Текст книги "Голос сердца"

Автор книги: Салли Лэннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

8

В воскресенье Агнес проснулась поздно, во сне ее одолевали кошмары. Внезапно ей захотелось ощутить дуновение ветра, услышать стук копыт – что угодно, лишь бы не думать о Гаролде. Проехать верхом на Аларихе, большом светло-сером жеребце, темные глаза которого выдавали ум и огненный нрав.

Аларих не зря носил свое имя. Первые пять минут они с Агнес выясняли, кто из них главный. В конце концов она с наслаждением проехалась по плацу, потом пустилась галопом по лугу. Дав шенкеля, Агнес вынудила жеребца перепрыгнуть через широкую канаву. Он мягко коснулся копытами земли и поскакал к деревьям. В это мгновение для Агнес не существовало ни прошлого, ни будущего…

Но тут Аларих прянул ухом и заржал, тряхнув гривой. Навстречу им мчалась другая лошадь: великолепный гнедой жеребец с белой отметиной на лбу. На нем скакал Гаролд. Неужели от него не скрыться! – подумала Агнес в отчаянии.

– Спокойно, дружок, спокойно, – прошептала она, придерживая Алариха.

Жеребец неохотно перешел на рысь. Он так же любил галоп, как и Агнес.

Гаролд натянул повод, и его конь по кличке Испанец тоже перешел на рысь. Затем он пустил его шагом, чувствуя, что надо усмирять не только лошадь, но и себя. Когда он увидел, как Агнес перелетела через канаву, пригибаясь к шее Алариха, сердце Гаролда ушло в пятки. Из всех лошадей в конюшне Аларих был самым горячим и упрямым, не считая только Испанца. Неужели Агнес безумна? Или просто безрассудна?

Гаролд поравнялся с ней. Щеки Агнес разрумянились, глаза сияли тем светом, который он так хорошо помнил.

– Кто разрешил тебе садиться на этого жеребца? – резко бросил Гаролд.

– Твой отец. Так случилось, что он – его владелец.

– Мой отец вряд ли позволил бы тебе скакать на нем через канавы на скорости сорок миль в час. Это тебе не ранчо – Аларих чистокровный скакун, а не корова и не пони. Ты могла шею свернуть!

– Не затевай очередную драку, – огрызнулась Агнес. – Езжай прочь, Гаролд. Мне было так хорошо, пока ты не появился.

Она высвободила ноги из стремян и спрыгнула на землю. Игнорируя Гаролда, повела Алариха к ручью, петлявшему меж деревьев, и ждала, намотав поводья на запястье, пока тот напьется.

Гаролд спешился и привязал Испанца к ближайшему дереву так, чтобы конь мог щипать траву, после чего направился следом за Агнес. С каждым шагом ему все труднее становилось контролировать себя. Он, славившийся своим хладнокровием, почему-то терял его всякий раз, когда поблизости оказывалась Агнес. В конце концов, она всего-навсего женщина.

Всего-навсего? Кого он пытался обмануть?

Агнес заметила его приближение и досадливо поморщилась.

– Ты что, намеков не понимаешь?

– Ты выглядишь значительно лучше, – услышал Гаролд свой собственный голос; вовсе не так он планировал начать.

– До того, как ты появился, я чувствовала себя еще лучше.

Гаролд нехотя рассмеялся.

– Мы можем ссориться, как двое детишек в песочнице, Агнес. Или попробуем вести себя как взрослые люди? Честно говоря, я адски перепугался, когда увидел, как ты несешься на Аларихе.

Агнес обмотала поводья вокруг ветви ближайшего дерева.

– Подумаешь.

– Этим конем трудно управлять!

– Этот конь сейчас мирно щиплет травку у ручья, и я, как видишь, совершенно цела.

– Не уступаешь ни на дюйм, да? – проговорил Гаролд сквозь зубы.

– Уступаю, но не там, где ты считаешь нужным.

Потревоженные ветерком кленовые листья, кроваво-красные и пламенно-рыжие, кружились у нее за спиной. Агнес была одета в клетчатую рубашку, заправленную в тесно облегающие джинсы; ее кожаные ботинки, обнимающие стройные икры, были порядком поношены.

Я должна сказать ему, что беременна, с отчаянием подумала Агнес. Просто обязана. Так почему бы не сделать это сейчас, в этом прекрасном месте, где нам никто не помешает? И равнодушно, словно ее слова ничего не значили, проговорила:

– Я чувствую себя лучше, поскольку токсикоз почти прошел.

На миг воцарилась мертвая тишина.

– Токсикоз?

Она никогда не слышала, чтобы у Гаролда был такой напряженный голос. Зная, что он ждет продолжения, Агнес пояснила:

– Да. Я беременна.

Несколько секунд Гаролд молчал, и эти мгновения показались Агнес часами. Затем, неторопливо роняя слова, спросил:

– Кто отец?

– Ты. Конечно же.

– Конечно же? – сказал он ровным тоном. – Я же ничего про тебя не знаю – вдруг ты спишь еще с дюжиной мужчин? Помнишь свадьбу, Агнес? Как тебя затошнило при виде моллюсков? В тот момент ты уже была беременна?

Агнес в ужасе уставилась на него. Она много раз пыталась представить, как отреагирует Гаролд на подобную новость. Но то, что он будет немедленно отрицать свою причастность к ребенку, ей просто не приходило в голову.

– Гаролд, я была измотана и раздражена в тот день, а не беременна!

– Это ты теперь так говоришь. Я гораздо богаче, чем твои остальные приятели.

– Замолчи! – закричала Агнес. – У меня никого не было тогда, кроме тебя, и неужели ты думаешь, что я хотела забеременеть? Что таким образом собиралась жениться тебя на мне?

Прошуршав по опавшей листве, Гаролд подошел совсем близко к ней. Лицо его было искажено яростью. Внутренне сжавшись, Агнес попыталась дышать ровно.

– И что ты собираешься предпринять? – спросил он ледяным тоном. – Сделать аборт?

Агнес ухватилась за ближайшую ветку, чувствуя, как расплываются черты его лица, и сказала чистую правду:

– Я не знаю, что мне делать.

– Значит, теперь я должен решать твою проблему?

– Ребенок твой. Это докажет любой тест на ДНК.

Гаролд процедил сквозь зубы:

– Ты же говорила, что предохраняешься.

– Я так думала.

– Как удобно. Знаешь, сколько я стою, Агнес? – И Гаролд назвал цифру, от которой у нее захватило дух. – Неплохо, правда? Думаешь, ты первая женщина, которая пытается заманить меня в сети брака?

В приступе ярости Агнес вспылила:

– Оставь себе свои драгоценные деньги! Я уже устала повторять, что мне на них наплевать. И ты говорил, что поверил мне. Вот цена твоим словам – ноль! А теперь слушай, Гаролд Эванс, я уеду на год. А когда вернусь, то скажу твоему отцу и моей матери, что отец ребенка из Гренландии. Или джунглей Амазонки. И молись, чтобы он не был на тебя похож!

Гаролд ответил, странно глядя на нее:

– Это внук, о котором они так мечтали.

– И что из этого?

– А то, что нам надо пожениться, – другого выхода нет.

– Нам пожениться! – воскликнула она с жаром. – Ты же считаешься гением бизнеса. Неужели не можешь придумать более оригинальное решение?

– В последних пяти поколениях у Эвансов рождались мальчики с темными волосами и голубыми глазами, – огрызнулся Гаролд. – Я не позволю тебе делать из меня дурака.

– А если родится девочка? Со светлыми кудряшками? Что тогда мы будем делать? Быстренько разведемся?

По лицу Гаролда пробежала судорога, и он тихо произнес:

– Если мы поженимся, о разводе не будет и речи.

И тут Агнес заговорила в порыве надежды:

– Но ведь это единственный выход из ситуации, неужели ты не понимаешь? Мы поженимся, а через год разведемся. И почему мне это раньше не пришло в голову?

– Чтобы ты снова могла выйти замуж? – Гаролд поднял на нее взгляд.

– Я не хочу ни за кого выходить замуж – в первый или во второй раз. Сколько раз повторять!

– Я не допущу, чтобы моего ребенка растил отчим.

В его глазах, невольно подумала Агнес, отражается страдание.

– У тебя была мачеха, да?

– Даже если это и так, это не…

– Что произошло, Гаролд?

– Что? Хорошо, я расскажу тебе. Рейчел ненавидела меня. Она так ревновала отца ко мне, что в шесть лет отправила меня в школу, где мне пришлось несладко. Мне было так плохо и одиноко, что я думал, что умру. – Гаролд провел рукой по своим черным волосам. – Но отец был слишком занят ею, чтобы понять, что происходит, а я – слишком горд, чтобы пожаловаться ему. И… какого черта я тебе это рассказываю? Я никому никогда об этом не говорил. Никому!

– Но мне-то рассказал, – тихо сказала Агнес.

Впервые она поняла, какие демоны терзают Гаролда. Ей ясно представился маленький черноволосый мальчик, прижатый к стене большими ребятами, и, несмотря на гнев, Агнес почувствовала острую жалость.

– Ты вынудила меня нарушить все мои правила.

– И ты ненавидишь меня за это. – Агнес была близка к слезам.

Гаролд взял ее за локти.

– Скажи мне правду: ты собираешься делать аборт?

Агнес покачала головой.

– Я не смогла бы. – И увидела, как разгладились черты его лица. – Как и не смогла бы отдать ребенка в приют. Я оставлю его себе, Гаролд. Я справлюсь.

– Да, справишься. Потому что будешь моей женой.

Агнес задрожала.

– Мы не должны вступать в брак. Ведь мы ненавидим друг друга. И если честно, я хочу развода не больше, чем ты. Моя мать разводилась трижды. Я знаю, что это такое. И не желаю моему ребенку подобной участи.

Гаролд сказал довольно резко:

– Значит, мы будем вместе… как это говорится… пока смерть не разлучит нас.

– Гаролд, так нельзя! Развод – скверная штука. Но гораздо хуже жить в доме с родителями, которые не переносят друг друга. Слезы, ссоры, измены. Судебные иски без конца – и все из-за денег. Ты удивляешься, почему я взрываюсь каждый раз, когда ты тычешь мне в нос свои деньги? Это потому что я видела, что они делают с людьми. – Агнес перевела дыхание. – Я не позволю моему ребенку пройти через это.

– Это наш ребенок, Агнес. Наш. Забыла?

Она сказала с искренним отчаянием:

– Ты веришь мне, Гаролд, что ребенок твой и беременность – действительно случайность?

– Весь мой предыдущий жизненный опыт научил меня осторожности.

И только в этот миг Агнес поняла, насколько хотела, чтобы он поверил ей. Ее плечи поникли.

– Если мы поженимся, – сказала она тихо, – то будем связаны на всю жизнь. Это ужасно.

Гаролд с трудом проговорил:

– Неужели ты меня так ненавидишь?

Пытаясь быть предельно честной, Агнес ответила:

– Ты предал в ту ночь в Лондоне что-то очень важное. Поэтому я теперь не могу доверять тебе. Доверие – это основа всего. – Агнес поддала носком ботинка камешек. – Я не знаю, как отношусь к тебе. Но знаю, что меня ужасает мысль о браке без любви.

– У нас нет выбора.

Его голос стал жестким, и лицо, когда она подняла на него взгляд, было не мягче. Гаролд не пытался объясниться или извиниться… И не предлагал другого решения, кроме брака. Впрочем, отсутствие альтернативы было сутью проблемы с той минуты, когда она услышала от врача, что беременна.

– Знаешь, Гаролд, поедем назад, – предложила Агнес. – Впереди воскресенье, возможно, кому-то из нас придет гениальная идея и мы найдем другой выход из сложившейся ситуации.

– А ты действительно не хочешь выходить за меня замуж, да?

В его голосе не было и следа эмоций.

– Я больше не могу, – сказала Агнес звенящим от напряжения голосом и потянулась к поводьям.

– Ты отведешь лошадь в конюшню.

– Что ты сказал?!

– Агнес, ты беременна. Неужели полагаешь, что я позволю тебе прыгать через канавы? Или надеешься, что свалишься и решишь таким образом все проблемы?

Агнес взорвалась:

– Ты чего-то не понял, Гаролд Эванс! Я не твой подчиненный и не собираюсь исполнять твои приказы. Я очень хорошая наездница и нахожусь в отличной форме. Последнее, что мне может прийти в голову, – это подвергать жизнь моего ребенка опасности. – Выражение ее лица внезапно изменилось. – Ой, Испанец отвязался!

Гаролд резко обернулся, и в этот момент Агнес взлетела в седло с непринужденностью опытного наездника и послала Алариха прочь от Гаролда и Испанца, который конечно же и не думал отвязываться.

Гаролду не потребовалось много времени, чтобы догнать ее. Она лукаво улыбнулась.

– Старый прием – не думала, что ты на него поддашься.

– Браво, Агнес, – сдержанно сказал он. – Ты типичная женщина.

– Правда? – откликнулась она любезно. – Я хочу сказать тебе одну вещь: да, я беременна, но не намерена провести ближайшие семь месяцев на диване…

– За вышивкой.

Агнес рассмеялась.

– Я не знаю даже, каким концом иголки шьют.

– А когда должен родиться ребенок?

Улыбка исчезла с ее лица.

– В апреле.

– Ты говорила об этом кому-нибудь?

– Конечно нет.

Гаролд пробормотал:

– Жаль, что я… Ладно, к черту все это. Я проедусь до озера. Встретимся дома.

Он послал Испанца вперед, и жеребец понесся по полю. Он был удивительно красив. Агнес остановила Алариха и поглядела вслед всаднику. Гаролд тоже удивительно красив, подумала она неохотно. Ненавидеть его? Нет, как бы там ни было, она его не ненавидела.

Но он скоро сам возненавидит ее, пойманный в сети ненавистного брака. Замужем за Гаролдом всю оставшуюся жизнь – это равносильно смертному приговору.

Следующий день, как заметила Агнес, Гаролд непрерывно наблюдал за ней. Наблюдал, не делая при том попыток поговорить о чем-то, кроме пустяков. После позднего завтрака все четверо отправились на прогулку собирать охапки багровых листьев, чтобы украсить ими столовую. Затем Агнес немного отдохнула. К ужину она надела лиловое платье, облегающее бедра, и ела все подряд. Гаролд не стал задерживать ее, когда она пошла спать. А утром, когда Агнес отправилась кататься верхом, его нигде не было видно.

Но едва она спустилась вниз после ланча, неся сумки с вещами, Гаролд встретил ее в холле и довольно резко спросил:

– Ты будешь в Эдинбурге в следующие выходные?

– В среду я лечу на Мальту. Но в пятницу вернусь.

– Тогда давай пообедаем в субботу. Я буду в Эдинбурге по делам, и мы поговорим. Дай мне номер твоего телефона.

Просьба не привела Агнес в восторг. Тогда Гаролд свирепо проговорил, понизив голос:

– Агнес, ты носишь моего ребенка, так что же ты беспокоишься о номере телефона?

Моего ребенка…

Агнес продиктовала цифры. Затем, к большому облегчению, услышала, что Марк и Тереза идут попрощаться с ней. Она обняла обоих, поцеловала мать. Гаролд вежливо кивнул ей. И к моменту, когда Агнес села в такси, он уже исчез.

Моего ребенка… Значило ли это, что Гаролд верит ей? Но он даже не коснулся ее за выходные. Несмотря на ссоры, Агнес хотелось, чтобы он поцеловал ее на прощание хотя бы в щеку. Или, по крайней мере, взял за руку, признавая, что они теперь связаны. Секс, подумала она в отчаянии, вот и все, что сближало их. Единственная точка соприкосновения.

Если отнять это, что останется?

Гаролд позвонил в пятницу вечером и говорил так кратко и по-деловому, что Агнес показалось, будто она беседует с чужим человеком. Поскольку интересующие их темы невозможно было обсудить в общественном месте, Агнес пригласила его к себе на ланч.

В субботу утром Агнес сварила суп-пюре из индейки и сделала сырный пирог с луком-пореем. Затем надела брюки с белой блузкой и тибетский вышитый жилет, волосы убрала в аккуратный пучок. Брюки сидели довольно тесно. Стараясь подавить панику, Агнес накрыла на стол.

Ровно в полдень прозвенел сигнал домофона, и через несколько минут она открыла дверь Гаролду.

Он поставил сумку на пол. Его костюм был безупречен. И выглядел Гаролд так, как и должен был: опытный и безжалостный человек, который теперь благодаря ее беспечности получил власть над ней. По-прежнему не говоря ни слова, он протянул Агнес коробку.

Внутри лежала орхидея – бледно-розовые цветки с карминной сердцевиной, изящные и чувственные.

– Зачем ты даришь мне это? – прямо спросила она.

– На последний такой букет ты наступила.

– Было дело. – Агнес сглотнула. – И это единственная причина?

– Не знаю… Я увидел их в аэропорту, и они напомнили мне о тебе.

– Они прекрасны, – пробормотала она, краснея. – Я не хотела…

– Ты прекраснее, – сказал Гаролд, темные глаза не отрывались от ее лица.

Агнес очень хотелось, чтобы он обнял ее, хотелось почувствовать силу и жар его объятий. Она торопливо проговорила:

– Я поставлю их в воду. Чувствуй себя как дома.

Когда она присоединилась к нему, Гаролд с интересом оглядывался вокруг. В гостиной были высокий потолок и огромные окна; стены цвета слоновой кости украшало несколько картин, которые Агнес привезла из путешествий. На полу лежал индийский ковер.

– Простор и свет… чудесная комната, Агнес, – одобрительно сказал он. – У меня немного времени, может, мы поедим и поговорим?

А она боялась, что он затащит ее в постель!

– Конечно, конечно, – пробормотала Агнес и ретировалась в кухню.

Она разлила суп, подогрела булочки, достала пирог и салат. Затем села напротив Гаролда.

Он мог приехать раньше. Но понимал, что в таком случае окажется в постели с Агнес. А все и без того пришло в полнейший беспорядок.

– Я тут провел небольшое частное расследование, – с равнодушным видом произнес он.

– Что?!

– Я знаю теперь о человеке по имени Карл Энгерс – ты рассталась с ним в мае, когда узнала, что он помолвлен. И о юристе по имени Хьюго Скотт, его ты оставила семь лет назад. Это все.

Агнес хватило времени, чтобы прийти в себя.

– Иными словами, ребенок твой.

– Я просто честен с тобой, – возразил Гаролд. – А ведь мог скрыть это от тебя.

– Ты мог бы доверять мне.

Мог бы, тут Агнес была права.

– Я не был готов к этому. Мы поженимся в «Максвелл-холле» через две недели. Наши уважаемые родители будут свидетелями, и дай Бог, чтобы об этом не пронюхала тетя Флоренс.

На ее лице, подумал Гаролд, ясно читается желание вылить мне на голову тарелку супу.

– Ты что, говорил с моей матерью? – вспыхнула Агнес.

– Нет, решил предоставить это тебе. Я уеду на десять дней.

– А говорить им, что я беременна?

Гаролд окинул ее медленным взглядом.

– Думаю, да. Вряд ли ты сумеешь скрыть это.

– Удивительно, что ты не попытался откупиться от меня, как в свое время от моей матери!

– А в чем дело? В моих деньгах? В любом случае, здесь не все так просто. Ты носишь моего ребенка, Агнес. Моего сына или дочь. – Его голос звучал так, будто он обсуждал торговую сделку.

Щеки Агнес вспыхнули от ярости.

– Если бы только я могла придумать другой выход, я бы не сидела здесь! – выкрикнула она. – Но я не могу. Я попалась!

– Еще одно, – продолжал Гаролд как ни в чем не бывало, – твоя работа. Я не хочу, чтобы ты подвергалась всем опасностям постоянных командировок. Так что тебе лучше заранее поставить фирму в известность.

Агнес процедила сквозь зубы:

– Как ни странно, я уже об этом подумала. Я возьму отпуск на год, а потом буду заниматься переводами. Но как ты смеешь лезть в мою жизнь?

Гаролд спросил с нажимом:

– Почему ты все время споришь?

– Чтобы ты не проглотил меня заживо, – отрезала она и откусила от булочки.

К ее нижней губе пристала крошка. К губе, которую так хотелось поцеловать. Гаролд положил руки на стол и сказал:

– После свадьбы мы проведем четыре-пять дней на Канарах.

– Медовый месяц? Ни за что!

– Я сказал, Агнес.

Пальцы ее подрагивали, пока она намазывала масло на булочку. Но когда заговорила, голос звучал уверенно и спокойно:

– Теперь моя очередь. У меня есть условие, Гаролд. Очень простое. Но если ты на него не согласишься, свадьбы не будет.

Гаролд понятия не имел, что она подразумевает. Может, потому Агнес так привлекала его? Своей непредсказуемостью?

– Давай твое условие, – сказал он.

– Ты должен быть верен мне. Я не потерплю Норы в качестве твоей любовницы.

– Принимаю это условие, – согласно кивнул он.

– Принимаешь?

– Да, и требую того же от тебя. Черт возьми, Агнес, брачные обязательства значат же что-то!

Она взглянула ему прямо в глаза. Гаролд заметил, как у нее на шее, под сливочно-белой кожей, бьется жилка.

– А как насчет «любить и заботиться»? Или ты выбираешь отрывки, которые тебя устраивают?

Гаролд сжал кулаки. Агнес заслуживает правды, решил он и хрипло произнес:

– Я не знаю, как это – любить женщину. Я никогда не любил: Но я буду верен тебе, клянусь!

С болью в сердце Гаролд увидел, что ее глаза наполняются слезами. Если я коснусь ее, то все пропало, подумал он и услышал:

– Тогда я выйду за тебя замуж, Гаролд.

Он брякнул первое, что пришло в голову:

– Я… я не купил тебе кольцо.

– Ненавижу бриллианты, – сказала Агнес.

– Тогда я не буду покупать тебе бриллианты, – ответил Гаролд и, подумав: «У нее вид бунтаря-подростка», неожиданно ощутил себя в водовороте эмоций, которые варьировались от безудержной радости до чего-то куда более сложного.

Он посмотрел на часы.

– Мне пора. Я позвоню тебе, когда вернусь. – И с прежним невозмутимым видом добавил: – Чудесный суп. Хорошо, что ты умеешь готовить.

Агнес поднялась и проводила его до двери.

– Еще раз спасибо за цветы.

Кажется, он никогда не хотел поцеловать Агнес так сильно, как в этот миг.

– Ну, до свидания, – сказал он хмуро.

– До свидания.

9

День ее свадьбы.

Агнес лежала на кровати в той же комнате, которая была отведена ей в день свадьбы матери и Марка. Стоял ноябрь, далеко не самый любимый месяц Агнес. Шел дождь.

Ровно в час она и Гаролд должны пожениться. Марк настоял на присутствии тети Флоренс и дяди Саймона. После торжественного обеда – так выразилась Тереза – молодые улетали на четыре дня на Канары. Оттуда должны были отправиться в Брайтон, где у Гаролда был дом, в котором он собирался поселиться на пару лет.

На все это Агнес согласилась. Ее решение выйти замуж за Гаролда оказалось тем камешком, который обрушивает лавину.

На работе Агнес без проблем дали отпуск на год. Она сдала свою квартиру, а мебель и картины отправились в Брайтон.

Шаг за шагом я удалялась от прежней жизни, делаю все так, чтобы вписаться в жизнь Гаролда, работу Гаролда, дом Гаролда в Брайтоне, ребенка Гаролда, думала Агнес печально. Плод безрассудной связи. Если она и не понимала раньше, то теперь твердо знала, почему он был главой огромной бизнес-империи. Потому что, когда решался на что-то, действовал решительно и безжалостно, сметая все преграды на пути.

Она слишком устала, чтобы спорить с Гаролдом. Гораздо проще соглашаться. Оставить работу. Выйти замуж. Жить на Аляске. Родить тройню, если ему так хочется. Какая разница?

Она чувствовала себя куклой в витрине магазина, той самой, которая даже говорить умеет, если нажать кнопку на спине. Да, Гаролд. Нет, Гаролд. Как скажешь, Гаролд.

Что с ней произошло? Она никогда не склонялась перед ударами судьбы. Она ничего бы не добилась в жизни, если бы была пассивна и соглашалась со всеми. Агнес всегда была борцом.

Но в поединке с Гаролдом не было смысла. Она пыталась – и проиграла.

Я живу во сне, размышляла Агнес. Но сюжет сновидения выбираю не я. Это делает Гаролд.

А что произойдет, если я вдруг проснусь? Если бы у нее хватило духу, она бы бросилась к конюшне, вскочила на Алариха и ускакала навстречу закату. Но льет дождь, и заката не будет, а к вечеру она все равно выйдет замуж. Бежать слишком поздно.

Агнес свернулась калачиком, укрылась с головой. На следующий день после того, как Гаролд посетил ее в Эдинбурге, неожиданно, но очень кстати приехали Марк и Тереза. Она угостила их остатками супа-пюре. А когда мать похвалила его, выпалила:

– Гаролд и я решили пожениться!

– Что? – воскликнули одновременно Тереза и Марк.

– Через две недели в «Максвелл-холле», если вы не против.

– Дорогая! – Тереза, вскочив, поцеловала дочь. – Конечно, не против! Я так рада за тебя. Любовь с первого взгляда, а я даже и не заметила!

Марк резко сказал:

– Но мне казалось, что вы совершенно несовместимы.

– Да нет же, – храбро соврала Агнес, – просто потребовалось время, чтобы выяснить это.

Вся ее тщательно отрепетированная речь мигом вылетела из головы. Рассеянно глядя на плавающую в супе петрушку, она добавила:

– Я беременна. Это будет ваш внук.

Тереза лишилась дара речи. А Марк осторожно спросил:

– Ты любишь Гаролда, Агнес?

– Полюблю. Со временем, – сказала она, потупившись.

– А он тебя?

– Спросите его, – последовал вызывающий ответ.

Марк покачал головой.

– Я однажды подвел Гаролда, когда он был маленьким. Очень подвел, отсюда его циничное отношение к женщинам. Не знаю, сколько раз я мечтал изменить прошлое, винил мою слепоту и глупость…

– Он рассказал мне о Рейчел, – перебила его Агнес.

– Правда? – Марк проницательно взглянул на нее. – Интересно. Он упорно отказывается говорить об этом со мной. Если настолько открыт тебе, Агнес, может, ты и подходящая жена для него…

Ворочаясь в постели дождливым ноябрьским утром и пряча лицо в подушку, Агнес не считала, что будет походящей женой Гаролду.

Он почти не касался ее с тех пор, как узнал о беременности. Как будто она вызывала у него отвращение. Как будто перестала быть предметом его вожделения. Гаролд не хотел жениться на ней. И не хотел спать с ней.

Четыре дня наедине? Она страшилась их.

В дверь постучали.

– Дорогая, ты проснулась?

Агнес заставила себя улыбнуться.

– Входи, мама.

– Я принесла тебе завтрак, – сказала Тереза.

Поднос был застелен белой крахмальной салфеткой, и на нем стояла серебряная вазочка с белой розой.

– Как мило с твоей стороны.

– Агнес, я так надеюсь, что ты будешь счастлива. Я хочу, чтобы ты была так же счастлива с сыном Марка, как я с ним самим.

Тереза явно отрепетировала эту маленькую речь. Зная, что не имеет права заплакать, Агнес сказала:

– Спасибо, мама. Я уверена, что все так и будет.

– Знаешь, а он извинился. Гаролд, я имею в виду. За то, что пытался откупиться от меня. Сказал, что жалеет о своем поступке, видя как мы с Марком подходим друг другу. Это было после того, как ты уехала отсюда в последний раз.

– Правда? – удивилась Агнес.

– Он сказал это не то чтобы с энтузиазмом… Впрочем, я не думаю, что Гаролд привык извиняться. – Тереза склонила голову набок. – Марк рассказал мне о Рейчел: ведьма, настоящая ведьма, и патологически ревнивая притом. Она ненавидела Гаролда сразу за две вещи: он был сыном другой женщины и отец любил его. Думаю, именно поэтому Марк так хочет внука. Чтобы хоть частично наверстать упущенное.

– Я рада, что Гаролд извинился, – произнесла Агнес, и на сердце у нее чуть-чуть полегчало.

После завтрака она собрала вещи для медового месяца, неторопливо приняла ванну и оделась в шелковые – ей всегда нравился этот материал – юбку и тунику. Белый шелк. Пусть она и не девственница, но сейчас Агнес чувствовала себя таковой.

В двенадцать тридцать Питер, дворецкий, принес маленькую коробочку.

– Доставили для вас сегодня утром, мадам, – сказал он.

В коробке лежала единственная изысканная орхидея. Карточка гласила: «Гаролд». И зачем бы ему писать «С любовью»? Эта свадьба не имела отношения к любви.

Не обращая внимания на сердечную боль, Агнес приколола цветок к волосам и слегка подрумянила щеки. Затем спустилась вниз.

Тереза, мечтавшая о великосветской свадьбе, украсила гостиную таким количеством цветов, что было практически невозможно заметить облетевший сад за окнами. В камине плясал огонь, около которого собралось пять человек, ожидавших невесту. Дядя Саймон и тетя Флоренс, одетая в слишком тесное для нее ядовито-желтое платье, Марк, Тереза. И Гаролд, выглядевший слишком суровым для счастливого жениха, ожидающего возлюбленную.

Страх снова одолел Агнес. Тем не менее, глядя на его напряженный профиль, она внезапно пожалела, что не заказала цветок для его лацкана. Любой цветок. Не без угрызений совести Агнес подумала, что это даже не пришло ей в голову.

А Гаролд прислал ей орхидею.

Поскольку никто не заметил Агнес, она быстро ретировалась и извлекла из букета, стоявшего в столовой, розу. Прошла на цыпочках на кухню, попросила у Питера нож и отрезала большую часть стебля. Это была персиковая роза, характерный цвет. Очень живой.

Черт возьми, я не пойду под венец, как агнец на заклание, подумала Агнес, вглядываясь в плотно свернутые лепестки цветка, словно они могли ответить ей. Гаролд извинился перед Терезой. Признал, что поступил неправильно. И его страсть к ней, Агнес, превратившая ее в совсем другую женщину, не могла просто так исчезнуть. В конце концов, не он ли подарил ей орхидею? А Агнес всегда считала орхидеи очень сексуальными цветами.

Она вернулась в гостиную с высоко поднятой головой. Когда ее каблуки застучали по паркету, Гаролд обернулся. Сжимая бутон, как талисман, Агнес улыбнулась ему. Затем подошла ближе и, взявшись за лацкан, продела стебель в петлицу.

Агнес чувствовала знакомый до боли запах одеколона Гаролда. Он стоял неподвижно, глядя на нее своими непроницаемыми темно-синими глазами.

– Красивый цвет.

– Розы? Или моего платья? – спросила Агнес кокетливо, удивляясь, насколько естественно звучал ее голос.

– И того и другого, конечно, сказал Гаролд. – Ты очень красивая.

Стоя перед алтарем рядом с ним, Агнес краем глаза видела розу. Но когда клялась любить и заботиться о Гаролде, ее голос слегка дрожал, как дрожали и пальцы, когда Агнес надевала ему на палец кольцо – простое, золотое. Внутри шла надпись: «Мой третий дар тебе».

Теперь она жалела, что велела сделать гравировку.

– Объявляю вас мужем и женой, – сказал тот же самый священник, что венчал Терезу и Марка, и улыбнулся Гаролду. – Можете поцеловать невесту.

У Агнес перехватило дыхание, когда Гаролд наклонился к ней. Его губы были твердые и теплые, она вздрогнула от их прикосновения. Затем почти сразу же он снова выпрямился.

Тереза и Марк поцеловали ее. Тереза поцеловала Гаролда, Марк крепко обнял сына. Тетя Флоренс самодовольно заявила, что предсказывала этот союз:

– Я знала еще на свадьбе Марка, что ты встретил ровню себе, Гаролд. Тебе нужна женщина, которая сможет указать тебе твое место.

– Жаль, что не было органа, – заметил дядя Саймон.

Немного оживившись, Агнес взглянула на Гаролда. Дело сделано, подумала она. Я жена Гаролда. На всю оставшуюся жизнь…

Она пыталась веселиться: говорила слишком много и быстро, смеялась и ела. И в то же время пыталась понять, что же она наделала, выйдя замуж за Гаролда. Попала в роскошную, отлично обставленную ловушку? Или – совершенно случайно – открыла двери, ведущие к пониманию и любви?

Если бы только она и Гаролд полюбили друг друга… На долю секунды ей представилось подобное счастье, и она потеряла нить разговора.

– Агнес, – спросил Гаролд, – о чем ты думаешь?

Думаю, что была бы самым счастливым человеком на свете… Она покраснела и выговорила:

– П-прости, я прослушала.

Гаролд, любящий ее? Господи, где ее здравый смысл?

Агнес попыталась вникнуть в суть разговору. Затем, слишком скоро, настала пора уезжать. Марк и Тереза проводили их в аэропорт. Около стойки таможни Тереза пролила совершенно искренние слезы, а Марк грубовато произнес:

– Я рад, что ты вышла замуж за моего сына, Агнес… Будь счастлива.

Затем Гаролд и Агнес прошли дальше. Только они двое. И больше никого.

Ей в голову не пришло ни одного подходящего слова, а Гаролд все молчал, пока они шли к самолету его компании. Они поднялись на борт, соответствующим образом ответили на поздравления членов экипажа. Затем самолет покатился по бетонной полосе, дождался разрешения и взлетел.

И только тут Гаролд сказал:

– Если не возражаешь, я поработаю. Надо разобраться с кое-какими документами.

– Конечно, – ответила Агнес, откинулась на сиденье и закрыла глаза.