Текст книги "Сказки З. Топелиуса, профессора Александровского университета в Гельсингфорсе"

Автор книги: Сакариас Топелиус

СКАЗКИ З. ТОПЕЛИУСА
Профессора Александровского университета
в Гельсингфорсе

Дозволено цензурою. Спб. 19 Августа, 1882 г.

ДВЕ СОСНЫ
Зимняя сказка

В большом лесу, далеко в пустынях Финляндии, росли рядом две громадные сосны. Они были так стары, так стары, что никто даже и не запомнит, когда они были молодыми. Издалека можно было видеть их темные верхушки, которые высоко поднимались над всем окружающим лесом. Весною в ветвях этих сосен дрозды распевали свои нежные песни, а маленькие бледно-розовые цветы вереска поглядывали вверх на них с таким смирением, как будто хотели сказать: «Боже мой, неужели здесь на свете можно сделаться таким большим и таким старым?» Но зимою, когда вьюга и метель окутывали всю окрестность снегом, а поблекшая травка и цветы вереска покоились глубоко под белым снежным покровом, тогда свирепая буря с шумом проносилась по верхушкам могучих сосен и сметала снег с вечно-зеленых сучьев; ураган разрушал большие дома, опрокидывал целые леса, но сосны эти стояли непоколебимо и твердо; не ломались они и тогда, когда буря вокруг них все ломала и опрокидывала. А быть таким сильным и крепким что-нибудь да значит.

Недалеко оттуда виднелся в лесу пригорок, а на нем маленькая хижина в два окна, крытая дерном. В ней жил бедный крестьянин со своею старухой женой, а по близости было небольшое огороженное поле, где они садили картофель и сеяли рожь. Зимою старик рубил в лесу бревна, а потом возил их на большой лесопильный завод, который находился за несколько верст оттуда; таким образом он зарабатывал столько, что у него всегда был хлеб и масло, молоко и картофель. Всем этим он был очень доволен, – он знал, что многим приходится довольствоваться одной мякиной, и у них нет даже масла, чтобы намазать на свой хлеб.

У старика и старухи было двое детей. Мальчика звали Сильвестром, а девочку Сильвией.

Однажды в зимний день дети отправились в лес осматривать свои силки и сети, расставленные для зайцев и куропаток, которых очень много водилось в том лесу. Оказалось, что в сеть Сильвестра попался белый заяц, а в силок Сильвии белая куропатка. Заяц и куропатка запутались в силки ногами и потому были еще живы. При виде детей они запищали так жалостно, что дети в удивлении остановились.

– Отпусти меня, и тебя наградят за это – пищал заяц.

– Да, отпусти меня, и тебя наградят за это – пищала куропатка.

Дети сжалились над ними и выпустили их. Заяц со всех ног пустился бежать в чащу леса, а куропатка торопливо поднялась и полетела, и оба в одно время закричали: «Опросите великанов! спросите великанов!»

– Что это значит, – с досадой сказал Сильвестр, – эти неблагодарные животные нас даже не поблагодарили.

– Они сказали, чтобы мы спросили великанов, – сказала Сильвия. – Кто это? Никогда я прежде не слыхала здесь о великанах.

– И я тоже, – сказал Сильвестр.

В это время пронесся сильный холодный ветер по сучьям двух огромных сосен, которые росли тут по близости; удивительно зашелестели при этом их темные верхушки и дети, к немалому своему удивлению, услышали в этом шелесте странные слова.

– Стоишь ли ты еще, брат великан, – спросила одна сосна.

– Разумеется, я стою – отвечала другая сосна. – Но каково тебе, брат великан?

– Я начинаю стареть – отвечал первый. Ветер отломил у меня один сучек с верхушки.

– В сравнении со мною ты еще ребенок. Тебе только триста пятьдесят лет, а мне уже исполнилось триста восемьдесят восемь, – прошелестел второй великан.

– Смотри, теперь ветер возвращается – сказал первый. – Давай споем немного, по крайней мере моим сучьям будет о чем подумать.

И они запели вместе под шум бури:

 
Услышь наше слово!
На севере диком,
В пустынях далеких,
С давнишних времен мы живем;
Вросли наши корни
Глубоко, глубоко,
Вершинами к небу растем.
Свирепые бури,
Метели и вьюги,
Дожди, непогода кругом —
Стоим нерушимо
Два старые друга,
А время все мчится бегом.
Уходят теряясь
В пучине забвенья,
Века все один за другим,
И с ними родятся
И гибнут творенья,
А мы все стоим, да стоим.
Растите же дети
Велики и сильны,
Как мы, не страшитесь невзгод,
Свет истины светит
Для всех вас обильно!
Идите же смело вперед!
 

– Поговорил теперь с этими детьми людей, – прошелестел второй великан.

– Меня удивляет, что бы эти сосны могли сказать нам, – тихо сказал сестре Сильвестр.

– Нет, нет, пойдем домой, – шептала Сильвия, – я боюсь этих больших деревьев и их удивительных песен.

– Подожди, вон идет отец с топором на плече, – сказал Сильвестр.

В это время к ним подошел отец.

– Вот два таких дерева, какие мне нужно, – сказал крестьянин, поднимая топор, чтобы срубить одного из великанов.

Но дети начали плакать:

– Добрый батюшка, не трогай этого великана – говорил Сильвестр.

– Милый батюшка, не тронь и этого, – говорила Сильвия. – Они уже такие старые, и только что пели нам песенку.

– Что за ребячество – сказал старик, – будто деревья умеют петь! Но все равно; если вы просите не трогать их, то я могу найти себе пару других деревьев.

С этими словами он пошел дальше в лес, а дети из любопытства остались послушать, что еще им скажут два великана.

Ждать им пришлось не долго.

Ветер воротился с мельницы, где он молол с такою силою, что искры летели из жерновов, и снова зашумел в ветвях вековых сосен. Теперь дети совсем ясно расслышали, как деревья опять заговорили.

– Вы спасли нашу жизнь – говорили они детям – и этим сделали доброе дело. Теперь просите от нас по подарку, и чего бы вы ни пожелали, все вы получите.

Дети очень обрадовались этому, но в то же время и задумались. Им казалось, что им нечего желать на этом свете. Наконец Сильвестр сказал:

– Я бы хотел, чтобы теперь хотя немного засветило солнце; тогда бы мы лучше могли разобрать следы зайцев в снегу.

– Да, да, – сказала Сильвия, – а я хотела бы, чтобы опять настала весна и снег начал бы таять; тогда бы и птички снова запели в лесу.

– Безрассудные дети! – зашелестели деревья. – Вы могли пожелать себе разных прекрасных вещей, а вы пожелали то, что сделается и без вашего желания. Но вы спасли нам жизнь и потому мы исполним ваши желания; но исполним их только лучше и прекраснее. Ты, Сильвестр, будешь иметь дар, что, куда бы ты ни пошел и на что бы ни взглянул, везде вокруг тебя будет светить солнце. А ты, Сильвия, получишь тот дар, что, куда бы ты ни пошла и когда бы ни открыла ротик, везде вокруг тебя будет весна и снег начнет таять около тебя. Довольны ли вы этим? – спросили деревья.

– Да, да! – закричали обрадованные дети. – Это больше, чем мы желали. Благодарим вас, добрые деревья, за чудесные подарки.

– Ну, прощайте, – сказали деревья, – желаем вам счастья.

– Прощайте, прощайте, – закричали дети и весело побежали домой.

По дороге Сильвестр по привычке часто оглядывался, высматривая на деревьях куропаток, и к своему удивлению заметил, что, куда бы он ни взглянул, везде перед ним мелькал как бы ясный луч солнца, сверкая как золото на сучьях деревьев. Не меньше удивилась и Сильвия, когда также заметила, что снег начинал таять по обеим сторонам тропинки, по которой они шли.

– Посмотри, посмотри, – крикнула она брату, и едва успела открыть рот, как зеленая травка стала показываться у ее ног, деревья начинали распускаться и высоко в синеве неба послышалась первая песнь жаворонка.

– Ах, как это весело, – кричали дети, счастливые и веселые вбегая в дом.

– Я могу видеть сияние солнца, – кричал Сильвестр своей матери.

– Я могу сделать, чтоб таял снег, – кричала Сильвия.

– Ну, это всякий сумеет делать, – сказала мать и засмеялась.

Но немного времени спустя она крайне удивилась. Хотя уже стемнело и наступил вечер, в избушке все еще как будто сияло солнце, пока Сильвестру не захотелось спать и его глаза тихо не закрылись. И несмотря на то, что была глубокая зима, в избушке так сильно запахло весной, что даже веник в углу начал зеленеть, а петух несмотря на позднее время от радости принялся петь на своем насесте, и это продолжалось до тех пор, пока Сильвия не заснула.

– Слушай, отец, – сказала старуха мужу, когда тот воротился домой, – с нашими детьми что-то не ладно. Я боюсь, не околдовал-ли их кто-нибудь в лесу.

– Пустое! Ты себе это только воображаешь, – сказал старик. – Слушай лучше, какую новость я тебе скажу. Угадай, какую? Король с королевой путешествуют по нашей стране и завтра проедут мимо нашей церкви. Как ты думаешь, не взять ли нам с собой наших детей и поехать с ними посмотреть короля и королеву.

– Да, я согласна, – весело сказала старуха. – Не часто приходится нам видеть короля и королеву.

На другой день старики с детьми с раннего утра отправились к церкви. Они уже заранее так радовались предстоящему зрелищу, что никто из них и не вспомнил о случившемся накануне. Не замечали они и того, как луч солнца то и дело скользил перед их санями и что березы распускались на всем их пути.

Когда они подъехали к церкви, там собралось очень много народу, но все были испуганы чем-то; говорили, будто король был очень недоволен тем, что нашел страну такою пустынною и дикою, и потому многие думали, что он по своей обычной строгости наложит на страну тяжелые наказания. О королеве говорили, что ей было очень холодно во все время путешествия по Финляндии и что она при этом очень скучала.

Все знали об этом и потому народ с беспокойством поджидал королевскую чету. Скоро все со страхом увидали, как королевские сани показались вдали и стали быстро приближаться. Король смотрел угрюмо, а королева плакала; но они все-таки остановились у церкви, чтобы переменить лошадей.

– Посмотрите, как вдруг засияло солнце, – сказал король, осматриваясь по сторонам, и при этом он засмеялся так милостиво, как обыкновенно смеются все прочие люди. – Я совсем не понимаю, отчего мне вдруг стало так весело, – говорил он.

– Вероятно потому, что ваше величество изволили хорошо позавтракать, – отвечала королева. – Но и мне также стало что-то весело.

– Вероятно оттого, что ваше величество изволили хорошо отдохнуть эту ночь. – Но посмотрите однако, как прекрасна эта пустынная страна! Взгляните, как ярко солнце освещает те две огромные сосны, которые виднеются там в лесу. Вот здесь бы нам выстроить себе дворец.

– Да, да, ваше величество, выстроим здесь дворец, – сказала королева. – Здесь должен быть хороший климат! Посмотрите только, как посреди зимы распускаются на деревьях зеленые листья.

В это время они заметили Сильвестра и Сильвию, которые взобрались на изгородь, чтобы лучше видеть короля и королеву. Сильвия от радости так много болтала, что вся засохшая изгородь вокруг нее стала распускаться в роскошную зелень.

– Посмотрите, там стоят двое милых детей, – сказала королева. – Пусть они подойдут к нам.

Дети подошли, положив пальцы в рот, как дети обыкновенно делают при подобных случаях.

– Слушайте, – сказал король, – вы мне очень нравитесь, и глядя на вас, мне становится весело. Садитесь ко мне в сани, я вас повезу в свой дворец; там вас оденут в золотые одежды, и будете вы радовать и веселить всех людей.

– Нет, благодарим, господин король, – отвечали Сильвестр и Сильвия. – Нам приятнее радовать дома отца и мать. Да к тому же мы соскучились бы у вас по нашим великанам.

– Но нельзя ли взять с собой ваших великанов, – сказала королева, весело и ласково глядя на детей.

– Нет, благодарим, госпожа королева, – отвечали дети. – Это невозможно, они растут в лесу.

– Чего только дети не придумают! – сказали в один голос и король и королева, и при этом так радушно засмеялись, что даже королевские сани запрыгали от такого смеха.

Король и королева приказали выстроить здесь для себя дачу, и к удивлению всех при этом были очень ласковы и милостивы. Все бедные получили от них по золотой монете, а Сильвестру и Сильвии кроме того они подарили большой крендель, испеченный придворным булочником; крендель этот был так велик, что его с трудом могли везти четыре лошади. Дети поделили этот крендель со всеми другими детьми в деревне и у них все-таки осталось от него так много, что лошадь их едва могла дотащить эти остатки домой.

На обратном пути старуха шепнула своему старику:

– Знаешь ли ты, отчего король и королева были так милостивы?

– Нет, – ответил старик.

– Да оттого, что Сильвестр и Сильвия смотрели на них. Помнишь ли, о чем я тебе говорила вчера?

– Тише, – сказал старик. – Не говори этого при детях. Пусть лучше они и не подозревают, что обладают такими чудесными дарами, которых ни один человек и понять не может.

Между тем Сильвестр и Сильвия так радовались полученному большому королевскому кренделю, что совсем забыли о том, что умеют вызывать сияние солнца и растоплять снег. Они не замечали, что все, кто бы на них ни взглянул, становились веселыми и добрыми. Всем казалось, что им так весело потому, что они видят хороших детей. Как бы то ни было, но верно то, что родители, глядя на них, испытывали истинную радость, и что пустыня, окружавшая со всех сторон их избушку, мало помалу превратилась в роскошные зеленеющие пашни и богатые пастбища, на которых всю зиму распевали весенние птички.

Через несколько лет Сильвестр был назначен лесничим над большим лесом, окружающим новую королевскую дачу, а Сильвии поручили смотреть за большим садом, потому что, удивительное дело, где бы только дети эти ни находились, там все цвело и зеленело, так что любо и весело было смотреть.

Однажды Сильвестр и Сильвия пришли навестить своих старых друзей великанов. В это время бушевала сильная зимняя буря, от которой шумело и гудело в темных верхушках двух огромных сосен; под шум этой бури громадные сосны опять запели свою старую песенку:

 
О, ох, ох, ох, ох!
Постарели мы сильно,
Вершины седеют у нас;
Но также мы крепки,
Нас бури не могут
Сломить… не настал еще час.
Уходят пред нами
В пучину забвенья
Века все один за другим,
И с ними родятся
И гибнут творенья,
А мы все стоим, да стоим.
О, ох, ох, ох, ох!
Постарели мы очень,
Вершины седеют у нас,
Но также мы сильны,
Нас бури не могут
Сломить!..
 

И только что они успели допеть до этого места, как послышался ужасный треск и гул, и трах… повалились сразу на землю две сосны-великаны. Одной в это время исполнилось триста пятьдесят пять лет, а другой триста девяносто три года. Они сами не заметили, как их корни под конец так завяли и сгнили, что ветры небесные наконец осилили их.

Но Сильвестр и Сильвия ласково потрепали поросшие мхом стволы их и стали говорить им такие ласковые речи, что снег кругом них начал таять, а бледно-красные цветы вереска высоко поднялись над упавшими деревьями и похоронили их под собой. Таким образом сосны-великаны нашли себе могилу в цветах.

Давно уже я ничего не слышал про Сильвестра и про Сильвию, и вероятно они давным-давно сами постарели и поседели, так как очень много времени прошло с тех пор, как какой-то король с королевой путешествовали по Финляндии. Но всякий раз, когда я вижу двух веселых и добрых детей, любимых всеми, мне кажется, что это должно быть Сильвестр и Сильвия, и что они получили свои веселые и добрые глаза от тех сосен-великанов. Недавно я видел двух таких детей, и, удивительное дело, в какую бы сторону они ни взглянули, там как будто мелькал ясный луч солнца, отражаясь на темном небе и на печальных или равнодушных лицах людей. Сами дети не замечали этого, но при виде их всякий испытывал такую радость, какую испытывает человек при виде невинности, веселья и доброты. Тогда и лед на окне начинает таять, и снег в сугробах, и мороз в холодных сердцах людей, и наступает весна с роскошною зеленью посреди холодной зимы, так что даже и веник в углу начинает зеленеть, сухая изгородь распускается в розах и жаворонки начинают петь под высоким небесным сводом. За все это мы должны благодарить тех великанов, – или вернее, за все это мы должны благодарить Всевышнего, милостью которого на земле продолжает зеленеть весна и радость.

МАЛЕНЬКИЙ ЛАРС

ил был мальчик, которого звали Ларсом, и так как он был еще очень маленький, то его прозвали маленьким Ларсом. Он был очень храбрый парень и путешествовал вокруг света в лодке, сделанной из горохового стручка.

Дело было летом, когда в саду уже зазеленели большие стручья. Маленький Ларс забрался в горох, высокие стебли которого совсем закрывали его, и сорвал себе семнадцать самых больших стручьев. Маленькому Ларсу казалось, что его никто не увидит, но он забыл, что Бог всюду видит.

В это время мимо проходил садовник с ружьем и услыхал в горохе шум.

– Кажется, это воробьи, – громко проговорил он, – Кш! Кш! – Но воробьи не вылетали, а у маленького Ларса не было крыльев, а были только две маленькие ножки.

– Погодите же, – сказал садовник, – вот я сейчас пугну вас, дайте мне только зарядить ружье!

При этих словах маленький Ларс испугался и вышел из гороха.

– Простите меня, – сказал он садовнику, – я зашел сюда только для того, чтобы подыскать себе несколько хороших лодок.

– Пожалуй, на этот раз я тебе прощаю, – сказал садовник, – но в другой раз ты должен сначала спросить позволения.

– Я непременно буду это делать, – ответил маленький Ларс и с этими словами пустился бежать к берегу.

Там он булавкой аккуратно раздвоил стручья, вставил вместо скамеек спички, а вместо балласта положил в эти лодочки горох, вынутый из стручьев. Когда все лодки были готовы, у маленького Ларса их оказалось двенадцать; но это должны были быть не лодки, а большие военные корабли. У него оказалось три линейных корабля, три фрегата, три брига и три шхуны. Самый большой линейный корабль назывался Геркулесом и самая маленькая шхуна – Блохой.

Маленький Ларс спустил все двенадцать кораблей в воду и они поплыли так величаво, как никогда не плавало по синим волнам ни одно большое судно.

Корабли должны были совершить путешествие вокруг света. Большой островок, там вдали, назывался Азией; большой камень, возвышавшийся над водой – Африкой; небольшой островок – Америкой; маленькие камни – Полинезией, а берег, откуда корабли отправлялись в путешествие – Европой. Весь флот поплыл далеко в море и направился в различные части света. Линейные корабли поплыли прямо в Азию, фрегаты – в Африку, бриги – в Америку и шхуны – в Полинезию. Но маленький Ларс остался в Европе и с берега побрасывал в океан камешки.

В это время на берегу Европы находилась настоящая лодка, – собственная красивая лодка папаши, выкрашенная белой краской. В нее-то и забрался маленький Ларс. Его корабли уплыли уже так далеко, что виднелись посреди океана на подобие соломинок. Маленькому Ларсу захотелось самому также совершить путешествие вокруг света. Хотя папа и мама и запрещали ему кататься в лодке, – но маленький Ларс совсем забыл об этом. «Я только немножко покатаюсь, – думал он, – и у берегов Азии поймаю Геркулеса, а потом поеду обратно домой в Европу».

Маленький Ларс начал трясти веревку, которою лодка была привязана и, к удивлению, веревка развязалась. Не долго думая, маленький Ларс сел в лодку и молодцом отчалил от берега.

Теперь он хотел начать грести, а грести он умел, потому что часто это делал дома на лестнице, когда лестница представляла из себя лодку, а папашина большая палка изображала весло. Но когда теперь маленький Ларс хотел приняться трест, то оказалось, что в лодке не было весел; они были под замком в чулане, и маленький Ларс не заметил, что их не было в лодке. А пуститься без весел через море в Азию вовсе не так легко, как кажется.

Что оставалось теперь делать маленькому Ларсу? Лодка отплыла уже довольно далеко, и береговой ветер гнал ее в море. Маленький Ларс испугался и начал кричать, но на берегу никого не было и потому никто не слыхал его крика. Только на большой березе равнодушно сидела ворона, а снизу к ней подкрадывалась черная кошка садовника. Они не обращали никакого внимания на маленького Ларса, которого ветром уносило все дальше и дальше в море.

Ах, как маленький Ларс теперь раскаивался, что не послушался папы и мамы, которые так часто запрещали ему садиться в лодку. Теперь уже было поздно, он не мог попасть назад к берегу.

Быть может, ему теперь придется потонуть в этом большом море! Что ему оставалось делать? Кричал он до тех пор, пока совсем не устал, и наконец сложил свои маленькие ручки и произнес: «Добрый Боженька, не сердись на маленького Ларса!»

Ж с этими словами он заснул.

Несмотря на то, что еще был ясный день и было далеко до вечера, на берегу Пуховых островов сидел старый Нукку Матти, повелитель снов, и ловил своей длинной удочкой маленьких детей. Он услыхал последние слова маленького Ларса и, причалив лодку к себе, сказал одному из снов: «Ступай и позабавь маленького Ларса, чтобы ему не было скучно!»

Сон этот был маленький белокурый мальчик, ростом меньше самого Ларса; на нем одета была красная шапочка с серебряным шитьем и белая курточка, воротник которой был усыпан жемчугом. Он подошел к маленькому Ларсу и сказал:

– Не хочешь ли ты совершить путешествие вокруг света?

– Да, – ответил во сне маленький Ларс, – разумеется, хочу.

– Так поедем, – сказал мальчик в красной шапочке, – на твоих стручковых кораблях. Ты поедешь на Геркулесе, а я – на Блохе.

Итак, они отчалили от Пуховых островов, и скоро Геркулес и Блоха очутились у берегов Азии, далеко на краю света, там где Берингов пролив соединяет Ледовитое море с Тихим океаном. Далеко в снежном тумане виднелся пароход Норденшельда, Вега[1]1
  Знаменитый шведский мореплаватель Норденшельд в июле месяце 1878 г. отправился на пароходе «Вега» отыскивать путь из Атлантического океана через Берингов пролив в Тихий океан. До него этот путь считался непроходимым за громадными массами льда, наполняющими Ледовитое море в течение всего года. На этом пути пароход затерло льдом и только через 10 месяцев ему удалось освободиться от льдов и благополучно пройти через Берингов пролив в Тихий океан.


[Закрыть], который посреди льдов искал себе дорогу. Тут было ужасно холодно; высокие ледяные горы сверкали удивительным блеском, громадные киты жили под толстой ледяной корой, которую они напрасно старались пробить своими неуклюжими головами. Со всех сторон, на пустынных берегах на необозримое пространство лежал снег и только снег; там на берегу двигались маленькие люди, одетые в звериные шкуры, и ездили по снежным сугробам на маленьких санках, запряженных собаками.

– Не высадиться ли нам здесь на берег? – спросил Ларса маленький мальчик.

– Нет, – отвечал Ларс, – я боюсь, что киты проглотят нас, а большие собаки укусят. Поедем лучше в другую часть света.

– Пожалуй, поедем, – ответил мальчик в красной шапочке с серебряным шитьем, – нам отсюда недалеко до Америки.

Только что он успел сказать эти слова, как они уже и очутились там.

Там ярко светило солнце и было очень жарко. Величественные пальмы украшали берега, покрытые роскошною растительностью, а на верхушках их красовались кокосовые орехи. По необозримым зеленым лугам верхом неслись во весь опор красные как медь люди и бросали в буйволов свои копья. Буйволы в ярости оборачивались и, наклонив свои острые рога, бросались на отважных охотников. Огромная королевская змея вползла на вершину высокой пальмы и бросилась оттуда вниз на маленькую ламу, которая паслась у подножия пальмы, – и в один миг не стало маленькой ламы.

– Не высадиться ли нам здесь? – спросил маленький мальчик.

– Нет, – ответил Ларс, – я боюсь, нас буйволы забодают, или змея съест. Поедем лучше в другую часть света.

– Пожалуй, поедем, – отвечал мальчик в белой курточке, – нам отсюда недалеко до Полинезии, – и в миг они очутились там. Тут солнце пекло сильнее, чем в Америке, и было так жарко, как бывает на полке бани, когда только что поддадут пару. Тут на берегу росли роскошные кустарники и деревья, как например: перец, кофе, чай, корица, имбирь, шафран и т. п. Люди коричневого цвета с длинными ушами и толстыми губами, лица которых были ужасно разрисованы, охотились на берегу около бамбукового тростника за желтым пятнистым тигром. Тигр бросился на одного из охотников и вонзил в него свои острые когти и зубы. При виде этого все остальные бросились бежать.

– Не выйти ли нам здесь на берег? – спросил мальчик в красной шапочке.

– Нет, – ответил маленький Ларс, – разве ты не видишь там у кустов тигра? Поедем лучше в другую часть света.

– Пожалуй, поедем, – сказал мальчик с голубыми глазками. – Нам недалеко до Африки.

И с этими словами они очутились там.

Они бросили якорь у устья большой реки; берега этой реки были покрыты такою роскошною зеленью, что казались одним сплошным зеленым бархатным ковром. Недалеко от реки расстилалась необъятная песчаная степь. Воздух был накален и казался желтого цвета, солнце жгло так сильно, так сильно, как будто хотело превратить землю в пепел, а люди там были черные, черные, такие черные как чернила. Они ехали по степи на высоких верблюдах; львы страшно рычали, а из реки большие крокодилы высовывали свои громадные пасти с острыми белыми зубами.

– Не высадиться ли нам здесь? – спросим мальчик.

– Нет, – отвечал маленький Ларс, – здесь через чур жарко, а львы и крокодилы растерзают нас. Поедем лучше в другую часть света.

– Не вернуться ли нам обратно в Европу? – сказал белокурый мальчик.

И они в тот же миг очутились там.

Они приплыли к берегу, где все было так знакомо, приветливо и вместе с тем прохладно. Там стояла на берегу большая береза с своей висящей листвой; на ее вершине сидела старая ворона, а внизу подкрадывалась к ней черная кошка садовника. Недалеко оттуда находился двор, очень знакомый маленькому Ларсу. Около двора тянулся сад, а в саду рос горох с большими длинными стручьями. Там же прогуливался садовник и удивлялся, что огурцы уже созрели. Тут же у лестницы громко лаял Филакс и, увидав маленького Ларса, приветливо замахал хвостом. Тут же у хлева старая Катерина доила коров. Там очень знакомая дама в клетчатой шали осматривала, как на зеленой траве белилось полотно, а знакомый господин в желтом летнем сюртуке, с длинной трубкой во рту, наблюдал как рабочие убирали с поля рожь. Вдоль берега бежали мальчик и девочка и кричали: «Маленький Ларс, маленький Ларс, пойдем домой кушать хлеб с маслом!»

– Не высадиться ли нам здесь? – спросил мальчик и при этом, лукаво улыбаясь, прищурил свои голубые глазки.

– Пойдем вместе, и я попрошу маму, чтобы она тебе дала булки с маслом и стакан молока, – сказал маленький Ларс.

– Подожди немного, – ответил мальчик. И при этом маленький Ларс увидал приотворенную дверь кухни, откуда слышалось тихое приятное шипение, какое бывает, когда на горячую сковороду льют желтое жидкое тесто для блинов.

– Не поехать ли нам обратно в Полинезию? – шепнул веселый мальчик сновидений.

– Нет, теперь в Европе пекут блины, – ответил маленький Ларс и при этом хотел выскочить на берег, но не мог. Оказалось, что мальчик перевязал его цветами так крепко, что он не мог пошевельнуться. Тут его окружили тысячи таких же маленьких мальчиков, и, взявшись за руки, запели песенку:

 
Как изумительно велик,
Как чуден Божий свет!
Взгляни-ка, Ларс, каких в нем стран,
Каких диковин нет?
 

 
В одной нетающие льды
И вечные снега,
В другой роскошные цветы,
Зеленые луга.
 

 
Там люди разные живут,
Один везде лишь Бог,
Которого величье все
Никто постичь не мог.
 

 
И счастлив тот, кто Им любим,
Кто верою живет;
«Без воли Божьей с головы
И волос не спадет».
 

 
Скажи ж, где лучше, милый Ларс;
Ты весь объехал свет?
– Везде прекрасен Божий мир,
Но лучше дома – нет.
 

Пропев свою песенку, мальчики убежали оставив Ларса одного. Долго лежал он неподвижно и все слышалось ему, как из кухни доносилось шипение сковородки, и оно делалось все слышнее. Но вот маленькому Ларсу показалось, что это шипение совсем возле него – и он проснулся.

Оказалось, что он лежит в лодке, в которой уснул. Ветер переменился и, пока он спал, его опять принесло к берегу. То, что казалось маленькому Ларсу шипением сковородки, на самом деле было не что иное, как тихий шум волн, когда они ударялись о берег. Маленький Ларс не совсем ошибся, потому что светлые синие озера и реки можно сравнивать с большими сковородками, где Божие солнышко каждый день печет блины всем добрым детям.

Маленький Ларс стал протирать себе глаза и осмотрелся. Все было по старому, на березе сидела ворона, внизу черная кошка, а у берега качался его стручковый флот. Некоторые из кораблей погибли, других же принесло обратно к берегу. Геркулес воротился из Азии с своим грузом, а Блоха из Полинезии, и все части света находились на тех же самых местах, как и прежде.

Маленький Ларс не знал, чему верить. Ему так часто приходилось бывать на Пуховых островах и все-таки он не знал, как сны порою подшучивают. Но маленький Ларс не стал ломать себе голову над этим, а, собрав свои корабли, отправился домой.

В это время ему на встречу бежали брат и сестра и издали кричали:

– Где ты так долго был, маленький Ларс? Пойдем домой, тебе дадут хлеба с маслом! – При этом дверь кухни была приотворена и оттуда слышалось шипение сковородки.

Около ворот стоял садовник и поливал цветы.

– Ну, – сказал он, – где же ты был так долго, маленький Ларс?

Маленький Ларс сделал недовольное движение, гордо кивнул головой и с достоинством, очень серьезно, ответил:

– Я на стручковой лодке объехал весь свет!

– Ого! – сказал садовник.

Он совсем забыл о существовании Пуховых островов.

Но ты, маленький читатель, не забудешь их; ты знаешь, что они существуют, знаешь их чудесный грот, сияющие серебряные стены которого никогда не ржавеют; где блестящие алмазы не теряют своего блеска, и где музыка никогда не перестает тихо и нежно звучать в вечерние сумерки. Как никогда не стареют ясные звезды, так точно и легкие воздушные сны никогда не стареют в залах Пуховых островов. Быть может, ты хоть мельком видел прозрачные крылья этих снов, когда они летали вокруг твоего изголовья? Быть может, ты тоже встречал голубоглазого белокурого мальчика, одетого в красную шапочку и белую курточку? Может быть, он и тебе дал возможность увидать все части света, холодные пустыни, палящие степи, людей разных цветов, диких зверей и животных, в лесах и морях, и все это для того, чтобы ты учился, и затем с радостью возвратился домой?

А, кто знает? Может быть, и тебе приходилось объехать весь свет в лодке из горохового стручка?