Текст книги "Вся эта ложь (ЛП)"
Автор книги: С. Т. Эбби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Глава 15
Убивать запрещено; поэтому все убийцы наказываются, если только они не убивают в большом количестве и под звуки труб.
–Вольтер
ЛОГАН
"Привет”, – говорю я, расслабляясь, когда Лана отвечает на звонок.
Я не виню ее за то, что она бросила безумие, последовавшее за неспровоцированным нападением шерифа, но я беспокоюсь, так как она не отвечала на звонки в течение последних нескольких часов.
Шериф и его помощники остывают на своем посту. Джонсон выиграл войну с арестами, но у него заканчиваются силы. Это еще один удар по нему в деле, которое Коллинз в настоящее время готовит.
“Привет", – тихо говорит она, ее голос подобен успокаивающему бальзаму.
“Где ты находишься?”
Я оглядываю хижину, не обнаруживая никаких признаков того, что она вернулась.
“Я пошел на пробежку. Я начинал...раздражаться. Мне не нравится, когда меня раздражают, – грустно говорит она. “Я надеюсь, что с тобой все в порядке. Я не хотел звонить, пока не буду уверен, что тебя нет рядом ни с одним из них.”
“Я в порядке, Лана”, – говорю я с ухмылкой. ”Поверь мне, я могу справиться с несколькими захолустными полицейскими и устаревшим агентом с комплексами превосходства".
“Не стоит их недооценивать”.
Ее голос доносится из-за моей спины, и я бросаю телефон на кровать, когда вижу, что она стоит в дверях, ее грудь быстро поднимается и опускается, а на лбу блестят капельки пота.
” Тело падает с башни, и ты отправляешься на пробежку", – говорю я со вздохом, не осознавая, насколько я был напряжен до этого момента.
“Они напали на тебя. Я знала, что если скажу что-нибудь, то сделаю только хуже, – говорит она, снимая куртку и заходя дальше в комнату. “И я не умею прикусывать язык”.
Моя улыбка становится шире, когда я подхожу ближе, притягивая ее к себе за талию.
” Я могу справиться со своими собственными битвами, так что ты можешь использовать свой язык для лучших вещей", – шепчу я ей на ухо, чувствуя ее улыбку, хотя и не вижу ее.
Я начинаю целовать дорожку вниз по ее шее, и она прижимается ко мне всем телом.
“Мне это было нужно", – говорит она, ее руки сжимаются вокруг меня в объятиях.
Как бы мне ни хотелось сделать что-то большее, чем просто обнять, я понимаю, что это то, что мне тоже нужно в данный момент. В основном потому, что она чертовски смехотворно храбра, чтобы бродить по городу, где с человека только что заживо содрали кожу. Почему она не может быть нормальной и запереться в этой каюте?
У меня из-за нее начинается язва.
“Мы уезжаем, как только это дело закончится. Только ты, я и пляж далеко-далеко отсюда.”
“Я знаю, ты сказал неделю, но…может быть, больше недели? – спрашивает она, откидывая голову назад. “Мое угощение?”
“Я не могу занимать больше недели за раз, учитывая нашу текущую рабочую нагрузку. Но, может быть, скоро. И я заплачу за это".
Она закатывает глаза, прежде чем ее голова находит мою грудь, и продолжает держаться за меня.
“Я люблю тебя", – тихо говорю я.
Ее руки сжимают меня крепче, когда болтовня за окном становится беспокойной, все ждут меня.
“Я тоже тебя люблю”, – говорит она с глубоким вздохом. “Я так понимаю, тебе нужно где-то быть?”
“Вроде как нужно найти парня, который только что заживо содрал кожу со взрослого мужчины”.
Она кивает и отступает назад, вытирая что-то с глаз. "верно. Извини".
“Ты в порядке?” – спрашиваю я, слегка хватая ее за подбородок и поворачивая лицом ко мне.
Она смотрит на меня снизу вверх, ее глаза нерешительны. Она никогда ничего не просит, но всегда дает так много. И все же я вижу вопрос в ее глазах, и я готов сделать все, что она захочет. Даже если это означает убраться отсюда к чертовой матери и отказаться от этого дела.
С другой стороны, мне все еще нужно найти много справедливости в крайне несправедливом городе, делая вид, что я сосредоточен только на нынешнем убийце. Хотя, учитывая, что Джонсон и шериф уже замышляют мою кончину, я полагаю, что мог бы отказаться от притворства. Они уже знают, что я занимаюсь не только сбором информации, которая могла бы указать на нашего убийцу. Черт возьми, я, по сути, объявил об этом.
Я строю против них целое гребаное дело.
Просто это действительно трудно сделать без каких-либо вещественных доказательств.
“Что тебе нужно?” – спрашиваю я ее, когда она замолкает.
”Сегодня днем, если у тебя будет возможность, как ты думаешь, мы могли бы провести пару часов вместе?”
Это первый раз, когда она об этом спрашивает. Обычно это я прошу ее изменить свою жизнь в соответствии с моим сумасшедшим графиком, не говоря уже о том, чтобы смириться с возможными угрозами смерти.
“Я могу отдохнуть весь день", – говорю я, поглаживая ее щеку кончиками пальцев.
Я действительно не могу себе этого позволить прямо сейчас, не сейчас, когда Джонсон интригует с директором, пока я говорю. Но я не скажу ей этого.
“Всего на пару часов”, – говорит она с легкой улыбкой. “Я знаю, что у тебя много дел".
Болтовня снаружи становится все громче, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы.
“Я вернусь в семь, а потом я весь твой на остаток ночи”.
Она закрывает глаза, когда я прикасаюсь к ней, как будто впитывает ощущение моей руки на своей щеке.
“Хорошо”, – тихо говорит она, ее глаза открываются, открывая те преследующие зеленые глаза, которые навсегда запечатлелись в моей памяти.
Я быстро целую ее и направляюсь к двери, чувствуя, что делаю что-то не так. Никогда, до сих пор, она не казалась такой уязвимой.
Когда я выхожу наружу, вокруг выстраиваются люди, все говорят одновременно. Какого черта? Как долго я был внутри? Этого не происходило, когда я вошел.
“Что происходит?” – спрашиваю я Элизу.
Она поворачивается ко мне со стоическим выражением лица.
“Очевидно, амнезия прошла, и внезапно всем захотелось рассказать историю о том, что произошло десять лет назад, вместе со всем, что происходило до и с тех пор. Мы собираемся снимать показания до конца ночи”.
Люди выстраиваются в очередь по всей улице, и я провожу рукой по волосам. Я поворачиваюсь и вижу Лану, стоящую на крыльце, ее глаза останавливаются на длинной очереди людей, готовых раскрыть секреты, которые они так долго хранили.
Та холодность снова появилась в ее глазах.
Как будто сейчас она их ненавидит.
Страх всегда является хорошим мотиватором, побуждающим людей становиться честными.
Я поворачиваюсь к Леонарду, и он жестом указывает мне на него.
“Я должен поехать с Донни в судмедэкспертизу, чтобы получить отчет о Дэвенпорте", – говорю я ему.
“Я занимаю его место. Он собирается помочь с этим беспорядком и разобраться с помощниками шерифа, которые продолжают появляться и пытаются раздавить очередь. Неудивительно, что никто не отступает. Я предполагаю, что они боятся убийцы, у которого есть сила снять шкуру с монстра, больше, чем они боятся людей, которые заставляли их прятаться бог знает как долго.”
Я качаю головой, оставляя беспорядок позади.
Как только мы садимся в машину, я завожу ее и начинаю движение.
“Вы связались с Джейкобом Денвером?” Я спрашиваю.
“Он в Калифорнии по делам, если верить его автоответчику".
“Ты не говоришь", – бормочу я. “Как это очень удобно. Посмотрите на это и посмотрите, есть ли доказательства".
“Алан подтвердил, что билет на самолет был использован, и кто-то зарегистрировался в отеле под его именем в Калифорнии. Он просматривает записи с камер видеонаблюдения, но мы оба знаем, что бейсболка скроет большую часть видимого для парня в инвалидном кресле. Я предполагаю, что он тщательно все спланировал, если он в этом замешан. Его алиби подтвердится, даже если это на самом деле не он.”
Он постукивает пальцами по приборной панели, как будто нервничает, и я бросаю на него косой взгляд.
"что не так?" – спрашиваю я с любопытством.
”У меня такое чувство, что тебе не понравится следующая часть, которую я тебе расскажу".
“Какая часть?”
Он поворачивается ко мне лицом, и я останавливаюсь на светофоре.
“Директор пристально наблюдал за Аланом, поэтому я попросил старого друга провести дополнительное исследование. Я узнал, что у Джейкоба Денвера есть еще один бизнес, в котором он, по сути, является молчаливым партнером”.
"Хорошо...”
“Помнишь, как я сказал тебе, что у меня была теория, но я думал, что ошибся? Но потом мы узнали, что у нашего субъекта есть напарник?”
“Конечно. Почему это заставляет тебя так нервничать?” – спрашиваю я в замешательстве.
”Имя Кеннеди Карлайл кажется вам знакомым по какой-либо причине?"
Я думаю об этом, пытаясь все обдумать. “Имя Карлайл делает… Дерьмо. Так звали пьяных водителей, которые были за рулем машины, убившей Жасмин Эванс.”
Он медленно кивает. “Они осиротели маленькую дочь. На самом деле, ей столько же лет, сколько Виктории. Их дни рождения были даже близко друг к другу. Ее звали Кеннеди.”
“Какое это имеет отношение к чему-либо?”
Он сильнее стучит пальцами, нервничая больше, чем я когда-либо видел его раньше.
“Сначала я подумал, что это просто счастливая случайность. Я посетил больницу, чтобы спросить о Виктории Эванс, но когда я сказал, что шестнадцатилетняя девочка попала в автокатастрофу в тот день, они сказали, что уже говорили о ней с одним агентом ФБР. Я запутался, пока они не вручили мне досье на Кеннеди Карлайла вместо Виктории Эванс. Они не могли показать мне многого, но они попали в самые яркие моменты”.
“Ты потерял меня, Леонард", – стону я.
“Хэдли Грейс звонила им по поводу Кеннеди. Довольно типично для нее.”
"почему?”
Он внезапно перелезает через середину, его бедро врезается в мое плечо по пути на заднее сиденье.
“Какого черта на самом деле?” – кричу я, сворачивая, когда он снова ударяет меня по плечу.
“Извини!” – кричит он, устраиваясь на заднем сиденье. “Просто хотел убедиться, что я вне зоны поражения”.
Мои брови достигли линии роста волос.
“Послушайте, это звучало абсолютно абсурдно, но я изо всех сил пытаюсь поверить в совпадения", – продолжает он.
"Леонард, клянусь, я так близок к тому, чтобы потерять свое гребаное терпение”. Я сжимаю пальцы вместе, чтобы показать ему, как мало у меня осталось терпения.
“Хэдли всегда исследует любую девушку, с которой ты встречаешься”, – наконец говорит он.
” Я понимаю, что все думают, что я много общаюсь, но я никогда не слышал о Кеннеди Карлайле”, – сухо говорю я ему. ”И я нигде не бываю так часто, как об этом говорят слухи".
”Она была в больнице в ту же ночь, что и Виктория Эванс—в ту же ночь, когда она и Маркус Эванс умерли".
"И?”
“И я обнаружил, что это действительно совпадение, учитывая, что ее родители были причиной смерти Жасмин Эванс. Поэтому я немного покопался в этом. Кеннеди Карлайл давно сменила имя. Десять лет назад, если быть точным. Она также покинула больницу вопреки предписаниям врача на следующий день после своей спасительной операции".
“Черт возьми, Леонард!” – кричу я.
“Отлично! Прекрасно.” Он делает глубокий вдох. “Прежде чем я скажу тебе это, ты должна знать, что у меня нет романтических отношений с каким-либо другим мужчиной. Я исследовал это очень, очень тщательно. На самом деле, за эти годы у нее было очень мало романтических увлечений”.
“Почему меня это волнует?” Я стону.
Его глаза бегают по машине, когда я смотрю на него в зеркало заднего вида.
“Она уехала с Джейкобом Денвером. Эти двое владеют интернет-магазином "Покупай, продавай и торгуй". А Кеннеди Карлайл теперь зовут Лана Майерс".
Моя кровь застывает в венах, когда весь кислород болезненно покидает мои легкие. Машина резко останавливается, и Леонард ловит себя на спинке переднего сиденья.
“Пристегнись", – бормочет он, морщась. “Почему я не подумал о ремне безопасности?”
Но мои уши дико стучат от стука моего переутомленного сердца. Мои руки слишком крепко сжимают руль, когда я смотрю вперед, но ничего не вижу.
“Она любит тебя, Логан. Я думаю, тебе следует знать это, прежде чем вообще реагировать”.
Что – то громко загорается, и шипение огня на короткое мгновение вырывает меня из моей головы, когда огонь загорается и скользит по стене в ратуше. Люди спотыкаются и таращатся—на самом деле таращатся,—когда появляются слова, на этот раз написанные огнем.
Бежать. Прежде чем город сгорит дотла. Беги, Беги, беги.
“Нет", – тихо говорю я, качая головой. "Нет. Не может быть, чтобы это была Лана.”
“Я сначала так и подумал”, – говорит он слишком тихо. “Затем я прочитал отчеты о Племмонсе с вскрытия. У Ланы было несколько синяков. Племмонс был забит ими до отказа. Мужчина, который в прошлом легко покорил стольких женщин, просто наехал на нож после того, как его избили? Мы просто никогда не рассматривали это, потому что ...
“Хэдли,” говорю я хриплым шепотом.
"Да. Хэдли. А потом был педофил, который причинил боль ...
"Хэдли”, – повторяю я снова, чувствуя, как путы предательства сжимаются все туже и туже, как будто это становится осязаемой петлей на моей шее.
“Да", – шепчет он с такой жалостью в голосе. “Очевидно, она верит во все, что Лана рассказала ей об этом крестовом походе. После того, через что прошла Хэдли, это неудивительно. Я тоже это понимаю, но…Я не понимаю, как она может быть доверенным лицом, но не страдать от каких-либо признаков психотических срывов. Я чувствую, что что-то упускаю".
Моя грудь становится все тяжелее и тяжелее, по мере того как правда медленно проникает в каждую мою кость, лишая меня способности использовать любую из моих двигательных функций.
"Она действительно любит тебя", – тихо говорит он с заднего сиденья. “Я видел это, Логан. Она рискнула всем этим, чтобы ...
“Прекрати болтать”, – говорю я хрипло, не в силах сказать больше, когда у меня перехватывает горло.
Машины проезжают мимо нас, когда мы простаиваем посреди улицы, а я продолжаю бесцельно пялиться.
Каждое утро я просыпался и проводил весь день, беспокоясь о ее безопасности, страшась каждой секунды, проведенной вдали. И каждую ночь она ложилась со своими секретами, возможно, смеясь надо мной.
” Ты профайлер", – говорит Леонард, игнорируя мое требование молчать. “Ты знаешь, что то, что она чувствует, не имитация. Не делай глупостей, Логан. Возможно, ты-единственное, что привязывает ее к реальности, и если ты любишь ее… Просто вспомни историю о Кэти".
Я насмешливо фыркаю, когда мое сердце колотится в груди.
“Остановись. Разговариваю.”
Вместо того чтобы ехать в судмедэкспертизу, я разворачиваюсь и еду обратно в каюты.
“Пока никому больше не говори. Мне нужно признание, – говорю я убийственно спокойным тоном.
“Я сказал, не делай глупостей, Логан”.
Мои руки крепче сжимают руль, предательство продолжает течь по моим горьким венам.
Я любила убийцу, о котором ничего не знала. Я любил девушку, которая была одержима мертвой семьей до такой степени, что убивала, или которой манипулировал мужчина, который охотился на ее психоз.
Так или иначе, я узнаю это сегодня вечером.
Глава 16
Слезы-это безмолвный язык горя.
–Вольтер
лана
Я как раз выхожу из ванной, поправляю полотенце, когда Логан входит в дверь спальни, пугая меня до чертиков.
“Ты довел меня до сердечного приступа”, – стону я, хватаясь за грудь. Но затем мои губы растягиваются в улыбке, несмотря на его очень серьезное выражение лица.
“Вернешься за цирком снаружи?” – спрашиваю я, поправляя полотенце.
“Все ушли. На этот раз в огне было новое сообщение. Я уверен, что все в городе сказали что-то кому-то еще. В маленьком городке все происходит быстро.”
“У маленьких городков повсюду есть эта мерзкая маленькая привычка”, – щебечу я, проглатывая все, что еще я мог бы сказать по этому поводу.
Он продолжает смотреть на меня, на его серьезном лице появляется недоброе предчувствие.
“ты в порядке?” – спрашиваю я, начиная волноваться.
“Да", – говорит он, направляясь ко мне.
У меня нет возможности спросить больше, потому что он внезапно оказывается на мне, его губы сминают мои в болезненном поцелуе. В нем нет ни утонченности, ни нежности, как это обычно бывает.
Это тяжело, требовательно, почти наказывающе, но я целую его в ответ, прижимаясь к нему. Я не знаю, как у него уже появилось немного свободного времени, но я полностью за это.
” Я люблю тебя”, – говорю я ему в губы, за что получаю еще более жесткий, просто стесняющийся болезненного поцелуя, когда он поднимает меня и опускает на кровать, опускаясь на меня сверху.
Он не отвечает на мои слова, возможно, потому, что слишком занят тем, что срывает с себя одежду, отчаянно желая заполучить меня. Когда его губы снова находят мои, это не становится нежнее.
Он раздвигает мои ноги с той же грубой силой, а затем врывается внутрь. Я вскрикиваю от удивления, благодарная, что так получилось, что я легко промокаю рядом с ним. Иначе это могло бы причинить боль.
И он входит все сильнее, и сильнее, и сильнее.… Это просто продолжается и продолжается, его бедра сердито дергаются без ритма.
“Я люблю тебя”, – говорю я ему на ухо, когда он прерывает поцелуй и опускает голову рядом с моей.
И снова он не отвечает мне взаимностью и продолжает трахать меня дико, неистово, яростно. Как бы хорошо это ни было, в моей груди образуется пустота, тупая боль растет и распространяется по мне.
Я крепче прижимаюсь к нему, когда падает слеза, осознание медленно погружается в меня. Он сжимает мои бедра, выгибая меня, беря меня так, словно я принадлежу ему...его, чтобы сломать.
Еще одна слеза. И еще один. Не от какой-либо физической боли, потому что есть только сильное удовольствие. Это потому, что у тебя нет злого секса, если ты не злишься, а Логан в ярости.
И он использует меня.
В последний раз.
Наказывает меня.
Потому что он знает.
Но он все еще не знает всей правды.
Слезы вырываются быстрее, и я беру их. Я бы хотел, чтобы это не казалось таким невероятным, но плоть наслаждается этим, даже когда сердце разбивается под ним.
Я кричу, не в силах сдержаться, когда оргазм пронзает меня насквозь. Даже когда я плачу от эмоциональной муки, физическое удовольствие все еще заставляет мое тело содрогаться от желания.
Когда он замирает внутри меня, мое сердце колотится, разбиваясь все сильнее и сильнее с каждым ударом. Я знал, что это будет больно.
Я знал, что это опустошит меня.
Я понятия не имел, что с каждой секундой он будет душить меня все более тяжелой рукой.
“Ты знаешь”, – тихо шепчу я, прерывистый звук моего голоса почти царапает мои собственные уши.
Он отрывает меня так же резко, как все это началось, и мои руки резко поднимаются над головой. Я даже не сопротивляюсь, когда смотрю на него, наблюдая, как он отказывается смотреть на меня, когда мои руки привязывают наручниками к кованому железному изголовью кровати.
Мои слезы льются безжалостно, ставя меня в неловкое положение, унижая меня, лишая всякого достоинства, которое я мог бы обрести в этот момент.
И он оставляет меня голой, когда встает и натягивает свою одежду, не говоря ни слова, пока не оденется полностью.
Он все еще не смотрит на меня.
“Я не должен был этого делать”, – с горечью говорит он. ”С другой стороны, я также должна была знать, что последние несколько месяцев спала с убийцей”.
Наконец, он смотрит на меня холодными голубыми глазами, в которых нет ни капли тепла.
Сначала боль, а потом агония.
Прошло много времени с тех пор, как я испытывал ту агонию, которую обрушиваю на своих жертв.
Но сейчас я это чувствую.
Он глубок до костей, выворачивает наизнанку и достаточно силен, чтобы стереть вас в порошок изнутри. Обнаженная и прикованная наручниками к кровати, плача мучительно горячими слезами, я пытаюсь игнорировать агонию, которая продолжает разрывать меня с безжалостной силой.
Но это бесполезно.
У меня все еще слишком болят раны, которые я открыла прошлой ночью.
Я слишком влюблен, чтобы притворяться, что мне все равно.
И душевная боль слишком реальна, чтобы не чувствовать ее каждой клеточкой моего существа.
Я больше не хочу быть романтиком. Потому что это чертовски больно.
"Логан, я ... ”
” Ты заткнешься к чертовой матери прямо сейчас, Лана", – огрызается он, его глаза блестят от собственных непролитых слез. “Я любил тебя. Я заботился о тебе. А вы? Все, что ты, блядь, сделал, это солгал! Ты использовал меня!”
Я снова начинаю говорить, но он хватает меня за рот, болезненно закрывая его. Худшее, что он мог сделать, – это то, что он делает сейчас.
Заставляя меня замолчать.
Это было самое худшее во всем этом.
Его заставили замолчать, потому что никто не хотел слышать.
Теперь единственный человек, которого я открыла для себя достаточно, чтобы полюбить, заставляет меня замолчать.
Я хватаюсь за гнев; Я ищу холода; но меня не встречает ничего, кроме еще большего страдания и слез, когда они льются каскадом со слишком большой свободой.
Но ему холодно. Он как лед. И все же говорит, что то, что я чувствовал, было ложью.
“Ты болен. Тебе нужна помощь. И я, честно говоря, понятия не имею, что с тобой делать прямо сейчас, потому что… Знаешь что? Ты поймешь, почему. Ты заварил эту кашу, втянул меня в нее, не заботясь о том, как это повлияет на меня, и ты можешь остаться здесь и обдумывать то, что должно произойти”.
Он резко поворачивается, и я сдерживаю свои слова.
“Кеннеди Карлайл", – говорит он себе под нос. “Чертовски неправдоподобно”.
Это вертится на кончике моего языка, чтобы все объяснить, но эта холодность, наконец, накрывает меня, крадет часть боли, когда я закрываю глаза и ищу ее...прошу об этом.
Джейк был прав. Логан никогда бы не выбрал меня.
Он только что доказал это.
Он даже не спросил.
Ему было все равно.
Когда он захлопывает дверь и уносится прочь, я медленно открываю глаза, уставившись в никуда, пока мои запястья скользят вниз по шесту. Мое тело работает на автопилоте, моя нога находит сумочку и тянет ее вверх.
Я не отрываю глаз от стены, когда все больше холода проникает внутрь, пробегая по моим венам с новой целью. Я хочу оцепенеть, но это займет некоторое время. На это уйдет больше убийств, чем у меня есть времени на сегодня.
Это займет больше моей души, чем то, что я только что получил обратно.
Когда я нахожу набор отмычек и беру его в руки, чтобы найти подходящие инструменты, я продолжаю смотреть вперед, ни для чего не нуждаясь в глазах. Обычно я не слишком хорошо умею вскрывать замки, но, по-видимому, вырванное у тебя сердце-это дополнительный стимул сделать все правильно.
Как только я освобождаюсь, я медленно встаю с кровати, одеваюсь, беру свои вещи, собираю сумку и небрежно выхожу из каюты, как будто нет причин спешить. Мой разум почти пуст. Даже когда падают свежие слезы, холод становится сильнее.
Как только я добираюсь до нового места, которое Джейк обустроил с тех пор, как покинул охотничью хижину своего отца, я нахожу своего лучшего друга.
Его глаза поднимаются, и черты его лица бледнеют, когда я падаю на колени, мое тело сдается, когда оно начинает дрожать от тихой боли, которую я так стараюсь подавить.
Я думал, любовь вырвет мое сердце.
Я думал, что это подожжет меня.
Вместо этого это превратило меня в лед.
Конец книги 4
