Текст книги "Снежная ночь с незнакомцем"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
Соавторы: Джейн Фэйзер,Джулия Лэндон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– А разве мы не собирались петь рождественские песни? Давайте споем «Остролист и плющ» и «Веселую праздничную чашу». Мег они понравятся. – Стараясь загнать их обратно в карету, она запела: – «Остролист и плющ, когда вырастут большими…» – пока остальные не присоединились к ней.
Скоро дети воспрянули духом и оживились, но она не переставала оглядываться, не зная, все ли в порядке с Джарвисом и не следует ли ей помочь ему.
Вдруг с дороги донесся громкий голос:
– Ради Бога, что тут за кошачий концерт?
Слова песни застряли у них в горле. Обрадованная появлению помощи, Элли повернулась, приготовившись договориться о содействии с их спасителем.
Разглядев появившуюся перед нею туманную фигуру, она онемела от страха. Существо ростом более шести футов сидело верхом на огромной лошади, и лишь горящие глаза выделялись на фоне его темного силуэта. На мгновение он заставил ее вспомнить папины сказки о странных зверях, бродивших в лесах вблизи Шеффилда.
Затем Элли прищурилась и поняла, что это существо – мужчина. Теплое черное пальто облегало его торс, а на его черных как вороново крыло волосах была обледенелая бобровая шляпа. Лицо его казалось черным, за исключением мест, где виднелись следы мокрого снега, похожие на сажу. И от него пахло гарью.
Шахтер? Должно быть. Кто еще ездит по дорогам в таком виде?
Она шагнула к нему, чтобы поговорить, но Перси схватил ее за руку.
– Осторожно, Элли. Любой тип, которому не нравятся рождественские песни, может оказаться негодяем.
Мужчина подъехал ближе.
– А любой тип, который оскорбляет проезжающих, просто боль в…
– Сэр! – воскликнула Элли, зажимая кузену уши, чтобы он не слышал сквернословие этого человека, к тому же с Йоркским акцентом. – Здесь дети!
– Да, и для них, как я вижу, не нашлось места похуже. Вам надо ехать, мадам, пока дороги не стали непроходимыми из-за льда. – Незнакомец прищелкнул языком и тронул с места лошадь.
– Подождите, сэр, пожалуйста, – взмолилась она. Когда тот, грязно выругавшись, остановился, Элли на минуту задумалась, разумно ли связываться с этим неблаговоспитанным человеком, который может оказаться вором или кем-то еще похуже. Но Джарвис не мог вынести тетю Элис из кареты без чьей-нибудь помощи, а этот шахтер выглядел достаточно сильным. Дареному спасителю в зубы не смотрят.
– Произошел несчастный случай, – торопливо объяснила Элли. – Карета моей тети съехала с дороги…
– Где? – рявкнул он, не давая ей закончить.
Она указала на берег, его грубость мешала ей говорить. Шахтер спешился и быстрым шагом направился к реке.
– Только уберите с дороги сопляков.
Не обращая внимания на его поразительную грубость, Элли принялась за дело.
– Пойдемте, дети, – сказала она, подталкивая их к карете.
Но Перси с побледневшим липом преградил ей дорогу:
– Мама пострадала?
– Точно не знаю, – призналась Элли. – Джарвис все еще пытается добраться до кареты.
– Тогда я должен помочь! – воскликнул Перси, обходя ее.
Она ухватила его за руку.
– Пусть Джарвис с незнакомцем займутся этим.
– Но мы даже не знаем, можно ли доверять этому типу!
– Все будет хорошо, не беспокойся. – Если бы незнакомец намеревался сделать им что-то плохое, он бы уже воспользовался случаем. Его мрачная грубость странным образом успокаивала ее, особенно после месяцев, проведенных в светском обществе, где мужчины, которым она могла меньше всего доверять, казались просто очаровательными.
Когда Перси заколебался, Элли добавила:
– Нам надо приготовить место в карете для твоей мамы. На случай если она пострадала, ей нужны одеяла и подушки.
Это заставило мальчиков устроить уютное гнездышко на одном из сидений, в то время как Мег забилась в угол и, засунув палец в рот, тихонько заплакала.
– Все в порядке, Мег, – сказал ей Перси, взбивая подушку. – Как только мама будет с нами, мы поедем в гостиницу и выпьем шоколаду, не правда ли, Элли?
– Конечно. – Важнее всего было найти к мальчикам правильный подход.
– Этот человек назвал нас сопляками, – пожаловался Тим, раскладывая одеяло. – Он нас даже не знает!
– Я убеждена, что если бы знал, то не назвал вас так, – успокоила их Элли и вылезла наружу поискать флягу с виски, принадлежавшую Джарвису. Она могла потребоваться тете Элис.
Услышав какой-то шум, Элли взглянула в сторону берега и увидела, что незнакомец направляется к ним и на руках несет тетю Элис. Форейтор и Джарвис шли за ним и вели лошадей из почтовой упряжки.
– С моей тетей все хорошо? – с замиранием сердца спросила Элли.
– Она жива, – ответил мужчина, – но без сознания. Думаю, у нее сломана нога и она получила сильный удар по голове. Ей сейчас срочно нужен доктор.
Элли поспешно открыла дверцу кареты.
– А есть ли доктор в ближайшем городе?
Мужчина заглянул в карету и положил пострадавшую на сиденье с нежностью, неожиданной в таком мрачном человеке. Затем хмуро посмотрел на Элли.
– Как я уже объяснил вашему кучеру, вы не доберетесь до Хенсли – это в восьми милях отсюда. Даже если одолеете этот ледяной холм возле моста. Мой дом неподалеку – можете там переждать непогоду. А я пошлю кого-нибудь за доктором.
– Боже мой, я не знаю, – прошептала Элли. Как может этот незнакомец разместить лишних семь человек в своем домишке, да еще накормить и найти место, где могли бы лечь мальчишки? Они могут застрять на несколько дней. – Может быть, вам сначала посоветоваться с вашей женой?
– У меня нет жены. А у вас почти нет выбора.
Если бы они доехали до ближайшего города, то смогли бы купить все необходимое, но он считал это невозможным.
– Он прав, мисс, – сказал Джарвис. – Там за мостом сейчас не проехать. А дорога обратно наверняка не лучше.
Все смотрели на нее, ожидая решения. Было так странно чувствовать свою ответственность, обычно всем занималась тетя Элис. Но если Элли не совсем доверяла этому измазанному сажей незнакомцу, то доверяла Джарвису.
– Полагаю, у нас нет другого выхода.
Пока мужчины обсуждали, как развернуть карету, Элли поняла, что ей и детям потребуются вещи, оставленные в брошенной почтовой карете. Она только добежит до реки и возьмет кое-какую одежду и другие вещи. Она могла бы вытащить и…
– Куда это вы, черт побери, собрались? – окликнул ее незнакомец, когда она направилась к берегу.
– Взять кое-что необходимое из наших сундуков.
– Оставьте их там. – Шахтер пошел следом за ней. – У нас нет времени на такую чепуху.
– Но там вещи, которые нам нужны, – возразила она.
Схватив Элли за руку, он потащил ее к карете.
– Ради этого не стоит рисковать и тонуть в реке, мисс Бэнкрофт.
– Не говорите глупости. – Элли напрасно вырывалась из железной руки. – Я не собираюсь… постойте, как вы узнали мое имя?..
– Мне сказал ваш кучер, что вы дочь Джозефа Бэнкрофта. – Шахтер распахнул дверцу кареты и бесцеремонно втолкнул ее внутрь. – Теперь сидите тут, черт побери. У меня хватает забот, чтобы еще вызывать гнев вашего богатого отца после того, как вы сломаете вашу дурацкую шею, спасая свои модные платья.
– Но я не это хотела сделать…
– Но и не то, чего хотел я…
Шахтер захлопнул дверцу и отошел. Ошеломленная, Элли сидела, хлопая ресницами, там, куда тот толкнул ее, – на полу кареты. Ладно! Ну разве он не неотесанный ребенок? Если бы он не спас тетю Элис, она бы все ему высказала.
И как получается так, что даже незнакомые люди знают, что у нее есть деньги?
Джарвис со смущенной улыбкой подошел к окошку и сказал:
– Я уверен, что его милость будет рад послать потом кого-нибудь за вашим багажом, мисс.
– Его милость? Неужели этот грязный, плохо воспитанный тип может быть джентльменом?
Джарвис придвинулся к стеклу.
– Барон Торнклиф, мисс. Но вы не беспокойтесь, что он тот самый Черный Барон. То, что о нем люди говорят, – просто глупые сплетни.
Черный Барон! Это из-за его странной привычки расхаживать выпачканным в саже. Элли содрогнулась, представив, каким должен быть его дом. И ей было очень интересно, что о нем говорили люди.
Но она не успела спросить: Джарвис уже отошел, а тетя Элис, застонав, отвлекла ее внимание. Элли пощупала ее пульс. Он оказался нормальным, а тетя дышала свободнее.
– Элли?
Радость охватила девушку.
– Да, я здесь.
Тетя попыталась сесть, но со стоном опустилась на подушки.
– У меня… болит голова.
– Я знаю. – Элли отвела светло-каштановые волосы с ее побледневшего лба. – Произошел несчастный случай.
Голубые глаза тети Элис широко раскрылись, хотя взгляд был рассеянным.
– Дети…
– Дети здесь, и они не пострадали. Мы везем вас к доктору. – Элли не хотела сейчас загружать тетю путаными объяснениями. – Вам следует отдохнуть.
Кивнув, та закрыла глаза.
– Мама поправится? – спросила Мег, сидевшая на коленях у Перси.
– Конечно, – сказала Элли с убеждением, на какое только хватило ее сил.
Желая сделать больше, она уложила тетю поудобнее, стараясь не касаться сломанной ноги, лежавшей на подушке, которую подложил под нее лорд Торнклиф. Подоткнув одеяло, Элли не знала, что еще сделать, кроме как молить Бога, чтобы лорд Торнклиф как можно скорее привез доктора. Причем такого, которому они могли бы доверять.
В то время, пока Джарвис и их спаситель поворачивали карету, Элли достала очки и теперь могла разглядеть его в окошко получше. Лошадь незнакомца выглядела великолепно, и он держался с достоинством, свойственным его происхождению.
Если бы не его грязный внешний вид, она могла бы поверить, что он лорд. Учительница однажды заявила им, будто мужчины или животные, или джентльмены. Или животные, выдающие себя за джентльменов. Могла существовать и четвертая категория – джентльмены, выдающие себя за животных? Все-таки лорд Торнклиф спас их. Безусловно, это означало, что где-то в глубине души он джентльмен.
Пожалуй, даже в очень большой глубине, судя по его скверному характеру. Вероятно, он вел себя так, потому что слишком трусливые окружающие мирились с этим.
Элли не могла ничего сделать с тем, что она и ее семья причиняли Торнклифу неудобство, но и не собиралась позволять ему командовать, не считаясь с ее мнением. Кто-то должен противостоять ему, и это должна быть она.
Ей просто надо оставаться спокойной и дать ему понять, что он не запугает ее. И надеяться, что Шекспир прав в том, что «каким бы свирепым ни был зверь, он не лишен жалости». Ибо если под маской грубости не скрывался истинный джентльмен, их ожидали бы большие беды.
Глава 2
«Дорогой кузен!
Иногда мне нравится побыть одной. Сторож живет в сторожке недалеко от нашего дома, а мой сосед совсем рядом. Когда девочек здесь нет, он заходит ко мне проверить, все ли у меня в порядке. Так что вам не надо беспокоиться о моей безопасности.
Ваш друг и родственница
Шарлотта».
Сгорбившись, Мартин Торнклиф ворчал что-то себе под нос, продвигаясь навстречу снегу. Оставив кучера Бэнкрофтов продержаться сколько тот сможет, Мартин отпустил свою лошадь, хорошо знавшую дорогу к Торнклиф-Холлу. Сегодня для него выдался плохой день. Изобретенные им предохранители при испытании их в угольной шахте перегорали слишком быстро. Затем, когда он направился домой, начался гололед. А теперь вот это.
Декабрь был для него достаточно трудным и без нашествия на граничащую с ним землю богатых захватчиков с детьми, которые адски терзали слух своими рождественскими песнями.
О чем думал Джозеф Бэнкрофт, отправляя семью в путешествие почти без охраны? Человек, владеющий «Йорк силвер», самой большой в Англии серебродобывающей компанией. Уж ему-то следовало подумать, прежде чем полагаться на пожилого кучера и какого-то бесполезного молоденького почтальона. Если бы эти женщины и дети принадлежали Мартину, он сумел бы получше позаботиться о них.
Он презрительно фыркнул. Верно. Так, как он защитил Руперта. После того, что произошло с его старшим братом, ни одна здравомыслящая женщина не прибегла бы к защите опасного Черного Барона.
Зловещее прозвище, данное ему обществом, заставило его поморщиться. В любом случае ему не требовалась жена, мешающая ему проводить опыты и требующая заботы. Однако временами ему хотелось…
Просто смешно. Его жизнь сложилась так, как он и заслуживал. Это его брат был веселым хозяином поместья: одинаково легко общался и с арендатором, и с герцогом и виртуозно управлял имением. И одновременно привлекал к себе внимание всех хорошеньких девушек этой части Англии.
Мартин же умел только взрывать.
А теперь, помоги ему Господи, к нему нагрянули гости. Торнклиф-Холл был не местом для раненой женщины и ее распевающего песенки потомства. Мартин приходил в ужас при мысли о том, что эти мальчишки кинутся исследовать старый каменный сарай позади дома, где он проводил свои эксперименты. Хорошо еще, ему не придется беспокоиться за их кузину. Сарай не был привлекательным местом для модно одетых богатых девиц. Все в ней указывало на избалованную богатую девчонку, начиная с ее дорогих лайковых сапожек и таких же перчаток и кончая взглядом, пронизывающим насквозь. Как и ее не к месту нарядное платье. Хотя оно подчеркивало ее женственную фигуру лучше, чем если бы это была шерстяная накидка. Вероятно, поэтому она и носила его – молодые леди, такие как она, требовали внимания. Они с малых лет были нацелены на привлечение к себе внимания и получения от этого удовольствия.
Но она от него этого не получит, как бы ни казались привлекательны ее формы и сверкающие зеленые глаза. Пока был жив Руперт, Мартин встречал много девушек, подобных ей. Брат заставлял его появляться в обществе. Мартину даже нравились некоторые из них. Но после смерти Руперта пошли разные слухи, от него отвернулись. Он не соответствовал женскому представлению о том, каким должен быть джентльмен. Мисс Бэнкрофт, без сомнения, была среди них.
Еще хуже, у нее отсутствует здравый смысл. Надо же придумать – доставать какие-то вещи из багажа. Девушка совсем рехнулась? Неужели она не знает, как ненадежен и опасен гололед? Вероятно, ее беспокоило, что появится какой-то негодяй и украдет ее драгоценности и меха. Как будто кто-то решится на вылазку в такую погоду. Торнклиф задумался. Драгоценности подождут – у него еще есть дела в поместье, которые надо уладить, пока не выпало слишком много снега.
Доехав до аллеи, барон опередил всех. Его дворецкий мистер Хаггетт уже посыпал гравием наледь на дорожке, пересекавшей низкую каменную стену, окружавшую поместье. Вот дьявольщина, Мартин даже не подумал, как создавшаяся ситуация отразится на его малочисленных слугах.
После смерти Руперта он закрыл половину комнат и теперь каждый час бодрствования проводил в сарае. Поэтому он отправил на покой всех слуг, кроме тех, без которых нельзя было обойтись. К счастью, Хаггетт отлично со всем справлялся. Справится и с этим бедствием.
– Я привез к нам несколько человек, – спешившись, сообщил Мартин.
– Гостей? – Лицо Хаггетта светилось от радости. – У нас гости?
– Правильнее сказать – незваные гости, – проворчал Мартин. – Одна из их карет сломалась, и мне пришлось предложить им остановиться в моем доме.
Хаггетт захлопал в ладоши.
– Отлично! Как раз вовремя, на праздник!
– Хаггетт, – заговорил Мартин угрожающим тоном.
– Я знаю, как вы относитесь к Рождеству, сэр, но прошло уже три года, и вот у нас появились гости. Мы просто должны принести зелень и, может быть, рождественскую свечу или две свечи, я уж не говорю о жареном гусе и сливовом пудинге…
– Хаггетт! – Когда Мартин вновь завладел вниманием дворецкого, он добавил: – Сейчас не до праздников, среди них есть пострадавшая.
– О Боже, – прошептал Хаггетт.
– Я должен послать тебя за доктором Причардом. И не забудь отправить кого-нибудь за подковами с особыми гвоздями – под снегом ледяная корка. – Мартин взглянул на выехавшую на аллею карету. – Полагаю, нам потребуется провизия, только, ради Бога, никаких гусей и сливовых пудингов. И позаботься, чтобы было чем накормить детей.
– Детей! – снова обрадовался Хаггетт. – Сколько их?
– Точно не знаю. Кажется, много. И еще есть молодая женщина, их кузина. – Хаггетт понимающе улыбнулся, и Мартин нахмурился. – И не бери ничего себе в голову. Она не из тех, какие мне нравятся. К тому же она с первого взгляда невзлюбила меня.
– Не представляю почему, – сухо сказал Хаггетт. – Вы всегда так мило улыбаетесь хорошеньким леди.
Мартин сурово посмотрел на него.
– Правда, сэр, – хмыкнул Хаггетт, – но вы и должны ожидать, что прекрасный пол будет шарахаться от вас, когда у вас такой вид, как будто вы вывалялись в углях.
«Вывалялся!» Мартин оглядел себя и обнаружил, что весь перепачкан сажей. Он так торопился выбраться из шахты, что даже не умылся. Дьявольщина!
– Может быть, вам даже захочется держать в узде ваш выразительный язык в присутствии детей, – заметил дворецкий, когда появилась роскошная дорожная карета.
Мартин был готов обуздать своего дворецкого, дав хорошего пинка, но к дому подъехала карета, распахнулась дверца, и во двор высыпали дети.
На этот раз он сосчитал их – трое мальчишек, которые трещали как сороки, и крохотный херувимчик с нимбом золотистых локонов. Он лишь надеялся, что в карете под подушками не прятались орущие младенцы.
За ними выскочила мисс Бэнкрофт в очках, делавших ее слишком серьезной. Если она до этого не носила их, то, как предположил Мартин, они должны были производить впечатление. Вот ведь еще одна из причуд, свойственных дамам света!
Мисс Бэнкрофт остановилась около него:
– Моя тетя пришла в себя, но кто-то должен отнести ее в дом, так что не будете ли вы так добры…
– Конечно. Это мой дворецкий, мистер Хаггетт. Он пошлет за доктором.
При этих словах Хаггетт поспешил дать указания ожидавшему конюху, а Мартин успел услышать, как мисс Бэнкрофт воскликнула:
– Это здесь вы живете?
Удивление в ее голосе задело его за живое. Ладно, значит, Торнклиф-Холл с его почерневшими стенами из песчаника не был похож на виллу в греческом стиле, считавшемся в высшем свете в то время модным, но Мартин гордился им. Возможно, его следовало немного подновить, но он более двухсот лет принадлежал его семье. А это чего-то стоило.
Эти люди едва ли оценят его.
Однако дом сохранился благодаря ему.
– Да, – огрызнулся Мартин, – это мой дом. И судя по погоде, может оказаться вашим на несколько дней, так что вам лучше примириться с тем, что на этот раз придется обойтись без лондонской роскоши.
– Я не хотела… О Боже, Мег, не смей есть грязный снег! Извините меня, сэр, я должна заняться детьми.
Мисс Бэнкрофт убежала, а Мартин с удивлением посмотрел ей вслед. Она присматривала за своими кузенами? Непохоже, чтобы этим занималась избалованная богатая невеста. Более того, такие женщины, как она, любят распоряжаться. Храни Бог мужчину, за которого она выйдет замуж, – возможно, он станет богат, но платой за богатство будет масса требований, которые ему придется удовлетворять.
Мартин нашел миссис Меткаф в карете, где она сидела, закрыв рукой лицо.
– Мадам? – окликнул он.
– Где мы? – спросила она неземным голосом, так похожим на голос его матери перед смертью.
Это испугало Мартина, хотя она и была в сознании.
– В Торнклиф-Холле. Теперь вы почувствуете себя лучше. – Мартин наклонился, взял ее на руки и понес в дом.
Дети столпились около них, задавая вопросы. Только этого ему не хватало.
– Мисс Бэнкрофт, придержите этих сопляков…
– Не называйте их сопляками, – перебила она. – Они вполне благовоспитанные дети, которые недавно узнали, что их мать пострадала. Проявите сочувствие, пожалуйста.
Барон растерялся от такого выговора. Большинство женщин трепетали от страха перед ним. Но почему не эта?
Не обращая внимания на приглушенный смех Хаггетта, Мартин внес Элис в дом. Хаггетт и лакей шли рядом с ним, и он давал распоряжения, как бы не замечая мисс Бэнкрофт и мальчишек, следовавших за ним.
– Мы разместим миссис Меткаф в моей спальне, а остальных…
– Нельзя этого делать, – заявила мисс Бэнкрофт, когда они прошли через огромный холл и поднялись по лестнице. – Она молодая вдова, а вы не женаты.
О, ради всего святого!
– Я не собираюсь там с нею спать, глупая вы женщина. – Он чувствовал тяжесть ее тети на своих руках.
– Дело не в этом, – сказала Элл и с раздражением. – Неприлично ей проводить ночь в спальне неженатого мужчины независимо от того, там вы или нет.
– Она права, милорд, – сказал Хаггетт. – Если станет известно…
– Этого не узнают, я позабочусь. – Барон остановился в холле, куда выходили двери спален. – Должен же я где-то поместить ее. И это самая удобная комната, не говоря уж о том, что она единственная, приготовленная для гостей.
– Прекрасно, – произнес слабый голос. Он опустил глаза и увидел, что миссис Меткаф смотрит на него.
– Поверьте, сэр, вы очень… очень добры.
– Видите? – обратился он к Хаггетту и мисс Бэнкрофт. – Вот здравомыслящая леди.
Он вошел в свою спальню и тут услышал, как заныл один из мальчишек:
– Элли, я хочу на горшок!
Другие тоже начали проситься на горшок.
– Я должна сначала уложить вашу маму, – начала она, – и если вы подождете…
– Не беспокойтесь, мисс, – сказал лакей. – Я займусь малышами.
– Спасибо. – Она поспешно вошла в комнату, где Мартин укладывал Элис на постель.
Мисс Бэнкрофт сразу же начала хлопотать около пострадавшей, взбила подушку, налила воды из кувшина, прекрасно играя роль заботливой сиделки. Но ее надолго не хватит.
– Какие комнаты приготовить для молодой леди и детей? – спросил Хаггетт.
– Я останусь здесь с тетей, – решительно сказала мисс Бэнкрофт, искоса взглянув на Мартина.
И вдруг он понял.
– Поэтому вы были так разборчивы, выбирая комнату для ночлега. – Обычно он не обращал внимания на такую реакцию, но сегодня у него стало тяжело на сердце. – Вы догадались, кто я.
– А кто… кто он? – тихо спросила миссис Меткаф с постели.
– Лорд Торнклиф, вот и все, – сказала мисс Бэнкрофт. – Мистер Хаггетт, пожалуйста, проследите, чтобы тетя выпила немножко воды, пока я поговорю с его милостью в холле!
– Конечно, мисс.
Не ожидая ее, Мартин вышел, затем, когда она присоединилась к нему, повернул ее лицом к себе и закрыл дверь.
– Все дело в этом, не так ли? – прорычал он. – Вы слышали о Черном Бароне, поэтому боитесь оставить ее одну в комнате.
– Я боялась оставить ее одну, потому что она ранена, – сказала с недоумением Элли. – Я только хотела побыть с ней, на случай если ей что-нибудь понадобится.
Мартин пропустил мимо ушей ее разумное объяснение, раздраженный ее прямотой.
– Послушайте, мисс Бэнкрофт, я не собираюсь ходить на цыпочках вокруг собственного дома только потому, что вы, капризные светские леди, слышали абсурдные сплетни об ужасном Черном Бароне. И не допущу, чтобы мои слуги крутились вокруг ваших маленьких со… кузенов, в то время как вы будете суетиться возле пострадавшей. Так что оставайтесь с детьми там, черт побери, где Хаггетт поместит вас.
– Вы так думаете? – прищурилась она.
Этот холодный тон должен был предостеречь его, как и ее спокойствие. Но ему хватило одного этого дня, чтобы у него исчезло желание уступать, и голова была как в тумане.
– Я знаю, что подобные вам привыкли, чтобы им льстили, ухаживали за ними, кормили всякими деликатесами…
– Подобные мне? – Буря негодования сверкала в ее зеленых глазах.
– …но мы оказались в критическом положении и вынуждены обходиться тем, что у нас есть. Поэтому оставьте при себе ваши мелочные жалобы и не обременяйте моих слуг излишними требованиями. Иначе, какие бы глупости вы ни слышали обо мне как о Черном Бароне, вы увидите, насколько они смешны по сравнению с моим истинным крутым нравом!
– Я содрогаюсь, представляя это, – проворчала она себе под нос.
– Что? – грозно переспросил он, думая, что неправильно понял ее.
– Ничего. Вы закончили, сэр? – Мисс Бэнкрофт не выглядела испуганной, хотя подбородок у нее дрожал, и это заставило его замолчать.
– Э… ну… да.
– Прекрасно. Я сделаю все, что могу, чтобы выполнить ваши требования, – сладким голоском сказала она, но он мог поклясться, что под этой сладостью слышался сарказм. – А теперь извините меня, я должна заняться моей тетей, пока мне еще позволено оставаться с ней.
Гордо вскинув голову, мисс Бэнкрофт поспешила обратно в комнату. И только теперь до него дошло, что, может быть, он был слишком настойчив со своими требованиями. При вспышках гнева он иногда говорил что-нибудь, о чем потом жалел.
Но прежде чем Мартин придумал, как смягчить свои слова, дверь распахнулась, и на пороге с трагическим выражением на лице снова появилась она.
– Если вы не хотите, чтобы люди называли вас «Черный Барон», сэр, вы могли бы согласиться хотя бы время от времени умываться. Я уверена: это безмерно улучшило бы вашу репутацию.
Он смотрел, как она вплыла в комнату словно египетская царица. Умываться? Какого черта? Быстрый взгляд в висевшее в холле зеркало напомнил о саже, покрывавшей его лицо. Но она, конечно, не думала, что именно поэтому его называют «Черным»…
Дьявольщина. Она не знала и, очевидно, не слышала гнусных сплетен, преследовавших его после смерти Руперта. Решила, что его прозвали так из-за сажи. Вот почему она не испугалась его, как это происходило с другими дамами.
Мартин направился в комнату, чтобы объясниться, но остановился, когда вернулся лакей с мальчишками. Когда они промчались мимо него с таким же озабоченным видом, какой имела и их кузина, он вдруг подумал, что не должен говорить мисс Бэнкрофт, как он получил такое прозвище.
Зачем ему это? Она посмотрит на него по-другому или, еще хуже, расскажет своей тете. Тогда у него на руках окажутся две истеричные женщины, пытающиеся убежать из его дома, опасаясь за свою жизнь или добродетель.
Мартин продолжал стоять, размышляя, как в данном случае не показаться страшным Черным Бароном, когда услышал, как Хаггетт говорит мисс Бэнкрофт:
– Нет никакой необходимости оставаться в одной комнате с тетей, мисс. Рядом расположена комната, принадлежавшая матушке его милости. Между ними есть дверь. И вам с маленькой девочкой будет там намного удобнее, и вы всегда, когда пожелаете, сможете заходить к миссис Меткаф, никого не потревожив. Мальчики могут спать в зеленой комнате. Там есть раскладная кровать.
– Его милость, похоже, считает, будто я должна повсюду сопровождать детей, – сдержанно заметила она.
– Не беспокойтесь, мы справимся с несколькими ребятишками, если они будут путаться под ногами, а кроме того, зеленая комната как раз напротив, и вы услышите, если они выйдут.
– Спасибо, мистер Хаггетт. Это очень удобно.
Ее теплый тон задел Мартина за живое, поскольку с ним она таким тоном не разговаривала. А ведь именно он спас их.
– А теперь я предлагаю переодеть детей в сухое, – сказал Хаггетт.
– Боюсь, это невозможно, – возразила она. – Их одежда в наших сундуках, а его милость не позволил достать их из второй кареты. – Ее возмущенный тон снова вызвал у него раздражение.
Мартин подошел к открытой двери. Дети, словно солдаты, выстроились по обе ее стороны, а маленькая девочка схватилась за ее руку, как только он показался на пороге.
Не обращая внимания на детей, он смотрел на мисс «Великая мира сего».
– Вы, безусловно, разложили вещи отдельно для гостиницы и отдельно…
– Только в сундуки. – Мисс Бэнкрофт холодно улыбнулась. – Если вы помните, я говорила вам, что в них самые необходимые вещи.
Вспоминая их короткий спор, Мартин поморщился. Она действительно говорила ему об этом, но он был слишком озабочен, стараясь стащить ее с этого проклятого льда. И предположил, что сундуки были лишним багажом. Непонятно почему. Вероятно, по той же причине, что думал, она знает о его репутации. Мартин начинал сомневаться в правильности своих предположений.
Когда они все, даже Хаггетт, в ожидании смотрели на него, он с трудом удержался, чтобы не выругаться.
– Я пошлю лакеев за вашими сундуками, – резко сказал он. Затем смягчил тон: – Вам нужно еще что-нибудь?
Его заботливость, казалось, удивила ее. Затем нежная улыбка тронула ее губы.
– Нет, сейчас нет. Спасибо за заботу, сэр.
Эта нежная улыбка взволновала его. Прошло три года с тех пор, когда ему в последний раз улыбнулась молодая женщина. Эта улыбка согрела его сердце. И взволновала. И эта улыбка заставила его заметить и шелковистые черные волосы, и приятную фигуру, и мелодичность речи, которая напомнила чистый высокий голос, поющий рождественскую песню.
Дьявольщина. Мартин не мог так думать о какой-то богатой девице, которая даже не знала, кто он такой. Кроме того, в этой женщине было что-то большее, чем приятная внешность. И он бы не удивился, если бы в этой головке, кроме обычной глупости и увлечения модой, находилось что-то еще. Он не хотел иметь жену. Ему не нужна жена.
– Пойду погляжу, что там с сундуками, – пробормотал он.
И убежал.
