Текст книги "Возвращение доктора Фу Манчи"

Автор книги: Сакс Ромер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА XVI
ИЩУЩИЕ РУКИ

Из темного угла комнаты, где я занял позицию, через слегка приоткрытое окно (подобно нашему, оно было забрано скобами) моему взору открывались ряды теплиц, сияющие в лунном свете, а за ними шли ряды цветочных клумб, растворяясь в голубоватой дымке Лунный свет в комнату не попадал, но мои глаза понемногу привыкли к темноте, и я уже достаточно четко мог разглядеть лежавшего на кровати между мной и окном Берка.

Похоже, снова вернулись славные денечки, когда мы с Найландом Смитом сидели в засаде, поджидая слуг доктора Фу Манчи.

Более мирную сцену, чем этот цветочный уголок графства Эссекс, трудно было даже вообразить. Но то ли благодаря тому, что я прекрасно знал, насколько обманчив царящий вокруг покой, то ли потому, что у меня уже выработалась интуиция, предвещающая приближение агентов дьявольского китайца, эта ничем не нарушаемая тишина казалась мне неумолимо надвигающейся грозовой тучей, а сама ночь – каким-то безмолвным мрачным предзнаменованием.

Меня терзали самые разные вопросы, и среди них главный: какие сведения Берк хотел нам продать? Вечером он отказался говорить на эту тему, а теперь играл роль приманки, порученную ему Найландом Смитом. Он изображал безмятежно спящего, хотя время от времени не мог удержаться, чтобы шепотом не поделиться со мной своими опасениями, сомнениями, страхами.

Этой ночью вроде все складывалось в нашу пользу. У меня не было ни малейшего сомнения, что доктор Фу Манчи решил покончить с отставным нью-йоркским полицейским. Кроме того, я не сомневался, что нам удалось проскользнуть незамеченными мимо его невидимых агентов. Если верить Берку, только его бдительность предотвращала постоянные попытки привести в исполнение замысел Фу Манчи. Поэтому оставалось очень мало сомнений, что этой ночью будет сделана еще одна попытка. Каждый, кому приходилось оказываться в подобных обстоятельствах, – я имею в виду караулить всю ночь напролет, – знаком с ощущением перехода из одного состояния в другое (что соответствует фазам движения Земли, которое происходит в атмосфере в полночь, в два и в четыре утра). В течение этих четырех часов наступает период крайнего угасания всей жизнедеятельности, и врачи, как правило, именно в это время более всего опасаются за жизнь своих пациентов.

Нынешней ночью я особенно ощутил падение жизненного тонуса, и теперь, когда темнота особенно сгустилась перед восходом солнца, безотчетный страх, сродни тому, который я уже испытывал в предшествовавших столкновениях с китайцем, напал на меня как раз в тот момент, когда я менее всего был готов с ним бороться. Но кругом было все спокойно, как вдруг…

– Вот оно! – зашептал Берк на постели.

Меня уже и так изнурял долгий озноб, а тут при его словах – просто заколотило. Я тихо поднялся со стула и, оставаясь в тени, стал пристально вглядываться из своего угла в проем полукруглого окна.

Без единого звука за стеклом появился маленький силуэт неправильной формы, чем-то напоминающей собачью голову, низко сидящую на квадратных плечах. Злобные глазки внимательно изучали комнату. Голова поднималась все выше, и наконец все существо скрючилось на карнизе. Стало невозможным разглядеть его черты, так как оно пригнулось к отверстию, образованному приподнятой рамой. Оно издавало еле слышные звуки, как бы принюхиваясь.

Пораженный ужасом происходящего, я в тот момент совершенно не представлял, как Берку удастся выполнить свою роль. И тут я увидел, что в образованную оконной рамой щель просовывается рука. Она становилась все длиннее, маленькие пальцы были вытянуты вперед и шевелились, отыскивая что-то.

Всякое неведомое внушает ужас, а поскольку я не мог определить, что собой представляет это существо, обладающее немыслимо длинными руками, тянущимися к глотке человека на кровати, я испытывал тот вид парализующего страха, который обычно посещает нас в ночных кошмарах.

– Скорее, сэр, скорее! – вскричал Берк, вскочив с подушки. В этот момент волосатые руки нашли его горло.

Подавив в себе боязнь прикоснуться к существу, пытавшемуся задушить через окно спящего, я бросился к нему и схватил за волосатые предплечья.

Силы небесные! Таких мускулов и сухожилий, как под этой волосатой кожей, мне еще не приходилось встречать. Было впечатление, что они из стальной проволоки! И с внезапным леденящим ощущение!» своего бессилия я вдруг понял, что никогда не смогу разжать эти тиски. Берк в них хрипел, испуская дух прямо у меня на глазах.

– Смит! – заорал я что было сил. – Смит! На помощь! Скорее!

Несмотря на полное смятение, я все же услышал какой-то шум снаружи. Существо за окном дважды кашлянуло, затем раздались звуки, напоминающие щелканье бича, я расслышал чей-то крик, но разобрать слов не смог, и, наконец, беглая пальба из пистолета.

Существо с волосатыми руками вдруг дико заворчало и снова начало кашлять.

И тут я почувствовал, что стальные тиски чуть-чуть разжимаются. Я сразу понял две вещи: первое, что, до смерти напуганный внезапностью атаки, я совершенно забыл, как мы заранее уславливались действовать; и второе, я явно недооценил силу нашего гостя, хотя Смит предупреждал об этом.

Осознав наконец-то, что бороться с этим неизвестным существом бесполезно, я бросился назад в свой угол за оружием, которое оставил там, беспечно думая, что оно мне не понадобится. Это был острый и тяжелый топор, который притащил Найланд Смит на нашу встречу в Ковент-Гардене. К величайшему изумлению моему и Веймаута.

Когда я снова прыгнул к окну и поднял над головой это примитивное оружие, снизу прогремел еще один выстрел, на который существо ответило еще более яростным ворчанием, кашлем и гортанными звуками.

И в то же мгновение я изо всех оставшихся сил опустил топор на одну из волосатых рук, отхватив ее с той же легкостью, с какой мы ножом отрезаем кусок сыра.

Раздался вопль, в котором, как мне показалось, смешалось и человеческое, и звериное. Вторая рука исчезла в проеме с быстротой молнии, и какое-то неопределенных очертаний тело скатилось по наклонной черепичной крыше на землю. В тот же миг внизу раздался крик еще громче того, который издавал Берк, но я повернулся к кровати, пытаясь понять, что с ним. Огромных трудов мне стоило зажечь трясущимися пальцами свечу. Когда я все же это сделал, передо мной открылась страшная картина.

За мою богатую приключениями жизнь мне приходилось повидать всякого, но даже самому страшному зрелищу было далеко до того, что предстало предо мной в колеблющемся свете свечи.

Берк лежал поперек кровати с запрокинутой головой. Одной закоченевшей рукой он, казалось, хватался за воздух, другой сжимал отсеченное мною волосатое предплечье. Но пальцы отрубленной руки все в той же смертельной хватке застыли у него на горле.

Его лицо почти почернело, глаза вылезли из орбит. Преодолевая отвращение, я схватил ужасный обрубок, пытаясь освободить горло от его смертельных тисков, но все мои усилия были напрасны. Даже мертвая, эта рука была столь же неумолима, как и живая. Я выхватил из кармана нож и постепенно, перерезая сухожилие за сухожилием, освободил Берку горло.

Но моя работа оказалась напрасной. Берк был мертв.

Мне кажется, я даже не сразу это понял. Я был в поту с головы до ног. Одежда прилипла ко мне. Меня всего трясло. Я вцепился в подоконник, и, стараясь не испачкаться в крови, пытался разглядеть поверх крыш, что происходит на дальних цветниках, откуда доносились возбужденные голоса. Я слышал чьи-то крики, но голова моя работала настолько плохо, что я почти не обратил на них внимания.

Вокруг меня все куда-то поехало.

– Смит! – закричал я в окно. – Смит, Бога ради, где вы?

На лестнице раздался топот, дверь за моей спиной распахнулась, и Найланд Смит ввалился в комнату.

– Дьявол! – выдохнул он и бросился опять к двери.

– Вы поймали его, Смит? – спросил я хриплым голосом. – Скажите, Бога ради, что это было?

– Пошли вниз, – спокойно ответил Смит, – и держите себя в руках.

Нетвердыми шагами я последовал за ним вниз по лестнице на мощенный камнем двор. Какие-то фигуры двигались в конце некоего подобия аллеи между двумя теплицами, и одна из них, с фонарем в руке, склонилась над чем-то, лежащим на земле.

– Тот, что с фонарем, племянник Берка, – зашептал мне Смит на ухо. – Про дядю ему пока ни слова.

Я кивнул, и мы поторопились присоединиться к людям. На земле лежал один из тех коренастых бирманцев, которых я привык отождествлять с командой Фу Манчи. Он лежал лицом вниз, вместо затылка у него было кровавое запекшееся месиво, а рядом лежал тяжелый пастуший бич, рукоятка которого была вся в крови и волосах. В ужасе я отпрянул, и Смит удержал меня за руку.

– Он набросился на своего проводника! – зашипел Найланд мне в самое ухо. – Я по крайней мере дважды попал в него из пистолета, и обезумевшее существо, вернувшись к своему проводнику, прикончило его…

– Так что же оно…

– Да, Петри, оно убежало. Даже в этом состоянии у него силищи на четырех мужиков хватит. Взгляни!

Он нагнулся, разжал пальцы на левой руке мертвого бирманца, вытащил скомканный клочок бумаги и развернул его.

– Посветите-ка мне!

Желтый луч упал на лицо.

– Так я и думал. Это из записной книжки Берка. Понадобилось, чтобы эта дрянь взяла след.

Смит повернулся ко мне, и его серые глаза приняли необычное выражение.

– Интересно, какой же из моих вещей пользуется Фу Манчи, чтобы натравить то же самое на меня?

Он встретился взглядом с человеком, держащим фонарь.

– Я думаю, вам лучше вернуться домой, – сказал Найланд, глядя ему прямо в глаза.

Человек побледнел.

– Сэр, вы хотите сказать. Вы хотите сказать…

– Мужайтесь! – сказал Смит, кладя ему руку на плечо. – В конце концов, он сам выбрал эту игру с огнем.

Человек бросил дикий взгляд на Смита, потом перевел его на меня и нетвердой походкой направился к дому.

– Смит… – начал я.

Он повернулся ко мне и сделал нетерпеливое движение.

– Веймаут уехал в Апминстер, – резко сказал он, – к утру нам нужно прочесать весь район. Возможно, эти убийцы прибыли сюда на машине, но наши выстрелы предупредили шофера, и он имел возможность благополучно удрать. А эта самая дрянь должна вскоре ослабеть от потери крови, и поимка ее – всего лишь вопрос времени.

ГЛАВА XVII
ДЕНЬ В РАНГУНЕ

Закончив телефонный разговор, Найланд Смит вернулся ко мне. Почти сутки миновали с того момента, когда Берк принял свою ужасную смерть.

– Ничего нового, – сказал Найланд. – Похоже, наше неуловимое существо забилось в какую-нибудь недоступную щель и там сдохло.

Я оторвался от своих записей. Между тем Смит, удобно расположившись в плетеном кресле, начал опять загораживаться от мира плотной и ароматной дымовой завесой. А я подобрал исписанный безобразным почерком моего друга (к тому же еще и карандашом!) клочок бумаги, чтобы переписать его в свой исторический отчет и тем завершить очередную главу о последнем преступлении Фу Манчи. Вот что там было:

«Семитское племя Амхарун, родственное фалашам, долгое время обреталось в южной провинции Абиссинии Шоа. Соседи считали людей его нечистыми и отверженными родом человеческим еще со дней правления Менелека, сына Сулеймана и королевы Шебы, от которых они вели свое происхождение. Кроме обычая есть мясо, вырезая его из еще живых животных, за ними числилась еще одна скверность – совокупляться с так называемыми священными бабуинами. Однажды меня проводили к одной хижине на берегу озера Хаваш и показали некое существо… Главной характерной чертой его была совершенно непонятная злобность по отношению к людям и какая-то дичайшая нежность к своим мохнатым собратьям. В обонянии они не уступали ищейкам, а их необычайно длинные передние конечности обладали чудовищной силой. Эти весьма человекоподобные обезьяны не могли жить даже в северных провинциях Абиссинии. Их тут же косила чахотка…»

– Но, Смит, вы мне так и не объяснили, – сказал я, закончив переписывать его листок, – как вы снова напали на след Фу Манчи? Как вы узнали, что мы ошибались, считая его мертвым, хотя он был жив, здоров и деятелен, как никогда.

Найланд Смит поднялся и посмотрел на меня с каким-то загадочным выражением. Затем ответил:

– Да, я действительно не стал вам говорить. А вы все-таки хотели бы это знать?

– Разумеется, – ответил я не без некоторого удивления, – и мне совершенно непонятно, почему это надо от меня скрывать.

– Действительно, непонятно, – подтвердил Смит. – Я надеюсь, – сказал он, как-то странно на меня поглядывая, – что нет сколько-нибудь серьезной причины скрывать это от вас.

– Да что вы все ходите вокруг да около?

– Ну, хорошо, – примирительным тоном ответил он мне, взял со стола свою трубку и стал яростно набивать ее табаком. – На правдивую информацию о Фу Манчи я набрел совершенно случайно, когда в один прекрасный день оказался в Рангуне. Я там снимал небольшой домишко, и вот однажды, выйдя на улицу и повернув за угол, я буквально нос к носу столкнулся…

И тут он опять как-то замешкался, затем завязал свой кисет и бросил его на плетеное кресло. Затем чиркнул спичкой.

– Итак, я столкнулся с Карамани, – возобновил он свое повествование, часто затягиваясь и пуская облака табачного дыма в потолок.

Я затаил дыхание. Так вот почему он так долго держал меня в полном неведении. Он знал о моих безнадежных и неистребимых чувствах к этой прекрасной и чертовски лицемерной дочери Востока, которая теперь стала, возможно, одним из самых опасных агентов доктора Фу Манчи. Губительность ее магических чар я уже не раз испытал на себе.

– Ну и как же вы поступили? – спросил я совершенно спокойно, барабаня пальцами по столу.

– Совершенно естественно, – продолжал Смит, – с радостным криком к бросился навстречу, протянув ей обе руки. Я приветствовал ее как старого друга, с которым мы давно расстались. Я тут же подумал, с какой радостью вы узнаете, что я нашел вашу пропажу, и уже предвкушал, что вы появитесь в Рангуне с первым же быстроходным судном.

– Ну, а дальше?

– Карамани отпрянула от меня, и в ее взгляде я прочитал такую враждебность, что даже опешил. Ничего хотя бы отдаленно напоминавшее дружеские взаимоотношения, только ненависть и презрение.

Найланд пожал плечами и стал расхаживать взад и вперед по комнате.

– Не знаю, как бы вы, Петри, поступили в подобных обстоятельствах, но я…

– Что вы?

– По-моему, я поступил наилучшим образом. Без лишних слов я сгреб ее в охапку прямо на людной улице и потащил ее к себе домой, хотя она дралась и вырывалась, как маленький демон. Нет, она не визжала, не вопила, ничего подобного, но боролась, как озлобленное дикое животное. Следы этой схватки я до сих пор ношу на теле. И все же я водворил ее в свою контору, которая, на мое счастье, к этому времени оказалась совершенно пустой, усадил ее на стул, а сам стал напротив.

– Продолжайте, – попросил я его глухо. – Что было потом?

– Ее прекрасные глаза жгли меня такой ненавистью, что у меня просто мурашки побежали по коже. И это после того, что мы для нее сделали, после нашей замечательной дружбы и сверх всего после вашей… близости – нет, я отказывался что-либо понимать. Она была одета очень модно, на европейский манер. Говорю вам, все это было настолько непонятно и неожиданно, что в какой-то момент я подумал: вот сейчас проснусь и все кончится. Но, увы, происходящее было столь же реально, сколь реальна была ее враждебность. Все это надо было основательно обдумать, и, после нескольких безуспешных попыток втянуть ее в разговор и не получив в ответ ничего, кроме ненавидящих взглядов, я оставил ее в конторе, заперев дверь на ключ.

– Не слишком ли своевольно?

– Знаете ли, Петри, инспектор полиции все-таки имеет некоторые полномочия, и в своих действиях он никому не обязан давать отчет. В конторе было единственное окно на высоте шести с лишним метров над землей. Оно выходило на узенькую улочку – ответвление главной магистрали (как вы помните, я уже говорил, что наш дом был угловым), так что я не боялся ее побега. Дело в том, что наша встреча с Карамани произошла в тот момент, когда я спешил на одно весьма важное свидание, которое никоим образом нельзя было пропустить. Поэтому, отдав распоряжение туземному слуге у входной двери, я бросился наверстывать потерянное время.

Как обычно, трубка моего старого друга погасла не вовремя, и, пока он ее снова разжигал, я продолжал барабанить пальцами по столу.

– В полдень наш парнишка, – продолжал Найланд, – как и было ему приказано, угостил Карамани чаем. Он нашел ее в куда более спокойном состоянии духа, чем утром. Я вернулся с наступлением сумерек, и туземец бодро отрапортовал, что в последний раз он был у пленницы полчаса назад. Он застал ее в кресле за чтением газеты. (Замечу, что все более-менее ценное в конторе надежно запиралось.) К этому времени я уже достаточно четко представлял, что буду делать, поэтому неторопливо поднялся по лестнице, открыл дверь и вошел в темную комнату. Включив свет, я обнаружил… Вернее, никого не обнаружил. Контора была пуста.

– Пуста?

– Птичка упорхнула в открытое окно. А между прочим, упорхнуть было не так-то просто. Вы бы это сразу поняли, увидев местоположение дома. Противоположная сторона улицы, на которую выходило окно, представляла собой глухую стену длиною метров до сорока. А поскольку в это время шли ливневые дожди, по улице нельзя было ни пройти, ни проехать. Кроме того, мальчик, которому, я препоручил свою пленницу, сидел все время у входа, расположенного как раз под окном конторы. И после последнего посещения пленницы он все полчаса не сходил со своего поста.

– Так она же могла подкупить его, – сказал я с горечью, – или уговорить, использовав все свои дьявольские способности.

– Клянусь, это было невозможно, – парировал Смит решительно. – Я прекрасно знал этого парня, и готов поклясться, что он ей не по зубам. В грязи под окном я не обнаружил никаких следов лестницы, да ее и не могло быть, потому что наш привратник неотлучно находился у входа. Короче, она не могла спуститься из окна и тем более выйти через дверь.

– А за окном не было никакой галереи?

– Нет, было совершенно невозможно вскарабкаться откуда-нибудь справа или слева от окна. Я постарался лично в этом убедиться.

– Но, дорогой мой, – вскричал я, – вы таким образом исключили все естественные возможности побега. Получается, что птичке действительно ничего другого не оставалось, как упорхнуть.

– Нет, в самом деле, Петри, я и по сей день понять не могу, каким образом она выскользнула из комнаты. Знаю только, что она проделала это в высшей степени виртуозно.

– А что потом?

– Я увидел в этом невероятном побеге деятельное участие нашего дорогого доктора Фу Манчи. Кого же еще? Наше перемирие кончилось, и я без промедления начал добывать информацию по своим каналам. Действуя таким образом, я вскоре напал на след и узнал, что, вне всякого сомнения, наш любезный доктор не только живее всех живых, но и вполне благополучно снова отбыл в Европу.

Некоторое время мы молчали. Затем Смит опять подал голос:

– Я думаю, что мне когда-нибудь удастся узнать эту тайну. Однако на сегодня это все еще загадка.

Он взглянул на часы.

– У меня сейчас встреча с Веймаутом, поэтому я оставляю эту проблему вам. Попробуйте поломать голову над тем, что не удалось мне. До скорого.

Поймав мой вопросительный взгляд, Смит добавил:

– О, я слишком долго не задержусь. Думаю, что отправиться на такое дело в одиночку особой опасности не представляет.

Найланд Смит отправился наверх одеваться, оставив меня за письменным столом в глубоком раздумье. Мои записки по поводу возобновившейся активности доктора Фу Манчи лежали стопкой по левую руку, и, открывая их новый раздел, я начал с того, что добавил некоторые подробности удивительного события в Рангуне, которые можно считать отправным моментом второй военной кампании нашего китайца. По дороге на улицу Смит заглянул ко мне, но, увидев, как я поглощен своим делом, не стал меня тревожить.

Кажется, я уже оповестил читателя о том, что моя врачебная практика на тот период не была особенно велика. Таким образом, когда пришло время принимать пациентов, у меня было лишь двое больных.

Когда эта работа закончилась, я посмотрел на часы и решил посвятить остаток вечера небольшому самостоятельному частному расследованию. Найланду я ничего об этом не говорил только лишь потому, что боялся его насмешек. Я нисколько не забыл, что видел или в худшем случае вообразил, что видел, лицо Карамани в лавке антиквара буквально в нескольких шагах от Британского музея.

В голове у меня сложилась некая теория, которую я стремился проверить практикой. Я вспомнил, что два года тому назад встретил Карамани как раз неподалеку от этого места. Кроме того, инспектор Веймаут утверждал, что Фу Манчи недавно перенес свою штаб-квартиру из Ист-Энда. Все это указывало на то, что, вполне возможно, новое логово доктора находилось где-то поблизости, если не в самой лавке антиквара, под самым носом у ничего не подозревающих властей. Быть может, я придавал слишком большое значение своему новому заблуждению. Возможно также, что моя теория покоилась всего-навсего на желании верить, что именно Карамани я увидел в лавке антиквара. Если ее появление там было всего-навсего видением, плодом моего Воспаленного воображения, то, конечно, все мои вышеприведенные предположения должны были лететь ко всем чертям. Поэтому я и положил сегодняшней ночью их тщательно проверить и в зависимости от результата выработать стратегию на будущее.