Текст книги "Девушка из провинции"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Sandra May
Девушка из провинции
Пролог
Холодный ветер рвет мокрую одежду. Руки, ободранные о камни, уже перестало саднить – настолько они окоченели. Болит только спина. Тянущая, изнутри рвущая боль…
Вокруг темно, хоть глаз коли. И в ушах ватная тишина – такая тишина наступает, когда слух больше не в силах выносить воя ветра, шума яростного ливня, грохота осыпающихся камней, рева невидимой реки где-то внизу…
Ей надо добраться до вершины. Вернее, до ровной каменистой площадки. Кто знает, сколько до нее осталось?
Окровавленные, непослушные пальцы цеплялись за камни. Она легко подтягивала свое тело, хотя вечность назад, в другой жизни боялась сделать лишнее усилие и старалась пореже подниматься пешком даже на второй этаж собственного дома.
В другой жизни. Вечность назад.
В той жизни она упала бы в обморок от малейшего пореза на пальце – так обострилась за последнее время ее чувствительность, а предположи кто-нибудь, что ей придется в кромешной темноте забираться на почти отвесный каменистый склон – она бы просто покрутила пальцем у виска.
Сейчас не до этого. Некогда крутить пальцем, потому что надо цепляться за острые камни, вытягивать себя наверх, спасать свою жизнь.
Две своих жизни. Большую… и маленькую.
Она не смотрела вниз, назад, по сторонам – она вообще никуда не смотрела, у нее было полное ощущение, что глаза крепко зажмурены – такая вокруг была темнота. И потому она не видела, как пробился сквозь тьму двойной, нестерпимый свет, бело-голубой и безжалостный.
Свету тоже приходилось нелегко. Он освещал только стену из тугих струй дождя, извивающихся под порывами ураганного ветра.
Потом был вой машины, отвратительный скрип тормозов, грохот, раскаты грома и слившийся с ними звук взрыва. Одновременно с этим звуком ее пальцы неожиданно вцепились в край долгожданной площадки, измученное тело рванулось наверх, она упала плашмя, сильно ударившись головой, и успела только непроизвольным, первобытным защитным движением подтянуть колени к животу.
А потом наступила окончательная и бесповоротная тишина.
АЙРИН
Серебристый «мерседес» плавно вывернул из-за угла и затормозил у обочины. Открылась дверца, и две изящные ножки, обутые в умопомрачительные туфельки, опустились на землю. Из «мерседеса» вышла стройная рыжеволосая девушка. Продуманным и заученным движением откинула со лба рыжий локон, не слишком медленно, но и не слишком быстро нацепила темные очки, дав прохожим оценить зеленые глазищи в пол-лица и изящный макияж.
Серый деловой костюм идеально облегал точеную фигурку. Розовые ноготки миндалевидной формы напоминали леденцы. Изогнув безупречный стан, девица достала из машины сумочку – дорогая кожа, серебряная цепочка, – небрежно хлопнула дверцей и направилась к входу в серебристо-стеклянное здание причудливой формы – венец творения безумного архитектора-урбаниста. Машина прощально пискнула сигнализацией вслед хозяйке.
Охранник, сидевший за стеклянной дверью, равнодушным взглядом созерцал плавную походку рыжей красотки. Охраннику это зрелище давно надоело.
Футуристический кошмар из стекла, бетона и никеля таил в своих недрах офисы крупной компании «Интелькомстар», занимавшейся продажей телекоммуникационных систем. Здесь трудились сотни подобных куколок – рыжих, брюнеток, шатенок и блондинок. Все они были ухожены, хорошо одеты, упакованы с головы до ног, ездили на дорогих машинах и получали весьма приличную зарплату. Фирма ценила внешний лоск своих сотрудниц. В конце концов, искусство сетевых продаж зиждется – помимо прочего – на таких вот длинноногих красавицах. Бывало, взглянет клиент в изумрудные (голубые, серые, черные, карие, синие – нужное подчеркнуть) глаза менеджера по продажам – и через двадцать минут возьмет, да и прикупит телефонную станцию, которая ему, может, и не особенно нужна.
Таков сегодняшний мир, и не нам его менять. Возможно, в каком-нибудь Китае важнее соотношение «учитель – ученик», но здесь, в Соединенных Штатах миром правит дуэт «продавец – покупатель».
Рыжую девицу звали Айрин Вулф, ей было двадцать семь лет, и работала она в одном из подразделений означенной фирмы. «Мерседес», костюм от известного модельера, туфли из кожи перуанской ящерицы, а также частный дом в пригороде Филадельфии и не астрономический, но вполне приличный счет в банке были заработаны ею лично, никаких спонсоров в ее жизни не было.
Ну, скажем так, к сожалению не было. Потому что ни одна из сотрудниц фирмы, разумеется, не отказалась бы от появления в ее жизни Спонсора с большой буквы, и Айрин Вулф не была исключением.
Нет, она вовсе не была расчетливой хищницей, мечтающей заполучить богатенького покровителя, любовника, а то и мужа. Ей не нужно было пробивать себе дорогу к вершине, используя при этом любые методы. Все у нее было, жизнь только начиналась, но… Разумеется, бриллиантовое колье можно купить и самой – зарплата позволяет. И шубка у нее есть, не говоря уже обо всем вышеописанном. Но согласитесь – гораздо приятнее заметить на светской вечеринке небрежным тоном: «Миленькое колье, правда? У Джона (Пола, Билла, Мэтью, Саймона – нужное подчеркнуть) неплохой вкус.
Он такой лапочка – обещал на Рождество свозить меня на Канары».
И пускай у подружек тоже денег куры не клюют – наличие Джона (Пола, Билла…), делающего подобные подарки, сразу переводит вас в другой статус. Как знать, не станет ли следующий бриллиант подарком к помолвке, а там недалеко и до медового месяца на Канарах…
Наконец, есть и еще один веский довод за Спонсора. Все работающие девушки прекрасно понимали: пройдет несколько лет, и им будет уже за тридцать. Мало того, что это само по себе – кошмар, ужас и полное одряхление, но самое страшное в том, что на смену им уже рвутся новые, молоденькие и смазливые, те самые, у которых тоже вся жизнь впереди, и чьи томные взгляды гораздо лучше, успешнее и продуктивнее будут действовать на клиентов. Им тоже понадобятся спонсоры, и битва за Канары и обручальное кольцо станет боем на поражение, так что надо ловить момент, использовать его и не расслабляться ни на мгновение.
Честно говоря, Айрин Вулф не вполне соответствовала описанному типу женщин. Материальная сторона вопроса интересовала ее… ну, скажем, во вторую очередь. Или даже в третью. Гораздо больше ей просто хотелось замуж. Или не замуж – но чтобы видеться не раз в неделю, а каждый день, и просыпаться в одной постели, и чтобы лохматая с утра, и две кружки с кофе на столе в кухне, чтобы обнимал, целовал в растрепанную макушку и ревниво следил, как из заспанной румяной девчонки она перевоплощается в подтянутую и ухоженную бизнес-вумен в костюме и с деловой папкой…
Бессвязные были эти мечты, неопределенные и туманные, но очень теплые и приятные. Возможно, виновато было ее детство. Городок Аллентаун. Типовой коттедж на типовой улице типового провинциального города, в котором две трети мужчин – шоферы-дальнобойщики и автослесари, одна треть – алкоголики и хулиганы из бывших шоферов-дальнобойщиков и автослесарей, а женщины, по крайней мере, старше тридцати – жены этих самых мужчин и в массе своей домохозяйки.
Методистская церковь по воскресеньям, бары на Борроу-стрит, облезлый цирк-шапито на окраине города и единственное современное здание – сверкающий офис «Бритиш Петролеум». Правда, на суперфирму тоже работали шоферы и автослесари, но, так сказать, элитные сорта.
Отец Айрин Вулф, Джек, прошел все стадии – от элитного автослесаря в фирменном бело-зеленом комбинезоне до спившегося и небритого чудища, зависающего в баре с утра и до позднего вечера. В редкие дни… нет, пожалуй, часы трезвости… нет, пожалуй, похмелья Джек Вулф мог показать класс и с закрытыми глазами перебрать любую тачку, на слух определив неисправность, но деньги, полученные за работу, немедленно шли на выпивку, таким образом, цикл получался абсолютно замкнутый. Семья Джека – жена Мелисса, дочка Айрин и кот Бомбастер – в этот цикл не вписывалась никак.
Мелисса – рано постаревшая, с вечно опущенными углами губ и скорбным взглядом – помогала по воскресеньям в церкви, в остальные дни недели молилась и шила на продажу всякую мелочь, вроде кухонных фартуков и прихваток. Впрочем, особым успехом ее продукция не пользовалась, так как скорбный характер передавался даже этим незатейливым вещицам, и один из покупателей-оптовиков даже сказал как-то в сердцах, что подобные фартуки будут уместно смотреться только в городском морге.
В доме было очень чисто, даже, можно сказать, патологически чисто. Мелисса фанатично следила за Гигиеной и очень боялась Инфекции и Бацилл. Маленькая Айрин играла одной-единственной тряпичной куклой и тряпичным же медвежонком, с детства знала, что красить губы – вредно, а носить тонкие трусики – негигиенично, и ненавидела воскресенья, потому что после проповеди мать брала ее с собой в город. Миссис Вулф отправлялась извлекать своего непутевого мужа из бездны греха под названием «Улыбчивый Койот», а Айрин до икоты боялась пьяных дядек, которые там обретались. Кроме того, было очень стыдно за папу и жалко его, и жалко маму, и слова, которые Джек Вулф, выкрикивал, вырываясь от жены, были непонятные, но какие-то липкие и вонючие…
Она с детства привыкла различать слова и мысли по цвету, запаху и, так сказать, фактуре. Самыми теплыми, пушистыми и, как ни странно, душистыми были мысли и слова, связанные с ободранным и вонючим котом Бомбастером. Он был единственным в мире Айрин существом, любившим ее искренне и беззаветно. Когда она болела, кот тайно пробирался к ней по ночам и ложился на грудь. От Бомбастера шло тепло, а потом он начинал ВЫМУРЛЫКИВАТЬ из Айрин хворь. Она это просто чувствовала – и все.
Потом мама застала Бомбастера в комнате дочери, и несчастный кот был нещадно выдран и выкинут на улицу. После отчаянных слез и уговоров Айрин получила разрешение кормить кота, но только при условии, что каждый раз после этого будет мыть руки в растворе карболки. Карболка отвратительно воняла, от нее у Айрин трескалась кожа на ладошках, но девочка мужественно переносила эти неудобства ради своего единственного друга.
Когда Бомбастера переехал грузовик, детство закончилось.
Потом была школа, с которой у Айрин проблем не было, поскольку с самого первого дня она поклялась сама себе, что выучится на отлично и уедет из Аллентауна навсегда. Так и произошло, в шестнадцать лет она стала лучшей выпускницей, а, кроме того, собрала все призы и почетные дипломы со всех возможных семинаров и олимпиад практически по всем предметам. Через три дня после выпускного бала Айрин Вулф собрала крошечный чемоданчик вещей и большую сумку с дипломами, вместе с мамой сходила в банк и сняла со своего счета все деньги, накопленные за годы учебы, – пятьсот долларов, – села на автобус и навсегда покинула Аллентаун.
Нет, еще один раз она туда приезжала. На похороны мамы, пять лет назад. Отец-то умер гораздо раньше, когда Айрин было десять. По нему она еще плакала, по маме уже нет. Не потому, что… Она любила мать, очень любила, но как-то так у них сложились отношения… никаких проявлений чувств, никаких эмоций…
Коттедж отошел в муниципальную собственность, вещи и мебель выбросили на свалку. Айрин посидела полчаса в маленьком садике, где под старой грушей еще виднелся заросший травой холмик – могилка кота Бомбастера. Потом встала – и теперь уж точно навсегда уехала из Аллентауна. Правда, на этот раз уже на своей собственной машине.
Тогда у нее был старенький «форд». Она купила его на первую зарплату, на городской свалке – процветал в Филадельфии такой бизнес. Разумеется, о месте покупки Айрин не распространялась, это было бы стыдно, но зато выяснилось, что пьяница и дебошир Джек Вулф оставил дочке в наследство талант к механике. Айрин сама устранила почти все неисправности в машине, предъявив на сервисе практически нормальное авто – профессионалы только поменяли ей подвески и карбюратор. Водить ее отец обучил раньше, чем читать, так что в этом смысле у Айрин никаких трудностей не возникло.
Приехав в Филадельфию в шестнадцать лет, худенькая рыжеволосая дурнушка Айрин не растерялась и не пропала. Поступила в колледж, училась по обыкновению отлично, закончила с прекрасными результатами и сногсшибательной рекомендацией от Департамента образования. Благодаря рекомендации, работа нашлась быстро, и в двадцать лет Айрин Вулф уже получала шестьдесят тысяч в год. Старый «форд» уже тогда был отнюдь не единственной машиной, какая была по карману Айрин, но она не собиралась швыряться деньгами. Тусклый призрак Аллентауна реял над залитой огнями реклам и витрин Филадельфией, серым пеплом присыпая все соблазны Большого Города. Айрин стискивала зубы – и шла вперед.
Училась после работы, на нескольких курсах сразу. Выучила испанский и немецкий. Освоила бухгалтерский учет. По воскресеньям ходила на курсы массажа – кто знает, как повернется жизнь, а эта профессия – верный заработок. Закончив курсы менеджеров, уволилась с работы и разослала резюме по всем крупным фирмам. Ее успехи не могли не впечатлить, и на собеседования приходилось ездить с утра до вечера. Тут-то и выяснилось, что профессиональная подготовка – еще не все. Ей все время отказывали, причем в очень странной форме – с явным сожалением. Айрин не стала мучить себя догадками, а спросила у одного из менеджеров, проводивших собеседование, напрямик: в чем загвоздка? Холеный молодой человек в хорошем костюме неожиданно смутился, но в конце концов смог тактично объяснить: в работе важен внешний вид.
Айрин не обиделась, просто приняла к сведению и приступила к работе над собой.
Курсы макияжа, эстетическая школа, шейпинг, массаж, косметические салоны и приличный счет в банке сделали свое дело – через три месяца на собеседование к тому же менеджеру явилась рыжеволосая секс-бомба с ухоженными руками и в безупречном костюме. Собеседование было пройдено блестяще, однако Айрин вежливо отклонила предложение и направила резюме по другим адресам. Здесь она просто сдала очередной экзамен, а теперь начиналась совсем другая жизнь.
Четыре с половиной года назад она пришла в фирму «Интелькомстар» на должность старшего менеджера по продажам. Старенький «форд» вернулся на родную свалку, в гараже нового дома появился серебристый «мерседес», и серый призрак Аллентауна рассыпался в вечернем воздухе, взорвался вороньим граем, унося с собой прошлую жизнь и все воспоминания о ней. Айрин Вулф превратилась в настоящую бизнес-вумен.
У нее был стальной характер. Любой другой человек на ее месте вряд ли смог бы избавиться от груза прожитых лет или хотя бы от тяжелых воспоминаний. Однако Айрин, закалившая волю постоянной учебой, с легкостью перешагнула этот порог. Она не притворилась другим человеком, она им стала. Теперь ей не было нужды играть роль ухоженной дамочки с хорошим доходом – она ею и была. Единственной компенсацией за тяжелый труд в юности Айрин сделала свой образ жизни вне работы. Ничего тяжелее дамской сумочки в руках. Только лучшие курорты. Обеды на дом из ресторана. И никаких откровений с подружками!
Собственно, и подружек-то у нее не было. С детства привыкшая к одиночеству, Айрин не спешила ближе сходиться с коллегами по работе. Светский треп и совместные корпоративные вечеринки – это одно, но ее внутренний мир принадлежал только ей. И лишь в последнее время появились эти мысли – о двух кружках с кофе, растрепанных со сна волосах и теплых объятиях в утренней постели… О мире на двоих.
Теплые и душистые мысли немного тревожили, главным образом потому, что, дожив до двадцати семи лет, Айрин Вулф имела очень смутное представление о любви. Точнее, не имела никакого представления. Стало быть, наступало время учиться этой науке.
МУЖЧИНЫ
В детстве и, соответственно, ранней юности собирательный образ Мужчины выглядел для Айрин Вулф примерно так: дешевые джинсы, клетчатая рубашка, шейный платок, давно утративший свой исходный цвет, над ним – трехдневная щетина. Выражение лица злобное, глаза опухшие. Слова нецензурные.
Такими были мужчины в Аллентауне, таким был ее собственный отец. Как все дети из не особенно благополучных семей, Айрин с самого детства привыкла жалеть мать и по этому поводу относиться к священному институту брака, как к чему-то, чья роль в жизни человека сильно преувеличена. В школе у нее было в принципе мало друзей, и уж мальчиков точно – ни одного.
Выпускной бал остался для нее скучным и долгим официальным мероприятием, на который НУЖНО было пойти из политических соображений, но ни о каких романтических историях речь не шла.
В Филадельфии шестнадцатилетняя Айрин Вулф увидела совсем других мужчин: Красивых… и не очень. Воспитанных. Хорошо или, во всяком случае, вполне прилично одетых. Трезвых. Выяснила, что ее сверстники, оказывается, отнюдь не всегда напоминают молодых горилл с прыщами, попадаются и вполне симпатичные парни. С такими уже можно было иметь дело. Одним словом, именно в Большом Городе перед Айрин впервые приоткрылась дверь в загадочный мир Взаимоотношений Полов.
Разумеется, в первые годы ни о каких романах речи и быть не могло. Ей было просто некогда. Айрин училась и работала, стиснув зубы, боролась с призраком Аллентауна, спала по пять часов в сутки и физически не имела возможности с кем-то встречаться. Кроме того, на длинноногую, костлявую дылду с рыжими волосами и сердитыми зелеными глазищами никто особенно и не реагировал.
Когда Айрин научилась хорошо выглядеть, правильно одеваться, пользоваться косметикой и вообще – быть Женщиной, все стало намного проще. Но только с одной стороны. С нее, с этой стороны, на работе Айрин окружали несколько вполне приличных молодых людей, с которыми можно было сходить в ресторан или театр после работы, выпить в перерыве кофе, поболтать и пофлиртовать… Однако Айрин совершенно не умела флиртовать. И ничего к этим молодым людям не чувствовала.
Со своей стороны, парни быстро теряли интерес к эффектной рыжей красотке из отдела продаж, потому что на поверку она оказывалась начисто лишенной даже намека на чувственность. Да, глаза, да, ноги, да, ослепительная улыбка – но с Айрин Вулф холодно, как со Снежной Королевой или мороженой рыбой. Таков был негласный вердикт мужской половины сотрудников «Интелькомстар».
Впрочем, в ее жизни все же была тайна, связанная с мужчиной. Айрин тогда было двадцать лет, она только-только поступила на работу… И именно в этот момент появился Клифф.
Странный парень. Ужасно странный. Наверное, именно поэтому она и обратила на него внимание. О влюбленности речи не шло – скорее, это было какое-то болезненное притяжение друг к другу, которое они оба испытывали.
Познакомились они в вагоне подземки, в двенадцать часов ночи, что само по себе было трудно представить. Айрин тогда жила в крайне неприятном районе Филадельфии, своего рода местном Гарлеме. Публика здесь обитала подозрительная, в большинстве своем безработная, а зачастую и опасная, однако Айрин, увлеченная учебой и работой, на такую ерунду внимания не обращала. После Аллентауна местные хулиганы все равно были похожи на ангелов, пусть и слегка обтрепанных.
«Форд» еще проходил окончательную доводку в автосервисе, и потому она ездила на метро. В вагоне подземки было довольно темно, и Айрин изо всех сил напрягала уставшие за день глаза, читая очередной реферат на тему «Как добиться повышения результативности вашей работы». Происходящего вокруг она попросту не замечала, а напрасно, потому что назревал скандал.
В вагон вошли трое парней лет восемнадцати-девятнадцати. Широкие штаны, майки-борцовки, кепки козырьками назад, гирлянды «серебряных» цепочек на крепких шеях – и поток сквернословия. Двое негров и один пуэрториканец, самые настоящие хулиганы.
Пожилой мужчина предусмотрительно выскочил прямо в закрывающиеся двери, предпочтя дождаться следующего поезда, католическая монахиня смиренно опустила глаза в заплеванный пол, супружеская пара средних лет одинаковым движением недовольно поджала губы и демонстративно уставилась в темное окно. Кроме названных пассажиров, вагоне остались двое: Айрин, самозабвенно читающая реферат, и какой-то худощавый парень, дремавший в самом конце вагона и ни на что не реагировавший.
Парни громко и вызывающе переговаривались, используя от силы пять-шесть слов, причем все – нецензурные. Как ни странно, у них отлично получалось понимать друг друга, и в какой-то момент, видимо, соскучившись в пустом вагоне, они решили развлечься. Танцующей походкой, раскачиваясь в такт вагону, они неспешно двинулись по проходу, пытливо вглядываясь в лица пассажиров – к кому бы привязаться. Вполне естественно, что жертвой предстояло стать Айрин Вулф.
Один из парней тяжело плюхнулся на сиденье рядом с девушкой, двое других нависли над ней, перекрыв дорогу к дверям и остальным пассажирам. Айрин очнулась, только услышав гнусавый голос, немилосердно растягивавший гласные звуки:
– Ой, ни ма-агу, дзержить ми-иня! Кака-ая герла-а! Рыжуля, хочешь ледене-ец? У меня есть адзин. Ба-альшой та-акой…
Напарники остряка заржали, Айрин подняла голову и непонимающе уставилась в наглые лица.
– Что вам нужно?
– Ды все-о! Така-ая красотка – и адна-а! Решили составить, типа, компанию. Ты не против?
– Послушайте, я…
– Уй ты, какая кофточка! А какого цвета у тебя насисьник?
Честно говоря, испугаться она успела. Бытует ошибочное предположение, что девушки, выросшие в рабочих кварталах провинциальных городишек, среди хулиганов и малолетних бандитов, их не боятся. Это не так. Не боятся только те девушки, которые и сами вполне могут сойти за хулиганок. Приличные же девицы, вроде Айрин, слишком хорошо представляют, ЧЕМ может кончиться встреча с подобными типами, и потому боятся гораздо больше и, так сказать, осознаннее.
Айрин вся подобралась, отчаянно жалея, что на ней юбка и блузка, а не джинсы и джемпер. Прижала к груди сумку с тетрадями, максимально прикрыв вырез блузки и слишком открытую шею. Вжалась в спинку сиденья, лихорадочно соображая, что же делать дальше.
А потом раздался спокойный хрипловатый голос:
– Э, молодой! Отойди от нее.
– Че?! Это ты мне, баклан? Да я…
– Закрой выхлоп и дыши носом, шоколадный мой. Сказано – сваливайте. Это – МОЯ территория.
Айрин во все глаза смотрела на безумца, бросившего вызов троим бандитам сразу. Это был тот самый парень, дремавший в конце вагона. Теперь, когда он стоял совсем близко, было видно, что он довольно высокий, худощавый, очень мускулистый и какой-то… опасный.
Он уступал комплекцией любому из троих темнокожих подонков, но от него исходила такая мощная волна уверенности в себе, такая спокойная и в то же время отчетливая угроза, что парни неожиданно стушевались. Тогда молодой человек словно бы ненароком поддернул рукава джинсовой рубахи навыпуск, после чего тот из троих, кто непосредственно приставал к Айрин, примиряюще вскинул руки.
– Да ладно, братан, все нормально. Мы просто шутили. Просим прощения, сестренка, если что… Извини, брат!
У Айрин непроизвольно приоткрылся рот. Услышать из этих уст подобные слова – чистая фантастика и слуховая галлюцинация!
Она была настолько потрясена, что в тот момент не успела толком разглядеть, что же так напугало троих крепких парней. Потом поезд остановился, и незнакомец, крепко стиснув ее запястье, почти выволок ее на платформу. Здесь Айрин пришла в себя и выпалила:
– Спасибо вам большое! Я очень перепугалась.
– Не за что. Это твоя станция?
– Да. Я живу на Пятнадцатой. Обычно возвращаюсь домой раньше, тогда еще много народа…
– Да уж. В это время младым девам не рекомендуется ездить в одиночку. На Пятнадцатой, говоришь? Тоже не близко.
– Да что вы, я срезаю через пустырь и красные дома, там получается…
Она вдруг прикусила язык, явственно представив себе свой обычный маршрут в свете последних событий.
Пустырь, на котором расползлась вонючая стихийная помойка, не освещается ни единым фонарем. Потом начинается узкая улочка, идущая сквозь квартал «красных домов» – уродливых кирпичных семиэтажек. Несколько лет назад их решили построить городские власти – чтобы расселить малоимущие и многодетные семьи здешнего Гарлема. Однако что-то не сложилось, прекратилось финансирование, а может, у тогдашнего мэра закончился срок – возвести успели только кирпичные коробки. Так и остался этот квартал – пустые черные глазницы незастекленных окон, фанерные временные двери, почти везде сорванные с петель, да самые разнообразные граффити, по большей части непристойные, с каждым годом все гуще покрывавшие стены. Дешевый красный кирпич нещадно крошился, внутри время от времени обваливались целые лестничные пролеты, однако и сносить всю эту красоту тоже никто не собирался.
Вот через этот зловещий квартал ей и предстоит пройти сегодня ночью… Айрин затрясло.
Новый знакомый хмыкнул и неопределенно помахал в воздухе рукой.
– Пошли, провожу.
– Ой, что вы…
– Как тебя зовут?
– Ай… Айрин. Айрин Вулф.
– Нам не страшен серый вулф… Пошли, Айайрин Вулф. Я – Клифф.
С этими словами он потянул ее за руку в сторону турникета, и тогда Айрин разглядела у него на запястье странную цветную татуировку – дракон, сцепившийся в схватке с тигром. А ведь те парни испугались именно ее, подумала вдруг девушка. Стало быть, домой ее провожает отнюдь не скаут. О молодежных бандах, носящих свои особые знаки отличий в виде татуировок, в наши дни знает каждый…
Но с Клиффом было не страшно. Даже в заброшенном квартале.
Он остался у нее. Это произошло на удивление просто и естественно. Ночевал на диване, не раздеваясь, а Айрин не спала всю ночь, прислушиваясь к его дыханию и пытаясь разобраться в нахлынувших на нее чувствах.
На рассвете Клифф ушел, но вечером ждал ее у выхода из подземки, и все повторилось снова. Он прожил у нее месяц с лишним – хотя это и не назовешь словом «прожил». «Проночевал»?
Уходил на рассвете, встречал по вечерам, спал на диване. И ни разу, ни разу не сделал попытки оказаться в ее постели. А вот сама Айрин к концу этого месяца уже с ума сходила. Неясное томление, охватившее девушку в первую ночь пребывания Клиффа в ее квартирке, превратилось в совершенно осознанное плотское желание, и Айрин потеряла покой. Сказать об этом Клиффу было немыслимо, а жить с этим – убийственно. В прямом, кстати, смысле: она почти перестала спать.
И однажды, по дороге домой, на пустыре, она не выдержала.
– Почему ты это делаешь, Клифф?
– Что именно?
– Встречаешь. Ночуешь. Уходишь.
– А что из этого тебя не устраивает?
– Не знаю. Просто не понимаю. Мы почти не разговариваем, ничего не знаем друг о друге, мы не… короче, мы в каких-то странных отношениях…
– Ты имеешь в виду, что мы не трахаемся?
– Ну… Нет, ты пойми меня правильно…
– Ты тоже меня пойми. Встречаю я тебя, потому что поздно. Ухожу рано, потому что дел много. А ночую… Видишь ли, Айрин, у меня сейчас не слишком хороший период в жизни. И у себя дома мне появляться не стоит. Конечно, я мог бы найти другую хазу, но ты ведь, вроде бы, была не против, что я ночую на диване?
– Конечно, нет, но…
– А что касается другого…
Он неожиданно остановился, развернул ее к себе, обнял. Айрин замерла, не сводя глаз с этого хищного, медально четкого лица. Клифф осторожно провел пальцем по ее щеке.
– Я бы мог перебраться с дивана к тебе в постель. Но это была бы совсем другая история. У нас с тобой появились бы обязательства, которые, как мне сдается, сейчас никому из нас не нужны. Кроме того, я не хочу навязываться.
– То есть… девушка должна просить у тебя первой? Это не вполне прилично.
– Я тоже не вполне приличный малый. А просить никогда никого ни о чем не надо. Надо только твердо знать, чего хочешь сам.
Они дошли до дома в полном молчании, поднялись на пятый этаж, вошли в крошечную темную прихожую, и когда Клифф потянулся к выключателю, Айрин перехватила его руку и спокойно произнесла в темноте:
– Я знаю, чего хочу. Только я ничего не умею. Я доверяю тебе. Если ты тоже этого хочешь, то давай сделаем это.
И была ночь, были желтые блики фонарей на стене, дальние и страстные вопли котов на крышах, грохот первых мусоровозов, смятые простыни, непривычное смятение, жар в крови, маленькая боль, совсем немного смущения и очень много любви.
Не той, о которой слагают песни. Не той, от которой страдают при полной луне. Самой обычной, земной, плотской, со всеми ее неловкостями и попытками привыкнуть друг к другу, с осторожными прикосновениями и уверенными движениями, с прерывистым дыханием и неожиданными открытиями, с влажной от пота кожей и торопливыми поцелуями…
Клифф был свит из мускулов и мышц. Худощавое сильное тело было гибким и горячим, движения резкими и порывистыми. А еще он был внимателен и тактичен. Вряд ли он занял бы первое место на конкурсе лучших любовников – хотя с чем ей было сравнивать?! – но он постарался не причинить ей боли и не смутить ее.
Все дело было в том, что она ему доверяла. Именно поэтому все и получилось так… хорошо. Не отлично, не бурно, не сногсшибательно – просто очень хорошо и правильно.
Утром он впервые поцеловал ее на прощание. И ушел. А после работы у метро ее встретила полиция.
К Айрин у них никаких претензий не было, только одна просьба: опознать, если получится, одного молодого человека, погибшего в перестрелке на углу Пятнадцатой и Двадцать Второй. Молодежные группировки делили территорию, а парня видели в том доме, где проживает мисс Вулф…
Странно, но она и думать не думала ни о чем таком, когда входила в здание окружной больницы. Покойников она в принципе не боялась, а если это кто-то из соседей…
Когда выкатили каталку, накрытую белой простыней, Айрин окаменела. Потому что сбоку свешивалась рука. Мускулистое, хотя и тонкое запястье украшала цветная татуировка: дракон сцепился в схватке с тигром…
Айрин шагнула вперед, села на корточки, взяла руку Клиффа, стала ее гладить и вполголоса рассказывать ему что-то такое, что на самом деле надо было рассказать с самого начала или уж по крайней мере сегодня ночью, но никак не здесь, в холодном помещении полицейского морга…
Потом она поцеловала его руку, встала и направилась к выходу. Ошеломленный полицейский окликнул девушку:
– Мисс, но ведь…
– О, простите. Это Клифф. Фамилии я не знаю. Мы были знакомы месяц. Он спас меня от хулиганов в поезде, а потом жил в моей квартире.
– Но ведь вы даже не поднимали простыню!
Айрин пожала плечами и вернулась.
Лучше бы она этого не делала. Потому что Клиффа убили выстрелом в голову.
Она не упала в обморок, не расплакалась и отказалась от предложения полицейских подвезти ее домой. Но с квартиры съехала в тот же вечер. Нельзя было ночевать в пустой комнате, на той самой кровати, где простыни еще пахли Клиффом, живым, стремительным, хищным, гибким Клиффом, зная при этом, что сам он лежит в холодильнике полицейского морга и больше никогда не встретит ее у выхода из подземки и не посмотрит на нее своим пронзительным ястребиным взглядом…
