Текст книги "Солнце для мертвых глаз"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Дженнифер жива. Тот человек никогда не приходил к ним в дом и не убивал ее, потому что в телефонном справочнике его фамилия обозначена так же просто, как сейчас: Хилл Р. Ричард не тщеславен и не подвержен греху гордыни, он обычный скромный человек, и ему в голову не приходит называть себя «доктором» только потому, что он получил степень доктора философии. Итак, Дженнифер сегодня жива, и они все так же живут в том доме в Суррее, в уютном, похожем на милую деревню пригороде; Дженнифер, конечно, постарела, но зрелость только прибавила ей красоты; возможно, у них родился еще один ребенок.

А почему бы нет? Они ведь говорили об этом, во всяком случае, до того момента, пока ее отношение к мужу не изменилось. Но Ричард сумел бы все вернуть, и тогда у них, возможно, появилась бы еще одна маленькая девочка, которая играла бы в куклы, пока Франсин готовится к выпускным экзаменам. В своем старом доме, рядом с родной матерью, без уродливого прошлого.

Он входит в дом, обнимает Дженнифер и целует ее. Раз или два, хотя это и вызывало у него смутные угрызения совести, Ричард в своих фантазиях занимался любовью с Дженнифер и, как ни странно, испытывал возбуждение и получал самое настоящее удовлетворение. Но сейчас он только целует ее, потом Франсин, а пока они разговаривают, вбегает маленький ребенок из мечты, кричит: «Папа, папа» – и протягивает к нему ручки…

Зажегся сигнал «Пристегните ремни», по громкой связи прозвучала просьба вернуть спинки кресел в вертикальное положение, и через десять минут они приземлились. В машине, пока Ричард ехал по М4, к нему вернулись прежние страхи, а когда вошел в дом – прибежище его второго, не столь идиллического брака, – то обнаружил, что все в порядке.

Джулия была полна новостей. Приезжает в отпуск Фелиция, подруга, которая живет в Австралии; Розмари и ее муж выиграли крупную сумму в лотерее; ее подруга Ноэль открывает магазин по продаже почти новой дизайнерской одежды. У Джулии было столько подруг, что Ричард их не помнил. Он спросил о Франсин, но прежде чем Джулия успела ответить, та сама появилась в дверях, улыбающаяся, с учебником в руке.

– От тебя валит пар.

Дочь на мгновение задумалась.

– Ты имеешь в виду, заработалась? Ну, действительно, я так много занималась, что у меня уже начинает мутиться в глазах. – Она подошла к нему и поцеловала его. – Как прошла командировка?

– Отлично, все получилось, как я ожидал.

– Мне все же понадобится академический отпуск, – сказала Франсин, и у него в голове возникла не очень приятная мысль, что она говорит это, чтобы угодить ему и Джулии. – Я страшно вымоталась. После июня мне будет тошно смотреть на книги.

– Ричард, нам всем нужен отпуск, – сказала Джулия. – Как ты думаешь, получится? Например, в августе. Ведь у тебя есть целый месяц, верно? Мы могли бы устроить себе месяц каникул?

– Наверное. Посмотрим.

– И поехать в какое-нибудь тихое, уединенное местечко, подальше от всего.

Именно этого хотелось бы Франсин.

* * *

Холли продемонстрировала подруге свой пирсинг, колечко в пупке, и штангу в нижней части позвоночника. Франсин знала, что у Миранды есть татуировка, а у Изабель – бриллиантовый «гвоздик» в носу, но то, что она увидела у Холли, шокировало ее, хотя она и скрыла свое изумление.

– Я хотела проколоть соски, но парень отказался это делать. И знаешь почему? Он сказал, что из-за моего акцента. Судя по твоему шикарному говору, радость моя, сказал он, завтра ко мне нагрянет твой папаша. Так и хочется плеваться. Наша школа такая же противная, как Итон. Теперь я буду говорить по-другому: найду пленки с эстуарным английским [38]38
  Диалект, отличающийся подчеркнуто грассирующим говором, символ дурного вкуса.


[Закрыть]и буду говорить, как другие люди.

– Он был мужчина, тот, кто делал тебе это? – спросила Франсин.

– И что такого? Ведь и видеть это будет мужчина. Ну, уже увидел, и реакция была, я тебе доложу, очень бурная.

Нового приятеля Холли звали Кристофером, и она встречалась с ним каждый вечер, несмотря на экзамены. Если уж тот не дергался из-за выпускных экзаменов в Исткоте, которые вполне мог с успехом провалить, то и она не собиралась переживать из-за такой мелочи, как школьные выпускные по продвинутой программе.

– Я бы хотела познакомиться с ним, – сказала Франсин.

– Знаешь, иногда ты очень напоминаешь свою злую мачеху. Честное слово. Как будто тебе уже сто лет и у тебя все позади.

– Только из-за того, что я сказала, что мне хочется познакомиться с Кристофером?

– Из-за твоего тона и манеры речи. Ой, не смотри на меня так. Извини. Вот что я тебе скажу: когда в Исткоте будут устраивать выставку дипломных работ, можешь пойти со мной, там и познакомишься с Крисом и его братом-близнецом. Он учится на художника, и у него одну картину взяли на выставку. Они очень похожи. С Крисом, и ты ему наверняка понравишься. Вот было бы здорово, Франс, если бы мы с тобой встречались с близнецами!

Франсин покачала головой:

– Представь, как бы на это отреагировала Джулия.

– Если б я не знала ее, то не смогла бы этого представить, – сказала Холли. – Надо быть… гм… Бальзаком, чтобы представлять ее реакцию.

– Кстати, о Джулии: мне пора заниматься. Завтра утром у меня французский.

Экзамены не нанесли Франсин никаких душевных травм. Для нее не было неожиданных вопросов, ни один предмет не вызывал у нее опасений. Однако, когда она сдала последний экзамен и все закончилось, то с удивлением обнаружила, что Джулия ждет ее в машине у ворот школы. Мачеха объяснила, что приезжала к старшей исполнительнице с заявлением, которое наверняка – она это точно знает – порадует Франсин.

– Забрать тебя из школы – ведь экзамены закончились, – чтобы ты вместе с нами поехала в отпуск. Она с энтузиазмом отнеслась к этой идее. Абсолютно никаких возражений, сказала она, зачем девочке болтаться здесь еще две недели до официального окончания учебного года?

Не будет выпускного вечера, не будет возможности побездельничать, просто так погулять с подружками, поплавать в бассейне, когда захочется, поиграть в теннис и строить планы на будущие встречи.

– Куда мы едем? – спросила Франсин.

– Ты будешь в восторге, когда узнаешь. На очаровательный маленький островок на Внешних Гебридах. Там нет ничего, кроме морских птиц, пляжей, гор и вереска.

Я не поеду, хотелось ей сказать. Джулия не может силком увезти меня из дома и тем более держать меня в нем взаперти. Когда они добрались до дома, Франсин обнаружила, что мачеха уже упаковала ее чемодан. Их багаж уже стоял в холле. Джулия успела договориться с Ноэль, чтобы та присматривала за домом, предупредить молочника, чтобы тот не доставлял молоко, и почтальона, чтобы не носил газеты. Времени до отъезда оставалось мало. Им предстояло тем же вечером вылететь в Глазго, поэтому с отцом они должны были встретиться в Хитроу.

Перед выездом Франсин позвонила Холли, но та не брала трубку, потом Миранде, но услышала на том конце голос автоответчика.

Глава 16

Тедди почти не получал писем. В основном приходили квитанции на коммунальные платежи и всякий рекламный мусор. Конверт, который он поднял с коврика у двери, был желтовато-коричневым, с адресом Исткота и университетским логотипом в виде красного орла в левом верхнем углу. Это не может быть извещение о присвоении ему степени, еще слишком рано, к тому же его вряд ли отправили бы простым письмом. Тедди был полон подозрений, когда открывал письмо, и еще некоторое время таращился на него, ничего не понимая. А потом понял.

Ему такое и в голову не приходило. Естественно, Тедди знал, что Исткот ежегодно устраивает конкурс на лучшее изделие ремесленного искусства среди дипломных работ, представленных на степень бакалавра по специальности «прикладное искусство». И сейчас, в письме, сообщалось, что за зеркало ему присуждается приз Гонории Картер Блэк.

Деньги ничего не значили – хотя он был рад любым деньгам, – а вот приз был престижным, им можно было гордиться. Тедди никогда раньше не получал призы или одобрительные отзывы. Его школа была настолько помешана на уравниловке, что учителя говорили ученикам, что он или она хорошо поработал, только в том случае, если могли сказать такое же другим ученикам класса. Что до семьи, то его бабушка считала, что похвала подталкивает ребенка к позерству; родители же ничего не считали.

С Тедди происходило нечто странное. И это тоже было для него внове. Им овладело то, что и всеми, кто неожиданно добился успеха: желание рассказать кому-нибудь об этом. Раньше Тедди не с кем было делиться своими мыслями, но сейчас общения с самим собой ему было мало. Внутренний разговор, являвшийся его версией беседы, казался недостаточным. Но рассказать-то было некому.

Мистера Ченса давно нет в живых. Тедди поморщился при мысли, что можно пойти к бабушке. Что он ей скажет и что скажет она? После экзамена по вождению Деймон больше не звонил. Один раз Мегси окликнула Тедди из-за забора и пригласила на день рождения Найджа, но он сказал, что занят. Тот жаркий субботний вечер Тедди просидел дома, глядя на то, как мастерскую мистера Ченса используют в качестве летнего домика, а по саду расползается дым от жарящихся бургеров и сосисок, и гадая, что же они говорят о соседской машине, возможно, рассматривают ее и строят всякие предположения. Но Тедди ни на секунду не пожалел о том, что отказался от приглашения. Он тогда не смог заставить себя выйти к людям и сейчас точно так же не мог заставить себя, упаси боже, рассказать новость Мегси и Найджу.

Так что Тедди предстояло радоваться призу в одиночестве и знать о награде суждено было только ему одному. Но вскоре он обнаружил, что и другие знают, причем те, от кого многое зависит. Когда Тедди вошел в галерею «Шенил» на Кингз-роуд, где проводилась выставка дипломных работ выпускников Исткота, его тут же принялись поздравлять, и среди поздравляющих были проректор по учебной работе и декан факультета прикладного искусства, а также множество выпускников, которые прежде практически не замечали Тедди. Впервые кто-то жал ему руку, и это было для него внове, правда, не очень приятно. Он не знал, как себя вести, просто переходил от одного к другому и бормотал слова благодарности, мечтая только о том, чтобы добраться до своего зеркала, которое уже успел заметить.

Какая-то женщина – Тедди не знал, какова ее должность, и никогда прежде ее не видел – сказала ему, что для зеркала выделен специальный участок стены. Победители конкурса на приз Гонории Картер Блэк всегда получают собственный стенд на почетном месте. Они планируют повесить его вот здесь, где самый удачный свет, – что он об этом думает?

Тедди ничего не думал, он не знал.

– Наверное, там будет хорошо, – сказал молодой Грекс.

– Думаю, вам стоит зайти за день до закрытого просмотра и проверить, как оно висит. – Она улыбнулась. Он был так красив, так робок и так талантлив. – Если вам не понравится, у нас будет время перевесить его.

– Нет, все в порядке, – сказал Тедди и пошел искать того, кто мог бы сказать, где и когда он получит деньги.

* * *

Победа в конкурсе побудила Тедди позвонить в газету насчет своего объявления. Пока у него есть деньги, чтобы оплатить его. Те пятьдесят фунтов от «Макс и Мекс» закончились; от денег, собранных с тела Кейта, тоже почти ничего не осталось, хотя жил Тедди очень экономно и купил себе только часы. Ему очень хотелось вставить в свое короткое объявление «победитель конкурса на приз Гонории Картер Блэк», но он понимал, что это вряд ли что-то скажет обычным людям и наверняка поднимет цену за размещение. В конечном итоге Тедди просто написал: «Столяр-краснодеревщик, бакалавр прикладного искусства, изготовит или переделает мебель по вашим размерам. Разумные цены», а потом добавил номер телефона. Затем он решил, что «молодой» и «начинающий» перед «столяром» сделают объявление более привлекательным. И попросил публиковать текст три недели подряд.

Плохо представляя, куда ехать и вообще зачем куда-то ехать, Тедди собрался с духом и вывел со двора «Эдсел». Сначала он проверил, есть ли бензин в баке. Тот был почти полным. Бензин был ему не по средствам, и в то же время Тедди не мог ездить с полупустым баком – тогда машину пришлось бы бросить на улице, если бы он вдруг закончился. Тедди вспомнил слова Деймона о том, что у «Эдсела» большой расход топлива. Значит, далеко он не поедет. Может, покатается по округе.

Управлять им оказалось сложнее, чем «Гольфом» Деймона. Двигатель заглох. Машина дернулась и прыгнула, как какое-то молодое и очень крупное животное – как гепард, к примеру. Тедди не стал отчаиваться, велел себе сохранять хладнокровие. Тут главное – разобраться, и вскоре он понял, в чем дело, включил заднюю передачу и, учась на ходу, вывел «Эдсел» через открытые двустворчатые ворота на тихую улицу. Было раннее воскресное утро.

Тедди сделал то, что пообещал себе, и объехал свой квартал. Дважды у него глох двигатель, и дважды он без проблем заводил его. Тедди смог въехать в открытые ворота, на пустой двор под пустой навес, и в следующий раз, садясь за руль, чувствовал себя более уверенно. На этот раз он подъехал к тротуару, припарковался, купил воскресную газету и снова без проблем завел двигатель. Какой-то мужчина с пакетом молока обернулся ему вслед, когда Тедди проезжал мимо, а женщина с собакой с изумлением разглядывала огромный бледно-желтый, сверкающий, похожий на рыбу или на торпеду агрегат. На урчащий снаряд с «плавниками», серебряными глазами и округленным, как у рыбы, ртом. Машина уже не была начищенной и отполированной, как раньше, поскольку пять месяцев за ней никто не ухаживал, поэтому, благополучно вернувшись домой после второй поездки, Тедди принялся ее мыть.

Оставлять машину грязной нельзя, размышлял он, потому что рано или поздно это привлечет внимание. Кроме того, Тедди хотел на законных основаниях покрутиться возле машины. Он принес губку, два ведра воды, захватил из кухни тряпки. Без шланга мытье «Эдсела» затянулось надолго, к тому же не в характере Тедди было делать свою работу небрежно.

И не почувствовал никакого запаха. А если он не почуял, значит, никто не почует. У пластика есть свои преимущества, а от машины – определенная польза, хотя бы в качестве гроба. Тедди чувствовал, что сделал большой шаг вперед. Он вывел машину со двора и завел обратно, смог проехать на ней. Теперь Тедди нужно найти место, придумать, куда именно отвезти ее, чтобы потом утопить вместе с телом Кейта. В каком-нибудь пруду или водохранилище – в море? Все это было фантазиями, и он знал это. Тедди не сможет въехать на машине в пруд, утопить ее и выбраться из нее живым. Кроме того, где найти такое место, чтобы проделать все это незаметно? Водохранилище Брент? Невозможно. Даже думать не стоит. Наверное, нужно сначала выбросить тело, а уже потом, когда-нибудь, продать машину. Той же фирме на юге Лондона, у которой Кейт купил ее.

«Опять вытаскивать тело? Если смог убить и запихнуть его туда, сможешь и вытащить, – сказал Тедди себе, натирая тряпкой пастельно-лимонные бока «Эдсела». – Ты засунул, тебе и вытаскивать». В соседнем саду появился Найдж с какой-то женщиной, наверное, его матерью. Они поприветствовали его одобрительными улыбками. Тедди давно заметил – и это вызывало у него презрение, – что людям очень нравится смотреть, как другие работают, особенно когда труд ручной и тяжелый.

– Помойте мою, когда закончите со своей, – крикнула женщина.

– Выпьешь чашечку кофе? – спросил Найдж.

Тедди сказал – спасибо, но он занят. Закончив с «Эдселом», Тедди запер его и зашел в дом, где сел читать купленную утром газету. В статье шла речь о людях, которые убивают других, говорилось, что психопаты часто начинают свою карьеру с убийства членов своей семьи. Значит ли это, что Тедди психопат? Он снова задумался о теле Кейта и о том, как избавиться от него.

* * *

Несмотря на заверения, что ему нравится, как расположено зеркало, Тедди все же вернулся в галерею. Правда, в день закрытого просмотра. Есть предел безразличию, с которым человек может относиться к мнению остальных, и хотя у Тедди порог пренебрежения был чрезвычайно низким, он обнаружил, что ему очень хочется увидеть лица посетителей, когда те будут смотреть на зеркало, их восхищение и, возможно, желание обладать им.

Тедди пришел перед началом речи ректора. Вице-ректором был академик, а ректором – телевизионный актер, который прославился ролями в детективных сериалах. Он говорил очень артистично, ничего существенного при этом не говоря, в безупречном ритме и с произношением, поставленным в Королевской шекспировской компании, таким красивым, что было не важно, о чем он говорит. Тедди удивился, увидев большое количество народу. Он расположился недалеко от зеркала, но не рядом, а чуть в стороне, и приготовился наблюдать реакцию.

И тут Тедди увидел ее. Она была просто человеческим существом среди других человеческих существ, биологического вида, который он не любил. Поэтому в первый момент Тедди даже не поверил, что она человек. Что она такая же, как стоявший рядом с ней мужчина, близнец того парня, который был другом приятеля Келли, и сопровождавшая его девица, то есть обычные уродливые люди. Девушка была ангелом или восковой фигурой, статуей или иллюзией. Бледное овальное лицо, темные сияющие глаза, полные красные губы – все это формировалось в еще один объект для любования среди экспонатов выставки. Причем самый совершенный из них, лучший, тот, что должен был бы победить, но все равно объект.

Тедди закрыл глаза, мысленно встряхнул себя. Он сумасшедший? Это просто девушка. Он открыл глаза. Она смотрела на него. Их взгляды встретились. Таких глаз не бывает, он таких никогда не видел, – огромных, бездонных, ясных и сладких. Слово «сладкие» Тедди применил в отношении себя и опять подумал, что сходит с ума. Он никогда раньше не использовал его, кроме как для описания вкуса или, на университетском сленге, для обозначения «хорошего». Девушка подняла руку, чтобы отбросить черные волосы, упавшие на белый лоб, на соболиную бровь, и вдруг улыбнулась ему. Тедди попытался улыбнуться в ответ и почти добился успеха, но тут толпа задвигалась, перед девушкой замелькали лица – поросячьи, обезьяньи, деформированные, необработанные, того мужчины-близнеца, девицы в кудряшках, – и он потерял ее.

Тедди стал проталкиваться сквозь толпу. Гости уже разобрали напитки – вино, воду, фруктовый сок. Он задел плечом какую-то девицу, и апельсиновый сок выплеснулся ей на платье. Она сердито закричала на него. Тедди не обратил внимания. Он нашел женщину, которая организовывала сегодняшний вернисаж, и спросил:

– Кто это?

– Прошу прощения?

– Та девушка с длинными черными волосами, в белом платье.

– Мальчик мой, откуда мне знать? Просто гостья.

Келли наверняка знает. Он поискал ее, увидел близнеца и его друга, но не Келли. Тедди практически не общался с этими людьми, давным-давно хладнокровно отклонил их заигрывания и намеки на дружбу. Теперь они испытывали к нему неприязнь, но он ничего не мог с этим поделать. Возможно, те ответят Тедди, если он заговорит с ними.

– Кто там, с твоим братом?

Близнец заколебался. Он пожал плечами и сказал без особого радушия:

– Ты имеешь в виду его девушку? Холли?

– Ту, у которой длинные черные волосы.

– Не знаю, кто она. Может, подружка Холли. А что?

Тедди оказался в полнейшем затруднении. Он не знал, что делать в подобных ситуациях. Более того, даже не знал, чего хочет. Наверное, просто смотреть. Быть рядом, смотреть и восхищаться. Тедди вспомнил, как бабушка и Деймон встретились у французского окна, что тогда сказала и сделала Агнес.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь представил меня ей.

Близнец покачал головой так, будто за всю жизнь успел повидать достаточно чудес, но еще не разучился удивляться.

– Ты, Грекс, действительно нечто. Не понимаю, почему я не посылаю тебя куда подальше. Ладно, пошли.

Они нашли ту троицу, девушка стояла перед зеркалом Тедди. У него внутри все органы сдвинулись с места и куда-то переместились, а некоторые даже перевернулись. Никогда в жизни Тедди не испытывал ничего подобного. Вероятно, он издал какой-то звук, ахнул или хрюкнул, потому что девушка обернулась, и он снова ощутил на себе действие эти глаз, этих слегка приоткрытых мягких красных губ и белой, как лилия, кожи. На этот раз Тедди разглядел ее всю – стройную, длинноногую, с тонкой, как цветочный букет в том месте, где стянуты стебли, талией, с узкими, как у ребенка, запястьями и щиколотками.

А близнец тем временем говорил:

– Холли, Джеймс, это тот самый парень, который сделал его. Зеркало, победившее в конкурсе. Его фамилия Грекс, а вот что идет перед Грекс, я не помню.

Она – единственная, кто существовал для него, – сказала:

– Это же есть на табличке, Кристофер. – Она посмотрела на него. – Верно? Тедди?

– Да.

– Ваше зеркало прекрасно.

Это сказал не она, а другая, Холли, большегрудая, зеленоглазая, курчавая, с невероятно громким и манерным, по сравнению с ее, голосом. Тедди только кивнул. Он хотел, чтобы говорила она, но та лишь улыбалась.

Холли сказала:

– Вы получили в награду тысячи и тысячи фунтов? – К счастью, она не ждала ответа. – Что вы собираетесь делать с вашим зеркалом? Продадите? Подарите своей маме?

Они все смотрели на Тедди. Выражения на их лицах, любопытные, насмешливые, коварные, только утвердили его в мизантропии. Кроме ее лица, которое было робким, сдержанным; взгляд ее удивительных глаз уже не был направлен на него. Маленькая белая ручка держала, как цветок, стакан с минеральной водой. Он знал имена всех, кроме нее, единственной, чье имя он хотел знать. Тедди видел на ее склоненной головке пробор, который разделял шелковистую массу черных волос и напоминал узкую белую тропку. Он представил, как надевает ей на голову венок из светлых цветов.

Тедди набрал в грудь побольше воздуха.

– Я подарю его своей женщине.

Он произнес это ожесточенно, заранее подавляя любую насмешливую реакцию. Однако ее не последовало, возникла смутная неловкость.

Эта самая Холли надула пухлые губы.

– Что вы подразумеваете под «своей женщиной»? Забавный способ выражать свои мысли. Вы имеете в виду девушку?

– Свою женщину, – твердо произнес Тедди и добавил, – когда она станет моей. – Его голос зазвучал ниже. – Чтобы видеть в нем ее лицо, – сказал он и отвернулся, испытывая нечто новое для себя – как кровь приливает к щекам и шее. Уже потом и только потом, когда Тедди отдалился на несколько ярдов и растворился в толпе, он вспомнил, что ему назвали имена всех, кроме нее.

Нет, так это оставлять нельзя. Девушки нигде не было. Он больше ее не видел. «Иди ко мне, – молча позвал он ее, – уходи от них и иди ко мне». Как люди поступают в таких ситуациях? У него не было опыта, Тедди не знал принятых норм, он был профаном в этой области. Тедди снова развернулся и стал пробираться через толпу мимо столика, стоявшего под его зеркалом, мимо картины Келли и ковки Джеймса. Он искал ее среди людей, раздраженный тем, что на его пути все время возникают чьи-то тела, ноги, руки, головы, задницы, груди. И вдруг Тедди увидел ее перед собой.

В одиночестве, если можно быть в одиночестве в толпе. Холли и близнецы были где-то. Он и она были наедине, стояли лицом друг к другу среди толчеи и давки, на своем островке в море людей. «Красавица толпой окружена: как белая голубка там она, когда вокруг вороны соберутся» [39]39
  В. Шекспир. «Ромео и Джульетта». Пер. А. Л. Михаловского.


[Закрыть]. Тедди воспринимал ее именно так, хотя не знал стихов. Он не знал, в какие слова облечь свой вопрос, поэтому без обиняков выпалил:

– Как тебя зовут?

Она подняла руку, но не поднесла ее к губам.

– Франсин. Франсин Хилл.

О чем спрашивать дальше? О номере телефона, естественно. Он спросил, она ответила, Тедди повторял и повторял его, отпечатывая у себя в памяти.

– Меня ждут друзья, – мягко произнесла девушка почти извиняющимся тоном.

Теперь она могла идти, ему уже было все равно. На него и так свалилось слишком много, Тедди был измучен до крайности. Ее глаза пожирали его, и от этого он чувствовал слабость, дурноту.

– До свидания, – сказал он.

– Ты говорил серьезно? Ну, насчет того, чтобы подарить зеркало… кому-то?

– Да.

– О… До свидания.

* * *

К тому моменту, когда Тедди добрался до дома, часть номера уже улетучилась из его памяти. Ему не на чем и нечем было записать его, а в голове был полный сумбур. Тедди не помнил, как заканчивался номер: две девятки двадцать три или две тройки двадцать девять, зато помнил номер коммутатора. В телефонном справочнике был Хилл Р., и его номер заканчивался на девяносто два тридцать три. И теперь, найдя номер, не знал, что с ним делать. Тедди лег в кровать, на ту же раскладушку, которую выделили родители, когда ему было четыре, и стал думать о ней.

Он в жизни не видел более красивой вещи. Идеальный предмет облекся в плоть. Это лучшее, что смог создать, сформировать или нарисовать человек. Тедди представил ее рядом, в своей комнате, но это было невообразимо. Это место не для нее. Примерно то же, как когда бриллиантовое кольцо лежало в родительском хламе.

– Франсин, – произнес он вслух. – Франсин.

Тедди никогда раньше не слышал этого имени, оно оказалось красивым, как и она сама. Франсин.

Если бы у него были деньги и красивый дом, он построил бы для нее постамент, задрапировал бы его белым и усадил бы в белое с золотом кресло. Надел бы ей на палец бриллиантовое кольцо, вплел бы ей в волосы крохотные белые орхидеи из цветочного магазина и одел бы ее в платье, какое было у Гарриет Оксен-холм с Оркадия-плейс, – длинное, до пола, с плиссированной юбкой, но белое, а не красное, такое же чисто-белое, как ее кожа и орхидеи. И она будет смотреть на свое отражение в зеркале и боготворить его так же, как он боготворит ее сейчас.

Франсин.

Заходящее солнце блеснуло на «плавниках» «Эдсела» и вдруг, как будто тучи расступились, вспыхнуло, да так ярко, что Тедди стало больно смотреть. Казалось, языки пламени заплясали на крышке багажника и обожгли заднее стекло. Он зарылся лицом в подушку. Франсин.