Текст книги "Неправильный"

Автор книги: Саманта Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Сексуальный. Дерзкий. Брутальный…

Он – рок-звезда и кумир миллионов.

И мы ни за что бы не встретились, если бы не случайность.

Он:

Я – самый неправильный и неподходящий вариант для этой сексапильной крошки.

Но сердце, зажатое в тиски, упорно твердит об обратном…

18+

Бонус. История Лиама из книги «Неправильный отчим»

Неправильный

Неправильный

Аллен Саманта

______________________

"Неправильный" – это история Лиама Гилмора

Он уже знаком тем, кто читал книгу «Неправильный отчим»

Предупреждаю!

Если не читали основную книгу, для вас будут спойлеры о некоторых героях из "Отчима"!

Пару слов о герое:

Лиам Гилмор – рок-звезда в прошлом. Ему 43, он был женат лишь однажды. Сейчас разведён и не состоит в отношениях.

1. Лиам

– Сегодня в нашей студии находится специальный гость. Дамочки, долой ваши тр-р-р-усики… – громогласно протянул ведущий. – Лиам Гилмо-о-о-ор!

Я машу рукой, посылая улыбку прямиком в объектив камеры.

– Итак, Лиам, располагайтесь, – трещит телеведущий.

Меня пригласили на довольно популярное ток-шоу. Я уже давно привык к объективам телекамер и пристальному вниманию публики, поэтому чувствую себя спокойно и с лёгкостью отбиваю каверзные вопросы телеведущего Эдриана Джеймса.

Съёмка продвигается довольно быстро. Возможно, не придётся переснимать с десяток дублей подводки Эдриана. Хотя при взгляде на его лощёную физиономию начинает казаться, что ему для совершенства не будет хватать и недели съёмок одного эпизода. Он то и дело справляется, хорошо ли выглядит в объективе.

Вот уж не думал, что он настолько самовлюблённый идиот. В этом и состоит обратная сторона известных личностей. То, что ты видишь на экране, чаще всего не совпадает с тем, какой человек в реальной жизни.

–… А теперь постоянная рубрика. Письма от телезрителей!

Эдриан картинно прокручивает стеклянный барабан и вытаскивает холёными пальцами несколько конвертов.

– Лиам, вскрывай любой из них, – улыбается Эдриан и доверительно громким шёпотом сообщает, пока камера плавно наезжает на нас. – Ты должен знать, как это делается. Бумажные письма! Во времена твоей молодости твиты выглядели именно так.

– Удивлён, что ты пошутил не про динозавра. Растёшь, – усмехнулся я. – Давай начнём с того, что лежит посередине! —

– А давай! Посередине всегда лучше, если ты понимаешь, о чём я. Вернее, помнишь!

Эдриан картинно подмигивает мне. Его шуточки про возраст уже стоят поперёк горла.

Но у этого щеголя мозгов меньше, чем у муравья, и подкачанные губы, чего ещё можно ожидать от выкидыша телевизионного шоу-бизнеса?

Так что я ни хрена не парюсь и вскрываю конверты. Первые два не представляют собой ничего особенного. Женщины признаются мне в любви.

Одна даже назвала сына в честь меня, но мужу соврала, что назвала в честь деда.

Я привык к подобного рода откровениям. Когда был немного моложе, мне часто присылали по почте трусики, откровенные фотографии, кулоны с обрезанными волосами и прочую дичь.

Я и сейчас пользуюсь популярностью у женщин. Я не испытываю трудностей с выбором развлечения в постели.

Но уже не стремлюсь ставить рекорды в постели и не балдею от вида текущих малолеток, которым едва исполнилось восемнадцать. Предпочитаю взрослых, опытных, умелых и без надежд на дальнейшее место в моей жизни.

Не уверен, что когда-нибудь обзаведусь настоящей женой. Семья у меня и без жены получилась отменная…

– Итак, третий! Жги, Лиам!

Я вскрыл конверт и улыбнулся.

– О, думаю, тебя порадует это письмо, Эдриан. У тебя появится ещё один повод для шутки, а то ты начинаешь повторяться…

– И что там?

– «Я ненавижу твою песню «Я знаю, детка»!» – прочитал я и махнул листом бумаги.

Крупным, неровным почерком на одной стороне листа было написано именно это.

– Ого, Лиам, держись! Где-то на студии должны быть сердечные капли для старичков! – засуетился ведущий, кривляясь на камеру.

– Да, плесни мне немного, разрешаю, – махнул рукой. – Пережить гробовую тишину в студии после твоей очередной шутки становится всё сложнее.

Оператор ухмыльнулся, показав большой палец. Значит, этот кадр оставят, не вырежут.

– Кстати, ты рано заулыбался, Эдриан, – продолжил я, переворачивая лист бумаги. – Тут написано ещё кое-что…

2. Лиам

Я прочистил горло и начал читать.

«Я ненавижу твою песню. Когда она звучала, со мной произошло самое ужасное и отвратительное событие в моей жизни. Мне было тошно слушать твой голос!..»

Я читал вслух намеренно медленнее. Но взглядом я окинул уже большую часть письма. Строчки плясали вверх-вниз. Человек, написавший это письмо, очень волновался. Я прочёл всего первые пару строк и понял, что не буду зачитывать это вслух.

Я просто выпал из жизни на жалкую минуту и словно пропустил написанное через себя. Не думал, что когда-нибудь ещё испытаю такие сильные эмоции.

– И что дальше? Ну? – послышался голос ведущего.

– Хм, – прочистил горло. – Знаешь, я лучше перескажу своими словами. Иначе вам придётся вырезать большую часть отснятого материала. Или вы заставите меня делать ещё десяток дублей, а я тороплюсь в свою кровать, чтобы занять место ровно посередине, между двух цыпочек. Если ты, конечно, понимаешь о чём я говорю.

Я сложил лист бумаги, спрятав его между ладоней.

– Иногда в жизни случаются не самые приятные вещи. И когда фоном звучит музыка, или песня, она становится символом всего того, о чём мы стремимся забыть. Подобные письма я уже получал не единожды. И мне искренне жаль, но я, увы, не волшебник. Или всё-таки волшебник, потому что во второй части письма мне объясняются в любви в самых похабных и горячих выражениях!

Я порол откровенную чушь, наплевав на правду. Просто содержание этого письма было не для посторонних ушей. Я чувствовал, что девушка написала его в порыве эмоций, и отправила, не думая.

Это полезная практика, так говорят душегубы, называющие себя психологами.

Передачу мы отсняли.

Эдриан снял с лица маску улыбчивого кретина и превратился в кретина высокомерного, докапываясь до оператора, почему тот снимал его больше пяти минут с левой стороны, когда слева у него не самый удачный вид…

– Эд, тебе нужно это дерьмо? – спросил я, поднимая конверт, в котором лежало письмо.

– Что? – поморщился телеведущий. – Оставь. Сейчас придут уборщики и выкинут всё.

– Значит, не нужно…

Я сунул конверт в карман кожаной куртки, попрощался со съёмочной командой, поблагодарив ребят за работу, и пригласил их пропустить по стаканчику в ближайшем баре. Эдриан, разумеется, даже не подумал присоединиться.

Так называемые «звёзды» часто забывают, что их успех во много зависит от удачного кадра. Но я считаю, что не стоит обделять вниманием простых тружеников, которые никогда не появятся на экране, но делают красивую картинку для ваших глаз.

В своём доме я появился уже очень поздно. За полночь.

Вопреки моим словам, в постели меня не ждало двое цыпочек.

В баре ко мне начала клеиться одна девушка, но я довольствовался быстрым минетом за углом и заплатил ей сотню баксов. Она обиделась и долго орала мне вслед, что не шлюха.

Да по хрен, честно говоря. Секс уже давно стал для меня рутиной, от которой только сбрасывается напряжение.

Я закурил, сидя на крыльце, и ещё раз перечитал письмо. Оно меня взволновало до глубины души.

3. Лиам

«Я ненавижу твою песню. Когда она звучала, со мной произошло самое ужасное и отвратительное событие в моей жизни. Мне было тошно слушать твой голос!

Каждый раз, когда из динамиков начинала литься эта песня, в моём мире начинался апокалипсис. Спуск в ад. Снова и снова. Ты в курсе, что написал не песню, а симфонию для демонов ада?»

Да, девушку можно было бы посчитать чокнутой и посоветовать ей отправиться в сумасшедший дом.

Меня и самого часто называют сбрендившим, но, как говорил Чеширский кот: «Я не сумасшедший, просто моя реальность отличается от вашей».

«Возможно, тебе плевать, и ты не думал ни о чём таком, когда писал эту песню. Но я возненавидела эту песню всеми фибрами своей души. Под ритмичную мелодию песни и твой приятный голос меня изнасиловали.

Это была вечеринка, на которую мне повезло попасть. Огромная удача, так считала я, потому что не принадлежала к кругу избранных счастливчиков среди студентов университета.

Я посчитала, что мне повезло.

Если это везение, то у госпожи Фортуны отвратительное чувство юмора.

Ко мне начал клеиться парень. Местный красавчик, звезда университета. По нему вздыхли все девчонки.

Тебе, наверное, это знакомо. Ты же до сих пор пользуешься успехом у женщин и заставляешь дрожать от звука твоего голоса.

Я немного выпила и почему-то посчитала, что нет ничего страшного в том, чтобы поцеловаться с этим парнем. Он повёл меня наверх.

Я думала, что на первый раз мы обойдёмся просто поцелуями и жаркими объятиями, ведь я ещё не заходила так далеко с парнями.

Но он решил иначе. Когда я поняла, что он хочет секса, то прямо заявила о том, что не готова на такое сближение. Он встал и включил музыкальный центр.

Парень не обращал на меня никакого внимания. Я попрощалась и хотела уйти, но за дверью меня ждал его приятель. Он толкнул меня в комнату и спросил: «Кто первый, парни?» Я поняла, что за спиной друга стоит ещё один верзила… Меня втолкнули в комнату.

– Поставь музыку погромче, мулаточка будет громко кричать…

Я сопротивлялась, но их было трое.

Здоровые и накачанные парни. Все, как один, спортсмены. Сначала они влили в меня много спиртного.

Они насиловали меня по очереди. Пока двое держали меня, третий усердно трудился сверху. Или сзади… Потом они решили, что можно попробовать и вдвоём, пока третий делал снимки для своего «home-video».

Это было ужасно. Они были словно дикие звери, рвали меня на части и никак не могли насытиться. И всё это время на повторе играла та самая песня. Твоя песня… Я возненавидела эту песню. Она звучала как издевательский гимн. Я не помню, сколько времени это длилось.

Когда они мыли меня в душе и одевали, я думала, что уже умерла и нахожусь в чистилище. Потом… потом я очнулась на лужайке возле своего дома от криков своей тётки…

Она посчитала, что я опять тайком сбежала повеселиться и своим криком созвала всю округу! Надавала мне пощёчин и завела в дом. Мы обратились в полицию, но когда у обидчиков много денег, дело оканчивается ничем…»

Я выдохнул и потянулся за ещё одной сигаретой.

4. Лиам

 «Обращение в полицию ни к чему не привело. Меня выставили гулящей девицей, алчной до денег.

Я вернулась ни с чем. С пустыми руками. Даже свидетельство насилия ничего не значило. Сама виновата, так сказали мне, и при помощи денег закрыли рты нескольким свидетелям.

Единственное, что я получила, это средство контрацепции и приказ «не высовываться».

Дальнейшая моя жизнь в университете напоминала кошмарный сон.

Этим ублюдкам оказалось мало просто поиздеваться надо мной. Они делились фотографиями с друзьями. На меня навесили ярлык «потаскухи».

Мне постоянно поступали грязные предложения. Я стала изгоем и перевелась на дистанционное обучение, потому что стало совершенно невозможно находиться в университете…

Но самое ужасное случилось потом. Меня начало тошнить.

Тётка увидела, как меня тошнит утром, и заставила сделать тест на беременность.

Беременна! Тётка запретила мне делать аборт. Она набожная и сказала, что это моё испытание.

Испытание нежеланным ребёнком, в отце которого я не уверена, потому что их было трое. Думаешь, мне стало легче? Ни хрена!

О каком счастливом талисмане ты пел, Лиам?

Твоя песня преследовала меня всюду. Популярная, даже спустя  столько лет! Она лилась отовсюду, а я ненавидела каждую ноту, каждое слово…»

Да, детка, в жизни случается дерьмо. Нельзя быть таким доверчивым мотыльком.

Вот тебе и оборвали твои крылья, а потом подожгли… И ты решила, что моя песня тому виной. Я сделал паузу, а потом продолжил читать.

«И я совру, если скажу, что хотела выносить здорового ребёнка. Я его тайком ненавидела, хоть и понимала, что крошечный человечек ни в чём не виноват. Я ждала, что произойдёт что-то страшное, но как назло ничего не происходило. Кроме того, что в глазах горожан я оставалась подстилкой и шлюхой.

Потом мы переехали в другой город. Но это уже совсем другая история.

Наверное, ты читаешь и думаешь, дурочка, ты сама виновата в своих бедах, причём здесь я?

Может быть и не при чём, кроме того, что твоя песня преследовала меня всюду.

Однажды она изменила моё отношение к родившейся малышке.

Я не хотела притрагиваться к ней после родов. Боялась посмотреть в лицо крохотному младенцу и узнать черты лица одного из насильников…

Малышка лежала в кроватке и плакала, надрываясь, была голодной. А я упрямо сидела, сложа руки, хоть сердце разрывалось от детского плача.

Персонал роддома обругал меня. Малышку забрала покормить медсестра, она же вернула её спящей, напевая под нос песню. Ту самую песню! Твою песню…

– Смотри, какая красавица, вся в тебя! – сказала мне медсестра.

Я взглянула в лицо малышке и выдохнула чуть спокойнее.

Моя малышка. Крохотная девочка с таким же цветом лица, как у меня, и тёмными курчавыми волосами.

Я сомневаюсь, что это письмо попадёт в студию, на передачу. Сомневаюсь, что даже если так и произойдёт, оно попадёт тебе в руки. Или вдруг ты откроешь его и по первой строчке подумаешь, что я чокнулась.

Так или иначе, но я написала всё, что копилось у меня в душе очень долго.

Моей малышке скоро исполнится три года. И она мой счастливый талисман.

Вопреки всему.

Спасибо тебе за эту песню!»

5. Лиам

Очередная сигарета закончилась.

Я прокручивал в голове строки письма. Оно было проникнуто настоящими эмоциями. Болью, страхом, даже ненавистью! Но в нём также было много надежды  и любви!

Я усмехнулся своим мыслям. Хорошо, что я не стал читать это письмо в студии.

Оно попало именно в мои руки. Я чувствовал, что так было правильно.

Девушка отпустила ситуацию, и я был чертовски рад за неё.

Пора уничтожить эту боль, заложенную в буквы. Я поднёс зажигалку к листу бумаги.

Бумага быстро загорелась и сгорела в мгновение ока. Я дунул на крошки горячего пепла.

– Лети, мотылёк! – вслух сказал я.

Потом я вспомнил, что оставался ещё конверт. Вытащил его из кармана.

Конверт как конверт, ничего примечательного. Написан только номер студии и название, чтобы письмо дошло по адресу. Скорее всего, его просто опустили в почтовый ящик телестудии.

Я провёл пальцами по краю конверта, почувствовав продавленные буквы.

Потом неожиданно поднялся и отправился на поиски грифельного карандаша.

Чёрт возьми, в моём доме должен же быть хотя бы один грифельный карандаш.

Я был заинтригован. Нашёл карандаш и легонько провёл по краю конверта. Как на уроках рисованию в далёком прошлом. Остались только незаполненные контуры букв.

«Беатрис Милн»

Чуть ниже адрес. Номер улицы и дома.

Почерк был тот же самый, что и в письме.

Скорее всего, девушка писала письмо и заполняла ещё какие-то бумаги. Конверт оказался внизу, имя и адрес продавилось на него.

Судя по тому, что на конверте для студии не был написан город, девушка жила здесь же, в этом городе!

Я с лёгкостью мог приехать по указанному адресу. Запомнил адрес и номер дома.

Потом рассмеялся своим мыслям. Старый пень решил поиграть в детектива? Ох, Лиам, у тебя уже есть внучка от мужа твоей дочери и крохотный, родной внук!

О чём ты  только думаешь?

Я смял конверт и выбросил его в урну.

Но на следующий день неожиданно для себя я поехал по тому адресу…

На что я надеялся?

Понятия не имею. Но само провидение толкало меня вперёд и направляло мои руки, держащие руль.

На левом плече сидел приспешник Бога или Дьявола, хрен его разберёт, но он нашёптывал, что я просто обязан поехать туда.

6. Лиам

Итак. Я приехал по адресу.

Честно говоря, остановившись перед высокими воротами дома одного из обеспеченных районов, я засомневался.

Мне казалось, что письмо было написано простой девушкой. Но адрес и довольно богатый дом утверждали обратное.

Я помялся возле внедорожника, одёрнул куртку и почувствовал себя точно лишним здесь.

Вдруг девушка уже замужем и счастлива в семье? А я приехал хрен знает для чего!

Ну и дурень же ты, Лиам!

Я махнул рукой и собрался уходить, но услышал детский плач. Жалобный и надрывный. Сердце затрепетало бы даже у самого отъявленного мерзавца.

К сожалению, через высокий забор ничего не было видно. Я обошёл дом кругом и выругался – забор почти семь-семь с половиной футов, не меньше.

За этим забором надрывается малышка. Но помочь некому.

Добропорядочный гражданин вызвал бы полицию. Но на это потребовалось бы время. Поэтому я подогнал свою тачку вплотную к забору и взобрался на машину.

Оттуда подтянулся до забора. Ох, давно я не занимался верхолазанием. Лет так тридцать…

Через мгновение я уже стоял по ту сторону забора. Огляделся. Опрятный дворик с газоном. Детские качели, надувной бассейн и много игрушек возле него.

Плач доносился откуда-то сбоку. Я побежал на звук детского плача и увидел малышку. Она сидела на дорожке и ревела в три ручья.

У малышки была кожа золотисто-карамельного оттенка и куча мелких кудряшек на голове.

На вид девочке было года три, не больше.

Я вспомнил слова о мулатке из письма и почему-то уверился, что попал по нужному адресу.

– Эй, кроха, привет…

Я присел рядом с малышкой и дотронулся до её плеча. Из-за своего громкого плача она не сразу отреагировала на прикосновение. Но потом вздрогнула и обернулась.

Зарёванная до ужаса. Огромные глазки светло-карие, с зелёными крапинками были полны слёз.

– Как дела? Вижу, что не очень, да? Меня зовут Лиам. А тебя?

Я старался говорить дружелюбным тоном и был рад, что надел куртку. Так рукава скрывали множество чернильных татуировок на руках.

– К-к-кэнди, – проревела малышка.

– Ты красавица, Кэнди, но почему ты так горько плачешь? У тебя же есть мама? Где она?

– Она ушла! Мамы нет…

Я осторожно погладил малышку по плечикам и приобнял.

Я вспомнил, как однажды тоже услышал эти слова от своего отца. Я спросил, где мама, и в ответ услышал: «Мамы нет. Она ушла…»

Позже выяснилось, что мама «ушла» из-за очередной передозировки во время творческого застоя.

Мать и отец были творческими людьми. Недостаток вдохновения они иногда компенсировали наркотиками…

Тревога взметнулась внутри.

«Мамы нет. Она ушла…»

Эти слова могут обозначать что угодно! Вплоть до того, что неизвестная решила покончить с собой.

7. Лиам

Кто знает, вдруг письмо, полученное мной, было отправлено из отчаяния? Вдруг сука-тоска сожрала неизвестную мне девушку изнутри?

Ох, в моей голове начали прокручиваться сценарии. Один другого ужаснее.

Нужно узнать, где находится мама Кэнди. Спрашивать у рыдающего ребёнка серьёзные вещи – бесполезное занятие, уж я-то знаю.

Я подождал, пока Кэнди немного успокоится.

– Где ты последний раз видела свою маму? Покажешь?

– Покажу, Ниам.

– Лиам, – поправил я малышку, но она упорно повторила «Ниам».

Какая, к чёрту, разница, нужно найти мать малышки.

Мы пошли по территории вокруг дома.

– В доме, – показала пальчиком на дом Кэнди.

– Посиди здесь, я поищу твою маму. Вдруг она просто играет в прятки и ждёт, когда ты её найдёшь? – улыбнулся я, посадив девочку на маленький стульчик.

Малышку было бы неплохо переодеть, от расстройства у неё случился небольшой мокрый конфуз, но найти мать Кэнди важнее.

Я вошёл в дом. Сердце бешено колотилось. Больше всего я опасался найти бездыханное тело, висящее под потолком, или лежащее в ванной, полной крови.

Но в доме было пусто.

Я проверил его полностью.

– Куда ещё могла пойти твоя мама? – спросил я.

Кэнди призадумалась немного, ковыряя пальцем в носу.

– Вытащи палец из носа, Кэнди, он мешает тебе думать, – посоветовал я.

Малышка вытерла пальчик о футболку, скорчив рожицу, и внезапно поскакала вприпрыжку вокруг дома.

– Вот здесь, – показала она на дверь гаража.

Я выругался себе под нос. Не подумал об этом! Болван.

– Подожди меня. Скоро вернусь.

– С мамой?

– Надеюсь, что на этот раз мы точно найдём, куда спряталась твоя мама! – приободрил малышку и вошёл в гараж.

Здесь не было машины. Стояли коробки с вещами, кое-какая бытовая техника.

Я заметил на полу гаража люк и валяющуюся на боку деревянный ящик.

Потянул за крышку люка, обнаружив лестницу. Подсветил себе немного телефоном и начал спускаться, держась за перила.

Почти сразу же я увидел очертания тела, лежащего навзничь…

Я ускорился и дотронулся до плеча девушки. Тёплая. Сдвинул тёмные волосы в сторону и потрогал шею. Пульс чувствовался. Живая…

Осторожно потянул девушку за плечо, переворачивая к себе. Но тут же услышал истошный вопль. А через мгновение она дёрнулась в сторону и нацелилась мне в лицо коготками.

– Эй, мисс! Мисс! Полегче!

Я выронил телефон, споткнулся обо что-то и полетел задницей на утрамбованный пол подвала. Застонал от боли – умудрился удариться копчиком. Грязно выругался себе под нос.

– Кто ты? Что ты здесь делаешь?

– Твоя дочка плачет навзрыд, – поднялся, отряхивая джинсы. – Можешь не благодарить!

– О, мой бог! Кэнди!

Девушка метнулась в сторону лестницы, но немного пошатнулась в сторону.

– С вами всё в порядке? – потянулся к девушке.

– Вполне! – отрезала она, хоть по ней и не скажешь.

– Что вы делали в подвале?

8. Лиам

– Очевидно, убирала лишние вещи. Этот долбаный люк захлопывается очень плотно! Я подставила ящик, – тараторила девушка, поднимаясь по лестнице. – Но ящик не выдержал и люк захлопнулся. От неожиданности я поскользнулась и слетела с лестницы вниз, ударившись головой.

Я поднял свой телефон и последовал за девушкой. Старался не пялиться на попку, которой она крутила прямо перед моим носом.

Но попка была круглой и аппетитной. Что надо, одним словом…

Поскорее бы поднялись, что ли, а то стояк подпирает ширинку джинсов. Совершенно неуместный, но стопроцентно крепкий стояк.

Девушка выбралась из гаража и бросилась к своей дочурке.

– Кэнди!

– Ма-а-а-ама!

Я наблюдал за воссоединением семьи, понимая. Наверное, я тут совершенно лишний. В принципе, всё обошлось. Мулатка и её дочка живы и здоровы. Аминь.

Я не разглядел лица девушки. Успел пооблизываться только на её сочную фигурку с крутыми бёдрами и тонкой талией. Личико не рассмотрел. Но вообще тебе пора отсюда валить, Лиам.

Я кашлянул, привлекая к себе внимание.

Девушка обернулась. Совсем молоденькая. Лицо карамельного цвета.

Большие миндалевидные глаза с длинными, пушистыми ресницами. Глаза пронзительно-карего цвета. Узкий, аккуратный нос, что редкость для мулатов.

Но роскошнее всего на милом личике девушки смотрелись её пухлые губы вишнёвого цвета.

Эти губы вмиг свели меня с ума. Чётко-очерченные, яркие даже без помады. Её губы казались влажными и  невероятно манящими.

Давно я не чувствовал чего-то подобного, когда от вида девушки торкает сильнее, чем от забористого косячка…

Девушка посмотрела на меня. Её глаза округлились от удивления.

Она меня узнала. Открыла ротик, показав ровную полоску жемчужных зубок, и захлопнула его.

В огромных глазах заплескался страх, смятение, испуг… До черта всего, одним словом.

Но явно не было ни одного чувства, с которым смотрят на мужчину.

«Лиам, ты, блядь, доисторическое ископаемое! Ты в отцы ей годишься!» – раздражённо подумал я.

– Лиам.

– Г-г-гилмор? – уточнила очевидный факт девушка.

– Он самый. А ты? Беатрис Милн?

– Да. Но друзья зовут меня Беа, – девушка выдавила из себя жалкую улыбку. – Почему вы здесь?

– Давай на «ты», идёт? – предложил я. – И первым делом тебе лучше переодеть малышку.

– Да-да, конечно! Спасибо! Уверена, что я сама бы пришла в себя и вылезла из подвала. Но всё равно благодарю за беспокойство! – затараторила Беатрис.

По её растерянному взгляду было понятно, что она ищет причину для того, чтобы выпроводить меня.

А я… по какой-то невероятной причине искал причину задержаться.

– У меня есть к тебе разговор, Беа, – улыбнулся девушке.

– Хорошо, – обречённо выдохнула Беатрис. – Вы можете подождать меня на открытой веранде. Там есть кресла и столик. Я принесу вам выпить. Но предупреждаю, что в моём доме нет алкоголя. Это будет лимонад.

– Обожаю лимонад, – соврал я.

Соврал и не покраснел, старый сукин сын.

9. Беатрис

Позор! Позор! Позор!

Это всё, о чём я думала, когда поняла, что во дворе моего дома стоит ОН. Тот самый Лиам Гилмор.

Тот, по которому до сих пор, женщины продолжали сходить с ума.

Низкий баритон с чувственной хрипотцой. Обволакивающий голос, густой, как тягучая нуга.

Придумываю самой себе причины, по которым Лиам мог бы оказаться во дворе моего дома.

И на ум не приходит ни одной веской причины, кроме той, о которой я предпочла бы не думать вообще.

Я подалась минутному порыву и сомнительной рекомендации психолога, выплеснув на бумагу все мысли, тревоги и сомнения.

Я искренне считала, что это ерунда. Я опустила письмо в почтовый ящик студии. Это было всё равно, что письмо в бутылке. Того самого психа-одиночки, запертого на необитаемом острове. Он выхлестал весь ром и в порыве отчаяния отправил записку в бутылке плавать в океан.

Его послание долго бы качало на волнах. А в моём случае все письма просто выкинули бы в мусорный бак и зачитали вслух какую-нибудь фикцию.

Только так и никак иначе!

Но фортуна – та ещё стервозная дамочка со скверным чувством юмора!

Именно поэтому во дворе моего дома стоит сам Лиам Гилмор.

В его глазах цвета дождевых туч я читаю немое послание.

Твоё письмо в бутылке, Беа, прибило именно к его берегу. Прихотливой волной. Одной из миллиона случайностей.

И как бы ты лихорадочно ни подбирала нелепые оправдания и фантастические причины его нахождения здесь, он прибыл только потому, что письмо дошло до адресата.

Лиам каким-то неведомым образом он узнал моё имя и адрес. Знаменитый певец ободряюще улыбнулся мне, словно показывая, что от него не стоит ждать беды.

Боже, прекрати! Немедленно! Мне и так невероятно стыдно. Я сгораю до самых пяток, от меня не останется даже кучки пепла!

Но господь ухмыляется и заставляет рослого, широкоплечего мужчину посылать мне улыбку. Широкую и открытую улыбку хорошего парня.

Поправочка. Чертовски известного, обаятельного, сексуального и взрослого мужчину… Опытного.

Лиам смотрится дерзко.

Я знаю, что у этого певца куча татуировок и совсем не безобидных. Мочки ушей проколоты. В одном покачивается длинный серебряный крест, во втором – «тоннель».

На узких бёдрах низко сидят потёртые джинсы, а на широченные плечи наброшена кожаная куртка, одна из тех, что носят молодые парни. Странно, но на взрослом мужчине она смотрится хорошо.

Он в целом выглядит, как свой в доску парень. Со взглядом бывалого бойца, прошедшего кучу жизненных битв.

У него светлые глаза, выделяющиеся на загорелом лице. Понимающий взгляд. Меня омывает волнами его лучистого взгляда. На душе становится немного спокойнее.

Я говорю себе, что всё могло быть в сотни раз хуже!

10. Беатрис

– У меня есть к тебе разговор, Беа, – улыбнулся Лиам, посмотрев меня прямо в глаза.

Успокаиваю себя, но всё же нервничаю! Потому что он не собирается уходить и заявляет о том, что хочет поговорить. А я…

Хочу забыть как можно скорее эту неловкую встречу! Забыться в привычной рутине и солгать, что ничего этого не было.

– Хорошо, – обречённо выдохнула я. – Вы можете подождать меня на открытой веранде. Там есть кресла и столик. Я принесу вам выпить. Но предупреждаю, что в моём доме нет алкоголя. Это будет лимонад.

– Обожаю лимонад, – беспечно сказал Лиам.

Я усмехнулась себе под нос. Не думаю, что он любит лимонад. Наверное, предпочитает освежиться баночкой холодного пива.

Лиам двинулся следом за мной. Клянусь, что он разглядывал меня.

Я одета в домашнюю одежду, в которой переделала кучу разных дел. Добавьте к этому, что я растянулась на полу подвала, заработала ссадину и запылила одежду.

Растрёпанная, запыхавшаяся и с обмочившимся ребёнком на руках.

Это самое приятно зрелище года, не иначе.

Лиам остаётся на крыльце. Садится в плётеное ротанговое кресло, вытягивая вперёд длинные ноги.

– Кэнди, милая, я отведу тебя в ванную и запущу твоих любимых рыбок.

Целую свою малышку. Не знаю, сколько времени я пробыла без сознания, но моя дочурка здорово испугалась.

Я набираю ей ванную с пеной и запускаю рыбок, они плавают, стоит только опустить их в воду. Потом добавляю уточек и даю своей девочке сачок с ведёрком.

Моя малышка займётся игрой, а я пока постараюсь выпроводить гостя.

Да, именно так. Он чужой, мне не о чем с ним разговаривать.

Может быть, я вообще соврала в письме. Каждой строчкой, каждой буквой и запятой – соврала?

О, это отличная идея, сказать, что надеялась на чёрный пиар, но, как видите, мистер Гилмор, у меня отличная и обеспеченная жизнь без грязных пятен! Поэтому всего хорошего вам!

Я замешиваю лимонад в бокале, бормочу себе под нос речь, репетирую её, словно диктор перед выступлением на публику.

Ты сможешь, Беа. Выпроводишь его и дело с концом.

Так, лимонад готов. Почему-то под руку попадаются только кружки с цыплятами – набор, подаренный кем-то. Кэнди любит эти кружки. А вот стеклянные бокалы находятся выше.

Я достаточно высокая, до верхней полки могу дотянуться, встав на цыпочки. Схватить кружку кончиками пальцев, чтобы не ставить стул.

Мне это удаётся, но пальцы чиркают по ручке. И я, должно быть, самая глупая девица, потому что глупо подпрыгиваю, хватая стеклянный бокал.

И полку вместе с ним.

Эта полка осталась от прежних хозяев и её по-хорошему было бы неплохо закрепить посильнее.

Итог моего нелепого подвига – грохот падающей полки и разбитой посуды.

Я стою, зажмурившись посреди устроенного погрома.

– Знаешь, лучше бы ты поставила стул, – говорит чуть насмешливо Лиам.

11. Беатрис

Я вздрагиваю от звука мужского голоса.

– Я просила посидеть вас на крыльце дома, – говорю, переводя дыхание.

– Я и сидел там, – пожимает плечами мужчина, показывает пальцами на окно. – Но увидел твой героический прыжок из окна.

Господи, он ещё видел, как я прыгаю и бормочу себе под нос. Теперь точно решит, что я чокнутая.

Злюсь. Знаешь, Беа, так даже лучше. Он просто свалит!

– Давай, ты выйдешь из этого погрома, – просит Лиам. – И давай на «ты», идёт?

Крупный, рослый мужчина легко лавирует между осколков посуды  и притягивает меня за запястье.

– Тебе лучше посидеть в стороне.

Я подчиняюсь властным интонациям в его голосе. Хотя… какого чёрта, мистер Гилмор?

– Я справлюсь.

– Не сомневаюсь, – усмехается Лиам, наполняя свой бокал лимонадом. – Мой тебе совет – лучше займись дочуркой. Могу поспорить, ты навалила ей в ванну кучу игрушек. Но всё, что нужно ей именно сейчас, это твои ласковые слова и объятия. Она здорово перепугалась.

Лиам говорит с интонацией хорошего, нет, просто суперского родителя. Такого, о котором все мечтают – внимательного, но не деспота, друга, но не такого, что пошлёшь на хрен. Таким восхищаешься, гордишься и влюбляешься… Да, именно так.