Текст книги "Хижина в горах"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 15
Джеф прочитал имя звонившего на экране мобильного телефона и сначала решил не отвечать. Не стоило говорить с Элис. С другой стороны, все знали, что она подруга их с Эмори семьи. Естественно, Элис беспокоится и звонит ему, чтобы узнать новости и предложить свою помощь.
Он нажал на кнопку.
– Привет.
– Джеф, что, черт побери, происходит?
– Эмори пропала.
– Скажи мне то, чего я не знаю. В соцсетях все только об этом и пишут.
– Проклятье! Клиника постаралась?
– Сама клиника никакого заявления не делала. Но персонал не удержался. Подключились и подруги Эмори. Они говорят, что ты еще вчера начал их обзванивать, пытаясь найти жену.
Он выругался сквозь зубы.
– Я знал, что рано или поздно это все будет обсуждаться в соцсетях, но я наивно надеялся, что у меня будет побольше времени перед атакой.
– Я просто потеряла голову от беспокойства. Поговори со мной.
Следующие десять минут Джеф в деталях описывал ей ситуацию, и Элис ни разу его не перебила. Восклицания сочувствия и ужаса не в счет. Наконец он сказал:
– Завтра рано утром я поеду с Найтом и Грейнджем в горы на ту парковку, где нашли машину Эмори.
– Невероятно.
– Знаю. Кажется, ее утащили инопланетяне, и это наименьшее из зол, которое я могу себе представить. Остальные альтернативы ужасают…
– Не надо. Не мучай себя. Ты можешь свести себя с ума, думая об этом.
– Я уже наполовину сумасшедший. Оба детектива уговаривают меня сохранять позитивный настрой, но давай будем реалистами, Элис. Уже очень давно Эмори никто не видел и ничего о ней не слышал. И как бы она ни была на меня сердита, уезжая, если бы она могла со мной связаться, она бы уже это сделала. Так что ничего хорошего быть не может.
– Боюсь, что ты прав.
Элис была слишком практичной женщиной, чтобы лгать ему или самой себе.
– Завтра это будет на телевидении, – вздохнул Джеф. – Вполне вероятно, что уже в утренних новостях. Теперь репортеры ищут новости в социальных сетях. Как только офис шерифа подтвердит, что Эмори официально считается пропавшей, здесь будет рой репортеров и операторов.
– Эмори слишком хорошо известна в обществе.
Женщина сказала это без зависти или злобы. В числе того, что Джеф ценил в Элис, на первом месте было именно это: она знала о многочисленных достижениях его жены, но они ее не пугали и не вызывали неудовольствия. Эмори была по характеру бойцом. Элис – нет, она во всем отличалась от нее, но не чувствовала никакого дискомфорта, бледнея в сравнении со звездной яркостью жены Джефа.
Именно поэтому он был с Элис.
– Из-за известности Эмори, – сказал Джеф, – Найт и посоветовал мне взять себя в руки. По его мнению, это моя последняя спокойная ночь до того момента, когда ее найдут. Как только об исчезновении Эмори станет известно, меня будут осаждать репортеры.
Найт считает, что все будет не так уж плохо, – продолжал Джеф. – Он говорит, что члену семьи всегда стоит обратиться к обществу, появиться перед камерой и попросить о помощи или информации. Ты уже видела таких на ТВ: рыдающие родители, впавшие в отчаяние супруги, молящиеся о скорейшем возвращении пропавших любимых. Я никогда не думал, что стану одним из таких бедняг.
– Тебе будет комфортно делать это?
– Легко не будет, но я сделаю все, что от меня ждут или потребуют.
– Ты явно измучен.
– Последние двадцать четыре часа были изматывающими.
– Что заставило тебя уехать вчера?
И оставить мою постель и ехать в эту дыру? Элис этого не сказала, но это было ясно без слов.
– Как ты все время мне напоминала, это не в правилах Эмори не звонить мне в течение такого длительного времени, хотя бы из вежливости, пусть и не по другим причинам. Я по-прежнему не верю, что случилось нечто катастрофическое. Скорее всего, она наказывает меня за нашу ссору.
Я приехал сюда в надежде, что найду ее дующейся на меня в своей комнате в мотеле. Я планировал примирение или хотя бы перемирие, пока мы не вернемся домой и не разберемся во всем. Кто, черт побери, мог предвидеть такое?
Элис заворковала, успокаивая его. Джеф сразу представил, как она прижимает его голову к своей подушкообразной груди, перебирает пальцами его волосы и гладит по щеке. Он никогда не требовал таких ласк, да и не испытывал от них особого удовольствия, но для Элис это было важно. Ее пышное тело как будто требовало, чтобы она правильно использовала все, что дала ей природа.
Словно читая его мысли, Элис сказала:
– Как бы мне хотелось быть рядом с тобой.
– Совершенно невозможно.
– Я знаю. Но это не мешает мне этого хотеть. Где ты сейчас?
– В каком-то дешевом мотеле. Я даже не знаю его названия.
Элис предложила ему найти ночлег получше. Объясняя ей, что этот номер для него забронировали в офисе шерифа, Джеф подошел к окну и выглянул на улицу через щель в нищенских занавесках, почти ожидая увидеть Найта и Грейнджа в их служебной машине с затемненными окнами, следящих за его комнатой через бинокль ночного видения.
– Поселив меня здесь и оплачивая мой счет, мне дают понять, что они за мной присматривают, что я не могу по своей воле взять и уехать.
– Но это и неудивительно, верно? Разумеется, они беспокоятся о тебе, о твоем психическом состоянии. Если же события начнут разворачиваться стремительно, им нужно знать, где тебя найти, и сделать это быстро.
– Возможно.
– Джеф? Что?
Элис почувствовала его недовольство, и он обрадовался возможности облегчить душу.
– Детективы ведут себя так, словно думают, что я имею отношение к исчезновению Эмори.
– Они не могут так думать!
– Еще как могут! Всегда во всем виноват муж, разве не так?
Джеф не сказал «изменяющий муж», но Элис была достаточно сообразительной, чтобы добавить нужное слово.
Она тихонько спросила:
– Ты рассказал им о нас?
– Господи, конечно же, нет! Я признался в ссоре с Эмори в четверг вечером, но… Не знаю, может быть, я параноик, но мне кажется, что они видят в этой ссоре нечто большее, чем есть на самом деле. У Найта даже хватило наглости спросить, не переросла ли наша ссора в драку.
– Это их работа подозревать всех.
– Грейндж определенно меня подозревает. Как только я сказал, что собрал вещи перед отъездом из Атланты, он сразу за это ухватился, поинтересовался, планировал ли я пробыть в городке какое-то время.
– Ты объяснил им, насколько тщательно и придирчиво ты следишь за своим гардеробом?
Джеф счел этот вопрос риторическим.
– Эти двое разыгрывают привычную сценку плохой коп/хороший коп. Это настолько очевидно, что даже смешно.
– Вот только это совершенно не смешно, Джеф. Совсем. Твоя жена, моя подруга, пропала.
– Да, она пропала. И пропала потому, что отправилась в такое место, куда ей – да и любой женщине – не следовало ехать одной. Мне не следовало вмешиваться. Пытаясь отговорить ее от этой поездки, я только ее раззадорил. Ты же знаешь, насколько она упряма. Теперь мы все переживаем последствия ее неправильного выбора.
– Джеф! – негромко укорила его Элис.
– Прости. Звучит ужасно. Я сам не свой.
Женщина немного помолчала, потом напомнила:
– Детективы говорят, что нет никаких признаков того, что на нее напали.
– Там, где припаркована ее машина, их нет.
– Но это не исключает того, что с ней случилось нечто ужасное на маршруте. Преступление или несчастный случай…
– Именно об этом я им все время твержу, но… – Джеф замялся, решая, говорить об этом или нет. – У детективов есть свое объяснение исчезновения Эмори.
– Какое?
– Это абсурдно, но они предположили, что Эмори здесь познакомилась с мужчиной, и теперь она у своего любовника. Найт прямо спросил меня, была ли Эмори неверна мне.
– У тебя есть причины подозревать ее в этом?
Это была не та реакция, которую ожидал Джеф, и он даже засмеялся.
– Господи, Элис! Неужели и ты туда же? Каков муж, такова и жена, так, что ли?
Судя по всему, женщина думала именно об этом. Молчание на другом конце провода было многозначительным. Наконец Элис сказала:
– Зная Эмори…
– Это даже не обсуждается.
– Я собиралась сказать, что на нее это совершенно не похоже.
– Если у нее и была другая любовь, то это ее проклятые марафоны. Не мужчина. Но она получает от бега такой же оргазм, как и от секса. И даже более сильный, если хочешь знать правду.
– Я не хочу знать. Я с самого начала сказала тебе, Джеф. Мы можем говорить о чем угодно, нет запретных тем, кроме твоей личной жизни с Эмори.
– Элис…
– Я не желаю слышать о том, какой у вас замечательный, отвратительный или посредственный секс. Я вообще не хочу об этом слышать.
– Отлично! Я тебя услышал!
Господи! Есть кто-нибудь на его стороне?
Вдруг Элис спохватилась:
– Прости меня. В наименьшей степени ты нуждаешься в моих укорах.
– Послушай, – голос Джефа звучал резко, – мне нужно идти.
– Джеф…
– Тебе не следовало мне звонить. Хотя я рад, что ты позвонила. Но мы говорили слишком долго. Если кто-то проверит мой телефон, то мне придется давать объяснения. Я позвоню, как только смогу. До свидания.
– Джеф, подожди.
– Что?
– А ты подумал о том…
– Говори же, Элис! Что?
– Может быть, тебе следует пригласить адвоката, чтобы он присутствовал при твоих разговорах с ними?
И этого он от нее не ожидал.
– Только этого мне и не хватало: адвоката, который будет мне советовать не отвечать на их вопросы. Это покажется очень подозрительным.
– Я просто думаю, что это было бы предусмотрительно…
– Нет, это было бы глупо. Если эти детективы вобьют в свои куриные мозги мысль о том, что я виновен, появление адвоката только подольет масла в огонь. Нет, Элис. Никаких адвокатов.
– Я просто пытаюсь помочь.
– И я это ценю. Но я должен сам со всем справиться.
– Понимаю. Только, пожалуйста, не закрывайся от меня. Что я могу сделать?
Джеф подумал об этом и холодно произнес:
– Ты можешь перестать мне звонить.
* * *
– Рожает? Лиза сказала мне, что потеряла ребенка.
Он говорил тихо, но его тревога была явной. Не повышая голоса, Эмори продолжала:
– Потеряла, это правда.
Она глубоко вздохнула и постаралась собраться с мыслями, чтобы все объяснить.
– Лиза считает, что она забеременела четыре с половиной месяца назад. Но две недели назад у нее случился выкидыш. Так как срок беременности был, по крайней мере, шестнадцать недель, Лизе следовало обратиться к врачу, который прописал бы ей специальные препараты для ускоренного выведения тканей плаценты из матки.
Без такой помощи организму потребуется на это несколько недель. В большинстве случаев на таком сроке, какой был у Лизы, проводят чистку. Процедура может быть печальной и даже травмирующей для пациентки, но это позволяет избежать опасности для здоровья.
Мужчине было явно не по себе от всех этих медицинских подробностей. Он провел пальцами по волосам.
– Только Лиза у врача не была.
– Нет, не была. Теперь у нее боли из-за того, что не все ткани вышли из матки естественным путем во время выкидыша. Она не получила никакого лечения, никаких лекарств, ей не провели чистку. Ее тело пытается само избавиться от того, что осталось от зародыша в возрасте шестнадцати недель. Схватки очень сильные, почти как во время родов.
– Иисусе! – Его взгляд метнулся в сторону, потом вернулся к Эмори. – Ты уверена, что ребенка больше нет?
Она была тронута его искренней заботой.
– Уверена. У Лизы было обильное кровотечение и сегодня, и две недели назад. И размер ее матки не настолько велик, как это было бы, будь она почти на половине срока беременности, – Эмори оглянулась на кровать. Лиза перестала плакать, но прикрыла лицо рукой. – Девочка сказала мне, что рада смерти ребенка.
– И как давно это продолжается?
Эмори снова посмотрела на него.
– Сегодняшнее кровотечение? Она проснулась от этого утром, и крови было так много, схватки стали настолько сильными, что ей пришлось сказать тете и дяде.
– А они сама доброта, насколько я понимаю.
– Лиза сказала тебе, что они ее выгнали?
Мужчина кивнул. Эмори продолжала:
– Ей не оставалось ничего другого, как позвонить двум своим братцам-кретинам и попросить их забрать ее.
– И сколько это будет продолжаться?
– Я не знаю. Я могла бы использовать инструменты, которые я принесла, чтобы выскоблить матку, но мне это не нравится. Во-первых, это не моя специализация. Во-вторых, в таких условиях речь даже не идет о стерильности. Слишком велика угроза инфекции.
Он некоторое время обдумывал ее слова, потом сказал:
– Ладно, заворачивай ее. Мы везем ее в больницу.
– Подожди, – Эмори положила руку ему на локоть. – Мне необходимо учитывать и эмоциональное состояние моей пациентки. Она настаивает на том, чтобы больше никто не знал о ребенке. Когда я предложила, чтобы мы с тобой отвезли ее вместе с матерью в ближайшую больницу, Лиза пригрозила, что убьет себя.
– Она была в истерике.
– Нет, совершенно спокойна. Или тебе хочется рискнуть и проверить, серьезны ли ее намерения?
Он выругался сквозь зубы, потом с шумом выдохнул.
– Что ты предлагаешь, Док?
Эмори посмотрела на свои часы.
– Предлагаю позволить природе делать свое дело. Сейчас почти два часа ночи. При дневном свете дорога не будет такой опасной. Давай обсудим это еще раз на рассвете. Может быть, за это время мне удастся успокоить Лизу, чтобы она приняла свое положение, и уговорить ее рассказать матери, что происходит на самом деле.
Он сделал шаг к ней и заговорил еще тише, чтобы Лиза ничего не услышала:
– Брось, Док. Неужели ты думаешь, что Полина ни о чем не знает? Она грубая и необразованная, но не глупая.
Эмори вымученно улыбнулась ему.
– Я почти уверена, что миссис Флойд обо всем знает. Более того, Лиза знает, что мать знает. Но сейчас для нее отрицание это единственная возможность справиться с происходящим.
Он посмотрел поверх ее головы на кровать, на лбу появилась глубокая морщина озабоченности.
– Лиза ведь не может умереть, верно?
– Поверь мне, если бы я считала ситуацию настолько опасной, я бы спеленала ее и сама отнесла в пикап. Но пока все не так страшно. У нее немного повышено давление, но, скорее всего, виной тому ее отчаяние. Кровотечение – это то, чего следовало ожидать. За температурой я слежу. Она нормальная.
Стараясь успокоить его, она добавила:
– Лиза напугана, ей дискомфортно, но ее тело реагирует так, как следует. Женщины третьего мира переносят это без лекарств или медицинских процедур и выживают.
Он оглядел комнату.
– Это ты считаешь третьим миром…
– Я даю ей антибиотики на всякий случай.
Он кивком указал на кровать.
– Не возражаешь, если я поговорю с ней?
– Нет. Ты герой в ее глазах. Лиза утверждает, что ты самый милый человек из тех, кого она встречала в своей жизни.
– Она меня не знает.
– Именно это я и говорила, – Эмори улыбнулась ему в знак того, что просто шутит. – Давай, действуй. Я даю вам время побыть вдвоем.
– Дверь только не открывай.
Женщина посмотрела на филенку и вздрогнула.
– Даже не собиралась.
Он подошел к кровати, опустился рядом на колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами Лизы. Эмори не слышала, что он говорил, но Лиза слушала его с жадным вниманием.
Усталость навалилась на Эмори. Она прислонилась к обшарпанной стене и закрыла глаза. У нее болела голова, но скорее от утомления, чем от перенесенного сотрясения мозга. Мышцы между лопатками горели от напряжения. Стоило ли этому удивляться, учитывая события этой ночи?
Еще совсем недавно, всего несколько часов назад, Эмори думала, что проснуться в чужой постели, не зная, ни где она находится, ни как она туда попала, это самое удивительное, что могло бы с ней случиться. Как она ошибалась…
– Как ты?
Его знакомый хриплый шепот заставил ее очнуться. Эмори открыла глаза и на мгновение растерялась.
– Боже, я, должно быть, заснула стоя. Такого со мной не случалось со времен института.
– Устала?
– Совершенно без сил.
– Сказывается нарушение закона.
Эмори негромко рассмеялась.
– Кража со взломом ради спасения пациента. Немыслимо.
Потом она добавила:
– Теперь я лучше понимаю серую зону твоей морали.
– Темно-серую, – поправил ее мужчина, и она улыбнулась. – Ты голодна?
– Да, но я не стану ничего есть в этом доме.
– Может быть, воды?
– Если ты сначала вымоешь стакан и больше никто к нему не прикоснется.
– Иначе я бы не предлагал.
Он отодвинул стул от двери и уже готов был распахнуть ее, когда Эмори остановила его вопросом.
– Братья дрались, когда я пришла за тобой. Из-за чего?
– Из-за меня.
– Из-за тебя?
– Уилл спросил меня, не гомосексуалист ли я.
– Как грубо! И что ты ответил?
Он мгновение смотрел на нее, потом поднял руку с дверной ручки, его пальцы оказались на шее Эмори сзади, под волосами. Он подтолкнул ее к себе, чтобы поцеловать. Это был настоящий поцелуй, возбуждающий, исследующий, нескромный, сначала неторопливый, потом страстный, и эту страсть он едва сдерживал.
Он целовал ее осознанно, как будто этот поцелуй – его последнее деяние на земле, и он намерен сделать все правильно, тщательно, чтобы в ней не осталось желания.
Но ее желание не утихло, и, судя по его быстрому дыханию и лихорадочному блеску глаз, когда он откинул голову назад, свое желание он тоже не утолил.
– Я ответил ему «нет», – хрипло произнес он.
* * *
Кризис произошел вскоре после четырех часов утра. Лиза схватилась за живот и вскрикнула.
– Больно, я знаю, – уговаривала ее Эмори, сама не испытавшая в жизни ничего серьезнее легких болей при месячных. Ей не доводилось ни зачать ребенка, ни пережить выкидыш. Если бы такое произошло с ней, она бы сразу получила немедленную и великолепную медицинскую помощь. Страдания девочки-подростка тронули ее, заставив забыть о профессиональной объективности.
После второго крика Лизы дверь спальни с грохотом распахнулась, и решительными шагами вошла Полина.
– Мистер Как-его-там не собирался меня впускать, но ему пришлось это сделать, так как он не мог связать меня по рукам и ногам.
Мужчина, стоявший словно часовой у двери в комнату Лизы, печально посмотрел на Эмори.
– Клянусь тебе, я без колебаний связал бы по рукам и ногам Нормана или Уилла, но только не Полину. Я буду за дверью.
Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
Когда Лиза увидела свою мать, на ее лице появилось выражение облегчения, как будто ее избавили от принятия трудного решения.
– Мама!
Она протянула ей руку, и Полина вцепилась в нее, присев на край кровати. Подняв глаза на Эмори, женщина сказала:
– Я была самой старшей, и все мои братья и сестры родились дома. В обморок не грохнусь. Я могу массировать ей живот.
Двадцатью минутами позже Эмори решилась оставить мать и дочь наедине. Полина ворковала над Лизой, ее мозолистая, неухоженная рука с удивительной нежностью убрала волосы со лба дочери.
Эмори подошла к двери и открыла ее. Он был там, где и сказал, стоял на часах. Братья уснули. Уилл храпел на диване. Норман лежал в шезлонге, голова склонилась на плечо, с нижней губы свисала струйка слюны.
Эмори держала в руках пластиковый пакет для мусора, теперь он был завязан крепким узлом.
– Это необходимо уничтожить. Я предлагаю сжечь.
Он взял мешок у нее из рук, не сказав ни слова.
– Как Лиза?
– Намного лучше. Мне почти удалось убедить их, что девочку необходимо показать врачу. Но я думаю, что с ней все будет в порядке. Мне бы хотелось остаться с ней еще немного, просто чтобы быть уверенной.
Мужчина кивнул и ушел выполнять ее поручение.
Вскоре после этого Эмори и Полина обтерли Лизу губкой и сменили постельное белье. Свежие простыни оказались старенькими, но чистыми. Полина унесла испачканное постельное белье и сказала Эмори, что приготовит кофе.
Эмори измерила Лизе давление, но она не успела закончить, как глаза девочки закрылись, и она уснула.
Выгибая спину, чтобы размять мышцы, Эмори подошла к окну и выглянула на улицу. Она решила, что глаза играют с ней шутку. Солнце еще не встало, но света уже было достаточно, чтобы она разглядела крупную фигуру, стоявшую на коленях возле пса. Мужчина поглаживал его по голове и разговаривал с ним, хотя слова, скорее всего, не имели никакого значения для забитого животного. Оно отвечало на первое, вероятно, ласковое прикосновение в своей жизни. Пес съел кусок у мужчины с руки и в знак благодарности лизнул ему руку.
– Он ваш бойфренд?
Эмори оглянулась на кровать и с удивлением увидела, что Лиза проснулась и смотрит на нее.
– Нет. Мы только что познакомились.
– Как его зовут?
– Он очень скрытный человек.
Лиза изучала ее несколько секунд, потом сказала:
– Вы тоже не знаете его имени, верно?
Эмори коротко улыбнулась догадливой девочке.
– Да.
– Я видела, как он работает у себя во дворе, когда мы проезжали мимо его участка. Он всегда пугал меня.
– Почему?
– Ну… Он такой большой.
– Это так.
– И выглядит таким мрачным. До прошлого вечера я ни разу не видела, чтобы он улыбался.
– Он не слишком часто это делает.
– Но мне он все-таки улыбнулся. И маме тоже. И вам.
У Лизы был понимающий женский взгляд, и Эмори сообразила, что ее пациентка заметила их поцелуй. Тот самый поцелуй, при воспоминании о котором что-то сжималось у нее внизу живота. Поцелуй, который убаюкал и наэлектризовал ее в одно и то же время. Эмори еще ни разу не чувствовала себя в большей безопасности и в большей опасности.
Эмоции были противоречивыми, но одно ей было предельно ясно. Ей не хотелось, чтобы этот поцелуй заканчивался. Несмотря на обстоятельства и убогую обстановку, ей хотелось дольше чувствовать его губы, его вкус, напористые движения его языка.
Голос Лизы вырвал Эмори из раздумий.
– Однажды, когда мои братья выбросили бочку с мусором прямо у его ворот, я сказала им, что они просто съехали с катушек, коли дразнят его.
– Наверное, ты права, – Эмори замялась, не желая ставить Лизу в неловкое положение, но чувствуя настойчивое желание спросить. – Ты не знаешь, до этого они уже общались?
– До чего этого?
– До того, как он поселился по соседству с вами.
– Нет. В этом я уверена. Я слышала, как Норман и Уилл говорили о нем, гадая, кто он такой и чего от него ждать. Мама считает, что он прячется от закона.
Эмори промолчала.
– Или, может быть, как говорит мама, он скрывается от жены и детей, от которых он сбежал.
Ни невесты. Ни жены. Никогда.
– Но я не думаю, что это так, – продолжала Лиза. – Я скорее поверю, что он преступник, чем в то, что он сбежал от семьи.
Эмори посмотрела на нее.
– Почему ты так думаешь?
– Он просто не похож на такого типа. Но что-то с ним не так. Это невидимо, но можно сказать, что он носит это с собой.
Эмори была того же мнения, но вслух ничего не сказала.
– Я бы сказала, – не унималась Лиза, – что у него очень скверный характер, но он держит его под контролем. Вот только если он даст себе волю, берегись.
Не сознавая, насколько ее замечания тревожат Эмори, девочка добавила:
– Но он был очень милым со мной, с того самого момента, как он заглянул в пикап и увидел, что мне больно. Он хорошо со мной обращался и не то чтобы ждал чего-то взамен. Если вы понимаете, о чем я…
Эмори понимающе кивнула.
Лиза задумчиво ковыряла обтрепанный край простыни.
– Не думаю, что он из тех, кто бы со мной связался. Воспользовался женщиной. Понимаете?
– Да, он определенно не такой человек.
Эмори провела с ним три дня, и он ей не воспользовался, даже когда она сама бросилась ему на шею.
Ты почти поймала меня, Док.
– Что вы о нем думаете, доктор Смит?
Эмори снова отвернулась к окну и посмотрела, как мужчина почесал пса за ухом и отстегнул цепь от ошейника. Ткнувшись носом ему в руку, пес счастливо заскакал следом за мужчиной, когда тот развернулся и направился обратно к дому.
– Честно говоря, Лиза, я даже не знаю, что о нем думать.
