Текст книги "Два условия счастливого брака"

Автор книги: Сандра Филд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Возвращаемся в гостиницу! Я уверена, вы все будете рады искупаться и чего-нибудь выпить. После пережитого волнения нам всем не помешает расслабиться.

Пережитое волнение? Мягко сказано. Ее надежда на новый брак с Брэнтом тихо умирала.

Подопечные Роуэн заняли свои места, и автобус покатил к гостинице. Вдруг Роуэн словно осенило. Она поняла, почему сдержала свой гнев после безумного поединка Брэнта с быком.

Потому что за этим гневом стояло отчаяние. Брэнт не изменился. Брэнт не мог измениться. И сегодня она поняла, возрождение их отношений – утопия.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Было девять часов вечера, когда Брэнт направился к номеру Роуэн. Он надел свою самую красивую рубашку и новые летние брюки. Чисто выбритый и причесанный, он выглядел, как юный влюбленный перед первым свиданием.

Брэнт постучал. Роуэн открыла сразу, будто все время ждала у дверей этого стука. Она была в том же ярком платье, в котором спускалась к ужину, и кружевной шали, наброшенной на плечи. Роуэн хмуро спросила:

– Куда пойдем?

Как хороший стратег, Брэнт уже выбрал место для разговора:

– В дальнем конце пляжа есть укромный уголок недалеко от пирса. Почему бы нам там не посидеть?

Они вышли из гостиницы. Брэнт не мог придумать, о чем бы поговорить. В душе он ругал себя за это, называя сопляком.

– Как твои колени? – нашелся он наконец.

– Зажгли. Спасибо, – ответила Роуэн машинально.

Он старался как-то расшевелить свою находчивость:

– Мы завтра летим в Доминиканскую республику?

– Да, – ответила Роуэн. – Это мой любимый остров. Там замечательные птицы. У нас будет морская прогулка.

Он задал ей еще несколько вопросов, она ответила на них. Вскоре они подошли к выбранному Брэнтом месту. Откуда-то издалека доносились звуки музыки. Луна отражалась в воде. Брэнт взял Роуэн за локоть, поскольку они ступили на зыбкий песок.

Она вздрогнула.

– Неподходящее место для соблазнения, – сказала она холодно.

– У меня и мысли такой не было.

Они направлялись к камням, темневшим на берегу. Роуэн остановилась, сунула руки в карманы и строго посмотрела на Брэнта.

Словно противник, подумал Брэнт, а не женщина, пришедшая возобновлять былые отношения.

– Что ты устроил днем? – Наконец заговорила она. – Показательная игра с быком! Бык мог растерзать тебя на куски!

– Никакой реальной опасности не было.

– А если бы бык искромсал тебя, а не рубашку? – В ее голосе слышалось отчаяние. – Ты не изменился, Брэнт. Ты не можешь измениться.

– Что же я, по-твоему, должен был делать? Оставить Стива один на один с быком, чтобы тот растерзал его?

– Я не о том. Ты наслаждался ощущением опасности!

– При чем тут это?

Роуэн порывисто вздохнула.

– Я люблю тебя и хотела бы жить с тобой, но...

– Ты меня любишь? – не дал ей договорить Брэнт.

Она подняла на него полные чувства глаза.

– Да. Конечно. Иначе с какой стати я бы здесь стояла?

– Несмотря на все обиды, ты все еще любишь меня?

– А ты меня любишь? – спросила она с тревогой в голосе.

– Вне всяких сомнений, – ответил Брэнт, ошеломленный услышанным и зная, что говорит абсолютную правду. – Была еще одна причина, почему я не мог даже думать о близости с Габриэль. Как мог я желать другую женщину, если люблю только тебя!

Люблю. В настоящем времени.

Брэнт ожидал, что после его признания Роуэн бросится ему на шею, но его постигло разочарование.

Роуэн сказала решительно:

– Я хочу, чтобы ты оставил свою работу.

Она тяжело дышала.

– Ты серьезно? – спросил Брэнт с крайним удивлением.

Роуэн кивнула:

– Да.

– И это твое окончательное условие?

– Да.

– Не слишком ли многого ты требуешь? И почему ты хочешь, чтобы я оставил работу?

– Мне кажется об этом даже не нужно спрашивать.

– Но я спрашиваю! – Брэнт старался сдержать нарастающее раздражение.

Роуэн вскинула голову:

– Я предложила тебе выбор. Ты можешь быть со мной, но с условием, что расстанешься со своей нынешней работой, или ты можешь остаться на этой работе, но без меня.

– Я никогда не думал, что ты способна на шантаж, – произнес Брэнт неприязненно.

Роуэн взглянула на него с вызовом. Ее ноздри раздувались.

– Может быть, нам стоит закончить разговор? – спросила она с горечью. – Я не собираюсь уступать, Брэнт. Я не знаю, сможешь ли ты меня понять, но твоя работа очень дорого мне обошлась. Я заплатила за нее одиночеством. Постоянной тревогой. Ты знаешь, что такое бояться раскрыть газету и прочитать о какой-нибудь трагедии, которая произошла там, куда ты улетел три дня назад? Я не соглашусь больше на это!

– Но я...

Роуэн не дала ему договорить:

– А чего стоило мне твоя сегодняшняя выходка? А если эти переживания длятся недели, месяцы? Счастливая ночь после ночей, полных страха за тебя. И сознание, что я ничем не могу тебе помочь, что я не могу защитить тебя. Но мои переживания мало значат для тебя по сравнению с твоей работой. Я устала быть второстепенным пунктом в твоем списке.

– Но я всегда возвращался. И никогда не рисковал без крайней необходимости.

– Тогда почему ты оказался в заложниках?

– Случайная неудача.

– Нет, не случайная! Произошло то, что когда-нибудь должно было произойти. Ты никогда не хотел понять, что я на самом деле чувствовала. Согласна, в нашем разрыве есть и моя вина. Но как невыносимо трудно жить в постоянной тревоге, что с тобой что-нибудь случится, что ты не вернешься. – Ее голос снова дрожал. – Но вот ты возвращаешься, мы бросаемся друг другу в объятия – и я счастлива. До следующей твоей командировки.

Она вдруг взяла его за руку выше локтя:

– Я хотела рассказать тебе перед твоей поездкой в Колумбию. Но разве ты меня слушал? Поэтому я расскажу тебе сейчас. Те восемь месяцев были для меня самыми ужасными. Восемь месяцев я чувствовала себя так, как будто была вдовой. Не было даже надежды когда-нибудь узнать, что с тобой случилось. Никаких вестей: ни плохих, ни хороших. Ох, Брэнт! Неужели ты не понимаешь, что я такого больше не перенесу?

Он посмотрел на ее руку и спросил:

– А где твое обручальное кольцо?

– Дома.

– Я ничто без моей работы. Без того, что я делаю.

Роуэн возразила:

– Не верю. Человек всегда значит гораздо больше, чем любая работа.

– За эти годы я сделал немало хорошего.

– Конечно. Я это знаю. – Она постаралась улыбнуться. – Я только хочу, чтобы ты проявлял свой героизм в другом. Вот и все.

Брэнт спросил о том, что уже знал, в чем был уверен:

– Ты никогда не переставала любить меня?

– Нет.

– И ты никогда не изменяла мне?

– Об этом не могло быть и речи.

Брэнт обнял ее и прижался щекой к ее волосам.

– Я тоже люблю тебя, Роуэн. Нам нельзя друг без друга. Габриэль права: иногда развод – это всего лишь клочок бумаги.

Она обнимала его, и он мог слышать, как бьется ее сердце. Роуэн заговорила очень тихо:

– Когда ты был далеко, самым тягостным было одиночество. Просыпаться ночью в одиночестве, возвращаться из поездок в пустую квартиру, ходить на рынок по субботам только для себя. Одной ходить в кино и с завистью смотреть на счастливые пары... Боже мой, как я ненавидела одиночество. – Она подняла голову. – Я не оправдываю себя, Брэнт. Теперь, оглядываясь назад, я сожалею, что так часто лелеяла собственное самолюбие вместо того, Чтобы заставить тебя понять, как мне трудно без тебя. Я так и не сумела привыкнуть жить без тебя.

– Так что же нам делать дальше, Роуэн? – спросил Брэнт беспомощно. – Я люблю свою работу.

И вдруг как будто кто-то включил в мозгу Брэнта магнитофон и он услышал голос Габриэль: «Я наблюдала за тобой последние два года. Ты вел себя, как одержимый. Ты был похож на человека, потерявшего чувство самосохранения».

Так ли ведут себя люди, которые любят свою работу? А что, если он просто использовал работу, чтобы избавиться от боли, вызванной разлукой с Роуэн? Может, это объясняет, почему он так влюблен в опасность? Эта мысль словно обожгла его. Влюбленный в опасность...В памяти, помимо его воли, возник образ: пятилетний мальчик, потерявший мать и оставшийся на попечении отца. Тяжелые воспоминания разбередили душу.

– Я никогда не рассказывал тебе о моем отце... никогда не хотел вспоминать об этом... – начал Брэнт.

– Может, пришло время, – сказала Роуэн.

Брэнт почувствовал, что ему сдавило горло.

– Если я оставлю эту работу, чем другим я смогу заниматься?

Роуэн вернулась к прежней теме и рискнула предположить:

– Все эти годы ты, так или иначе, жил жизнью своего отца, а не своей собственной.

– Я не хочу об этом говорить! – прервал ее Брэнт.

– Рано или поздно придется.

С невольным восхищением Брэнт сказал:

– А с тобой не так-то просто.

– Тебе ли опасаться, – ответила она резковато. – Не бери в голову.

Брэнт чмокнул Роуэн в кончик носа:

– Не буду.

Роуэн остановила его жестом:

– Мы должны сохранять дистанцию. Пока.

Неожиданно он сказал:

– Ты хочешь детей.

Роуэн растерялась.

– Да, – прошептала она. – Твоих детей, Брэнт.

– Наших детей, – поправил ее Брэнт. Роуэн колебалась.

– У меня... – начала она, но затем замолчала, а на ее лице появились гримаса боли. – Разве это ненормально – хотеть детей? Я не желаю больше ждать. Мне тридцать один год.

Он понял, что сначала она хотела сказать нечто совсем другое. Он решил быть с ней искренним и ответил, как чувствовал:

– Я панически боюсь появления детей.

– Я думаю, в тебе говорят воспоминания об отце, – сказала Роуэн.

Она была настроена воинственно. Хотел бы он увидеть отца и Роуэн – лицом к лицу. Это был бы достойный поединок. Но Дуглас Кертис умер за два года до того, как Брэнт и Роуэн встретились.

– Ты думаешь, из меня может получиться хороший отец?

– Если ты позволишь себе быть самим собой, то станешь замечательным отцом.

Брэнт не разделял ее уверенности относительно своих отцовских способностей. Желая уйти от этой темы, он спросил:

– Чем же я буду заниматься, если оставлю свою работу?

В глазах Роуэн появилась смешливая искорка.

– Можно составить список всех твоих талантов. Ты большой интеллектуал. Есть очень много занятий, где ты мог бы использовать свой интеллект. Например, ты мог бы открыть свою компанию. Только забудь о Колумбии.

– Ну, а как насчет твоей работы? Ты продолжишь путешествовать? Вряд ли ты сможешь успешно водить группы по тропическим лесам в течение девяти месяцев беременности.

– Сокращу число поездок. К тому же в моей компании положительно относятся к материнству.

Роуэн вскинула голову. Даже при лунном свете он не мог не заметить темные круги под ее глазами.

– Почему бы тебе не присесть? – сказал он. – Ты выглядишь уставшей.

Роуэн направилась к камню, но споткнулась, потеряла равновесие и сильно ударилась коленом об острый выступ большого валуна. От боли она вскрикнула. Брэнт подскочил к ней и осторожно посадил на камень.

– Дай я посмотрю твое колено.

Она подтянула юбку:

– Боже мой, у тебя все колено в крови! Нам лучше вернуться... я обработаю рану мазью.

Роуэн взяла его за запьястье:

– Означает ли это, что мы пришли к согласию?

Присев на корточки, он обхватил руками ее ноги, и ему казалось немыслимым, как он мог целых три года жить без нее, не имея возможности прикоснуться к ней.

– Мы встретились, чтобы соединиться. Я знаю главное – мне не жить без тебя. Мне жаль, что я не мог раньше откровенно выказывать свои чувства.

– Брэнт Кертис, теперь у тебя будет возможность научиться проявлять эти чувства открыто. И очень часто.

– Плюс возможность переменить работу и обзавестись семейством, – добавил Брэнт и заставил себя улыбнуться. – Что еще ты добавишь к этому списку возможностей?

Она внезапно засмеялась.

– Ну... может быть, возможность жениться на Роуэн? – Ее лицо стало серьезным. – Ради детей.

– Ради нас. – Брэнт поцеловал ее со всей страстью, которую ему так долго приходилось сдерживать. Поцелуй был долгим, слишком долгим. Роуэн не могла не откликнуться на него. Когда, наконец, он отпустил ее, Роуэн прошептала:

– Думаю, мне лучше самой позаботиться о колене. Если ты войдешь в мою комнату, мы оба знаем, что случится.

– И очень скоро.

– Терпеть не могу, когда ты начинаешь напоминать об этом!

Кончиками пальцев он погладил ее щеку:

– Я – большой мальчик. И ждал три года. Ты помнишь это?

– А я не хочу ждать даже трех дней, – неожиданно объявила Роуэн. – Даже трех минут!

Брэнт рассмеялся:

– Тогда возвращаемся в твою комнату, Роуэн. Ночи сейчас короткие.

Она сделала несколько шагов, хромая, и, хитро улыбнувшись, сказала:

– Ты неисправим. Если бы я не удержала тебя от возвращения в Торонто, у меня бы сейчас не было проблем.

Затем, как будто что-то вспомнив, Роуэн перестала смеяться. Брэнт обнял ладонями ее лицо и спросил:

– Я вижу, что ты о чем-то умолчала.

– Я не могу сказать, – прошептала она, едва слышно. – Еще не могу.

– Ты можешь доверять мне. Я не улечу в Торонто. А в самолет сяду только в том случае, если ты будешь сидеть рядом.

– Брэнт, пожалуйста... давай вернемся в мою комнату.

– Единственная причина нашего развода – та, что мы оба ужасно упрямы. Мы должны доверять друг другу. Без доверия мы снова можем оказаться под угрозой разрыва.

– Означает ли это, что ты хочешь мне рассказать о своем отце?

– Это очень трудно, – сказал Брэнт натянуто.

Роуэн провела кончиками пальцев по его седине и прикусила губу.

– Я думаю, нам не стоит рисковать доверием.

– Если ты помнишь, я никогда не отличался терпением, – произнес Брэнт и подхватил Роуэн на руки. – Или ты стала еще легче, или я в великолепной форме.

– Ты в великолепной форме. – Роуэн улыбнулась, проведя пальцем по его груди.

– Одни разговоры и никаких действий, – шутливо ворчал Брэнт, улыбаясь.

– Это моя работа – говорить.

– Вот о чем я думаю: если я оставлю работу, у нас возникнут финансовые проблемы.

– Ну... мы могли бы кое-что продать. Кроме того, есть мое жалованье. Плюс наследство твоего отца. Все будет прекрасно.

– Возможно, ты и права...

Впервые он подумал о наследстве отца, которого он поклялся не касаться. Это реальные деньги, которые можно реально использовать. Ему понравилась эта идея – использовать отцовское наследство на случай, если он решит освоить новую работу, которая не будет иметь ничего общего с тем, что делал Дуглас Кертис. Брэнт мрачно подумал, что это будет идеальной местью.

Через несколько минут Брэнт и Роуэн вошли в гостиницу. Они остановились у двери номера Роуэн.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Брэнт.

– Отлично. Я обработаю колено мазью и лягу.

Привстав на цыпочки, она мягко коснулась губами его губ. Прежде, чем Брэнт успел что-то сказать, Роуэн проскользнула в дверь и захлопнула ее.

Брэнт помрачнел. Затем пошел в свою комнату. Сел на кровать. У него был выбор: сохранить работу и лишиться Роуэн или расстаться с работой и воссоединиться с женой.

Ему нужна Роуэн. Он не мог без нее. Последние два года он действительно был похож на потенциального самоубийцу. Он очень часто и не всегда оправданно шел на риск, зная, что может быть убит в любое мгновение.

Словом, выбор сделан. Роуэн. В его объятиях. В его жизни. И ради нее он готов поступиться не только работой.

Она никогда не переставала его любить. И он ее тоже.

И он больше не хотел себя обманывать. Что же еще он прячет глубоко внутри?

Пятилетний мальчик, плачущий по маме...

Но Брэнт не хотел сейчас думать об этом. Просто был не готов.

В то же время он понял, чего не должно быть в его работе. Непредсказуемости.

Забавно. Разговаривая сегодня вечером с Роуэн, он тоже был во власти такой непредсказуемости. Он чувствовал себя человеком, который, рискуя жизнью, борется за что-то невероятно драгоценное в той стране, где он прежде никогда не бывал. Пораженный такими параллелями, он размышлял дальше. Чем бы он мог заняться? Работать в ведомстве? Самому стать боссом? Он бы с ума сошел. Административная работа? Еще чего не хватало!

Брэнт решил еще поразмыслить об этом или, он усмехнулся про себя, лучше о Роуэн. Он наклонился, чтобы расшнуровать кроссовки, и почувствовал удовольствие от предстоящего отдыха. Конечно, было бы приятнее, окажись он сейчас не один, но Брэнт готов был ждать. Потому что Роуэн любит его, а он ее. Его душа принадлежала ей. Он это знал.

И чувствовал себя счастливейшим из людей.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На следующее утро в ультрасовременном аэропорту Мартиники Брэнт зашел в аптеку. Ему нужен был крем для бритья. Кроме этого, он купил упаковку презервативов, расплатившись американской валютой. Он не знал, принимает ли Роуэн противозачаточные таблетки, а случая спросить об этом не представилось. Она хотела детей. Ну уж, нет! Никаких детей! Он еще не сошел с ума.

Окинув взглядом безупречную чистоту аптеки, он внезапно ощутил непонятную опасность. Тяжело, как молот по наковальне, стучало сердце, ладони вспотели. Никакой работы и ребенок в перспективе. Не сошел ли он с ума?

– Monsieur? Etes-vous malade?

– Non, поп, merci,– сказал он поспешно и повернулся к выходу.

Роуэн стояла около разменного аппарата и пересчитывала деньги. Она была в темно-зеленой блузке – красивая, стройная женщина, которую он любил и телом, и душой. Он не был честен с ней в течение четырех лет их брака. Он дал ей благополучие, дарил ей дорогие вещи, дарил ей нежность и ласку своего тела, но не отдал ей самого себя.

Брэнт положил на дно рюкзака свои покупки и подошел к Роуэн.

– Роуэн...

Он сказал это таким голосом, что у нее закружилась голова.

– Что такое?

– Ничего. Мне лишь нужно... Черт, я сам не знаю, что мне нужно!

– Все будет прекрасно, Брэнт, – сказала она с чувством.

– А что, я выгляжу так плохо?

– Ты просто устал.

Брэнту вдруг показалось, что он ясно слышит голос своего отца. Этот голос издевался над ним:

Посмотри на себя! Тоже мне – всемирно известный репортер! Она обложила тебя флажками и гонит в клетку. Маменькин сынок! Ты пропал, Брэнт.

Роуэн потрясла Брэнта, схватившись за его рубашку:

– Брэнт, очнись! Я же не могу так стоять!

Роуэн отошла, так не дождавшись его ответа. Брэнт наблюдал за происходящим вокруг как-то отстраненно. Вот Шелдон идет навстречу с дежурной улыбкой. Вот Пэг и Мэй. Вот Стив и Натали хихикают над какими-то открытками. Постепенно он приходил в себя.

Шелдон подошел к Роуэн, и Брэнт услышал, как тот сказал:

– Нам нужен переводчик. Никто из нас не говорит по-французски.

– Я этим займусь, – бросил на ходу Брэнт, удаляясь от компании.

Если он снова собирался убегать, как всегда делал раньше, то нужно заранее подготовить позиции.

Спустя час они летели в Доминиканскую республику. Все места были заняты. Роуэн сидела в одном из передних кресел. Брэнт занял место в хвостовом отсеке.

В аэропорту Доминиканской республики оказалось, что их автобус требует ремонта. Направляясь к реке на противоположной стороне дороги, Брэнт остановился у киоска. Его внимание привлекла стопка книг. Он полистал несколько детективных романов очень известного автора, чье имя часто появлялось в международных обзорах. Видя, что Брэнт собирается их купить, киоскерша любезно сказала:

– Мой муж очень любит эти книги. Больше ничего и не стоит читать, вот что он заявляет, – засмеялась она.

– Возможно, я скажу то же самое, – улыбнулся Брэнт.

Вскоре группа уже ехала в гостиницу. Из окна автобуса было видно побережье. Волны набегали на берег кружевной пеной. По узкой дороге, с обеих сторон окруженной банановыми плантациями, они пересекли остров. Роуэн оживленно обсуждала с сидевшей рядом Пэг тему попугаев. Брэнт наблюдал, как менялось выражение ее лица, и любовался ею.

Гостиница оказалась довольно скромная, но уютная. Совсем рядом раскинулся пляж. Номер Брэнта находился в торце. Балкон выходил на море, и он почувствовал себя, как дома.

В полдень группа направились на север, в тропический лес. Роуэн находила удивительных птиц, среди них был замечательный красный дрозд. Любопытное зрелище представляли собой попугаи. Они сидели на деревьях, и Брэнт заметил среди них восхитительного кариба с блестящим фиолетовым горлышком. В обратный путь тронулись, только когда стало смеркаться. В гостинице их ожидал ужин. Когда Роуэн входила в ресторан, Брэнт заметил, что она хромает. После ужина он разыскал ее.

– Как твои колени?

– Нормально... Только полдесятого, а я чувствую себя как выжатый лимон. – Она задумалась. – Видимо, наш вчерашний разговор меня подкосил.

– Достойная отговорка. – Брэнт нежно улыбнулся.

– Когда ты улыбаешься так, как сейчас, я таю.

– Когда я слышу такие слова, мне хочется взять тебя на руки, отнести в свой номер и целовать до полного изнеможения.

Она посмотрела на него:

– Еще не время, Брэнт. Я не кокетничаю и не играю, поверь.

Такой ответ он и предвидел, но в душе все-таки надеялся, что она согласится. В конце концов, умом он ее понимал. Но тело находилось в абсолютном противоречии с разумом.

Медленно Брэнт произнес:

– Я уже не уверен, хочешь ли ты этого. По крайней мере не буду уверен, пока не обниму тебя в постели.

– Я хочу, Брэнт! Ты даже не представляешь, как я этого хочу, – сказала она с улыбкой. – Но я боюсь, что мы снова будем убегать от наших проблем, так и не решив их.

– Посмотри на Стива и Натали, они решают свои проблемы в постели.

– А Карен и Шелдон на скамейке, – добавила она.

– Понятно, значит, мы формируем характеры.

– Нет. Мы формируем кое-что поважнее.

– Прекрасная ночь, моя любимая. – Он ласкал губами ее щеку.

– Брэнт, хотя еще неизвестно, что с нами будет дальше, я хочу, чтобы ты знал: я очень счастлива, удивительно счастлива. И я больше не чувствую себя одинокой.

– Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь.

Утром следующего дня они наблюдали в лесу совершенно уникальные экземпляры попугаев. Днем Брэнт получил огромное удовольствие от морской прогулки: он любовался дивными пейзажами, стоя на верхней палубе рядом с капитаном и с Роуэн. В гостинице их ожидал великолепный ужин. Поднявшись в свой номер, Брэнт собрал вещи: завтра вылет в Гваделупу. Затем Брэнт попытался читать. Роуэн повезла Пэг и Мэй к их друзьям-орнитологам. Брэнт понимал, что не увидит ее до завтра. Время шло. Еще две остановки – и он возвратится в Торонто. Ему было плохо одному в пустом номере. Он слишком часто оставался вот так один в разных гостиницах разных стран мира. Он хотел, чтобы рядом была Роуэн. Она о чем-то хотела рассказать ему, но все не решалась. Он знал, что это мучило ее. Ему так хотелось поцеловать ее, обнять, почувствовать близость ее тела...

Роуэн отвезла Пэг и Мэй к их друзьям. Хозяин дома обещал сам доставить Пэг и Мэй обратно в гостиницу, чему Роуэн несказанно обрадовалась.

Вернувшись, она, волнуясь, направилась к номеру Брэнта.

Брэнт открыл дверь, и его лицо расплылось в счастливой улыбке.

– Я думал, ты в Россау. – Брэнт торопливо закреплял на талии полотенце, в котором только что вышел из душа.

Роуэн скользнула взглядом по его мускулистой фигуре.

– Я забыла сообщить, что завтрак в половине седьмого. Улетаем в восемь сорок пять. Извини, что помешала тебе.

– Ты не помешала.

Брэнт взял Роуэн за локти, притянул к себе и захлопнул дверь ногой. Затем наклонился к ней и поцеловал. Она больше не могла сопротивляться. Разве каждый раз, останавливая Брэнта, она не мечтала о том, что однажды впустит его в свою жизнь? Она устала быть сдержанной и осторожной. Роуэн поцеловала Брэнта с такой страстью, что у того перехватило дыхание. Брэнт шептал ее имя, целуя щеки, закрытые глаза, губы, лаская пальцами лицо, словно хотел запомнить каждую черточку. Она чувствовала аромат его тела. Человек, с которым она прожила четыре года, был ей так знаком и в то же время совершенно неизвестен. Она гладила его спину, ощущая силу мускулов, чувствуя, как его руки все сильнее прижимают ее к себе. Она ласкала его губы языком и прижималась к нему так сильно, что чувствовала через блузку жар его тела.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил Брэнт. – Пока еще есть время остановиться.

– Я не хочу останавливаться. Но если ты хочешь...

– У меня сейчас нет слов, чтобы сказать, чего я хочу.

– Тогда действуй. Мы достаточно наговорились сегодня.

Он улыбнулся.

– Не достаточно. Я должен сказать, что люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, – ответила она со счастливой улыбкой. – Удивительно, правда?

Брэнт чувствовал себя молодым и счастливым, как будто им предстояла первая брачная ночь.

– Тебе стоит поторопиться, – сказала Роуэн, – или я обвиню тебя в том, что ты только говоришь, но ничего не делаешь.

– На тебе слишком много одежды – это последнее, что я хотел сказать.

– Значит, надо убрать все лишнее, – сказала Роуэн, стаскивая с него полотенце и лаская его тело. – Я вся твоя. И ты знаешь, что я хочу.

Брэнт опять засмеялся:

– Меня?

Он протянул руки к ее блузке и одну за другой расстегнул все пуговицы. Он смотрел в лицо Роуэн и медленно раздевал ее. Ее блузка упала на его полотенце. За блузкой последовали брюки, босоножки. Роуэн осталась в кружевном нижнем белье. Брэнт целовал ее, продолжая медленно раздевать. Почувствовав нетерпение Роуэн, он сказал:

– Любимая, у нас впереди целая ночь.

– Но я хочу тебя сейчас.

Откликаясь на ласки Брэнта, она закрыла глаза, желая полностью отдаться чувствам.

– Брэнт, я люблю тебя, – прошептала она.

Они как будто старались одарить друг друга нежностью и страстью, которые копились в их душах все эти годы разлуки и теперь, наконец, могли вырваться на свободу. Они задыхались от счастья. Когда их тела готовы были слиться воедино, Брэнт спросил:

– Ты еще принимаешь таблетки? Если нет, то я сам позабочусь.

Роуэн задохнулась, словно ее ударили. Она отодвинулась от него. Ее лицо погасло.

– Нет, я не предохраняюсь, – сказала она.

Четыре слова отделили сладкое «недавно» от горького «сейчас». Роуэн больше не отвечала на ласки Брэнта, она пыталась освободиться от его рук. Брэнт был ошеломлен.

– Что я такого сказал? Что случилось, Роуэн?

Он обнял ее так сильно, что ей стало трудно дышать. Она вырывалась. Брэнт целовал ее и, прерывисто дыша, говорил:

– Ты не уйдешь. Мы не можем все время убегать друг от друга. Любимая, мы встретились, чтобы все изменить. Мы можем потерять друг друга. Я не хочу этого.

Конечно, он прав. Но он не знал о тайне, которая так мучила ее. Она закрыла лицо руками и зарыдала. Он прижал ее к своей груди и сказал:

– Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. И я никогда не уйду от тебя.

Роуэн слушала его и мучилась вопросом, будет ли он ее любить, если все узнает. Брэнт был уверен, что она никогда не лгала ему. Но однажды, три года назад, она совершенно преднамеренно сказала ему неправду, даже не подозревая, к каким последствиям это приведет.

Что бы почувствовал Брэнт, если бы он об этом узнал? Смог бы он доверять ей снова?