, положив их перед ней.

– Я не позволю тебе сделать это с собой снова, Хлоя. Я хочу, чтобы они были короткими. Ты поняла?

Она кивнула, снова потерпев поражение.

Его голос, казалось, стал мягче. – Когда ты преодолеешь привычку, ты сможешь отрастить их снова.

Прикусив губу, она снова кивнула.

– Хорошо.

Он еще секунду смотрел на нее, а затем вернулся к плите, чтобы закончить приготовление обеда.

Хлоя взяла щипчики и начала подстригать ногти так коротко, как только могла. Она понимала, почему Лука заставляет ее это делать. Это было то, что она должна была заставить себя сделать уже давно. Она просто ненавидела то, что ее тело чувствовало необходимость угодить ему, независимо от того, как сильно ее разум хотел бороться с этим. Что-то в Луке всегда звало ее тело к нему, но разум знал лучше, всегда понимая, насколько он опасен.

Время от времени она поглядывала на него, чтобы посмотреть, как он готовит. Затем она возвращала взгляд к тому, что делала, когда обнаруживала, что он задерживается. Каждый раз, когда она смотрела, она говорила себе, что это в последний раз, но его не случилось. Когда он готовил, его лицо выражало ту же заботу и внимание, что и вчера вечером, когда он ухаживал за ее руками. Ей было слишком трудно не наблюдать за ним, когда он был таким. Это было редкостью и неожиданностью для такого мужчины, как он.

Закончив с ногтями, она убрала со стола и выбросила обрезки, после чего села обратно и обнаружила, что чизбургер и картофель фри уже ждут ее. Хлоя заправила свой бургер приправами, которые он положил, заняв место рядом с ней со своей тарелкой. Она съела бесчисленное количество чизбургеров, но, откусив кусочек, вынуждена была признать, что этот был чертовски хорош. Конечно, так и есть.

В этот момент он действительно начал действовать ей на нервы.

Хлоя прикончила свою еду в рекордное время, не зная, было ли это потому, что было так вкусно, или потому, что она хотела убежать наверх.

– С-спасибо. Это было вкусно.

– Я рад, что тебе понравилось, дорогая. – Он улыбнулся, забирая их пустые тарелки.

Она потянулась к ноутбуку, более чем готовая подняться наверх.

– Я взял выходной, чтобы закончить с садом, – сказал он ей, ставя посуду в раковину.

Она замерла, забыв об этом. Неудивительно, что он здесь.

– Ты все еще хочешь присоединиться ко мне? – спросил он не приказным тоном. Сжимая в руках ноутбук, она изо всех сил старалась солгать.

– У меня много учебных заданий, которые я должна сделать.

– Хорошо, дорогая. Я просто подумал, что тебе будет приятно подышать свежим воздухом. Но если ежедневное пребывание в доме тебя не беспокоит, тогда я понимаю.

– У меня просто много работы, – попыталась соврать она, хотя знала, что это чушь. Не из-за того, что произошло прошлой ночью, а потому что он специально привел Сэла, чтобы помочь ей с работой в школе, чтобы у неё всё получилось. Черт возьми... Она начинала чувствовать себя плохо!

Он улыбнулся, прислонившись к кухонной стойке.

– Я же сказал, что понимаю, дорогая. Иди и сделай свою учебную работу. Это важнее.

Он саркастичен или просто чертовски мил?

Прикусив губу, она пыталась решить. Что он пытается сделать со мной?

Она встряхнула головой, надеясь, что это прогонит мысли, и направилась к лестнице, не желая поддаваться чувству вины за то, что не хочет провести день в саду с чертовым убийцей.

– Ладно, пока.

Смеясь над ее резким уходом, он повысил голос, чтобы она могла слышать его, пока бежит. – Хорошо, надеюсь, ты успеешь сделать много работы, дорогая.

Вбежав в свою комнату, она закрыла за собой дверь и поставила ноутбук на маленький стол в своей комнате. Ух! «Надеюсь, ты успеешь сделать много работы, дорогая». Что это вообще значит?

Что бы Лука ни пытался с ней сделать, она на это не купилась. Он был сумасшедшим, и точка.

Сев в кресло, она открыла ноутбук, чтобы посмотреть, что ей нужно выполнить. Ничего из того, что ей нужно было сделать, не требовалось, поэтому она сидела и крутила пальцами, стараясь не думать о нем. Наконец, она решила решить несколько задач по математике для предстоящего теста, чтобы проверить, понимает ли она то, чему учил ее Сэл.

Она не проработала над задачами и десяти минут, когда открылось окно чата.

Как продвигается вычисление?

Закатив глаза, она подумала, что это очень удобно.

Это Лука попросил тебя проверить, делаю ли я уроки?

Подумав, она спросила:

Это Лука?

Что? Нет? Что-то случилось? Ха-ха.

Прежде чем ответить, она встала, чтобы выглянуть в окно. Лука уже была в саду, грязный и усердно работающий. Ну... Черт. Это просто убило ее теорию.

Вернувшись к компьютеру, она перечитала его ответ, ей не понравился смех, который он добавил к сообщению, но она знала, что он, скорее всего, улыбается на другом конце компьютера.

Набирая текст на клавиатуре, она хотела, чтобы он знал, что она больше не купится на его невинный способ объяснения мафии.

Вице-президент, да?

Ну, я пытался тебя немного предупредить, но ты не услышала.

Это неправда.

Это неправда!

Я дал тебе ту версию, которую ты хотела услышать, не так ли?

Уставившись на клавиатуру, она тут же набрала букву "Н", но не смогла закончить слово, зная в глубине души, что он прав.

Мы слышим только то, что хотим слышать, и видим только то, что хотим видеть, Хлоя.

Ее взгляд метнулся к окну, ее мысли были заняты Лукой, прежде чем она вернула глаза к компьютеру и напечатала:

Ты все еще лгал мне, как и всем остальным.

Лука солгал тебе?

Она прикусила губу, не в силах солгать.

Нет.

Если уж на то пошло, он был слишком честен.

Тогда в чем проблема?

В том, что он сумасшедший. Подчиненный босса. Держит меня в заложниках. Это был лишь короткий список, но она не собиралась говорить об этом его лучшему другу.

Ни в чем.

Ты уверена в этом? Ха-ха.

Да!

Тогда ладно, если ты уверена.

Уф, она, должно быть, вообще не понимает парней, потому что не знала, был ли это сарказм или нет.

Постукивая пальцами, она думала, что есть кое-что, о чем она гадала с тех пор, как узнала о мафии. Гений Сэл заинтриговал ее, и она хотела узнать, что он на самом деле делает для них, поскольку не думала, что он занимается только безопасностью.

Чем ты на самом деле занимаешься? По-настоящему?

Терпеливо ожидая ответа, она получила его только через несколько минут, и это было совсем не то, чего она ожидала, хотя и должна была.

Я его правая рука.

Она точно знала, о ком он говорит.

Значит, ты помогаешь ему попадать в неприятности?

Или я помогаю ему выбраться из них.

Оставался последний вопрос, на который она хотела знать ответ. Она просто не знала, как его задать. После прошлой ночи, когда Лука говорил об Амо, как будто он ничем не отличался от него, и что Неро и Винсент тоже не отличались, она должна была спросить:

Можно ли быть хорошим, но при этом быть в мафии?

Думаю, тебе придется это выяснить.

Хлоя отошла от компьютера, подошла к окну и посмотрела на Луку в саду. У него было такое выражение лица, словно он заботился о том, что делает, тщательно концентрируясь на задании, как будто это было самым важным делом на свете. И хотя она не хотела признавать этого, ей нравился его взгляд. Он подходил ему. И каждый раз, когда она наблюдала за ним, когда у него был такой взгляд, она чувствовала себя полностью завороженной.

Чем больше она смотрела на него снаружи, вне этих стен, тем больше они начинали ее беспокоить. «Я просто подумал, что тебе будет приятно подышать свежим воздухом. Но если ежедневное пребывание в доме тебя не беспокоит, тогда я тебя понимаю».

Она поспешно вернулась к своему столу. Нет, нет, нет, нет, нет.

Она посмотрела в сторону окна, где светило солнце. Не делай этого. Не слушай его.

Птицы начали щебетать, пролетая мимо ее окна...

Глядя вниз, она не чувствовала ничего, кроме поражения. Проклятье!

Двадцать четыре

Самая прекрасная тюрьма

Как только она открыла дверь, глаза Луки встретились с ее глазами, и самая красивая улыбка коснулась его губ. Он прекратил свои занятия, опустился на пятки и стал ждать ее.

С каждым шагом в сад солнце и ветер начинали подхватывать ее, делая поражение менее болезненным.

Она остановилась, стоя в футе от него. Можно было подумать, что она должна смотреть на него сверху вниз, учитывая, что он лежал на земле, но на самом деле это было не так. Макушка его головы оказалась у нее на груди. Ее маленький рост только заставлял ее чувствовать себя еще более ущербной по сравнению с ним.

У нее вырвался беспомощный вздох.

– Я... я передумала.

Он просто продолжал улыбаться. – Хорошо, дорогая.

Его ответ был таким, какого она не ожидала. Она ждала момента, когда он скажет: «Я же тебе говорил», но этого не произошло.

Сняв перчатки, он оставил их в грязи, затем встал и сократил расстояние между ними. Он встал перед ней и протянул руки. – Могу я увидеть твои руки? —Это не было приказом. Он вежливо попросил разрешения.

Она должна была сказать «нет», повернуться и уйти, но ее тело не хотело этого делать.

Подняв забинтованные руки, она протянула к нему ладони.

Сделав последний маленький шаг к ней, он медленно подставил одну из своих рук под ее руку. Ее рука слегка дрогнула, когда его кончики пальцев коснулись ее. Она обнаружила, что они были очень теплыми из-за перчаток.

Она крепко держала свою руку поверх его, в то время как он другой рукой оттягивал повязку, чтобы внимательно рассмотреть ее ладонь.

Почему я позволяю ему...

Вот так он вернул повязку на место, а затем взял ее за другую руку и повторил процесс. И снова он держал ее руку всего несколько секунд, осматривая ее и возвращая бинт на место, после чего убрал свои руки от ее руки. Он не задерживался и не прикасался к ней достаточно долго, чтобы она испугалась.

Лука подошел к ведру и выбрал пару мягких садовых перчаток. Затем он вернулся к ней, расправил отверстие в перчатке, чтобы она могла легко просунуть руку.

Она снова протянула правую руку, и он начал осторожно надевать перчатку поверх повязки.

– Я не хочу, чтобы ты слишком часто двигала руками, так что не спеши.

Кивнув, она протянула левую руку.

– Если они начнут болеть или даже побаливать, я хочу, чтобы ты остановилась, дорогая.

– Хорошо.

– Тогда ты можешь просто остаться здесь, составить мне компанию и наслаждаться тем, что ты не дома. – Ухмыляясь, он убедился, что вторая перчатка закреплена.

Когда он убрал свою руку с ее, она не могла не улыбнуться ему в ответ. Ей нравилось, что она позволяла ему прикасаться к себе, и что он не злоупотреблял этим.

Лука вернулся к грязи, надел перчатки и принялся за работу.

Смущение – это все, что она теперь знала. Она никогда не понимала Луку, а теперь не понимала себя. Чем дольше она оставалась здесь, тем больше запутывалась.

Работая вместе с ним в саду, она делала то, о чем ее просили, бережно относясь к своим рукам и не перетруждая их в течение дня. Иногда она просто сидела там, любуясь красотой всего этого. Что-то в этом саду так хорошо подходило к ней. Он вызывал в ней неописуемое чувство, которого она раньше не испытывала. Она чувствовала себя как дома. Хотя она не должна была. Она должна была чувствовать себя как в тюрьме, но это было не так. А если и так, то это была самая прекрасная тюрьма, которую она когда-либо видела.

В ее мире таких мест не существовало, но здесь, по какой-то причине, они были.

Хлоя перевела взгляд на потного Луку, который убирал инструменты. Что ты хочешь от меня? Ничего. Ей нечего было ему предложить. Чего он хотел или ожидал от нее, она не знала, но знала, что его ждет разочарование, когда он узнает, что ей нечего предложить. Хлоя надеялась, что он отпустит ее целой и невредимой, когда узнает об этом.

После того как Лука убрал все принадлежности, он сел рядом с ней, чтобы посмотреть, как его тяжелая работа воплощается в жизнь.

– Что ты думаешь, дорогая?

– Это прекрасно, – прошептала она.

– Весной, когда появятся цветы, будет еще красивее.

Для нее это не имело значения. Ей нравилось, как он выглядит на всех стадиях. Она только жалела, что не могла увидеть его до смерти его матери.

– Могу я задать тебе вопрос?

Он повернулся к ней.

– Я же сказал тебе, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, Хлоя.

– На что это было похоже, когда твоя...? – Она запнулась, не в силах произнести вопрос, боясь, что это может его расстроить.

– Когда твоя мама заботилась о нем?

Он кивнул.

Лука окинул взглядом просторы огромного двора.

– Он выглядел более полным, здоровым и даже казался ярче. Большинство цветов погибло вместе с ней. Я заставил некоторые из них вырасти снова, но другие я все еще пытаюсь.

Она не сомневалась, что однажды ему удастся вернуть все на прежний уровень, если не лучше. Изменения, которые она заметила с тех пор, как впервые увидела его, были радикальными.

Ей нравилось слушать о его матери. Это заставляло его казаться более... человечным. Глядя на него, она хотела услышать больше, надеясь, что это поможет ей понять, почему он был таким, каким был.

– Ты расскажешь мне, какой она была?

– Ее звали Мелисса, у нее были светлые волосы, как у Марии, и зеленые глаза, как у Неро. Она была самым милым и добрым человеком, которого только можно было встретить, и все ее любили. Быть дома с детьми и садом – это все, чего она когда-либо хотела или в чем нуждалась. – Его глаза потемнели, а голос стал мрачным. – Никто из нас не заслуживал ее, ни мой отец, ни особенно я. Она была такой милой, что я не могу представить, каково было ей когда её первый ребёнок родился чудовищем. – Он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить: – Но ни разу она не любила меня меньше, даже когда видела меня в худшем виде.

Хлоя тихо сидела рядом с ним, не зная, что сказать человеку, который считал себя чудовищем. Не было ни слов, ни утешения, которое она могла бы дать, чтобы помочь ему пережить потерю матери. Она могла сказать, что он любил ее, но не была уверена, знает ли он об этом в глубине души, потому что считал себя лишенным чувств.

Некоторое время они сидели в тишине, ни один из них не хотел разрушать то, что было перед ними или между ними. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем он заговорил.

– Я собираюсь привести себя в порядок, а потом приступить к ужину. Не торопись.

Он собирался покинуть ее, но она должна была сказать ему что-то прежде, чем он это сделает.

– Лука…?

Он остановился, глядя вниз на нее, туда, где она сидела в траве.

Было трудно отвести взгляд от океана цветов, которые колыхались на ветру, напоминая ей волны, на Луку, но она хотела, чтобы он увидел, что она имеет в виду каждое слово.

– Если бы она все еще была здесь, я думаю, она была бы довольна тем, что ты сделал. Ей бы понравилось здесь, так же как и мне.

Было очевидно, как сильно он хотел протянуть руку и коснуться ее в этот момент, но он не сделал этого, удовлетворенный словами, которые она дала ему.

– Я тоже так думаю, дорогая.

Хлоя продолжала сидеть и смотреть, как он уходит. С каждым шагом, который он делал, удаляясь от нее, она чувствовала, что сад становится все более красивым.

Двадцать пять

За все приходится платить

Когда перед ней поставили тарелку с фрикадельками и спагетти, она не могла не улыбнуться.

Лука заметил это, когда сел рядом с ней со своей тарелкой.

– Все в порядке?

– Да. – В этом-то все и дело. Каждый день он готовил ей ужин, и каждый раз это было блюдо, которое ей нравилось. Однако ни разу он не спросил ее, что ей нравится или не нравится. Он всегда, как ни странно, знал. – Спагетти с фрикадельками – вообще-то одно из моих любимых блюд.

Он выглядел довольным.

– Что ж, хорошо. Надеюсь, тебе понравится.

Взяв свою посуду, она откусила кусочек спагетти, зная, что это будет вкусно, но не настолько, насколько вкусным он показался ей в ту же секунду, как оказался во рту. Она должна была догадаться, основываясь только на том факте, что он итальянец.

– Это лучшее, что я когда-либо ела.

– Спасибо, дорогая. – Разрезая фрикадельку, он спросил: – Какое твое любимое блюдо?

Хм. Ей пришлось на мгновение задуматься. Это был трудный вопрос, когда перед тобой была вкусная еда, а ты не была привередливым едоком.

– Это сложно, но я думаю, что мое любимое блюдо – это чили.

Он, казалось, не поверил в это, так как сделал сомнительное лицо.

– Чили?

Она сделала недоверчивое лицо в ответ.

– Что не так с чили?

– Я просто никогда не слышал, чтобы кто-то говорил, что его любимое блюдо – чили. Не думаю, что я когда-либо пробовал достаточно хороший чили, чтобы он мне понравился.

Подумав об этом, она тоже никогда не слышала, чтобы кому-то он так сильно нравился. Казалось, что это одна из тех вещей, без которых можно прожить, в отличие от пиццы или картошки фри.

– Ну, когда это правильное чили, это одно из лучших блюд, которое можно попробовать.

– Что тебе в нем нравится? – спросил он с любопытством.

– На самом деле я не знаю. – Она погрузилась в размышления, пытаясь понять это до того, как ее осенит.

– Оно просто заставляет меня чувствовать себя тепло и дома, я думаю... И счастливой. Я чувствую себя счастливой, когда ем это. Это странно?

Посмотрев на нее зелеными глазами, он покачал головой.

– Нет, дорогая.

– Я думаю, мне так нравится это блюдо, потому что это единственное, что моя мама умела готовить. – Ее мама украла рецепт у своей сестры, и только поэтому он получился вкусным.

– Я никогда не готовил его раньше, но я попробую сделать его для тебя.

– Все в порядке. Я не хочу...

– Нет, я хочу. Я не могу обещать, что это будет хорошо, но я хочу попробовать для тебя.

– Хорошо. С-спасибо. – Она улыбнулась и вернулась к еде.

Остаток трапезы прошел в молчании. Это было слишком вкусно, чтобы продолжать разговор. Это действительно были лучшие спагетти, которые она когда-либо ела, вплоть до последнего кусочка.

Только когда последний кусочек был съеден и Лука встал, она поняла, что будет дальше.

Она нервно поднялась и взяла свою тарелку.

– Я могу отнести это в раковину и помыть за тобой посуду.

– Все в порядке, дорогая. Я не хочу, чтобы ты испачкала свои чистые бинты.

Когда тарелка выскользнула из ее рук, она почувствовала, что ее надежда на то, что ей не придется сидеть рядом с ним, улетучилась. Она привыкла сидеть так близко к нему на полу каждый вечер, но это будет впервые с тех пор, как она узнала, чем он зарабатывает на жизнь. Она чувствовала, что в этот раз все будет по-другому, потому что он начал прикасаться к ней.

Лука поставил посуду в раковину и прошел в гостиную, заняв свое место в большом кожаном кресле и положив подушку для нее рядом с его ногами.

Она не сдвинулась ни на дюйм.

– Иди сюда, Хлоя, – приказал он, чувствуя ее нервы.

Ее тело двигалось, как всегда, по его требованию, не останавливаясь, пока она не выполнила его просьбу, усевшись на подушку рядом с ним. Она сидела неловко, прижавшись к его широко расставленной ноге ближе, чем обычно.

– Ты весь день прекрасно себя вела рядом со мной, дорогая: почему ты так нервничаешь сейчас?

Он прав, сказала она себе в шоке. Она нервничала рядом с ним, когда только спустилась вниз, но когда она вышла с ним в сад, все было в порядке. Возможно, дело было в спокойствии, царившем на улице, или даже в его сегодняшнем спокойствии. Однако, когда пришло время сидеть здесь с ним, все изменилось.

Сжав руки вместе, она пожалела, что не может их сжать.

– Потому что я знаю, что ты ждал этого весь день.

Когда Лука потянулся вниз и собрал прядь ее волос, она почувствовала, как его холодные пальцы так легко коснулись ее шеи, заставляя ее сомневаться, действительно ли это произошло или нет.