Текст книги "Самая длинная ночь"

Автор книги: Сандра Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

7

Он все-таки настоял на скором отъезде, и единственной победой, которую Джессика смогла одержать, было согласие Армана Рено взять ее с собой. Он согласился, потому что Элли все-таки описалась, когда он протянул ей конфету, а потом, вечером того же дня, когда он попытался просто присесть перед ней на корточки, исцарапала ему руки, визжа и урча при этом, как дикий котенок.

После этого Арман переехал в гостиницу и за два дня выправил документы для Джессики, поменял билеты на самолет, закупил все необходимое для Элли и о чем-то долго разговаривал с Парижем, а потом с Бордо.

Вечером у них состоялся тяжелейший разговор с Джессикой

– Я не полечу! Как вообще можно предлагать лететь на самолете людям, которые только что потеряли в автокатастрофе самых близких!

– К вашему сведению, я сам не переношу самолеты!

– К ВАШЕМУ сведению, меня вообще не касается, чего именно вы не переносите. Я не лечу.

– Вы мне надоели, мадемуазель. Не летите? Значит, мы с Элизой летим вдвоем.

– Бесчувственный, жестокий человек!

– А вы – капризная и вздорная!

– Не орите, разбудите девочку.

– Если она и проснется, то именно от вашего визга.

Некоторое время на кухне царит тяжелое молчание. Примерно такое же молчание повисало, вероятно, над полями сражений, когда воюющие стороны перезаряжали пушки.

Наконец выкидывается белый флаг.

– Джессика, послушайте… Ну ведь мы же никак больше во Францию попасть не можем. Поезда туда из Чикаго не ходят.

– Есть лайнеры.

– В это время года Атлантику штормит. И во время катастроф на воде погибает гораздо больше людей, чем…

Арман Рено прикусил язык, потому что рыжая кошка с отвратительным характером и прекрасной фигурой заплакала. Тоненько, по-девчоночьи, закрыв лицо ладонями.

Он растерянно пробежался по кухне, потом налил ей вина в бокал, подошел, присел на корточки и тихонечко тронул ее за руку.

– Не надо, пожалуйста. Давайте вообще не будем больше говорить об ужасах и катастрофах. Мы с вами напьемся успокоительного, погрузимся в самолет, хлопнем снотворного – проснемся уже в Париже.

Молчание, но плач затихает. Потом из-под ладоней неожиданно доносится хихиканье, и заинтригованный Арман силой отводит ее руки от зареванного лица. Джессика шмыгает носом и улыбается.

– Я представила, что подумают стюардессы. Элли вопит, как резаная, а мы с вами с просветленными улыбками шествуем на свое место, чокаемся рюмками с донормилом и мирно засыпаем. Элли разносит салон и изводит пассажиров, командир корабля запрашивает политического убежища в Африке, угоняет самолет – и мы просыпаемся не в Париже, а в Кейптауне.

Он тоже улыбнулся.

– Да, это я не подумал. Элль тоже придется налить рюмочку.

– Арман, я… Я ужасно себя веду, простите меня.

– Я тоже хорош, так что мы квиты.

– Бож-же, какое благородство!

– Бож-же, какой характер…

Слово за слово, и вот через полчаса перед нами та же кухня. По ней мечется высокий, красивый светловолосый мужчина. Он вне себя, это видно невооруженным глазом. Пожалуй, от рычания и вырывания волос на голове его удерживают только поколения аристократических предков да рациональный ум, говорящий, что это все равно ни к чему не приведет. За окном темнеет.

Проверив спящую ангельским – на удивление – сном Элисон, Джессика устало вернулась на поле боя и на мгновение застыла на пороге. Медная грива разметалась по плечам, под изумрудными глазами залегли ярко-синие тени, лицо бледное и какое-то прозрачное. И при этом она улыбалась. Арман подумал – и осторожно улыбнулся в ответ, хоть это и было нелегко.

– Выпьешь вина?

– С удовольствием. Поухаживаешь?

– Естественно!

Джессика устало присела возле стола, а Арман протянул ей бокал. Переход на «ты» совершился на удивление естественно и мирно.

– На сегодня бои закончены, да? Элль спит?

Она устало кивнула и посмотрела прямо на Армана. Он нервно вцепился в столешницу. Эти изумрудные глаза заставляли его… нет, даже не нервничать, а просто сгорать. Он мечтал о ней, хотел ее, жаждал, но боялся нарушить то хрупкое равновесие, которое только что установилось в их отношениях.

Ее губы влажно блестели от вина. Кораллы и жемчуга…

– Мне показалось, или она сегодня не сразу пряталась от меня?

– О да! Целых пять минут. Впрочем, ты прав. В нашем случае это тоже победа.

Изумруды, кораллы и жемчуга, натура античной героини – и она скоро начнет падать на ходу. Она истощена и замучена. Ничего, виноградники Руайя славятся лучшим в мире лекарством от малокровия…

Потом Арман вспомнил Элисон – и нахмурился. Ничего не помогало, ни роскошные куклы, ни мороженое. Единственной реакцией были слезы. Слезы и страх. А если Джессика пыталась отойти – дикий истерический крик. Крик, от которого разрывалось сердце Армана Рено.

– Я слабее, чем ты, Джессика. Я впадаю в отчаяние, а ты держишься.

– Я люблю ее, Арман. Это все, что ей сейчас нужно. Любовь и терпение, терпение и любовь.

– О да!

Он не хотел, чтобы его голос звучал так сардонически, но выходило само собой. Дело было не только в малышке Элизе.

Каждый взгляд на Джессику Лидделл раздирал душу и тело Армана на части, и сотни маленьких демонов терзали его и без того исстрадавшуюся душу.

– Я говорила с доктором. Он велел показаться хорошему неврологу и детскому психологу через три месяца, если ничего не изменится, а пока ждать. И любить. Ты найдешь ей врачей?

– Естественно, зачем ты спрашиваешь. У нее будет все самое лучшее. Мы потом поговорим об этом, ладно? Я принес китайскую еду, но только ты не засыпай, ладно?

– Я пытаюсь. Аромат потрясающий. Спасибо тебе.

Он едва не упустил бутылку, так дрожали руки.

– Не за что. Всегда пожалуйста.

Некоторое время стояла тишина, а потом Джессика простонала с полным ртом:

– Это невозможно вкусно! Откуда ты узнал, что именно нужно брать? На мой взгляд, это всегда казалось набором подозрительных клочьев и малоаппетитных кусочков теста. А во Франции есть китайская еда?

– Во Франции есть все.

– Я всегда хотела там побывать – а вот теперь сопротивляюсь этому, как психопатка. Собственно, я и есть психопатка.

– Ты просто маленькая, усталая и самоотверженная женщина.

– Осторожнее! Когда ты перестаешь вести себя, как норманнский барон, я настораживаюсь. Сразу кажется, что у тебя коварные и тайные планы.

Еще какие, возопил сластолюбивый внутренний голос. Перед мысленным взором Армана пронеслась картина: Джессика в его объятиях, ее пальцы скользят по его спине, губы приникают к груди…

Джессика хихикнула.

– Прикидываешь, в какую именно темницу меня заточить по приезде?

Джессика улыбалась, ее глаза блестели, а на щеках играл нежный румянец. Арман хотел одного: прижать ее к себе, покрыть поцелуями, предложить ей весь мир!

Однако ждал. Не сейчас. Она должна полюбить его. Должна захотеть его так же сильно и так же страстно, как хочет ее он. Сейчас она просто доброжелательна, ничего больше, а он… он умирает каждую ночь и каждый день.

– Ты выглядишь все более усталой.

– Так и есть. Я все хуже себя чувствую. Плохо сплю.

Он сглотнул нервный комок в горле.

Он изнывал от плотского желания. Джессика была так близка, так доступна – и так невообразимо далека от него.

Все могло бы быть иначе, если бы они жили дома…

А почему, собственно, им не жить дома?! Во Франции? Кто сказал, что Джессика должна приехать туда всего лишь на время?

Джессика по-детски облизала кончики пальцев, не в силах оторваться от соуса. В теле Армана бушевал пожар, а в голове начал зарождаться план. Глаза подозрительно заблестели.

– Я преклоняюсь перед тобой за то, что ты сделала для Элизы, Джессика…

– Не надо грубой лести. Я люблю ее – больше ничего.

Арман смотрел на ее грудь и не мог оторвать глаз. Нежная шея, плавный изгиб плеча, темная ложбинка между грудями… Он сойдет с ума, если не прикоснется к ней.

Атмосфера сгущалась, словно потрескивала невидимыми молниями. Под тонкой тканью халата отчетливо проступили напрягшиеся соски. Она была возбуждена не меньше, чем он!

Арман судорожно перебирал варианты. Она должна отправиться во Францию и остаться с ним навсегда. Джессика не может исчезнуть из его жизни. Но ведь и ее самое сильное желание – не расставаться с Элисон! Так почему бы не предложить ей остаться с Элли навсегда… в доме Рено!

Он машинально ел нежнейшего цыпленка, а может быть, и древесный гриб, не сводя глаз с Джессики. Она так же пристально смотрела на него, осторожно облизывая верхнюю губу.

– Почему перестала есть? Не нравится?

– Очень нравится.

– Тогда почему?

– Нипочему.

– Мы взрослые люди, Джессика…

– Не понимаю, о чем ты.

– Понимаешь. И чувствуешь то же, что и я. Поэтому и не можешь есть. И плохо спишь. И…

Он замолчал, увидев, как участилось ее дыхание. Медленно протянул руку и накрыл ее дрожащие пальцы. Напряжение в воздухе было почти материальным.

Арман медленно поднес руку Джессики к губам.

– Джессика…

Внутри взорвался огненный фонтан. Ничего не осталось на свете, только изумрудные моря, полные огня и страсти. Только медь и пожар, красное золото ее волос. Только нежнейшая кожа, горящая под его губами. Только томительное и нежное имя, как шепот в ветвях неведомых деревьев на неведомой планете, которую еще только предстоит открыть, – ДЖЕССИКА!

Дыхания у нее не осталось. Сердцебиение так участилось, что она его и не чувствовала. Все плыло перед глазами, и пальцы Армана, могучие, теплые, невыразимо нежные, скользили по ее шее, хотя еще миг назад он сидел напротив нее за столом.

А потом его губы прижались к ее губам, осторожным, ласкающим движением прошлись по нежной коже и вдруг обожгли яростным, требовательным напором, разбудили в ней то, с чем она так яростно сражалась последние дни, и не стало больше границ и условностей, не стало смущения и тревоги, а пришло лишь блаженство и облегчение, и огонь в крови больше не жег, а согревал, наполнял тело золотистым легким паром, уносил по горячей и нестрашной реке желания в море страсти, и мужчина с огненно-черными глазами больше не казался властным и пугающим демоном, потому что она с удовольствием отдавалась в его власть сама, не боясь этого и мечтая о его объятиях.

Жадный рот мужчины уже достиг ее груди, и Джессика – стыдливая скромница Джессика, усталая и фригидная Джессика – выгнулась в диком и блаженном стоне, раскрылась навстречу бешеной страсти мужчины.

Она не открывала глаз, она стонала все громче, и ее стоны только подстегивали страсть мужчины. Она вдыхала терпкий, свежий аромат его светлых вьющихся волос, наслаждалась неудержимой силой этих могучих рук, горделиво и нежно ласкала широкие плечи, принадлежавшие отныне – она знала это точно – только ей одной, пила его дыхание и умирала от счастья.

Как сквозь золотой туман, Арман услышал ее счастливый всхлип:

– Арман… Возьми меня… Прошу… Я так хочу тебя…

Золотое пламя сомкнулось вокруг них, слепящая тьма затопила вселенную, и мир прекратил свое существование.

8

Джессика пребывала в некоем странном, возможно, пятом или шестом измерении, ее тело то и дело сводила сладкая судорога, глухие стоны вырывались из груди, а Арман все ласкал и ласкал ее, его жадные губы бродили по плечам, рукам, губам девушки.

Совсем иная, незнакомая Джессика Лидделл, напрочь растерявшая всю свою стыдливость, сама раскрывалась ему навстречу, подобно нежному экзотическому цветку. Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Жар и лихорадка, туман в глазах и удивительная ясность в мыслях, вернее, всего лишь в одной мысли: «Я его хочу!».

Арман уже стягивал с нее халат, и она, извернувшись, впилась ему в губы жадным и страстным поцелуем, удивившим и немного напугавшим ее саму. Языки сплелись в битве, одинаково сладкой и страшной.

Джессика больше не могла терпеть. Все ее существо вопило, молило о близости, жаждало ее, страшилось ее и не мыслило, что может быть иначе. Она уже злилась на Армана за то, что он так долго тянет.

А потом она начала слышать его неразборчивый, торопливый шепот. Нежные и бесстыдные слова. Тихую мольбу, яростное требование близости.

Словно во сне, она ощутила, как он осторожно тянет вниз тонкую ткань ее трусиков, и тут в происходящее совершенно некстати включился рассудок.

Она вспомнила, кто перед ней. Арман Рено. Жестокий и бесчувственный делец, рассчитывающий свою жизнь на сто лет вперед. «У него в сейфе инструкции на все случаи жизни». И судя по всему, случаи с совращением женщин и дальнейшим их подчинением своей воле для него никогда не были редкостью. С такой-то внешностью – и не женат! Значит, ему выгоднее содержать любовниц. Лучше – больше, чтоб между ними была здоровая конкуренция.

Подведем краткий итог. Джессика Лидделл, практически голая, висит на шее у мужчины, который несколько дней назад перевернул ее хрупкий мир вверх тормашками и собирается отнять у нее единственное родное существо. Мужчины, которого страстно жаждет ее тело и панически боится рассудок… или то, что от рассудка осталось.

Рассудок пока еще проигрывал инстинкту, но его тонкий голосок звучал все тверже.

В этот момент Арман назвал ее по имени, и Джессика окончательно опомнилась. Краска стыда залила ее щеки, девушка даже зажмурилась, представив, что она собиралась сделать еще мгновение назад.

Она вывернулась из его объятий, дрожащая, растрепанная, полуобнаженная, отшатнулась к стенке и беспомощно вскинула руку с растопыренными по-детски пальцами.

– Я… я слишком много выпила!

Голос дрожал. Джессика потупилась, чтобы не видеть лица Армана, и тут увидела свою обнаженную грудь. Теперь румянец просто сжигал ее щеки.

Арман почти прорычал в ответ:

– При чем здесь вино?

– Его было слишком много… Я не знаю, что на меня нашло… Мне надо сесть… Господи, я сейчас завизжу, наверное… Что это было?

– Я могу тебе объяснить…

– Не надо! Это я виновата!

– Джесс!

Она отшатнулась, почти упала в кресло, а Арман бросился к ней. Она действительно едва не завопила, но он успокаивающе вскинул руки.

– Послушай… послушай меня, Джессика, пожалуйста! Почему ты… что тебя остановило?

В его глазах теперь горело настоящее адское пламя. Адское пламя, которое наверняка ждет и Джессику Лидделл, если она и впредь будет слушать свое глупое и разнузданное тело!

Она откашлялась и постаралась, чтобы ее голос звучал твердо.

– Личная гигиена, например. Я не люблю случайных и коротких связей.

Арман Рено не стал спорить. Он просто очень медленно и очень легко провел пальцем по ее медным волосам, нежно коснулся маленького ушка… Джессика вспыхнула и задрожала. Волны возбуждения вновь загуляли по всему телу. В глазах барона Рено поблескивала откровенная насмешка.

– Ты ведь не веришь сама себе. Кроме того, почему короткие?

Ага, длинные. На целых три ночи. Или на четыре.

Она откинулась на спинку кресла, ускользая от его пальца и одновременно отчаянно злясь на собственное тело, так подло предавшее ее в самый неподходящий момент.

– Что это ты делаешь?!

– Тс-с! Не шуми. Я хочу удержать тебя от поспешных и необдуманных действий. У меня есть неплохое решение для проблемы Элисон.

Джессика недоверчиво глядела на него, не понимая слов.

– Что-о?

– Я его нашел не прямо сейчас, хотя это произошло сегодня. Пока мы ругались. И пока целовались тоже.

– И что это за решение?

Поразительно, но если не считать руки, которая вкрадчиво поглаживала ее обнаженное колено, Арман Рено казался совершенно пришедшим в себя.

– Для начала давай придем к некоторым выводам. Во-первых, мы оба согласны, что Элизе… Элисон потребуется время, чтобы привыкнуть ко всем нам, ее родственникам. Подружиться с нами. Поверить нам.

– Ну да… Я ведь никогда этого не отрицала.

Неужели в его план входило ее совращение? Господи, пусть это будет не так! Дура, дура, тысячу раз идиотка, что с тобой, тебе же не шестнадцать лет, ты вполне можешь управляться с собственными гормонами!

– Отлично. Во-вторых, мне надо вернуться домой. Телефон – прекрасное изобретение, но работа есть работа. От меня зависит огромное количество людей, я не могу их подвести. Одна проблема. Я не уеду без девочки, а она, соответственно, не уедет без тебя.

– Не уедет. Это точно. Мы уже все обсудили. Мы даже практически договорились. НЕ понимаю, зачем опять переливать из пустого в порожнее. Другое дело, что кое-кто мог бы быть посговорчивее и оставить нас с Элли в покое, хотя бы до наступления улучшения ее состояния. Но для этого надо уступить, а этого кое-кто как раз и не умеет.

– Можно подумать, что это умеет кое-кто другой!

– Не думаю, что кое-кто так хорошо успел узнать кое-кого другого!

– Тормози, а то опять поссоримся.

– Сам тормози, понял?!

Откуда и силы взялись! Джессика забыла обо всем на свете и резко подалась вперед. Самодовольный мерзавец, если он думает, что сможет вертеть ей по своему усмотрению…

– Я не отдам Элли! Ты не можешь нас разлучить!

– А это и не нужно.

– Как это?

– Так это. Ты поедешь не сопровождать ее, а жить с ней. У нас, во Франции. Если ничего не получится – вернешься вместе с ней домой.

– Ты что, с ума… Да разве это возможно?!

– А в чем проблема? Или ты по-прежнему считаешь меня монстром без сердца?

– Нет, но одно дело – поехать в Европу на какое-то время, и совсем другое… На каком основании я туда поеду? В качестве кого?

– В качестве родной тетки Элль. Документами я займусь позже, уже из дома.

– Что-то я не понимаю, откуда столько благородства…

– От рождения. Джессика, я страшно устал. Я встревожен. Я растерян. Я вижу, что малышке плохо, я понимаю, что бессилен, что волевые решения, на которые я всегда был мастер, не помогают. Поэтому я предлагаю выход. Мы поможем ей вместе.

А кто такие «мы»? Джессика открыла рот и немедленно его закрыла. В груди разгоралось иное пламя – пламя ярости.

– Понятно. Вот, стало быть, к чему все это было? Танцы-шманцы-обжиманцы. Думал, я размякну и соглашусь на все?!

– Джессика, я…

– …А заодно, чтобы не тратить время, можно и переспать со мной, не так ли? Очень удобно, днем я ухаживаю за Элисон, ночью увеселяю ее родного дядю… Няня и подстилка в одном флаконе. Не дождешься!!!

Она бушевала, не давая Арману и слова вставить, а в груди разгоралась горькая обида. Как она могла поддаться на все эти пошлые уловки?! Подумать – просто представить на секунду! – что Арман Рено испытывает к ней настоящие чувства! Неудивительно, что он так быстро овладел собой. С самого начала он действовал согласно своему тайному плану!

– Джессика!!!

Она в бешенстве полыхнула на него изумрудным лазером глаз, уже налитых слезами, и увидела, что барон хмурится.

– Нет, говорили мне, что все рыжие – психи, но я надеялся… У тебя отсутствует элементарная логика, Джесс. Я не собирался соблазнять тебя, а потом использовать. Это не мой стиль, знаешь ли. Кроме того, будь это так, я бы не остановился на полпути. Я довел бы дело до конца, как привык поступать во всем.

– Еще лучше! Изнасиловал бы меня, да?

– Да, если тебе проще называть любовный акт этим словом.

– Ага! А потом я, расслабленная и благодарная за бесподобную ночку, пала бы к твоим ногам и молила о счастье сделаться твоей наложницей и служанкой?

Арман чуть улыбнулся.

– Если бы я мог этого добиться всего лишь одной ночкой, как ты выражаешься, я бы этим гордился.

– Ты невозможен!

– Я честен. Джессика, постарайся остыть хоть на минуту и рассудить здраво. Ты все равно уже согласилась лететь, что такого нового я сказал, отчего ты так взбеленилась?

– Потому что! Потому что одно дело – полететь в другую страну на время, зная, что вернешься к своей прежней жизни, домой, и совсем другое – взять и за полчаса сменить страну проживания в принципе. Считай, эмигрировать. Бросить все…

– Нажитое непосильным трудом? У тебя есть фамильный сервиз? Любимый шкаф твоей прабабушки? Доска от борта «Мэйфлауэр», на котором приплыл твой прапрапрапрадед? Джесс, опомнись! Вы с Элли живете в съемной квартире, да еще и без денег. И вы всегда жили на съемной квартире, разве нет?

– Да, потому что ты выгнал Фрэнка из родного дома! И пускай мы с Моникой не были баронессами, но мы любили друг друга, мы были единой семьей, а ты – ты даже ни разу не прислал младшему брату письма со словами поддержки!

– Джессика, ты многого не знаешь, а твой темперамент не позволяет тебе мыслить здраво…

– Зато у тебя темперамент вообще не запланирован. Только график – остальное на фиг! Интересно, сколько же времени ты отводил на секс со мной? Десять минут? Полчаса? Потом быстренькое изложение твоих планов, моя капитуляция и отъезд, так? А что, если бы мой оргазм затянулся? Ты бы попросил меня поторопиться?

Теперь Арман расхохотался.

– Ты неподражаема. Но на подобный убийственный вопрос нужно отвечать честно. Так вот, я был застигнут врасплох случившимся, Джессика. Для меня это неожиданность, как и для тебя. Хорошо. Чтобы не возбуждать ярость масс, я просто предлагаю тебе полететь во Францию и пожить в моем доме, пока Элисон не привыкнет ко мне, маме и тетушке Кло. Собственно, это я и собирался сказать, потому что у меня есть дурацкая привычка все подытоживать. Но потом я к тебе прикоснулся и…

– …И не смог справиться с собой. Не неси чушь, Арман Рено! Ты взрослый мальчик, пора юношеского онанизма в женской раздевалке осталась далеко в прошлом, пора отвечать за свои действия!

– Только не в твоем случае. Глядя на тебя, я все чаще думаю о судьбе… или роке.

Черные глаза глядели на нее нежно и задумчиво, и от этого переворачивалось в груди сердце. Джессика не знала, что и думать. Неужели можно так врать? Вот так, глядя в глаза?

С самого начала, сталкиваясь руками, случайно прикасаясь друг к другу, они вздрагивали, как от удара током. С самого первого мгновения их встречи в воздухе висело странное, томительное напряжение, подспудно перераставшее в какую-то сладострастную истому. Джессика это чувствовала, но вот чувствовал ли Арман? Кто она для него: одна из многих… или первая из многих?

– Лучше бы я сразу легла спать у Элли в комнате! Не надо было сюда приходить!

– Но ты пришла. И откликнулась на мой призыв. Даже больше, чем откликнулась.

Джессика снова залилась краской, вспомнив волны блаженства, гуляющие по всему телу, вспомнив жадные, бесстыдные и прекрасные прикосновения этих могучих рук, так спокойно лежащих сейчас у него на коленях.

Он зажег в ее крови огонь, и Джессика Лидделл понятия не имела, чем его погасить. Вернее, кажется, имела. Но ни за что на это не согласилась бы!

– Извините! Прошу прощения, ежели моя распущенность порушила ваши баронские планы!

– Я не думал в тот момент ни о каких планах, рыжая ведьма! Я просто не мог остановиться, точно так же, как и ты.

– Ошибаешься! Я остановилась!

– И я до сих пор не понимаю, почему?

– Потому что опомнилась! Пришла в себя! Поняла, что на самом деле я тебе отвратительна!

– Серьезно?

– Да, и нечего ухмыляться! Возможно, ты удивишься, но для меня мораль – не пустое слово, а вот ты не узнаешь ее, даже если она выскочит из кустов и даст тебе по голове!

– Выходит, я был просто не слишком сообразителен и неправильно истолковал твои сигналы. Я по глупости предположил…

– Ты меня просто поймал в момент слабости. Я устала. Вкусная еда, много красного вина, задушевный разговор… Я не люблю тебя, Арман, и более того, мне противны мужчины, которые беззастенчиво используют женщин в своих целях, а потом выбрасывают их за ненадобностью, как… как перегоревшие лампочки!

– Лампочки?!

– Да, лампочки! Пощелкал ими, они зажглись, потом перегорели, и ты их выкинул!

– Так ты зажглась?

– Дурак несчастный! А о своем решении проблемы можешь забыть!

– Ты считаешь меня холодным и бессердечным негодяем.

– Да, считаю.

– Но ведь все, что ты обо мне знаешь, ты придумала сама. Может, стоит узнать кое-что и из первых рук?

– Я знаю только то, что ты меня пытался соблазнить.

– Да, и что из этого? Ты красива, привлекательна, с тобой хочется быть рядом, заниматься любовью… Это что, преступление – хотеть красивую женщину? Ты шастаешь передо мной в полупрозрачном халате, а я ведь не каменный. И это вовсе не значит, что я бросаюсь на каждую смазливую бабенку или трахаю все, что хоть отдаленно напоминает женщину.

Джессика отвела взгляд и прошептала:

– А почем я знаю… ты соврешь – недорого возьмешь….

– Но ты не знаешь наверняка. А что, если я невинен, как ангел? Вдруг пострадавшая сторона – это я? Вдруг я пытался остановить Франсуа и не дать ему совершить глупость, и только поэтому он сбежал от меня?! Почему ты не даешь мне возможности оправдаться?

– Потому что мне вообще на тебя наплевать! Ты забыл, что сейчас самое главное? Я не могу рисковать психикой Элисон! Откуда я знаю, что ты станешь делать, если мы приедем к тебе домой! У себя во Франции ты наверняка царь и бог, местный судья будет на твоей стороне, да и вообще все будут за тебя… Может, ты меня вышвырнешь из замка на второй день? Не дашь мне с ней видеться?

– И доведу ее до безумия своими руками? Я же не идиот, Джессика, и не фашист. Ты – залог моего успеха, ты и только ты. Поедем? У тебя появится возможность выяснить, что я за человек.

– Нет!

Она отпрянула, потому что ее очень испугала такая возможность. Джессика Лидделл несколько минут назад уже имела возможность убедиться, как велика сила притяжения, исходящая от Армана Рено, и дальнейшее изучение этого вопроса в ее планы не входило. Она не желала превращаться в рабыню.

– Я не хочу уезжать! У меня здесь работа… друзья… вся жизнь!

– Я поговорю с твоим боссом.

– У меня нет босса. Я сама себе хозяйка.

– Что, и босса нет? Тем более, без проблем.

– С проблемами! Я не могу послать псу под хвост все, чего добилась за годы. Я остаюсь.

– Хорошо, но Элль уедет.

– Через мой труп!

– Не думаю, что мне понадобится заходить так далеко. Достаточно иного.

Он медленно, не сводя с нее глаз, расстегнул брюки. Джессика метнулась к стене и замерла, дрожа от ужаса и возбуждения. Только сейчас до нее дошло, что в припадке страсти она почти сорвала с Армана рубашку, и теперь ее глаза неотрывно смотрели на могучий торс мужчины. Она вспомнила ощущение его теплой кожи… его прерывистое дыхание… его силу…

– Не смей этого делать, Арман Рено!

– Не знаю, о чем ты подумала, но в этом доме я вообще ничего больше делать не буду, кроме одного. Если ты отказываешься собирать вещи Элизы, я пойду и сделаю это сам.

С этими словами он спокойно заправил рубашку в брюки и снова застегнул их. Джессика вновь ощутила себя непроходимой идиоткой.

– Ты не знаешь, где что лежит.

– Так помоги мне.

Она беспомощно смотрела на мерзавца.

– Я ее опекаю. Я решаю, что с ней будет. Если ты захочешь забрать ее силой, я вызову полицию.

– Давай. Вызывай. Ты, конечно, можешь обвинить меня в насилии, и тогда Элизу… Элисон заберут в приют до полного разрешения дела через суд, а что это для нее будет означать, ты и сама знаешь. Не говоря уж о том, что я тебя за это просто уничтожу. Физически! Джесс, не надо превращать нашу жизнь в ад. Ни ее жизнь, ни твою, ни мою.

– Ты этого не сделаешь!

Арман устало посмотрел на нее и очень тихо сказал:

– Сделаю.

– Ты… ты… варвар!

– Нет. Не я. Это ты дикая кошка. Я предлагаю тебе уехать вместе с нами и остаться с племянницей – хоть до конца жизни, прожить эту жизнь в хорошем доме, имея все необходимое и гораздо более того. Да, для тебя это в определенной степени трудное решение, но ведь ты даже не ищешь вариантов. Ты просто отказываешься. Выбирай: едешь с нами или остаешься одна. Что тебя смущает? Отнесись к этому, для начала, как к отпуску, к отдыху в одном из древнейших и живописнейших уголков Франции. А когда Элль ко мне привыкнет, ты сможешь вернуться к друзьям, работе и прежней жизни. Если захочешь, разумеется.

Как же он хладнокровен! Как спокоен и уверен в себе!

– И что мне это даст?

– Жизнь с Элисон. По крайней мере, некоторое время. Возможность мирно сосуществовать со мной. Жить в моем доме, получать все необходимое и даже сверх того.

– Это ловушка, только я не понимаю…

– Когда ты вернешься, у тебя будет достаточно денег, чтобы начать свой бизнес заново. Или вообще ничего не делать. Как видишь, выбор за тобой. Я вовсе не давлю на тебя.

– Не давишь?! Да разве у меня есть этот выбор! Ты все прекрасно понимаешь, жестокий ты человек, феодал несчастный, ты заставляешь меня бросить все, разрушить всю мою жизнь!

– …И даю тебе Элль. Разве ты не этого хотела? А жизнь… ее ведь никогда не поздно начать сначала. Через пару месяцев ты вернешься.

Она задохнулась от возмущения. Этот наглый барон ошибается! Девочка не сможет привыкнуть за два месяца, она вообще не сможет привыкнуть к такому придурку!

Джессика сжала маленькие кулачки.

– Это громадный риск, ты можешь это понять? Она с трудом привыкла ко мне, я ей нужна…

– И я ей нужен. И бабушка. И свой собственный дом, и сад, и лошадка, и речка, и поле, и солнце, и новые друзья – весь мир ей нужен. Мы должны вернуть ей мир, а ее – миру. А ты мечтаешь запереться с ней в этой халупе и от мира отгородиться. Так ее не вылечить, это ты можешь понять, Джессика?

– Могу. Но ведь ты говорил, что должен вернуться к работе… И что же, она будет опять-таки весь день проводить с няней или воспитательницей, сидеть в твоем холодном замке!

– Дался тебе этот замок!

– …А ты можешь гарантировать, что няня будет любить ее так же как я? Что она останется с Элли до тех пор, пока она не вырастет?

Арман мрачно поглядел на расстроенную и сердитую Джессику и нехотя ответил:

– Нет.

– Вот! Теперь делай свой выбор. Есть ребенок, очень маленький, беззащитный ребенок, чья психика пережила сильнейший удар. Если ты собираешься стать для Элли опорой и защитой, но при этом станешь всего лишь очередным незнакомцем, который успевает только поцеловать ее на ночь, то лучше оставь девочку со мной… в этой халупе. С тобой она никогда не поправится. Надо думать, ты много ездишь?

– Да.

– И с кем же будет оставаться Элли? Опять с няней?

– Я буду брать ее с собой.

– На деловые совещания? И кормить в перерывах чипсами? Не думаю. Ты просто наймешь женщину, которая будет относиться к своей работе, как любой наемный служащий. Или потребуешь от своей очередной сожительницы, чтобы она следила за девочкой?

– Значит, перестану ездить. Перестрою свой график, буду руководить из дома.

– И озвереешь через две недели. Кроме того, мы оба знаем, что это невозможно в принципе, если ты, конечно, не собираешься продавать семейный бизнес, а ты не собираешься.

Арман нахмурился, в черных глазах промелькнула уже знакомая ей ярость.

– В любом случае, отсюда она должна уехать. Этот дом не для маленькой девочки, она его боится!

– Значит, я перееду.

– Да, во Францию! Надо увезти Элль от воспоминаний. Завтра… нет, уже сегодня утром Элль уедет со мной, время идет, а мы все спорим. Решай, едешь ты с нами, или остаешься. Я должен спешить, пока малышка не проснулась.