Текст книги "Главный свидетель"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Глава двадцать вторая

Меньше десяти минут понадобилось Мэту, чтобы переодеться, надеть сапоги, сложить в походную сумку охотничьи принадлежности и выйти из дома. Он поцеловал ее на прощание и был, как показалось Кендал, очень удивлен тем, что она не ответила на поцелуй.

После ухода мужа Кендал долго еще размышляла, не находя в себе достаточно сил чем-нибудь заняться, над тем, что досаждало ей больше: его предательство или полное безразличие к ее упрекам.

– Неужели он надеется, что она смирится с изменой лишь потому, что это случилось впервые? Неужели считает, что его выдержка и самообладание заслуживают похвалы и делают ему честь? Да как он смеет так спокойно реагировать на упреки, игнорировать гнев, не проявляя должного внимания к ее справедливым обвинениям?

Если она сейчас же уйдет из дома и заберет все свои вещи, это, несомненно, послужит ему хорошим уроком. Заставит, вероятно, обратить внимание на то, что случилось!

Но она отдавала себе отчет, что, действуя импульсивно, в порыве гнева, ей никогда не построить хорошую семью. Нет, здесь поможет только мудрый, хорошо продуманный план действий и никакой поспешности, никакого легкомыслия! Конечно, его предательство опустошило душу, ей уже никогда полностью не оправиться от этого удара. И все же не секрет, что гнев, помноженный на гордость, придаст сил и терпения.

Однако у нее просто руки опускались при одной лишь мысли о том, что в течение многих лет Мэт любил Лотти и женился бы на ней, если бы не Гиб.

По мнению Гиба, Лотти просто недостойна его сына, она никоим образом не соответствует высоким стандартам Бернвудов. А вот Кендал Дитон – культурная, образованная, уравновешенная и красноречивая; ему понравилась.

Ее единственным недостатком явилась неспособность удовлетворить все потребности мужа, с горечью подумала девушка.

Она еще долго размышляла о том, кто ее выбрал. Мэт или Гиб? Возможно, Гиб своим бесспорным авторитетом повлиял на решение Мэта. Но в таком случае только при поддержке свекра возможна нормальная семейная жизнь, утратив же его расположение, она останется в одиночестве.

Она все время старалась отогнать от себя подобные дурные мысли, но наступил наконец момент взглянуть правде в глаза и решить, что делать со своим замужеством.

Хочет ли она сохранить этот брак? Да, несомненно. Но как?

Конечно, по сравнению с Лотти Линэм, перевес на ее стороне. Первое – Гиб не одобрил Лотти в качестве жены сына, а его мнение всегда определяло мнение Мэта. Второе – Лотти не могла иметь детей, а Кендал уже носила под сердцем ребенка Мэта.

Однако все эти преимущества не только не принесли ей душевного равновесия, а напротив, резко усилили боль. Они с Мэтом должны были праздновать сегодня вечером торжественное событие, поражаться и восхвалять это величайшее чудо природы, порожденное их совместной любовью; Должны были строить планы на будущее, обсуждать имя сына или дочери, размышлять по поводу обстановки детской.

А вместо этого он ушел из дому, оставив ее, одинокую и несчастную, ломать голову над их взаимоотношениями с Лотти Линэм, предпочитая развлекаться с друзьями.

– Черт бы его побрал! – воскликнула она возмущенно. Да как он мог так просто уйти, притворившись, что ровным счетом ничего не произошло? Он даже не удостоил ее хорошим семейным скандалом!

Внезапно она вскочила с места и молнией бросилась в дом. Задержавшись ровно столько, сколько нужно, чтобы отыскать дамскую сумку, пару минут спустя она уже сидела в своей машине и мчалась не разбирая пути.

Кендал действительно хотела остаться женой М эта, всегда стремилась создать хорошую семью и всегда мечтала быть членом этой семьи.

Но только не за счет унижения. Она не допустит, чтобы ее игнорировали и тем самым унижали достоинство.

Она никогда не позволит, чтобы об нее вытирали ноги. И никогда не разрешит Мэту относиться к праведному гневу, как к ущемлению больного самолюбия.

Ради сохранения семьи он вынужден будет полностью признать свою вину. И дать ей слово, что его любовная связь с Лотти Линэм отныне кончена раз и навсегда. И не только с Лотти, но и с любой другой женщиной. Супружеская верность не должна быть предметом обсуждения. Если он с готовностью раскается в своих ошибках, она его простит.

Но весь этот разговор уместен только сегодня вечером. Завтра будет уже поздно.

И незачем дожидаться его возвращения, как какая-то послушная и покорная курица. Он уехал на охоту, а она станет охотиться на него. И пусть с ним окажется Гиб, это будет еще лучше. Вот уж достанется ему за «амуры» с Лотти Линэм. Отец-то всегда был против подобных отношений!

Кендал прекрасно знала, что в этом споре Гиб примет ее сторону.

Уже порядком стемнело, когда она добралась до окраины города. Да, пожалуй, не так-то просто в такоевремя отыскать человека в лесу. Во всяком случае, об этом она не подумала. Огни Проспера остались далеко позади, и не было никаких примет, которые подсказали бы ей дорогу к стойбищу.

Она была там с Мэтом всего один раз, в маленькой лесной хижине, которую отец с сыном соорудили собственными руками и с нескрываемой гордостью говорили об этом сейчас ей оставалось только сожалеть, что она не обратила должного внимания на дорогу.

Грунтовые, узкие и неосвещенные, все дороги за пределами Проспера пролегли по высоким, поросшим лесом холмам. Потому лишь местные жители ориентировались на этой пересеченной местности, для остальных разобраться в хитросплетениях путей было не под силу.

Кендал упорно ехала вперед, втайне надеясь, что рано или поздно что-нибудь поможет ей сориентироваться и выбрать нужное направление. Но, дважды проехав мимо большого заброшенного коровника, она поняла, что безнадежно заблудилась.

Машина остановилась посреди дороги.

– Черт возьми! – Она чуть не плакала от отчаяния.

Ей так нужно найти Мэта! Чем быстрее они разберутся в своих взаимоотношениях, тем быстрее все это забудется и в семье наступит долгожданный мир.

Всячески стараясь успокоиться, она вышла из машины и огляделась по сторонам. Абсолютно незнакомое место, глухой и угрюмый лес.

Она снова забралась в машину в надежде, что рано или поздно обратная дорога в Проспер отыщется. Придется смириться с тщетностью всяких поисков стойбища, а следовательно, и Мэта.

И вдруг ее осенило. А может, и к лучше, что она заблудилась? Есть время остыть и успокоиться, встретить мужа во всеоружии, рассмотрев проблему со всех сторон. Во всяком случае, не помешает. Возможно, прежде всего ей стоит задуматься, а почему Мэта вновь потянуло к бывшей любовнице. Может, она сама виновата в этом?

Всецело занятая мыслями о будущем примирении, Кендал неспеша ехала по лесу. Машина поднялась на пригорок, и вдруг примерно в полумиле отсюда девушка увидела красноватое зарево над деревьями. У нее сразу же возникла паническая мысль о лесном пожаре. Но огонь наблюдался только в одном месте, без всяких признаков продвижения в какую-либо сторону, и она успокоилась.

Подъехав поближе, Кендал с удивлением обнаружила знакомые места. Все ясно, они были здесь в ноябре прошлого года вместе с Мэтом и Гибом на забое свиней. Разве можно забыть свой позорный обморок! Ладно, тоже неплохо, уж отсюда-то она без проблем доберется до Проспера. И, возможно, ко времени возвращения Мэт, еще раз обдумав свое поведение, уже будет ждать дома.

Несмотря на свой неожиданный оптимизм, Кендал нажала на тормоза. Что же там все-таки горит?

Может, как всегда, первое впечатление самое правильное? И кто-то из туристов развел костер? Но судя потому, что никаких машин на дороге не было, огонь остался без присмотра. Она не на шутку встревожилась.

Не выключая двигатель, Кендал внимательно осмотрелась и осторожно открыла дверь. В нос ударил теплый весенний воздух, сильно отдающий древесиной.

Она вышла из машины и оценивающим взглядом окинула лесной массив. Может, стоит вернуться в Проспер и сообщить обо всем городской пожарной инспекции?

А что, если это группа подростков, решивших провести вечерок на природе? Или какая-нибудь семья, приехавшая на пикник? Значит, эта шумиха из-за пустяка станет еще одним поводом позлословить относительно ее малодушия, как тогда из-за обморока во время забоя свиней. Еще раз стать объектом насмешек, ну уж нет!

В одном только она абсолютно не сомневалась: нельзя просто взять и уехать, не выяснив в чем дело. Собрав все свое мужество, она ступила в лес.

Конечно, такая прогулка оказалась совсем некстати. В строгом деловом костюме, в туфлях на высоком каблуке, она чувствовала себя неловко. Колючие ветки ежевики и виноградной лозы, набиравшие силу после зимней поры, в кровь раздирали ей руки и ноги, цепляясь за волосы и одежду. Что-то прошелестело у нее под ногами, но она даже не стала останавливаться.

Неожиданно воздух разрезал жуткий вопль.

Кендал в страхе застыла как вкопанная. Господи, что это, подумала она. Зверь? Может, дикая кошка или кто-то наподобие? Может, так кричат пантеры?

Нет, крик явно человеческий – пугающий и леденящий душу, но человеческий. Господи, молилась она, на что же я наткнулась?

За криком последовало какое-то всхлипывание, словно кто-то агонизировал.

Воодушевленная мыслью о том, что кто-то, по-видимому, нуждается в помощи и забыв об осторожности, она решительно нырнула в темноту. Какое-то время она почти бежала по проторенной тропинке, но потом, чтобы сократить путь ринулась напролом сквозь густые заросли кустарника.

Вот наконец и знакомая поляна. Подойдя поближе, она заметила слабые отблески костра на деревьях, мельтешащие человеческие фигуры.

Кендал облегченно вздохнула и остановилась перевести дух. Пробраться через этот страшный лес не так-то просто на третьем месяце беременности, подумала она. Опершись руками о ствол дерева, Кендал, наклонившись вперед, решила отдышаться.

Затем снова посмотрела на поляну. Примерно две дюжины человек возбужденно кричали, размахивая руками. Но эти возгласы отнюдь не походили на крики боли и отчаяния.

Взрыв хохота заставил ее содрогнутся. Любопытство подталкивало Кендал вперед, однако, какое-то шестое чувство умоляло ее не спешить и делать все очень осторожно. Береженого Бог бережет, подумала она.

Глаза Кендал потихоньку привыкли к темноте и она без труда определила, что все сборище составляют исключительно мужчины. Может, она является свидетелем обряда инициации какого-то тайного братства? Она уже почти остановилась на этом предположении, как вдруг заметила до боли знакомое лицо, от изумления и неожиданности она чуть не задохнулась.

Дэбни Горн. Интересно, подумала она, что здесь делает в полночь окружной прокурор? Да еще в таком отдаленном месте? Потом она увидела судью Фаргоу. Может, это что-то вроде собрания членов клуба?

Вскоре она узнала президента школьного совета и начальника почты Проспера Германа Джонсона, а также местного пастора Боба Вайтекера.

Собравшиеся что-то пристально разглядывали у себя под ногами. Они стояли так плотно, что как ни старалась Кендал разглядеть, что там такое, так и не смогла.

Очередной жугкий вопль заставил ее вздрогнуть и отшатнуться. Высоко задрав голову, кричал Герман Джонсон. Ни секунды не мешкая, его сообщники разом наклонились и подняли то, что прежде лежало на земле.

Это был огромного размера христианский крест. А к нему был прибит не кто иной, как Майкл Ли.

Глава двадцать третья

Молодой человек был наг.

Там, где раньше находились его гениталии, теперь вздулся темно-красный кровавый пузырь.

Голова его безжизненно упала на худенькую грудь. Он, вероятно, умер, или находился без сознания.

Кендал перепугалась до смерти и, не смея шевельнугься, с ужасом наблюдала, как кто-то из мужчин почтительно помог мистеру Джонсону встать, подставив под каблук ладонь. Поднявшись, тот ухватил Майкла Лиза волосы и вздернул голову вверх – так, чтобы пристально взглянуть юноше прямо в глаза. Затем с силой раскрыл парнишке рот и что-то туда сунул. Кендал не составило большого труда догадаться, что именно.

Закончив это омерзительное действо, Джонсон снова опустился на землю, а собравшиеся разразились приветственными возгласами. Наконец все стихло, а спустя секунду раздался торжественный гимн.

Кендал почувствовала сильнейший приступ дурноты. С трудом проглотила подкативший к горлу ком и, крадучись, медленно попятилась назад ни жива ни мертва от страха, что ее обнаружат. Она только что стала свидетелем кошмарной расправы над невинным молодым человеком. Нечто в духе ку-клукс-клана. Если эти фанатики узнают, что она их видела, милосердия от них не дождешься, как не дождался его и Майкл Ли.

Как только Кендал поняла, что теперь уже неразличима в кромешной тьме, она развернул ась и бросилась в лесную чащу, не разбирая дороги, продираясь сквозь деревья и заросли, совершенно не думая о сопровождавшем ее бегство хрусте и треске. Впрочем, они бы все равно не услышали, занятые пением своих гимнов. Святые слова в их устах звучали просто кощунственно.

Что-то попало Кендал под ноги, и она чуть не упала. Инстинктивно прикрыв руками живот, чтобы защитить находившееся в утробе дитя, Кендал подумала, что ей бы следовало быть осмотрительнее и двигаться медленнее и осторожнее. С другой стороны, мешкать тоже нельзя. Если незамедлительно доложить о случившемся властям, полиция, возможно, еще застанет всю шайку на месте преступления.

– О Боже! – Она на мгновение представила себе, какой шок вызовет новость среди членов городской общины. Признанные столпы общества, поддавшись на призывы Германа Джонсона, которого большинство граждан считало неприятным и неотесанным типом, предавались подобной оргии!!

Быстрым шагом, не рискуя переходить на бег, Кендал плутала по лесу, пытаясь отыскать тропинку, но в темноте затея почти сразу была обречена на неудачу.

Неожиданно споткнувшись, Кендал ничком плюхнулась на землю и больно ударилась. Да так, что в течение нескольких мгновений с трудом приходила в себя, превозмогая боль и глубоко дыша.

Именно в этот момент она ощутила отвратительный запах, и ее вновь едва не стошнило. Тут до нее наконец дошло, что вовсе не грязь и земля служат ей мягкой подстилкой, а полоска какой-то ткани. Опершись ладонями на эту странную вещицу, она с трудом приподнялась на руках и тут – прямо перед собой – увидела Баму.

Половина лица у него отсутствовала вовсе, а та часть, которая предстала перед глазами Кендал, была сильно изуродована. Одна глазница оказалась пустой, в ней кишмя кишели насекомые, отыскав здесь стол и дом.

– Господи боже мой, господи боже мой, – скороговоркой на одной ноте пробормотала Кендал, охваченная новым приступом ужаса. Она отползла назад и тут, на почтительном расстоянии от трупа, ее вырвало.

Потом, все еще стоя на четвереньках, она снова взглянула на разлагающееся тело. Должно быть, закопали не очень глубоко, и животные, питающиеся падалью, с легкостью до него добрались. Остатки плоти клочьями свисали со скелета, но, без сомнения, убили его не животные. Он умер от огнестрельной раны. В самом центре лба чернело круглое и глубокое отверстие.

Самоубийство? Маловероятно. Вряд ли случайным совпадением оказалось то, что тело Бамы оставили совсем рядом с местом только что свершившейся казни. Теперь Кендал уже не сомневалась, что его убили.

У нее дрожали колени, тем не менее она заставила себя подняться. Переступив через поруганные останки Бамы, девушка двинулась дальше, стараясь сориентироваться в этой кромешной тьме. Наконец она добралась до шоссе и увидела свою машину, несмотря на то, что вышла из леса чуть дальше. Она бросил ась к автомобилю, обрадован но вспомнив, что не заглушила двигатель. Как-никак, тоже экономия времени. Кроме того, вряд ли она смогла бы сейчас трясущейся рукой вставить ключ зажигания.

Отъехав, она тут же задумалась, что делать и как вести себя дальше. Дорога в центр города проходила мимо ее собственного дома. В таком случае почему бы не заехать и не позвонить оттуда шерифу? Вдруг – Господи, сделай так, – Мэт окажется дома. Ведь он так ей нужен. Да, он изменил ей с Лотти Линэм, но сейчас, в свете того, что она только что пережила и чему была свидетелем, предательство мужа казалось не столь существенным.

Кендал старалась внимательно следить за дорогой и крепче вцепилась в руль. Еще она попыталась переключиться на мысли о предстоящем деле, но сознание услужливо подсовывало образ Майкла Ли, распятого на ужасном кресте. Снова и снова в ушах звучал одобрительный смех и ликующие возгласы фанатиков, под кровожадные крики которых половые органы юноши были засунуты несчастному в рот.

И еще Бама. Добрый, безобидный Бама, находивший нужное слово для каждого и с удивительной точностью предсказывавший погоду. Нет сомнения, что и его казнили, поскольку он всегда воспринимался бельмом на глазу слишком многими, считался, что называется, паразитом и тунеядцем и уж никак не мог служить примером для детей Проспера.

Господи, кто знает, сколько других людей – неудобных или нежелательных – уничтожили таким вот варварским, нечеловеческим способом?

Билли Джо Крук? Несомненно, разделались и с ним. Он был жуликом, вором – вот ему и отрубили руку. Кто станет ворошить прошлое о самом банальном, хотя и трагическом инциденте? Уж, конечно, не сам Билли Джо, чья жизнь немедленно окажется в опасности, попробуй он доказать, что его увечье не следствие несчастного случая, а результат приговора самозваных судей.

Око за око – таково их кредо. Майкл Ли позволил себе переступить черту, ухаживая за белой девушкой. Кастрация и смерть – вот приговор, который ему вынесли.

Кендал даже вскрикнула от радости, увидев автомобиль Мэта на стоянке перед домом. Взбегая по ступеням, она позвала его и уже в холле застала выходящим из спальни. Видимо, он только что принял душ – волосы свисали мокрыми прядями, а вокруг бедер болталось полотенце.

– Кендал, куда ты запропастилась? Я вернулся и не нашел тебя дома. После нашей ссоры…

– О Боже, Мэт, я так рада, что ты здесь. – Она бросилась к нему и разрыдалась.

Он бережно и крепко обнял ее:

– Дорогая! Ты можешь простить меня! Нам просто необходимо попытаться начать все сначала.

– Конечно же, мы попытаемся, но сперва выслушай меня! – проявлением чувств с ее стороны двигала отнюдь не страсть.

– Что, черт возьми, с тобой приключилось? Бледная, как полотно, и в волосах какая-то чертовщина. – Он осторожно высвободил веточку, запутавшуюся в шевелюре Кендал, и с удивлением уставился на нее.

– Мэт, случилось ужасное. – Кендал всхлипнула. – Я бы и сама не поверила, если бы не видела все собственными глазами. Они разобрались с Майклом Ли. Возможно, ты даже не знаешь, кто он такой. Он… Впрочем, не столь уж и важно, кто он. О нем я расскажу тебе потом, попозже. Наверное, лучше бы тебе одеться, и побыстрее. Я собираюсь позвонить в полицию сию же минуту. Полицейские могут подхватить нас прямо здесь, поскольку это по дороге. Я покажу им, где все произошло…

– Кендал, передохни хоть минутку. О чем в конце концов ты все время твердишь? – Теперь, успев окинуть жену взглядом, он казался не менее взволнованным. Он коснулся ее испачканной щеки и заметил у себя на пальцах кровь. – Слушай, ты в кровь расцарапана. Как это тебе удалось?

– Со мной все нормально. Правда. Просто я боюсь.

– Кто посмел тебя обидеть? – Мэт тут же нахмурился. – Может, близнецы Крук? Если эти негодяи…

– Нет, нет, не они, – закричала она, перекрывая его голос. – Слушай, Мэт, они убили Майкла Ли. По крайней мере, мне так показалось. Они кастрировали его и все вокруг было залито кровью. Кровь была и на нем, и на земле. – Кендал переступила через ворох грязной одежды, которую Мэт оставил на полу в гостиной, и схватила телефонную трубку. Она поспешно набрала номер 911.

– Я ничего не в состоянии понять, Кендал. О ком, наконец, ты все время твердишь?

– Я говорю о Майкле Ли, – нетерпеливо бросила она. – О парнишке, которого обвинили в изнасиловании Ким Джонсон. Причем неоправданно. К тому же они убили Баму. Я обнаружила его тело, когда бежала оттуда… – Алло? Да? Нет, я не могу ждать, – закричала она в трубку срывающимся голосом.

Мэт быстро приблизился к ней.

– Послушай, Кендал, у тебя истерика.

– Ничего подобного. Я тебе клянусь. – Она сглотнула подкативший к горлу комок, и в самом деле пытаясь успокоиться и подавить нарастающую истерику, которую она отрицала. Кендал непроизвольно застучала зубами. – К тому времени, когда приедут полицейские, буду в норме. Я в состоянии отвезти их прямиком на место преступления.

– Какого преступления?

– Туда, где убивают. На бойню, где заодно убивают и свиней. Очень удобно, знаешь ли. Вполне возможно, они и местечко такое выбрали, чтобы следы кровавой расправы трудно было обнаружить. – Эта мысль только что пришла Кендал в голову. – Они ведь большие умники. Их много. Людей, которых мы знаем и никогда бы не заподозрили.

– Интересно знать, что ты делала в лесу ночью в полном одиночестве?

– Я искала тебя, – горячие слезы потоком хлынули из глаз Кендал и солеными ручейками потекли по щекам. – Мне хотелось тебя увидеть. Не верилось, что из-за твоего приключения с Лотти вся наша жизнь полетит к чертовой матери. Оттого я и не стала ждать, когдаты вернешься и разрешишь мои сомнения. Я пыталась найти оленье стойбище, но потерялась.

– Полиция слушает. Чем можем вам служить?

– Алло, слушаю вас. – Кендал жестом указала на телефон, давая Мэту понять, что наконец-то дежурный офицер соблаговолил объявиться. – Мне необходимо поговорить с дежурным офицером или связаться с офисом шерифа. Немедленно. Меня зовут…

Мэт выхватил трубку из рук Кендал и опустил на рычаг. Она вытаращила глаза, онемев от изумления:

– Почему ты вырвал у меня трубку? Я должна рассказать о происшедшем. Я могу показать, отвезти их туда. Если они поторопятся, то…

– Никуда ты сейчас не поедешь. Отправляйся-ка прямиком в душ, а потом в постельку. – Он погладил ее по голове. – Ночью, в лесу могут померещиться разные разности, особенно человеку городскому. Ты просто потерялась и запаниковала, дорогая. Всего-навсего перевозбудилась. Горячий душ и бокал холодного вина приведут тебя в чувство. И все забудется.

– О каком таком перевозбуждении ты толкуешь? – Сознавая, что истерические нотки в голосе лишь укрепляют уверенность Мэта, она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Уверяю тебя, что вполне в состоянии себя контролировать. Да, я напугана, но вовсе не сошла с ума.

– Я и не считаю, что ты сумасшедшая. Просто в последнее время ты находилась под воздействием сильного стресса и…

Она оттолкнула его в сторону:

– Прекрати обращаться со мной, как с душевнобольной и выслушай. Понимаешь, Мэт, они…

– Прежде всего, кто такие они, о которых ты все время твердишь.

– Да почти все, кто: обладает здесь хоть каким-нибудь авторитетом и властью. Могу назвать по крайней мере с десяток так называемых достойных граждан.

Она стала выкрикивать фамилии одну за другой, но Мэт снова перебил ее:

– И ты утверждаешь, что все эти люди причастны к кастрации и распятию на кресте? Не говоря уже об убийстве бродяги, – Мэт скептически приподнял брови. – Кендал, будь более благоразумной. Неужели ты думаешь, я поверю в подобные сказки?

– Ты все отлично знаешь.

Он недоуменно вскинул голову.

Кендал, содрогнувшись, продолжила:

– Я ни слова не сказала о распятии на кресте.

Взгляд ее неожиданно упал на кучу грязной одежды на полу. К перепачканным грязью сапогам прилипли веточки и сосновые иголки. Кендал также почувствовала легкий запашок костра, исходивший от сваленной в груду одежды.

Она медленно подняла глаза и в упор посмотрела на Мэта. Он спокойно выдержал взгляд Кендал, а выражение его лица сделалось бесстрастным.

– Ты был там, ведь так? ~ хриплым от волнения голосом прошептала она. – Ты один из них. И Гиб тоже.

– Послушай, Кендал… – Мэт попытался ее удержать. Она повернулась и побежала, но уже через секунду Мэт схватил ее за воротник жакета и она оказалась в западне.

– Отпусти немедленно! – Кендал повернулась и, потянувшись руками к мужу, попыталась расцарапать ему лицо. Она почувствовала своего рода удовлетворение, осознав, что усилия достигли цели, когда Мэт взвыл от боли.

– Нет, просто так вы от меня не отделаетесь, надеюсь, вы понимаете это, мисс Баттински?

В ответ она ударила его локтем в солнечное сплетение. Тот от неожиданности и боли выпустил ее, и Кендал вновь рванулась к двери. Впрочем, мгновение спустя она снова оказалась в плену.

Кендал попыталась бороться и сделала отчаянную попытку высвободиться, но ему удалось скрутить ее. На этот раз лицо Мэта исказилось от ярости. Брызгая слюной, он склонился над ней и закричал прямо в лицо:

– Желаешь побеседовать с шерифом? Или с начальником полиции? Сделай одолжение. Только ничего не выйдет. Они там, вместе со всеми.

– Да кто вы, черт побери, такие?

– Братство. Мы справляем правосудие по-своему, поскольку так называемая демократия и созданная ею законодательная система преследует людей, нам подобных. Она, видишь ли, целиком на стороне всяких ублюдков. Таким образом, чтобы как-нибудь выжить, нам приходится иногда делать грязную работу собственными руками.

– Так, значит, вы убиваете людей?

– Случается.

– Как часто случается? И сколько времени продолжается весь этот кошмар?

– Десятилетия.

Ноги Кендал подкосились, и она непременно упала бы на пол, если бы Мэт не подхватил ее.

– Мы надеялись, что ты присоединишься к нам, Кендал. В любом случае, неужели ты и вправду считаешь, что победишь, вступив в борьбу с нами?

– Может, поспорим?

Она изо всех сил заехала ему коленом в пах. Он со стоном согнулся пополам. Уже до конца не сознавая, что делает, Кендал вскочила, схватила с буфета вазу с розами и изо всех сил швырнула ее Мэту в голову. Тот рухнул, как подкошенный, и остался на полу без движения.

Некоторое время она созерцала дело рук своих, глядя на распластанное тело. Она еще не полностью отдавала себе отчет в том, что натворила. Воздух с шумом вырывался из ее груди. Она на мгновение задумал ась. Переживет ли их ребенок эту ночь? И переживет ли она?

Только если удерет отсюда – и побыстрее.

Она сняла обручальное кольцо и швырнула его в Мэта. Потом бегом рванулась к двери.

Распахнув дверь, она увидела, что к дому с включенными фарами подъезжает машина. Пикап Гиба остановился прямо у входа. Из него выбрался Гиб собственной персоной и лихо взбежал по ступеням.

Повинуясь инстинкту самосохранения, Кендал отпрянула назад, захлопнула дверь и кинулась в спальню, чтобы взять пеньюар.

– Войдите, – крикнула она, на ходу надевая пеньюар и стараясь запахнуться, чтобы при крыть перепачканную одежду и исцарапанные руки. В самый последний момент она догадалась сбросить туфли. Затем отворила дверь и выглянула наружу, как ни в чем не бывало.

– О, Гиб, привет, – выдохнула она, в надежде, что тот не станет слишком вдаваться в состояние ее души. Гиб возвращался явно не со светского приема. Его сапоги, равно как и сапоги Мэта, были заляпаны грязью и от всей его одежды попахивало костром. Да, он только что вернулся с места казни, но никто бы не догадался об этом, увидев его широкую улыбку.

– Вы, случаем, еще не спите?

Кендал глянула через плечо, словно ожидая, что сию минуту из спальни выползет Мэт, зажимая кровоточащую рану на затылке.

Разумеется, в том случае, если он остался жив после контакта с вазой.

Кендал изобразила на лице некое подобие гостеприимной улыбки, чтобы поприветствовать своего свекра. – В общем, не совсем. Я имею в виду, что мы… Ну, знаете мы, конечно, спали, но не в том смысле… – Она потупилась, пытаясь изобразить смущение, свойственное, на ее взгляд, женщине южных штатов в подобной ситуации. – Я, конечно, немедленно позову Мэта, если это действительно так важно…

Родственник понимающе хмыкнул:

– Думаю, что то, чем вы только что занимались, куда важнее всего остального.

– Да ладно, – застенчиво вымолвила Кендал, – мы только что слегка сверили понятия – выяснили отношения. Мы ведь недавно повздорили из-за ерунды. Разве он ничего тебе не сказал?

– Да нет, говорил о какой-то ссоре, хотя я и не выяснил причины. В сущности, я затем и приехал, чтобы справиться – не нужна ли моя помощь.

Широко осклабившись, Гиб многозначительно подмигнул:

– Вижу, мои старания пропали даром и вы сами во всем отлично разобрались. Придется, видно, тихонечко сматываться к себе, а вас оставить наедине. – Когда он потянулся к ней, чтобы дружески потрепать по плечу, Кендал показалось, что ее сию минуту стошнит. – Возвращайся к мужу, детка. Спокойной ночи.

Гиб повернулся и скатился вниз по ступеням.

Дабы продемонстрировать ему свое полнейшее расположение, Кендал вслед прокричала:

– Приезжайте к завтраку, ладно? И не забудьте захватить вафли собственного изготовления. Я просто без ума от них!

– Буду завтра около восьми.

Кендал проследила за тем, как сигнальные фары его автомобиля растаяли в темноте, и тут же вернулась в спальню. Мэт по-прежнему лежал все в том же положении, скрюченный и бездыханный. Она не могла заставить себя прикоснуться к нему, не говоря уже о том, чтобы проверить сердцебиение. Да и зачем, по большому счету, стала бы она это делать?

Жив он или мертв, вся ее предыдущая жизнь закончилась. Без всяких сомнений.