Текст книги "Гонец из прошлого (Посыльный 'серой стаи' - 1)"

Автор книги: С. Задонский

Соавторы: М. Задонский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Спустившись к основанию смотровой площадки, он увидел странную процессию: видимо, по специально уложенной для этой цели дорожке у основания корпуса субмарины женщина в форменной одежде какого-то монастыря или госпиталя катила инвалидное кресло, в котором сидел преклонного возраста мужчина в черном костюме и белой рубашке с галстуком-бабочкой. Обшлага рукавов на свету прожекторов отсвечивали золотыми нашивками галунов, свидетельствующими о том, что этот старый человек принадлежит к морскому братству. И хотя мундир его был совершенно новым, что называется, с иголочки, в руке он держал старую, помятую морскую фуражку с белым верхом, на котором в свете люминесцентных ламп можно было без труда разглядеть темные пятна.

Вокруг кресла-каталки, как когда-то рыцари "свиньей", шли охранники, один из которых вежливо, но с силой отодвинул Сергея от дорожки. Замыкающий охранник нес в руке медицинский саквояж с красным крестом на боку.

Когда эта кавалькада поравнялась с Михайловым, он сумел рассмотреть на лацкане кителя старика странный значок. "Надо не забыть сделать эскиз и показать Голубеву. Ведь неспроста здесь появился этот старик", – подумал молодой дипломат и направился в гостиницу.

А тем временем старика подкатили к корпусу подводной лодки. Он осмотрел снизу всю эту стальную громадину и рукой с зажатой в кулаке фуражкой показал на субмарину. Тут же подошли два телохранителя, подняли коляску вместе со стариком и бережно поднесли к корпусу лодки.

Старый моряк оперся рукой о холодную сталь корпуса, склонил голову, и по его щеке сбежала слеза, которую тут же вытер салфеткой подбежавший охранник с медицинской сумкой в руках...

...Всем, кто присутствовал на осмотре новой достопримечательности Трабзона, со смотровой площадки не было видно ни дорожки, ни старого моряка на ней. Только два человека видели все происходящее и снимали на видеопленку: жена помощника военного атташе и один из телохранителей посла.

Глава 48

Вадим Олегович Котов с замиранием сердца слушал откровения щуплого старика, в теле которого парил всесильный дух. Он понимал, что Суздальский неспроста доверяет ему такую тайну. Повязанный этой тайной, Полковник теперь до конца жизни будет обязан свято хранить её, если он, конечно, не захочет существенно приблизить этот конец. Да и рассказанное Матвеем Борисовичем в устах Полковника будет выглядеть бредом сумасшедшего. Котову никто бы не поверил, а соответствующие проверки в архивах НКВД, КГБ и в министерстве обороны ничего не дадут. Полковник был в этом уверен, так как перед устройством на работу к Суздальскому поинтересовался по всем видам оперативного учета о самом хозяине фирмы, его жизни и деятельности. Как и следовало ожидать, никакими данными его спецслужба на Суздальского не располагала.

К тому же, как справедливо предполагал Полковник, его нынешний шеф не во всем с ним был откровенен. Да по-другому и быть не могло!

А Матвей Борисович решился на такой поступок от безвыходности положения. Все, кто работал с ним раньше, ещё с сороковых годов, давно умерли, либо были настолько стары, что ничем помочь не могли. А меры необходимо было принимать весьма срочные – под угрозой было финансирование одного очень крупного проекта.

Конечно, и раньше были срывы, но поздравительная телеграмма от Курта говорила одно: о нем и о его организации знает тот человек, которого давно все считали мертвым.

...Матвей Борисович продолжал:

– В нашей деятельности мы вроде бы все предусмотрели и обезопасились со всех сторон. Мои люди почувствовали уверенность в завтрашнем дне и работали не покладая рук. Многие обзавелись семьями, некоторые соединились со старыми семьями, если не было в живых свидетелей их "службы" в годы войны. Были и такие, кто вынужден был сидеть практически безвылазно на территории части. Впоследствии таких мы разбросали по самым отдаленным уголкам Советского Союза – они и там приносили нам большую пользу.

Казалось, мы все предусмотрели. Но в начале пятидесятых годов в районах расположения наших частей стали появляться какие-то подозрительные группы офицеров центрального аппарата министерства обороны и государственной безопасности. Как мы позже узнали от нашего человека в органах госбезопасности, возглавлял эту группу старший офицер по прозвищу "Провидец".

Он действительно оправдывал свое прозвище. Он и его люди, – а у него в подчинении был целый отдел, – в течение нескольких лет анализируя лишь одно, материально-техническое направление системы обеспечения вооруженных сил, докопался-таки до фиктивных воинских частей в Западной Украине, и одна из них была накрыта органами госбезопасности.

Расследование по этому делу мы, конечно же, контролировали и вели в нужном направлении. Всех участников должны были приговорить к высшей мере наказания, что впоследствии и было выполнено. Но в последнюю ночь перед казнью приговоренные неожиданно были вызваны на допрос к людям "Провидца" и, как показали последующие события, видимо, рассказали всю правду.

Еще около года после процесса по так называемому "УНР" нас никто не трогал. Мы продолжали активно работать. Одним из наших новых направлений стало "золото". Мы получили доступ практически ко всем крупным приискам и месторождениям и контролировали их. Кроме того, стали активно работать с уголовным миром, направив в МВД своих людей, часть из которых были детьми основателей нашего дела.

Но однажды мы получили предупреждение от наших людей в спецслужбах о готовящемся налете и разоблачении всех наших "воинских частей", хотя тогда их оставалось не так уж и много.

Но вопрос был не в количестве. В то время в них под видом действительной службы проходил подготовку определенный контингент, в основном молодежь. На складах хранилось большое количество материальных ценностей: оружие, боеприпасы, различного рода техника, даже была небольшая типография. За тот короткий срок, которое нам "отпустило" руководство МВД, мы не смогли бы все это эвакуировать.

Тогда было принято решение уничтожить все имущество частей, а людей попытаться сохранить. Конечно, пришлось опять пожертвовать руководящими работниками, которые действовали под прикрытием командного состава "наших воинских частей", – их попросту убрали.

И вот за день до объявленной на совещании МВД операции по уничтожению липовых воинских частей – практически в один день и час – по Западной Украине и Прибалтике прокатилась волна пожаров на военных объектах: горели городки, казармы, склады, базы хранения. В то время по средствам массовой информации прошло сообщение о вылазках банд украинских националистов и балтийских "зеленых братьев" против подразделений Советской Армии.

Этими пожарами мы, если можно так выразиться, немного подгадили "лесным", "зеленым" и прочим "братьям", с которыми, а точнее, с хозяевами которых мы установили тесный контакт в смысле реализации наших экономических возможностей и потребностей.

В последующем группа "Провидца" доставляла нам ещё немало хлопот, постоянно отлавливая наших людей и вскрывая места расположения наших точек.

Конечно, мы не могли так просто это дело оставить. Но все наши усилия по проникновению в его отдел терпели неудачу за неудачей. Подходы к его людям тоже ничего, кроме их провалов, не дали. В конце пятидесятых пробовали также физическое уничтожение "Провидца" с его людьми во время командировки на Дальний Восток. Ничего не получилось, потому что в нашу систему был внедрен его человек и подрыв поезда не состоялся, а мы потеряли самых активных своих людей, которым возврата в прежнюю жизнь не было.

Тогда мы использовали бюрократический аппарат ЦК и КГБ. И оказалось, что сдвинуть с места такую махину, как "Провидец", не стоит никакого труда. Все оказалось проще простого. На том, как мы это сделали, останавливаться не буду, но после расформирования его отдела и увольнения лично его из органов оказалось, что исчезли все его архивы. То есть архивы были на месте, как положено с папками, входящими и исходящими номерами, но всего, что касалось нас, в них не было. Они исчезли.

Вместе с "Провидцем" и его архивами исчезли и его люди – они как будто растворились. Конечно, нас это беспокоило, но вновь направлять всесильных МВД и КГБ на поиски этой группы мы не имели возможности, да и желания, дабы не засветить наших людей в этих структурах.

Но "Провидец" не сидел сложа руки, он продолжал действовать. Так, одна из операций вывела нас на его берлогу, где он жил как обыкновенный пенсионер, вышедший на заслуженный отдых.

Здесь мы немного поторопились с проведением спец-операции по ликвидации "Провидца", потому что с его смертью оборвались все ниточки, которые могли вывести нас на его людей и архивы.

– А что, люди этого самого "Провидца" больше себя никак не проявляли? – задал вопрос Полковник, когда возникла небольшая пауза.

– Да они нас в покое не оставляли. Вначале мы думали, что они охотятся за различным военным сбродом – бывшими дезертирами, предателями, власовцами и другим отребьем. Мы даже сами наводили их на след то одного, то другого бывшего немецкого холуя. Но они передавали их по инстанции в другие подразделения спецслужб, не утруждая их оперативной разработкой.

Тогда мы сделали один и, я считаю, правильный вывод: они каким-то образом вышли на нас и сейчас, даже без своего начальника, вели целенаправленную охоту.

В течение восьмидесятых и первой половины девяностых нас никто не трогал. Я уж было подумал, что они все повымирали, ведь почти все они – мои ровесники или старше. Но в последние годы мы терпим поражение за поражением: то арестуют наши счета за границей, то налоговые службы накрывают наше производство, то арестовывают наших людей. И что самое интересное – не существует Советского Союза, в помине нет советской идеи, а они продолжают дело "Провидца".

– А почему вы решили, что все эти, как бы это выразиться, неприятности от этих людей?

– Я располагаю информацией, что это они, просто сейчас не хочу вдаваться во все нюансы. Самая неприятная из последних, как вы изволили выразиться, неприятностей – это нападение группы спецназа Главного разведывательного управления Генерального штаба на караван с золотом, шедший потайными зимниками с нашего прииска. В результате почти две тонны золота попало в руки МВД, перебита вся охрана, – а это не простачки какие-нибудь, это специалисты своего дела, прошедшие Афганистан, Боснию, Абхазию, Приднестровье, Чечню, наконец.

– А вы не рассматривали этот эпизод как досадную случайность? Спецназ проводил учения в этом районе и мог наткнуться на обоз, а там, в спецназе, тоже не маменькины сынки сидят.

– После этого события мы подкатывались к этим ребятам. Но, к сожалению, простые солдаты и офицеры тайну хранить умеют. В таких обстоятельствах мы просто купили пару генералов из министерства обороны и узнали, что это, якобы инициатива главного разведчика министерства обороны. А он подключил для обеспечения действий группы спецназа разведывательную авиацию и космическую разведку. А шепнуть ему на ушко мог его коллега-разведчик последней войны, мой сверстник, о котором я вам расскажу подробно, но попозже. И я предполагаю, что он и есть тот самый агент "Провидца", который долгое время работал у нас, а потом считался умершим.

Следующая неприятность произошла совсем недавно. Я послал людей изъять для одного крупного и важного дела небольшое количество золота в слитках из одного нашего тайничка, а оказалось, что он пуст. Только записка одна лежала: "Привет от "Провидца".

Глава 49

...На следующий день Сергей проснулся от монотонного шуршания автомобильных покрышек по дороге. Заднее сиденье Сашиного "опель-универсала" было разложено, в результате чего часть салона превратилась в просторное ложе. Коробки и пакеты с покупками были размещены рационально, что позволяло относительно свободно поместиться одному взрослому и двум детям, потому что близнецы Александра спали тут же, рядом с Сергеем на армейских американских полевых матрацах.

Ничего не понимая, Михайлов потянулся и приподнялся на локтях: впереди машины Богуславского шел "опель" Голубева, сзади – "тойота" того самого представителя Генконсульства, который организовывал экскурсию на корабль.

– А, проснулся, герой! – воскликнул Саша, увидев в зеркале заднего вида заспанное помятое лицо Сергея. – С возвращеньицем в наш грешный мир!

– Ничего не понимаю! Голова болит, раскалывается. А главное не помню, как оказался у тебя в машине, и где мы сейчас находимся?

– Километров в сорока отсюда сделаем привал, отведаем жареной форели, а там переговорим и все объясним. Но учти, по прибытии домой ты так просто – я имею в виду пивом – не отделаешься!

– Ну так и быть, ты меня заинтриговал!

Действительно, через сорок километров горное ущелье, по которому двигались дипломатические машины, расступилось, потеснясь с руслом бешено несущей свои воды речки, и взорам путешественников открылись так называемые турецкие Альпы – горная долина Тавра. После завтрака в придорожном ресторанчике с обилием блюд из форели женщины и дети пошли любоваться природой, а мужская половина заказала крепкий турецкий кофе и, удобно расположившись на дощатой террасе, начала обсуждать сложившуюся ситуацию.

– Сергей Альбертович, вы хоть помните вчерашний вечер и ночь? спросил Михайлова Голубев.

– Помню только, что настроение у меня было хорошее, правда, отчего не соображу. Пришел с экскурсии по подводной лодке... Точно, вспомнил, шлепнул себя по лбу Сергей, и, видя, что Владимир Анатольевич задает вопросы в присутствиии Анатолия, вице-консула российского Генконсульства в Трабзоне, решил, что можно все рассказать, – я выяснил: это та самая субмарина. И номер корабля явно был: к этому выводу меня подтолкнули отверстия на рубке. Правда, сейчас его наверняка уже никогда не узнать, валяется сейчас кусок железа с номером где-то на дне Черного моря. Но это уже неважно! – с запалом воскликнул Сергей. – Главное – что та самая лодка!

– Да, вы правы, – выслушав тираду Михайлова, спокойно произнес Голубев, – это та лодка, о которой вам говорил ваш знакомый. И её номер U-043S.

Пожалуй, немая сцена в пьесе Николая Васильевича Гоголя произвела бы меньшее впечатление на присутствующих, чем эффект от ошеломивших Сергея слов военного атташе.

– Как вы его узнали? – в недоумении тихо спросил он.

– По двум каналам. Во-первых, спасибо большое детям Александра. (За вами, Сергей Альбертович, два килограмма лучших российских конфет). Когда вы ушли, один из сыновей Саши – Миша, вроде бы "нечаянно" уронил игрушечную машинку со смотровой площадки, и пока наша группа спускалась вниз, второй сын – Сережа – успел подлезть под эту площадку, возле основания которой и валялся номер. Сережа его запомнил и, хотя знает ещё не все латинские буквы, изобразил номер на бумаге.

– Так значит номер был на месте? – спросил Сергей.

– Должно быть, его сорвало взрывом ракеты, и он болтался на одной или двух заклепках, – вставил Александр. – А сильный ветер и шторм доделали это дело уже на берегу: они раскачивали проржавевший лист до тех пор, пока не сорвали его и не сбросили вниз.

– Понятно! А второй, что за канал?

– Об этом расскажет Анатолий.

Глава 50

Вадим Олегович понимал, что в данной ситуации этому старику, что бы он ни рассказывал, можно было верить. Но в то же время он понимал и другое: не все необходимо принимать вслепую. У Полковника появился реальный шанс узнать побольше о Суздальском и его фирме, используя при этом прежние связи по старому месту службы.

Угрызения совести его не мучили, так как он согласно своим обязанностям и инструкциям, утвержденным лично Матвеем Борисовичем, был просто обязан денно и нощно проверять каждого человека, работающего на фирме, включая и шефа.

Понятно, что Суздальский в этом деле имел свой интерес – а вдруг где-то ещё сохранились архивы или в каких-либо бумагах есть упоминания о нем, ветеране Великой Отечественной войны, орденоносце и вообще заслуженном человеке.

Но Полковник за все время работы на фирме так и не смог раздобыть ничего путного, особенно, что касалось прошлого его дорогого шефа...

– Так мы лишились некоторой части нашего золотого запаса. Но в целом дело не в нем, а в том, что этот человек может нам испортить весь наш бизнес, в котором завязаны многие сильные мира сего, – Суздальский взглянул на напольные часы. – Время нашего разговора подошло к концу. Сейчас придет один человек. По этому делу будете работать вместе. Вы приглядитесь к нему: возможно, он нам пригодится. Если стоящий человек, тогда переманим его к нам.

– Понял, Матвей Борисович, – четко ответил Полковник.

...Ровно в десять часов в кабинет вошел молодой человек.

Суздальский представил присутствующих друг другу и сразу же перешел к делу.

– Вам сообща необходимо разыскать одного человека, – при этом он достал из верхнего ящика стола две фотографии и дал их каждому из собеседников. – Эта фотография почти тридцатилетней давности, поэтому в конце нашей беседы вы мне их вернете, я не вижу необходимости по ней искать этого человека. А вот фамилию, имя и отчество постарайтесь запомнить, хотя, скорее всего, он изменил все свои биографические данные. Поэтому перво-наперво проверьте все архивы: быть может, этому человеку с помощью какой-либо нашей спецслужбы меняли документы, а вместе с ними фамилию и прочее.

– Кто по профессии этот человек? – подал голос Иваненко.

– Как вы, я думаю, уже догадались, он – разведчик. Притом высококлассный военный разведчик. Хотя начал свою деятельность в конце войны, в 1944 году, он со своей агентурной группой добился больших результатов.

– Уважаемый Матвей Борисович! Даете вы санкцию на использование только отечественных архивов или можно искать и за рубежом? – вежливо вставил слово Станислав Михайлович.

– Где искать – решайте сами. Могу только посоветовать: обязательно свяжитесь с американцами, англичанами, немцами, бельгийцами и голландцами. Они очень большой зуб имеют на этого человека.

В самом конце войны немцы передали службе специальных операций США архивы военной разведки – абвера. Так этот наш разведчик ухитрился опустошить две машины с тяжелыми ящиками сразу же после их погрузки. Кроме того, как только колонна с документами прибыла в расположение американской части, сразу начались лихорадочные поиски пропавшего груза. А он в это время умудрился из-под носа американской военной полиции угнать грузовик, напичканный шифровальной аппаратурой немецкого и американского производства с полным комплектом ключей и шифров.

– Да, припоминаю. Нам об этом случае в институте Андропова рассказывали.

Суздальский и Котов резко повернули головы в сторону Иваненко. Видя их озабоченность, он тут же пояснил:

– Это было в лекции. А в лекцию попало после выступления в нашем институте начальника Главного разведывательного управления министерства обороны.

– Понятно, – растягивая слово, задумчиво произнес Матвей Борисович. Но продолжим. Этот человек владеет несколькими иностранными языками. Доподлинно известно, что он свободно говорит на немецком, английском, испанском и турецком. Прекрасно знает автодело, радиодело. Владеет приемами рукопашного боя.

После войны женился на немке из членов своей группы.

Очень любит собак, умеет их дрессировать. Говорят, что в его группе было несколько немецких овчарок, он научил их выполнять команды как на русском, так и на немецком языках.

Самое главное: ни он, ни его люди никогда не испытывают финансового голода. Если сказать точнее, то он обладает возможностью постоянно пополнять свои ресурсы, но, – Суздальский поднял указательный палец вверх, – только на свое дело. Себе же никогда ничего не брал.

– А другим, ну, своим товарищам, которые находились в стесненном положении, он помогал деньгами? – опять поинтересовался Иваненко.

– Да, помогал. А своим коллегам даже доплачивал к пенсии и все расходы по случаю похорон брал на себя. Вообще-то мы считали этого человека умершим ещё лет пятнадцать назад. Но в течение последних пяти лет нас постоянно беспокоят события или, как сказал до этого Вадим Олегович, неприятности, происходящие с нашими людьми и с нашим бизнесом. А недавно к своему дню рождения я получил поздравительную телеграмму, подписанную "Курт".

– Но это ещё не значит, что ваш человек жив! – вставил Иваненко.

– Да, если не считать того обстоятельства, что этот псевдоним знали всего четыре человека: один погиб на фронте, другого мы убрали уже после войны, третий – это я, а четвертый – ...

– ...он, – завершил мысль старика молодой человек.

– Да, он. Он и есть "Курт". Это его оперативный псевдоним. Так он подписывал свои радиограммы.

– Извините ещё раз, Матвей Борисович, за бестактность! Как, при каких обстоятельствах он попал к вам, так сказать, в ваш бизнес? – снова задал вопрос Иваненко.

– Я не хотел бы вдаваться в детали и подробности этого дела. Считаю, что вы получили достаточно информации для поиска этого человека.

Станислав Михайлович, как школьник, поднял руку для вопроса:

– А не считаете ли вы, уважаемый Матвей Борисович (Суздальского аж передернуло от этой навязчивой вежливости собеседника), что кто-то мог воспользоваться военными архивами или архивами военной разведки для того, чтобы вас провоцировать или шантажировать?

– Увы! Здесь и близко не пахнет шантажом. Обычно шантажисты выставляют какие-либо требования. А здесь полное молчание. Только мои люди все чаще попадают за решетку, а дела валятся одно за другим. У меня есть очень влиятельные люди в верхах нынешней власти. За деньги они готовы оказать мне любую помощь – подарить подводный крейсер или стратегический бомбардировщик. Они мне многим обязаны. Ведь политика – это самое грязное дело, самый грязный бизнес, какой только есть на этом свете. Но как только они соглашаются мне помочь выйти на этого человека, так через неделю звонят и, сославшись на тысячи причин, отказываются от своего обещания.

– Да-а-а! – протянул Иваненко. – Значит, на них рассчитывать не приходится.

– Если бы они что-либо могли, я бы не обратился к вашему шефу, уважаемый Станислав Михайлович, – парировал Суздальский.

– Ну, что ж, – резюмировал Иваненко. – Задача мне ясна. Приступаю к выполнению.

– Для вашей успешной работы все финансовые, материальные и технические ресурсы выделены Вадиму Олеговичу. Необходимые первоочередные расходы согласуете с ним. Вадим Олегович, – обратился он к своему шефу безопасности, – проследите, чтобы у господина Иваненко был транспорт, средства связи, квартира, по паре номеров в приличных гостиницах столицы. Обсудите с ним условия связи. Доклад мне по результатам работы – еже-дневно вечером.

– Не волнуйтесь, Матвей Борисович, все будет сделано, – улыбаясь, заверил старика Иваненко. – До свидания.

– До свидания, уважаемый Станислав Михайлович, – глядя прямо в глаза, попрощался с молодым человеком Суздальский. – Да! Еще хотел высказать свою маленькую просьбу, – остановил он выходящих из кабинета людей. – Тут недавно напали на мою квартиру. Нет, не "Курт", это точно! – заметив взметнувшиеся брови Иваненко, успокоил старик. – Разборка внутри фирмы. Все участники этой акции нам известны, с ними проведена соответствующая работа, и они, естественно, наказаны. Но куда-то пропали некоторые мои личные вещи, дорогие для меня как память. Так вот, прошу вас, если промелькнет где-либо информация о местонахождении моих реликвий, будьте так добры, дайте знать! Список пропавшего получите у Вадима Олеговича. Вот теперь уж точно все! До свидания, господа! Удачи вам!

Глава 51

– Как только лодку выбросило на берег, – начал рассказ Анатолий, – нам из Москвы пришло указание уточнить национальную принадлежность корабля, его нынешнее состояние и есть ли останки экипажа в лодке, если эта субмарина окажется советской.

Эту информацию мы тут же получили из штаба пункта базирования турецких ВМС – там мы давно уже прикармливали некоторых больших начальников. Так как лодка была немецкой, времен второй мировой войны, в штабе посчитали, что могут поделиться с нами информацией. Не бесплатно, конечно.

Далее, Генеральный Консул телеграммой известил наш МИД по существу запроса. Оттуда никаких указаний по этому вопросу не поступало. Но тут же приехали эти ребята – наши соотечественники – и буквально оседлали лодку.

Наш Генеральный заволновался, справедливо полагая, что наши "новые русские" охотятся за какими-то секретами и этот факт может вызвать дипломатические осложнения. Наш шеф поручил мне и ещё одному товарищу "присматривать" за этими ребятами.

Тут и вы приехали, а ещё раньше вас – американцы и немцы. Наши "иностранные партнеры" проводили на подводной лодке различные исследования: видимо, их волновала проблема транспортировки каких-либо ядерных материалов – первые дни они работали в специальных защитных костюмах. Но их предположения не подтвердились, так как с утра того дня, когда вы приехали в Трабзон, они уже работали без защиты в обычных армейских комбинезонах.

Всю информацию по этому кораблю они держат у себя на этаже, который очень тщательно охраняется: даже горничных и прислугу не пускают.

– С другой стороны, – продолжал Анатолий, – нашим соотечественникам также удалось добиться разрешения местных властей для проведения работ на подводной лодке. Хотя американцам и особенно немцам это соседство было явно не по душе, они друг другу не мешают, но, по-моему, информацией ни те, ни другие не делятся.

Вчера утром я услышал, как один из "новых русских", по-видимому, их начальник, ставил задачу своему подчиненному – зарисовать фрагменты подводной лодки: нос, корму, рубку, некоторые внутренние помещения. Этот художник работал почти до вечера и, как только стемнело, отправился в свой номер.

Владимир Николаевич рассказал мне, что заинтересовало вас, а значит и нас на этом корабле.

Эти "новые русские" вели себя не столь осторожно, как иностранцы, а даже как-то нагловато, считая, что они находятся у себя дома. Вчера коридорным работал один мой знакомый – Зейнал, курд по происхождению. Он был в некотором роде мой должник. Его-то я и попросил принести мне рисунки из папки художника, пока тот развлекался где то в городе. Зейнал мне их вынес прямо к машине через черный ход. Я быстро съездил в нашу "контору" и сделал ксерокопии. Копии сейчас у Владимира Николаевича.

– Вот это здорово! Ну прямо как в шпионском романе! – обрадовался Сергей.

– Это ещё ничего, – начал Голубев. – Самое интересное было вчера, что связано с вами, дорогой Сергей Альбертович.

– Честно говоря, я ничего не помню: ни как закончился вчерашний вечер, ни где ночевал, ни как попал в машину Александра. Помню только, вечером в хорошем настроении пришел в гостиницу. Пока сидел в холле, ко мне за стол подсела веселая компания: кажется, там были американцы или англичане. Потом следует какой-то провал до сегодняшнего утра.

– Понятно, – растягивая слова, по слогам произнес Голубев. – Хорошо, что все так удачно для вас закончилось, Сережа. О том, что было вчера вечером, вам расскажет Анатолий.

– Когда я приехал в гостиницу, как мы с вами, Владимир Николаевич, договаривались, – начал свой рассказ представитель Генконсульства, – ко мне подошел Зейнал и шепнул, что с приезжим русским дипломатом американцы, а это были они, что-то замышляют сделать.

– Я сразу же бросился в фойе, и что я вижу?.. Сергей Альбертович, размахивая стаканом с виски, веселится в окружении американцев и наших русских, которые приехали раньше вас и работали на подводной лодке. Веселье стояло неимоверное, но надо было что-то делать – Зейнал меня до сих пор никогда не подводил.

Я направился к шумной компании и стал утихомиривать Сергея Альбертовича. Но он пребывал в таком состоянии, что никого не узнавал. Пришлось слегка вмазать ему. Наш друг упал и затих, тут я немного испугался, не слишком ли я его... Но, как потом оказалось, он крепко спал.

Американцы и наши соотечественники, вначале слегка опешив от моих действий, выразили подозрительную готовность отнести Сергея Альбертовича в его номер, но я выступил с проникновенной речью о необходимости соблюдать приличия для российских дипломатов, а наш товарищ, – он показал на Михайлова, – мол, их нарушил, и за это его ждет нелицеприятная беседа с Генеральным Консулом России. И пока до них доходил смысл моих слов, с помощью Зейнала перенес Сергея Альбертовича на заднее сиденье моей машины. Я отвез его в Генконсульство, в своем кабинете расставил стулья в виде кровати, и Сергей Альбертович мирно проспал до утра. Но нам, правда, спать не пришлось.

– Разрешите, Владимир Николаевич, – рассказ продолжу я, – попросил Александр. – Отправив тебя отдыхать, Толя сразу же нашел меня и сообщил о случившемся. Я спустился в фойе и стал ждать Владимира Николаевича.

Тут ко мне подбегает Макаров и требует найти Михайлова. Скрывать что-либо и хитрить не имело смысла, поэтому я ему объяснил, что с нашим товарищем случилась небольшая неприятность, и он сейчас отдыхает в Генеральном консульстве. Макаров настойчиво убеждал меня поехать с ним в наше представительство и забрать Михайлова, мотивируя это тем, что он чисто из служебных и личных побуждений не хотел ославить наше посольство в целом и Сергея в частности. Видимо, он прекрасно понимал, что самому ему и его ребятам это сделать не удастся – офицер безопасности не из того ведомства, откуда Василий Семенович. К тому же он уехал по делам в Анкару, а его обязанности временно исполняет Анатолий.

Ничего не добившись, Макаров оставил меня в покое, но все же несколько раз звонил и ездил в Генконсульство, пытаясь под разными предлогами уговорить местного дежурного коменданта, чтобы тот позволил забрать Сергея в гостиницу. Но комендант был непреклонен, и Василий Семенович уехал оттуда не солоно хлебавши.

– Затем, – начал Голубев, – он нашел меня и проинформировал, что выезд домой намечен на 12.00. Я его предупредил, что мы выедем пораньше, чтобы сфотографироваться у мечети Аль-София. Он к этому отнесся с безразличием, заявив, что это наше личное дело, если я беру ответственность на себя, то его это не касается.

Мы же выехали в 6.00, Зейнал нам приготовил завтрак пораньше, заехали за вами, Сергей Альбертович, и как можно быстрее убрались из Трабзона. А дорогому нашему Василию Семеновичу оставили записку.

– То-то он обрадуется, – по-мальчишечьи воскликнул Сергей. – Но нам надо тогда торопиться. Макаров не тот человек, что даст себя так просто одурачить. Он быстро соберет всех посольских, объявит, что изменились обстоятельства, или звонил посол, и выедет, как только узнает о нашем побеге.