Текст книги "Чистое сокровище"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
1
Кэти Гроувз верила в судьбу. Во всяком случае, верила, что с человеком случается исключительно то, что и должно случиться.
Мама всегда придерживалась другой точки зрения. Если хочешь чего-то добиться, говорила мама, изволь работать над собой. Старайся всегда и во всем быть первой, наставляла мама. Твоя судьба – в твоих руках, и только от тебя зависит, будешь ли ты счастливой и успешной или лузером, плетущимся в хвосте длинной очереди неудачников.
Мама действительно так думала, потому что была спортсменкой. Мама стреляла из лука – примерно лет с двенадцати, – а это не тот вид спорта, который воспитывает в человеке склонность к философии и расслабленному миросозерцанию.
Сколько Кэти себя помнила, мама вечно читала какие-то мудреные книги, причем вслух – чтобы лучше понять. Когда Кэти исполнилось три года, мама стала читать их Кэти – в качестве сказок на ночь. Так девочка узнала о том, как важно концентрироваться на цели, отбрасывать все несущественное, игнорировать внешние помехи, использовать психологическое давление на противника… и даже заставлять себя видеть правильные сны, в которых ты – победитель.
Собственно, из всей этой мудреной премудрости Кэти только последнее и запомнила – сны ей смотреть очень нравилось. Наверное, всем детям нравится смотреть сны – если они, конечно, не очень страшные… Вроде как кино по воскресеньям – только каждую ночь и бесплатно.
Мама ездила на соревнования по всему миру, жила в гостиницах и спортивных лагерях, собирала медали и кубки – а Кэти оставалась дома, ждала маму, потихоньку училась читать и писать под присмотром соседки – миссис Каррузерс. Маму Кэти очень любила – но со временем мама превратилась в некий светлый образ… который вечно носило невесть где, так что, когда мама приезжала и возникала в жизни Кэти, так сказать, во плоти, начинались некоторые проблемы. Светлый образ любить всяко легче – и, став взрослее, девушка поняла, что на самом деле им с мамой легче жить врозь, чем вместе.
Папа… с этим сложнее, потому что он наверняка где-то был, но где именно – кто его знает. Мама никогда о нем не рассказывала, и в романтическом подростковом возрасте Кэти даже убедила себя, что мама молчит, ибо до сих пор страдает и тоскует по папе. Сама-то Кэти ни капельки не тосковала – как можно скучать по тому, кого никогда в жизни не видел?
Со временем Кэти поняла, что все это – насчет тоски мамы и ее переживаний – она придумала сама, чтобы несколько очеловечить светлый образ мамы, которая на самом деле была истинной «железной леди» и никаких сантиментов не признавала в принципе.
Во-от… Так пролетели шестнадцать лет жизни Кэти Гроувз, на семнадцатый год она поступила в колледж, потом в университет – и была рада тому, что к этому времени мама окончательно осела в Штатах, став довольно известным тренером. Дело в том, что маме совершенно точно не понравилось бы мировоззрение ее дочери – а Кэти к тому времени обзавелась таковым, и оно явно не совпадало с маминым…
Кэти не умела быть лидером – что ж поделать! Она не входила в число отличников, не была лучшей студенткой на курсе, не отличилась в дипломной работе и до сих пор – о ужас! в двадцать пять лет! – так и не выбрала себе достойную профессию. Специальность искусствоведа позволяла заниматься всем либо ничем – с одинаковым успехом. Унаследуй Кэти хоть капельку честолюбия и силы духа от мамы, что-нибудь еще могло бы получиться, но Кэти, по всей вероятности, уродилась в далекого и неведомого папу…
Итак, Кэти Гроувз. Двадцать пять лет, натуральная золотистая блондинка с аппетитной и совершенно неспортивной фигуркой. Роста среднего, телосложения, скорее, плотного. Таких обычно называют «пышечками», и это обстоятельство заставляет означенных «пышечек» регулярно истязать себя на тренажеpax и питаться салатными листьями пополам с минеральной водой… но Кэти абсолютно спокойно относилась к своей фигуре. Раз уж так получилось – значит, так положено. Девиз Кэти Гроувз.
Да, продолжим. Глаза у Кэти ореховые с золотыми искорками, брови всегда чуть вздернуты в неизбывном удивлении, щечки – румяные, губки – коралловые. Носик курносый – возможно, даже чересчур на чей-то взгляд, но большинству мужчин вокруг – нравится. Грудь… хорошая грудь, ее сразу видно. Ну или просто на нее только все и пялятся. Ножки у Кэти стройные и сильные, щиколотки тонкие. Талия тоже тонкая – не осиная, а просто тонкая, а вот бедра и попа… тоже привлекают взгляд и даже некоторым образом ласкают его. Говоря в самом общем смысле – никто и никогда не заподозрит Кэти Гроувз в злоупотреблении тренажерами и в склонности к салатным листьям.
Кэти любит: носить легкие платья с широкими юбками, туфельки на высоком каблуке, легкие блузки и свободные футболки; спать голышом, обливаться холодной водой, фисташковое мороженое; смотреть старые комедии, писать настоящие письма, на бумаге, а не по электронной почте. Еще она любит читать любовные романы, детективы и короткие юмористические стихотворения – лимерики.
Проживает Кэти Гроувз в Лондоне, уже третий год подряд снимая крошечную квартирку, которая с некоторых пор кажется ей истинными хоромами…
С этого места – поподробнее, потому что это важно для нашего повествования.
В университете Кэти особенно сдружилась с девушкой, которая по всем статьям являлась ее полной противоположностью. Андреа Карлайл – высокая брюнетка модельной внешности – была лучшей студенткой курса, играла в факультетском театре, печаталась в научных журналах, с третьего курса рассылала свои резюме по различным университетам и музеям мира, записала несколько собственных песен в знаменитой студии «Эбби Роуд», увлекалась конным спортом, знала французский, немецкий и итальянский… словом, была истинным совершенством. Ее родители (в отличие от Кэти – полный комплект) были настоящими аристократами и жили в настоящем замке с настоящими башенками и крепостной стеной; мать Андреа, леди Карлайл, с юности бредила итальянским искусством эпохи Возрождения. В замке (Кэти два раза проводила там летние каникулы) имелась потрясающая коллекция картин и статуй итальянских мастеров. Именно в честь одного из этих самых мастеров – а именно в честь Андреа Вероккио – получила свое имя Андреа. Как легко догадаться, родители ждали мальчика – но имя оказалось вполне универсальным, так что формальности были соблюдены.
Андреа была честолюбива, самостоятельна и упряма. В принципе по окончании учебы она спокойно могла бы не работать вовсе либо получить любую работу в любом понравившемся ей музее или университете благодаря связям отца – но Андреа хотела всего добиться сама! Иногда Кэти думала, что именно такой дочерью могла бы гордиться ее собственная мама: воля, решительность, светлый ум и умение концентрироваться на цели…
Противоположности притягиваются – и девушек связывала искренняя и крепкая дружба, не омраченная ни завистью, ни ревностью. Кэти чувство зависти было незнакомо вовсе, а ревность… к счастью, им нравились совершенно разные типы мужчин. Андреа мечтала побеждать, приручать и подавлять, Кэти… Кэти, собственно, вообще пока ни о чем таком не мечтала.
Они жили в одной комнате студенческого кампуса – и решили не расставаться и после окончания университета. Андреа категорически отказалась от материальной помощи со стороны родителей и устроилась на работу в Британский музей. Кэти вполне философски отнеслась к профессии официантки – и пошла работать в «Старбакс». Подруги сняли небольшую квартирку в Сохо – и зажили взрослой самостоятельной жизнью.
На вторую неделю работы официанткой Кэти слегка расслабилась, решив, что уже стала профессионалом своего дела – и судьба немедленно щелкнула ее по носу. Утром в сочельник, слегка осоловев после ночной смены, Кэти Гроувз опрокинула поднос с кофе, омлетом, маслом и джемом на белоснежную рубашку ПОТРЯСАЮЩЕГО парня, посетившего их кафе.
Кэти прекрасно помнила – до сих пор! – как замерла возле ошпаренного и разъяренного красавца, изрыгавшего ужасные, судя по всему, проклятия, которые звучали, тем не менее, очень музыкально – ибо произносились на языке влюбленных и поэтов, Петрарки и Данте… на итальянском, одним словом.
Кэти отчетливо понимала, что это конец, что после произошедшего остается только выйти из кафе, дойти до Темзы и утопиться… но в этот момент мелодично дзинькнул колокольчик – и в кафе стремительной походкой влетела Андреа. Они договорились вместе съездить за подарками – родители Андреа ждали обеих девушек на Рождество в замке.
При виде Андреа ошпаренный итальянец неожиданно замолк, вытаращил глаза, а потом разразился не менее бурной, но куда более доброжелательной тирадой, больше напоминавшей курлыканье влюбленного голубя. Андреа в ответ одарила голубя благосклонной улыбкой, допустила к ручке и принялась болтать с жертвой Кэти самым светским образом…
Короче говоря, Кэти была прощена, в замок они поехали втроем, а после рождественских каникул в газетах появилось объявление о помолвке мисс Андреа Карлайл, дочери лорда и леди Карлайл, с Чезаре Биньони, графом Kappa – да, именно на его аристократическую грудь Кэти Гроувз столь удачно опрокинула поднос с горячим кофе.
Андреа вышла за Чезаре, Кэти была подружкой невесты на пышной свадьбе, однако букет не поймала – впрочем, она ничуть не расстроилась. В наследство от Андреа ей досталась должность младшего хранителя в Британском музее, а квартирка перешла в ее полное распоряжение.
Кэти выбросила лишнюю мебель, заставила подоконники подслеповатых окон, выходивших на помойку, многочисленными цветочными ящиками и горшками, купила канарейку (мама считала, что канарейка – это мещанство) и зажила в свое удовольствие. Лорд и леди Карлайл пару раз приглашали ее в замок, но без Андреа Кэти как-то стеснялась, а потом и приглашения сошли на нет. Девушка работала, по вечерам ходила гулять, либо оставалась дома и читала книги… жизнь впервые казалась абсолютным раем.
То, что это еще не рай, стало ясно примерно через год, когда глубоко беременная Андреа и совершенно потерявший от счастья голову Чезаре приехали в Лондон, пришли к Кэти в гости и стали показывать фотографии своего дома. Кэти не верила своим глазам и в глубине души полагала, что это розыгрыш, и Андреа просто скачала из Сети снимки разных итальянских палаццо и музейных залов – потому что вот этот амурчик совершенно очевидно работы Челлини, а мраморный фонтан тянет век эдак на четырнадцатый…
Но что ж поделать, Чезаре был настоящим графом Kappa, а этим самым графам принадлежали – Кэти не ошиблась – самые настоящие палаццо. Андреа, впрочем, относилась к ним вполне равнодушно – что неудивительно, учитывая ее детство, проведенное в средневековом замке.
– Нет-нет, там замечательно и изумительно, мне кажется – малышу это идет на пользу, но… нельзя же жить в музее, правда? Я имею в виду – обедать, ужинать, принимать гостей, ходить в туалет, стоять под душем… У меня же профессиональный вывих – я хожу по коридорам и размышляю, сколько стоит вот эта уродливая вазочка семнадцатого века и что будет, если я ее случайно разобью…
– Андреа, сага mia, если хочешь, – разбивай все…
– Я понимаю, любимый, тебе для меня ничего не жалко – но я же искусствовед! Я не могу крушить раритеты – а времена моей грациозности остались в прошлом.
Кэти фыркнула и осторожно погладила огромный живот подруги. Под ладонью что-то требовательно трепыхнулось… Кэти замерла со счастливым и немного испуганным видом. Че– заре, приобняв свою молодую жену за точеные плечи, вдруг сказал со своим мягким итальянским акцентом:
– Сага mia, посмотри, как Катарина похожа на Madonna piccolo! У нее совершенный леонардовский овал лица…
Кэти очнулась и вспыхнула. Андреа рассмеялась.
– Чезаре, не смущай ее. Кэт считает себя обычной девушкой – да, Кэти? Все мои попытки убедить ее в том, что она красавица, оканчивались неудачей.
– Да ну тебя! Скажите лучше, почему вы приехали в Лондон, когда тебе пора рожать?
– Видишь ли, Чезаре – сирота, у него в Италии полно родни, но только дальней, а мне бы хотелось, чтобы мама и папа первыми приветствовали своего внука. Рожать будем здесь, да, милый?
Чезаре в ответ лишь поцеловал руку своей красавицы-жены… и Кэти вдруг почти воочию увидела эту прекрасную пару лет эдак через пятнадцать-дйадцать: властная и прекрасная Андреа впереди, а за ее спиной маячит покорный и по-прежнему влюбленный Чезаре.
Почему-то от этого видения стало грустно. Кэти решительно тряхнула золотистыми кудряшками.
– Значит, у нас еще есть шанс погулять по Лондону?
– Ох… не знаю, не знаю. Если только в ближайшие пару дней – потом, мне почему-то кажется, я буду страшно занята.
Андреа ошиблась ровно на пару дней. В ту же ночь, после возвращения от Кэти в отель, у нее начались схватки, и к утру Чезаре Биньони, граф Kappa стал не только счастливым супругом, но и счастливым отцом.
Это произошло два года назад, а сегодня, пятнадцатого июня, Кэти Гроувз получила письмо от Андреа и Чезаре. Они приглашали ее провести у них в доме целое лето!
Кэти обрадовалась. Нет, не так. Она пришла в дикий восторг. И еще – да, придется признать сей нелицеприятный факт – показала язык маминой фотографии.
Мама так давно превратилась в виртуально-мифологическую личность, что Кэти привыкла вести с ней споры при посредстве вот этой фотографии: юная мама с сурово поджатыми губами и дерзким взором чемпионки крепко сжимает мускулистой рукой некое изогнутое чудовище, в котором только очень искушенный взгляд может опознать красу и славу Англии – боевой лук.
Дело в том, что в конце мая Кэти Гроувз уволили из музея. Очень извинялись и сожалели – но уволили. Нельзя сказать, чтобы после этого она впала в депрессию – депрессии были ей неведомы от рождения, но некоторое замешательство все же испытала. Как всегда в таких случаях, вслед за замешательством пришло время бесед с маминой фотографией. Мама была сурова и категорична:
«Это произошло потому, что ты неправильно себя позиционировала!»
– Мама, это потому, что у них и так раздут штат, а специалист из меня аховый, если честно…
«Вот именно! А почему? Да потому, что ты никогда не стремилась стать первой».
– Первым всегда достается больше всех.
«Неправда. Они одни на вершине – от кого же им может достаться?»
– С вершины больнее падать. И потом, скучно же в одиночестве.
«И это моя дочь! Как ты собираешься действовать дальше? Наметила цель?»
– Э-э-э… да. То есть… не очень. Сначала думаю отдохнуть немного…
«От чего, позволь тебя спросить? Ты три года провела в уютном и тихом хранилище, не отрывая свою задницу от стула и треская на завтрак, ланч и ужин булочки с корицей».
– Неправда! Я вообще похудела на три фунта, если хочешь знать. И я не сидела, я работала!
«Вот и работай дальше. Разошли свои резюме, подбери подходящие вакансии, договорись о встрече. Отдыхать будешь на пенсии!»
– Мама, я и позже прекрасно устроюсь…
«Не смеши меня! Ты слишком ленива и безынициативна. Если не начнешь искать работу сейчас – опять пойдешь в официантки».
– Ну и что?
«Ничего. Так и пройдет вся твоя жизнь. Ты не выедешь за пределы не то что Лондона – своего квартала. Ты, липовая специалистка, так и не увидишь мир, не прикоснешься к фрескам Равенны…»
– К фрескам Равенны прикасаться нельзя. Они очень старые.
«Как можно быть искусствоведом – и ни разу не посмотреть на подлинники Леонардо, Боттичелли, Вероккио? Мне это непонятно».
Вот в связи с этим и был показан язык – потому что Кэти представилась прекрасная возможность увидеть красавицу-Италию со всеми ее фресками, статуями и фонтанами во плоти. И заметьте: она сама палец о палец не ударила, чтобы этого добиться. Выходит, мамина теория потерпела поражение… нет, теперь надо говорить по-итальянски: фиаско!!!
Через неделю все вещи были собраны, канарейка отправлена на временное поселение к миссис Каррузерс, цветы перешли под юрисдикцию Марты Госсип – еще одной старинной подружки, которая как раз искала квартиру, – и Кэти Гроувз улетела в Италию.
2
Июль пролетел словно прекрасная сказка. Италия встретила Кэти цветущими садами, ароматом раскаленной на солнце пыли, изнемогающих от жары цветов, бирюзовым небом…
Андреа и Чезаре, а также двухлетний семейный тиран по имени Джованни жили в большом красивом доме на берегу Трезименского озера. Перуджа, Ареццо, Сиена, блистательная Флоренция – все эти города были совсем близко, садись на машину и поезжай. Кэти спала по четыре часа в сутки, похудела и загорела, глаза у нее блестели лихорадочным блеском – она жадно впитывала в себя образы и звуки Италии, все еще не веря до конца, что всех хорошо знакомых по каталогам и альбомам шедевров можно коснуться рукой… ну почти всех.
В августе Чезаре позвонили из Рима – и они с Андреа собрались уехать на пару недель. Кэти было встревожилась – но Андреа и Чезаре согласно замахали на нее руками и велели расслабиться. Таким образом, Кэти Гроувз осталась полновластной хозяйкой роскошного особняка, стоящего на берегу одного из самых крупных – и самых красивых – озер Италии.
Вот тут-то все и началось…
Кэти лежала в густой траве, стараясь не шевелиться. От жары, казалось, звенел воздух, и очертания большого дома дрожали и мерцали, словно пустынный мираж.
Кипарисы благоухали, Трезименское озеро лениво плескалось о каменистый пологий берег, и на террасе, вероятно, уже накрыт легкий завтрак, приготовленный черноглазой Марией – кухаркой семейства Kappa… Нужно только пересилить себя, подняться и пойти к дому.
Кэти испустила долгий блаженный вздох и села, стряхивая с влажных от пота плеч травинки. Потянулась за небрежно брошенным в траву сарафаном…
…и увидела злодея.
То, что это был именно злодей, сомнений никаких не вызывало. Никто, кроме злодея, не стал бы красться вокруг дома, время от времени приподнимаясь на цыпочки и пытаясь заглянуть в окна первого этажа. Правда, злодею больше подошли бы черная маска и камуфляжный комбинезон, а не шорты и шлепанцы, но тут уж ничего не попишешь, жарко, а потом – это же Италия! Тут даже мафиози напоминают оперных солистов, а деревенские мальчишки– хулиганы – ангелов с картин Рафаэля.
Итак, злодей. Шлепанцы и шорты – единственная одежда, и благодаря этому прекрасно видно, что фигура у злодея – высший класс. Широкие плечи, узкие бедра, длинные мускулистые ноги, рельефная мускулатура рук – прибавьте сюда же классические черты лица, темные коротко стриженные вьющиеся от природы волосы, римский профиль, волевой подбородок… в общем, все бы злодеи так выглядели.
Однако Кэти не расслаблялась. Злодей явно намеревался проникнуть в дом, а Кэти чувствовала свою ответственность перед Андреа и Чезаре – поэтому решила действовать без промедления. Осторожно и бесшумно перебежала к ближайшим кустам жасмина, где, кстати, валялись ее собственные мокасины, затаилась, готовясь прыгнуть на врага как дикая тигрица…
Конечно, виной всему была Италия – с этой вечной ее жизнерадостной безалаберностью, с золотым солнцем и бирюзовым небом, с постоянно улыбающимися итальянцами и красавицами итальянками… В Лондоне Кэти и в голову не пришло бы бросаться на потенциального грабителя, да еще будучи при этом весьма скудно одетой.
Здесь же она не сомневалась ни минуты – и с победным кличем вылетела из зарослей жасмина, толкнула злодея в спину, отчего он ахнул и повалился в клумбу с ноготками, а Кэти, потеряв равновесие, повалилась на него сверху.
Алессандро был потрясен до глубины души. Не каждый же день на вас напрыгивают полуголые нимфы, сбивают вас с ног, да еще укладываются сверху. То есть и такое в его жизни случалось, конечно, но обычно инициатором подобных сцен был он сам.
Он покорно лежал и улыбался, слушая, как эта златовласка что-то сердито лопочет по-английски – мозг отказывался понимать смысл произносимого. Алессандро прекрасно владел языком Шекспира, но сейчас ему было банально не до того.
Грудь, бедра, ноги, очаровательное личико, золотая буря волос – и при этом всего лишь две жалкие цветные тряпочки, прикрывающие… да нет, уже практически ничего не прикрывающие. Интересно, откуда она взялась возле дома Чезаре? Не иначе туристка. В сад к ребятам вечно забредают какие-нибудь расслабленные англичане – все потому, что Андреа не любит ухоженных клумб, и вследствие этого ее сад практически ничем не отличается от ближайшего леса.
Алессандро сделал над собой колоссальное усилие – и вернулся в мир реальности. Золотоволосая погрозила ему пальчиком:
– …И раз ты ничего не сломал и не испортил, я не буду вызывать полицию, но ты немедленно уберешься отсюда, идет?
– Идет. Ухожу.
С этими словами Алессандро аккуратно сгреб ее в охапку – и мизансцена поменялась кардинальным образом.
Теперь на земле лежала Кэти, а над ней навис злодей. Всякая нормальная и здравомыслящая девушка испугалась бы – но Кэти здравый смысл почему-то отказал, и она не испытывала ничего, кроме совершенно неуместного в ее положении восторга.
Злодей заглянул ей в глаза (у него самого глаза были черные, огненные и бездонные, а ресницы длинные, как у девушки) и проникновенно произнес:
– Ну и как ты думаешь – ежели я действительно бандит, то что я с тобой сейчас сделаю?
Кэти прекрасно знала – есть время для безрассудной храбрости, а есть время для обдуманного отступления. Она набрала воздуху в грудь (купальник при этом съехал еще дальше) и издала громкий вопль – вернее первые его аккорды. Остальное заглушил горячий и весьма чувственный поцелуй, которым ее наградил разнузданный злодей.
Какая-нибудь Лукреция сопротивлялась бы до победного конца – но Кэти не обладала такой силой духа. Через мгновение она уже с жаром, удивившим ее саму, отвечала на поцелуй, а еще через некоторое время закрыла глаза и с совершенно отчетливым мурлыканьем прижалась к своему насильнику, крепко обняв его за шею.
Надо отдать Алессандро должное: он сумел совладать с порывами грешной плоти и оторвался от губ нимфы, хотя и с явной неохотой. В ту же секунд она открыла затуманившиеся ореховые глазищи и промурлыкала фразу, содержание которой совершенно не соответствовало интонации:
– Отпусти меня, иначе тебя посадят за изнасилование, а это очень, очень большой срок…
– Гм… вообще-то это ты меня держишь. И напала на меня ты…
– Я тебя не выдам, если ты просто уйдешь.
– Для этого, как минимум, нужно, чтобы ты меня отпустила. Эй! Алло! Не прижимайся так сильно. Я же не железный. Ты вообще кто?
– Я – Кэти.
– Прекра-асно. А еще что-нибудь? Поподробнее можно?
– Кэти Гроувз. Я из Лондона.
– Лучше. Но все еще маловато. Ты не против, если я слезу… гм… с тебя?
– Против. То есть… конечно. Так будет лучше.
Алессандро довольно неуклюже поднялся и торопливо отвел глаза. Цветные тряпочки съехали за пределы разумного, и все инстинкты Алессандро требовали немедленного возвращения в исходную позицию. Желательно – часика на два.
Он заметил в траве цветастую тряпочку, поднял ее и молча протянул нимфе по имени Кэти Гроувз. Расслышал ее испуганное ойканье – видимо, до нее дошло, в каком виде она лежит на траве. Через мгновение он повернулся – и обнаружил, что нимфа Кэти натянула цветастый сарафан и вполне готова к переговорам.
– Итак, тебя зовут Кэти Гроувз…
– Почему ты не убегаешь?
– А должен?
– Ты же грабитель.
– Я не грабитель. Да, на всякий случай – и не насильник. Ясно?
– Ясно. У тебя просто такое хобби – заглядывать в окна чужих домов и валять незнакомых девушек по клумбам.
– Смешно. К твоему сведению, этот дом для меня не чужой. Я пришел к Чезаре, потому что мне нужны ключи от его яхты…
– …И сейфа с драгоценностями. Что?!
– Дошло наконец. Я пришел к Че-за-ре! А вот что ты тут делаешь? Мне казалось, англичане чтят частную собственность. Мой дом – моя крепость, все такое.
Она подозрительно прищурилась.
– А откуда ты знаешь, что я англичанка?
– У тебя оксфордский акцент.
– Надо же! До чего взломщик пошел образованный…
– Я не взломщик! Я пришел к Чезаре, потому что наши с ним эллинги на пристани… короче, яхты стоят по соседству. Пообедаешь со мной?
– Чего?
– Не чего, а что. Пообедаешь, говорю?
– С чего бы это?
– Ну нас многое сближает… совместное лежание в ноготках, например.
Она фыркнула и тут же залилась звонким смехом. Алессандро смотрел на нее с улыбкой – но в душе чувствовал нечто вроде тревоги. Это чувство часто посещает молодых неженатых мужчин, когда перед ними возникает ОЧЕНЬ нравящаяся им женщина. Вероятно, появление этого чувства связано с извечным нежеланием мужчин идти под венец… но мы отвлеклись.
Отсмеявшись, Кэти вытерла рукой слезы и серьезно посмотрела на красавца-злодея.
– Пообедаем. Только я не знаю твоего имени.
– Сандро.
– Ты работаешь на пристани?
Алессандро мысленно ухмыльнулся. Ну да… и на пристани тоже. В каком-то смысле он работает практически везде, где есть двигатели внутреннего сгорания, нуждающиеся в топливе, и люди, оказавшиеся далеко от дома…
– Так как насчет обеда?
– Таверна, глиняные кувшины с вином, пицца и паста?
– Вообще-то я собирался предложить набор «ресторан, шампанское, омары», но если ты настаиваешь на таверне…
– Нет! Ресторан годится. В семь?
– Если ты не против – то в восемь. Я заеду за тобой.
– Хорошо.
– Кэти?
– Чего… в смысле, что?
– Так Чезаре дома?
– Они с Андреа и малышом уехали в Рим. Вернутся через несколько дней.
– Хорошо. До вечера.
Она ожидала, что Сандро приедет на каком-нибудь «фиате» или раздолбанном «форде» – здесь все на них ездили, но молодой человек прикатил на мотоцикле, причем явно не дешевом. Ехать на нем было одно удовольствие – можно было без зазрения совести прижиматься к широкой спине Сандро, обнимать его за талию и даже осторожно класть голову ему на плечо.
Ресторан не был шикарным, но шампанское Кэти оценила по достоинству, а насчет омаров честно призналась, что понятия не имеет, как их едят. Сандро, смеясь, помогал ей управиться с щипцами, а она болтала не закрывая рта.
Тут надо пояснить: Кэти Гроувз была хорошей, доброй, симпатичной девушкой – но многочисленные друзья и знакомые не очень-то принимали ее всерьез. «Блондинка» – стереотип, который въелся в сознание современного человека едва ли не сильнее, чем «холестерин». Другими словами, Кэти любили излить душу – но почти никогда не слушали ее саму.
Как ни странно, темноволосый красавец слушать умел. Кэти и опомниться не успела, как выложила ему всю свою биографию, парочку смешных случаев из студенческой жизни с участием Андреа, свои соображения по поводу стрельбы из лука и того, что климат очень сильно влияет на темперамент…
Алессандро был совершенно очарован. Золотоволосая болтушка совершенно не походила на тех девушек и женщин, с которыми прежде сводила его судьба. Во-первых – и на этом можно было бы и закончить – она ЕЛА. Не жевала листик салата, не запивала его с кислой миной минеральной водой без газа, не закатывала глаза при виде пирожных с заварным кремом и кофе с шапкой взбитых сливок… Просто с аппетитом ела, по-детски облизывала пальцы, то и дело отвлекалась, чтобы поблагодарить официантов… Выучка у персонала «Палаццо Д'Оро» была отменная, но и они не могли удержаться от ответных улыбок и восхищенных взглядов. Если бы не присутствие босса, метрдотель наверняка уже подарил бы Кэти вон тот букет розовых лилий…
Уже за полночь они возвращались домой, и слегка осоловевшая от вкусной еды Кэти внезапно испытала острый прилив грусти и разочарования. Вечер катился к концу, сказка заканчивалась, и теперь неизвестно, когда они с Сандро увидятся, да и увидятся ли вообще…
Уже возле дома она лихорадочно размышляла – удобно ли пригласить Сандро на чашку кофе, но он ее неожиданно выручил.
– Кэти, у меня в запасе есть несколько свободных дней, так что я мог бы покатать тебя по окрестностям… если ты еще не все здесь изучила.
– Ну я была в Сиене, Флоренции…
– Нет-нет-нет, по музеям – это без меня. Если хочешь, я покажу тебе настоящую Италию, дикую и нетронутую. Нога туриста там не ступала – гарантирую.
– А разве так может быть? В наши дни?
– Увидишь, если поедешь. Ну что, по рукам?
– Конечно!
– Тогда завтра в семь я заеду.
– В семь?!
– Чтобы успеть до жары.
– Ладно уж… в семь так в семь…
Следующие несколько дней они провели вдвоем, путешествуя на мотоцикле по таким сногсшибательно красивым местам, что дух захватывало. Туристов при этом не встретили ни разу – Сандро знал, что говорил.
Они ночевали в маленьких мотелях, а один раз – прямо на берегу озера, в палатке. Точнее, Кэти спала в палатке, а Сандро улегся в спальнике прямо на землю у костра.
К концу третьего дня Кэти Гроувз пришла к выводу, что насмерть влюблена в молодого итальянца, и от этого открытия ей стало немного грустно.
Вроде бы особых причин грустить не было – но Кэти все равно чувствовала какое-то смятение. Не может же она прямо попросить Сандро жениться на ней?! А долгими их отношения не будут, впереди всего лишь август – и надо потихоньку собираться домой, в Англию…
Она валялась на покрывале, захваченном из комнаты Андреа, и мрачно смотрела на Сандро, который мощным брассом рассекал спокойные воды тихой бухточки. Надо же уродиться таким красавцем! И как это он ухитрился не жениться до тридцати лет?…
Сандро вышел из воды и с блаженным вздохом растянулся рядом с девушкой на покрывале, закрыл глаза, раскинул руки. Кэти подумала – и осторожно прильнула щекой к его влажной ладони, не сводя глаз с красивого мужественного лица.
Да, все верно. Язык не поворачивался назвать Сандро юношей или молодым человеком – вероятно, даже в детстве он был уже маленьким мужчиной.
Взгляд Кэти переместился ниже. Могучая грудь, мерно вздымающаяся в такт дыханию. Жесткие черные завитки волос, сужающейся дорожкой сбегающие по животу. Крепкие ноги. Мокрая ткань плавок…
Кэти рывком села и нахмурилась. Сердце прыгало в груди перепуганным зайцем, в горле пересохло.
Надо было приглашать его в дом тогда, в первый же вечер, а теперь все с каждым днем запутывается, и совершенно непонятно, как жить дальше без этих сильных рук, нежных губ, страстных поцелуев и пока еще безгрешных объятий…
– Что такое? Почему мы так нахмурились?
Конечно, он не спал. Наблюдал за ней из-под длинных ресниц, наверняка видел и то, как она его рассматривала…
Кэти торопливо обняла коленки руками, потому что под тонкой тканью купальника неожиданно и болезненно затвердели от нахлынувшего возбуждения соски.
– Так просто. Подумала о том, что завтра все закончится. Ты уедешь, потом и я вернусь в Англию…
– Кэт, посмотри на меня.
– Зачем?
– Потому что я хочу удостовериться в том, что прав.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Кэти… Катарина, ты хочешь того же, что и я?
Его горячая ладонь легла ей на спину. Это больше всего напоминало ожог – и Кэти вздрогнула всем телом, тихо ахнула, потом стремительно развернулась к Сандро…
