Текст книги "Девушка из провинции"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
СНЕЖНЫЙ КОМ
Если Дик Хоук и полагал, что Джефф Райз не осмелится причинить Айрин вред, то сама Айрин убедилась в обратном буквально через несколько дней.
Во-первых, ее впервые в жизни отчитали за прогул – на следующий день после посещения квартиры Райза она чувствовала себя все еще слабой и на работу не пошла.
Во-вторых, через пять дней ее уволили.
Приказ о сокращении и слиянии штатов вышел утром, а уже после обеда Айрин вызвали к самому главному начальству и довольно холодно сообщили, что в ее услугах фирма больше не нуждается. В кабинете сидело аж три юриста, и Айрин поняла, что ее секрет перестал быть таковым. Поэтому она просто кивнула и спокойно попрощалась. Видимо, такое самообладание произвело впечатление на шефа, потому что при расчете она получила все-таки вдвое больше денег, чем полагалось по закону. Вторая часть суммы лежала в запечатанном конверте без всяких опознавательных знаков, но именно такими, голубоватой мраморной бумаги конвертами пользовался обычно шеф.
Потрясенные и рассерженные подруги наперебой сочувствовали, помогали собираться, сдавать дела, а Айрин ничего не чувствовала. Ни горечи, ни разочарования.
Кошмарный визит к Райзу вымотал ее сильнее, чем мог предположить даже опытный врач Дик Хоук. Айрин впала в самую настоящую депрессию. К тому же с каждым днем беременности гормональная перестройка в ее организме проявлялась все более причудливо.
Помимо слишком резких запахов стали раздражать яркие цвета, прикосновение к шелку и бархату, вкус шоколада. Айрин стала панически бояться ушибов и ссадин, пустяковый порез на пальце мог вызвать у нее истерику или обморок, при малейшем физическом напряжении кружилась голова…
Дик заподозрил, что это связано с давлением – но все показатели у Айрин были не просто в норме, они были идеальны. Она прибавляла в весе ровно столько, сколько было нужно, у нее было стабильное давление и немыслимой чистоты анализы. Одним словом, Айрин Вулф была совершенно здорова – и в то же время еле держалась на ногах.
Когда выпал снег, Дик перевез ее в новую квартиру. С прежним своим жильем Айрин рассталась без сожаления. Новая квартира была не очень большой, но удобной и светлой, а находилась на пятнадцатом этаже, и воздух, вливавшийся в окна, почти не пах бензином.
Дик проводил у нее почти все свободное время. Обустраивал для нее быт, ездил с ней по магазинам, гулял в парке. В клинике, по счастью, работы было не очень много, пик рождений приходился традиционно на февраль-апрель, но в какой-то момент Айрин словно опомнилась от своей спячки и увидела, как похудел и без того худой доктор Хоук, какие тени залегли у него под глазами. И однажды вечером, точно так же, как восемь лет назад его младшему брату, она сказала:
– Перебирайся ко мне, Дик. До клиники здесь ближе, а одна я жить все равно боюсь. Кроватку я поставлю у себя, а в детской живи ты.
И они стали жить вместе. Не семья, не любовники – просто два человека, которые не могут друг без друга.
Айрин понемногу отходила, возвращалась в свое нормальное состояние. Ничто и никто не тревожили ее за последние два месяца, и воспоминание о черноволосой женщине с глазами змеи постепенно стиралось, таяло в дымке, как некогда растаял призрак Аллентауна и воспоминания о безрадостном одиноком детстве.
Айрин снова начала тихонько петь, разговаривать со своим ребенком, улыбаться своим тайным, неведомым мыслям. Дик научил ее правильно слушать, как двигается в животе ребенок, и этому занятию Айрин могла предаваться часами. Она точно знала, когда тот спит, когда бодрствует, когда его что-то беспокоит или, наоборот, радует.
Она решительно настояла на том, чтобы повесить плотные шторы на одном из кухонных окон. Дик пробовал возразить – мол, здесь видно рассвет, но Айрин была непреклонна. Дик украдкой рассматривал пейзаж за окном и недоуменно пожимал плечами: ничего здесь такого не было, только по ночам ослепительной рождественской елкой гигантских размеров возносился в темное небо «Элизиум»…
Неприятности начались в среду. Самая большая из них заключалась в том, что Дик улетел на медицинский конгресс в Торонто и должен был вернуться только через неделю. Айрин уже достаточно пришла в себя, чтобы не устраивать по этому поводу истерики, но Дика провожала с тяжелым сердцем.
Потом, когда она решила воспользоваться тем, что выбралась из дома, и заехать в магазины, подвел «мерседес». Когда она парковалась у обочины, по заднему левому крылу со скрежетом «чиркнул» какой-то джип с тонированными стеклами, а едва на перекрестке зажегся зеленый свет, взревел мотором и умчался прочь. Айрин сердито посмотрела вслед нахалу и со вздохом выбралась из машины, посмотреть на вмятину.
Она заметила машину боковым зрением и метнулась к тротуару, едва не споткнувшись о бордюр. Темно-синий «порше», и тоже с тонированными стеклами, на огромной скорости прошел впритирку к ее машине. Если бы Айрин замешкалась хоть на секунду…
В животе появился хорошо знакомый холодок. Айрин тупо смотрела перед собой и словно мантру твердила фразу: «Это просто случайность. Это случайность. Обычное совпадение. Случайность».
В голове прозвучал ехидный и сердитый голос.
«Ага. Случайность. В центре Филадельфии, в час пик находится беспечный ездок, который не прочь размазать по капоту парочку зазевавшихся пешеходов. У него скорость была под двести – где он ухитрился до нее разогнаться?»
Айрин задумалась. О машинах и двигателях она знала почти все.
Разогнаться до скорости двести миль в час на такой загруженной улице в центре города – нереально. У лихача не было ни единого шанса. Другое дело – форсированный двигатель. Гоночные, скажем, болиды делают такую скорость едва ли не с места. Вопрос: зачем водителю «порше» с форсированным двигателем разгоняться именно перед перекрестком, да еще в такой опасной близости от хорошо видимого, яркого и блестящего «мерса» Айрин?
Чувство опасности пахло снегом и мокрым асфальтом, на котором темнели следы протекторов от унесшегося «порше». Айрин огляделась по сторонам, застегнула куртку, накинула капюшон. Перевесила сумку с документами и кредитками себе на грудь и отправилась в магазин. Там полно народа и машины не ездят. Там она все обдумает…
Она бродила по отделу детских вещей, невнимательно выслушивая то, что ей рассказывали продавцы. Осторожно трогала крошечные платьица, пинетки, штанишки.
Успокоиться не получалось. Айрин то и дело вспоминала несущиеся на нее фары, визг горящей резины по асфальту, собственный прыжок на обочину.
Одно хорошо: тело среагировало быстро. Иначе она была бы уже мертва.
Айрин купила две пары крошечных пинеток – розовые и голубые. Они стоили примерно столько же, сколько ее шелковая блузка, но деньги сейчас занимали ее в последнюю очередь. Дик предлагал ей выяснить пол ее ребенка, но Айрин отказалась.
– Получится, что это имеет какое-то значение. Что кого-то я хочу больше, а кого-то меньше.
– Ерунда, и ты сама это знаешь. Скажем, ты могла бы почитать специальную литературу о детской психологии. Мальчиков ведь надо воспитывать иначе, чем девочек, все такое…
Она тогда серьезно посмотрела на Дика и негромко проговорила:
– Ты вырос без отца – и стал настоящим мужчиной. Клиффа воспитывал ты, но он сбился с ровной дорожки. Ваша мама вкалывала на трех работах и домой приходила только ночевать – но вы любили ее больше всего на свете. Клифф был членом банды – но спас меня от хулиганов. Джефф Райз принадлежит к элите общества – но повел себя как последний подонок. Где алгоритм, Дик? Где универсальное объяснение происходящего?
Он сердито покачал головой.
– Это слишком серьезные выводы из предмета легкомысленного и не стоящего раздумий. Пол ребенка узнают все. Просто так. И не перестают любить его, если он случайно окажется девочкой, а все распашонки уже купили голубого цвета. Но если не хочешь…
Сам-то он уже наверняка знал. Айрин иногда завидовала Дику, но из чистого упрямства молчала и продолжала покупать вещи обоих цветов.
Прижимая к груди фирменный пакетик, она вышла на галерею, опоясывающую второй этаж торгового центра, и зорко огляделась по сторонам. Вроде бы никаких врагов на горизонте, никто за ней не следит, никто зловеще за колонной не прячется…
А не съездить ли к Адель, вдруг подумала Айрин. Не виделись тысячу лет, да и коротать вечер одной, без Дика, как-то непривычно. Приняв решение, Айрин нашла телефон-автомат и позвонила подруге.
– Привет.
– Не может быть! Не прошло и года, как ты вспомнила о своих девочках. Как дела, пузатая?
– И так, и сяк. Что ты делаешь сегодня вечером?
– Вопрос в самую точку. Мы с Николь сидим и заливаем каждая свое. Она – горе, я – радость. У нас ликер и клубничный тортик. Ты приедешь?
– Если у вас междусобойчик, то…
– Упаси меня Господь от междусобойчика с блондинками. Скажу тебе быстро, пока она писает: они с Адамом расстались.
– Не может быть! Бедная Николь.
– Не то слово. Приезжай, развеешь ее рассказами о токсикозе.
– А у меня его больше нет.
– Поздравляю. Неужели Дик вылечил?
– Он. Сегодня он улетел в Оттаву, и мне не хочется возвращаться в пустую квартиру…
Голос Адель стал немного озадаченным.
– Погоди, подружка, не так быстро. Вы что, живете вместе? С Диком?
Айрин рассмеялась.
– Помучайся, Адель. Скоро приеду.
Она разом забыла все тревоги. Через полчаса она встретится со своими подружками, они поболтают, и Айрин расскажет им, что Дик теперь живет у нее, и что, хотя он этого еще не знает, она надеется, что он и дальше будет жить у нее, потому что она больше не представляет себе жизни без Дика…
Невысокий, крепко сбитый парень в кожаной куртке и широких черных джинсах торопливо нахлобучил на голову спортивную шапочку, сбежал вниз по лестнице, пристроился на эскалаторе через три человека от Айрин. Секунду спустя охнул – будто бы перепутав, куда ему надо – повернулся и ринулся наверх, на прощание сильно толкнув стоявших перед ним людей. Особенно досталось невысокой пухленькой женщине, которая тщетно пыталась удержать в руках семь полных пакетов. На ногах у женщины были полусапожки на высоченных шпильках – видимо, несчастная изо всех сил старалась зрительно увеличить свой рост. После сильнейшего толчка в спину она ахнула и полетела вниз по эскалатору.
Айрин услышала женский крик и потому благоразумно взялась за перила. Мимо нее с отчаянным воплем скатилась толстушка на каблуках. И жалко ее было, но и смех разбирал, поэтому Айрин торопливо отвернулась, пряча улыбку. Мельком заметила невысокого парня, торопливо сбегавшего с их эскалатора. Видимо, перепутал лестницы.
У дома Адель Айрин, благодаря пробкам, оказалась уже в сумерках. Двор был пуст и слегка присыпан снежком, от стоянки до подъезда было не больше десятка шагов. Айрин выключила зажигание и стала возиться в сумке, стараясь найти косметичку. К девочкам надо являться при параде.
Откуда взялся этот парень, она понятия не имела. Войти сюда можно было только через ворота, в которые она въехала, но вместе с ней никто не входил, это она точно помнила, а вышел парень с другой стороны… Да Бог с ним, с парнем. Обычный, вполне симпатичный парнишка в кожаной куртке и широких джинсах. Спортивную шапочку он смешно сбил на затылок, в руках держал бумажку, видимо, с адресом. Шел вдоль дома, то и дело глядя на номера подъездов.
Бог его знает, что это было. Айрин и сама толком не знала. Она могла бы поклясться, что даже не думала ни о какой опасности, и парень выглядел совершенно безобидным – но когда он поравнялся с ней и страшно интеллигентным тоном начал: «Простите, пожалуйста, а вы не знаете, где…», она неожиданно сама шагнула вперед и изо всех сил толкнула беднягу в грудь с воинственным воплем: «Не знаю! Пошел вон отсюда!»
Кем бы он ни был – такого развития событий он явно не ожидал, нелепо взмахнул руками и сел прямо на асфальт. Айрин прижала к себе сумочку и метнулась к подъезду. Тыкала дрожащими пальцами в кнопки кодового замка, ошибалась, чертыхалась, – а сзади нее все никак не мог подняться, упав на заледеневшую лужицу, многострадальный гость города Филадельфия.
Замок мелодично тренькнул, дверь открылась, и Айрин Вулф влетела в подъезд, мокрая как мышь и с колотящимся, как у мыши же, сердцем.
Она уже готова была рассмеяться, готова была пойти, высунуться на улицу и попросить у паренька прощения, но…
…в этот момент в прочное стекло входной двери ударили кулаки, обтянутые черной кожей перчаток, мелькнуло перекошенное и совсем неинтеллигентное лицо того парня, и сквозь дверь донесся его яростный вопль:
– Откр-р-рой, сучка! Ноги вырву, кукла брюхатая!
Он не мог видеть, что она беременна, мгновенно взвыл сигнал тревоги у нее в мозгу. Предположим, он сильно на нее обиделся, предположим, что он страшный грубиян, но он не мог видеть ее беременный живот! Куртка-аляска надежно скрывала его.
И тут короткая вспышка памяти высветила недавние кадры. Торговый центр. Эскалатор. Летящая вниз толстушка на шпильках. Айрин отворачивается…
И видит того самого парня, убегающего вверх по эскалатору, идущему вниз!
Не раздумывая ни секунды, Айрин влетела в лифт и нажала нужную кнопку. Хочет этого Адель или не хочет, а провожать Айрин до дома придется ее мужу.
На краткое изложение событий ушло полчаса. На полную версию – час. К прослушиванию полной версии присоединился и пресловутый муж Адель, симпатичный дядечка с седыми висками и молодым взглядом веселых синих глаз.
Ради таких кошмаров Николь временно забыла о своей трагедии, Адель же сидела прямая, бледная, и из темных глаз так и сыпались молнии. Можно было не сомневаться: попадись ей сейчас Джефф Райз, она бы его стерла в порошок одним только взглядом.
Николь нарушила затянувшуюся паузу первой.
– Не понимаю, почему ты не заявила на эту стерву в полицию.
– Ники, это очень просто. Попробуй представить содержание первичного полицейского протокола – и сама все поймешь. Айрин Вулф против Джеффа и Киры Райз – это красиво, но недолго.
– Пожалуй, да. А что сказал Дик? Адди сообщила потрясающую новость: вы, оказывается, съехались вместе?
– Не совсем так. Дик просто стал моим ангелом-хранителем. Он занимался переездом, ремонтом, продажей дома – короче, всем. А попутно лечил меня от депрессии.
– Интересно, как…
– Николь, ты неисправима. Айрин сейчас ЭТОГО лекарства нельзя.
– А что я спросила? Что? Так как лечил-то?
Айрин улыбнулась.
– У Дика своеобразные методы воздействия на капризных беременных женщин. По большей части он на меня орал и силой выгуливал в парке. Потом силой кормил и силой укладывал на ковер…
– Ох, неужели все-таки можно…
– …делать гимнастику. А если без шуток – то без него я бы пропала. Он стал мне и нянькой, и сиделкой, и братом, и… чем-то большим.
– Ага!
– Да. Адель знает… после Джеффа я совсем перестала думать о мужчинах. Тем более ребенок… Но Дик – Дик меня разбудил. Я позавчера на осмотре его застеснялась, представляете? Он почти три месяца меня осматривает, видел в разном виде, а я застеснялась…
Адель улыбнулась, а Николь издала свое фирменное фырканье:
– Естественно! Как только тебе стало не все равно, увидит он лахудру или принцессу, ты и застеснялась. А не все равно тебе стало, потому что ты в него втрескалась. Причем с самого начала. Просто не до того было. Эх, жаль.
Адель с возмущением посмотрела на подругу, а Николь пожала плечами.
– Жаль, что Айрин так не вовремя втрескалась. Потому что после того, как мой старый хрен Адам оказался такой скотиной, что променял меня на двадцатилетнюю прошма…
– Николь!
– …хорошо, на секретаршу, мне совершенно необходимо забыться.
– Ага. И обратиться к гинекологу. Сиди, жертва либидо.
– Моя либидиная песня… Умирающий либидо, Сен-Санс. Адель, тебе хорошо говорить, ты замужем. А мы с Айрин? Девочки молодые, незамужние.
Адель покачала головой и ласково обняла Айрин за плечи.
– Эту балаболку не унять. Скажи лучше, что ты собираешься делать дальше? В полицию заявишь?
– Не думаю, что это что-нибудь даст. Свидетелей аварии нет, в торговом центре все сочтут случайностью. Здесь его тоже никто не видел.
– Да… В общем, так: ночуешь ты здесь, а завтра утром…
– Адель, не сердись, но мне нужно вернуться домой. Дик оставил мне лекарство, его нужно принимать по схеме, не пропуская. Я хотела попросить… если можно… Твой муж не проводит меня до дома? А машину я оставила бы у тебя на стоянке, для отвода глаз.
– Господи, да без проблем. Милый…
Николь неожиданно поднялась с дивана, разом поскучневшая и серьезная.
– Не будем разрушать семью. Я тебя отлично отвезу сама. Машина моя стоит в подземном гараже, спустимся туда на лифте. Лучше подумайте о другом. Раз Дик вернется только через неделю – не стоит ли тебе, Айрин, на это время уехать из города?
– Куда?
– Надо поискать какой-нибудь пансионат. Отель на отшибе. Загородный дом кого-то из знакомых. Одним словом, место, где можно отсидеться.
Адель с жаром кивнула.
– Правильно! Слушайте, у меня даже есть на примете такое место. Завтра я позвоню хозяевам, думаю, они не откажут.
Подруги расцеловались и попрощались. Всю дорогу Николь молчала, видимо, вспомнив о своей «трагедии». Айрин, изрядно вымотанная событиями сегодняшнего дня, тоже помалкивала.
Николь проводила ее до лифта, на прощание ободряюще похлопала по плечу.
– Ничего. Все будет отлично, подружка. Адель перезвонит, ты смоешься из города и будешь сидеть тихо, как мышь под метлой. А потом вернется Дик и заберет тебя.
Айрин подняла голову. В изумрудных глазах мелькнула тоска.
– А дальше что, Николь? Ведь Дик не сможет стеречь меня вечно.
Неожиданно голубоглазая блондинка почти с отчаянием выпалила:
– Я понимаю, что поезд уже ушел, но, честно говоря, лучше бы ты тогда сделала аборт.
– Что? Николь…
– Да все я понимаю! И сама я после первого едва не запила – так было тошно. Только ведь… Айрин, мы не в равных весовых категориях с Джеффами Райзами. Мы не можем с ними бороться. У них больше денег, больше влияния, больше возможностей… Ладно. Что я, в самом деле. До встречи. Постарайся заснуть и набраться сил, а завтра с утра на всякий случай собери вещи. Адель перезвонит.
Часом позже у себя дома Николь Дживс набрала некий телефонный номер и сухо заявила:
– Я выяснила, где она живет. И то, что ближайшие пять дней она будет одна. Но тут появилась другая возможность…
БЕГСТВО
Адель позвонила только после обеда. Слышно ее было отвратительно, но Айрин все же смогла записать адрес: вилла «Резеда», пятьдесят миль по Западному шоссе до развилки на Норристаун. Дальше дорога будет узкой, зажатой между рекой Делавэр и горным склоном. Как только закончится этот отрезок, нужно будет свернуть на проселочную дорогу – там и находится вилла «Резеда».
В трубке шипело, хрипело и выло, но Айрин успела прокричать слова благодарности, а потом отправилась собирать вещи. Надо еще написать записку Дику, или нет, лучше позвонить! Ведь она знает название отеля в Торонто. Как же она не догадалась вчера вечером!
Возможно, Дик вообще велит ей никуда не прятаться, а дождаться его. Или предложит прилететь. Уж в Канаде Джефф со своей змееженой Айрин не достанут, не зря все литературные герои убегали именно в Канаду.
Она бросила наполовину собранную сумку на кровать и вернулась в гостиную. Подняла трубку, чтобы набрать номер.
Трубка молчала. Мертво и страшно.
Во рту стало кисло, ноги подкосились, и Айрин медленно опустилась на подлокотник кресла. Молчащая телефонная трубка внушала ей ужас, она сама не понимала, почему.
А потом пришла трусливая, заячья, абсолютно паническая мысль: они пришли. Они здесь. Они меня ищут. Надо бежать.
Айрин заметалась по квартире, схватила расстегнутую сумку, документы и ключи, бросилась на лестничную клетку.
Лифт не работал. Это означало, что с пятнадцатого этажа ей придется спуститься пешком, да еще и по узкой, плохо освещенной лестнице аварийного выхода. Айрин сглотнула кислую слюну и непроизвольно положила ладонь на живот.
И тогда тот, кого все так ждут, бодро толкнулся с той стороны прямо в ее ладонь. Айрин неожиданно представила себе веселого смышленого мальчишку, который – в отличие от своей матери – никогда не будет бояться. Наверное, именно в этот момент она поняла, что у нее будет сын. Безо всякого УЗИ.
Она вскинула довольно легкую сумку на плечо, глубоко вздохнула и толкнула дверь, ведущую на аварийную лестницу. Постаралась выровнять дыхание и зашагала вниз.
Об инстинктах охотника пишут гораздо чаще, чем об инстинктах жертвы. Айрин чувствовала преследование спиной, ощущала опасность каждым волоском, каждой клеточкой кожи. Именно поэтому в ней неожиданно проснулись таланты, о которых она даже не подозревала.
Добравшись без приключений до первого этажа, она не стала спускаться в гараж, куда еще утром перегнали ее «мерседес». Она вышла через полуподвальную прачечную, быстро пересекла задний дворик, пролезла между мусорными баками – и оказалась во дворе соседнего дома. Здесь играли под присмотром женщин дети, гуляли собаки, а самое главное – здесь рядом была автобусная остановка. Айрин надвинула капюшон «аляски» на глаза и ускорила шаг.
Ей повезло. Прямо одновременно с ней к остановке подкатил автобус, и она вскочила в него, не чуя ног. Доехать до любого людного центра, потом найти прокат машин и бежать из города…
Когда автобус уже отъехал, через заднее стекло она увидела, как из двора ее дома выбежали трое мужчин. Двоих она видела впервые, зато третьего узнала сразу. Невысокий парень в кожаной куртке, широких джинсах и спортивной шапочке.
Адель расстроенно шарахнула трубкой по телефону.
– Ну вот куда она делась! Сказали же ей: сиди дома и жди!
Николь пожала плечами.
– Может, она спит? Или душ принимает. Или вышла за булочками. Ты узнала что-то?
– Ну да! У моего приятеля есть небольшой кемпинг в лесу. Это Восточное шоссе, не доезжая Хаммонтона. Он готов ее принять на сколько угодно дней.
Николь зевнула.
– Позвоним попозже. Если что – я знаю, где она живет, съездим.
– Надо бы поскорее…
– Ой, Адель, ты, часом, не беременная? Или просто поддалась панике? Куда бежать, зачем спешить… время к вечеру, на ночь глядя ехать в этот лесной кемпинг – у Айрин и так нервы ни к черту. Набери еще раз.
Адель послушно набрала номер и через некоторое время разочарованно опустила трубку.
– Нет ее дома. Думаешь, все в порядке? Черт, меня в пять ждет шеф, я не могу уйти…
Николь встала, потянулась и засмеялась.
– Паникерши вы с Айрин, вот что. Иди к шефу и запудри ему мозги, а я съезжу, пока пробки не начались. Скажу ей точный адрес, давай его, кстати, сюда. Но ехать все равно посоветую завтра! Вот.
С этими словами Николь вышла из офиса, а Адель с облегчением вздохнула и принялась готовиться к отчету.
Айрин удалось замести следы так ловко, что в бюро по прокату автомобилей уже можно было не дергаться, но она все равно нервничала. Несмотря на это, машину она выбирала со знанием дела, за что хозяин проникся к ней искренним уважением.
Повинуясь какому-то безотчетному чувству, Айрин указала на «форд» бежевого цвета – почти точный близнец той развалюхи, которую она приобрела на свалке восемь лет назад. Хозяин одобрительно кивнул.
– Вы правы, мисс… ис. На вид колымага неказиста, но в деле не отказывает. У вас наметанный глаз.
– Мой отец был автослесарем. Я у него научилась.
– И правильно сделали. Самая безотказная профессия. Мой оболтус уперся – хочу-желаю в менеджеры. А я ему на это – вот научишься гайки на слух подкручивать, тогда и отпущу учиться. Потому как тот, кто с руками, никогда не пропадет. Одними мозгами не проживешь. Ну, дай вам Бог здоровья, миссис, и дождаться в срок своего ненаглядного. Первый?
– Да…
– А что же муж вас одну отпускает?
Неожиданно у Айрин потеплело в груди. Она улыбнулась разговорчивому толстяку и сказала:
– Он не отпускает. Он у меня ужасно строгий… и любит меня. Просто сейчас он в Канаде, а я решила сделать ему сюрприз…
Адель вспомнила о том, что Николь должна была ей перезвонить, только вечером, дома. Торопливо набрала номер – и с облегчением завопила:
– Слава тебе, Господи! Я совершенно забыла тебе перезвонить после совещания. Как там Айрин? Ты была у нее?
Голос Николь был спокоен и жизнерадостен.
– Да, все в порядке. Она не слышала твоего звонка. Я передала ей адрес кемпинга и заставила лечь пораньше. Она выедет завтра на рассвете.
Адель с облегчением вздохнула.
– Как хорошо! А то у меня целый день сердце не на месте. Ты молодец, подружка. Как твоя новая машина?
– Отлично. Я давно не испытывала такого наслаждения от езды. Все, Адди, хочу спать. До завтра.
Адель положила трубку и с застывшей улыбкой посидела немного на диване. Потом пришел муж, поцеловал ее в плечико… в шею… Потом они оказались в спальне, и Адель на несколько часов напрочь забыла о том, что так удивило ее вчера вечером.
Почему Николь отвезла Айрин домой на «мицубиси» Адель, а не на своем новом «порше» с тонированными стеклами и кучей разных игрушек?
Об этом Адель сообщил сегодня утром охранник в гараже, и она недоумевала всю дорогу, а потом решила, что Николь просто испугалась за свою «ласточку». «Мицубиси» ей было совершенно не жалко.
Едва выехав за пределы города, Айрин оказалась в кромешной тьме. Нет, трассу освещали фонари, и даже довольно яркие, но за ними, над ними, вокруг них было совершенно и бесповоротно темно.
Западное шоссе уносило ее из города прочь, и Айрин постепенно успокаивалась. Подруги ее не дадут в обиду, а потом приедет Дик и заберет домой. Она все ему расскажет, и он обругает ее, на чем свет стоит, а потом она скажет ему то, что ей давно уже стоило бы сказать, да все никак не решалась.
Что она его очень любит.
Что хочет быть с ним.
И чтобы две чашки кофе по утрам, и просыпаться в его объятиях, и печали пополам, радости, слезы и смех – все пополам. Чтобы не расставаться никогда. И чтобы у рыжего смешного мальчишки был самый лучший и самый надежный в мире отец.
Дик Хоук.
Дик Хоук вышел в прохладный вестибюль, прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту, наползавшую на Торонто со всех сторон. Конференция шла полным ходом, но он сидел в зале с раннего утра и здорово устал.
Ничего, завтра еще один трудный день, а потом начнутся семинары, на которые он решил не оставаться, так что уже послезавтра ранним утром он увидит Айрин.
Свою Айрин.
И это будет прекрасная возможность набраться смелости и все ей высказать, потому что со сна она румяная, лохматая и бестолковая. Она будет хлопать своими изумрудными глазищами, а он скажет ей, что любит ее, что хочет быть с ней, и чтобы две чашки с кофе на столе – навсегда, и просыпаться не в одной квартире, а в одной постели, и смех – пополам, и слезы – пополам, и печали с радостями тоже – пополам, и самое главное – что это ЕГО сын. Дик точно это знал, потому что уже месяц разглядывал крохотное личико маленького космонавта на мониторе. Именно с таким выражением лица – суровым и слегка скорбным – засыпал малолетний Клифф Хоук, наслушавшийся диковатых сказочек и колыбельных своего старшего брата Дика.
И вообще, они давно уже семья, так что остались только формальности.
Шоссе закончилось, и стало совсем темно. Узкая дорога оказалась не просто узкой, а смертельно узкой. Айрин сбросила скорость до пятнадцати миль в час и вела машину осторожно, словно та была из фарфора.
Справа уходила ввысь стена горного склона. Не благородный базальт, как в Скалистых горах, а песок и щебень, острые кремни и корни деревьев, но, тем не менее, это была гора.
А вот слева никаких сомнений не вызывала река Делавэр – могучий рев ее водоворотов и небольших водопадов заполнял ночное безмолвие.
Дорога немилосердно петляла, и в какой-то момент Айрин покрылась холодным потом при мысли о том, что ей навстречу может кто-то выехать. Однако никто не выехал, и через вечность – а точнее через четверть часа после поворота с Западного шоссе, – Айрин почувствовала, как под колесами зашуршала земля. Проселочная дорога не подвела, объявилась, и вскоре за деревьями мелькнул красивый двухэтажный дом. Айрин остановила машину, выключила мотор и вышла на свежий воздух.
В доме были освещены всего два окна на первом этаже, и после недолгого колебания молодая женщина подошла к ближайшему из них прямо по мокрой от росы траве и осторожно постучала.
Через пару минут открылась дверь, и в прямоугольнике света появилась высокая пожилая женщина в наколке горничной. Она с вежливым поклоном, но совершенно безмолвно поманила Айрин, и та вошла внутрь дома.
Здесь было тепло и уютно, обстановка располагала к отдыху, и Айрин немедленно почувствовала, как болят у нее все мышцы, как хочется спать, и какое огромное, немыслимое облегчение постепенно заполняет ее душу.
Молчаливая горничная вовсе не была немой. Подхватив сумку Айрин, она прошелестела слегка безжизненным, но вполне приятным голосом:
– Прошу вас на второй этаж. Комната для вас уже готова. Полагаю, прежде всего вы захотите хорошенько выспаться.
Айрин очень хотелось расцеловать добрую женщину, но она сдержала этот несколько экстравагантный порыв.
Комната оказалась уютной и теплой, кровать – огромной и мягкой, а пока Айрин снимала куртку и разбирала сумку, горничная принесла ей поднос, на котором стоял стакан теплого молока с корицей и блюдечко с печеньем. Молоко Айрин выпила залпом, печенье решила съесть попозже. Горничная пожелала ей доброй ночи и удалилась.
Айрин зашла в ванную комнату и совсем уж было собралась принять душ, как вдруг ее неудержимо потянуло в сон. Сказывалось огромное напряжение и страхи последних суток. Завтра вымоюсь, лениво подумала Айрин.
Она заснула мгновенно, едва коснувшись головой подушки. Провалилась в темноту без снов, и время перестало существовать…
Пожилая женщина в наколке горничной прошла по длинному коридору, спустилась на первый этаж и постучала в дверь самой последней комнаты. Ей негромко ответили, и она вошла. Остановилась на пороге и произнесла все тем же безжизненным, ровным голосом:
– Она выпила весь стакан и проспит не меньше двадцати часов.
Высокая женщина в черном брючном костюме, стоявшая спиной к двери и глядевшая на огонь в камине, бросила, не оборачиваясь:
– Отлично. Хорошенько заприте двери и предупредите охранников. Позвоните доктору Кеслеру и скажите, что завтра вечером он понадобится со всем инвентарем. Вы свободны.
– Да, мэм.
Когда горничная ушла, высокая женщина негромко рассмеялась. Поставила на каминную полку недопитый бокал с виски. Повернулась.
Если бы Айрин Вулф могла видеть это лицо…
Кира Райз давно была известна в своем кругу тем, что слов на ветер никогда не бросала. Особенно, если это были слова угрозы.
