Текст книги "ДИАЛОГ: ТЕЛЕВИЗИОННОЕ ОБЩЕНИЕ В КАДРЕ И ЗА КАДРОМ"

Автор книги: С. Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Утверждение собеседника на экране потребовало особых качеств и от телевизионного журналиста. В отличие от автора газетного материала по письмам читателей он должен не только владеть искусством вызвать на разговор перед камерой, но и быть, если это необходимо, режиссером живого, неигрового действия.

«Представьте, что ваши родители уехали в отпуск, вы в квартире одни. На третий день открываете холодильник, а там уже пусто. Одно яйцо… Вот это»,– показывает ведущий Вадим Коновалов.

Вокруг живописным амфитеатром расположились несколько десятков школьников и учащихся ПТУ. Очередной ленинградский «Контакт» посвящен весьма «несерьезной» теме: кто что умеет самостоятельно делать по дому?

«Кто из ребят возьмется определить, сырое это яйцо или вареное, не разбив скорлупы?» Выясняется, что простая задачка для многих собравшихся сложнее теории множеств. «А сколько времени потребуется вам, чтобы пришить пуговицу?» – «Три минуты».– «Ловлю на слове!» Ведущий отрывает пуговицу на собственном пиджаке и протягивает ее озадаченному добровольцу вместе с иголками и наперстком. «Какие нитки вам для этого потребуются – десятый, сороковой, пятидесятый размер? С возрастанием номера они становятся толще или тоньше – кто знает?… Итак, засекаем время!… У вас три минуты…»

Разговор переходит на распределение домашних обязанностей. Зачитывается письмо одного из зрителей. Взволнованные родители беспрерывно звонят в телестудию. Вторая ведущая подключает «громкую связь». Голос, звучащий по телефону, теперь слышен собравшимся в студии, а реплика зрителя может повернуть весь ход передачи.

В одном из «Контактов» испытанию подверглась самостоятельность старшеклассников в стенах школы. Как относятся учителя и дирекция к инициативе учащихся собираться здесь не только в часы занятий? Вызвавший поначалу недоумение разговор быстро захватывает участников встречи. Один из них высказывает идею школьного «клуба по интересам». «А давно ли эта мысль вас посетила? – интересуется ведущий. – Согласитесь, нас часто посещают мудрые мысли, которые… при нас же и остаются. Приходилось ли лично вам обращаться с этим предложением в комитет комсомола или к директору школы?… Лично вам отказали?»

Кто– то жалуется: хотели собраться потанцевать, а нельзя без «нагрузки». «Вам эта нагрузка нужна?… Нет?… А кому нужна?,.»-«Говорят, есть инструкция…»– «В нашей студии заместитель заведующего гороно,– ведущий представляет гостя.– Скажите, существуют ли подобного рода инструкции?… Нет?… Значит, можно собраться вечером в школьном зале и просто потанцевать?… Но скажите, почему…– Тут самообладание, кажется, впервые изменяет ведущему.– Я сдерживаю себя уже двадцать три минуты… Почему у нас только и слышно, что танцы да танцы? Неужели нельзя помимо танцев придумать на школьном вечере что-нибудь не «обязательное», а интересное?… Кто расскажет о своем опыте?»

Речь идет о воспитании социальной активности. Столкновение мнений задано уже в самих названиях встреч: «Мама против», «Хочу и надо», «Зачем выпускнику ПТУ среднее образование?».

Можно проследить, как творческий поиск различных студий подчас приводит к аналогичным экранным решениям.

«Телеклассы». Обычные школьные парты. Доска с названием темы: «Что можно успеть до 17-ти?», «Кем быть или каким быть?»… В течение года одни и те же участники обсуждения оказываются как бы постоянными действующими лицами документального телецикла. Это ученики разных школ или просто реально существующий класс. В будущем учебном году те же парты либо займут другие учащиеся, либо останутся прежние: телевизионный пятый «Б» станет шестым «Б», затем седьмым…

«Классный час» нередко начинается с разыгранной актерами ситуации из жизни подростков. Во время обсуждения исполнители находятся среди спорящих, участвуя в разговоре своими репликами «от лица» героев или новыми сценками – вариантами развития действия. Такая инсценировка «с открытым финалом» -. принцип многих дискуссионных рубрик…

Как правильнее вести себя в обстоятельствах, предлагаемых самой жизнью? Как уметь учитывать позицию партнера по ситуации? Актеры демонстрируют типичные производственные коллизии, знакомые каждому. «Вы не боитесь окружать себя людьми неординарными, талантливыми? – интересуется у директора крупного комбината после очередной «деловой игры» ведущая цикла «Откровенный разговор» А. Петрова.– Ведь с ними труднее, они бывают излишне самостоятельны, выдвигают свои мнения против ваших». «Нет-нет, это неверно! – взволнованно реагирует собеседник.– Напротив, в споре оттачивается истина, проверяется предлагаемая идея. Сегодня такая ершистость и неуживчивость более чем нужна». Разговор в этом цикле идет о правах и этических нормах руководителей и подчиненных, о демократических и авторитарных методах управления.

А какой телезритель останется равнодушным, наблюдая, скажем, столь привычную всем баталию:

– Возьмите корзинку! – негодует кассир-контролер (в ее роли – учащаяся ПТУ).

– А зачем? У меня в авоське всего два пакета яиц,– отбивается покупатель (он же – ведущий передачи социолог Л. Петров).– И так все видно.

– Не буду обслуживать…

– Не морочьте мне голову, пробивайте.

– Отойдите от кассы.

– Ну вот же, видите? Я на ваших глазах пересчитываю яйца: два, четыре, восемь, девять… А кстати, почему девять, а не десять?

– Но я же не фасую.

– А кто? Где жалобная книга?

– Идите к заведующей.

Ситуацию анализируют эксперты – преподаватели психологии, экономисты, руководители управления торговли, а также учащиеся торгового ПТУ. Все они – герои ленинградской рубрики «ЭВМ» («Экономика. Время. Мораль»), посвятившей четыре передачи проблемам сервиса.

Отвечая потребности в публичном обмене мнениями, телевидение ставит в новые отношения журналиста и зрителя. В обсуждение вовлекаются не только приглашенные в телестудию. Прямыми соучастниками происходящего становятся и те, кто находится по другую сторону экрана.

Репортер останавливает у проходной выходящих по окончании смены женщин: «Простите, куда вы сейчас идете?» Чаще других звучит: «В магазин». «А что у вас после работы больше всего отнимает времени?» – «Ну конечно, очередь…»

Интервью с директором магазина: чем объяснить появление очередей за продуктами, которые отнюдь не являются дефицитными? Директор пожимает плечами: большинство предприятий свой рабочий день заканчивает одновременно…

Кто– то из покупательниц высказывает недоумение: а почему, вообще говоря, мы должны с завода спешить в магазин? Отчего бы магазину не «заглянуть» на завод?…

То есть как?… А вот так: прихожу на работу, оставляю заказ (в соответствии с имеющимся сегодня в магазине ассортиментом), а после смены меня уже ждет авоська с продуктами. Заодно хорошо бы также сдать вещи в химчистку или заплатить за квартиру. Сэкономленное время отразится на настроении, а значит, и на производительности труда. К тому же и у прилавков будет куда свободнее…

Правда, директор магазина, может статься, заметит, что к нему с подобными предложениями не обращались, а если бы и обратились, не в его власти решить этот вопрос. Вот почему так важно привлечь к телеобсуждению руководителей всех причастных ведомств – от заводской дирекции до управления торговли горисполкома. Досконально продуманный список участников исключит любую возможность переложить ответственность на плечи отсутствующих.

Перед началом беседы собравшимся показывают кадры с отснятыми интервью. Сопоставление мнений происходит на глазах у телезрителей, в свою очередь имеющих возможность включиться в дискуссию – либо письменно (тема известна заранее), либо по ходу самой передачи, набрав телефон студии (его номер – на экране). Каждый зритель тут вправе выразить свое несогласие или пожелание (по типу газетной рубрики «Если бы директором был я…»). Такие «реплики с места» сразу попадают по адресу – для того ведь в студию и приглашаются сами «директора». (Пустой стул с фамилией неявившегося «ответчика» – лучшее средство против попытки уклониться от такой дискуссии.)

Руководители ведомств своей подписью скрепляют деловые рекомендации, проект которых заблаговременно готовится журналистами Уже сам факт, что разговор происходит в эфире, ставит осуществление этих решений под контроль огромной аудитории. В ближайшие месяцы журналисты не раз еще вернутся к затронутой теме.

Стоит ли говорить, насколько возрастает при такой постановке дела авторитет телепублицистики?

Принцип коллективного телевизионного разбирательства лежит в основе ежемесячных заседаний пермского «Клуба деловых встреч», калининградской рубрики «По вашим письмам», горьковского «Пресс-центра» (с участием журналистов радио и областных газет), волгоградской передачи «Сегодня – депутатский прием», воронежской «Общественной приемной» (куда можно не только обратиться с письмом, но и прийти для беседы в редакцию).

Иногда постановка проблемы и ее обсуждение готовятся как две отдельные передачи с разрывом в несколько дней– первая – «информация к размышлению» (репортажные свидетельства и документально подтвержденные факты), вторая – встреча в студии заинтересованных и причастных сторон (челябинские «Пеленгатор» и «По сигналу пеленгатора»).

Стремясь сократить дистанцию общения между руководителями различных ведомств и телезрителями, журналисты приглашают на передачу авторов наиболее острых писем или организуют выездные заседания непосредственно на самих предприятиях и стройках, о которых идет речь.

«Мне кажется, просто отвечать на письма не так интересно, как разговаривать с реальными людьми,– поясняет ведущий цикла «Встречи по вашей просьбе» обозреватель Центрального телевидения В. Бекетов.– При таком контакте можно задать встречный вопрос, выслушать мнение. Ведь люди не просто спрашивают – они высказывают свою позицию, свою заинтересованность или свою неудовлетворенность». Сама интонация подобного разговора сказывается на характере обсуждаемых тем. «Мы слишком долго и настойчиво предлагали зрителю преимущественно крупномасштабные темы – пуски домен и электростанций, общегосударственные проблемы и глобальные задачи,– говорит В. Бекетов.– И слишком старательно избегали разговоров о так называемых мелочах, бытовых неурядицах, житейских коллизиях».

Пуск очередной гидростанции не так уж и радует, когда дефицитной становится обычная электролампочка. Проблема, поначалу представлявшаяся неразрешимой, может оказаться следствием простой несогласованности в хозяйственных звеньях, тогда как незначительные, казалось бы, неполадки зачастую требуют многосерийного разбирательства.

Мнения зрителей, приглашенных в студию,– решающий компонент «Мозгового штурма», публицистической рубрики эстонского телевидения. После обсуждения наиболее конструктивных предложений, касающихся изучаемой проблемы, участники передачи проводят голосование при помощи «электронных сумматоров», позволяющих оценить предложение по десятибалльной шкале. Тысячи желающих могут заочно принять участие в таком телефоруме, воспользовавшись отрывными талонами – приложением к печатной теленеделе.

Удивляться популярности подобных передач не приходится. Во время организованной Центральным телевидением встречи с волгоградскими речниками, проходившей на палубе катамарана, в эфире было объявлено, что их коллеги могут присылать свои реплики в виде радиограмм. В передачу немедленно включились портовики Саратова, капитаны Казани, судоремонтники Горького, превратив ее в своеобразный телерадиомитинг, посвященный проблемам большой реки.

Прозорливое наблюдение «в кино люди разговаривают между собой, а по телевидению – с нами» можно дополнить в наши дни еще одной немаловажной подробностью: все чаще эти телевизионные герои – мы сами. Домашние экраны, позволяя нам обращаться друг к другу, дают возможность взглянуть на обсуждаемое явление с различных профессиональных и жизненных точек зрения– глазами инженера и домашней хозяйки, рабочего и министра.

Телезритель, которому вряд ли когда-нибудь выпал бы случай вступить в непосредственное общение с выдающимися учеными, встречается с ними в эфире. «Любой из вас, позвонив сейчас на студию, может получить на свой вопрос разъяснение, что называется, из первых уст»,– объявил ведущий, открывая цикл Центрального телевидения «Проблемы – поиски – решения». Группу экспертов, собравшихся в студии, возглавил президент Академии наук СССР А. П. Александров. В первой же передаче все пять телефонов едва выдерживали нагрузку. Уже во второй их количество было увеличено до десяти, а время встречи – до полутора часов. «Не влияет ли запуск космических кораблей на климат планеты?»… «Как относится современная наука к понятию «биополе»?»… «Почему у нас производится меньше хлеба, чем в США, которые уступают нам по территории?»… «Каковы возможности восстановления рыбных запасов на крупных реках страны?»…

Телевидение ищет – хотя, быть может, и не так активно, как нам хотелось бы,– наиболее эффективные формы обратной связи. Аудитория включается в общественный разговор на самых различных уровнях и этапах: подсказывая темы и житейские ситуации для последующего экранного разбирательства, задавая (посредством писем или прямого студийного телефона) вопросы министрам и руководителям крупных ведомств, внося конструктивные предложения, выступая в роли арбитров или непосредственных участников телефорумов. Принцип зрительского сотворчества – основа проблемного теледиалога в живом эфире.

Но в какой мере реализуется этот принцип применительно к документальному телефильму?

ОБРЕТЕНИЕ ЯЗЫКА

Если можно быть ученым чужой ученостью, то мудрым можно быть лишь собственной мудростью.

Монтень

…Алые волны прибоя без устали мчатся к берегу. На их фоне капризными синими силуэтами – фигурки играющих малышей. Гул моря и ликующий детский гомон пронизаны резкими вскриками чаек.

Но разве может море быть алым?

Пунцовые букеты на подоконниках выглядят брызгами краски на унылом чертеже городского пейзажа. Мы попадаем в палату родильного дома (детей в последние годы женщины острова рожают здесь – «на материке»). Багровое солнце пытается оторваться от горизонта. И в момент, когда разрывается пуповина, соединяющая его с поверхностью моря, возникает торжествующий крик ребенка. Новый день рифмуется с новой жизнью.

Несколько женщин в национальных костюмах поют колыбельную. Они поют ее в будничном рейсовом самолетике, тень которого скользит по скалам, по маяку, по отмелям небольшого острова, занимающего считанные километры. Семь на четыре. «Много это или мало?» – спрашивает голос за кадром и отвечает: «Наверное, достаточно, чтобы быть домом».

Десятью годами раньше здесь же Марк Соосаар снял свой первый документальный фильм. Уже в то время долговязый школьник с хутора из-под Пярну сочетал в себе оператора, режиссера и сценариста (правда, все трое являли собой откровенных любителей-дилетантов; впрочем, и камера тоже была любительской).

Как– то отец отправил его в Таллин на рынок -продать молодую картошку и на вырученные деньги купить телевизор. В универмаге воображение провинциального паренька поразило хрупкое чудо съемочной техники. Он долго бродил вдоль прилавков, раздумывал. Кто знает, как сложилась бы в дальнейшем судьба подростка, не решись он тогда на самостоятельный шаг, купив не телевизор, а кинокамеру. Год спустя будущий автор телефильма «Женщина с острова Кихну» был зачислен студентом в мастерскую Маргариты Пилихиной на операторском факультете ВГИКа. Еще пять лет ушло на то, чтобы камера перестала казаться тайной. Чтобы экспонирование пленки осуществлялось «само собой». Чтобы научиться заставать героя в такой момент, когда видны становятся черты живого характера…

…Мы встречаем женщин с острова в городском кафе. Они еще не остыли от суетного базарного дня, от его неприятностей («За одну овцу дали пятьдесят рублей, за другую…»). Лица их непраздничны и непривлекательны. Руки обожжены солнцем. И они словно бы смущаются этих рук – вызывающе неуместных в благочинном окружении сервированных столиков. Нарочито громко заказывают печенье, пирожные, кофе. Настороженным взглядом провожают официантку («Интересно, во сколько это нам обойдется?»).

Практика сегодняшней теледокументалистики свидетельствует о явной тенденции к совмещению нескольких творческих функций в одном лице. Параллельный процесс на документальном экране – слияние художественных и публицистических методов постижения мира. В работах М. Соосаара, А. Пелешяна или В. Виноградова авторская мысль выражает себя не впрямую, она словно проникает «вовнутрь» картины, превращается в кровеносную систему произведения. Образно-ассоциативное освоение жизни и вместе с тем публицистически-философское ее осмысление придают особую емкость всему, что мы видим в кадре, и предполагают особую установку зрительского восприятия. Постичь произведение мы оказываемся в состоянии не иначе, как вступая с создателем фильма в своего рода диалог.

Неоднозначность экспозиции, пунктирное построение темы, обертонный монтаж, все чаще упоминаемые в рецензиях на такие фильмы, позволяют каждому зрителю проникать в те пласты изображения, какие ему созвучнее. Образный строй картины в этом случае всякий раз рождается как бы заново, он у каждого свой.

…Первое воспоминание – красный цвет. Тень матери, склонившейся над старинным станком, из которого струится чарующе пурпурная ткань.

Первая юбка из этой ткани. Облаченная в нее девочка выбегает из дома – показать себя кошке, выгнувшейся дугою возле порога, бабочке с такими же пурпурными крыльями, морю с застывшими облаками, куда можно бросить голыш, отчего облака и море дрогнут, пойдут кругами.

По традиции первая юбка – самая яркая. С возрастом багряные и желтые полосы сменятся синими и зелеными. Чем старше женщина, тем скромнее будет расцветка. А назовут бабушкой-останется последний догорающий след на темной материи. Юбки эти хранят всю жизнь, и, когда в пригожий день их вывешивают на солнце,– словно все твое прошлое полощется на ветру, будоражит красками непоблекших воспоминаний.

Кихну не дал миру выдающихся людей.

Женщины живут здесь суровой и трудной жизнью, какая всегда выпадает в семье рыбака. Долгие месяцы ожидания – самой приходится быть и пахарем и лесорубом, а в новогодние праздники и Дедом Морозом. Даже кладбище не всех собирает вместе – одни мужчины острова остались у чужих пристаней, других отняло море.

Отчего же кихнусцы не стремятся уехать отсюда в город, не торопятся перебраться на материк? Отчего возвращаются даже те, кого привлекли когда-то далекие земли, – возвращаются из Испании, из Америки? Ступают на берег родного острова, «будто с того света вернулись».

В центральном эпизоде фильма мы узнаем, как добывают на острове краску. Желтую – из березового листа и цветов дудника. Зеленую покупают в городе. Но самая желанная – это красная. В поиск отправляются вместе с детьми – на весь день. Путешествуют вброд и на лодках. Среди островков и бесчисленных валунов высматривают корни редкого растения – подморенника. Бережно складывают их в соломенные корзины.

Казалось бы, к чему эта долгая канитель? Не проще ли и красную привезти из города? Но магазинная краска поблекнет от первой же стирки. Она лишь притворяется красной. Подморенник же ничто не возьмет – ни вода, ни щелок. Пряжу можно смело сушить на солнце– не выгорит. Только ярче становится.

Красный цвет подморенника – истинный кихнуский цвет. Цвет жизни. Цвет моря.

О чем приглашает задуматься этот фильм?

Быть может, о верности традициям своего народа – его одежде, его песням, его труду?

Взгляду иного горожанина этот труд покажется безрадостным и изнурительным. Возможно, даже вызовет снисходительное сочувствие к роду-племени, живущему на скудном клочке земли, само название которого отыщешь далеко не на всякой карте. Но это значит не увидеть внутренний смысл труда, незримыми нитями соединяющего людей с людьми и создающего нерасторжимую гармонию человека с породившей его природой. Не заметить той цельности мироощущения, того чувства самоценности бытия, которые позволяют принимать поэзию повседневности без всякой экстатической умиленности, печально знакомой нам по многим лентам. Поэзия эта в картине и в жизни ее героев нечто столь же неотъемлемое и безусловное, как сила тяжести или воздух, которым дышишь.

Речь в конечном счете идет не о верности самобытным костюмам, стародавним обычаям или даже острову, но о том, что ты называешь домом, о каком-то заложенном в нас законе безоглядной отдачи и обретения, который ставишь столь высоко, что не можешь не жить по его велению.

Сопоставление в документальном телефильме – открытое или неявное – полярных позиций или судеб героев формирует определенного рода поэтику Диалогическая структура такого произведения опирается на зрительское сотворчество как на жанрообразующий элемент. (Не случайно уже в одном из первых проблемных телефильмов после титра «конец» появлялся большой вопросительный знак.)

Вместе с тем все более заметны различия в самом подходе к предмету экранного исследования, идет ли речь о кинокартине, телефильме или эфирной рубрике. К сожалению, этот важный процесс до сих пор остается вне поля зрения критики.

Достоинства эфирной тележурналистики очевидны. Сиюминутность восприятия передачи одновременно миллионами телезрителей Многосерийность, позволяющая возвращаться к различным аспектам темы столько раз, сколько требуют интересы дела. Возможность ощутимо-наглядной обратной связи (вплоть до включения зрителя непосредственно в живой разговор – по телефону или с помощью сопутствующих прямых трансляций)

Ни одним из этих преимуществ не могут воспользоваться документалисты кинематографа. Аудитория их – в сопоставлении с «телезалом» – немногочисленна и разобщена во времени; основной адресат – посетитель специализированных кинозалов (о демонстрации документальных фильмов на обычных сеансах всерьез не приходится говорить). Лишены они, по существу, и привилегий многосерийности Да и сам диалог со зрителем здесь носит сугубо опосредованный характер – обстоятельство, вынуждающее в большей мере рассчитывать на чисто художественный эффект воздействия.

В венгерском кинорасследовании «Труба» героиня картины – труба-махина, которую строители теплотрассы протянули вдоль улицы города, лишив ее жителей солнца, дома – подъездных путей и обезобразив окружающее пространство. Как возникла тут эта металлическая нелепица? Документалисты интервьюируют строителей и проектировщиков, бывшего председателя горсовета и потерпевших (последних – прямо на «месте преступления», под трубой). Разумеется, никто не считает себя виновным, приводятся веские доводы, в которых отсутствует лишь одно – здравый смысл.

Как могло бы в этом случае действовать телевидение? Своевременно собрать перед телекамерой руководителей причастных к делу организаций для откровенного разговора «лицом к лицу» Результатом такой встречи было бы предотвращение самой ситуации, подсказавшей тему фильма. Зато после показа киноленты «образ» трубы остается в нашем сознании как чудовищный памятник недомыслию, своего рода «похвальное слово бюрократизму» Скорее всего, мы имеем тут дело с фильмом-напоминанием.

Невозможность вести, углубляя от фильма к фильму, всесторонний анализ проблемы, отсутствие условий, позволяющих оперативно вмешаться в сам ход событий (авторы «Трубы» явились на место действия, по существу, уже «после драки»), побуждают кинодокументалистов к поиску в первую очередь образного начала. Словесная аргументация зачастую уступает место остроте пластического решения и разящим кинометафорам

.Чадящие фабричные трубы изгоняют последнюю растительность с улиц города (фильм болгарского режиссера О. Кристанова «Воздух»). Ответственные лица произносят ответственные слова о необходимости бороться за чистоту атмосферы, а трубы тем временем продолжают извергать клубы копоти. Неутомимых ораторов сменяет на экране… звукоподражатель: «Сейчас я напомню вам, как поет соловушка… А теперь послушайте канарейку…» Картина завершается в духе рассказов Р. Брэдбери: за оградой оранжереи обыкновенная трава – как диковинный след исчезающей флоры.

…Взволнованный юноша обращается к прохожим на улице: он чужой в этом городе, у него неприятности, он хотел бы спросить совета, хотя бы просто поговорить… Окружающие спешат, им некогда. «Если каждый встречный начнет душу выкладывать…» – оправдываются они впоследствии перед камерой. Недавняя горожанка, ощущая себя потерянной среди массы людей и сугубо деловых отношений, рассказывает, как нашла лекарство от одиночества: «Пойдешь в садик куда-нибудь, присядешь к какой-нибудь старушке и… поговоришь».

Просто поговорить. Так мало. Так много. Документальная лента режиссера В. Олендера «Контакты» (Киевская киностудия научно-популярных фильмов) -о проблеме одиночества в большом городе. По ходу фильма несколько раз повторяется сцена-символ: какой-то человек пытается докричаться до нас сквозь стеклянную изгородь, мечется и жестикулирует, пока в финале картины отчаянным ударом не разбивает глухую стену и не шагает навстречу зрителю.

Фильм– напоминание, фильм-предупреждение, фильм-призыв -экспрессивные формы апелляции к киноаудитории.

Эстетические и технологические различия между возможностями телепередачи и «чистого» кинематографа вынуждают документалистов поляризировать свои творческие поиски, ориентируясь на достоинства каждого из этих экранных средств. Что же касается создателей телефильмов, то они все чаще извлекают двойную пользу из своего «экваториального» положения. Ведь, по сути дела, телепередача и телефильм – не что иное, как две стадии одного процесса. Можно сказать, что они находятся в таком же постоянном взаимодействии, в каком пребывают руда и сталь. Телевизионные фильмы рождаются из прямого эфира, как живые организмы – из океана, как кристаллы, выпадающие из перенасыщенного раствора вещания и сохраняющие его родовые признаки.

Картину «Тюлени» М. Соосаар снимал через год после фильма о кихнуских женщинах – на соседнем острове, где древний и тяжкий промысел испокон века давал жителям еду и одежду. На утлых лодчонках охотники по неделям выслеживали свою добычу, замерзали на льду, слепли от солнца.

Поначалу картина задумывалась как художественно-этнографическое эссе о мужественной профессии, родословная которой восходит к эпохе египетских пирамид. Но вскоре съемки пришлось прервать. Глазам документалиста открылись подлинные – без всякой ледовой романтики – картины морской добычи. Охота па траулерах в последние годы ведется во всеоружии современной техники – по всем законам карательной экспедиции, где жертвы несет заведомо лишь одна сторона. Снять фильм, каким он задумывался вначале, теперь было невозможно. Просто бесчестно.

Дальнейшее развитие событий подсказала история с тюлененком. Самого «малыша» Соосаару случилось увидеть в одном из домов на острове. Подобное здесь не редкость: весной всегда найдется охотник, который прихватит с собой одиноким женщинам или детям «живой подарок» (в этом возрасте детенышей можно ловить руками – людей они не боятся).

Режиссер попросил одолжить ему тюлененка на неделю. И в тот же вечер тысячи телезрителей увидели приемыша на своих домашних экранах в публицистической программе «Время под увеличительным стеклом». «Перед вами – единственный тюлененок,– объяснил Соосаар, обращаясь к зрителям,– который может быть уверен, что в этом году его не убьют».

Выступление вызвало множество взволнованных писем и послужило началом серии передач о судьбе тюленей в Балтийском море. В них участвовали охотники и жены охотников, учителя и ученые. Экологи предостерегали: добыча самок и детенышей грозит полным исчезновением популяции.

Фрагменты этой теледискуссии стали частью картины. Заключительный же ее эпизод, подсказанный жизнью, спровоцировал режиссер. Обнаружив на крыльце своего дома «подкидыша», две старые женщины решают его принять в семью. Скрытую съемку сменяет откровенное кинонаблюдение. Мы видим, как приемные матери нянчатся с малышом – поят его молоком из бутылки с соской, купают в ванне. И когда через несколько месяцев наступает момент разлуки – тюлененку тесно даже в бассейне, вырытом трактористами,– мы оказываемся свидетелями драматического прощания.

Эпизод «усыновления» тюлененка обретает смысл притчи-символа.

Телевизионная дискуссия и фильм не прошли бесследно. Ходатайство телестудии о внесении тюленей в «Красную книгу» поддержали, и спустя год охота на этих животных на Балтике была запрещена.

Документальная кинокартина, телефильм, телерубрика– три экранные формы взаимодействия публициста со зрителем. Но, исследуя эстетические особенности и преимущества каждого из этих средств журналистики, можем ли мы не задумываться о возможности их содружества?

Конечно, ни передачи, ни тем более фильмы сами по себе не в силах решать проблемы, которым посвящены (иначе как легко улаживали бы мы возникающие коллизии посредством телевидения и кино!). Но они способны привлечь общественное внимание к беспокоящему явлению. Способны заставить учреждения и организации, в чьей власти изменить положение, заняться не терпящим отлагательств делом. Способны подключить, наконец, к экранному разбирательству «мозговой резерв» огромной аудитории.

«Как вы себе представляете жизнь.в городе?» – с таким вопросом журналист Кировской студии телевидения Ю. Авдеев обратился к десятиклассницам сельской школы, решившим стать горожанками (телефильм «Деревенские невесты»). Вопрос представляется им наивным. В городе можно бывать в театре, ходить на каток, одних секций спортивных сколько! Там-то уж не заскучаешь в поисках сверстников (не в пример их деревне, где средний возраст женщин подходит к пятидесяти).

Прошел год. Журналист отыскал своих собеседниц, и они снова встретились перед камерой. Сбылось ли все, о чем мечтали школьницы, уезжая в город? «Слишком уж скучно здесь»,– вздыхает одна из девушек. «В городе?!»– изумляется журналист.

«Да не то чтобы в городе – в общежитии». Оказывается, духовные потребности героинь не простираются дальше ближайшего кинозала и телевизора. «В театре когда были в последний раз?» – «Не помню, давно уж очень…» – «А в выходные дни?» – «В выходные? Домой уезжаем» – «Как – домой?! Вы же в городе живете?» – «Все равно дом там, где родился. На сенокосы ездим… Летом туда особенно тянет. Все-таки лучше, чем в городе».

Легкость, с какой человек в наши дни входит в город, порождает иллюзорное представление, будто и город входит в человека с не меньшей легкостью. Между тем процесс такой психологической переориентации сопряжен с драматическими конфликтами и захватывает не одно поколение. Как же разобраться в этом узле проблем без участия многих специалистов, в том числе – экономистов, социологов и психологов?