Текст книги "Между небом и тобой"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
7
Джессика. Путевые заметки непутевой блондинки
Я проснулась, как выяснилось несколько позднее, когда мы уже почти доплыли до островов Зеленого Мыса. Ну хорошо, хорошо, до них было еще прилично, но Мадейру мы уже точно миновали, и Тенерифе тоже, не говоря уж о таможенном контроле, который я попросту проспала!
У меня были какие-то странные ощущения, и источник их нашелся довольно быстро. Проклятый парик у меня на голове! Как он там оказался, я и понятия не имела, но тут не надо было быть Шерлоком Холмсом. Наверняка это дело рук моей няньки – Джонни Огилви. Что ж, для мужчины вполне приличный результат: парик был напялен не задом наперед, не наизнанку и вообще – на голову.
Испытывая чувство вины, я встала, посетила очень понравившийся мне санузел, поправила парик и отправилась в гости к Джонни, чтобы поблагодарить его за заботу. На душе у меня было легко и спокойно. После наших с ним бесед я окончательно убедилась, что предо мной не бандит, а просто немного запутавшийся парень, честный, верный, красивый – и, стало быть, мне нет никакой нужды притворяться дальше. Я намеревалась рассказать Джонни всю историю от начала до конца, чем и снять груз с его истосковавшейся в уголовном обществе души.
В самом деле, все складывается просто прекрасно, разве нет? Я доплыву до Рио, потом доберусь до Карупано, оттуда до Пуэрто-Рико или уж сразу до Багам… Меня ждут на одном из островов, бунгало забронировано на мое имя, и совершенно нет необходимости предъявлять документы, потому что это уже Штаты. Я отдохну, приду в себя, созвонюсь с Эбби и ее мужем, и они помогут мне восстановить мои утраченные документы. Стоп!
Я резко затормозила посреди коридора и хмуро уставилась на огнетушитель в стеклянном шкафчике.
Все это прекрасно, но ведь Рио и Карупано – это не Штаты. И документы мне в любом случае понадобятся. А то, что я путешествую по поддельным документам, уже является преступлением, так что Джонни Огилви отпускать никак нельзя! Он должен довезти меня до места, хотя бы и до Пуэрто-Рико, а согласится он на это только в том случае, если будет уверен, что я – Пилар. В крайнем случае – Элисон Руис.
Мрачная и озадаченная столь неразрешимыми противоречиями, я постучала в каюту к Джонни и вошла, не дожидаясь ответа…
А вот зря! Потому что Джонни Огилви имел обыкновение спать голышом, в чем я немедленно и убедилась.
Если бы я была лет на десять моложе, то вылетела бы из каюты немедленно, от смущения, но я была взрослой тетенькой и не могла пропустить такое шоу.
Он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Почти идеальное телосложение, гладкая кожа, роскошная мускулатура – в Джонни все было прекрасно, даже многочисленные и разнообразные татуировки, которые украшали его тело в самых неожиданных местах.
Плечи и предплечья – слава Ирландии! – украшали традиционные кельтские узоры, драконы и пики, стилизованные листья клевера, ладьи и луки.
На груди, напоминавшей два перевернутых бронзовых блюда, красовались пантера с оскаленной пастью и голая тетка в тунике. Вокруг пупка шла витиеватая надпись рунами. В паху, повыше черных завитков волос, – замысловатый китайский иероглиф. На левом бедре – ползущий вниз к колену дракон (кстати, выбитый очень искусно и в два цвета). Правое бедро было элегантно прикрыто простыней, как и еще некоторые части тела, впрочем настолько выдающиеся, что тут одной простыней и не обойдешься…
Тетка в тунике явно выбивалась из общего стиля татуировок, и я подошла поближе, чтобы рассмотреть рисунок. Склонившись над бесчувственным телом Джонни Огилви, я внимательно рассматривала бесстыжую бабу, когда поняла, что на меня кто-то смотрит. Оказалось – это Джонни.
Он лежал и совершенно спокойно смотрел на меня, даже не думая прикрыться или с воплем скатиться с постели. В темных глазах плескался смех. Я – ну почему я-то?! – почувствовала, что краснею.
– Извини, но я заинтересовалась твоими татуировками…
– Понимаю, понимаю. Нравятся?
– Не все. Вот с этой теткой как-то непонятно…
– Это одна из первых. Армейская. Разве ты не видела у Пабло такую же? Мы с ним выбили ее после… одного случая.
– А, ну да… я и смотрю, что-то знакомое…
– Только Пабло был куда терпеливее, поэтому она у него с крыльями. Это Фемида.
– Ну да. С крыльями. Фемида. А где повязка на глазах и весы?
– Очень болезненное место. Весы можно и не пережить. Кто ты такая?
– Что?
Джонни вдруг быстро сел, схватил меня за запястье и сильно дернул на себя. Я совершила недолгий и, будем надеяться, грациозный полет, в конце которого очутилась на постели Джонни Огилви в довольно беспомощной позиции. Сам Джонни навалился на меня сверху, и в темных глазах горел очень нехороший огонь… впрочем, меня, развратницу, это мало волновало. Куда интереснее было то, что Джонни почти голый, да и на мне всего лишь легкий сарафан…
– Кто ты такая?
– Сбрендил? Амнезия посетила? Шутки шутишь?
– Я серьезен как никогда. У Пабло нет и не было такой татуировки. Он не переносил боли. Мы с ним хотели выбить одинаковые рисунки, но он отказался на первом же сантиметре.
– Но…
– Подружка Пабло не может знать, кто такая Фемида. Весы, повязка… не тот уровень.
– Я начитанная!
– Похожая на Кармен золотистая блондинка с голубыми глазами? Уставший ангел на кровати в мотеле?
– Что-о?!
– Я, может, и неудачник, но не идиот. Мне тридцать пять лет, я повидал мир и знаю людей. Ты можешь быть кем угодно, но только не уголовницей. Признаюсь, ты сбила меня с толку, когда накинулась на того фотографа…
– Я, понимаешь ли…
– «Замастырить туфту» про документы не говорят. Это значит «ввести в заблуждение следователя». И «фраер» – это гражданский. Про своего брата-уголовника так ни за что не скажут – это оскорбление. Ты знаешь блатные слова, но ты не блатная. Кто ты?
– Джонни, я…
– Ты заняла место Пилар Эстевес, подружки Пабло, матерой уголовницы. Он хотел сказать об этом, но не успел – умер. Ты выбралась из тюрьмы, ты использовала деньги и план Пабло, ты водишь за нос меня – кто ты?!
– Пусти меня, мне больно!
Джонни выпустил мои руки, и я торопливо села, стараясь не смотреть на его крепкую грудь, расписанную синими разводами татуировки. Поправила машинально парик, потом сердито сорвала его с головы. Ну и ладно! Пусть так!
– Я сама хотела все рассказать, с самого начала, но тут все так начало складываться… Я просто растерялась. Испугалась. Я никогда не попадала в такие ситуации, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Хорошо. Тогда слушай. Меня зовут Джессика Микаэла Каэрвен Гвендолен Мойра Паркер Макфарлан…
Он оказался прекрасным слушателем, ирландец Джонни Огилви. Он ни разу меня не перебил и ни разу не отвел глаз. При этом на его смуглом лице не отражалось ни-че-го – ни осуждения, ни сочувствия. Он просто очень внимательно слушал.
А я сама себе порадовалась. Оказывается, я очень хороший рассказчик. Мне бы книжки писать, вот что! Ей-богу, выберусь отсюда невредимой – начну писать книжки, решено! Да, так о чем я?
Джонни! Он слушал и молчал, а потом я договорила до конца, выдохлась, перегнулась через моего безмолвного слушателя и взяла с тумбочки графин с водой. Выпила почти половину и посмотрела на Джонни.
– Все. Конец истории. Убьешь меня здесь или скинешь за борт?
Он криво усмехнулся.
– Если честно, для начала я бы выпил чего-нибудь крепкого.
Я пожала плечами, слезла (с неохотой) с его постели и отправилась к шкафчику, в котором просто обязан был помещаться мини-бар. Ну и в общем и целом он там и помещался. Только, скажу я вам, у моряков странные представления о понятии «мини». В шкафчике стояли литровая бутылка джина, литровая бутылка виски, ма-аленькая баночка колы и три стакана. Ах да, еще пакетик орешков. Соленых, к пиву.
Я развернулась к Джонни и помахала ему джином и виски. Он подумал и указал на джин. Хороший выбор, от виски у меня голова болит.
Я снова вернулась на кровать, мы налили джин в стаканы, мрачно посмотрели друг на друга, чокнулись и выпили. Огненная вода – так совершенно справедливо его называют индейцы. В смысле, джин. По моему горлу прокатился клубок огня, провалился в пустой и голодный желудок, выжигая любую флору и фауну, которая, возможно, попадалась ему на пути. Потом вдруг стало очень жарко и очень весело, а еще потом я залилась радостным смехом, потому что окончательно поняла: все мои проблемы решены раз и навсегда! Теперь их будет решать Джонни – а я глупая и нетрезвая блондинка.
Эта мысль принесла мне столько радости, что я сидела и заливалась хохотом, а Джонни смотрел на меня с терпеливым отвращением. Потом он отобрал у меня стакан и решительно плеснул туда еще огненной воды.
Знакомый клубок пронесся по организму, гася в зародыше головную боль, простуду, малярию, лихорадку и все то, что я теоретически могла подцепить в тюремной канализации. Я почти воочию видела, как мрут в моем организме микробы и бациллы. Страшной смертью!
Потом пришло величавое спокойствие. Я нацелилась на орешек, промахнулась, попала с третьего раза, уселась поудобнее и попыталась сфокусировать взгляд на Джонни. Мне это почти удалось, только их почему-то стало двое…
Джонни Огилви хмыкнул и проворчал:
– Эх, жалко, я не подлец и негодяй. Сейчас самое время воспользоваться твоим состоянием.
– К-каким еще состоянием?! Я бедна, как церковная мышь! Ш-ш-ш! Ох…
– Ты не остри, мне еще надо все переварить… Значит, Джессика?
– Да. Или Мойра. Или Каэрвен. Или Гвендолен – но это не я, а мама.
– Джессика Паркер. И ты из Огайо?
– Ну да. А что, нельзя?
– Что ты, что ты! Пожалуйста. Я сам из Техаса.
– Класс! Индейцы и ковбойцы… ох нет, ковбои и индеи…
– Помолчи-ка, а? Я размышляю.
– О чем?
– О тебе.
– Ох… надеюсь, мысли… ик!.. приятные?
– Не особенно. Утопить бы тебя…
– Не надо!
– Сам не хочу, а что делать? Джессика, ты хоть понимаешь, во что влипла?
– Нет!
– Понятно. Хороший джин. Дьявол, ну почему ты не сказала мне все в Касабланке?!
– Так ты бы меня бросил в тот же миг! И вообще, там я думала, что ты – бандит! И что ты меня убьешь. Я одна в жизни бы никуда не добралась.
– Да мы и сейчас рискуем, хотя… в принципе, раз все равно все уже оплачено, остался только этот Хесус… Возможно, нам просто повезет, и мы доберемся до Пуэрто-Рико без проблем.
– Я же все придумала, у меня на Багамах бунгало, там я отдохну и позвоню друзьям, а они разберутся с моими документами…
Большая и теплая ладонь Джонни, слегка пахнущая джином, закрыла мне рот. Склонившись ко мне, он тихо и мрачно произнес:
– Джессика, постарайся понять то, что я сейчас тебе скажу. Правосудие – вещь хорошая, но долгая. Как только власти узнают, что произошло, они тебя немедленно задержат до выяснения обстоятельств. Я не сомневаюсь, что тебя подставили, но это еще придется доказывать.
– Ой! Опять в тюрьму?
– Боюсь, что да.
– А что же делать? Ну придумай, Джонни!
– Минуточку! Тут нельзя ничего придумать, понимаешь? Твои документы в полиции Марокко, на тебя заведено дело – это же нельзя просто взять и забыть, как страшный сон? И я вовсе не собираюсь придумывать, как отмазать тебя от тюрьмы, просто лучше уж сидеть в ней дома, чем в Марокко.
– О да! Значит… меня арестуют?
– Думаю, да.
– Ты все испортил!
– Здрасте! Я-то при чем?
– Да потому что у меня было пр-рекрасное настроение, а теперь – отвратительное. Налей мне еще!
– Смотри, джин коварен.
– Наплевать. Я не ела трое суток, так что наверняка умру от третьего стакана. Ну и ладно. Разрешаю скинуть мое хладное тело за борт и забрать денежки себе.
– Вот что… держи стакан… пока мы плывем, давай расслабимся. По крайней мере месяц без малого у нас есть…
– Что?! Какой еще месяц?!
– Ну три недели. Через три недели мы будем в Рио.
– О нет!
– О да. Это, к твоему сведению, довольно далеко. Вся Атлантика. И мы пройдем вдоль всего побережья Африки…
– Правда? Вот здорово, я же мечтала посмотреть Африку…
Я радовалась как дитя, а Джонни смотрел на меня с непередаваемым выражением лица. Так смотрят на престарелых родственников, впавших в маразм. Джин бушевал в моем организме, но я решила быть твердой. Надо налаживать контакт, а то Джонни обидится и бросит меня на произвол судьбы.
– А можно, я парик сниму?
– Нет. Старпом удивится.
– А линзы? У меня слезы текут и глаза чешутся.
– Нельзя, сказал! У тебя в документах описание личности, еще не хватало спалиться на ерунде.
– Да, тебе хорошо говорить, у тебя нормальные документы…
Джонни невесело усмехнулся.
– Да, они у меня есть, только вот лучше мне ими не пользоваться. Боюсь, сидеть нам с тобой в соседних камерах…
– Ой, не надо! Джонни, ты тогда не езди со мной в Штаты. Оставайся в Ве-не-су-не-ле… ох, какое сложное название! Я не хочу, чтобы тебя сажали в тюрьму.
– Я тоже. Там видно будет. Если из Карупано ходят катера, тогда брошу тебя там. А вот если только самолеты…
Я представила себе одинокую пристань в неведомом Карупано, себя на белом катере, уходящем прочь от берега; Джонни, машущего мне платком и все уменьшающегося, уменьшающегося… Слезы навернулись на глаза, чертовы линзы отчаянно мешались, и я громко всхлипнула, ощущая себя самой несчастной женщиной во вселенной. Джонни Огилви внимательно посмотрел на меня – и рассмеялся.
– Готово. Третий стакан был лишним. Ты напилась, Джессика Паркер.
– Не зови меня так, понял?
– Хорошо, только не буянь. Как тебя называть?
– Элис! Съел? По документам я Элисон, вот и зови меня Элисон. Буду Элис. Просто Элис. А кто такая Элис…
– Все, хватит бурчать. Давай провожу тебя в каюту, приведи себя в порядок, и пойдем поедим. А то так ты у меня сама за борт вывалишься.
Я хихикнула и игриво потянула за простыню, прикрывавшую чресла Джонни.
– Как же ты меня проводишь, ты же ГОЛЫЙ!
– Уймись, Джесс.
– Не уймусь. А вот что ты будешь делать, если я ее сдерну…
Джонни неожиданно вскочил, отшвырнул простыню и в одно мгновение прижал меня к себе так крепко, что у меня дыхание перехватило. Я болтала ногами в воздухе, таращила глаза и беззвучно открывала рот, а Джонни свирепо заглядывал мне в глаза и шипел, как сварливая гремучая змея:
– Я тебя сейчас отпущу только потому, что ты пьяная и голодная. Но если еще раз вздумаешь заигрывать со мной… тогда потом не жалуйся!
– Ой…
– Вот именно. Хотела посмотреть на голого мужика – на, смотри. Налюбовалась?
– Ик!..
– Руками не трогать! Марш в душ, потом одеться, парик поправить и ждать меня на палубе. Все ясно?
– Ик!..
– Вперед!
Абсолютно голый красавец развернул меня, несчастную, лицом к двери, наподдал мне по попе, и я покорно помчалась к себе в каюту, сшибая все углы по дороге. Впрочем, я этого не замечала. Перед моим мысленным взором стояло слишком незабываемое зрелище, чтобы я могла отвлекаться на какие-то дурацкие перегородки и лесенки…
Душ немного помог, по крайней мере, я пришла в себя. На палубу я поднялась без посторонней помощи, всего-то два раза и споткнувшись на лестнице. Для похода на обед я выбрала бирюзовую шелковую тунику и белые брючки-капри, а на нос на всякий случай нацепила громадные темные очки – глаза пока еще не желали слушаться и все норовили съехаться к носу.
Вокруг была такая красота, что я немедленно позабыла обо всем на свете, припала к перилам и стала издавать мелодичные, но бессвязные вопли восторга. Рядом со мной притормозила моложавая и бодрая старушенция в спортивном костюме и соломенной шляпе. Немного послушав мои радостные причитания, она кивнула и сообщила:
– Всегда ценила в молодых девицах естественность. Вы так радовались пейзажу, что мне захотелось к вам присоединиться. Будем знакомы – леди Глория Треверс.
– Дж-ж-ж… Элисон Руис, можно просто Элис. Очень приятно.
– Вы американка?
А черт его знает, в панике подумала я. В отличие от Джонни я своих документов толком не видела. Ну и ладно!
– Да. А как вы догадались?
– У вас типичный акцент. Кентукки? Огайо? Индиана?
– Ух… Здорово! Огайо.
– И ирландские родственники, верно?
– Мама…
– Ха! Так я и знала. Дитя мое, не смущайтесь. Леди я по долгу супружества, а вообще-то – лингвист. Преподавала в Кембридже, потом вышла за лорда Треверса и оставила университет. Вы здесь одна?
– Нет. Я с… – Дьявол, кто он мне? И кто он здесь в принципе, Хуан или Джонни? – Я с другом. Он сейчас… а вот и он. Дорогой, это леди Глория Треверс, я только что с ней познакомилась.
Джонни Огилви – безукоризненно отглаженные черные брюки, белоснежная рубашка с открытым воротом, темные волосы стянуты в хвост, смуглое лицо корсара – склонился над сухой ручкой леди Треверс.
– Рад познакомиться. Хуан Карлос Баррахильо. Для друзей – Джонни.
– О, как мило! Обычно ваши соотечественники ревностно относятся к своим именам.
– Я прожил в Штатах больше половины жизни. Честно говоря, ощущаю себя в большей степени Джоном, чем Хуаном.
Леди Треверс подхватила моего ирландца Хуана Карлоса под руку и поплыла с ним по палубе, а я поплелась сзади, слегка пошатываясь на ходу. В этот момент сзади и снизу раздался заговорщический шепот:
– Рекомендую сырое яйцо плюс перец чили плюс уксус плюс ложка бренди, все взбить и выпить залпом. Очень освежает!
Я возмущенно огляделась – и обнаружила рядом с собой развеселого старичка в инвалидном кресле. Старичок был очень похож на того самого тролля в зеленой панаме, которого я приобрела в том самом злосчастном магазинчике Нью-Йорка, где повстречала ту самую Карен Молтанеску, которой оторву голову, если увижу… Словом, это был чудный старичок, румяный, веселый, с большими остроконечными ушами, венчиком белоснежных волос вокруг сверкающей и загорелой лысины, в золотых очках – истинный тролль!
Я торопливо стянула темные очки и приложила палец к губам.
– Тихо! Вы все испортите! Я пытаюсь сделать вид, что абсолютно трезва…
– Обычная ошибка всех выпивших, моя дорогая. Но не волнуйтесь. На вашем личике нет и следа порочных страстей, так что все поймут, что это было роковой ошибкой. Вы решили, что шерри-бренди – это вишневый компот, вот и…
– Увы мне. Это был джин, и я знала, что делаю. Но я очень давно не ела – и вот результат.
– Честная и чистая душа. Позвольте старику быть дерзким и представиться самому: лорд Бакберри. В прошлом – высокий стройный брюнет, кавалерист и картежник, ныне – несчастный старик, полностью зависящий от юного монстра, который притворяется моим секретарем, а на самом деле… Мерчисон!
Я аж подпрыгнула – настолько мощным оказался голос «несчастного старика». На зов явился и секретарь – удивительно бледный молодой человек с несколько затравленным выражением лица. Он вежливо поклонился мне и вопросительно взглянул на горластого лорда. Тот приосанился в своем кресле.
– Мерчисон, поскольку время обеда еще не пришло, а острое чувство голода нас уже посетило, принесите нам с юной и прелестной леди…
– Меня зовут Элисон. Элис…
– … с юной и прелестной мисс Элис какой-нибудь приличной еды. Полагаю, в рацион должны войти ветчина, яйца, бульон и горячие булочки с маслом, остальное – на ваше усмотрение. Мерчисон!
– Да, сэр?
– И это все должно быть здесь через пять минут – а не завтра. Ясно?
– Слушаюсь, сэр.
Печальный Мерчисон исчез, а к нам с лордом Бакберри подошли Джонни Огилви и леди Треверс. Судя по всему, они уже успели подружиться. Леди Треверс игриво хлопнула старика по руке и заметила:
– Мы с тобой еще хоть куда, Гарри! Ты заарканил прелестную девчонку, а я подцепила красавчика-испанца… с ирландским акцентом.
Джонни мгновенно напрягся, я окаменела, но леди подмигнула нам обоим.
– Я О-БО-ЖА-Ю романтические истории. И я видела, как вы садились в Касабланке, с черного, так сказать, хода. Хотите прикидываться испанцем – валяйте, я не против. Гарри, мы не против?
– Ну что ты, дорогая. Я бы и сам с удовольствием стал контрабандистом, но годы, годы…
– Мы вовсе не контрабандисты…
– Разумеется, нет! Элис, дорогая, у вас золотой локон выбился из-под… э-э-э… головного убора.
Совершенно уничтоженные бодрыми пенсионерами, мы с Джонни посмотрели друг на друга, потом перевели взгляд на их лордства. Джонни кашлянул.
– Понимаете, мы с Элис попали в неприятную историю. Она должна добраться до дома, но сделать это довольно сложно…
Леди Треверс погрозила Джонни пальцем:
– Не болтайте лишнего, молодой человек. Мы с Гарри в том возрасте, когда маразм может подкрасться незаметно. Вдруг он настигнет нас, когда ваши враги окажутся неподалеку, и мы все выболтаем?
Джонни улыбнулся.
– Я надеюсь, наши враги остались далеко позади. В Касабланке.
Лорд Бакберри задумчиво покачал головой. В блеклых голубых глазках неожиданно сверкнула сталь.
– Я бы на вашем месте не расслаблялся, мой дорогой. Например, не далее как сегодня утром один безобидный толстячок расспрашивал пассажиров и меня в их числе о некой симпатичной молодой блондинке, которая может носить темный парик и ходить везде с высоким атлетического вида молодым человеком… Знаете, что самое интересное? Прибежали стюарды и прогнали толстячка на его четвертую палубу. Смекаете?
Мы с Джонни дружным хором рявкнули:
– Нет!
Лорд Бакберри сокрушенно покачал головой.
– Дарвин был в чем-то прав: тупиковая ветвь эволюции… Вас выследили, друзья мои. Ваши недруги в последний момент вскочили на подножку, фигурально выражаясь, поезда, уносящего вас вдаль, и теперь выяснение номера вагона, в котором вы беспечно едете, не подозревая об их присутствии, лишь вопрос времени.
При упоминании о толстячке в моей бедной голове забрезжила какая-то мысль… Я судорожно пыталась поймать ее, но она, паршивка, уворачивалась. В этот момент Мерчисон скорбным голосом провозгласил, что стол накрыт и ждет нас, после чего мы вчетвером уселись под белоснежным тентом – и на некоторое время потенциальные опасности отступили на задний план.
