Текст книги "Между небом и тобой"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
2
Пойду из дома налегке…
Джессика Паркер действовала с привычной для нее скоростью. Первым делом она уволилась из бара «У Алессандро», чем привела его хозяина в несказанное изумление. Выкладывая на прилавок конверт с причитающимися Джессике деньгами, он сокрушенно вздохнул.
– Ох, девки, прямо беда с вами. Ну что тебе не сиделось? Денег должно хватать, тебе ж чаевых дают больше, чем всем остальным вместе взятым… Ну вот скажи, куда ты собралась?!
– Отстань, Марк! Мне срочно надо развеяться.
– Развеяться ей надо… Замуж тебе надо, вот что!
– А вот это уже совершенно не твое дело!
– Знаю, да только кто тебе еще это скажет? Чем развеиваться, заведи себе парня.
– Марк, смешно слушать. Это что, по-твоему, хомячок? Морская свинка? Рыбки? Как можно завести парня?!
– Джессика, на этот дурацкий вопрос я даже отвечать не хочу. Каждая сопливая девица лет с четырнадцати знает, как это делается. И я в жизни не поверю, что натуральная блондинка…
– Еще одно слово о блондинках – и я ударю тебя стулом, благо ты больше не мой работодатель.
– Хорошо-хорошо-хорошо! Иди. Развеивайся. Но помни: как только слегка передохнешь – начинай думать о парне. Между прочим, у меня есть племянник…
– Иди к дьяволу.
– Пробросаешься. Очень даже ничего себе парнишка, вполне симпатичный…
– Всего доброго, мистер Марк Уолберг.
– Всего хорошего, упрямая дура мисс Паркер.
– Марк…
– Джесс, не вздумай реветь. И если надумаешь вернуться – здесь тебе всегда рады. Удачи!
Хороший он был дядька, Марк Уолберг. жена у него была симпатичная, толстая и горластая, но зато страшно любившая своего Марка. Семья у них была громадная, бесчисленное количество каких-то племянников, племянниц, кузин, крестников, прочих подкидышей… Джессика расцеловала Марка и отбыла к себе домой – готовиться к отъезду.
Разумеется, она ехала отдыхать, кто ж с этим спорит. Однако всем известно: отдыхать надо, предварительно приведя себя в товарный вид. Именно поэтому Джессика Паркер начала подготовку к отъезду с того, что записалась во все возможные и невозможные салоны красоты.
Двое суток подряд – с короткими перерывами на еду и сон – ее мяли и гладили, скребли и оборачивали, мазали и втирали, смывали и умащивали, шлифовали и подпиливали, выдергивали и смазывали…
Если бы мужчины знали хоть десятую часть того, на что идут женщины, чтобы быть красавицами, они бы в ужасе бежали прочь и поклялись хранить целомудрие всю оставшуюся жизнь.
В спа-салоне «Шепот моря» Джессику настиг телефонный звонок от Эбби Лаури, то бишь Сальваторе. Видимо, совесть заела…
– Привет, Джесси!
– Привет, молодожена. А где молодомуж?
– Молодомуж сбежал на футбол. Представляешь, он любит футбол!
– Ну надо же. Кто бы мог подумать. А я думала, он вышиванием увлекается…
– Джесс! Что это за сарказм слышится мне в твоем звонком обычно голосе?
– Ай! Чума тебя дери, т-твою налево…
– Джессика!
– Извини, сорвалось. Это мне делают эпиляцию бикини.
– Что делают?
– О, эти чистые души! Эбигейл, эпиляция – это удаление…
– Не держи меня за дуру, я знаю, что такое эпиляция! Я не поняла второе слово.
– Бикини, Эбигейл Томасина, это такой остров в Тихом океане…
– Ты невозможная, Джесс! Ладно, я звоню просто так, потому что немножечко соскучилась и уже хочу домой.
– Надоело замужем?
– Нет, замужем неплохо. Правда, за Рокко нужен глаз да глаз, потому что здесь слишком много красивых и бессовестных баб вроде тебя.
– Ты хочешь сказать…
– Нет, просто они все блондинки.
– Это перекись, не обращай внимания. Ай!!!
– Что, опять?
– Ну ноги-то две… и зона бикини тоже в некотором смысле двойная…
– Джесси, молчать! Не хочу слышать! Кстати, а чего это ты прихорашиваешься?
– Я улетаю отдыхать.
– Вот молодец! Куда?
– Честно говоря, еще не знаю точного места, но то, что там будут пальмы, песок и океан – несомненно.
– Одна?
– Естественно. Я верна принципам «Клуба весталок». Это вы с Моникой предательницы.
– Джессика… Ты на меня не сердишься?
– Дура ты, Эбигейл Джеральдина! Я тебя люблю. И желаю тебе только счастья. А настроение у меня и в самом деле хреновое, просто вы с Моникой очень резко вышли замуж. Надо было плавнее, чтобы я привыкла.
– Джесс, а ты…
– Если ты хочешь спросить, не завела ли я себе кого-нибудь, то отвечаю сразу – не завела. Ни блох, ни вошек, ни мужчин. И еду одна. Хочу отдохнуть полноценно, не отвлекаясь на чей-то храп под боком.
– Ты надолго?
– Не знаю. Недели на две, может, на месяц. Честно говоря, не уверена, что выдержу столько времени растительную жизнь на одном месте.
– Вдруг там будет интересно…
– Не смеши меня, Эбби. Что может происходить интересного на пляже? Песок, небо, океан – все. Максимум событий – шторм сломает пару пальм, или буйки унесет в открытое море. Там же даже акул нет, их специальным составом отпугивают.
– Джессика, можно подумать, ты всю жизнь мечтала повстречать в океане акулу. Ой, Рокко идет… Ладно, я тебя целую, потом еще позвоню.
– Я не беру с собой телефон. Отдыхать так отдыхать!
– Все равно целую, злая Джессика. И скучаю. Пока!
– Пока. Привет бандиту.
Джессика сердито нажала на отбой и мрачно уставилась на отвратительно солнечный пейзаж за окнами косметического кабинета. Мысль о тихом и скучном пляже почему-то стала раздражать…
К вечеру раздражение трансформировалось в новое решение, которое самой Джессике очень нравилось.
Она позвонила в турбюро и поинтересовалась, какие варианты они нашли. Оказалось – вариантов тьма. Тогда Джессика прервала доброжелательную девушку в трубке и изложила свой план.
– Я подумала и решила, что две недели валяться на пляже – это скучно. Кроме того, я всегда мечтала увидеть Африку. Но при этом я боюсь змей и скорпионов. Однако если всего бояться, то Африку точно не увидишь, а мне она даже снится иногда… Вы следите за ходом моей мысли, мисс?
– По мере возможности. Вы хотите съездить на сафари?
– Вот этого я как раз и не хочу. Я хочу небольшой круиз – скажем, Марокко, Алжир, Египет, потом обратно, проехаться по побережью Испании и Португалии и уже оттуда сигануть на Багамы. Или куда я там еду?
– А… ну… в принципе… А вы знаете, очень неплохо может получиться… Мисс Паркер, что вы скажете насчет такой программы: в ближайшую пятницу вы вылетаете из Нью-Йорка в Испанию, порт Кадис. Оттуда на лайнере плывете в Танжер, Касабланку, далее автобусом через Рабат до границы с Алжиром, смотрите лагерь бедуинов в Бешаре, висячие сады в Туггурте, дворец в Джельфе, садитесь на корабль в Аккабе, плывете через Тунис, Триполи, Бенгази и Александрию, затем возвращаетесь с заходом на Мальту в Картахену, Испания… и оттуда самолетом – на Багамы? Таким образом у вас получится неделя активного отдыха и две недели – или сколько захотите – пассивного, на пляже?
Джессика внимательно изучала карту Северной Африки, потом восхищенно вздохнула.
– Класс! Отлично придумано. И по воде, и по земле, и никаких скорпионов… Разумеется, отели и питание не ниже четырех звезд. Я слышала, в Африке нельзя полагаться на дешевые вещи.
Девушка почтительно рассмеялась.
– На них нигде нельзя полагаться, мисс Паркер. Так я оформляю заказ? Числа вас устраивают?
– Да, вполне. Спасибо вам и всего доброго.
До пятницы было еще три дня, красота была наведена, вещи почти все собраны, оставалось позвонить родителям и, возможно, отправиться чуть пораньше в Нью-Йорк, чтобы успеть погулять еще и по Большому Яблоку. Джессика редко выбиралась в любимый город кинематографистов и писателей, но очень скучала по нему. Нью-Йорк дарил удивительное чувство свободы и безбашенности, вот только сейчас она была вовсе не уверена, что это именно то, что ей нужно.
Мама и папа восприняли новость об ее отъезде философски – ничего другого Джессика и не ждала. Они слишком давно живут отдельно, в этом все дело. Родители уже лет десять как не волнуются за свою девочку, ибо девочка обитает на другой стороне шарика и вполне доказала свою способность к самостоятельному существованию.
Слушая успокаивающее журчание голоса мамы в трубке, Джессика неожиданно пережила легкий приступ паники. Ей захотелось бросить все, отменить поездку, сдать билет и купить другой, до Женевы, чтобы уже завтра оказаться в тихом, изящно и просто обставленном одноэтажном особнячке на берегу тихого и абсолютно прозрачного озера. Взглянуть в изумрудные глаза мамы, в очередной раз поразиться тому, какая она красавица. Посидеть вечером у камина с отцом, втихомолку представляя его в одежде викинга…
Спать в комнате, которую мама специально приготовила для нее еще семь лет назад и с тех пор держит наготове, чтобы Джессика в любой момент могла бы спрятаться в этом тихом убежите, отдохнуть и набраться сил…
Бабушка Морвен всегда говорила: если чувствуешь, что силенок осталось мало, иди куда-нибудь подальше от города, найди поле, где растет клевер, и ложись прямо посередке. Клевер подарен ирландцам недаром, он бережет их, ибо обладает волшебной силой – в нем и христианский крест, и кельтские символы жизни и плодородия…
Дедуня Тейр возил ее почти по всей Ирландии. Показывал белые холмы побережья и изумрудные поля клевера, вересковые лиловые пустоши, развалины древних замков и урочищ, учил, под каким кустом лучше искать лепрекона и какими словами лучше умилостивить Дан Медбеах – Деву Полей, суровую ко всем, кто бездумно топчет землю и не ценит ее даров…
Джессика сладко причмокнула губами – и опомнилась. Мама Гвен мелодично рассмеялась.
– Я тебя усыпила своими разговорами, да? Девочка, может, приедешь к нам? Мне не нравится твое настроение.
Вот всегда они, Макфарланы, так. Джессика и двух слов еще сказать не успела, а мать уже обо всем догадывается. Конечно, можно считать, что таковы все матери мира – по определению, – но Джессика точно знает, что это не так. Мама Гвен всегда все знает заранее. Для их семьи это нормально. На Джессике природа слегка передохнула, и дедуня Тейр убежден, что это только из-за папаши-американца. Все остальные в их семье обладают даром предвидения…
– Да, и я тебя умоляю, сфотографируй мне Рио с самолета. Мне так хочется посмотреть на этого большого Иисуса…
– Мам! Я не лечу в Рио!
– Да? Возможно, возможно… Ну вдруг будешь – сфотографируй, ладно?
– Ладно. Но меня там не будет.
– Джесс, папа очень скучает. И учти, пожалуйста, что, если тебе надоедят все эти пальмы, акулы и пираты, тихая гавань на берегу Женевского озера всегда ждет тебя. Ладно? Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, мам. Поцелуй папу. Я думаю… собственно, кого я обманываю… Ничто – то есть абсолютно ничто не держит меня в Штатах. Не буду врать, что готова жить с вами в Европе, но… видеться надо чаще. К тому же я скучаю по дедушке и бабушке. Как они?
– Хорошо, спасибо. Разводятся.
– Что?! Опять?!
– Ну, дорогая, перестань. Это же их любимое занятие. На этот раз дедуня Тейр проиграл на бегах пятнадцать тысяч, и бабушка поклялась, что не пустит его на порог, а он ей сказал, что давно хотел уйти к Лене О'Брайен.
– Ой! И бабушка…
– Не спрашивай. Весь город трясло. Думаю, через недельку они начнут переговоры.
– Тогда я пока звонить не буду. Передай им от меня привет и поцелуйчики.
– Обязательно. Пока, девочка. Да, и не забудь, в Африке по ночам холодно, даже на экваторе…
С этими словами мама Гвен отключилась, а Джессика удивленно уставилась на телефонную трубку. Только сейчас до нее дошло, что, в сущности, она про поездку ВООБЩЕ ничего не рассказывала…
Впрочем, думать о подобных вещах – значит тратить время попусту. Джессика выбросила из головы странности и несоответствия, после чего отправилась принимать ванну.
Четыре часа лету в Нью-Йорк – это вам не двенадцать до Испании. Бодрая и свежая блондинка с голубыми очами спорхнула с трапа «боинга» и уселась в первое попавшееся такси. Настроение у Джессики Паркер было отличное, основной багаж уже отправился прямиком в Испанию, так что ей предстояли сутки интенсивного шопинга с последующей релаксацией в любимом с детства «Хилтоне».
Большие магазины она терпеть не могла, а гламурные бутики всю жизнь воспринимала в качестве… хозяйственных, что ли? Ну вот надо тебе нарядное платье для выпускного – иди в бутик. Стала ты подружкой невесты – в бутик. Не приведи господи, замуж выходишь – в бутик… В бутике всегда все модно, гламурно и безупречно. Униформа наших дней – не для всех, разумеется, но с другой стороны, пожарную каску тоже ведь носят только пожарные?
Джессика Паркер вовсе не пренебрегала последними тенденциями в моде, любила посещать модные дефиле, листала журналы с моделями Франции и Италии – однако все самые любимые свои вещи приобретала совсем в других местах.
Разумеется, мама Гвен, с ее безупречным вкусом и почти безграничными возможностями, чуть не каждый месяц присылала ей обновки типа юбок, блузок и мягких итальянских мокасин, но настоящей слабостью Джессики Паркер были магазинчики секонд-хенд…
С вами ведь тоже так бывало наверняка? Идете вы по улице и видите массу одежды, которая вам отлично подошла бы, но на других людях. Вон та девушка – в джинсах ровно той степени расклешенности и того голубого цвета, который вы никак не можете найти в каталогах. Вон у той – изумительная замшевая курточка как раз с такими пуговицами, которые вам нравятся. А эти сапоги вы сами нарисовали бы, если бы были модельером.
В магазинах и каталогах подобные вещи искать бесполезно, не найдете. Почему-то это еще никому и никогда не удавалось. И только секонд-хенд, крошечные подвальчики и полуподвальчики, остро пахнущие химчисткой и карболкой, дарят вам возможность найти ту единственную и неповторимую шмотку, из-за которой на вас станут оглядываться все парни на всех улицах.
Джессика Паркер нырнула в один из таких магазинчиков и на сорок пять минут выпала из жизни Большого Яблока.
Она примерила штук пятнадцать платьев, отобрала три действительно прикольные футболки, нарыла потрясающие армейские ботинки на шнуровке, украшенные серебряной чеканкой и стразами Сваровски, приценилась к овчинному полушубку, весившему не больше носового платка, зачерпнула целую пригоршню разноцветных шифоновых шарфиков и выудила из корзинки с сувенирами совершенно офигительного тролля в зеленой панамке с отверстиями, в которые были пропущены его большие печальные уши. Взирал на мир тролль скорбно и немного укоризненно. Зажав тролля в кулаке, Джессика уже пробивалась к кассе, когда из-под ближайшей вешалки с вечерними платьями и боа на нее выпрыгнуло чудовище. Джессика с наслаждением заорала, чудовище тоже взвыло – и тут оказалось, что они в некотором роде знакомы…
Карен Молтанеску училась с Джессикой Паркер на одном курсе. Подругами они не были, но Карен обладала характером, позволяющим считать практически весь мир общежитием твоих лучших и закадычных друзей. В отличие от Джессики и ее подружек Карен мгновенно сходилась с незнакомыми людьми, всех начинала называть «старичок» или «дорогушка», в зависимости от пола, а в зависимости от возраста – «дядька» или «женщина». Ближе к концу учебы у Джессики появились страшные подозрения, что Карен просто не помнила имен всех своих бесчисленных знакомцев и потому нашла им универсальные имена…
Из пороков – ну какие пороки у гуманитариев? Правильно, секс, наркотики, рок-н-ролл. Пиво. Приводы в полицию. Участие в антивоенных демонстрациях с последующим пивом, сексом, наркотиками и рок-н-роллом, а также приводами в полицию. Ничего особенного.
Самым примечательным в Карен была внешность. Дочь румынских эмигрантов, Карен была черноглаза, смуглолица, волосы у нее были черные и жесткие, как проволока, а телосложением она напоминала недокормленного мальчонку лет шести.
Отсутствие практически любых женских прелестей Карен компенсировала экстравагантной одеждой. Это еще мягко сказано – даже самые заядлые фрики невольно вздрагивали при появлении Карен Молтанеску на улице.
Джессика окинула бывшую однокурсницу быстрым взглядом – и решила, что годы над румынами не властны. Если не считать искусственной седой пряди в черной гриве волос, Карен не изменилась абсолютно, ни на цент, ни на грамм, ни на дюйм.
В данный момент на ней были – если идти снизу вверх – армейские ботинки с разноцветными шнурками, розовые лосины, поверх них зеленые лосины, поверх них обрезанные джинсы с прорезями, украшенные диким количеством цепочек разной толщины, с одной из них свисала гирька; три разноцветных топа один на другой, сетчатая футболка голубого цвета, сетчатая футболка из серебряных колечек, два мужских галстука – серый и оранжевый в «огурцах»; кожаная куртка с меховым воротником; замшевые митенки; на голове бандана с черепами, поверх нее – белая пуховая шляпа с опущенными полями; тулья шляпы повязана тряпичным чучелом питона. На курносом носике сидели громадные черные очки, однако стекла в данный момент были подняты наверх, благодаря чему Карен напоминала самого колоритного члена массовки в спектакле «Трехгрошовая опера». Да, еще на плече у нее висела громадная сумка из парусины, на которой были любовно вышиты разноцветными шерстяными нитками все самые расхожие непристойности, включая жизнерадостный фаллос с игривыми крылышками.
Карен издала леденящий душу вопль и с размаху хлопнула Джессику по плечу.
– Клево! Дорогушка, это ты! Гляньте, кого кот принес. Прямо женщина! Паркер, я не видела тебя сотку лет, не меньше. Пошли хлопнем по кофию, и ты мне все расскажешь. Не вздумай отбазариться забитыми стрелками и уходящими паровозами! Наша встреча – это перст судьбы, с судьбой спорить нельзя.
С тобой тоже, обреченно подумала Джессика, покорно направляясь по проходу за Карен.
У самой кассы невозмутимая и корректная продавщица не моргнув глазом ловко выудила из парусиновой сумки Карен какие-то цветные тряпочки и вопросительно вздернула одну бровь. Ни чуточки не смутившись, Карен величественно кивнула и сообщила, что ладно уж, раз замели, заплатит. Джессика возвела очи к потолку и решила не обращать внимания вообще ни на что.
Зато кофейню Карен нашла отличную. Здесь варили настоящий арабский кофе, а взбитые сливки подавали в огромной глиняной кружке, посыпав их шоколадной стружкой и корицей.
Взгромоздясь на резной стульчик с ногами, Карен подробно и обстоятельно расспросила Джессику о событиях ее жизни, в качестве ответной любезности громогласно поведала о своих трех неудачных браках и двух абортах, а также о том, что месяц назад сдуру подцепила триппер, но вроде вылечилась…
При этих словах три соседних столика мгновенно опустели, а маленькая нахалка скромно улыбнулась, склонив лохматую голову на плечо и став похожей на веселую галку.
– Дарю. Отличный метод – а то они могли заработать растяжение ушей. Понимаешь, люди любят подслушивать, с этим приходится мириться – или бороться. Я борюсь. Поэтому не бэ, дорогушка, трипака у меня не было со студенческих лет, можешь перестать коситься на мою чашку. Слушай, Паркер, а чего ты делаешь в Большом Городе? Насколько я помню, ты и твоя подружка-звездочетша остались в Огайо?
– Ну иногда мы все же выбираемся в метрополию. Эбби сейчас вообще на Гавайях.
– Вот клево! Эх, живут же люди. А ты? По магазинам и домой?
– Да нет, я тоже улетаю.
– По делам?
– Отдыхать.
– Ух ты! Куда?
– В Марокко, потом в Алжир, потом… ну короче, по северу Африки, а потом на какой-нибудь островок в океане, позагорать.
– Не хреново живут в Огайо! Слушай, Паркер, а ты мне не окажешь малю-усенький респект? Раз уж ты будешь в Марокко – или ты там не задержишься?
– Да нет, у меня там как раз начнется сухопутная часть экскурсий, так что… в Касабланке я точно пробуду целый день.
– Я ж говорю, перст судьбы. Я тебе дам адресок, передашь посылочку?
Джессика нерешительно покосилась на экстремалку Карен.
– Карен, мне не хочется быть невежливой, но… я могу быть уверена, что в этой посылке ничего… такого?
– Ну ты даешь, Паркер! Чего ТАКОГО я могу послать в Марокко? Гашиша там своего полно, на всех клумбах растет. Коробочка маленькая, так что это и не расчлененный труп. А что касается адресочка – сама увидишь, это университетский городок, все цивильно и пристойно. На самом деле это книжка, просто в Марокко этого автора издавать запрещено, а тамошний мой кент очень просил прислать. Ему надо для работы.
– Ну ладно. Только дай мне ее сегодня, у меня самолет очень рано.
– Естессно! Забегу к тебе вечером, если ты не против.
– Хорошо. Я в «Хилтоне», номер пятьсот восемнадцать.
– Красиво жить не запретишь. Тогда до вечера, ага? Пока, женщина!
Только через пять минут после ухода Карен наслаждавшаяся тишиной Джессика поняла, что та и не подумала заплатить за свой кофе. Впрочем, это ведь такая ерунда…
Вечером Карен Молтанеску блистала в фойе «Хилтона». На портье она произвела неизгладимое впечатление, судя по его вытаращенным глазам и приоткрытому рту. В номере у Джессики она разом поскучнела, посерьезнела, протянула маленький продолговатый сверток, несколько раз перекрещенный обычным шпагатом, и буркнула:
– Слышь, Паркер, налей мне содовой? Что-то мне нехорошо…
Джессика метнулась к мини-бару с холодильником, стала откручивать пробку с бутылочки «Швепса».
Все дело в волшебных пузырьках – и потому Джессика Паркер не видела и не слышала, как Карен Молтанеску мгновенным, змеиным движением сунула ей в сумочку еще один сверток, совсем маленький, больше всего напоминающий обычную пудреницу…
