Текст книги "Произведения для детей (Том 2)"
Автор книги: Самуил Маршак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Большая светлая горница. Посередине стол, празднично накрытый, Настя сидит у окна и шьет.
Настя
(поет)
По реке, реке просторной
Лебедь белая плывет,
А из рощи ворон черный
Лебедь белую зовет:
– Полно, лебедь, жить на воле,
Полно плавать по воде.
Поживи в тепле и холе
С черным вороном в гнезде.
– Любо жить в тепле и холе,
– Лебедь ворону в ответ,
Но милее вольной воли
Ничего на свете нет!
ГОЛОС (за окном). Желаю здравствовать, хозяева! Дозвольте солдату воды напиться. Издалека иду.
Настя. Сейчас вынесу. А то зайди, служивый, передохни малость.
ГОЛОС. Покорно благодарим. Коли не помешаю, зайду.
Настя несет воду. В дверях сталкивается с Солдатом.
СОЛДАТ. Настенька!
НАСТЯ. Ванюшка!
СОЛДАТ. Вот не думал, не гадал. Здравствуй, Настенька, здравствуй, голубушка!
НАСТЯ. Здравствуй, родной ты мой, цел ли, здоров ли с войны воротился?
СОЛДАТ. Живем покуда. И на том спасибо.
НАСТЯ. А уж как я тебя ждала, Ванюшка, – не то что дни, минутки считала. Покуда матушка твоя жива была, все к ней бегала, все спрашивала, нет ли весточки, а как померла она, с той поры и спросить про тебя не у кого стало. Проснешься ночью и думаешь: может, он на поле раненый лежит и некому его водой напоить, некому рану перевязать. И не чаяла уж, что увидимся!
СОЛДАТ. Ты что же, в услужении здесь живешь, в хоромах этаких?
НАСТЯ. Нет, дома, у дяди. Уж так я рада тебе, слов не найду! Да ты сними шинель, а сам к столу присядь. Устал, верно, проголодался?
СОЛДАТ. Настенька, давай лучше сюда сядем, в уголок. Этот стол не для прохожего солдата накрыт. (Пьет из ковша.) Ох, и вкусна водица родная, слаще меду! (Ставит сундучок на пол.) А что, дядя твой в дворниках здесь служит или дом сторожит?
НАСТЯ. Нет, он этому дому хозяин.
СОЛДАТ. Вон как! С чего же это он разбогател? Клад в лесу нашел, что ли?
НАСТЯ. Клад не клад, а вроде того. С веревочки дело пошло.
СОЛДАТ. Как же это так – с веревочки?
НАСТЯ. Понадобилась купцу одному веревочка, а дядя в это время дерево в лесу рубил. Снял он с себя подпояску да и продал купцу за алтын.
СОЛДАТ. Алтын – деньги небольшие.
Настя. Да не в алтыне дело, а в том, что дядя купцу этому горе-злосчастье свое в придачу дал. Ведь от горя-то, от злосчастья только так и можно избавиться – с себя снять и другому навязать.
СОЛДАТ (усмехаясь). Это-то я знаю.
НАСТЯ. Знаешь? Ты? Да откуда же?
СОЛДАТ. А потому знаю, что мне самому горе-злосчастье в придачу дали. Да-да, Настенька. Оно и сейчас при мне.
НАСТЯ (всплескивая руками). Ванюшка! Да неужто тебе оно досталось?
СОЛДАТ. А кому ж, как не мне? Вот в этом кармане и ношу его. Под солдатской шинелью ему и место. (Достает из кармана завернутую в платок табакерку и подносит ее к уху.) Ну как, чихаешь? То-то же! Будь здорова! (Задумчиво вертит табакерку в руке.) На войне с горем был и домой не без горя воротился.
НАСТЯ. Вот несчастье-то какое! Ну и что же – много ты бед вытерпел?
СОЛДАТ. Много, Настя. Всего и не расскажешь! Говорят, веселое горе солдатское житье. Да только я горю-злосчастью воли не даю. (Встряхивает табакерку.) У меня, знаешь, порядок строгий, военный. Захирело оно у меня в табакерочке, – еле дышит, а сколько может – досаждает. И в походе я немало с ним натерпелся, и домой пришел как на чужую сторону. Матушка померла, дом развалился...
НАСТЯ. Что ж ты горе с рук не сбудешь, Ваня? Дяде-то моему ведь вон как повезло с тех пор, как он с горем расстался. Может, и нам с тобой повезет?
СОЛДАТ. Эх, Настя! Сколько раз хотел я его в чужие руки передать, да совести не хватает. Ну, думаешь иной раз, отдам его первому, кого встречу, довольно мне с ним маяться, а поглядишь на встречного человека – и мимо пройдешь. Да посуди сама: могла бы ты кому-нибудь горе обманом навязать?
НАСТЯ (подумав). Нет, не могла бы.
СОЛДАТ. Вот то-то и оно! Видно, связаться с горем проще простого, а избавиться от него не так-то легко... Одна только у меня радость, что с тобой встретился.
НАСТЯ. Ох, и от меня радости тебе не будет!..
СОЛДАТ. А что – разлюбила?
НАСТЯ. Полно, Ваня! Люблю по-прежнему, да нет – больше прежнего. А только выдают меня против воли замуж... Видишь, стол накрыт? Будет у нас нынче пир – не то новоселье, не то обрученье.
СОЛДАТ. Вот оно – мое горе-злосчастье! Никуда от него не денешься!
НАСТЯ. Гляди, дядя домой с базара возвращается. Ох, увидит он тебя беда будет!
СОЛДАТ. Что же, он от богатства-то добрее не стал?
НАСТЯ. Куда там! Еще злее... А ты оставайся, Ваня, оставайся. Пусть дядя со мной что хочет делает! Хоть нагляжусь на тебя вволю.
Входит Дровосек, одетый по-купечески. За ним мальчик вносит большую корзину с покупками и тут же уходит.
ДРОВОСЕК (ставя па стол закуски и бутылки). Что ж ты не приоделась, Настасья? Того и гляди, гости к нам нагрянут, а ты замарашкой ходишь. Э! Да У тебя, вижу, уже есть гость!
СОЛДАТ. Здравия желаю, Андрон Кузьмич!
ДРОВОСЕК. Здорово, служба! Только кто ж ты такой будешь? Личность будто знакомая, а признать не могу.
СОЛДАТ. Первой роты запасного стрелкового полка отставной рядовой Тарабанов Иван.
ДРОВОСЕК. Тарабанов? Иван?.. Воротился, стало быть? И пуля не взяла, и штык не настиг! Вот не думали, не гадали... Ну да ладно, садись за стол, коли уж пожаловал. А ты, Настасья, поторапливайся, – чай, у тебя теперь есть во что принарядиться. Да чего ты ревешь, глупая, с радости или с печали?
НАСТЯ. И с радости, и с печали. (Уходит.)
ДРОВОСЕК. Что ж, садись, солдат. У нас на всех хватит – на жданных и нежданных, на званых и незваных.
Дровосек и Солдат садятся за стол.
Так, значит... (Насмешливо.) Повезло же тебе, брат Тарабанов! К самой свадьбе подоспел. Замуж я племянницу свою выдаю – и не за кого-нибудь, а за первой гильдии купца Поцелуева. Слыхал небось? Его все знают. Семь лавок в гостином ряду!
СОЛДАТ. Вон что!.. Значить, поздравить вас надо, Андрон Кузьмич. Семь лавок – дело нешуточное.
ДРОВОСЕК. А я и сам в купцы выхожу, вперед гляжу, а назад не оглядываюсь.
Раздается песня. В открытое окно заглядывают гости: Старик с медалью на груди, его жена – Старуха в чепце и в цветной шали, Молодой купчик в поддевке и сапогах, тощий, лысый Подьячий, его толстая жена – Подьячиха и другие.
Гости
(поют)
Мне не спится, не лежится,
Сон-дремота не берет.
Я пошел бы к Насте в гости,
Да не знаю, где живет.
ДРОВОСЕК. Добро пожаловать, гости дорогие, милости просим. Заходите в избу!
Гости входят.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Честь имеем поздравить вас, Андрон Кузьмич!
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И В ЦВЕТНОЙ ШАЛИ. Жить гладко, пить-есть сладко! (Подает прикрытый полотенцем пирог.)
ПОДЬЯЧИЙ. Здравствоватъ вам, Андрон Кузьмич, век да еще сто лет! (Подает сахарную голову.)
ПОДЬЯЧИХА. А Настасье Васильевне под злат венец стать, дом нажить, детей водить.
МОЛОДОЙ КУПЧИК (лихо вкатывая бочонок). Э-Эх! Где пировать, там и пиво наливать!
ДРОВОСЕК. Благодарствуйте, гости дорогие. Милости просим нашего хлеба-соли откушать! (Солдату.) А ты подвинься малость, Тарабанов!
Солдат отодвигается. Рядом с хозяином садятся Старик с медалью и его жена.
Но прогневайся, служивый, подвинься еще маленько! Как говорится, в тесноте, да не в обиде.
СОЛДАТ. Что ж, мы подвинемся. Известно, – где тесно, там солдату и место.
Гости рассаживаются, постепенно сдвигая Солдата на самый край скамьи.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. А почему это невесты и жениха за столом нет, Андрон Кузьмич?
ДРОВОСЕК. Жених издалека едет, а невеста хоть дома, да, видно, еще принарядиться не успела.
Слышен громкий звон бубенцов.
Вон кто-то с бубенцами едет! Не кто, как он, Силуян Капитонович.
МОЛОДОЙ КУПЧИК. Он, он самый! Поцелуевская тройка за три версты слышна.
ПОДЬЯЧИЙ. Генерал – и то с таким звоном не ездит!
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И В ШАЛИ. Да что там генерал! У самого фитьмаршала этаких бубенцов нет!
Входит купец Силуян Капитонович Поцелуев.
КУПЕЦ. Андрону Кузьмичу мое почтение. Всей честной компании – низкий поклон! (Едва кивает головой.)
ДРОВОСЕК. Добро пожаловать, Силуян Капитонович, только тебя и ждем. (Солдату.) Подвинься еще чуток, Тарабанов. Честь и место, Силуян Капитонович.
Солдату подвигаться больше некуда. Он встает со скамьи и стоит, прислонившись к стене.
МОЛОДОЙ КУПЧИК. Ну и сокол наш Капитоныч!
ПОДЬЯЧИХА. Орел!
КУПЕЦ. А что же это Настасьи Васильевны не видать?
ДРОВОСЕК. Сейчас будет. Небось все перед зеркалом вертится – жениху приглянуться хочет. Настя! Настасья! Ты что это там замешкалась?
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И В ЦВЕТНОЙ ШАЛИ. А вот мы с кумой сейчас ее приведем. Пойдем, кума.
ПОДЬЯЧИХА. И верно, пойдем. Уж такое ихнее дело девичье – без стеснения им никак нельзя. Иную и вчетвером к свадебному столу не вытащишь, хоть волоком волоки. Меня пять человек тащило.
ПОДЬЯЧИЙ. Ох! И хороша была девка, покуда я на ней не женился!
Обе женщины уходят и сейчас же возвращаются.
ПОДЬЯЧИХА. Ведем, ведем!
Появляется Настя. Она нарядно одета, но идет медленно, опустив голову, словно не на обручение, а на поминки.
КУПЕЦ. Привет и поклон, Настасья Васильевна. Примите от нас подарочки. К обручению – малый гостинец, к свадьбе – побольше будет. (Открывает две выложенные бархатом коробочки.)
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И В ШАЛИ. Ай да сережки! Аи да перстенек! Самой царевне надеть не стыдно.
ПОДЬЯЧИХА. А чем у нас Настасья Васильевна не царевна? (Вполголоса.) Только что до прошлого года в лапотках ходила!
НАСТЯ. Спасибо вам, Силуян Капитоныч, за привет да ласку, а только ваших подарков мне не надо. (Отодвигает коробочки.)
КУПЕЦ. Аль не угодил?
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И ШАЛИ. Да где же это видано, чтобы невеста от жениховых подарков отказывалась?
НАСТЯ. Я – не невеста. А Силуян Капитоныч, может, и жених, да не мой.
ПОДЬЯЧИХА. А ведь нас, кажись, на обрученье звали?
НАСТЯ. Нет, на новоселье.
ДРОВОСЕК. Не ты звала, я звал, а уж я-то знаю, на что зову. Ну, а за подарки премного благодарим. (Прячет коробочки в карман.) Садись, Настя, подле Силуяна Капитоныча. Вот и весь мой сказ. Угощай дорогих гостей. Настя. А почему же моего гостя за стол не посадили?
СОЛДАТ. Нам, Настасья Васильевна, не впервой стоять. То за родную землю стояли, а теперь и за себя постоим.
ДРОВОСЕК. Вот нелегкая принесла этого солдата окаянного!.. Ох, горе-злосчастье!..
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Зря вы горе на радостях поминаете, Андрон Кузьмич! Выпьем-ка лучше за жениха и невесту!
НАСТЯ. Ну, коли так, благодарствуйте на добром слове. Кланяйся, Ванюшка, – за нас с тобой пьют! (Берет у Купца из рук стакан с вином и передает Солдату )
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И ШАЛИ. Вот тебе и раз!
ПОДЬЯЧИХА. Батюшки!
КУПЕЦ. Это что же такое?..
ДРОВОСЕК. Опомнись, Настасья. Ума ты решилась что ли?
НАСТЯ. Нет, дядюшка, в ум пришла!
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Мое дело сторона, но только вы себя и дядю вашего напрасно срамите, Настасья Васильевна. Мы-то люди свои, а ведь вон сколько чужого народу в окна заглядывает! Прикрыл бы ты лучше ставни, сосед.
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И ШАЛИ. А вы, душенька, одумайтесь. К вам почтенный человек, купец первой гильдии сватается, подарки дорогие вам дарит, а вы невесть кого женихом называете.
СОЛДАТ. Как это невесть кого? Я – солдат.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Солдат, солдат!.. Вот то-то, что солдат. У тебя, поди, ничего и за душой нет.
СОЛДАТ. Ан есть! Целых пять ран – две колотые, две рубленые, одна огневая навылет.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Что там раны! Рану получить всякий может, а вот состояние нажить – это потруднее будет. Верно я говорю? Дело не в ранах, а в карманах.
СОЛДАТ. Ну и в кармане у меня кой-что найдется.
ПОДЬЯЧИЙ. А что, медная полушка да табаку осьмушка?
СОЛДАТ. Табаку-то осьмушка, а может, и того меньше. А вот не угодно ли на табакерочку мою полюбоваться? (Достает табакерочку.)
ПОДЬЯЧИХА. Ох ты! Святители-угодники! Да ведь это, никак, чистое золото!
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И ШАЛИ. Червонное золото!
ПОДЬЯЧИЙ. Девяносто шестой пробы.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Да что проба! Гляньте-ка, гляньте! Тут и алмазы, и яхонты, и личность царская!
ДРОВОСЕК. И корона государская!
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Постой-ка, парень, постой... Видно, у тебя руки-то с ящичком. Откуда у тебя этот предмет?
СОЛДАТ. А это уж мое дело.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. Нет, брат, не твое. Короны да портреты царские на улице не валяются! Андрон Кузьмич, да что ты смотришь? Как бы и нам с тобой за этакие дела в ответ не попасть!
ДРОВОСЕК. Ох ты, горе, горе-злосчастье! Что ж нам делать-то?
ПОДЬЯЧИЙ. А отправить его куда следует. Там уж разберутся!
НАСТЯ. Полно вам! Что вы все на него напустились? Что он вам сделал?
ДРОВОСЕК. Ты помалкивай, девка! Сама с ним пропадешь и нас погубишь. Злодей он, твой солдат, казну царскую ограбил, не иначе. А то откуда же у него такая драгоценность бесценная?
СОЛДАТ. Откуда? За пятак купил.
КУПЕЦ. Вон оно что! Это где же такие табакерки по пятаку продают? Скажи и нам, сделай милость, – мы, пожалуй, сотенку-другую купим!
СОЛДАТ. А я тебе эту продам. Хочешь? (Протягивает табакерку.)
КУПЕЦ. Нет-с, краденого не покупаем.
СОЛДАТ. Зачем краденое? Сказано тебе, я на свои деньги купил.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. У кого же это?
СОЛДАТ. А вот чья личность на портрете, у того и купил.
Все на мгновенье замирают.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ (переводя дыхание). Вон он куда метит! Слыхали? Личность-то ведь царская!
МОЛОДОЙ КУПЧИК. Ах ты, невежа!
ПОДЬЯЧИЙ. Да за такие речи полголовы бреют и лоб клеймят. (Проводит ребром ладони по своей лысине.) Вяжи его!
МОЛОДОЙ КУПЧИК. Руки ему назад крути!
НАСТЯ. Ванюшка! (Бросается к Солдату.)
ДРОВОСЕК. Уведите вы ее отсюда. Уберите!
СТАРУХА В ЧЕПЦЕ И ШАЛИ. Иди, иди, девушка! Не место тебе здесь!
ПОДЬЯЧИХА. Не наше это дело, не женское!
Выталкивают Настю в другую комнату.
МОЛОДОЙ КУПЧИК. А ну-ка, все разом! Хватай его!
СОЛДАТ (отбиваясь). А ты подальше держись! (Отбрасывает нападающих.) Так я вам и дался!
КУПЕЦ (поднимаясь с места). Эх, видно, и мне руку приложить! (Наваливается на Солдата всей тяжестью.)
Другие связывают Солдату руки и волокут его к двери.
Вали его прямо в мой тарантас. Живо домчим.
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. К приставу, что ли?
ПОДЬЯЧИЙ. Да чего там – к приставу? В приказ разбойный!
СТАРИК С МЕДАЛЬЮ. К самому главному генералу царскому!
ДРОВОСЕК. Зачем к генералу! Везите прямо во дворец к царю!
СОЛДАТ. Ну, к царю – так к царю! Давно мы с его величеством не видались!
Связанного Солдата уносят на руках.
НАСТЯ (выбегая из другой комнаты). Ванюшка!.. Ванюшка!..
КАРТИНА ВТОРАЯ
Царские палаты убраны богаче прежнего. Где было серебро, там теперь блестит золото. Трон стал выше, над ним балдахин – алый бархат, подбитый горностаем. На стенах старые портреты в новых рамах. У изображенных на портретах царей как будто прибавилось лент, звезд, золотого шитья.
Царевна Анфиса, пышно разодетая, сидит в мягком кресле и мотает шелк. Заморский королевич держит на растопыренных пальцах моток ниток.
Дряхлый Сенатор, Казначей и две придворные дамы, сидя друг против друга, играют в карты (в "пьяницы"). Время он времени они переговариваются: "Моя взятка. – Ваша. – Моя. – Ваша. – Опять моя. – Опять ваша". Царь тоже занят игрой. Перегнувшись через подлокотник трона, он играет в шашки с Генералом. Откуда-то слышится музыка. Разносят фрукты.
ЦАРЬ (подпевает). Тру-ту-ту, трам-та-там, ту-ту-ту! (Генералу.) Да чего ты зеваешь, генерал в отставке? Нарочно, что ли? Ведь мы с тобой, братец, не в поддавки играем, а в крепки. Вот я сейчас две свои пешечки разом в дамки выведу, а твою запру. Что ты тогда скажешь?
ГЕНЕРАЛ (разводит руками). Что поделаешь! Вы, ваше величество, коли соизволите, любую пешку в первый ряд выведете и любую запереть можете. На то ваша царская воля.
ЦАРЬ. Ты не подъезжай, не подъезжай. Я тебе не король Сардинский. Сперва оправдайся, а потом и награждения проси.
ГЕНЕРАЛ (складывая руки). Ваше величество, помилуйте! Разве я о чем прошу? Уж тем счастлив, что у ступенек вашего трона пребывать удостоен, в шашечки с вами играть.
ЦАРЬ. В шашечки... в шашечки... А изменять будешь?
ГЕНЕРАЛ. Закаялся, ваше величество. В последний раз изменил, да и то не вам, а королю Сардинскому. Жалованье с него за три месяца вперед взял да на вашу сторону и подался.
ЦАРЬ (смеется). Ох, плут! Ох, плут!.. Слышишь, Анфиса? За три месяца!
АНФИСА. Слышу, батюшка. Только вы ему, обманщику, нипочем не верьте. Видите, я своему изменнику руки связала, на ниточке его держу. И вы своего покрепче держите, чтобы не улетел куда.
Придворные дамы смеются.
ЗАМОРСКИЙ КОРОЛЕВИЧ (оживленно жестикулируя опутанными руками). Мой дорогой Анфис, я тепер никуда не улеталь. Я есть ваш тетерефф. Мой ляпка завьязан, ви может стредиль на само сэрдце. Пожальста!
АНФИСА. "Пожальста" да "пожальста", а все нитки у меня спутал. Минуточки спокойно посидеть не может. Тетерефф!.. Нет, видно, тебя ничему не обучишь, только плясать и горазд. Эй, скрипачи, трубачи, сыграйте что-нибудь повеселее. Ну, приглашай меня на танец!
ЦАРЬ (отбивая, ногой такт). Эх, и нам, может, потанцевать? Зря, что ли, музыканты стараются! Господа придворные, а ну!.. Фигура первая... Фигура вторая... Фигура третья...
Все танцуют, повторяя движения Царя. Входит Начальник стражи.
НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ. Ваше царское величество! Ко двору купцы прибыли.
ЦАРЬ. Свои или чужеземные?
НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ. Свои, ваше величество!
ЦАРЬ. Ну, коли свои, так нечего о них и докладывать. Только с ноги сбил зря.
НАЧАЛЬНИК стражи. Ваше величество, я не стал бы докладывать, да они говорят, будто разыскали и ко двору доставили дерзостно похищенную у вашего величества драгоценность бесценную.
ЦАРЬ. Драгоценность, говоришь?
НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ. С короной, гербом и портретом.
ЦАРЬ. Ну, коли так, зови их сюда.
Музыка умолкает. Танцы прекращаются. Входят Купец и Дровосек. За ними вводят Солдата.
КУПЕЦ (кланяясь Царю в ноги). Ваше величество, царь-государь, соизвольте всемилостивейше принять от нас сию золотую табакерочку со знаками вашего царского достоинства и с августейшей личностью вашею, на крышке изображенною. (Подает на подушке табакерочку.)
ЦАРЬ (отстраняясь). Да нет, это не моя!
АНФИСА (хватает табакерку). Что вы, что вы, батюшка, это наша табакерка. Ей-ей, наша!
ЦАРЬ. Погоди, Анфиса! Не встревай! Не встревай!
АНФИСА. А чего тут ждать, когда я своими глазами вижу, что наша.
ЗАМОРСКИЙ КОРОЛЕВИЧ. О да, наша, наша!
АНФИСА. А как же! Я с малых лет ее помню. Бывало, сижу у вас на коленях и гляжусь в нее, как в зеркальце.
ЦАРЬ. Да когда это было-то! Мало ли у меня с той поры табакерок перебывало!
АНФИСА. Много ли, мало ли, а эта наша! Да как же вы, батюшка, ее не признали? Вот тут я еще крышку зубом поцарапала, открыть старалась. Видите? А вы – не наша. Где вы, купцы, эту табакерочку нашли?
КУПЕЦ (показывая на Солдата). У него отняли.
ДРОВОСЕК. У вора.
СОЛДАТ. Ваше величество, дозвольте доложить. Много у вас в государстве воров водится, слов нет, а только я не вор.
АНФИСА. Как же не вор, когда табакерку своровал!
СОЛДАТ. Не своровал, а купил, ваше высочество.
АНФИСА. Купил! Ну, а ежели и купил, так у вора!
СОЛДАТ. Никак нет, у его величества сторговал.
АНФИСА. Как у его величества?
СОЛДАТ. Точно так, за пятак, ваше высочество!
ГЕНЕРАЛ. Ох, и дерзок, разбойник!
СЕНАТОР. Да в своем ли он уме?
КАЗНАЧЕЙ. Неслыханное дело!
АНФИСА. Ха-ха-ха! Табакерку у царя за пятачок купил! Ох, не могу! Ой, сил моих нет! Ха-ха-ха.
ЦАРЬ. Молчи, Анфиса. А ты, злодей, как смеешь такие слова говорить!
СОЛДАТ. Прошу прощенья, ваше величество, а только я дело говорю. Вы, видать, запамятовали, а у меня ваша расписка своеручная имеется – по всей форме, с подписью и с печатью казенной. Ежели угодно, я вам ее сейчас представлю.
ЦАРЬ. Постой, постой... Будто я и вправду что-то припоминаю.
СОЛДАТ. Как не припомнить! Вот на этом самом месте вы, ваше величество, мне еще и перстенек свой продавали, и саблю золотую, алмазами усыпанную, и даже, извиняюсь, вот это... (Показывает на голову.)
ЦАРЬ (снимая корону). Ну, ты, придержи язык, пока голова на плечах!.. А что до табакерки касается, так тут у меня, господа, такая история вышла... Помнится, солдат этот у меня в коридоре на карауле стоял. Ну, я вздумал, скуки ради, подшутить над ним. Взял да и пожаловал ему золотую табакерку, а для смеху пятак с него взял...
Смех.
Верно, верно... (Смеется.) Было!
АНФИСА. Ну и шутник же вы, батюшка! Ну и забавник!
Все смеются.
СОЛДАТ. Ох, ваше величество, может, вы и в самом деле пошутили, а только шутка ваша немало горя мне стоила.
ЦАРЬ (мрачнея). Ну, ладно. Шутки в сторону. Слушай меня, солдат!
СОЛДАТ. Слушаю, ваше царское величество!
ЦАРЬ. Поди-ка сюда! (Отводит Солдата в сторону. Анфиса, Заморский королевич и придворные следуют за ними, но Царь оглядывается, и они отступают.) Вот что, солдат, ты эту... расписку мою здесь оставь, а сам ступай на все четыре стороны. Да только смотри – лишнего не болтай! На этот раз я тебя, так и быть, прощаю, а в другой раз, чего доброго, и голову сниму, коли что услышу. Понял?
СОЛДАТ. Понял, ваше величество. Как не понять! Вот вам и расписочка ваша. А только вы мне извольте мой пятачок назад отдать.
ЦАРЬ. Казначей! Выдать ему полтину.
СОЛДАТ. Нет, ваше величество, пятачок!
ЦАРЬ (смеясь). Эх, Иван-простота! Да пятачка поди во всем моем дворце не найти.
СОЛДАТ. Как не найти? А мой-то пятачок куда у вас делся? Ведь вы, ваше величество, поди на всем готовом живете, а мне пятак пригодится – деньги небольшие, да заработанные.
ЦАРЬ. Ну, уж ладно. Будь по-твоему. Нет ли у кого здесь денег медных?
СЕНАТОР. Нет, ваше величество, у меня, как на грех, все золотые,
ГЕНЕРАЛ. А у меня бумажные, ваше величество.
НАЧАЛЬНИК стражи. А у меня, ваше величество, серебряные.
КАЗНАЧЕЙ. Не прикажете ли послать в казначейство за мелкой монетой?
ЦАРЬ. Экие вы все богачи – медных денег не держите. Погодите, а у меня, хоть я и царь, кажись, одна копеечка найдется. Давеча мы с королевичем в орла и решку играли...
ЗАМОРСКИЙ КОРОЛЕВИЧ. Да-да, ороль и орэшка.
ЦАРЬ. Вот тебе, солдат, копейка, коли полтины не захотел.
СОЛДАТ. Мало, ваше величество. Извольте четыре копеечки додать.
ЦАРЬ. Да откуда же я их тебе возьму?
ДРОВОСЕК. Ваше величество! Есть у меня алтын. Берегу его, как память дорогую, с него весь мой достаток пошел, а для вашего величества не пожалею.
ЦАРЬ. Давай, давай сюда твой алтын. С миру, говорят, по нитке – голому рубашка... Ну, солдат, вот тебе четыре копейки, одна за мной.
СОЛДАТ. Помилуйте, ваше величество, нешто меня в другой раз сюда пустят – за этой копейкой? Нет уж, давайте сейчас, – как говорится, чистоганом.
КУПЕЦ. Всемилостивейший государь! Осмелюсь доложить, и у меня копеечка медная в кармане отыскалась, для бедных держу. Соблаговолите принять!
ЦАРЬ. Давай ее сюда! Ну, солдат, собрал я для тебя пятак. (Пересчитывает на ладони.) Копейка моя, копейка купцова, три копейки стариковы. (Отдает деньги.) Что, в расчете?
СОЛДАТ. Покорно благодарим, ваше величество! Извольте получить вашу расписку! (Вполголоса.) Берите мое добро и горе-злосчастье в придачу!
ЦАРЬ. Что, что ты там говоришь?
СОЛДАТ. Счастья вашему величеству пожелал.
ЦАРЬ. Ладно, ступай, да помни, что тебе сказано, что заказано.
СОЛДАТ. Слушаю, ваше величество, ничего не забуду!
ЦАРЬ. А табакерку ему отдайте! Зачем у него отымать – жалованная.
АНФИСА (тихо). Так я и отдала!
Анфиса за спиной передает табакерку Заморскому королевичу тот – Сенатору, Сенатор – Казначею и т. д. Последним подучает табакерку Генерал.
ЦАРЬ (читает расписку). "Дормидонт Седьмый..." Верно, та самая! Ну, отставной рядовой, как тебя там!
СОЛДАТ. По-прежнему, ваше величество, – Тарабанов Иван.
ЦАРЬ. Востер ты, Тарабанов Иван, как погляжу. А теперь слушай команду! Налево кругом – шагом арш!
Солдат уходит.
(Рвет расписку на мелкие кусочки.) Вот и шути с дураком, он тебя на весь свет ославит... Ох, что-то мне будто не по себе!.. И свечи темно горят, и в глазах мелькание...
КУПЕЦ. Да и меня в пот ударило.,.
ДРОВОСЕК. Ой, тошнехонько! Света белого не вижу...
ГЕНЕРАЛ. Не угодно ли вам, ваше величество, табачку понюхать? Очень мозги прочищает. (Протягивает Царю табакерку.)
ЦАРЬ. Да что это? Табакерка! Откуда? Нешто солдат ее не взял?
ГЕНЕРАЛ. Никак нет, ваше величество. Мы ее для вас сберегли. Солдату-то она не по носу. Извольте понюхать!
ЦАРЬ. Да ну ее! (Отталкивает табакерку.)
Табакерка падает и раскрывается. Раздается удар грома, н сразу темнеет. Когда тьма рассеивается, посреди комнаты на троне оказывается Горе-3лосчастье.
ГОРЕ. Апчхи! Здорово, приятели! Давно не видались!.. Апчхи, апчхи!
ДРОВОСЕК. Сила крестная! Оно... Оно самое... Горе-злосчастье! Аминь, аминь, рассыпься!
КУПЕЦ. Караул! Чур меня. Чур-перечур!..
ЦАРЬ. Батюшки! Да что ж это? Да кто ж это?
ГОРЕ. Апчхи! Не узнали, видно? Горе я, злосчастье ваше!
От сильного порыва ветра распахиваются окна. Блещет молния. Все в ужасе замирают.
ЦАРЬ. Вот тебе и раз! Как же это так? Ведь я от тебя, Горе, отвязался в придачу дал!
ГОРЕ. В придачу и получил. Только одного тебя мне теперь мало. Изголодалась я, иссохла, в табакерке сидю-чн... Ух! Так бы и съела вас всех!..
АНФИСА. Ай, ай, ай! (Убегает.) За ней убегает Заморский королевич, Генерал и все придворные.
ЦАРЬ. Стойте! Куда вы? Помогите с места сойти!.. Анфиска! Амельфа! Хоть руку подайте!.. Убежали, а я будто к полу прирос...
КУПЕЦ. И мне ног от земли не оторвать!
ДРОВОСЕК. Будто смола под сапогами...
ЦАРЬ, КУПЕЦ И ДРОВОСЕК (вместе). Ох, горе-злосчастье, горе-злосчастье!
ГОРЕ. Здесь я, здесь, родимые! С вами! Кто за табакерку платил, у тех и в табачке доля есть. Н-но! Поехали в тартарары!
Царь, Купец, Дровосек и Горе-Злосчастье проваливаются. Дворец освещается зловещим заревом. По просцениуму, спасаясь, пробегают Анфиса, Заморский королевич, Генерал и вся придворная челядь.
Зарево сменяется ясным дневным светом. На сцене – опять празднично накрытый стол. За ним сидят Настя, Солдат, парни и девушки – соседи. Слышится заздравная песня.
Запирай ворота
За родней богатой,
Идет сирота
Замуж за солдата.
Не за вдового купца,
Важного и чванного,
За солдата-молодца
Ваню Тарабанова.
Разлетелось, точно дым,
Горе да злосчастье.
Пожелаем молодым
Мира и согласья!
НАСТЯ. Благодарствуйте на добром слове, гости дорогие. Пусть всем нам живется, как песня поется!
СОЛДАТ. Было у нас горе, будет и счастье. Горя бояться – счастья не видать!
Занавес
