Текст книги "Зависть"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

Он давно скрылся из вида, а Ной все стоял на пороге, закипая, как паровой котел. Чувствуя, что еще немного, и он начнет крушить все подряд, Ной постарался чем-то занять руки – поправил манжеты, нервно пригладил волосы и вытер с верхней губы капельки пота. Лишь почувствовав, что снова владеет собой, он подошел к двери спальни и осторожно ее приоткрыл.

Надя обнажённая лежала на широкой кровати, на влажных смятых простынях. Ее волосы тоже были перепутаны и влажны от пота, а кожа блестела от испарины.

Увидев Ноя, Надя улыбнулась мечтательно и сонно.

– А-а, Ной, это ты?.. – протянула она. – Неужели уже шесть? Я и не заметила, как пролетело время.

Ной чувствовал, что набухшие сосуды на висках и шее вот-вот лопнут, но постарался, чтобы голос его звучал спокойно.

– Что это за тип?

– Так ты видел Фрэнки? Это мой новый личный тренер.

– И что ему здесь понадобилось?

Надя приподнялась на локте и посмотрела на Ноя с нескрываемой злостью:

– Ты задаешь идиотские вопросы, дорогой…

Дэниэл Мадерли закончил читать рукопись и, выровняв страницы, отложил ее в сторону. Некоторое время он задумчиво молчал, потом поднял голову и посмотрел на Марис:

– Это все, что у тебя есть?

– Пока да, – кивнула Марис. – С тех пор, как я вернулась, он прислал мне только эти несколько страниц. Я не раз звонила на Санта-Анну, чтобы поговорить с ним, но он не подошел к телефону. Я говорила только с Майклом – его помощником по хозяйству. Он сказал, что Па… автор в последнее время пишет очень мало.

– Интересно, почему?

– Мне кажется, он просто хандрит.

– Его оставила его муза?

– Не думаю, что дело в этом. Просто он упрям, как мул, а чтобы заставить мула работать, нужно его постоянно подгонять… – Она немного поколебалась и добавила:

– Вот почему я хочу снова туда поехать.

– В самом деле? – удивился Дэниэл. – Когда?

– Честно говоря, я заскочила к тебе по дороге в аэропорт.

– Понятно.

– Я хотела увидеть тебя и сказать «до свидания». И, разумеется, услышать твое мнение о том, что ты только что прочел.

После того как Марис застала Ноя с Надей, она почти сразу же решила уехать в Джорджию, но многочисленные дела задержали ее с отъездом почти на неделю.

Марис не обманывала себя: она ехала на Санта-Анну не столько из-за книги, сколько для того, чтобы разобраться в самой себе и в тех сложных чувствах, которые она питала к Паркеру. Ей хотелось быть справедливой к нему и к себе тоже, и прошедшая неделя предоставила ей прекрасную возможность как следует обдумать отношения, которые сложились между ними за несколько дней ее пребывания на острове. Кроме того, было бы не правильно поддаваться первому же импульсу, первой реакции на неожиданные перемены, происшедшие в ее жизни. Меньше всего Марис хотелось выглядеть разозленной и мстительной женой – даже в своих собственных глазах.

Вот почему в прошедшие семь дней она не думала почти ни о чем другом. В последний день Паркер не на шутку разозлил ее, но, несмотря на это, уезжать с острова ей не хотелось. Теперь Марис могла себе в этом признаться. Больше того – с той самой минуты, когда она покинула Санта-Анну, больше всего на свете ей хотелось снова встретиться с Паркером.

Поначалу она старалась не думать об этом, но чувство вины продолжало жечь ее, словно раскаленные уголья. Ведь она была замужней женщиной, она поклялась перед алтарем хранить мужу верность и относилась к словам «пока смерть не разлучит нас» очень серьезно. Но теперь Марис знала, что клятва верности имела значение только для нее одной. Ной нарушил свой обет, а Надя, скорее всего, была отнюдь не первой женщиной, с которой он ей изменял. До брака у Ноя не было недостатка в подружках, так почему все должно было измениться после того, как он произнес ничего не значащие слова и обменялся с ней кольцами? Теперь Марис не верилось, что он мог в один день превратиться из ловеласа в примерного мужа. Больше того: его измена была, несомненно, неслучайной. Что ж, она поступит обдуманно и трезво, положив конец их браку, – заведя себе любовницу, Ной терял право и привилегию называть ее своей женой.

Но даже если бы Марис ничего не знала об отношениях Ноя с Надей, она все равно бы ушла от него после того, что произошло между ними. Во время той ссоры Ной показал себя с такой стороны, что теперь Марис не испытывала к нему ничего, кроме отвращения и страха. Она не могла жить с человеком, который угрожал ей. А в том, что Ной способен привести свои угрозы в исполнение, сомнений у нее не возникло.

Итак, их браку – конец. Ной Рид превратился в прошлое. Теперь ей предстояло узнать, что ждет ее в будущем и найдется ли там место для Паркера Эванса. Этот вопрос был для нее, пожалуй, самым главным. Марис больше не могла отрицать или не замечать того, что ее влекло к Паркеру с необычайной силой. И дело тут было не в его уме или бесспорном таланте, как она пыталась себя уверить. Ее влекло к нему как к человеку и как к мужчине. Бессчетное число раз Марис вспоминала их поцелуй и воображала, как он снова прикасается к ней, прижимает к себе, целует в крепко сжатые губы…

Она не знала, способен ли Паркер заниматься любовью, в особенности – традиционным способом, но как раз это почти ее не занимало. Ей хотелось просто прикасаться к нему, прикасаться – и чувствовать ответные ласки. Марис мечтала о близости – о близости в их отношениях, но как этого добиться, она не знала.

Разумеется, оставаясь мужней женой, Марис не позволила бы себе идти на поводу у своих желаний. Даже до свадьбы, пока Ной за ней ухаживал, Марис не заглядывалась на других мужчин, но теперь, когда ее супружеские обязательства остались в прошлом, мысли о возможной близости с Паркером не покидали ее.

Когда Марис летела из Саванны в Нью-Йорк, она почти сумела убедить себя, что во всем была виновата обстановка жаркого тропического острова, которая и разбудила в ней эти фантазии. Она была почти уверена, что стоит ей вернуться в Нью-Йорк, и наваждение исчезнет и снова все пойдет по-прежнему. И к тому моменту, когда ее самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту Ла-Гуардия, она уже не сомневалась, что в их отношениях с Ноем действительно наступил период некоторого охлаждения, который, однако, ничего не стоит преодолеть, а все бредовые идеи, которые приходили ей в голову на Санта-Анне, исчезнут раз и навсегда, как только их страсть разгорится с прежней силой.

Только теперь Марис понимала, как наивно и глупо с ее стороны было на это надеяться. Как она могла быть такой близорукой?! Неужели она одна не догадывалась об интрижке Ноя? Скорее всего, люди, с которыми она встречалась каждый день, обо всем знали, и только она одна оставалась в неведении. Или в глазах подчиненных она уже успела превратиться в трагикомический персонаж бесчисленных анекдотов и историй – в жену, которая узнает обо всем последней? Бедная, глупая Марис, думали сотрудники издательства, встречая ее в коридорах, в то время как Ной отправлялся на свидания с любовницей.

Марис хорошо знала, что в издательстве у Ноя есть не только противники, но и сторонники. В основном это были руководители среднего звена, перешедшие в «Мадерли-пресс» вместе с Ноем, когда Дэниэл пригласил его на работу, и их молчание было вполне объяснимо. Все они опасались за собственное благополучие, понимая, что развод означал для Ноя немедленное увольнение с поста вице-президента издательского дома.

Марис задумалась о том, как сообщить о разрыве отцу. Было ясно, что избежать этого невозможно, но она решила максимально оттянуть неприятное объяснение. Марис понимала: для Дэниэла это будет жестокий удар, так как в лице Ноя он терял не только зятя, но и своего протеже, человека, которого он своими руками ввел в руководство издательским домом. Она была почти уверена, что отец воспримет это сообщение с достоинством и мужественно, как на протяжении всей жизни он встречал любые разочарования и неприятности, и все же ей не хотелось расстраивать его раньше, чем необходимо. Правда, это означало, что ей еще сколько-то времени придется притворяться, будто у них с Ноем все идет отлично, однако ради спокойствия отца она готова была пойти даже на это.

Сейчас Дэниэл смотрел на дочь пристально и внимательно, словно чувствовал что-то, и Марис стоило огромного труда не опустить глаза.

– Так что ты скажешь? – снова спросила она.

– О рукописи? – Дэниэл заворочался в кресле. – Скажу, что она интересна. Как издатель я бы порекомендовал тебе приложить все усилия, чтобы заставить автора довести работу до конца, и поскорее.

– В таком случае, – сказала Марис, вставая, – я увезу с собой в Джорджию твое благословение. Я тебя правильно поняла?

– А что думает Ной?

– Он еще не читал рукопись, но…

– Я говорю не о книге, Марис. Как Ной отнесся к тому, что ты снова собираешься в Джорджию, чтобы нянчиться с этим твоим автором?

– Я в его разрешении не нуждаюсь, – не сдержавшись, отрезала Марис, но, видя, что Дэниэл удивлен ее ответом, попыталась смягчить впечатление:

– Извини, папа, я не хотела быть резкой.

– Ничего страшного, тем более что я сам виноват. Я вовсе не собирался лезть в твои личные дела, просто…

– Ну, договаривай, раз уж начал, – подбодрила его Марис, видя, что отец в замешательстве замолчал. Дэниэл взял ее за руку:

– Просто я хорошо помню один случай, когда ты влюбилась сначала в книгу, а потом – в ее автора. Марис выдавила улыбку.

– Ах вот ты, оказывается, о чем думаешь?! О том, что я, как школьница, способна влюбиться в автора понравившейся мне книги?

– Как я сказал, в мировой истории такие случаи уже бывали.

Марис покачала головой:

– Теперь я стала старше, умнее и… – «…И больше не повторю подобной ошибки», – чуть не сказала она. – …Этот автор и эта книга не имеют никакого отношения к нашим с Ноем отношениям и к нашему браку. Совершенно никакого, уверяю тебя!..

И это была сущая правда. Марис уже решила, что не вернется к Ною независимо от того, увидится ли она с Паркером снова или нет. Их брак развалился не потому, что она встретилась с Паркером или прочла его «Зависть», а потому, что Ной оказался совсем не таким, каким она его себе вообразила.

– Значит, Ной согласился тебя отпустить?

Почему-то мнение Ноя казалось Дэниэлу очень важным, и Марис не без раздражения подумала, что если бы он знал все подробности, то не задавал бы подобных вопросов. Марис очень хотелось закатать рукав и показать отцу синяки, которые за прошедшую неделю только слегка побледнели. Она хотела рассказать ему, как она до крови прикусила язык, и послушать, что он скажет, если она повторит угрозы, которыми осыпал ее Ной.

Но она промолчала. Марис знала, что Дэниэл будет потрясен не меньше, а может быть, даже больше ее. Возможно, несмотря на возраст, он сам отправится к Ною, чтобы объясниться с бывшим зятем.

Именно поэтому она решила пока ничего не говорить отцу. Она сделает это позже – когда разберется со своими собственными чувствами и когда у нее будет собственный план организации работы «Мадерли-пресс» без Ноя. Только после этого она сможет разговаривать с отцом спокойно и аргументировано.

И, поглядев отцу прямо в глаза, Марис сказала твердо:

– Да, Ной не против моей поездки.

Дэниэл встал и, взяв ее лицо в ладони, крепко расцеловал в обе щеки.

– Во сколько у тебя самолет? Марис поглядела на часы.

– Ой, мне пора бежать, иначе я опоздаю. – Она обняла и поцеловала Дэниэла, стараясь, чтобы он не заметил выступивших у нее на глазах слез.

– Ты самый лучший, папа, и я ужасно тебя люблю! – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю, Марис, – ответил Дэниэл и, мягко отстранив Марис, поглядел ей в лицо. – Ну а теперь беги, а то действительно еще опоздаешь из-за меня… А я никогда не прощу себе этого.

21

Паркер сам открыл ей дверь. Несколько секунд он удивленно смотрел на нее, потом сказал:

– Ты что-нибудь забыла?

– Ты чертовски любезен, Паркер.

– Спасибо.

– На здоровье. – Она смерила его взглядом. – Может, пригласишь меня войти?

Паркер немного помолчал, словно раздумывая, потом откатился вместе с креслом назад в прихожую, освобождая проход.

– А где Майкл? – спросила Марис, оглядываясь по сторонам.

– Поехал на материк за чаем, сахаром, кофе, перцем, туалетной бумагой и прочим.

– И оставил тебя одного?

– Я вполне способен сам о себе позаботиться, – не ответил, а скорее прорычал Паркер. – Если хочешь знать, до того, как появился Майкл, я несколько лет жил один. И неплохо справлялся. Кроме того, я вовсе не один…

«Он был с женщиной», – догадалась Марис. В самом деле, все признаки были налицо: рубашка Паркера была расстегнута, а волосы растрепаны больше, чем обычно. Кроме того, эта поездка Майкла за продуктами… Неужели кофе и чай нельзя было купить на причале?

– Извини, я не хотела мешать… – пробормотала она, смутившись. – Я знаю, мне следовало позвонить и предупредить о своем приезде, но…

– Вот именно, – сердито заметил Паркер. – Но раз уж ты все равно здесь, тут уж ничего не попишешь. Проходи, присоединяйся к нам…

Развернув кресло, он покатил в столовую, и Марис неохотно последовала за ним. Она предпочла бы удрать, но никак не могла придумать подходящего предлога. Знакомиться с подругой Паркера она была совсем не расположена.

По совести сказать, ей не хотелось знакомиться вообще ни с кем, но меньше всего с женщиной, которую Паркер пригласил к себе, чтобы приятно провести время. Во-первых, по сравнению с ней Марис бы выглядела настоящей растрепой: юбка помялась, на чулках появилась затяжка, а переброшенный через руку плащ, который пришелся очень кстати в Нью-Йорке, выглядел на острове столь же уместно, как водолазный костюм в центре Сахары.

А главное, ей очень не хотелось делить Паркера с кем бы то ни было.

Поставив дорожную сумку в коридоре, Марис кинула поверх нее плащ и несколько раз провела рукой по волосам, которые пришли в полный беспорядок во время поездки на катере. Это было все, что она успела сделать. «Ну, где ты там застряла?» – крикнул из столовой Паркер, и Марис, решительно вздохнув, шагнула под арку, соединявшую коридор и обеденный зал.

Ее беспокойство оказалось напрасным. Кроме Паркера, в столовой никого не было, и Марис посмотрела на него с недоумением.

Он, очевидно, догадался, о чем она собиралась спросить, так как поднял голову и кивком указал на потолок.

– Смотри!

Марис посмотрела на слегка покачивающуюся люстру.

– Я уже видела, – сказала она. – Там рядом находится вентиляционное отверстие, и поток воздуха…

– Очень удобное объяснение, – перебил ее Паркер. – Но совершенно не правильное. Люстру раскачивает призрак самоубийцы – на острове это известно каждому младенцу.

– Какого самоубийцы? – удивилась Марис, и Паркер вкратце пересказал ей историю о несчастном плантаторе.

– …Все его идеи, призванные спасти семью от окончательного банкротства, были обречены с самого начала. Бакер только глубже увязал в долгах, – сказал он. – В конце концов он понял, что все бесполезно, и повесился прямо здесь, на крюке от люстры, – закончил Паркер.

– И ты действительно веришь, что его дух… или призрак… – Марис показала на люстру. – Что он до сих пор живет здесь?

– Черт, конечно!

– Разве это так приятно – знать, что в твоем доме водятся привидения?

Паркер рассмеялся.

– Дух прожил здесь лет сто, прежде чем мы с Майклом сюда переехали, так что скорее уж мы завелись в его доме, а не наоборот. Но он, кажется, ничего против нас не имеет. Как правило… К примеру, сегодня призрак мистера Бакера решил составить мне компанию. С ним дьявольски приятно побеседовать!

Марис подозрительно уставилась на Паркера, но потом заметила на буфете откупоренную бутылку виски.

– Ты пьян! – воскликнула она.

– Нет еще, – возразил Паркер. – Но я к этому стремлюсь.

– Это заметно, – усмехнулась Марис.

Паркер подъехал к буфету и взял бутылку в руки.

– Не желаешь ко мне присоединиться? – спросил он через плечо.

– С удовольствием.

Паркер стремительно повернулся к ней. Ее ответ застал его врасплох, но гримаса удивления на лице Паркера тут же сменилась довольной ухмылкой.

– Порок вам очень идет, миссис Мадерли-Рид, – проговорил он. – Вам следует предаваться ему почаще. – Паркер взял с серебряного подноса чистый стакан. – Скажешь, когда хватит…

– Достаточно.

Он наполнил оба стакана – свой и ее, зажал их между ногами и подъехал к ней.

– Прошу.

Это была явная провокация. Глядя ему прямо в глаза, Марис протянула руку за бокалом.

– Смотри не перепутай…

Марис вытянула ближайший к ней стакан и поднесла к губам.

– Твое здоровье.

– Твое также… – Паркер залпом осушил свой стакан. Марис осторожно пригубила неразбавленный бурбон.

– Именно этим ты занимаешься вместо того, чтобы писать?

Паркер ухмыльнулся.

– Это тебе Майкл наябедничал?

– Ты перестал отвечать на мои звонки, и мне захотелось узнать причину.

– Ах он предатель!

– Кое-что я способна увидеть и сама.

– Я всегда знал – ты способная девочка.

– И все-таки, Паркер, почему ты перестал работать над «Завистью» и почему ты пьешь днем, один?

– А разве есть лучшее время, чтобы пить, за исключением, конечно, раннего утра и позднего вечера? Кроме того, все великие писатели были пьяницами. Разве ты этого не знала? Держу пари, старик Гомер посещал что-то вроде древнегреческого Общества анонимных алкоголиков. Все американские писатели, начиная с Эдгара Алана По и заканчивая Скоттом Фицджеральдом, все крупные писатели, я хочу сказать…

– Почему ты пьешь, Паркер? И не заговаривай мне зубы, пожалуйста!

– А почему ты приехала? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я первая спросила.

– Потому что все наркотики у меня вышли, а повеситься на крюке от люстры мне будет трудновато, – усмехнулся он.

– Это не смешно, Паркер.

– Я и не собирался смеяться.

– Ты заговорил о самоубийстве. Это оскорбительно и… бестактно. Особенно сегодня. Только утром я побывала на похоронах близкого мне человека, который покончил с собой на прошлой неделе.

– Он тоже повесился на люстре?

– Нет, застрелился.

На этом их пикировка закончилась. Паркер отвернулся, и на протяжении нескольких минут ни он, ни она не произнесли ни слова. Марис потихоньку потягивала бурбон. Когда стакан опустел, она поставила его на стол.

Наконец Паркер сказал:

– Кстати, Майкл закончил отделывать камин.

– Я заметила. Получилось очень красиво. – Марис подошла к камину и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к покрытому темно-вишневым лаком дереву.

– Превосходная работа!

– Не забудь сказать ему об этом, когда он вернется. Майкл будет очень доволен.

– Не забуду.

– А что это был за человек? Ну, который застрелился?

– Старший юрисконсульт нашего издательства. Я знала его с детства. Он был другом отца, а для меня… для меня он был чем-то вроде дяди.

– Мне очень жаль…

– Для него все кончилось мгновенно. Я думаю, он не успел почувствовать никакой боли – даже наверняка не почувствовал. Но для людей, которые его хорошо знали и любили, это была большая потеря.

– Из-за чего он застрелился? У него были какие-то проблемы?

– Нет, насколько мне известно.

– Тогда из-за чего?

– Я не знаю. И никто не знает. – Марис пожала плечами и неожиданно для себя добавила:

– В тот день Ной был последним, кто видел его живым.

– И твой муж тоже ничего не знает?

– Абсолютно ничего.

– А о чем они разговаривали?

– Обсуждали разные деловые вопросы. А почему ты спросил? – Марис повернулась к нему.

Вместо ответа Паркер спросил, не хочет ли она еще выпить.

– Нет, спасибо. С меня достаточно.

Он посмотрел на ее туфли.

– Ты одета для Нью-Йорка. Переоденься, и я дам тебе прочесть главы, которые я написал за это время. Марис удивленно улыбнулась.

– Значит, ты все-таки работал?..

Паркер самодовольно улыбнулся.

– Майкл только думает, будто он все знает!

– Все сложилось как нельзя более удачно, так что мы можем говорить откровенно… – Ной попытался изобразить уверенность, которой на самом деле не чувствовал, и для пущей убедительности небрежно взболтал в бокале остатки виски с содовой. – Вам, вероятно, уже известно, что Марис снова уехала?

– Она часто поступает подобным образом?

Моррис Блюм, по своему обыкновению, держался надменно и несколько покровительственно. Ной специально оговорил, чтобы на эту неформальную встречу, назначенную в их с Марис квартире в Вест-Сайде, он приехал без своей свиты. Сопровождавшие Блюма эксперты и советники чем-то напоминали Ною птичек колибри, которые, зависнув в воздухе над чашечкой крупного тропического цветка, стремительно работают крылышками, производя громкое, назойливое жужжание.

Ною пришлось заплатить консьержу приличные чаевые, чтобы тот не только впустил Блюма в дом, но и забыл об этом как можно скорее. Сам он встречал Блюма на лестничной площадке, предупредительно распахнув двери. Но, как видно, на Блюма манеры Ноя не произвели большого впечатления. Он ворвался в квартиру, как сержант в казарму, и придирчиво оглядел ее всю, словно рассчитывая увидеть брошенное на пол полотенце или сушащиеся на батарее носки, но, как видно, не нашел никаких нарушений, так как сказал:

– Очень, очень мило…

– Это все Марис – у нее к этим вещам настоящий талант. Выпьете что-нибудь?

Сейчас они сидели друг напротив друга на небольших диванчиках и держали в руках по бокалу – Моррис попросил мартини, Ной пил виски с содовой.

Упоминание о Марис заставило Морриса поинтересоваться, часто ли она уезжает.

– Как правило – нет, – объяснил Ной. – Но сейчас она работает над одним перспективным проектом, который требует ее постоянного внимания. Автор, которого нашла Марис, живет на каком-то островке у побережья Джорджии. Должен сказать откровенно, он – весьма капризный субъект, и его приходится постоянно подгонять.

– Вы в этом уверены?

От этих слов Ноя покоробило, главным образом потому, что он чувствовал – в последнее время его жена и его любовница совершенно отбились от рук.

– Уверен в чем? – зло спросил он. – В местонахождении моей жены?

Бескровные губы Блюма растянулись в холодной улыбке.

– Я знал одного человека, который думал, будто его жена инструктирует подрядчиков, перестраивавших их недавно купленное имение в Сономе. А на самом деле она была в Лос-Анджелесе – консультировалась там с известным адвокатом по бракоразводным делам, который, кстати, имел привычку обсуждать проблемы клиенток, не покидая постели. Дело кончилось тем, что жена заполучила и адвоката, и имение, и много чего еще. Когда процесс наконец завершился, этот парень остался буквально ни с чем. Ему еще повезло, что он не лишился гениталий, ибо это было последнее его имущество. Я всегда привожу этот случай как пример того, до чего может довести нас излишняя доверчивость.

Ной только усмехнулся в ответ на этот плохо замаскированный выпад.

– Насколько мне известно, этот автор – прикованный к инвалидному креслу, скрюченный калека. Нет, дорогой мой мистер Блюм, Марис отправилась в Джорджию вовсе не в поисках приключений.

– А вы не боитесь, что за этим отъездом может крыться причина гораздо более серьезная, чем простая любовная интрижка?

Ной допил виски и некоторое время молча рассматривал тающие на дне льдинки.

– Вы плохо знаете Марис, – сказал он наконец. – Иначе бы вам и в голову не пришло, что она затеяла какую-то свою игру. Марис не умеет мыслить масштабно, как мы с вами; она – настоящий книжный червь, помешанный на литературе романтик и мечтатель. Большую часть времени Марис витает в облаках, куда даже мне бывает нелегко подняться, хотя когда-то я и написал книгу, наделавшую много шума. – Ной усмехнулся. – Поверьте, нет причин опасаться, что Марис преподнесет нам неприятный сюрприз.

– Но она, вероятно, удивится, когда «Мадерли-пресс» станет подразделением «Уорлд Вью»?

– Ну, это мы скоро узнаем.

– Мне бы вашу уверенность!

Не переставая улыбаться, Ной потянулся к кейсу, достал подготовленные Говардом Бэнкрофтом бумаги.

– Мне кажется, – многозначительно произнес он, – у меня уже есть ответ на вопросы, которые вы только собираетесь задать.

И Ной протянул документы Блюму. После измены Нади и после фортеля Марис с этой незапланированной поездкой в Джорджию он решил, что его следующий шаг должен быть решительным и быстрым. Ной устал от осторожности, ему осточертело постоянное лавирование и необходимость угождать то Наде, то Марис, то Дэниэлу, и он был намерен перейти от ожидания к атаке. Пора, думал он, позаботиться и о Ное Риде, а остальные могут пойти и трахнуться сами с собой. Или, на худой конец, со своим личным тренером.

Блюм пролистал документы. Он был достаточно осведомленным в юридических делах человеком, чтобы ухватить суть.

Ной ожидал поздравлений, но Блюм только покачал головой и положил бумаги на журнальный столик.

– Очень хорошо, – сказал он, – но я не вижу на документе подписей.

Ной с шумом выдохнул воздух.

– В них нет необходимости, Моррис. Разве вы не обратили внимания на параграф, где говорится…

– …Что документ считается действительным и с одной вашей подписью? – Моррис усмехнулся. Поднявшись, он застегнул верхнюю пуговицу своего безупречно серого пиджака. – На мой взгляд, это довольно спорный пункт, мистер Рид. С меня достаточно и того, что приходится обходить антимонопольные законы с сотнями поправок к ним, и лишние неприятности мне ни к чему. – Он небрежно взмахнул рукой. – Безусловно, существующие законы только отнимают время и не способны по-настоящему помешать людям, которые в состоянии нанять квалифицированных юристов, но все остальное должно быть в порядке. В идеальном порядке, мистер Рид! Поэтому я предпочитаю сразу расставить все точки над «i». Я не стану заключать сделку такого масштаба, пока существует хоть малейшая возможность осечки. А она существует, мистер Рид, поверьте мне на слово! Этот документ… – Он кивнул на лежащие на столе бумаги. – В нынешнем своем виде он способен подействовать на власти как красная тряпка на быка. И даже если они по какой-то причине его пропустят, Мадерли могут поднять визг и вой, и тогда мы с вами окажемся в глубокой заднице. Не знаю, как вы, мистер Рид, но, когда меня имеют, я привык получать удовольствие.

Он подмигнул, и Ною захотелось треснуть по его лысой башке тяжелой хрустальной пепельницей.

– А теперь, мистер Рид, прошу меня простить – у меня назначена еще одна встреча.

Он повернулся и пошел к двери, Ной тоже поднялся, чтобы проводить гостя.

– Не беспокойтесь, мистер Блюм, подписи будут, – сказал он, энергично моргая, чтобы прогнать застилавшую глаза красную пелену гнева.

– Я никогда не волнуюсь, – ответил Блюм.

В дверях он, однако, остановился и повернулся к Ною:

– Знаете, мистер Рид, мне пришло в голову, что одной подписи должно быть достаточно. Пусть документ подпишет ваша жена или ваш тесть, и тогда мы с вами сможем работать дальше. – Он немного подумал и кивнул:

– Да, если, кроме вас, эту бумагу подпишет кто-то из них, я буду чувствовать себя достаточно уверенно.

– Я этим займусь, – пообещал Ной. – Ваша задача – разобраться с монопольными законами, а Мадерли предоставьте мне.

– С удовольствием. Между нами говоря, лучше иметь дело с федеральным правительством, чем со старым Мадерли. – Улыбка сделала лицо Блюма похожим на оскаленный череп, вырытый из могилы. – Позвоните мне, когда все будет готово. Только не раньше, договорились? Я привык ценить свое время, и, как ни приятно мне было с вами побеседовать, я бы предпочел, чтобы следующая наша встреча прошла в более конструктивном ключе.

И, кивнув Ною в последний раз, Моррис Блюм вышел.

Час спустя Ной входил в домашний кабинет Дэниэла Мадерли. Последний выстрел Блюма попал в цель, и ему потребовалось всего несколько минут, чтобы решить, с кого из Мадерли он начнет.

С Марис Ной не разговаривал уже почти неделю. Она все еще сердилась на него из-за Нади, а документ, который он держал в руках, вряд ли мог сойти за оливковую ветвь мира. Кроме того, Марис неожиданно продемонстрировала упрямство, о наличии которого Ной прежде не подозревал.

Из них двоих Дэниэл был, пожалуй, самым слабым звеном. Правда, когда-то давно и у него были клыки, но со временем они затупились, а потом и вовсе выпали, и Дэниэл Мадерли был уже не так грозен, как гласили легенды. На борьбу со старческой слабостью уходили все оставшиеся у него силы, и Ной был уверен, что, если даже Дэниэл попытается сопротивляться, он сумеет в конце концов его уломать.

Открыв Ною дверь, Максина впустила его в дом и сказала, что Дэниэл у себя в кабинете. Когда Ной вошел, Дэниэл сидел в кресле, а на коленях у него лежала раскрытая книга. Сам он, однако, сидел совершенно неподвижно, уронив голову на грудь, и на мгновение Ной испугался, что старик отдал концы. Он, впрочем, вряд ли бы этому удивился – сегодня ему не везло с самого утра.

– Дэниэл! Мистер Мадерли! – негромко позвал Ной. Старик быстро поднял голову и открыл глаза.

– А-а, это ты? Я зачитался и не слышал, как ты вошел.

– Вы всегда храпите, когда читаете? Дэниэл усмехнулся:

– Иногда я даже пускаю слюнку… Если книга очень хорошая.

– Ну, на этот раз книжка была, похоже, так себе, – заметил Ной. – Вы спа… читали без всякого аппетита.

– Вот и хорошо. Присаживайся, Ной. Выпьешь что-нибудь?

– Нет, что-то не хочется. – Оглядываясь в поисках места, где можно было бы удобнее расположиться. Ной неожиданно подумал: что, если Марис успела рассказать отцу о его связи с Надей? Она вполне могла сделать это перед отъездом в Джорджию – больше того, это было вполне в ее стиле. Что ж, обвинение в измене и приказ немедленно покинуть дом были бы достойным завершением этого паршивого дня!

Впрочем, старый Мадерли держался вполне спокойно, и Нои несколько приободрился.

– Мне очень не хотелось беспокоить вас, – сказал он, опускаясь на узкий диван, – но Марис обещала позвонить мне поздно вечером, и мне придется дать ей подробный отчет о том, как вы себя чувствуете и что вы ели на ужин.

– Рис, жареную камбалу и сваренные на пару овощи.

– Гм-м, я думаю, Марис подобное меню одобрит. Она просила почаще навещать вас, пока ее не будет.

Дэниэл фыркнул:

– Мне не нужна сиделка.

– Совершенно с вами согласен, но поймите и меня: если Марис узнает, что я был к вам невнимателен, она устроит мне настоящую головомойку, а мне этого совсем не хочется. – Он уперся локтями в колени и, подавшись вперед, подпер руками подбородок. – Знаете, у меня появилась одна идея. Что, если мы с вами отправимся на несколько дней в ваш загородный дом? Порыбачим, отдохнем и все такое… Честно говоря, я тоже не прочь немного развеяться.

– В последнее время я редко туда езжу…

– Я говорил об этом с Марис, ей идея тоже понравилась, – поспешно сказал Нои. – Мне кажется, она чувствует себя виноватой, потому что у нее совсем нет времени, чтобы вывозить вас на свежий воздух. И если мы с вами побываем в Беркшире, пока Марис будет торчать в Джорджии, мы одним махом убьем двух зайцев: во-первых, мы действительно отдохнем, а во-вторых, Марис будет довольна, что вы побывали за городом. Может, завтра и отправимся, а?