Текст книги "Дочь доктора Фу Манчи"

Автор книги: Сакс Ромер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА V
НАЙЛАНД СМИТ ОБЪЯСНЯЕТ

– Следы привели меня из Каира в Луксор, – продолжал Найланд Смит. – Из информации, которая поступала ко мне ежедневно, нетрудно было сделать вывод: следует опасаться покушения на сэра Лайонела Бартона. Уже после внезапной и таинственной смерти профессора Зейтланда я узнал, что в последние годы он занимался захоронением, известным среди египтологов как «Гробница Лафлера», или «Могила Черной Обезьяны». Он готовился к раскопкам и был глубоко возмущен тем, что называл вторжением сэра Лайонела. – Смит внезапно повернулся ко мне. – Вы об этом знали?

Я только теперь понял, что его кожа была искусственно осмуглена. На фоне коричневой маски светлые глаза казались неестественно пронзительными.

– Разумеется.

Веймаут, слегка придя в себя от потрясения, вызванного неожиданной встречей с Найландом, впервые подал голос:

– Вполне вероятно, что какие-то записи профессора были украдены.

– В том-то и дело! – вскричал Найланд Смит. – Это и привело нас к Бартону. Как его записи, целы?

– Да он их почти и не вел, – усмехнулся я. – С его-то памятью!..

– Вы хотите сказать, что его записной книжкой была его же собственная память? Что ж, это многое объясняет… – Смит не стал уточнять, что именно, а вместо этого продолжил рассказ. – Короче, Флетчер расположился здесь. Я использовал этот номер в качестве базы для своих операций. И первым делом выследил Фа Ло Ше в ее логове. Я намеренно использую этот термин, поскольку она – самый опасный зверь нашего века из всех, кого я знаю.

– Чего я не могу понять, – воскликнул Петри, – так это почему сэр Лайонел отнесся к этой женщине столь доверчиво?

Смит нетерпеливо покачал головой.

– Думаю, в конце концов он ее заподозрил, но было слишком поздно. Ну, а я, естественно, подозревал каждого и потому решил войти к Бартону в доверие, чтобы присмотреться поближе. Как раз тогда, Гревилль, мы с вами и встретились. Не хочу вас упрекать, но в тот момент больше всего мне хотелось вас придушить. Представиться я, как вы сами понимаете, не мог и потому оказался совершенно беспомощен. Пришлось надеть маску… – он пожал плечами. – Вот тут-то я и ошибся. Враг ударил, а я оказался бессилен – обстоятельства сложились против меня. В ту злосчастную ночь я как раз решил дождаться, пока лагерь уснет, и тайно пробраться к сэру Лайонелу. Перед тем судьба мне слегка улыбнулась: в одном из ваших рабочих, Гревилль, его зовут Саид, я узнал своего давнего знакомца. Когда-то в Рангуне он служил у меня конюхом. Я, конечно, тут же отыскал его в Курне, и он с радостью согласился мне помогать. Когда я добрался до палатки Бартона, то, увы, опоздал. И самое обидное – всего-то минуты на три. Он как раз успел нацарапать это свое последнее послание…

– Что?! – взволнованно прервал Веймаут. – Вы в самом деле видели записку?

– Я ее даже прочитал, – спокойно ответил Смит. – Как ни странно, Бартон, разбуженный уколом, мгновенно понял, что случилось. Я даже готов поверить, что он этого ожидал… впрочем, возможно, он наконец-то начал подозревать мадам Ингомар. Так вот, когда я вошел, записка как раз выпала из его руки. Так что вас, Гревилль, разбудил вовсе не его возглас, а мой…

Найланд Смит подошел к столу и невозмутимо принялся выбивать трубку. Я в оцепенении наблюдал за ним. Петри и Веймаут пребывали в таком же состоянии. Он и в самом деле был замечательным человеком.

– Прочитав записку, я решил, что мне остается лишь наблюдать за дальнейшими событиями, и выскользнул из палатки так же бесшумно, как и вошел, – продолжал Найланд. – Потом добрался до вершины холма, где ждал меня Саид. У него тоже были кое-какие новости: минут за десять до моего появления кто-то стремительно пробежал мимо его укрытия. Проследить Саид не решился: ему приказано было ждать. Я уверен, что он видел того самого агента Фа Ло Ше, который побывал в палатке Бартона передо мной и выполнил свое задание. Кстати, Саид уверял меня, что это был бирманец и что он видел знак у него между бровей. Потом, спустившись в заброшенную шахту, я при свете карманного фонаря написал Флетчеру записку. Саид отвез ее в Луксор. Результат вы знаете: Флетчер послал две телеграммы – Петри и Веймауту. Я же тем временем вернулся обратно и со склона, что над палаткой сэра Лайонела, прослушал все ваше совещание. Понимаете, я ведь по-прежнему должен был подозревать каждого. Мне уже тогда было очевидно, что кто-то заинтересовался «Могилой Черной Обезьяны» еще до Лафлера. Причину такого интереса нам еще предстоит выяснить. А пока что член семьи этого злого гения проник в могильник…

– Смит! – прервал его Петри. – Я уверен: в этой гробнице тысячелетиями ждал своего часа какой-то древний секрет. Возможно, ужасное оружие разрушения!

– С первым согласен, – подумав, кивнул Смит. – Что касается второго – вряд ли. – И, не дав возможности спросить, что он имеет в виду, продолжил свой рассказ: – Я видел все, что происходило потом. Видел, как открыли хижину и внесли в нее два фонаря. Нетрудно было догадаться, что вы решили перенести туда сэра Лайонела. Действительно, вскоре вы это сделали и заперли дверь. Больше для Бартона я не смог сделать ничего.

– Поскольку было совершенно очевидно, что эпицентр всех этих таинственных преступлений – «Могила Черной Обезьяны», я отправился туда, – повествовал Найланд Смит. – Калитка в ограждении была заперта, однако мне удалось найти подходящее местечко и незаметно перебраться через ограду. Потом я долго вглядывался вниз, в шахту, и прислушивался. В такой тишине любое, даже самое незначительное движение не могло ускользнуть от моего слуха. Однако до меня не доносилось ни звука.

Признаюсь, я был озадачен. Даже начал сомневаться: уж не обманулся ли бедняга Бартон в своих предположениях. Может быть, он и в самом деле умер? Также вполне возможно, что человек, которого видел Саид, не имел к делу ни малейшего отношения. Я никак не мог себе представить, для какой цели потребовалась эта искусственная каталепсия, в вызывании которой, как мы знаем, непревзойденным мастером был доктор Фу Манчи.

Осторожно, как шакал, пробираясь в лагерь, я безуспешно пытался сообразить, что делать дальше.

В ту ночь, как вы помните, никто в лагере спать не ложился, и мне приходилось следить за каждым своим шагом. Это сильно выматывало, тем более что у меня были все основания подозревать: наемный убийца не убежал, он где-то рядом и, вполне вероятно, следит за каждым моим движением.

К тому же – что скрывать? – очередной провал меня порядком напугал. Я уже потерпел неудачу в Лондоне. Теперь здесь. Ощущение, признаюсь, не из приятных.

С минуты на минуту должен был вернуться Саид. Действительно, вскоре я услышал вой собаки – наш условный сигнал. Это меня порадовало: он, по крайней мере, свое дело сделал. Я ответил.

Судя по всему, звукоподражатель из меня получился неважный. Вся компания во главе с Гревиллем вылетела с фонарями в руках и кинулась обыскивать окрестности лагеря.

– Точно, – прервал я Смита. – Вой сразу показался нам неестественным. К тому же в это время суток собаки никогда не подходили к лагерю так близко.

– Вы ничего не нашли, – продолжал Найланд Смит, – а когда все затихло, я присоединился к Саиду. У него были кое-какие новости. Когда он пробирался из Луксора в Курну, мимо прошла моторная лодка. Отметьте, Веймаут: вверх по течению. А на носу стоял тот самый бирманец, которого Саид видел возле лагеря сэра Лайонела!

Меня это заставило задуматься. Я вернулся сюда, в гостиницу, поднял кое-какие архивы. И обнаружил, что некто шейх Исмаил – вы должны его помнить, он как-то раз ускользнул от нас в Лондоне – мирно проживает в оазисе Кхарга. Но интересно другое. Я сильно подозреваю, что сей почтеннейший джентльмен – а ему, надо сказать, уже основательно за восемьдесят – не кто иной, как сегодняшний носитель титула Шейх аль-Джавал, или, иначе говоря, руководитель секты убийц-хасинсинов.

– Старый знакомый! – взволнованно воскликнул Веймаут.

– Точно. И к тому же бывший соучастник доктора Фу Манчи. Короче, отдохнув несколько часов, я рванул в Эсну, и, должен признаться, не без пользы.

– В Эсну? – удивился я. – Почему в Эсну?

– Потому, что именно там начинается старая караванная тропа, ведущая к оазису. И еще потому, что Эсна лежит вверх по течению. Но я был почти уверен, что, пока я, хотя и не без пользы, проводил время в Эсне, Фа Ло Ше и ее компания, забравшись в шахту Лафлера, закончили работу, начатую Бартоном. Чем именно они занимались, осталось неизвестным мне, так как Саида я взял с собой. Однако перед рассветом я вернулся и сразу направился к лагерю – взглянуть, нет ли чего новенького. Казалось, все было спокойно. Я пробрался по склону холма и оказался как раз над хижиной, в которой лежало тело сэра Лайонела. И только как следует устроился, прямо подо мной раздался тихий, завывающий крик. В палатках его, наверное, и слышно не было. Я сразу понял, что это такое. Господи, мне ли этого не знать!

– Сигнал дакойтов!

– Да, этой секты безумцев, над которыми Фу Манчи имел таинственную власть. Я упал на землю, осторожно подполз к краю обрыва и выглянул. Внизу – ни малейшего движения; темно и тихо. Однако я продолжал наблюдать и вскоре увидел нечто совершенно удивительное. Дверь в хижину открылась! Наверное, я меньше удивился бы, если бы предо мной разверзлась могила. Оттуда вышел коренастый темнокожий человек в одной набедренной повязке, согнувшись, как перегруженный носильщик. И было от чего – на плечах он тащил тело сэра Лайонела, закутанное в серое одеяло. Выйдя, он опустил ношу на землю, запер дверь, снова взгромоздил на плечи свой груз и двинулся вверх по склону. Хотел бы я знать, где он достал ключ и как проник в хижину?

– Ну, с этой тайной Веймаут уже справился, – прервал его доктор Петри. – В хижину он проскользнул, когда сэра Лайонела туда только несли: дверь тогда была открыта. А ключ взял из связки, которую Бартон всегда носил с собой.

Найланд Смит дернул себя за мочку левого уха – я уже успел отметить, что он всегда так делал, когда нервничал, – и повернулся к Веймауту.

– Примите поздравления! Как вы додумались?

– Наткнулся на остатки бетеля. Наш приятель любит его жевать.

– Блестяще! Что значит старая школа! Плюс ваш опыт, конечно. Но вы, надеюсь, обратили внимание на совершенно потрясающую вещь? Этот парень проторчал на своем посту битых двадцать часов без крошки пищи, без капли воды – только на одном бетеле! Даже если у него воловья выносливость (а у меня была возможность в этом убедиться), все равно остается только удивляться. Короче, я последовал за ним. За маленькой хижиной – знаете, Гревилль, где проходит крутая тропинка, ведущая к плато, там еще начинается что-то вроде оврага, – мой дакойт выбрал местечко потемнее и остановился. Надо сказать, что я, наблюдая за ним, лихорадочно прокручивал в голове возможные варианты своих действий и не знал, на котором остановиться. Бартон, если и не был мертв, явно находился без сознания. Какой смысл его похищать? Даже если они знали, что Гревилль помчался в Каир за Петри…

– Они знали, – перебил я. – За мной следили всю дорогу.

– Даже так? В общем, я подумал, что правильнее будет довериться мнению самого Бартона, уверявшего в записке, что он жив. Значит, кому-то он нужен был живым. Поэтому я решил, что не стану поднимать тревогу и будоражить лагерь, хотя первое желание было именно таким. И вообще ни в коем случае не стану вмешиваться без крайней нужды, а просто прослежу за дакойтом и посмотрю, куда он доставит тело. Я тоже нашел местечко потемнее и только успел там укрыться, как еще один тихий крик привлек мое внимание к тому месту, где тропа исчезает в ущелье, чтобы снова появиться на вершине холма.

Я увидел второго дакойта, спускавшегося очень быстро, хотя и почти бесшумно. Потом между ними состоялся какой-то негромкий разговор, они подняли тело сэра Лайонела и уже вдвоем потащили его вверх. Я выждал секунд двадцать и, благодаря Бога за то, что сообразил надеть обувь на мягкой подошве, бесшумно бросился за ними. Добрался до вершины и выглянул. Они шли по плато на запад.

Естественно, я уже успел ознакомиться с местностью, окружающей раскопки сэра Лайонела, и потому мне не составило труда догадаться, куда они его несут. К шахте Лафлера!

Когда наконец я рискнул приблизиться ко входу в шахту, дакойты успели уйти далеко вперед – лишь где-то глубоко внизу я видел перемещающийся свет фонаря. Я улегся на землю и снова принялся ломать голову: что делать дальше? На секунду меня посетило страшное подозрение, что они хотят похоронить его живым, и я совсем уже собрался броситься в лагерь за помощью. Однако, поразмыслив, сообразил, что опасаюсь напрасно. Раз уж сэр Лайонел был жив – значит, кому-то понадобились его знания.

О топографии шахты Лафлера я не имел ни малейшего представления. Из того немногого, что мне удалось припомнить, выходило, что она была заброшена, когда исследователи успели пройти в глубь плато не больше сорока футов, следовательно, должна была заканчиваться тупиком.

Довольно долго я ждал. Потом подумал, что стоит рискнуть и спуститься хотя бы до первого поворота. Было душно и тихо – очень тихо. Свет в глубине шахты исчез; до меня не доносилось ни звука. Я ничего не мог понять. Куда они подевались, черт возьми?

Понимая, что рискую головой, я включил фонарик и увидел пробитый в каменистой почве тоннель, заканчивающийся поворотом. Оставив сомнения, я углубился в него. Время от времени, впрочем, я останавливался, чтобы прислушаться. Но совершенно безрезультатно. Я знал, что по форме шахта Лафлера напоминает перекошенную букву Z. Наконец я добрался до глубокого шурфа. Включив на секунду фонарик, я обнаружил, что лестница сохранилась. И снова замер, погрузившись в темноту и напряженно вслушиваясь. По-прежнему ничего не было слышно.

Подсвечивая время от времени фонарем, я начал спускаться вниз. Спуск оказался недолог. Из скудной информации, которой я обладал, следовало, что тут шахта заканчивалась. Но она была пуста!

Куда же подевались дакойты?

По опыту я знал, что эти жилистые бирманцы, хотя и малорослы, но сильны, как гориллы, и ни для одного из них не составит труда стащить вниз по лестнице даже такого дородного джентльмена, как сэр Лайонел Бартон.

Но что с ними сталось потом? Не испарились же они, в конце концов?

Внимательно обследовав колодец, я обнаружил в одной его стене неправильной формы отверстие. На ощупь я прополз сквозь него и оказался в уходящем вниз тоннеле, видимо, параллельном последнему колену шахты Лафлера, но прорубленном в твердой скале, причем, судя по всему, совсем недавно.

Где-то далеко внизу мелькнул слабый отблеск. Я опять замер. Голоса… потом дикий грохот.

Крадучись передвигаясь по тоннелю, я неожиданно уперся еще в одну лестницу и, посмотрев вверх, увидел звезды. Это были раскопки Бартона! До меня кое-что начало доходить. Ползком я добрался до последнего поворота и, почти не дыша, осторожно выглянул.

Там горело несколько фонарей. И в их свете я увидел, как целая группа каких-то полуголых людей лихорадочно пробивает стену. Но еще больше меня поразило то, что командовала ими женщина! Я услышал ее голос – незабываемый, похожий на звон колокольчика…

– Мадам Ингомар! – вскричал я, не в силах больше сдерживаться.

– Да, Фа Ло Ше. Она задавала вопросы Бартону – он лежал в проходе… и Бартон отвечал ей!

Без сомнения, за эти несколько часов они успели сделать то, что собирались. И Бартон – пусть не по своей воле – помог им в этом. Отверстие было пробито, и дакойты – присмотревшись, я убедился, что их всего четверо, – проникли в него вслед за Фа Ло Ше. Сэр Лайонел остался лежать там, где был.

Я понял, что пора ретироваться, и с прежними предосторожностями двинулся обратно. Добрался до раскопок Бартона и на ощупь вскарабкался на первую площадку. Там я затаился и приготовился ждать.

Вскоре мимо меня проследовали три фонаря. Те, кто их нес, направлялись к шахте Лафлера. Пауза – и еще несколько минут спустя я увидел свет четвертого.

Женщина в арабском платье задержалась у пролома и бросила пристальный взгляд наверх – туда, где на площадке скорчился ваш покорный слуга. Потом пошла дальше. Я слышал, как стихают ее осторожные шаги. Наступила тишина…

Итак, трое мужчин и одна женщина. Где же четвертый? И где, черт возьми, сэр Лайонел?

Впрочем, ответ был очевиден. Бартон выполнил свою роль в игре Фа Ло Ше и стал бесполезен. Что бы она ни искала – она это нашла. Я понял, что мой долг – немедленно помочь сэру Лайонелу. Снова, ступенька за ступенькой, сполз я вниз и поспешил к отверстию, ведущему в погребальную камеру, дрожа от мысли, что могу опоздать. Нетрудно было сообразить, что теперь, когда живой Бартон перестал быть нужен, самое логичное вернуть его в хижину, только на сей раз, безусловно, мертвым. Для того и был оставлен с ним дакойт – причем тот самый, который притащил его в шахту.

Я выглянул из-за угла. Дакойта видно не было, лишь свет его фонаря бросал отблеск сквозь решетку отверстия, ведущего в погребальную камеру. Я подполз и затаился так близко от тела сэра Лайонела, что при желании мог бы коснуться его.

Вскоре вернулся и дакойт. Его легко можно было устранить, но я не решился использовать оружие. Прежде чем он успел заподозрить о моем присутствии, мой кулак обрушился на его голову, а колено – в пах. Сейчас меня даже слегка мучает совесть, но откуда мне было знать о том, что у него такой странный организм? У парня были стальные мускулы, сила, как у тигра, и слоновья выносливость. Тем не менее, наклонившись к нему, чтобы связать, я обнаружил, что он… мертв!

Потрясение, надо сказать, было не из слабых. Пот заливал мне глаза, у ног валялся выпавший из рук дакойта фонарь, а я стоял, тупо глядя на обоих: на того, который был, что называется, мертвее мертвого, и того, который – я знал это точно, – несмотря на застывшее серо-белое лицо, еще жив. Я слышал его голос совсем недавно…

Подняв фонарь, я пролез в пробитое отверстие и оказался в могильной камере «Гробницы Лафлера». Полагаю, нет необходимости описывать ее вам. Саркофаг был открыт, деревянная крышка сдвинута, футляр – пуст.

Обнаружив в углу еще один проход, я обследовал и его. Там оказалась передняя комната с низким потолком. Я втащил туда дакойта, уложив так, чтобы его не было видно из склепа. Потом принялся размышлять, куда девать Бартона.

К тому времени я уже изрядно устал, и голова работала с трудом. Тем не менее представить, что произойдет, когда в назначенное время дакойт не появится с отчетом, было нетрудно. Я не сомневался, что моя догадка верна: ему приказали отнести Бартона обратно в хижину, запереть дверь и вернуться к Фа Ло Ше.

Поскольку вернуться он заведомо не сможет, было вполне вероятно, что кто-нибудь из наших врагов придет взглянуть, что случилось. Следовательно, оставить Бартона здесь было невозможно.

Поначалу я решил перетащить его в прихожую и уложить рядом с мертвым дакойтом, но тут же понял, что этого делать тоже нельзя. Следующая мысль показалась мне настолько дикой, что я тут же ее отбросил. Однако она возвращалась снова и снова, и наконец я уверился, что ничего лучшего в моем положении придумать невозможно. Вряд ли кому-нибудь из них придет в голову искать его в саркофаге!

Сделать это было труднее, чем придумать, но я справился. И даже взгромоздил на место крышку, подложив несколько клиньев, чтобы не перекрывать полностью доступ воздуха.

Выбираясь из шахты Лафлера, я услышал звук приземляющегося самолета. Поначалу я не поверил своим ушам, но вскоре понял: к бедняге Бартону наконец пришла помощь… если только не слишком поздно.

Вслед за тем до меня донесся еще один звук – сигнал Саида. Понимая, как ему пришлось понервничать – меня ведь не было несколько часов, – я торопливо обогнул лагерь и присоединился к своему помощнику. Он, конечно, тоже слышал самолет, но в тот момент его куда больше занимала компания из трех мужчин и одной женщины, только что проследовавших мимо него на верблюдах по направлению к Курне, причем один из верблюдов, как ему показалось, нес какой-то тяжелый груз!

Я прикинул шансы, оставил Саида наблюдать дальше и бросился в том же направлении. Примерно на полпути к Курне меня должен был ожидать Флетчер.

Фа Ло Ше мне догнать не удалось. Флетчер, естественно, засек таинственный караван, но задержать его не пытался, поскольку не имел на сей счет никаких инструкций. Я вернулся и дал знать Саиду о своем возвращении…

– И взбудоражили при этом весь лагерь! – перебил я его. – Мы к тому времени уже научились распознавать этот фальшивый собачий вой!

– Что верно, то верно, – добродушно рассмеялся Найланд Смит. – Саид мне сообщил, что Райма Бартон вернулась из Луксора вместе с Али Махмудом и что они с Форестером чем-то заняты в большой хижине. Хотя я потерпел поражение, одно дело еще следовало довести до конца: помочь вам найти Бартона. Поверьте: менее всего я собирался устраивать нынешней ночью драматические эффекты, включая и мое собственное появление. Но Саид, посланный мною в разведку, вскоре вернулся и сообщил, что вы, Веймаут и Форестер, прихватив Али Махмуда, отправились к месту раскопок. Я приказал ему спуститься в шахту Лафлера и ждать, но он снова примчался обратно, не пробыв там и семи минут по моим часам! До шахты он даже не добрался, потому что встретил женщину, шедшую по направлению к долине. Саид был уверен, что его она не заметила.

Забыв про усталость, я бросился напрямик…

– Райма вас заметила, – ввернул я.

– Вполне вероятно. Я обратил внимание, что дверь хижины была открыта. Фантастическая погоня! Однако мадам снова исчезла. Я сообразил, что она, с ее восточным фатализмом, рождающим пренебрежение к опасности, вернулась узнать, что случилось с ее пропавшим слугой. Потом до меня дошла весть, что Бартон ожил, и тут я почувствовал, что устал как собака. Я был полностью истощен. Саид тоже. И, временно махнув рукой на все, мы с ним буквально вырубились…

– Мне с самого начала не нравилось, что наши силы разделены, но в то время ничего лучшего придумать было нельзя, – продолжил свой рассказ Найланд Смит. – Я как раз собирался написать вам записку, Петри, но вы меня опередили. Честно говоря, – он кинул взгляд на стол, – ее-то я как раз и писал, когда позвонил управляющий. Я больше не в силах играть свою партию в одиночку.

Итак, Флетчер по-прежнему будет сидеть здесь, на страже. Нельзя оставлять сэра Лайонела без защиты. Райма тоже, конечно, должна остаться. Вам, Гревилль, придется быть нашим проводником. Учтите, экспедиция предстоит отчаянная. Зато есть шанс, что удастся задушить этот кошмар в самом зародыше.

– Минутку, мистер Смит, – прервал его Веймаут. – Скажите хотя бы, куда мы собираемся?

– Рад, что вы остаетесь со мной, – повернулся к нему Смит, – даже если ваш служебный долг этого не требует.

– Благодарю, – сухо поклонился суперинтендант. Смит пристально посмотрел на доктора Петри.

– А вы, помнится, в ближайший вторник собирались уехать? Могу себе представить, как вам не терпится снова увидеть Лондон…

Возникла короткая пауза.

– Это все, что вы можете мне сказать? – осведомился затем доктор.

Найланд Смит неопределенно пожал плечами.

– Когда-то, в прежние времена, мы с вами были довольно близки. Но теперь я не смею вас просить…

– Вам и не придется! – агрессивно отпарировал Петри. – Я еду с вами!

– Но все-таки, куда именно? – уточнил я.

– Мы собираемся нанести визит в дом, который в настоящее время занимает Фа Ло Ше.

– Что?! – воскликнул Петри. – Вы знаете, где он?

– Естественно, – невозмутимо кивнул Смит. – Это ведь Веймаут считает, что его невозможно обнаружить. А он стоит себе спокойненько неподалеку от оазиса Кхарга.

– Это же добрых полторы сотни миль!

– Там есть что-то вроде железной дороги, – припомнил я. – Поезд отходит из какой-то дыры чуть пониже Фаршута. Только очень редко, едва ли не пару раз в год.

– Этот маршрут не для нас, – покачал головой Смит. – Мы поедем из Эсны.

– Но там просто караванная тропа, к тому же на редкость дрянная, – запротестовал я. – Мы с шефом как-то по ней проехались – у него возникла идея поработать там в храме Ибиса. Не скоро я забуду ту поездочку! Сэр Лайонел, видите ли, обожает верблюдов – ну, мы на них и поехали. До Кхарги тащились целых три дня и столько же обратно!

– Именно об этом я и хотел вас спросить. Мы поедем на машине.

– Черт! Не так-то это просто.

– Охотно верю. Но если это удается Фа Ло Ше, то у нас тем более получится. К сожалению, единственный автомобиль, который мне удалось достать, – основательно побитый «бьюик», выпущенный шесть лет назад. Он спрятан в укромном местечке. Сегодня утром я закончил все приготовления. Вот, взгляните-ка сюда.

И он вытащил из ящика стола крупномасштабную карту.

– Бога ради! – воскликнул Веймаут. – Но для чего нам туда тащиться?

– Шпионить! Мне почему-то кажется, что сегодня вечером в Эль-Кхарге соберутся все силы ада!

Я тихо приоткрыл дверь и заглянул в комнату, отведенную шефу. С тех пор, как я в последний раз навещал его, поза его не изменилась. Вид у него был изможденный, и даже загар не мог скрыть проступившую бледность. Однако выражение лица оставалось спокойным.

Райма что-то читала, присев у открытого окна. Когда я вошел, она подняла глаза, покачала головой и печально улыбнулась. Я подошел к ней.

– Ничего нового, дорогая?

– Абсолютно. Но у тебя взволнованный вид, Шан. Что-нибудь случилось? Или этот Найланд рассказал вам нечто совершенно необыкновенное?

– Именно так, дорогая. Он объяснил все, чего мы не могли понять. Через час мы уезжаем.

Пальчики Раймы сжали мою руку; глаза ее широко раскрылись, и я увидел, как в них нарастает тревожное выражение.

– Ты имеешь в виду… ее? – прошептала она.

Я кивнул.

– Вы едете туда, где она?

– Да.

– О, эта женщина меня пугает! Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Я обнял ее за плечи.

– У тебя ведь больше не осталось прежних подозрений, правда, дорогая?

Она покачала головой. Потом прижалась ко мне.

– Просто я ее боюсь. Отчаянно боюсь. Она злая, очень злая. Где это место?

– Оазис Кхарга.

– Что? Это же мили и мили по пустыне! Как вы собираетесь туда добраться?

Я коротко объяснил план Найланда Смита. Поняв, что со мной едут и он, и Веймаут, и Петри, Райма, кажется, слегка успокоилась. Тем не менее я видел, что она очень встревожена. Позже я частенько думал, что, видимо, сердце-вещун подсказывало ей, какая ужасная опасность ждала меня в оазисе Кхарга…

«Сегодня вечером там соберутся все силы ада…»

Странные слова Найланда Смита не выходили у меня из головы.

Скрип шагов по гравию, донесшийся снизу, из сада, вернул меня к реальности. Я вышел на балкон и посмотрел вниз. Одного взгляда было достаточно, чтобы перестать тревожиться. Конечно же, мне сразу следовало догадаться. Флегматично попыхивая трубкой, по дорожке неторопливо прогуливался Флетчер – самый надежный страж, какого только можно было себе представить.

– Он все время там гуляет, – объяснила Райма. – Только когда я закрываю окна, поднимается наверх и усаживается в коридоре.

Я склонился над шефом, раздумывая о том, какие тайны скрывает его могучий мозг. Что же все-таки случилось там, внизу, в «Могиле Черной Обезьяны»? Что знал он об исчезнувшем содержимом саркофага?

Райма подошла и встала рядом.

– Ты, наверно, очень устала, дорогая? – спросил я.

– Нет, я выспалась. Ты ведь знаешь, меня время от времени сменяет медсестра.

Она посмотрела снизу вверх тем серьезным, доверчивым взглядом, который мне всегда так нравился, и потянулась к моим губам. Я обнял ее…

К сожалению, у меня почти уже не оставалось времени на то, чтобы собраться. А может быть, оно было и к лучшему. Райма прижималась ко мне с таким отчаянием… да, думаю, и любящее сердце, и многие поколения кельтских предков предупреждали ее об опасности…

Когда я спустился в вестибюль, Петри уже ожидал там. Найланда Смита не было.

– Он присоединится к нам в Эсме, – объяснил доктор. – Кстати, ему с чего-то взбрело на ум, что мы должны переодеться арабами. Мне кажется, это совершенно излишне!

– Арабами?!

– Можете себе представить. В его номере для каждого из нас приготовлен целый гардероб. Веймаут уже там. До места встречи нас проводит Саид.

Мы серьезно посмотрели друг другу в глаза. Обоим было не до шуток.

– Ну, дай Бог всем нам вернуться живыми и здоровыми, – будничным тоном промолвил Петри, высказав мысль, втайне мучающую и его, и меня.