Текст книги "Гарри Поттер и случайности (СИ)"
Автор книги: С Владимир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– И я в этом году страдал дурью, вместо того, чтобы просто взять и за один день покончить со слежкой за Малфоем с помощью карты и мантии-невидимки?
– Именно. Всё, кроме квиддича, было у тебя по остаточному принципу. И не только в этом году. У меня, к сожалению, дури тоже хватало. И хватает... – почти прошептала последнее слово Гермиона. – Кстати, я тут рассказываю-рассказываю. Но мы же это всё проходили... Так, судя по наивно-недоумённый взгляду, Гарри Поттер в своём репертуаре – вынул знания из головы и навсегда подарил их экзаменатору в обмен на оценку.
– В учебниках слишком много мутной воды, а у тебя сейчас – и интересно, и самая суть. Зато моя голова осталась свежей, а не забитой бесполезной ерундой, – Гарри уловил признаки начала головной боли от упавшего настроения, но вовремя вспомнил рецепт – бодрость духа. Он решил чуть отвлечься от своих проблем и заодно растормошить всё ещё слишком отстранённую Гермиону. – А не как у некоторых "чиризывычайно" умных.
– Это на кого ты намекаешь? – тут же приняла подачу подруга.
– На тебя, конечно. умница ты наша. Постоянно читаешь "Историю Хогвартса", а как оказываются нам нужны оттуда действительно важные сведения, то то ли ты их не помнишь, то ли их там попросту нет. Если это история Хогвартса, то почему в ней нет перечня достижений директоров или даже намёков на существование тайной и выручай комнат? Да даже о том, что всё в Хогвартсе делают домашние эльфы ты узнала не из книги, а только совершенно случайно в начале – трам-пам-пам! – ЧЕТВЁРТОГО ГОДА обучения.
– Как тебе ни странно, но соглашусь. Да-да, и я не идеальна, и мир вокруг что-то не сгибается под наши представления, – по-прежнему глядя в окно, меланхолично отмахнулась девушка. – Остались ещё претензии к этому талмуду?
– Остались. Причём злободневные, как раз ради порученного мне дела.
– Тогда не тяни кота за хвост.
– Нужны описания и изображения всех известных артефактов основателей Хогвартса.
– Увы, огорчительно, но ты прав, что в "Истории Хогвартса" отсутствует эта полезная для наших дел информация. Зато конфундус на обложке держался годами.
– Зачем?!
– Чтобы читать всё что угодно безо всякого любопытства окружающих. Кстати, не обязательно искать всё в "Истории Хогвартса", есть иной способ получить почти любую информацию о Хогвартсе. Не торкает? И нет, это не библиотека. Подскажу, мы там половину пятого курса провели.
– Выручай-комната, там можно заказать любую книгу. В том числе с описаниями
– Если такая книга была в Хогвартсе.
– Нам нужно посетить школу.
– Молодец, уже начал строить планы действовать. Но мы чуток погодим, подумаем. А вдруг нам ещё там что-то нужно? Кроме того, надо договорится с МакГоннагал, и некрасиво за её спиной, и может понадобится её помощь. Но она сейчас занята с Министерством. Вообще непонятно, будет ли учёба? Если больше половины откажется, то могут всем посоветовать найти школы за рубежом или младшим пойти с мелкие школы. Ладно, заболталась я. С прошлым разобрались?
– "В первом приближении", – на недоумённый взгляд не ожидавшей таких слов от него Гермионы быстро разъяснил. – Фраза понравилась, хоть я наверняка не понимаю всего смысла.
– В какие же опять неведомые дали желает ваша мысль проникнуть, чтоб постичь?
– Чего постичь?
– Какой ещё вопрос постигнуть ты желаешь, о алчущий плода запретного со древа райского?
– А, ты мне так тонко намекаешь? Хорошо. – Вопрос был болезненным и одним из самых важных сейчас. – Дамблдор... Почему Дамблдор относился ко мне... так?..
– Как так?
– Пренебрежительно. Как к несмышлёнышу, которому можно ничего не разъяснять, а только говорить, что делать.
– Я-то думала, что у тебя что-то сложное, а не смешная ерунда на постном масле.
– Ничего не понимаю. Как так ерунда? Объяснить можешь? А то мне все это его недоверие и секреты как кость в горле.
– Могу, но у меня догадки и версии, поэтому хочу попросить об ответной любезности.
– Да, конечно. Что ты хочешь?
– Скинешь мне воспоминания обо всех своих разговорах с директором?
– У тебя есть думосброс как у Дамблдора?
– Угу, сделала. Я даже его улучшила по образцу омнинокля – замедление, повтор, остановка. Правда твой подарок на кубок мира угробила ради этого.
– А зачем тебе воспоминания? Я же рассказывал.
– Не всё и не всегда. И без подробностей. А мне хочется понять, насколько он действительно был с тобой откровенен, что говорил прямо, какие оставил намёки. И только тогда я смогу подтвердить свои догадки или найти другое объяснения. Короче, мне нужны факты.
– Договорились.
– А сейчас обещанный ответ на твоё непонимание. Если коротко – ты, точнее, твоё отношение к жизни. Да я уже говорила. К тебе он относился так и рулил твоей жизнью потому, что ты этого хотел. Ни разу ты не не взбунтовался по-настоящему, не захотел иного.
– Но я же ребёнок был.
– Ой, не надо. Я говорю не о взрослости, а о самостоятельности и независимости в мыслях и поступках. Если бы у тебя появилась цель, желание достичь чего-либо, ты бы получил от Дамблдора и свободу делать по-своему, и необходимое содействие. Он, я думаю, даже ждал от тебя чего-то такого.
– А пример можно?
– Ты мог бы захотеть хотя бы повторить магические достижения своего отца, создать артефакт наподобие карты Мародёров или стать анимагом.
– А когда? Турнир, Амбридж...
– ...а также квиддич и особенно капитанство в нём – самая веская причина не развиваться.
– А ты сама? – слегка обиделся Гарри.
– Я? Ну, смотри.
Гермиона закрыла глаза и замерла в кресле без слов. Примерно минуту ничего не происходило, а потом она стала уменьшаться, искажаться и затуманиваться. Гарри протёр глаза под очками, а когда проморгался, на сиденье стоял бобёр, хотя нет, наверное бобриха, и принюхивалась, смешно вертя мордочкой и скаля зубы. На попытку Гарри встать животное сверкнуло глазами, примерилось зубами к деревяшке на подлокотнике, но передумало, крутанулось разок и снова замерло. Обратное превращение прошло быстрее, и наконец в кресле как ни в чём ни бывало сидела Гермиона.
– Как видишь, смогла. А мой думосброс не намного уступает карте Мародёров.
– Как?! И ты ничего не сказала?!
– Зачем нарушать квиддичную гармонию твоего внутреннего мира? Тем более, что мой зверёк малополезен, и я всё ещё очень долго перекидываюсь. Увы, не МакГоннагал, не могу это сделать в любой ситуации.
– Всё равно – грандиозно! У воды можно незаметно смыться или переплыть реку, озеро, рыбу поймать... – Гарри подумал и со вздохом признал: – Ты права, конечно, свободного времени в Хогвартсе у меня было больше, чем у тебя. Я бы тоже смог, если бы захотел.
– Рада, что ты хотя бы понимаешь. Есть и другие примеры, когда нужно было всего-то не щёлкать клювом и хватать то, что под носом. Вот ты, великий зельевар, почему ты не сварил Феликс Фелицис? Или не попросил за деньги Слизнорта или не заказал через него? Да, ты родился я уж не знаю в каком количестве рубашек, а может быть жертва матери подарила тебе немыслимую для других удачу. Но неужели ты считаешь, что удача не нужна тем, кто рядом с тобой? Ты вёл себя даже не как репортёр-оператор, а как его телекамера: "всё вижу, но делать ничего не желаю". В магическом мире почти всё может стать оружием или спасением от смерти, но только если ты стремишься воспользоваться предоставленными судьбой шансами.
– Но неужели нельзя было по-другому, не бросать меня против Волдеморта без всякой специальной подготовки?
– Ты не пуп земли и не исключение. Миллионы людей с подготовкой гораздо хуже, чем у тебя, объявляли избранными на защиту родины и отправляли воевать. У тебя шансы точно больше, чем у пехотинца с винтовкой без патронов в чистом поле против догоняющего танка. При попадании без заранее поднятой защиты любое заклинание, кроме легилименции и заклятья подвластия, действует на любого мага как положено. Даже Волдеморта можно защекотать риктусемпрой, или сделать ему ватными ноги. Попадёшь – победишь.
– А меня нельзя было заставить или растормошить?
– Тебя каждый год так тормошили, что чуть не убивали. И что? Вспомни, когда ты стал учить патронус? Весной? Всего-то полгода воздействия, и до тебя наконец дошло, что неплохо бы защититься от дементоров. Запредельный темп реакции, не правда ли? Говоришь, заставить? Волшебников нельзя заставлять что-либо учить, а то может случиться всё наоборот.
– Как это?
– У магглов это истерика и прочие психические расстройства от стресса, от острого нежелания, а у нас может сработать спонтанная магия с очень нехорошими последствиями в виде вреда как себе, так и другим. Например самообливиэйт, когда ужасные или невыносимые воспоминания замещаются на безобидные, но имеющие мало отношения к реальности.
– Я считал, что маги более устойчивы ко всей этой психике.
– Порог срабатывания повыше, а ещё есть врачебный обливиэйт – главный метод решения подобных проблем у магов.
– Да уж. Получается, без желания магия не только не сработает, но она и не выучится.
– Именно. Кроме того, Дамблдор был против навязывания тебе дополнительного обучения магии. Только по твоей инициативе.
– Почему?
– Не знаю. Подозреваю, что дело именно природе магии и её ограничениях. Но это совершенно отдельный разговор, потом как-нибудь.
– Похоже, мне надо всё переварить.
– И вместе посмотреть твои воспоминания о директоре. Но не сейчас. Настроится надо... Кто тебе ещё непонятен?
Гарри не стал отвечать "Ты", хотя его очень подмывало. Но нет, пока не стоило проявлять гриффиндорство. Может быть позже, и вряд ли сегодня.
– Из важных – Министерство и Волдеморт. Чего хотят?
– Министерство и министры – там по сути примитивная борьба за власть, но накручено так, что надо очень долго разъяснять, – Гермиона задумалась и, решив что-то про себя, вынесла вердикт: – Обещаю, но давай отложим, это не горит, пока они соблюдают нейтралитет. А про Волдеморта – что тебя в нём не устраивает?
– Так и хочется сказать – всё. Мне непонятно, чего он вообще хочет? Почему он, возьмём самый свежий пример, после убийства Дамблдора не появился в Хогвартсе и не захватил его?
– Продолжай, не надо сбиваться с мысли, я потом отвечу
– Нам говорили, что он – маньяк-убийца, помешанный на силе и желающий власти. Но он и до убиения об меня, и после возрождения что-то не стремится во власть. Малфой с гораздо меньшими силами и возможностями был почти министром. Если нужна власть, то вложи чуть больше усилий – и готов карманный министр. С его-то умом и обаянием он сам мог им стать в гораздо более раннем возрасте. Непонятно. Количество его жертв слишком мало для помешанного на убийствах. Самолично, после возрождения – только Амелию Боунс. За год! И то, только по слухам. Совсем не заботится о репутации. С силой тоже странно. Олливандер говорил, что его деяния были ужасны, но велики. Казалось бы, ему о них надо кричать, поднимать свой магический авторитет, народ агитировать, но кроме выживания после рикошета авады от меня и дуэли с Дамблдором год назад ни о каких его достижениях публике неизвестно. Даже слухов нет. Главарь даже большой банды террористов – это мелко.
– "Где, укажите нам отечества отцы, которых мы должны принять за образцы!" Тебя, а не Хагрида с Ремусом надо посылать разагитировать его приверженцев.
– И с ними тоже непонятно. Как могут в одной команде быть те же оборотни и чистокровные, хотя снобы открыто заявляют, что мечтают всех своих пока союзников прижать к ногтю сильнее, чем Министерство сейчас. Или просто поубивать. Взаимно, кстати. Бред какой-то.
– Ты сам можешь ответить на этот вопрос. Спроси себя, что ты забыл в аврорах, и получишь ответ.
– Отец был аврором, и они с тёмными колдунами борются, – уже машинально изложив все причины, Гарри понял, что затруднился бы сформулировать собственное отношение к выбранной год назад профессии. Вцепился-то он в неё исключительно для доказательства Амбридж и потом Скримжеру, что он сможет сдать экзамены на мракоборца.
– Гарри-Гарри, какой же ты... – подруга постучала по деревянному подлокотнику. – Тебя шесть лет мордой в дерьмо тычут, а ты всё мечтаешь уже сам его добровольно вкушать и лично лизать задницу Амбридж. Извини, но других слов у меня нет. Твои разлюбезные авроры за шесть лет нашей учёбы в Хогвартсе провели всего одну полууспешную операцию – год назад при попытке помешать аресту страш-ш-шного преступника Хагрида завалили его невольную подельницу МакГоннагал ступефаями. Причём строго в рамках вылизывания филейной части Амбридж. Если ты думаешь, что с твоим приходом – "А вот он я, такой вот из себя весь герой" – они вдруг каким-то чудом переключатся на реальные дела, а не продолжат бросаться по команде "фас" от вышесидящих бюрократов на кого тем угодно указать, то ты осёл безголовый. Назови мне одного пойманного именно ими опасного тёмного колдуна из тех, с кем пришлось иметь дело нам, школьникам. Или хоть одно их доброе дело – защитили, спасли.
– Тонкс спасла меня от поездки обратно в Лондон.
– Наверное у самого Волдеморта или хотя у Беллатрикс отбила? Нет? Может быть авроры хоть разок поинтересовались подробностями только известных тебе смертей? Вон, пропавшую мелкую канцелярскую крысу Берту Джоркинс то и дело целый год поминали, а про Крауча-старшего забыли вмиг. Тебя хотя бы официально опросили как свидетеля после признания возвращения Волдеморта, кто присутствовал на кладбище и как он смог возродиться?..
– Дамблдор наверное всё рассказал...
– Не смешно. Когда Министерству действительно нужно, на мнение директора плевали регулярно почти каждый год. До сих пор смешно от фразы, что Дамблдор рассердился после того, как тебя на квиддиче чуть не выпили дементоры. А если бы выпили на самом деле, он бы не одной ножкой топнул, а двумя сразу.
– Блаженны топающие, ибо они дотопаются.
– Шутник. Такому будет хорошо среди коллег, готовых, судя по их действиям, лизать уже не Амбридж, а змеемордому, где спасёт тебя только юмор. Или вообще фокус, обыск у Малфоев проводит не глава аврората или ДМП, а начальник отдела фиксации мелкого магического хулиганства против магглов, до недавнего времени руководивший исключительно самим собой. Могли и Филча послать, у того хотя бы опыт есть. А где авроры? Они до сих пор не проверяют Министерство на тёмную метку. "Мы типа не знаем и знать не желаем"... Ладно, извини за грубость, но накипело.
Сказать честно, Гарри не ощутил сожаления от разрушения перспектив. Померла так померла, решил он о теперь уже вряд ли будущей профессии и отправил мысли о ней и квиддичной карьере в тот сундук с надписью "на будущее", куда запер мысли о Джинни.
– Ты права, конечно. Но вот сейчас, после твоих слов, я скорее всего смогу объяснить свои тогдашние намерения. Помнишь, в тот момент орден и лично Дамблдор совершенно пренебрегали мной, да и успехами не впечатляли, и я скорее всего ощутил, что воевать с Волдемортом лучше гурьбой, а кроме ордена этим должен был бы заниматься аврорат. Ты никому не говори, но я предпочёл бы, чтобы Волдеморта поймал или завалил кто-то другой. А я бы помог, желательно советом и со стороны. А потом можно и покинуть аврорат. Да-да. Такой вот я. Со страхом и упрёком. Как и положено опытной подопытной свинке.
– В-общем, на тот момент – достаточно оправданный тактический маневр. Хотя... А, ладно. Извини за ярлык "лизуна Амбридж", но уж слишком ты был похож в своей упёртости.
– Не извиняйся, всё же больше права именно ты... Хорошо, про необъятную глупость людскую более-менее понятно. Но остаётся непонятен Волдеморт.
– Во-первых, пропаганда. Гарри, ты всерьёз считаешь, что если бы такой умница, как Том Риддл поставил себе цель поубивать хотя бы тех, кто выступает против него, он бы этого не сделал? При том, что всё население магической Британии едва ли больше десяти или в лучшем случае пятнадцати тысяч, а в рядах его банды больше сотни отмороженных убийц? Даже я, чуток подумав и отключив совесть могла бы устроить геноцид, который за считанные дни в десятки или сотни раз превзошёл бы все "достижения" Волдеморта. Люди всегда оправдывают собственные безволие и трусость, сваливая решение своих проблем на других и демонизируя врагов.
– А почему Волдеморт не захватил власть, если это так просто?
– Тут мы опять натыкаемся на требующую длительного обсуждения тему, точнее множество проблем понимания других людей, а также их эволюции во времени.
– А если вкратце, без обширных объяснений?
– Не получится, но большинство подробностей я пока опущу. У Волдеморта с самого начала его террористической деятельности сложилась уникальная ситуация, когда его поведение почти не зависит от окружающих. Такую свободу не могли и не могут себе позволить практически никто, даже самые-разсамые самодержавные монархи, тираны и даже преступники-одиночки. Единственная его зависимость – ты. В отношении тебя Волдеморт обязан что-то делать, а вот другим он не должен ничего. Вот он и ведёт себя со всеми как ему присуще от природы. С твоей точки зрения – странно, а на самом деле – свободно. Из недавнего просмотра Пророка у меня сложилось впечатление, что своей рукой он убил собственных последователей больше, чем противников. Чтобы разъяснить написанное на твоём лице недоумение, надо определить его изначальное отношение к обществу людей, чего он ждёт от них и что готов делать для них. Людей можно классифицировать по разным их качествам, но нам важен социальный инстинкт, чистых типов которого у людей существует примерно три. Это те взаимоотношения людей в обществе, которые кажутся естественными для конкретного человека. Есть иерархические, можно их представить в виде пирамиды – нижестоящих давят, перед вышестоящими пресмыкаются, но стараются занять их место, а с примерно равными конкурируют. Есть взаимовыгодные отношения, они же справедливые, равные, по-научному выражаясь, отношения взаимного альтруизма. А ещё есть одиночки, в них нет инстинктивного желания жить в обществе. На это всё накладываются условия жизни, состояние общества, воспитание, пропаганда, другие свойства личности и характера, например инициативный-пассивный, умный-дурак и прочее. Так что надо понимать, что в чистом виде типаж наблюдается только при стихийном взаимодействии в группе детей, чаще маленьких, и плохо заметен в сложно организованном социуме. Нужно долго присматриваться, собирать косвенные приметы, но всё равно легко ошибиться. Люди способны научиться чему угодно и мимикрировать под любые внешние условия, стать, как говориться, святее папы римского. Долгое время исследователи единственным типом общества считали иерархический, поскольку он главенствует сейчас и в обозримом прошлом, подгоняя под него всех людей и свои теории, тем самым изначально ограничивая их. По сути они либо усложняли иерархическую структуру пирамиды власти, либо добавляли другие пирамиды. А вот упомянутые мной типы альтруистов и одиночек считали также членами иерархий, но где-то в самом низу пирамиды, омегами или изгоями. Проявления взаимовыгодных отношений также считали временными исключениями из главенствующего иерархического строя, не имеющими за собой никакой основы, кроме суровых внешних условий и разумного приказа главного иерарха всем вести себя самоотверженно с подачей личного примера. Наивный идиотизм, как ведут себя обезьяны у власти может рассказать остров Пасхи. – Сейчас Гарри особенно сильно ощущал, что сегодня Гермиона почему-то перестала подстраиваться под привычный ему уровень, он не понимал термины и названия, но общий смысл всё же улавливал. – Но что интересно, не так давно открыли, что тип отношения к обществу наследуется, то есть существуют гены. И это значит, что в течении многих поколений были общества, в которых люди жили и взаимодействовали друг с другом на основе взаимной выгоды, взаимопомощи, равенства и справедливости. Я не буду больше рассуждать, только скажу, что человеческая цивилизация возникла благодаря селекции гена взаимного альтруизма в суровых условиях, когда выживание всех зависело от усилий каждого. И руководителями становились не те, кто хочет и лезет наверх по головам, а те, кто лучше всего справлялся с нужным всем делом. Сама идея договора или всеобщих справедливых законов и правил происходит оттуда. Из человекообразных только с иерархическими генами получаются стаи обезьян, которые могут существовать только при избытке средств существования и вымирают в трудных условиях просто из-за нерационального распределения уменьшившихся ресурсов. Наш главный ресурс – магия – неисчерпаем, и про преобладающий тип людей в волшебном мире ты, я надеюсь, всё понял?
– А одиночки?
– Одиночка – генетический сбой, по крайней мере пока считают так, когда упомянутые гены социума не работают. Большинство из них – готовые пациенты дурдома. Им чужды и иерархия, и общество "ты – мне, я – тебе". Хотя если прижмёт, то умный одиночка предпочитает жить во втором. Подавляющее большинство гениев, придумывающих и делающих что-то совершенно новое – одиночки, поэтому они нужны человечеству. Но по нынешним изобильным временам чисто неиерархичными сохранились только отдельные мелкие общины. Да, забыла сказать, что иерархичные гены – доминантные, они более древние, унаследованные ещё от наших животных предков, а гены альтруизма появились у нас уже в человекообразном состоянии. То есть для достоверного рождения ребёнка с внутренним чувством справедливости нужны такие же папа и мама. Подобные сообщества до сих пор ведут селекцию, просто изгоняя "обезьянок". Или не давая им размножаться у себя. И должны были вести отбор в прошлом, чтобы альтруисты доминировали в популяции. Но сейчас их – увы – становится всё меньше и меньше из-за более свободного скрещивания людей. Можно наблюдать проявления изначального социального инстинкта по косвенным признакам. Например, иерархи очень многое в жизни делают ради статуса. Или отношение к неодушевлённому миру, предметам, инструментам, технике. Люди взаимного типа воспринимают их объективно и понимают, что нельзя ждать от них большего, чем можно сделать с их помощью, и что со временем неживое портится и ломается. Иерархи настроены получать нужное для жизни через посредство нижестоящих людей, которых можно заставить сделать лучше или по-другому. Они подсознательно настроены на манипуляцию живыми людьми, и, сталкиваясь напрямую с миром предметов, ожидают от них людского, одушевлённого поведения. А предметы так не могут, жутко обижая иерархов несоответствием их ожиданиям. Кстати, легко проследить доминирующий социальный инстинкт у литературных героев, да и самих писателей классифицировать по тому, какие герои у них получаются наиболее убедительными. Особенно это заметно у пишущих фантастику или иные полностью выдуманные истории, когда герои оказываются в необычных обстоятельствах. Например, Жюль Верн или Хайнлайн писали преимущественно о людях взаимного типа, Герберт Уэллс – об одиночках, а вот найти талантливо написанного и вызывающего сочувствие самовлюблённого эгоистичного обезьяна очень тяжело. Я даже затрудняюсь назвать такого, разве что в бульварных книгах-однодневках, где главная идея героя – дорваться до власти или богатства, по дороге прибрать всё, что плохо лежит, а конкурентов обмануть, унизить или убить. В нормальных книгах есть такие персонажи, но почти все они – антигерои, прихлебатели или просто омерзительно никакие люди.
– Как Волдеморт?
– Как пропагандистский образ Волдеморта. А реальные люди для подобных ролей – Фадж, Амбридж, Люциус Малфой. Волдеморт же – типичный одиночка, умный, инициативный, но уже давно сошедший с ума от страха перед смертью. Если цель общественных людей в обязательном порядке включает желание встроиться в общество: обезьянки хотят забраться как можно выше в иерархии, равные желают справедливо обменивать свой труд на жизненные блага, то целью одиночки, естественно умного, может быть всё что угодно. И общество для него – лишь один из элементов мира, от незначительного нюанса до источника ресурсов или полигона испытаний замечательной идеи. Только вот чаще всего о выдающихся незаконопослушных одиночках рассказывают обезьяны, вот и приписывают таким как Волдеморт своё заветное желание – "На его месте я бы точно стремился к высшей власти." А она ему не нужна от слова совсем. Он хочет настоящего бессмертия себе, а значит божественных сил, чтобы власти не мешали в его стремлениях, считает, что магия может позволить ему подобное, и ищет пути. По всему миру искал, но, похоже, не нашёл, раз его крестражи существуют до сих пор.
– А почему он не обезьян? Разве его главенство в организации упиванцев не говорит об этом?
– Обезьянки либо инстинктивно встраиваются в существующую иерархию, либо с самого детства создают свою. Обезьян вошёл бы в приютскую банду и скорее всего возглавил бы её, а он там был белой вороной, изгоем, который силой удерживал всех от причинения вреда себе. В неродном социуме человеку плохо, он не понимает окружающих, они для него ведут себя неестественно, его инстинкты не работают.Это часто классифицируют как проблемы или болезни психики, например синдром Аспергера, когда людям трудно взаимодействовать с другими людьми. Естественно, если вместо инстинктов приходится задействовать сознание и обучаться, то придётся тратить гигантское количество сил на подражание. Очень часто их либо не хватает, либо не остаётся ни на что другое – и прощайте таланты. В Хогвартсе, осознав как могущество магии, так и контроль её Министерством, Волдеморт стал учиться быть обезьяном, а не сумасшедшим учёным или магом-затворником. Может быть он даже изменил себя магически для пущего соответствия роли, и то ли заразился желанием всеобщего признания его величайшим магом, то ли сделал вид. Неясно как ему досталась роль главаря чистокровных, но она для него точно обременительна, он относится к ней спустя рукава, не тратит времени на статусно-иерархические игры и развлекается пафосной театральщиной в стиле "бей своих, чтоб чужие боялись". Наложи сверху ещё детский страх смерти, который сейчас у него ассоциируется лично с тобой, и получишь психованного тирана, который не ценит никого и легко пожертвует любым, но до решения проблемы по имени Гарри Поттер всё же вынужден считаться с окружением.
– Почему ты так решила? Он же их постоянно унижает и даже убивает проштрафившихся.
– Ты жив только потому, что Волдеморт именно ради репутации и среди ближнего круга, и среди всех остальных людей должен не только победить тебя лично и публично, но и не делать ничего в отношении тебя чужими руками – не любит он быть должником никому. Все знают про пророчество и предполагают, что вы там записаны как главные враги, поэтому устранение соперника не должно породить сомнений в принадлежности победы. Хотя в волшебном мире очень много способов обмана, своим глазам люди почему-то верят.
– То есть власть над миром Волдеморту не нужна?
– Не нужна, хотя я бы не стала зарекаться, что ему не хочется стать живым богом или уничтожить этот мир.
– Спасибо, утешила. По крайней мере Том Риддл не хочет стать ни министром магии, ни императором Земли...
– Давай объясню по-другому. Обычно боевые действия в войне мало касаются предводителей. Война между главами идёт через посредников, последователей. Это только в древности предводители и даже короли гибли в битвах, сражаясь в первых рядах. Волдеморт тоже избегал боя с сильным противником.
– С Дамблдором.
– Да. Но с тобой он должен сразиться.
– Или убить.
– Или убить, но при свидетелях сам, лично. Может я и ошибаюсь, но мне кажется, что некие правила в войне с тобой стали его идеей фикс. Поэтому все посреднические действия против тебя или твоего окружения по воле самого Риддла исключены. Он специально не трогает Уизли, меня, Луну, Невилла, а ты не не ставишь целью специально убивать его последователей. Если ты соблюдаешь правила – а ты их пока соблюдаешь – и не переводишь ваше противостояние на другой уровень – умственный, ресурсный, масштабный, то и он не станет их нарушать. Может быть неприменение особо изощрённых способов вреда или убийств – просто знак, что тебе тоже не стоит изощряться, а просто встать и принять бой один на один.
– Но это всё равно предположение?
– Естественно, всё может оказаться иллюзией, а я сейчас нахожусь под заклятьем подвластия и выполняю задание по твоему переубеждению.
– Да ни в жись не поверю, что змеемордый позволил бы так меня просвещать. Хорошо, с его поведением примерно понятно. А что насчёт его достижений?
– Кто знает, что Олливандер, как знаток возможностей палочек, считал таковыми? Например, продемонстрировал ему Волдеморт, что может парой взмахов снять считавшуюся непреодолимой защиту или спалить дом без снятия защиты. Или доказал, что может одним смертельным убить сразу несколько человек, и палочкомастер взял да и стал его тайным сторонником и поклонником? Он же куда-то пропал после официального возрождения.
– Интересно, а кто мы по твоей классификации?
– Она не моя. А про нас троих выяснять особого смысла нет. Мы всё равно не Волдеморты, и свободно проявлять инстинкт в подавляющем большинстве случаев уже или ещё не можем. К тому же, у меня есть мнение, что даже рецессивный ген справедливости не всегда давится доминирующим обезьяньим и проявляется иногда даже среди высших иерархов в виде типажа "отец родной". Или "отец нации", "крёстный отец мафии", когда вроде бы альфа заботится о своих нижестоящих как глава семьи о родственниках. Но, к сожалению, это только на одно-два поколения, а дальше потомки всё равно становятся настоящими обезьянами, потому что в жёны таким обязательно пролазят женщины-иерархи, с врождённым умением добраться до самого верха и загнобить конкуренток. Обезьян с каждым поколением становится всё больше, но традиции пока ещё сильны, и в них в большинстве своём вбивают необходимость по крайней мере демонстрировать свою приверженность основным общественным идеям. Не отнять, а заплатить. Или выпросить. А невоспитуемые пополняют криминал, золотую молодёжь, наёмников, с... И прочие малоинтеллектуальные помойки для отбросов общества.
– Здорово рассказываешь! Мне кажется, или ты предвзято относишься к иерархам, обезьянами их зовёшь?
– Не совсем. Почти любому человеку по силам руководствоваться в своей жизни не инстинктами, а собственной волей и разумом, заниматься сознательным самовоспитанием. Разумные люди просто обязаны это делать. И тогда при общении совершенно не важна изначальная биология как не важен цвет кожи, волос или рост... Извини, увлеклась. У тебя гены взаимности, справедливость в крови. – Гарри тут же вспомнил её недавнюю фразу какими должны быть его родители и порадовался, что они не стали бы Дурслеподобными. – Поэтому ты не понимаешь, почему обезьяны вокруг так легко, например, натравливаются на собственных героев даже вопреки собственным интересам и здравому смыслу. А это потому, что толпа действует и думает инстинктивно, обезьян интересуют преимущественно лишь иерархические игры, типа "быть как все", "ты – начальник, я – дурак", "пусть мне плохо, но соседу от этого хуже во сто крат", и прочее в том же духе. Дурсли тебя натаскивали быть изгоем, низшим в обезьяннике, а Хогвартс подталкивал на путь одиночки. Добавить лень, пассивность, и получилась смесь ужа с ежом.
