Текст книги "Лесная земляника"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Милли в своем нелепом попугайском наряде, как ни странно, дикого впечатления здесь не производила. Ее окидывали настороженным взглядом, но тут же успокаивались и забывали о ней, а вот Кларенс…
Он почти физически ощущал, как внимательные маслянистые взгляды осторожными насекомыми ползают по его спине, по оттопыренному карману, в котором он судорожно сжимал свой бумажник, по дорогим ботинкам и элегантному твидовому пиджаку – здесь Кларенс и сам понял, что пиджак действительно элегантный и ни в коем случае не тянет на рабочую одежду.
Милли расспрашивала вполголоса барменов, иногда подзывала к их столику кого-то из девиц, задавала вопросы, но результата никакого не было. Между тем на улице, как это всегда бывает поздней осенью, внезапно сгустились сумерки, и бары явно оживились. Кларенс в панике подумал, что они забрались слишком далеко и пора выбираться, как вдруг Милли потянула его за рукав.
– Последний на сегодня. Дальше пойдет публика, а мы не прихватили с собой кавалерию. Пошли?
– Куда теперь?
– Последний на сегодня бар. И моя последняя, если честно, надежда. Если и там ничего не узнаем, придется действовать наобум.
Кларенс поднял голову. Прямо над ним, словно услышав слова Милли, по одной вспыхнули неровные неоновые буквы.
«Лучшие Цыпочки в «Поцелуе перед сном»! Полный стриптиз!»
* * *
Бармен приоткрыл один глаз и смерил Милли Донахью взглядом, который легко представить тому, кто хоть раз посещал океанариум, секция «Акулы и Скаты».
Бармен был могуч, неподвижен и бесстрастен, но где-то на самом дне его крошечных глаз горел некий огонек, заставлявший случайного посетителя на всякий случай занимать место, поближе к входной двери и нервно ощупывать бумажник в кармане. Что Кларенс Финли и проделал – уселся в самом углу под вешалкой и вцепился в бумажник мертвой хваткой. Две девицы за стойкой смерили его оценивающим взглядом, а потом вдруг немедленно потеряли к нему всякий интерес и принялись увлеченно целоваться взасос.
Нахалка Милли и глазом не моргнула. Взгромоздилась на высокий табурет прямо перед барменом и нахально постучала фотографией Клэр по чистым бокалам.
– Эй, Чарли, не соизволишь ли налить мне имбирного пива?
– Прошу, мисс.
– Мало народу, а?
– Да, мисс.
– Наверное, на девчонок сбегутся поглазеть?
– Да, мисс.
– Послушай, Чарли, а что может обогатить твой словарный запас – пятерка или десятка?
Пауза. Огонек чуть ярче.
– Полтос.
– Заметано. Я – подруга этой герлы. Она умотала в Штаты и задолжала мне деньжат за квартиру. Недавно мне сказали, что видели ее здесь. Это, стал быть, она вернулась? Тогда я бы слупила с нее денег.
– Сожалею, сестренка.
– Ты не знаешь ее? Да она же тут зажигала несколько лет подряд.
– Ее давно с нами нет.
– И это все?
– За полтос – да.
– Однако, Чарли, у тебя и расценки. Ну а если, скажем, еще сотенка?
Бармен перевел свой неподвижный взор прямо в центр переносицы Милли, отчего у той появилось стойкое ощущение, что в нее целятся из ружья. Потом гигант молча поставил перед ней рюмку и наклонился вперед, наливая чистый джин. Губ он почти не разжимал, но слова доносились совершенно отчетливо.
– Отвечай, только быстро: сколько она тебе должна?
– Четыреста фунтов. Не считая проценты за четыре года.
– Половина – мне.
– Чарли, не зарывайся.
– Обычная такса. Заметь, я не учитываю проценты.
– Хорошо. Я схожу, возьму у своего дружка денег.
– Не надо. Я сам подойду. Принесу вам заказ, положишь деньги на поднос.
Милли кивнула, сползла с табурета и отправилась к Кларенсу. В полумраке бара ее глаза горели, как у кошки.
– Кларенс, быстро гони двести фунтов! Кажется, клюнуло.
– Погоди, сейчас нащупаю… Вот!
Через пару минут бармен подошел к ним с небольшим подносом и встал так, что полностью загородил собой обзор всем остальным посетителям.
– Твоя подружка, сестренка, свинтила отсюда довольно давно. Уехала в Штаты.
– Чарли, это Я тебе сказала…
– Не трепыхайся, сиди спокойно. Неделю назад она заходила. Я с ней не разговаривал. Но потом к ней подвалила Давалка-Элис. Рыжая, работает у меня последнюю неделю. Сегодня ее номер в конце, но приходит она всегда заранее. Я покажу. Где деньги?
– Замени салфетку, Чарли! Этой вытирались человек десять.
– Сию минуту, мисс. Прошу прощения.
* * *
Следующие полчаса прошли в напряженном ожидании. Даже Милли не удавалось болтать с прежней легкостью, а уж Кларенс и вовсе сидел как на иголках.
Бар постепенно заполнялся людьми. Компании попадались шумные и не очень, но в целом гул нарастал, и Кларенс решил не спускать глаз с бармена, чтобы не пропустить условный сигнал. И, разумеется, пропустил. Звякнул колокольчик на двери, тошнотворно-пронзительный запах духов ударил в ноздри, и тут рядом со столиком Милли и Кларенса выросла костлявая официантка с тощим и оттопыренным задом, обтянутым кожаной мини-юбкой.
– Ваш заказ, пожалуйста.
Кларенс непонимающе уставился на кружки с пивом, которых они не заказывали, а Милли, наоборот, немедленно развернулась и жизнерадостно замахала рукой.
– Элис! Сколько лет, сколько зим! Да ты настоящая звезда!
Высокая, худая, рыжеволосая девица в блестящем платье, одетом явно на голое тело, и в колготках в сеточку, ярко накрашенная и слегка нетрезвая, с подозрением уставилась на Милли и Кларенса.
– Эт… та кто такое? Не узнаю, я чего-то.
Милли взяла с места в карьер.
– Вспоминай же скорее! Надо же, как посчастливилось! Кларенс мечтал познакомиться с настоящей актрисой, а тут сама Элис! Садись к нам. Эй, Чарли, шампанского нашей звезде. На лице рыжей Элис появилось неуверенно-слащавое выражение самодовольства. Похоже, слова Милли ей здорово польстили. Она подплыла к столику и томно опустилась на стул, который опомнившийся Кларенс галантно ей подставил.
– Спасибо, дорогуша, но, честно говоря, я что-то…
– Господи, да это было лет пять назад, но уж я-то тебя отлично запомнила. Нас знакомила Клэр, Клэр Дэвис, вспоминаешь? У нее еще был соляк с шестом и мотоциклом, не здесь, а в «Большом Мальчике», у пирса.
Кларенс замер. Сейчас рыжеволосая раскроет обман и поднимет шум… Но Элис неожиданно расплылась в ослепительной улыбке, обнажающей гнилые зубы.
– Точняк, дорогуша! Всплывает в памяти. Извини, не припоминаю твое погонялово. Столько лет… Все гастроли, концерты.
– Да без обид! Я Милли, это Кларенс, мой перец. Господи, а мне было так неудобно, ведь я у тебя одолжила тогда десятку, а потом никак не могла найти времени расплатиться. Держи, подруга, с процентами!
Хрустящая сотня не успела даже коснуться стола. Движение руки Элис напоминало движение языка большой ящерицы. Цоп – и нет никакой мухи. Цоп – и нет никакой сотни…
После этого принесли шампанского – и неуверенно-теплое чувство переросло в прекрасную дружбу. Элис не нужно было особенно расспрашивать – слова лились из нее потоком, а Милли, воодушевленная успехом, не отставала от нее. Единственным неудобством для Кларенса являлось то, что разговор велся на смеси ужасающего сленга и кокни, поэтому некоторые вещи приходилось домысливать.
– …Я же грю, дорогуша, деушке стало невозможно работать! Никто из этих кентов не заинтересован в контракте, а обидеть норовит всякий…
– …Я догоняю, еще бы! Небось потому Клэр и свалила в тину.
– Щас! Клэр влипла по самые трюфели, куда ей было валить? Да и фараоны не сильно заценили ее молчанку.
– Да ладна-а! Мы с Кларенсом видали фотку, она вся в шоколаде. С ней такой перец…
– Слышь сюда! Как тебя, Кларенс… Наливай! Слышь сюда, подружка. Я тебе скажу про Клэр Дэвис – она в полном не балуйся. То есть до не могу.
– Иди!
– Во. Сама иди, грю же – знаю точняк. Я виделась с ней, вот недели не прошло, как виделась, в этом самом рыгалово. Она меня сама разыскала и забила стрелку, а сама аж трясется вся.
– Чей-то?
– Да перец ее слетает с крючка, вот че. А ловить ей больше нечего. Не из графьев, поди.
– У них же, вроде, все на мази было?
– Сплыло! Он узнал чего-то о щенке.
– Ну дык… Неужели такой чистюля? Бывает со всякими, промашка молодости…
– Не, слышь сюда. Не ту бодягу, которую она всем впарила. Ну, мол, что выкидыш у нее был, все такое, после тюряги-то… Она ведь родила, Клэр.
– Да иди ты!
– Вот чтоб моя могила хреном поросла! Родила, потому как на аборт из-за тюряги опоздала. И уехала к своему папахену в деревню. Там родила.
– И сдала в приют?
– Если б! Там по соседству жил один хрен с горы, граф или лорд, короче, родственничек ейного перца. Короче, как в сказке – встречает он Клэр с папашкой по дороге в приют, да все и узнает. Ногами затопотил, говорит – нельзя так. А Клэр ему – мое паскудство, что хочу, то и делаю. Тогда дедок говорит, дайте его мне, я воспитаю. Ага, как в кино, скажи?
– Ну?
– Гну! Папахен Дэвис и говорит: как же вы, мол, воспитаете дите, когда у вас у самого долги не уплочены, а векселя ваши закладные у меня лежат? Дедок побелел весь и говорит: прошу вас подождать до завтра. Парниша, наливай, не спи. Вот.
Кларенс налил остатки шампанского в бокал рыжей звезды и помахал Чарли, чтобы тот принес еще бутылку. Странно, больше он не боялся. Слишком много грязи, слишком потрясающая информация…
– Вот, короче, пошел дедок домой и посовещался с одной малахольной девчонкой, которую к себе из жалости взял. Я так, правда, догоняю, что она его ублажала, как могла, потому как по-обычному он уже вряд ли мог. Ну и решил, типа, подарок ей сделать, ляльку живую. И на следующий день, представь, заявляется он к Дэвисам и приносит деньги за закладные векселя. Все до пенни. Пожалста, грит, позвольте теперь дите. Клэр-то по херу, ей бы лишь избавиться от щенка, а старый Дэвис сразу думает – а не слупить ли еще какую выгоду.
– Какую же еще?
– А такую. Видит – лорд совсем лыка не вяжет, жалостливый больно, вот и говорит: чтоб вы не считали, что я этого ребеночка вам продал, я эти деньги кладу в банк на свое имя. Типа, не себе, а на будущее воспитание. Но если вы когда варежку раскроете насчет того, кто его мамаша – сей момент сдадим щенка в приют, а тогда уж и деньги заберем за векселя. Короче, сложная такая комбинация, только он все правильно рассчитал, папаша Клэр.
– В чем же выгода?
– Ну ты че! Деньги лежат, проценты капают, дочка опять девица, а старый лорд никуда рыпнуться не может, чтоб у него ребенка не забрали.
– И сейчас все выяснилось?
– Не. Лорд помер, ребенка воспитала та его малолетка. Все бы ничего, только Дэвис надеялся, что на безденежье они ему поместье продадут, а они не продали. И теперь перец Клэр – родня того лорда – решил в поместье поселиться. Ну у Клэр очко и взыграло. Ну как малолетка проговорится? Она к ней скорей: так, мол, и так, напоминаю про уговор. Если хоть слово – заберу щенка в приют. Та, вроде, поклялась, но Клэр решила не рисковать.
– И послала тебя, чтобы ты вынудила их уехать.
– Точняк! Уй, смеху было. Я закосила под деловую бабель, Клэр мне под такое дело свой мотор отдала, шикарственный, и я устроила малолетке спектакль… Эй!!! А откуда ты это знаешь?
Милли молча плеснула шампанского Элис в бокал и поднялась с места.
– Неважно, подружка. Не парься. Самое главное ты уже сказала. Так где, говоришь, Клэр сейчас?
– У папаши, где ж еще… Только я этого не говорила, ты, сучка!..
Дальше события развивались более чем стремительно. Милли схватила практически опустевшую бутылку и с размаху приложила Элис по пышной шевелюре. Та без звука рухнула лицом в салат, а Милли схватила Кларенса за руку и силой выволокла наружу.
Он едва не опьянел от морозного свежего воздуха, голова раскалывалась, в глазах плыли круги, и еще было нестерпимо мерзко на языке, словно Кларенс Финли последние полчаса ел отбросы из помойки.
Собственно, в каком-то смысле это так и было.
10
Они проснулись в объятиях друг друга, и Джон засмеялся еще во сне, потому что совершенно точно знал, что теплое золотое облако у него на груди никуда не исчезнет после пробуждения. Этим облаком была Майра, и он осторожно притянул ее к себе, а она ответила сонным мурлыканьем и нежным прикосновением, поцелуем и бестолковым шепотом, смехом и блеском изумрудных глаз, и все это вместе было так здорово и так замечательно, что Джону очень хотелось застонать от радости.
Потом она вырвалась из его рук – после упорной борьбы – и удрала на кухню, подхватывая по дороге разбросанную одежду и смешно шлепая по голому полу босыми пятками. А потом он услышал ее пение и почуял упоительный аромат кофе, ни с чем не сравнимый, утренний аромат кофе, и понял в тот же миг, что теперь жизнь будет прекрасной всегда, ибо каждое их утро будет начинаться с поцелуя, смеха, прикосновения, босых пяток и аромата кофе…
Еще потом, когда Джон, к счастью, успел найти трусы и сбегать на улицу, сверху спустился благодушный Шейн и залез на диван, уже не дожидаясь приглашения.
– Сон у меня был. Я даже смеялся во сне.
– Хороший сон?
– Самый лучший. В нем мы все вместе поселились. Ты, я и Ма. И БайкеРРР.
– Разве ж это сон? Это правда.
– И ты не уедешь?
– Я только приехал, Шейн. И никуда больше не уеду.
– Ох, хоРРРошо. А то ведь замерзлую лягуху-то я еще не нашел.
– Вместе найдем. Весной. Она оттает и будет у нас жить.
– А еще мне охота кролика. И рыбок в круглом аквавриуме.
– Охота – значит, будет.
– Ты чудесник, что ли? А прям счас можешь?
– Аквариум – нет. А вот кролика…
Джон с заговорщицким видом подкрался к окну и поманил пальцем недоверчиво улыбающегося Шейна.
– Смотри, Шейн.
– Ох…
На белом снегу сладко посапывал черный Байкер, а у самого его лохматого пуза мирно спал серый толстый кролик. Прошедшая морозная ночь сдружила их, по всей видимости, навсегда. Или хоть до весны…
Майра подошла к ним сзади, обняла Джона, щекой прижалась к его голой спине, и он едва не умер от счастья.
Потом они все вместе пошли завтракать, а после завтрака отправились знакомиться с кроликом – только осторожно. Шейн подобрался совсем близко, вытаращил глаза и высунул от усердия язык. Байкер проснулся и завилял хвостом, потом торопливо облизал кролика, схватил его за шкирку и осторожно понес в дом. Кролик покорно болтался в страшной пасти и никакого неудовольствия не выказывал. Шейн помчался за ними, а Джон подхватил смеющуюся Майру на руки и стал целовать…
Звук, прервавший их, больше всего напоминал шипение змеи, хотя все знают, что змеи зимой спят. Майра вздрогнула и крепче обхватила руками шею Джона. Джон Фарлоу медленно повернул голову.
У куста орешника стояла Клэр Дэвис.
* * *
Лицо ее было иссиня-белым, рыхлым, отечным, под глазами чернели круги. Волосы были уложены кое-как, а одета Клэр была в кожаные – о ужас! – джинсы и джинсовую куртку на меху. Она выдохнула воздух все с тем же противным шипением и растянула бледные потрескавшиеся губы в мерзкой ухмылке.
– Отлично. Идиллия. Хозяин Мейденхеда и право первой ночи. То есть, решила все-таки добиться своего, да?
– Клэр, прошу тебя…
– Потом попросишь, Джонни. И прощения попросишь, и спасибо скажешь, и руки целовать будешь вместе с ногами, а если мне взбредет в голову, то и все остальное тоже. Сейчас у меня дело к этой маленькой шлюшке.
– Не смей!
– Мисс Дэвис!
– Что такое? Комар поднимает голову? Бунт в публичном доме? Так ты отплатила за доброту, мерзавка?
– Клэр, не смей разговаривать с Майрой в таком тоне.
– А с чего это ты мне указываешь, как мне с ней разговаривать? Жалкая малолетняя шлюха, из милости подобранная в канаве приличными людьми…
– Насколько я знаю, Майра находилась под официальной опекой моего дяди.
– Да пожалел он ее, пожалел, старый дурень. Чего молчишь, дурочка? Ведь так?
И Майра соскользнула с рук Джона, отошла в сторону и произнесла безжизненным, чужим голосом:
– Так. Все правильно.
Джон шагнул вперед, притянул к себе Майру, загородил ее от Клэр и произнес спокойным, но от этого еще более страшным голосом:
– Вот что. Прекрати ломать комедию и мучить девочку. Я знаю все.
Брови Клэр изогнулись в издевательской гримасе. Ее сильно шатнуло, и стало ясно, что она здорово пьяна.
– Вот как? Мисс Тренч, он знает все? То есть я могу позвонить по известному нам с вами телефону и…
– Нет!!! Нет, пожалуйста, нет! Я все сделаю. Я… я уеду. Вместе с Шейном. Джон… Мистер Фарлоу, простите меня, я не должна была… Я уезжаю. Вы никогда меня больше не увидите. Мисс Дэвис, я все сделаю так, как вы…
– Замолчи, Майра! Никуда ты не уедешь. И эта отвратительная комедия завершится прямо сейчас. Клэр, ты извинишься перед мисс Тренч и немедленно уйдешь. Это частное владение.
– Отлично! Я только заберу кое-какие денежки и кое-какую вещь, после чего немедленно уйду, ты прав. Ты и самой мне осточертел, Джон Фарлоу. Ты и твои заскоки про мирную деревенскую жизнь. Неужели ты думал, что я соглашусь жить в этой глуши?
– Клэр, а ведь я тебе этого даже не предлагал…
– Да плевать мне на твое предложение! Но если ты думаешь, что я осыплю вас с этой дрянью рисом и хмелем, ты очень заблуждаешься! Выбирай, шлюха: или ты уходишь сама, или я забираю то, что мне принадлежит.
– Нет! Не надо. Я уйду. Пожалуйста, Джон…
– ЗАМОЛЧИТЕ! ОБЕ! Спасибо. Вот что, Майра. И вы, мисс Дэвис. Я с вашего позволения хочу сам решить вопрос, с кем и где мне жить. Собственно, я его уже решил. Майра Тренч, я хочу, чтобы ты стала моей женой, и на правах твоего будущего мужа требую, чтобы ты перестала реветь и рассказала мне внятно, что и почему требует от тебя мисс Дэвис.
– Я не могу сказать, Джон. Я, правда, не могу.
– Она уйдет отсюда. И ты не сможешь этому помешать, Джонни.
– Зачем тебе это? Ведь я все равно не женюсь на тебе.
– Как знать. Возможно, что и женишься.
– Ты пьяна, Клэр.
– Не настолько, чтобы не суметь пофантазировать немного. Как насчет безграничной любви и самопожертвования, Джон? Как насчет того, чтобы пожертвовать своей свободой ради того, чтобы у твоей любимой не отобрали одну очень ценную вещь?
– Ты ненормальная!
– Давай, Джонни! Финансист должен уметь рисковать. Ставлю заклад: ты женишься на мне, а взамен я обязуюсь никогда больше не донимать Майру Тренч… своими претензиями.
– Я должен знать, что это за претензии.
– Невозможно. Таковы правила игры. Если ты их узнаешь, я автоматически выполню свою угрозу. Майра, подтверди, что в этом случае все будет честно.
– Да…
– Не слышу!
– Да! Честно.
– Тогда попроси его об этом, Майра. Постарайся объяснить ему, что от его согласия зависит твоя жизнь и твое счастье. А потом проверь, насколько сильно он тебя любит. Так как, Джон? Готов ты на все ради любимой?
– Еще одно слово – и я тебя задушу своими руками.
– Готов – или нет?!
Джон чувствовал, что ему не хватает воздуха. Раньше он никогда не знал, что ненависть может быть столь удушающей. Он быстро отвернулся от Клэр и схватил Майру за плечи.
– Посмотри на меня, Майра.
– Я не могу…
– Посмотри мне в глаза. Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя больше жизни, я хочу быть с тобой и я буду с тобой, чего бы это мне ни стоило. А это ничего и не стоит. Что бы там ни говорила эта женщина…
Майра вырвалась из его объятий и метнулась к дому, закрыв лицо руками. Джон ссутулился, медленно повернулся к ухмыляющейся Клэр. Красивое лицо его потемнело от гнева и презрения.
– Ты – самое омерзительное, что я когда-либо встречал в своей жизни, Клэр Дэвис. Ты подлая, лживая, наглая баба. Так вот, я намереваюсь развеять твои иллюзии относительно того, что ты, якобы, управляешь ситуацией.
– Вот как? И как же именно ты их развеешь, Джонни?
Джон неожиданно усмехнулся и заговорил медленно, четко выговаривая слова:
– Ты вовсе не любила меня всю свою жизнь, Клэр. Ты не тосковала в разлуке со мной, о нет! Ты отлично проводила время. В стрип-барах. Ты работала там танцовщицей.
Глаза Клэр слегка остекленели, но она все еще улыбалась, однако Джон видел, что она потрясена.
– Вероятно, ты соглашалась и на сверхурочную работу, Клэр, и один из твоих клиентов был твоим сожителем. Потом он умер от передоза, и тебя на некоторое время задержала полиция. В тюрьме у тебя случился выкидыш, потом тебя отпустили, и тогда ты, понимая, что в Лондоне тебе делать нечего, решила убраться подальше. В Америку. А заодно и постараться заарканить меня. Тебе, как и твоему папеньке, нужен был мой титул и мои деньги – ведь с дядей Уорреном у вас ничего не получилось. Он так и не продал вам Мейденхед, хотя вы, как я понимаю, приложили к этому массу усилий. А потом мы вернулись, и мне взбрело в голову навестить родовое гнездо. Ты увидела в Майре соперницу и решила убрать ее самым мерзким образом – разыграла с помощью своей старинной подружки с рыжими волосами отвратительную сцену. Только вот я чересчур быстро приехал… Чего ж ты так боишься, Клэр? Того, что я узнаю, как именно вы с отцом шантажировали моего дядю, доводя его до болезни и могилы? А Майра может мне об этом рассказать? Так вот, к твоему сведению, я и сам могу сложить два и два…
– Это ее сын.
Время остановилось. Наступила полная и абсолютная тишина. Джон увидел, как задрожали губы Клэр, как страх, отвратительный животный страх залил ее лицо белесым киселем… Обернулся, чтобы переспросить – потому что не мог поверить в то, что сейчас произнес голос Майры. И мгновенно понял, чего на самом деле испугалась Клэр Дэвис.
Майра стояла на крыльце, крепко сжимая в руках вороненый винчестер. Дуло смотрело Клэр в живот. Тонкий палец замер на курке.
Девушка заговорила, и в ее голосе больше не было ни слез, ни отчаяния.
– Это ее сын. Шейн Дэвис. Не было никакого выкидыша. Ее выпустили из тюрьмы, и она уехала в «Розовый Рай». Там родила, а потом они с мистером Дэвисом собрались, якобы, отдать малыша в приют. Только лорд Уоррен встретил их двоих с младенцем на руках в лесу, возле старого пруда. Слишком далеко от дороги, ведущей в город. Он очень испугался за мальчика. А они испугались свидетеля, потому и стали плести про приют. И тогда лорд Уоррен уговорил их отдать мальчика нам с ним. Сказал, что мы о нем позаботимся. Мистер Дэвис смекнул, что ради спасения ребенка лорд Уоррен пойдет на все… Одним словом, твой дядя, Джон, отдал все деньги, полученные после продажи моего дома в Сомерсете, за жизнь Шейна. А закладные на Мейденхед так и остались невыкупленными. Вернее, старый Дэвис положил их в банк на свое имя.
– Но зачем…
– Дэвис поставил условие. Никто и никогда не должен узнать, кто настоящая мать Шейна. Если это станет известно – Дэвис немедленно требует закладные к оплате, а Шейна отбирают и сдают в приют. Мы оказались в кабале.
– Боже милосердный…
– Мы не жалели об этом, Джон. Ни разу. Ни твой дядя, ни я. Шейн… он мой сын, понимаешь? Настоящий. Я люблю его. Твой дядя любил его. И меня. Мы с ним ни за что не допустили бы, чтобы Шейна у нас отобрали…
– И ты согласилась на то, чтобы тебя все считали малолетней матерью-одиночкой…
– Мне все равно. Я не жалела тогда, не жалею и сейчас.
Клэр взвыла неожиданно тонким и визгливым голосом:
– Что ж, ты должна признать, что наш договор нарушен. И теперь щенок отправится в приют, а закладные квитанции будут востребованы к оплате. Разумеется, Джонни легко покроет эти расходы, но свою живую куклу ты больше не увидишь…
Майра криво улыбнулась и взвела курок. Джон похолодел – потому что понял, что не успевает:
– Майра, нет…
– У меня нет другого выхода. Ты уходи, Джон, пожалуйста, уходи. Я пристрелю эту тварь. Много мне не дадут, я скажу, что это была самооборона. Но Шейна в приют я не отдам.
– Убери ее, Джон!!! Убери эту ненормальную!!!
Джон прыгнул, и его прыжок слился с грохотом выстрела. Майра уронила ружье и повисла на руках у Джона, а невредимая Клэр беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни звука. В ту же секунду из дома вырвался черный смерч.
Байкер с ума сходил от стыда и ужаса. Он едва не проворонил опасность! Нос, несчастный нос ПРОГЛЯДЕЛ ее. Теперь Байкер собирался наверстать упущенное.
– Байкер, назад!
Верный пес замер, тяжело дыша и сдерживаясь из последних сил. Клэр понемногу пришла в себя и истерически засмеялась.
– Вот теперь тебе конец, маленькая дрянь! Я тебя засажу!
Джон не обратил на слова пьяной валькирии ни малейшего внимания. Осторожно поставил Майру на ноги, легонько встряхнул за плечи и сказал спокойно и твердо.
– Вот что, девочка, беги оденься, возьми документы и собери Шейна. Идите к моей машине и ждите меня там.
– Но…
– Ничего не говори, просто сделай. Байкер?
Пес вопросительно взглянул на Джона, и тот вполне серьезно кивнул в ответ.
– Умный пес, хороший пес. Прекрасный сторож, как все ирландские волкодавы, и отличный охранник – как все ротвейлеры. Байкер, стереги эту мерзкую бабу. Не спускай с нее глаз. И не давай ей двинуться с места. До тех пор, пока мы не вернемся.
Байкер навострил уши и смешно наклонил голову набок. Клэр издевательски фыркнула.
– Ты окончательно свихнулся, Джон Фарлоу. Разговариваешь с собачками? Ну-ну. Я пошла. Меня ждут в полиции.
Она даже не сделала шаг – только мышцы слегка напрягла перед тем, как сделать. Байкер оскалил ВСЕ свои зубы и прыгнул. Через секунду Клэр Дэвис, удивительно тихая и послушная, лежала на снегу, а над ней высился громадный пес с горящими зеленым огнем глазами и оскаленными клыками, с которых капала пена. Джон кивнул, подошел и похлопал Байкера по вздыбленному загривку.
– Отлично, пес. Стереги ее. Мы постараемся побыстрее. Кстати, Клэр, я не говорил, что твой папа – видимо, в знак доверия к будущему зятю – разместил в моем банке ценные бумаги и документы? Не надо так страшно таращить глаза. Байкер нервничает. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Разумеется, настоящий банкир никогда бы так не поступил, чтобы не запятнать свою деловую репутацию. Но беда в том, что я совсем недавно понял, что я – не настоящий банкир. И на свою репутацию мне плевать, в особенности, если учесть, что дело это подлое и крайне двусмысленное. Ведь деньги за закладные дядя Уоррен вам отдал? А вот векселя вы не вернули. Или вы с папой предпочитаете сесть в тюрьму не за это, а за продажу малолетнего ребенка третьему лицу? А может быть, за покушение на убийство? Ведь к пруду вы тогда свернули не для того, чтобы искупаться?
– А-а-ргх…
– Будь здорова, дорогая. У тебя будет время, чтобы поразмышлять о своем будущем. Байкер тебя разговорами донимать не будет.
Вскоре поляна перед маленьким домом на опушке тисовой рощи опустела. Пошел легкий пушистый снег, и вскоре только Байкер черным изваянием выделялся на белоснежном фоне, да угадывался перед ним вытянутый продолговатый холм.
* * *
Утром следующего дня в натопленную гостиную домика на опушке ворвались двое очень возбужденных людей. Кларенс Финли, румяный и подпрыгивающий от нетерпения, и Милли Донахью, сменившая свой экзотический наряд на более пристойный… впрочем, не менее яркий.
Джон Фарлоу спокойно взглянул на них из глубины удобного кресла, не спуская с рук симпатичного синеглазого крепыша пяти лет. Черный пес, картинно вытянувшийся у камина, дружелюбно постучал хвостом об пол.
Кларенс с шумом выдохнул ртом воздух и выпалил:
– Джон, мы все выяснили! Это бомба! То есть, это Милли, ты должен ее помнить, а то, что она – ГЕНИЙ! – выяснила, и есть бомба. Шейн, дружище, ты не оставишь нас с Джоном на пару минут?
Мальчик важно кивнул и сполз с колен Джона. У самой лестницы он обернулся и величаво изрек:
– Я, с вашего позволения, навещу своего КРРРолика. И скажу Ма, что поРРРа вставать.
Кларенс несколько оторопело посмотрел малышу вслед, а потом вновь повернулся к Джону.
– Послушай, мы все-все узнали. Майру пыталась выгнать некая Давалка-Элис, стриптизерша из бара «Поцелуйчик на ночь». Они с твоей Клэр давние подружки. Так вот, она рассказала, что Клэр… что Майра… Одним словом, Шейн не ее сын!
– Я знаю.
– Что? Знаешь? А, понимаю, Майра сама… Но тогда ты не знаешь, что Дэвисы по сути дела шантажировали твоего дядю, вынудив его жить в нищете под угрозой…
– И это знаю.
– Милли, ты что-нибудь понимаешь?
– Нет!
– И я – нет. Джон, мы так спешили сообщить тебе новости, мы выехали на рассвете, возможно, теперь Милли бросит муж, а ты все знаешь!
Джон рассмеялся и шагнул навстречу расстроенным друзьям, широко раскинув руки.
– Поверьте, я вам очень благодарен за помощь. И не обижайтесь. Просто… события приняли немного стремительный оборот. Мы с вами получили информацию одновременно, только вы – в Лондоне от Элис, а я – здесь от Клэр.
– Она призналась?
– Абсолютно во всем. Более того, МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, она даже раскаялась.
– Джон, ты шутишь?
– Вовсе нет. Мы вернулись из Лондона ближе к полуночи и нашли ее совершенно переродившейся. Думаю, сейчас она уже на пути к новой жизни. Вместе с папой.
– Джон, не пугай меня. Ты ее…
– За кого ты меня принимаешь, Кларенс! Клэр уехала, только и всего. Ее всегда привлекал более теплый климат, а после вчерашнего снегопада – особенно.
Кларенс беспомощно посмотрел на Милли.
– Не могу отделаться от ощущения, что над нами смеются. И, кстати, кто это «мы»? И что «мы» делали в Лондоне?
Джон обнял друга за плечи и поцеловал ручку зардевшейся Милли Донахью. Потом расправил плечи, откашлялся и произнес хорошо поставленным голосом:
– Мы – это я и моя семья. Дамы и господа! Леди и джентльмены! Я, Джон Фарлоу, лорд Уоррен, граф Мейденхед, имею честь представить вам мою супругу, леди Майру Фарлоу, а также моего сына, достопочтенного Шейна Фарлоу.
Кларенс и Милли, как по команде, повернулись в сторону лестницы. Байкер вскочил и завилял хвостом, напоминая при этом вертолет на холостом ходу.
На верхней ступеньке лестницы стояли Майра и Шейн. Светлые локоны девушки разметались по плечам, изумрудные глаза сияли, и на нежном личике играл румянец, по сравнению с которым любая роза меркнет. Синеглазый вихрастый мальчуган крепко сжимал руку девушки и смотрел на собравшихся внизу с доброжелательным любопытством и удивительным для его лет достоинством.
Кларенс перевел ошалелый взгляд на Джона и пробормотал:
– Но как, ради всех святых и Господа нашего, КАК?
Джон Фарлоу не отвечал. Он смотрел на свою молодую жену, на своего сына и наследника, и в серых глазах горело только одно чувство: беспредельная любовь.
