Текст книги "Гибель Дракона"

Автор книги: Саке Комацу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Часть вторая.
Токио

1

Когда, положив на стол рапорт и докладную записку, он хотел было выйти из кабинета, управляющий делами, словно что-то вспомнив, окликнул его:

– Онодэра!

Он обернулся. Управляющий Есимура, барабаня кончиком карандаша по зубам, задумчиво смотрел в пустоту. Бумаги лежали на столе нетронутыми.

– Слушаю вас, – сказал Онодэра.

– Да, нет… ничего. Ты сейчас домой?

– Пожалуй… – неуверенно ответил Онодэра. – Хочу до конца использовать прерванный отпуск. С послезавтра.

Есимура встал из-за стола и, подтянув шнурок воротника летней рубашки, взял с вешалки первозданной свежести панаму.

– Ухожу и сегодня уже не вернусь, – сказал он секретарше, печатавшей на машинке со шрифтом «хирагана». – Бумаги из конструкторского отдела я подписал, так что передайте их в подводный отдел.

Онодэра открыл перед ним дверь.

– Как насчет пивка, бочкового, а? – спросил управляющий. – Может, подадимся на Гиндзу?

– Пиво в такую жару… – ответил Онодэра. – Пожалуй, лучше холодного кофе…

– Что ж, скоротаем время за кофе… – весело произнес Есимура, вызывая лифт. – Знаешь бар «Мирт» на западной Гиндзе?

– Слышал, – буркнул Онодэра. – Однажды ребята из фирмы «Морские промыслы Юдзима» приглашали меня туда, но я не пошел.

– Есть там одна славная девчонка. Миниатюрная и очень необычная.

Зачем я ему понадобился, думал Онодэра. Сейчас бы домой, выспаться… Может, так прямо и сказать?

В лифте было душно и влажно. Несколько служащих из чужой фирмы, судя по костюмам и галстукам, торговой, громко разговаривали на протяжении всех двадцати этажей.

– Говорят, из-за землетрясения в Коморо цены на участки в Каруйдзава катастрофически упали.

– А что, не купить ли, пока цены низкие? Ведь землетрясение когда-нибудь кончится…

– Уйми свои спекулянтские инстинкты! В Дзэнкодзидайра, по слухам, подпочвенное основание превратилось в сплошное крошево. Говорят, что может произойти извержение вдоль всего берега реки Тикума.

– Да-а, если задуматься, что-то очень уж долго трясет. И в Мацусиро тоже… Но люди там еще остались, не уходят, держатся.

Слушая болтовню молодых служащих торговой фирмы, Онодэра помрачнел. Впрочем, землетрясение в Мацусиро на самом деле слишком затянулось. Одно время там вроде бы стало потише, но в этом году все возобновилось, а в последние несколько месяцев волна землетрясений начала распространяться на юг и север по Дзэнкодзидайра. Трясет, трясет… Кстати, интересно, что поделывает Го, как он там? Продолжается ли строительство? И что делается в Тона, где провалился мост?

Но Онодэре сейчас почему-то не хотелось думать о таких вещах. Он весь был скован тяжелой усталостью. Она не проходила с той самой минуты, когда он поднялся с восьмитысячеметровой глубины. Происшедшее там потребовало от него предельного напряжения. Неизгладимое воспоминание о необъятной водной стихии, унылая будничность Токио, убийственная жара при высокой влажности, тягучий, как патока, нечистый воздух, замкнутость городского ландшафта, умопомрачительное количество людей, бесчисленные формальности – все это вызывало в нем нечто похожее на аллергию и мучило, как назревающий где-то глубоко внутри чирий. Он жаждал только отдыха. Причем физическая усталость давным-давно прошла, но душа требовала покоя, чтобы застрявший где-то внутри твердый комок постепенно размяк и рассосался. А на это нужно было время.

Домой… Спать… – крутилось в голове Онодэры, когда он выходил из лифта. Включить музыку, тихую, тихую… Франка, Дебюсси… Или… напиться вдрызг что-ли?

Как только миновали воздушный заслон у входа, с небес обрушилась жара – настоящее стихийное бедствие. Онодэра мгновенно покрылся потом. Рубашка, еще минуту назад приятно холодившая тело, стала мокрой и горячей. Казалось, его обхватили чьи-то влажные, липкие руки, словно он попал в объятия чудовищно жирной потной бабы. Его даже передернуло.

– У-уф… – вздохнул управляющий, видно, почувствовав то же самое. – Кошмар. Давай возьмем машину!

Когда они садились в такси, земля под ногами мелко задрожала. Онодэра весь напрягся и замер. Потом посмотрел на небо, оглянулся кругом. На улицах все та же толчея. Измученные лица, тусклые взгляды изнуренных убийственной жарой людей. Но никаких признаков тревоги.

– Давай, садись быстрей! – позвал его из машины Есимура. – Не держи дверцу открытой – ведь тут кондиционер работает.

– Землетрясение, – сказал Онодэра.

– Да, вроде бы, – без особого интереса согласился Есимура. – Чудак ты! Сколько лет в Токио живешь, а все не привыкнешь.

Так-то оно так… – усмехнулся про себя Онодэра. Видно, просто нервы пошаливают. А может, все оттого, что я недавно сам видел?

– Вышла из строя система охлаждения Центрального района, что ли? – спросил Есимура у шофера. – Кошмар!

– Нет, почему же, работает, – ответил шофер. – Правда, не на полную мощность: не хватает воды и электроэнергии. Служащий из мэрии говорил, что всю систему будут переоборудовать. Да и из охладительных башен Харуми три вышли из строя, – повторил он недавно услышанную по радио новость. – Там используется морская вода, а это, само собой, привело к коррозии.

– До «прохладного Токио», пожалуй, еще года три пройдет, – Есимура расслабил шнурок у ворота. – Я думаю, это будет не раньше, чем завершится строительство сверхнебоскребов в Центральном районе.

Онодэра, повернув голову, посмотрел через заднее стекло на убегавшую назад улицу. Высоко в небо поднималось новое здание объединенного Яэсу-Токийского центрального вокзала, а вокруг, в Маруноути и на Гиндзе, выстроились, словно поставленные торчком огромные книги, высокие громады из стекла и алюминия. Эти плоские здания примерно на высоте двадцатого этажа соединялись воздушными коридорами, висящими над улицей, скоростные магистрали протянулись между ними на уровне десятого этажа, а с крыши вокзала как раз в эту минуту поднимался стоместный вертобус с двумя парами лопастей, отправлявшийся во Второй аэропорт.

Этот город все время растет ввысь. А люди внизу все глубже загоняются в ущелья, куда никогда не заглядывает солнце, а то и еще ниже – под землю… В сырых, вечно влажных, затененных местах что-то постоянно гниет. Не только то, что устарело, отстало, застряло, отброшенное потоком, но и те, кто провалившись, не в состоянии выкарабкаться… Бледная, уродливая жизнь, черпающая соки в том, что в процессе превращения в неорганическую материю распространяет душное тепло и миазмы…

До каких же пор этот огромный город будет менять свой облик, думал Онодэра.

Токио все время менялся, это началось очень давно, когда Онодэра был еще ребенком. Ломали старые дома и прокладывали дороги, выравнивали холмы, вырубали леса и строили большие здания. Когда Онодэре было десять лет, Токио готовился ко Всемирным Олимпийским играм. Он изменился тогда до неузнаваемости. Но и после Олимпиады работы по переустройству продолжались: перекапывались дороги, всюду грохотали бульдозеры, повсеместно вздымались стальные и бетонные конструкции, небо подпирали гигантские краны. Придет ли такое время, когда этот город обретет хотя бы относительно стабильную красоту?..

– Сверни налево, в тоннель, – сказал Есимура. – Здесь сквозной проезд.

Машина очутилась на широкой подземной улице. Справа от проезжей части была стоянка для машин, а слева – за бледно-зелеными стеклами витражей тянулись тротуары и магазины. Здесь торговали только дорогими вещами и предметами роскоши. Было тихо и малолюдно. Синтетическое покрытие поглощало звук шагов. Стены и потолок тоже были облицованы звукопоглощающими материалами.

Есимура свернул в узкий коридор между ювелирным и галантерейным магазинами. Кажется, мелькнула вывеска «Мирт», но Онодэра не обратил на нее внимания. Он заметил другое: ковровая дорожка под ногами медленно двигалась. Освещение становилось все более тусклым, за поворотом сделалось совсем темно, и только в дальнем конце янтарно светилась дверь.

– Добро пожаловать!

В темноте у стены что-то шевельнулось, и перед ними появился бой в смокинге.

– Ваши вещи?

– А мы без вещей!

Есимура даже не остановился, бой засеменил перед ним. Пройдя по пушистому винного цвета ковру между слабо мерцавшими стенами, они уселись в удобные кресла. Рядом с их столиком в горшке росла веерная пальма. Тихий ненавязчивый музыкальный фон. Абстрактная скульптура, за ней – освещенная голубым светом сцена.

– Кого я вижу! И так рано!

Неизвестно когда и как рядом появилась миниатюрная девушка в белом мини из материала под акулью кожу.

– Наверху жара, – буркнул Есимура, утираясь надушенным осибори[3]3
  Осибори – горячее влажное полотенце, которое подают в ресторанах, чтобы вытирать лицо и руки.


[Закрыть]. – Что в Татэсина? Когда ты оттуда вернулась?

– А я туда и не ездила. Там, говорят, небезопасно.

– Боишься землетрясения? Но ведь Татэсина южнее Мацусиро.

– Говорят, уже в Комуро трясет. Девочки, которые ездили, угробили машину. На нее упал огромный камень. Правда, они немного повеселились, пошумели в Хаяма.

– Джин-тоник, – сказал Есимура бою.

– Джин-ликкий, – присоединился Онодэра.

– Познакомьтесь. Онодэра – служащий нашей фирмы. А это Юри-сан.

– Очень приятно, – сказала Юри. – А чем вы занимаетесь?

– Управляю глубоководным судном.

– О-о! Подводной лодкой?

– Нет, это не военное судно, а такая штуковина, которая может плавать у самого дна на глубине десять километров, – объяснил Есимура.

– Потрясающе! Но уж если вы работаете на таком судне, то наверняка умеете нырять с аквалангом?

– Умею, – усмехнулся Онодэра.

– А вы не согласились бы поучить меня? Хотя бы разочек! Говорят, это опасно!

– А Мако пришла? – спросил Есимура, взяв поданный боем стакан джина с тоником.

– Да, только что. Сейчас, наверное, красится.

– Позови ее. Хочу узнать, как она сыграла в гольф с Накагавой.

– Думаю, что проиграла, раз молчит. Если бы выиграла, проходу бы никому не дала, – Юри поднялась и, положив руку на плечо Онодэры и заглядывая ему в лицо, спросила: – Так научите меня? Когда?..

– Если будет свободное время, – коротко ответил Онодэра.

Стали появляться посетители, из полумрака возникли тонкие фигурки хостэс[4]4
  Хостэс – женщины, выполняющие в ресторанах роль хозяйки за столиком.


[Закрыть]. Онодэра беспокойно огляделся, потом крепко, всей рукой схватил запотевший стакан с бледно-зеленой жидкостью и кусочками льда и осушил его двумя глотками.

– Прикажете повторить? – спросил бой.

Онодэра кивнул.

Подошла другая хостэс и, едва кивнув Онодэре, уселась рядом с Есимурой и стала ему что-то шепотом говорить. Кажется, она выспрашивала о ком-то из клиентов. Онодэра взял подсоленный земляной орешек и одним глотком выпил половину второй порции. Он начинал скучать. И ушедшая Юри, и сидящая рядом с Есимурой хостэс в каштановом парике отличались красотой и изяществом, но на их молодых лицах – а девушкам было не больше двадцати трех – четырех лет – лежала неизгладимая печать утомления. Дорогой шик в одежде – и несвежая кожа. Прекрасно держатся, но обе какие-то колючие. Зарабатывают, небось, в трое-четверо больше такого служащего, как он, и все же их пожирает какая-то неутолимая жажда. Конкуренция, зависть, ревность, деньги, неудержимое желание роскоши, блеска терзают их, сжигают изнутри… Что-то в них раздражающим образом действовало на Онодэру.

Молодые, очаровательные, эти блестящие девушки, несмотря на свою молодость, уже не умеют по-настоящему радоваться. Сердца их не знают полноты, как не знает насыщения звериная утроба. Они утомились от собственных желаний, которые в них постоянно искусственно возбуждают. Где-то в глубине их глаз уже появились первые признаки мрачно-тусклой скуки. К тому же они все время говорят умненькие вещи, но ни в одной не ощущается интеллекта. Но, что делать, ему придется еще немного потерпеть… Онодэру охватило уныние, на душе было противно, и он опять схватил стакан. Какое же оно, если копнуть поглубже, это первоклассное заведение на Гиндзе?.. Кто они, превратившие этих юных созданий в ненасытных жалких скряг? Политиканы, люди искусства или племя белых воротничков? И те и другие. Все вместе взятые. И их деньги, которыми они сорят как безумные.

Чтобы выдержать здесь, надо немного опьянеть, подумал Онодэра и опять осушил стакан. На сердце чуть потеплело. Появилась некоторая раскованность.

– Как вы красиво пьете! – изображая восхищение, произнесла хостэс, сидевшая рядом с управляющим. – Впрочем, при таком сложении…

– Кстати… – прервал Онодэра, обращаясь к Есимуре. – Вы, кажется, хотели поговорить?

– Что? – управляющий был искренне удивлен. – Ах, да… в самом деле. Я думал попозже, куда спешить…

– Можно и попозже, пожалуйста, – кивнул Онодэра. – О работе?

– Да нет… – Есимура покачал головой. – Послушай, женился бы ты, а?

– У-уйо, – издала дикий звук хостэс. – Так, вы еще и холосты?!

– Послушай, займись пока чем-нибудь, ладненько? – сказал ей Есимура, словно обращаясь к ребенку.

Онодэра вдруг сразу почувствовал опьянение – в голове сделалось совсем пусто. Он взял земляной орешек.

– Возлюбленная или там невеста у тебя есть? Родители ничего такого не предлагали?

– Пока нет… – Онодэра покачал головой. Он сейчас думал только о том, не скучающее ли у него лицо.

– Ты, наверное, знаешь, что наша фирма увеличивает основной капитал и собирается сильно расширить отдел разработки сырья. Пусть это пока останется между нами, но, я думаю, ты в этом отделе займешь довольно высокую должность. Совершишь скачок, так сказать, через головы других. Я уже замолвил за тебя словечко… Есть только одно «но» – твое холостяцкое положение. Женатый человек выглядит солиднее, ему больше доверяют.

– Значит, работать придется на суше? – спросил Онодэра, хотя уже заранее знал ответ начальника.

– Да. Не вечно же тебе болтаться в батискафе. Я считаю, ты вполне созрел для умственной деятельности и…

Онодэра энергично разгрыз орех передними зубами. Он почувствовал, как внезапно возникшее опьянение начинает медленно проходить. По рукам и ногам разлилось тепло, и почему-то вдруг опять стало портиться настроение. «Плохо, – подумал он, – может быть, из-за атмосферного давления?»

– Так как же, ты согласен встретиться, а? – нарочито беспечным тоном спросил Есимура, откидываясь на спинку кресла.

– С кем?

– Ну, в общем это смотрины.

– Не знаю даже…

– Если согласен, давай, не откладывая в долгий ящик, сегодня вечером…

Рука с орехом застыла возле рта.

– Сегодня вечером?! – от удивления у Онодэры округлились глаза. – В таком виде?

– Это не важно. Устроим небольшой экспромт, как бы между прочим… Ей двадцать шесть, потрясающая красавица, хотя и не без норова лошадка. Но ты бы… Нет, думаю, что именно если с тобой…

Онодэру начал беспокоить тон начальника – в нем нет-нет да и проскальзывал так называемый «приказ в виде просьбы». Есимура приходился дальним родственником одной родовитой фамилии, с отличием окончив знаменитый университет, он устроился в государственное учреждение, где прослужил всего два-три года. По каким-то обстоятельствам он оттуда ушел и стал служить в фирме по разработке морских шельфов КК. Онодэру все это мало интересовало, но поговаривали, что в судьбе Есимуры немалую роль сыграл один крупный политический деятель, который замолвил за него словечко. В фирме Есимура был на лучшем счету и вполне мог претендовать на ведущее место. Высокий, широкоплечий, с ярким красивым лицом – его породистость сразу бросалась в глаза. В данный момент фирма приняла решение удвоить свой миллиардный капитал и соответственно расширить рамки деятельности, должно быть, и Есимура тоже расширял рамки какой-то собственной деятельности. Онодэра понял, что между этими проектами и сегодняшним предложением Есимуры существует какая-то связь…

Ведь Есимура не просто советует жениться, а прощупывает, станет ли он его подручным, давая понять, что решающим будет послушание. Конечно, о своей заинтересованности он говорит не прямо, а полунамеками, чтобы, если Онодэра не отреагирует должным образом, в любую минуту можно было все переиграть. Онодэра усмехнулся про себя. Чиновники или бывшие чиновники – странные люди. Конкуренция доводит их до помешательства. Они обуреваемы лишь одной заботой: дробиться наверх, а там либо самим сесть кому-то на голову, либо, если не получится, посадить кого-то себе. Примерно так поступают обезьяны, когда выбирают вожака. Все это было чуждо натуре Онодэры. Но у него, может быть, здесь сыграло роль опьянение, появилось желание заглянуть в замыслы Есимуры – уж очень самодовольным выглядел этот честолюбец.

– Из какой она семьи? – спросил Онодэра.

– Она старшая дочь в провинциальной родовитой семье… – нарочито небрежно, но с явным намерением прощупать своего подчиненного, ответил Есимура. – Семья владеет довольно крупным состоянием. Хотя это провинциальный родовитый дом, нравы там достаточно свободные: батюшка кончил университет в Европе, сама девушка тоже училась за границей и возвратилась в Японию года два-три назад. Услышав такое, ты, чего доброго, сразу дашь задний ход, а?

Сказав это, управляющий громко расхохотался. Потом он махнул рукой приближающейся хостэс.

– О! – махнула рукой в ответ миниатюрная миловидная девушка. – Сколько лет, сколько зим! Кажется, не виделись с тех пор, как были в Кавана?

– Говорят, ты проиграла? – воскликнул Есимура.

– Уже наболтали? Мне просто не везло. Даже в пол-игре я забила всего на пятьдесят очков. Мне два раза выпадало забивать бардий, а у меня все мимо, да мимо.

– Еще бы! Чтобы бить из густой травы и попасть прямо в лунку, как у тебя однажды получилось, тут надо особое везение.

– Меня зовут Мако, здравствуйте, – девушка поклонилась, словно клюнула, совсем как птичка, и села рядом с Онодэрой.

– Знакомьтесь – Онодэра, – сказал управляющий.

– Ого, – сказала девушка, вдруг схватив оголенную руку Онодэры и обнюхивая ее заостренным носиком. – Морем пахнет. Увлекаетесь яхтой?

– Он плавает под водой, – сказал Есимура.

– А-а, так это вы!.. – хостэс, которую звали Мако, широко раскрыла глаза. – Наслышана о вас и очень захотела увидеться. Ну, и попросила Есимуру-сан об этом. Очень рада с вами познакомиться.

– Благодарю… – Онодэра улыбнулся уголками губ.

– Выпьешь что-нибудь? – Есимура поднял руку. – Коньяк?

– Для этого еще рановато. Пожалуй, коктейль «виски-сауер» или что-нибудь в этом роде…

Приглушенная музыка стихла. В сгустившемся полумраке лампы на столиках казались яркими, как уличные фонари. Высветилась сцена, и заиграл небольшой джазбанд. Инструменты звучали приглушенно, интимно.

– Вы тут выпейте вдвоем, я отлучусь ненадолго, – сказал Есимура, вставая из-за стола.

Как только они остались вдвоем, Мако потупилась и замолчала, словно школьница. Казалось, ей лет двадцать или даже меньше – этакий наивный подросток. И накрашена она была не очень, возможно, из-за пшеничного цвета загара. Ее подбородок еще сохранял детскую округлость.

Встретившись глазами с Онодэрой, она робко улыбнулась.

– Может, хотите потанцевать? – спросила она.

– Нет… – Онодэра тоже улыбнулся. – Я не умею.

В зале танцевали несколько пар. Онодэра смотрел на них безо всякого интереса – надо же на что-то смотреть.

– А заведение у вас модное, – сказал он, считая, что делает девушке комплимент.

– Еще бы! Первоклассный бар, да еще на Гиндзе, – она засмеялась, как будто в этом было что-то смешное. – К нам ходят крупные чиновники, фирмачи, в общем все те, кто не пьет на свои деньги.

– А ты давно тут?

– Три месяца. Раньше ходила на высшие краткосрочные курсы. Трудно было учиться, ну и бросила.

– Здесь, пожалуй, поинтереснее, чем на курсах?

– Конечно! Ведь деньги получаешь.

Опьянение – как-никак он подряд выпил три порции джина – распространилось по всему телу. И теперь Онодэре казалось, что он попал в какое-то загадочное место. Сколько нужно денег, чтобы построить такое заведение, да еще в районе Гиндзы? Какой жизнью живут и какими глазами видят жизнь те, кто из вечера в вечер пьет под музыку в этом бледно-голубом полумраке? А что видят, о чем мечтают и чего ждут эти еще совсем юные миловидные создания с пустыми глазами – частица суетливой ночной жизни? Какие они там, за пределами этой иллюзорной искусственной ночи с ее тихой, неторопливой, но обволакивающей все твое существо музыкой, позваниванием льда в бокалах, девичьими фигурками, передвигающимися медленно, словно рыбки в облаках ярких плавников-платьев, где-то на дне бледно-синего моря, высвеченного белыми и красноватыми настольными лампами?..

– Еще выпьете? – спросила Мако.

– Да. Но на этот раз джин-тоник.

– Вы пьете вино, как воду.

Где-то в темном уголке его мозга копошилось тихое, но настойчивое желание быстрее напиться. Из чувства бессильного протеста против предложения начальника устроить ему сегодня вечером свидание.

– А ваше подводное судно большое? – спросила девушка.

– Нет. Правда, для данного вида судов оно считается большим, но оно не так велико, как, наверное, ты себе представляешь. Если взять на борт четверых, то и повернуться негде. Но зато оно выдерживает глубину в десять тысяч метров.

– Десять тысяч метров… – в широко раскрытых глазах девушки промелькнул испуг. – Я даже представить себе не могу, насколько это глубоко. Но что там есть, на дне этой морской бездны?

Онодэра рефлекторно проглотил слюну, мгновение смотрел на бледно-желтую настольную лампу и с неопределенной улыбкой буркнул:

– Там ничего нет.

Давление – тонна на квадратный сантиметр… Змея длиной в несколько тысяч километров, начинающая медленно подергивать кожей. Змея, которую он видел в тоскливом свете подводной осветительной ракеты.

– А разве рыбы там не водятся?

– Почему же. Даже на такой глубине… Даже при такой низкой температуре и чудовищном давлении, без единого луча света существует жизнь. Ну, рыбы и беспозвоночные.

– О-о, что за удовольствие жить в таком глубоком, холодном месте, в сплошном мраке?

Онодэру удивил ее голос, он пристально посмотрел на эту хостэс по имени Мако. Круглые глаза девушки были полны слез.

– Не знаю, – мягко сказал Онодэра, словно успокаивая ребенка. – Но все равно живут.

Вот кого имел в виду Есимура, когда говорил о необычной девочке, подумал Онодэра. Действительно, в ней было что-то совершенно детское. Может, она вспомнила сказку «Русалка и красная свеча»?

– А Есимура-сан? – спросила подошедшая к столику Юри.

– Отлучился куда-то. Что-то долговато для туалета.

– Да не туда он пошел. Я его недавно видела у конторки, он говорил по телефону, – сказала Юри и вдруг ее глаза остановились, уставившись в пустоту. – Ах!.. – воскликнула она.

– Что с тобой, что случилось? – Онодэра подумал, что у нее начинается припадок падучей или еще что-нибудь, уж очень страшным сделалось лицо девушки – сквозь нежную кожу проступила прямо-таки трупная бледность. Но это продолжалось всего мгновение.

– Ой, уже прошло… – все еще в оцепенении пробормотала Юри.

– Что?!

– Землетрясение. Смотрите!

В стаканах подрагивала вода, тихо позванивали полурастаявшие округлые кусочки льда.

– Не заметил даже. Наверное, опьянел…

– Я не испытываю особого страха перед землетрясением, но очень чувствительна к нему, – улыбнулась Юри. – Меня даже спрашивают, не в год ли налима я родилась[5]5
  В Японии существует поверие, что налим заранее чувствует землетрясение и способен предупредить о нем.


[Закрыть]. Да еще в последнее время что-то уже очень часто трясет.

– Особенно в Токио, – поддержал Онодэра. – Толчки бывают раза два-три в день, и довольно ощутимые.

– Более, чем ощутимые! – Юри нахмурила брови. – Как-то даже нехорошо делается, переехать, может, куда-нибудь.

Тут она посмотрела на Мако и удивленно воскликнула:

– Ну, опять ревешь! Онодэра-сан обидел, да?

– Что вы, – растерялся Онодэра. – Я рассказывал ей про море, а она…

– Понятно, обычные штучки Мако-тян, – Юри рассмеялась. – Она у нас как маленькая. То вдруг заплачет, то вдруг развеселится ни с того, ни с сего…

В зале показалась ладная фигура Есимуры. Не садясь за стол, он сказал: – Пора, будем двигаться потихоньку, Онодэра-кун!

– Уже уходите?! – изумилась Юри. – Это какие же ветры подули?

– Просто нам кое-куда нужно заехать. Онодэра-кун, машина уже ждет.

– А куда мы поедем? – Онодэра неуверенно поднялся из-за стола.

– В Дзуси. Я позвонил, нас там ждут.

– Это в такой час? – Онодэра потер шею. – Не знаю, что и сказать.

– Да ты что? На улице еще светло, – на ходу бросил Есимура. – За полтора часа доедем: через третье Кэйхинское шоссе, а там выскочим на Новое Камакурское и напрямик. У меня ведь новый мерседес.

– Будем вас ждать, приходите, – сказала Мако, пожимая Онодэре руку. – Расскажете поподробнее о морском дне, хорошо?

– Ого! – засмеялся Есимура. – Быстро, однако, вы установили контакт!